Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему
Структурно-функциональные перестройки в мозге реципиентов при трансплантации незрелой нервной ткани различного генеза
ВАК РФ 03.00.13, Физиология
Содержание диссертации, доктора биологических наук, Лосева, Елена Владимировна
ВВЕДЕНИЕ.
ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ.
Травмы мозга.
Деструктивно-дегенеративные процессы при травмах мозга.
Репаративно-регенеративные процессы при травмах мозга.
Нейротрансплантация.
Химический состав незрелой нервной ткани доноров.
Интеграция донорской нервной ткани с мозгом реципиента.
Влияние нейротрансплантации на посттравматические процессы в мозге реципиента.
Влияние нейротрансплантации на поведение реципиентов.
Трансплантация культур глиальных и прогениторных клеток из мозга эмбрионов и новорожденных.
Ксенотрансплантация.
Способы, предупреждающие отторжение нейротрансплантатов.
Препараты, сходные по составу с незрелой тканью мозга.
Глава 1. ВОЗДЕЙСТВИЕ ТРАНСПЛАНТАЦИИ ЭМБРИОНАЛЬНОЙ ТКАНИ АМИГДАЛЫ НА МОЗГ ПОЛОВОЗРЕЛЫХ КРЫС С МЕХАНИЧЕСКИМ ПОВРЕЖДЕНИЕМ И ЭЛЕКТРОКОАГУЛЯЦИЕЙ АМИГДАЛЫ.
Обсуждение результатов.
Глава 2. ВЛИЯНИЕ АЛЛОТРАНСПЛАНТАЦИИ ЭМБРИОНАЛЬНОЙ ТКАНИ НЕОКОРТЕКСА НА МОЗГ ПОЛОВОЗРЕЛЫХ КРЫС С ТЯЖЕЛОЙ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ ТРАВМОЙ ТЕМЕННОЙ ОБЛАСТИ ГОЛОВЫ.
Обсуждение результатов.
Глава 3. ВЛИЯНИЕ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТОВ ЭМБРИОНАЛЬНОЙ ТКАНИ РАЗЛИЧНОГО ГЕНЕЗА НА ПОВРЕЖДЕННЫЙ КАИНОВОЙ КИСЛОТОЙ МОЗГ ПОЛОВОЗРЕЛЫХ КРЫС.
3.1. Влияние гомотопической трансплантации ткани эмбриональной коры височной области на мозг после аппликации каиновой кислоты в кору височной области.
3.2. Влияние гомотопической трансплантации ткани эмбриональной амигдалы на мозг после аппликации каиновой кислоты в амигдалу.
3.3. Влияние трансплантации эмбриональной ткани стриатума, в поврежденную каиновой кислотой амигдалу, на мозг крыс-реципиентов.
3.4. Влияние трансплантации культуры ткани культуры астроцитов в поврежденный каиновой кислотой гиппокамп на мозг крыс-реципиентов.
Обсуждение результатов.
Глава 4. ПЕРСПЕКТИВЫ УСПЕШНОГО ПРИЖИВЛЕНИЯ КСЕНОТРАНСПЛАНТАТОВ НЕЗРЕЛОЙ НЕРВНОЙ ТКАНИ В МОЗГЕ ВЗРОСЛЫХ МЛЕКОПИТАЮЩИХ БЕЗ ИММУНОСУПРЕССИИ.
4.1. Влияние магнитного поля на реактивные процессы в мозге крыс с ксенотрансплантатами нервной ткани эмбриона цыпленка.
4.2. Ксенотрансплантация ганглиев из незрелой нервной системы моллюсков в мозг половозрелых крыс.
Обсуждение результатов.
Глава 5. ВЛИЯНИЕ ЦЕРЕБРОЛИЗИНА - АНАЛОГА НЕЙРОТРАНСПЛАНТАТА- НА МОЗГ КРЫС С ФОКАЛЬНОЙ ЦЕРЕБРАЛЬНОЙ ИШЕМИЕЙ.
Обсуждение результатов.
Введение Диссертация по биологии, на тему "Структурно-функциональные перестройки в мозге реципиентов при трансплантации незрелой нервной ткани различного генеза"
Нейротрансплантология получила всестороннее развитие в последние десятилетия [Виноградова, 1984; 1990; Александрова, 1986; Bjorkiund, Stenevi, 1985; Azmitia, Bjorklund (Ed), 1987; Bray, 1990; Полежаев и др., 1993; Ярыгин и др., 1997; Журавлева, 1999 и многие другие]. Её родоначальником считают американского нейрохирурга Томпсона, который еще в конце прошлого столетия производил пересадки нервной ткани в мозг животных [Сухих, 1998, обзор]. В обзоре Глиса [Глис, 1959] приведены литературные и собственные данные об аллогенных (внутривидовых) пересадках различных структур мозга эмбрионов в мозг млекопитающих, которые были выполнены в 40-х и 50-х годах. В этих работах уже отмечали способность нейротрансплантатов усиливать процессы регенерации в ЦНС.
В настоящее время накоплены убедительные факты, свидетельствующие о возможности длительного переживания аллотрансплантатов (кусочков или клеточной суспензии) развивающейся ткани различного генеза в интактном мозге экспериментальных животных и при различных его патологиях. [Полежаев, Александрова, 1986; Майский и др., 1988; Bragin, Stafekhina, 1990; Виноградова, 1990; Schulz et al., 1993]. Плотные трансплантаты длительно переживают и в передней камере глаза [Журавлева и др., 1985; Zhuravleva et al., 1986].
Часто отмечают терапевтический эффект нейротрансплантации: предотвращение образования грубых глио-фиброзных рубцов на границе трансплантата с мозгом реципиента [Kruger et al., 1986], усиление процессов регенерации в поврежденном мозге [Полежаев, Александрова, 1986], ускоренное восстановление свойств гемато-энцефалического барьера [Сабурина, 1989], а также восстановление ряда поведенческих функций [Полежаев и др., 1993; Ермакова, 1998]. Кроме того, обнаружены противовоспалительные [Лосева и др., 1989] и антиоксидантные [Ермакова и др., 1988, Гуляева и др., 1990] свойства нейротрансплантатов. Влияние трансплантатов на мозг реципиентов в значительной степени связывают с тем, что развивающаяся донорская нервная ткань содержит множество физиологически активных веществ (медиаторов, гормонов, нейропептидов, ферментов). Эти вещества, попадая в мозг реципиента, могут изменять его функции, воздействуя на соответствующие клеточные рецепторы (см. Обзор литературы).
В последние годы нейрохирурги все чаще используют нейротрансплантацию для коррекции структурно-функциональных нарушений при лечении различных неврологических заболеваний (болезни Паркинсона, эпилепсии, шизофрении, детского церебрального паралича, тяжелой черепно-мозговой травмы, гипоксически- ишемической энцефалопатии и других) [Lindvall et al., 1992; Freed, 1993; Herman, 1994; Tsymbaliuk et al., 1989; Rasskazov et al., 1994; Берснев и др., 1998; Миронов и др., 1998; Кулаков и др.,1998; Семченко и др., 1996]. Операции эти, как правило, не вызывают существенных осложнений, но результаты их не однозначйы. Т.к. морфология мозга больных людей после НТ неизвестна, а восстановление нарушенных в результате травм или патологических состояний мозга функций происходит в разной степени и не всегда успешно, то структурно-функциональную связь между состоянием мозга реципиентов, строением трансплантатов, поведенческими и прочими функциями можно установить только в экспериментах на животных.
Наиболее часто структурно-функциональные нарушения в мозге опытных животных вызывают путем его повреждения различными способами: механическим, электролитическим, химическим. Наиболее выраженное положительное действие нейротрансплантатов на поврежденный мозг наблюдаются на ранних этапах после пересадок, однако часто эффект бывает стойким и сохраняется длительное время. Для того, чтобы действие трансплантата на мозг реципиента было продолжительным, он не должен отторгаться.
Одним из основных условий успешного приживления трансплантатов является сходство доноров и реципиентов по антигенам главного комплекса гистосовместимости. Это условие соблюдается при сингенной (внутрилинейной) и, часто, аллогенной нейротрансплантации [Winder, Brundin, 1988; Finsen et al., 1991]. Однако, применение аллогенного абортированного донорского материала в клинике сопряжено с целым рядом этических и технических трудностей [Turner, Kearney, 1993]. Так, использование абортированной ткани в ряде стран невозможно, поскольку аборты там запрещены. Кроме того, если аборты и разрешены, то получить полноценную донорскую ткань бывает затруднительно в силу ряда причин. Например, на использование эмбриональной ткани необходимо согласие матери; в процессе аборта мозг эмбриона может повредиться; разрешено использовать лишь эмбриональную и фетальную ткань, но не ткань плода (за исключением самопроизвольных выкидышей); донорскую ткань трудно быстро доставить к месту операции, и так далее.
Поэтому, нейротрансплантологами разрабатываются различные способы, которые могут помочь полностью или частично устранить указанные препятствия. В частности, выделенную из мозга эмбриона ткань замораживают в определенном режиме. После размораживания такой ткани около 60% нервных клеток сохраняют свою жизнеспособность [Акимова и др., 1998]. Ведется также поиск ксеногенной (от животных других видов) ткани, способной полноценно заменить абортированную донорскую ткань [Pakzaban, Isacson, 1994]. Как правило, эти работы ограничиваются подбором пар донор-реципиент внутри класса млекопитающих [Гилерович и др, 1996; Пучков и др., 1996], которые сильно отличаются друг от друга по АГКГ. Для того, чтобы предотвратить отторжение нейрональных ксенотрансплантатов, используют различные иммунодепрессанты [Lund, Banerjee, 1992; Sakai, 1991; Zhou et al., 1993; McDonald et al., 1996], ослабляющие иммунную систему реципиента.
В последние годы в качестве донорской ткани используют не только плотные трансплантаты и клеточные суспензии, но и органотопические культуры фетальных тканей [Victorov I.V., Lyjin А.А., 1990], культуры нервных, глиальных клеток [Bradbury et al., 1995] и полипотентных стволовых клеток, выделенных из эмбриональных закладок мозга [Сухих, 1998, обзор].
Кроме того, при некоторых повреждениях мозга, не связанных с прямым хирургическим вмешательством и нарушением целостности черепа, например инсультах или сотрясениях, применяют лекарственные препараты, сходные по химическому составу с нейротрансплантатами. Такие препараты выделяют из мозга крупных сельскохозяйственных животных и вводят больным системно. Они содержат низкомолекулярные физиологически-активные вещества, способные преодолевать гемато-энцефалический барьер. Одним из таких препаратов является церебролизин [\Л/тс1юМ е1а1., 1998].
Известно, что при любых повреждениях мозга имеют место деструктивно-дегенеративные и регенеративно-репаративные процессы, которые возникают сразу же после травмы и протекают параллельно в течение всего посттравматического периода. От того, какие из этих процессов будут преобладать, зависит течение и прогноз посттравматической болезни. Для того, чтобы метод нейротрансплантации мог успешно использоваться в клинике для лечения черепно-мозговых травм и других заболеваний, важно определить: насколько травматична собственно операция нейротрансплантации для реципиента; при каких именно травмах и патологиях мозга ее целесообразно использовать; какие схемы нейротрансплантации следует применять в каждом конкретном случае для достижения наилучших результатов; каких схем необходимо избегать для предотвращения отрицательных последствий нейротрансплантации; какие нетрадиционные способы можно использовать для предотвращения отторжения нейротрансплантатов без ущерба для здоровья реципиентов; какими лекарственными препаратами можно частично заменить нейротрансплантацию. В настоящем исследовании ставятся задачи, решение которых позволит приблизиться к пониманию этих и смежных проблем, что и определяет актуальность работы.
Цели работы: 1) Исследовать динамику структурных перестроек клеточных элементов в мозге реципиентов после трансплантации незрелой нервной ткани различного генеза и проанализировать поведение этих животных;
2) Оценить влияние трансплантатов незрелой нервной ткани и фармакологического «аналога» нейротрансплантата - церебролизина на посттравматические процессы в мозге взрослых крыс-реципиентов;
3) Определить оптимальные схемы нейротрансплантации для коррекции структурно-функциональных нарушений при различных повреждениях мозга.
Научная новизна работы.
1) Впервые показано, что при однократных или двукратных механических, электролитических или смешанных глубоких травмах мозга (введение стеклянной иглой под давлением физиологического раствора и электрокоагуляция части амигдалы) в присутствии жизнеспособного аллотрансплантата нервной эмбриональной ткани ослабляется или предотвращается развитие реактивного глиоза и воспалительных очагов в мозге реципиента, сопутствующих таким травмам. На основании этих данных была выдвинута гипотеза о том, что трансплантат выделяет в мозг реципиента вещества иммуносупрессорной природы. Эта гипотеза нашла подтверждение в литературе (Winder, 1993; Говалло, 1987).
2) Впервые показано, что в присутствии жизнеспособных аллотрансплантатов эмбриональной нервной ткани, гомотопически помещенных в полость, образованную в коре после хирургической обработки фокуса тяжелой механической черепно-мозговой травмы, нанесенной пробойником в теменную область головы крысы, предотвращается развитие «мертвых зон», лишенных функционально активных нейронов, в перифокальных областях неокортекса.
3) Впервые показано, что в присутствии жизнеспособных нейротрансплантатов различного генеза (гомо- и гетеротрансплантатов плотных фрагментов эмбриональной ткани или культуры астроцитов), локализованных в поврежденных каиновой кислотой структурах (амигдале, височной коре, гиппокампе) взрослых крыс, предотвращается или снижается развитие вторичных дегенеративных изменений в удаленных от места повреждения областях мозга реципиента.
4) Впервые показано, что под влиянием низкочастотного переменного магнитного поля на голову крыс - реципиентов с трансплантатами
• нервной ткани эмбриона цыпленка или на донорскую ткань перед трансплантацией снижается вероятность отторжения таких отдаленных ксенотрансплантатов.
5) Впервые для ксенотрансплантации в мозг млекопитающих были использованы нервные ганглии незрелых виноградных улиток. Показано, что такие ганглии успешно приживляются в мозге крыс - реципиентов.
6) Впервые показано, что в результате лечения церебролизином («аналогом» нейротрансплантата) крыс с фототромботической окклюзией мелких или крупных сосудов неокортекса объем некротических изменений в ишемическом фокусе и количество дистрофированных нейронов в перифокальной зоне меньше, чем у контрольных крыс, получавших физиологический раствор вместо церебролизина.
Научно-практическое значение.
Научное значение работы обусловлено выяснением механизмов влияния нейротрансплантатов различного генеза на посттравматические процессы в головном мозге половозрелых крыс. Это прямое нейрохимическое и иммунологическое влияние, а также модулирующее влияние, приводящее к структурным и химическим перестройкам в мозге и изменению поведенческих реакций реципиента.
В мировой литературе накоплен обширный материал о структурно-функциональном состоянии, химическом составе, связях и развитии самих нейротрансплантатов, помещенных в интактный или поврежденный мозг лабораторных животных. При этом редко учитывается состояние мозга реципиента. Для более объективной оценки воздействия НТ на негативные морфо-функциональные последствия травм мозга мы провели морфологический анализ не только самих трансплантатов, но и мозга реципиентов в целом, в сочетании с тестированием поведения реципиентов до и после операции. Такой комплексный подход может позволить рекомендовать нейрохирургам оптимальные схемы НТ при конкретных патологиях головного мозга, в чем и заключается практическая значимость работы.
Кроме того, в диссертации освещается ряд частных вопросов, таких как: использование низкочастотного переменного магнитного поля для приживления отдаленных ксенотрансплантатов нервной ткани (донор -эмбрион цыпленка, реципиент - крыса); применение новых схем отдаленной нейрональной ксенотрансплантации (донор - виноградная улитка, реципиент - крыса); применение препарата церебролизина (экстракт из мозга свиней) для лечения церебральной фокальной ишемии. Все эти разработки имеют главным образом теоретическое значение, но некоторые из них могут быть применены в клинической практике.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Нейротрансплантат эмбриональной ткани активно влияет на динамику структурных перестроек в головном мозге, что находит отражение в изменении различных форм поведения у животных-реципиентов. При использовании адекватной схемы аллогенной нейротрансплантации возможно ослабить или предотвратить деструктивно-дегенеративные процессы и ускорить регенеративно-репаративные посттравматические процессы в мозге. Представляется целесообразным проводить гомотопическую нейротрансплантацию в область повреждения одновременно с травмой или через короткий промежуток времени (не более 3-5 дней) после ее нанесения. Нейротрансплантация в поздние сроки после травмы, особенно с проградиентным течением травматической болезни, не только неэффективна, но и вредна. Трансплантат в этом случае неизбежно отторгается, и деструктивно-дегенеративные процессы в поврежденном мозге усиливаются.
2. Под влиянием низкочастотного переменного магнитного поля на ткань донора или на голову реципиентов с интрацеребральным трансплантатом предотвращается раннее отторжение трансплантированной нервной ткани. Это проявляется даже на примере отдаленной ксенотрансплантации нервной ткани эмбриона цыпленка в мозг половозрелых крыс. Э-. Трансплантаты нервных ганглиев от незрелых беспозвоночных животных (моллюсков) со слабо развитой системой гистосовместимости могут успешно приживляться в мозге млекопитающих (крыс) без применения иммуносупрессии. 4. Лечение пептидсодержащим препаратом церебролизином («аналогом» нейротрансплантата), начатое через час после фототромботической окклюзии мелких или крупных сосудов неокортекса, тормозит проградиентное распространение областей некроза в ишемическом фокусе и препятствует дистрофическим изменениям в нейронах перифокальных зон.
Для того, чтобы правильно оценить, как нейротрансплантаты различного происхождения влияют на поврежденный мозг, необходимо рассмотреть те процессы, которые сопровождают черепно-мозговые травмы. Анализу процессов, происходящих в мозге в посттравматическом периоде, посвящен первый раздел литературного обзора. Современные представления о нейротрансплантатах: их химическом составе, взаимодействии с мозгом реципиента, воздействии на структурно-функциональные перестройке в поврежденном мозге - освещены в разделе «Нейротрансплантация». Также проанализированы способы нейротрансплантации, альтернативные трансплантации плотных кусочков и суспензии клеток из аллогенной нервной ткани. Кроме того, в обзоре затронуты вопросы, связанные с ксенотрансплантацией и с преодолением отторжения трансплантатов нетрадиционными способами. Специальный раздел посвящен лекарственным препаратам, сходным по составу с незрелой нервной тканью, которые можно вводить системно при повреждениях мозга, не связанных с нейрохирургической операцией (инсультах, сотрясениях и т.д.)
По сходному плану построена и сама диссертационная работа. В трех первых главах рассматривается влияние аллогенных нейротрансплантатов
11 на посттравматические процессы в поврежденном различными способами мозге крыс. В четвертой главе предлагаются два нетрадиционных решения задачи приживления отдаленных ксенотрансплантатов незрелой нервной ткани в мозге половозрелых крыс. Первый заключается в воздействии на голову реципиента или на донорскую ткань низкочастотного переменного магнитного поля, а второй - в использовании в качестве донорской ткани нервных ганглиев моллюсков - животных со слабо развитой системой гистосовместимости. В пятой главе исследуется влияние химического «аналога» ксенотрансплантата - церебролизина на мозг крыс после фототромботической окклюзии сосудов неокортекса. В заключении, на основании литературных и собственных данных, предлагается концепция о воздействии нейротрансплантатов на мозг реципиентов.
ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
ТРАВМЫ МОЗГА.
Патогенезу травм головного и спинного мозга млекопитающих, в том числе и человека, посвящено большое количество исследований, обобщенных в ряде обзоров [Снесарев, 1946; Советов, 1988; Ганнушкина, 1974; Горбунов и др., 1996 и др.]. Поэтому, в настоящем обзоре мы остановимся лишь на основных деструктивных и конструктивных процессах, происходящих в мозге вследствие его травмы, течение которые можно изменить путем своевременной лекарственной терапии.
- Деструктивно-дегенеративные процессы при травмах мозга.
Деструктивно-дегенеративные процессы в мозге представляют собой травматические некрозы и дистрофии, развивающиеся первично в момент патогенного воздействия, либо вторично, в течение травматической болезни [Касумова, 1994]. Первичные деструктивно-дегенеративные процессы связаны с нарушением целостности мозговой ткани и гематоэнцефалического барьера (ГЭБ), строение и функции которого подробно описаны в ряде фундаментальных работ [Бредбери, 1983; Немечек, 1978; Малашхиа, 1986; Ганушкина, 1974]. Распространение этих процессов и обуславливает дальнейшее течение травматической болезни.
Нарушения проницаемости ГЭБ приводит к развитию вазогенного отека мозга. Первично отек развивается в белом веществе, внеклеточно. Отечная жидкость содержит белки плазмы крови (альбумин, преальбумин, иммуноглобулины и т.д.) В дальнейшем в клетках серого и белого вещества развивается и цитотоксический отек [Свадовский, 1994].
При нарушении ГЭБ одновременно с белками плазмы, в мозг проникают и клетки крови, в частности лимфоциты, которым принадлежит ключевая роль в возникновении аутоиммунного воспаления в поврежденном мозге [Шевелев, 1984; Ганушкина, 1974, Малашхия, 1986]. При этом и мозговые антигены проникают в кровь. Это вызывает выраженные иммунные реакции, включая формирование противомозговых антител, ведет к сенсибилизации организма к мозговым аутоантигенам. При травмах мозга отмечено нарушение центральной регуляции иммунного ответа. При этом снижается сопротивляемость организма к инфекциям, что проявляется в снижении как основных показателей гуморального иммунитета, иммуноглобулинов в, так и фагоцитарной активности лейкоцитов. При всех видах мозговых травм с первых суток отмечается рост процессов аутонейросенсибилизации, которые достигают максимума к 7-10 суткам. Это, в свою очередь, приводит к аутоагрессивному процессу с вторичным повреждением мозга, что обусловливает повторный выход мозговых антигенов в кровь. Развивается своеобразный порочный круг, который ведет к проградиентному течению черепно-мозговой травмы (ЧМТ) и развитию различных неврологических осложнений в позднем ее периоде [Горбунов, 1994]. Иммунопатологические процессы при травматической болезни мозга подробно освещены в ряде обзоров [Крыжановский и др., 1997; Горбунов и др., 1996].
В течение первых 7-10 суток после травмы наблюдается гиперемия мозга -острое нарушение мозгового кровообращения [Мадорский, 1994]. Гиперемия ведет к внутричерепной гипертензии - повышению давления в полости черепа выше нормальных значений [Потапов, 1994]. Эти процессы являются основными в патогенезе гипоксии - кислородного голодания мозга. Различают первично-церебральную и циркуляторно-церебральную формы гипоксии. В основе первично-церебральной формы лежит отсутствие или уменьшение мозгового кровотока, в связи с этим отсутствие или уменьшение доставки кислорода в ткани мозга. Основой циркуляторно-церебральой формы гипоксии также является уменьшение доставки кислорода мозговой ткани и первичное угнетение механизмов сосудодвигательного центра. В ответ на это возникает ацидоз мозговой ткани, уменьшается количество богатых энергией фосфорных соединений, увеличивается внутриклеточный отек и при этом сначала отмечаются функциональные, а затем присоединяются структурные изменения мозга [Салалыкин, 1994].
В результате травм мозга нередко наступает посттравматическая ишемия - нарушение кровоснабжения тканей за счет ослабления или прекращения притока артериальной крови, которая является наиболее частой причиной вторичного повреждения мозга, вплоть до его инсульта [Глазман, 1994].
При ЧМТ вследствие нарушения мозгового кровообращения и газообмена с развитием тканевой гипоксии, первым страдает энергетический обмен мозга, и развиваются защитные реакции, характеризующиеся гиперактивностью ферментативных и метаболических систем. Так, в экспериментах на кошках было показано, что в первые минуты после нанесения ЧМТ у животных в крови более чем в 2 раза увеличивался уровень глюкозы, в крови и в мозге увеличивалась активность энергетических ферментов ГФДГ и сукцинатдегидрогеназы. Влияние сукцинатдегидрогеназы связывают с механизмами реализации срочной адаптации в ответ на стрессовое повреждение. С целью сохранения минимального энергообеспечения в условиях неэффективной микроциркуляции мозг переключается на путь анаэробного окисления -гликолиза, что, являясь ведущим в течении и исходе патологического процесса, может привести к ацидозу мозга, его отеку и гибели. При этом в церебро-спинальной жидкости увеличивается уровень ферментов лактатдегидрогеназы и креатинфосфокиназы [Промыслов, 1994, Рабинович и др., 1987]. Рабинович с соавторами полагают, что «развивающиеся уже в первые минуты после травмы нарушения метаболизма глюкозы, лактацидемия и ферментопатия являются выражением постагрессивной, стрессовой реакции».
В возникновении и развитии отека мозга, нарушении микроциркуляции, повреждении ГЭБ, дезорганизации важнейших процессов в ткани мозга при его травмах ключевую роль отводят активации процессов - перекисного окисления липидов и, как следствие, образованию свободных радикалов. Активация перекисного окисления липидов приводит к уменьшению эластичности и механической прочности клеточных мембран; изменению активности липидозависимых мембраносвязанных ферментов; нарушению проницаемости мембран и их разрушению; дезорганизации метаболизма. Ингибиция процессов перекисного окисления липидов с помощью антиоксидантных препаратов (естественного - альфа-токоферола, синтетического - эмоксипина), повышающих активность ферментных и неферментных антиоксидантных систем, уже в раннем посттравматическом периоде является важнейшим компонентом в лечении ЧМТ [Олешкевич, 1994].
В настоящее время известно, что при деструктивных процессах в мозге происходит дисбаланс биологически-активных веществ (витаминов, биогенных аминов, тормозных и возбуждающих медиаторов, гормонов, нейропептидов), в результате которого нарушается эндокринно-гуморальная регуляция в организме, столь необходимая для поддержания гомеостаза. При этом, как уже отмечалось, страдает и иммунная система. Считают, что иммунная, эндокринная и нервная системы работают в виде единого структурно-функционального блока [Акмаев, 1996]. Эти системы, имея свои специфические функции, выполняют их при помощи сходных механизмов, в реализации которых принимают участие одни и те же мембранные структуры клеток и гуморальные факторы [Абрамов, Абрамова, 1996]. Поэтому, нарушение любой их этих систем, неизбежно ведет к нарушению и остальных. Так известно, что при ЧМТ нарушается обмен веществ не только в мозге, но и в организме в целом [Промыслов, 1994]. Остановимся подробнее на изменении баланса тех физиологически-активных веществ, которое имеет место при травмах мозга.
При всех видах ЧМТ в организме наблюдается отрицательный баланс витаминов С, В^ В2, В6, РР, нарастающий с увеличением тяжести травмы [Шевага, 1994].
Нарушение метаболизма нейромедиаторов, а также биогенных аминов, которым приписывают роль нейромодуляторов, - важнейшая особенность патогенеза ЧМТ. Основную роль в стрессовом ответе играет симпатико-адреналовая система, которая реагирует на различные экстремальные ситуации усилением выработки и выброса адреналина и норадреналина. Интенсивность этих сдвигов имеет фазный характер и зависит от тяжести ЧМТ. С течением травматической болезни мозга происходит истощение симпатико-адреналовой системы и, соответственно, снижение уровней адреналина, норадреналина и дофамина [Пясецкая, 1994]. При истощении катехоламинов ЦНС модулируется активность Т-лимфоцитов - супрессоров [Cross et al., 1987]. На фоне истощения симпатико-адреналовой системы выявлено увеличение уровня серотонина. При этом изменяется активность моноаминоксидазы, регулирующей обмен биогенных аминов в мозге. При ЧМТ с первых часов отмечается увеличение уровня гистамина в 6-8 раз (к 3-5 сут) с последующим снижением к концу 34 недель. Снижение уровня ацетилхолина отмечено при вовлечении в процесс нижних отделов ствола, а повышение - при поражениях полушарий и верхних отделов ствола [Пясецкая, 1994]. В этих процессах главная роль принадлежит ферменту холинэстеразе [Карасева, 1994]. Показно, что ацетилхолин может стимулировать синтез иммуноглобулинов G в культуре [Абрамов, Абрамова, 1996], недостаток которых, как уже было сказано, отмечают при ЧМТ. Контузия головы приводила к увеличению ацетилхолина (максимально через 25 сек) и снижению уровня норадреналина в мозге мышей [Tanaka et а!., 1997]. При посттравматической эпилепсии, а также при экспериментальных химических травмах мозга, приводящих к возникновению судорог (аппликация каиновой, ксинолиновой кислот, стрихнина и т.д.), происходит дисбаланс возбуждающих (глутамата, аспартата) и тормозных (гамма-аминомасляной кислоты, таурина, глицина) медиаторов [Поздеев, 1983]. Как правило, при эпилепсии наблюдается недостаток тормозных медиаторов, а также страдает синтез некоторых биогенных аминов -дофамина, норадреналина [Kuznetsova et al., 1996], которым приписывают модулирующие функции в ЦНС [Советов, 1988].
При ЧМТ описаны некоторые эндокринные расстройства. Так, в остром периоде гистологически выявлена гиперпродукция гормонально-активных веществ в виде скопления нейросекреторных гранул во всех отделах гипоталамо-гипофизарной системы и с одновременным усиленным выделением нейросекрета в кровь. Биохимически показано повышение уровня адено-кортикотропного гормона в крови в первые 10 суток после тяжелой ЧМТ с максимальной его концентрацией на 5-е сутки. Также обнаружено повышение уровня окситоцина и кортизона в течение всего острого периода, изменение секреции гормона роста и инсулина. С первых суток наблюдается усиленный выброс тиреотропного гормона с одновременным угнетением тиреоидных гормонов. Отмечают временное повышение уровня антидиуретического гормона, что может играть важную роль в генезе отека головного мозга. Иногда в течение первых двух недель развивается несахарный диабет [Валеева, Кунаева, 1994, с.217-218].
В результате ЧМТ изменяется также уровни нейропептидов в мозге и организме в целом. Выделенные в результате аутодеструктивных процессов эндогенные опиоидные пептиды (эндорфины, динорфины, вазопрессин, соматостатин, кинины и др.) сами воздействуют на микроциркуляцию и метаболизм мозга либо опосредуют нейрональные повреждения. Участие нейропептидов в расстройствах систем жизнеобеспечения еще более усугубляет неврологический дефицит, способствует глубокому нарушению метаболизма и гомеостаза в целом организме. Локализация повреждения мозга тесно коррелирует с тяжестью его поражения и прогнозом, что связано с локализацией в тех или иных областях мозга соответствующих нейропептидов [Тенедиева, 1994]. После церебральной контузии уровни мРНК инсулиноподобнного ростового фактора повышались в 10 раз в области коры ипсилатерального полушария. Изменялся также уровень мРНК холецистокинина [Гомазков, 1997, обзор]. На модели кортикального инфаркта, вызванного краниотомией 2-х мм зоны неокортекса, отмечалась экспрессия мРНК ряда нейропептидов. В период с 3-го по 30 день после травмы оказались увеличенными уровни холецистокинина-8, вещества Р, нейропептида Y, соматостатина. Эти сдвиги связываются с изменением нейротрансмиссии. Отмечено также увеличение уровней иммунореактивных c-Fos и zif-268 -белков в кортикальных отделах мозга в течение первых 6 часов после нанесения травмы [Van- Bree et al., 1995]. При повышении внутричерепного давления в спинно-мозговой жидкости увеличивается уровень атриального натриуретического фактора [Yamasaki et al., 1997]. Изменение микроциркуляции и отек мозга связывают с повышением содержания кининов, в частности, брадикинина [Wahl et al., 1996]. При глутаматном повреждении мозга образуется "Нейротрофический пептид поврежденного мозга". Уровень фактора роста нервов и других нейротрофических факторов увеличивается в структурах мозга и крови под воздействием стрессорнных стимулов, при химических и механических повреждениях мозга [Гамазков, 1997, обзор], киндпинге, индуцированном повторяющейся субконвульсивной электрической или химической стимуляцией структур мозга. [Ernfors et al., 1991]. Причем появление подобных факторов наблюдают очень рано после нанесения травмы. Так в опытах по гибридизации in situ на моделях ишемии и полигликемического инсульта у крыс показано, что уровни фактора роста нервов, мозгового нейротрофического фактора, проградиентно повышаются в мозге от 1-2 минут до 2-4 час после травмы, а нейротрофина 3, наоборот, уменьшаются в течение 2-4 часов [Lindvall et al., 1992].
Репаративно-регенеративные процессы при травмах мозга.
Наряду с деструктивно-дегенеративными процессами в травмированном мозге протекают и репаративно-регенеративные процессы, которые осуществляются путем деления клеток, обновления внутриклеточных органелл и их размножения. Эти процессы возникают уже в первые сутки после ЧМТ, когда начинается миграция полиморфноядерных лейкоцитов на границе с очагом некроза мозга. Через 24-48 часов выявляются пролиферация и гипертрофия астроцитов. Процессы рассасывания возникают с формированием зернистых шаров и макрофагов, часть из которых имеют глиальное, а часть -гематогенное происхождение. Глиальные макрофаги возникают из микроглии и астроцитов [Немечек, 1978, Снесарев 1946, Малашкия, 1986]. Затем появляются новообразованные кровеносные сосуды, множество волокнистых астроцитов, в очаг врастают глиальные, аргирофильные волокна. Формируются глиомезодермальные рубцы [Касумова, 1994]. Составляющие их волокна делят на глиальные, аргирофильные, эластические, коллагеновые. Рубцовые образования из коллагеновых волокон могут быть причиной эпилептических припадков [Снесарев, 1946]. Конкуренция между процессами дистрофии и репарации идет в мозге в течение многих лет после травмы, что характеризуется появлением нервных волокон с колбами роста и зернистых шаров (макрофагов), а также гипертрофией нейронов и синапсов вблизи травмы и в гомотопических участках контралатерального полушария [Касумова, 1994; Пасикова, 1999].
Дегенеративно-деструктивные процессы при ЧМТ приводят, как известно, к нарушению поведенческих функций. В результате компенсаторно-восстановительных реакций происходит восстановление утраченных функций. По мнению А.Н. Советова [Советов, 1988] нельзя отождествлять понятия «восстановление» и «компенсация». Автор связывает восстановление нарушенных функций с частными механизмами перестройки деятельности ЦНС, а компенсацию - с сохранением и выполнением основных жизненных функций организма. В результате компенсаторно-восстановительных процессов нормализуется интегративная деятельность мозга. Это частично может быть связано с восстановлением нейрональных сетей. Однако, по-видимому, это не единственный механизм, т.к. существуют данных, согласно которым восстановление поведенческих реакций может происходить вскоре (через 5-10 дней) после травмы [Рабинович и др., 1987], и никак не может быть следствием репарации нейронных сетей. Поэтому естественно предположить, что такое улучшение поведения зависит от деятельности физиологически-активных веществ, которые очень рано экспрессируются в поврежденном мозге и активизируют «молчащие» компоненты нейронно-глиальных ансамблей. Эти активизированные ансамбли взаимодействуют с сохранившимися нейронными сетями, и интегративная деятельность мозга восстанавливается. Существование таких «молчащих» клеток и синапсов в мозге известно из литературы [Косицын, 1976, обзор].
Для того, чтобы репаративные, восстановительные и компенсаторные процессы в поврежденном мозге проходили наиболее успешно, в клинике используют комплекс препаратов, направленных на снижение основных негативных последствий ЧМТ. Это - антигипоксанты активаторы электронтранспортной системы митохондрий (цитохром С, рибоксин); антиоксиданты (эмоксипин, альфа-токоферола ацетат); средства, уменьшающие объем тканевой жидкости (салуретики, осмотические диуретики, альбумин); ингибиторы протеолиза (контрикал); средства, нормализующие регулирование агрегатного состояния крови (гепарин, компламин, трентал, нативная плазма); глюкокортикоидные гормоны (гидрокортизон, преднизолон); средства, стимулирующие репаративные процессы и нормализующие обмен нейромедиаторов (ноотропы, предшественники медиаторов, церебролизин); витамины; средства, снижающие иммунологическую реактивность организма по отношению к антигенам нервной ткани (дипразин, супрастин, димедрол); антиконвульсанты (фенобарбитал, карбамазепин) [Олешкевич, Федулов, 1994].
В.И. Горбунов и соавторы [Горбунов и др., 1996] подчеркивают необходимость рациональных схем иммунокоррекции в остром и промежуточном периодах травматической болезни мозга, что по их клиническим данным позволяет снизить летальность и улучшить результаты лечения пострадавших с тяжелой ЧМТ. С.С. Рабинович с соавторами [Рабинович и др., 1987] рекомендуют с целью ограничения интенсивности опасного возбуждения стресс-реализующих систем в остром периоде после ЧМТ использовать гаммаоксимасляную кислоту. Гаммаоксимасляная кислота является естественным метаболитом и играет основную роль в тормозном эффекте ГАМК-эргической системы.
Указанные лекарственные вещества или их аналоги присутствуют и в организме животных и человека и могут в какой-то степени обеспечить репаративно-восстановительные и компенсаторные процессы в поврежденном мозге. Эффективность действия природных физиологически-активных веществ зависит от тяжести поражения мозга. Применение препаратов при лечении ЧМТ ускоряет процесс репарации, и, начатое на ранних этапах травматической болезни, изменяет ее течение, приближая выздоровление.
Мы полагаем, что для лечения ЧМТ целесообразно применять комплекс таких физиологически-активных веществ, которые в очень малых дозировках могут оказывать на поврежденный мозг стабилизирующее и нейропротективное воздействие. К таким веществам можно отнести нейропептиды, нейромедиаторы, нейромодуляторы, ферменты и другие. Однако, многие из этих веществ, будучи введенными в кровь пострадавшего, не смогут в полной мере оказать влияние на поврежденный мозг, т.к. найдут свои клетки-мишени и в других тканях. Поэтому лучше вводить эти препараты непосредственно в травмированный мозг. Но действие таких препаратов, введенных однократно в чистом виде, будет кратковременным. Гораздо целесообразнее впрыскивать комплекс физиологически-активных веществ многократно и малыми порциями.
Одним из способов, позволяющих выполнить подобную процедуру, является нейротрансплантация незрелой ткани, богатой активными веществами различной природы. В настоящее время имеется значительное количество литературных и собственных исследований, посвященных нейротрансплантации в поврежденный различными способами головной и спинной [Ноп/а1:, 1994, обзор] мозг экспериментальных животных. В Москве и Киеве подобные операции уже проводят и на людях с боевыми и бытовыми травмами головного мозга [Гайдар и др., 1998, Пичкур Л.Д., неопубликованные данные]. Травмы спинного мозга у людей лечат этим методом в Москве, добиваясь значительного улучшения функциональной активности пациентов [Катунян и др., 1990].
НЕЙРОТРАНСПЛАНТАЦИЯ.
Химический состав незрелой нервной ткани доноров
В эксперименте ткань для нейротрансплантации выделяют из мозга эмбрионов, фетусов, новорожденных животных. Для того, что бы понять, как эта ткань влияет на организм реципиентов, необходимо представлять себе ее химический состав и свойства содержащихся в ней физиологически-активных веществ.
Известно, что ткани развивающегося организма в пренатальном и раннем постнатальном периоде богаты физиологически активными веществами различной природы, принимающими важное участие в гуморально-гормональной регуляции. Уже сразу после оплодотворения в зиготе начинается синтез ацетилхолина, катехоламинов, серотонина, которые необходимы для клеточного деления. На стадии многоклеточного эмбриона эти вещества играют роль посредников межклеточных отношений, то есть выполняют первичную медиаторную функцию [Држевецкая, 1987].
В ранних эмбрионах млекопитающих находят все основные ферменты, необходимые для синтеза стероидных гормонов, а также готовые формы гормонов —эстрадиол и прогестерон. В конце эмбрионального - начале фетального периодов эмбриогенеза начинается органогенез большинства эндокринных желез. В это время отмечают синтез практически всех известных гормонов. Позже созревают рецепторы гормонов, и устанавливается гипоталамический контроль эндокринных функций.
Важную роль в эмбриогенезе играют тиреоидные гормоны щитовидной железы, особенно, во время критических периодов развития мозга. Их недостаток вызывает замедленное образование гипоталамического кортиколиберина. В результате нарушается неспецифическая адаптация, связанная с деятельностью гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы. На 14-й неделе внутриутробного развития человека обнаруживаются клетки, продуцирующие пептидный гормон щитовидной железы - кальцитонин, который понижает уровень кальция в крови [Држевецкая, 1987, обзор].
Из гормонов поджелудочной железы в пренатальном онтогенезе отмечают инсулин, уровень которого резко повышается у человека к 28-32 неделям внутриутробного развития, и глюкагон. Последний пренатально обеспечивает появление ферментов, в том числе глюкозо-6-фосфотазу, посредством которых регулируется постнатально гомеостаз глюкозы.
В надпочечниках зародышей многих млекопитающих по сравнению со взрослыми особями отмечено преобладание норадреналина над адреналином. В течение всего пренатального развития до 80-90 всех катехоламинов надпочечников составляет дофамин. Концентрация аскорбиновой кислоты в надпочечниках наиболее велика у зародышей человек в 8-10 недельном возрасте. В это же время в клетках коры надпочечников обнаруживаются активные ферменты - фосфотазы, эстеразы, дегидрогеназы, фосфорилазы. В середине беременности в клетках коры надпочечников синтезируются кортикостероиды - кортизол и альдостерон, которые необходимы для метилирования норадреналина и превращения его в адреналин [Држевецкая, 1987, обзор].
Наличие норадреналина было обнаружено и в мозге эмбрионах кур, кроликов, крыс, человека. Причем в мозге эмбрионов незрелорождающихся млекопитающих (в частности, крысы) содержание норадреналина было значительно выше, а серотонина ниже, чем в мозге новорожденных. У новорожденных зрелорождающихся животных (морской свинки) содержание в мозге норадреналина и серотонина было равно 80% от его содержания в мозге взрослого животного. Причем эти показатели в мозге были значительно выше, чем в первый день постнатальной жизни незрелорождающихся животных [Пигарева, 1972, обзор]. Поступление норадреналина и его предшественника дофамина в мозг через кровь (из надпочечников) ограничивается развитием ГЭБ, который у крыс формируется до рождения [ОЬштэкь Ь/егэоп, 1966]. У зрелорождающихся животных ГЭБ может быть сформирован еще раньше, но, по-видимому, начинают функционировать собственные норадреналин- серотонин- и дофаминсодержащие структуры, которые и обеспечивают потребности мозга в этих биогенных аминах. Общий уровень обмена биогенных аминов характеризует моноаминоксидаза, уровень активности которой в эмбриональном мозге крыс за несколько дней до рождения составляет около 30% «взрослого» уровня и нарастает к рождению до 45%. В то же время, в мозге морской свинки уже в первый день после рождения активность моноаминоксидазы почти такая же, как и в мозге взрослого животного. По данным В.В. Раевского [Раевский, 1991] в начале в эмбриогенезе в мозге формируется дофаминэргическая система, затем с'еротонинэргическая и ацетилхолинэргическая.
Из гормонов гипофиза особенно велико содержание у плода соматотропина, который, по-видимому, участвует в энергообеспечении плода при недостаточном снабжении последнего глюкозой. Также много в крови зародыша человека кортикотропина (в период 12-19 недель его в 4 раза больше, чем у взрослого человека). В период между 15-й и 20-й неделями эмбриогенеза наблюдается пик активности пролактина, который у плода стимулирует рост и процессы регенерации, и гонадотропинов. Их - уровни снижаются к моменту рождения [Држевецкая, 1987].
Гипоталамические гормоны вазопрессин и окситоцин появляются в гипофизе плодов человека в 18-19 недель, в последнем триместре беременности их содержание резко возрастает. Вазопрессин принимает участие в водообмене плода и его адаптации к условиям существования. В раннем онтогенезе найдены и либерины - тиролиберин и люлиберин, содержание которых в период от 10 до 22 недель резко возрастает [Држевецкая, 1987].
Следует особо подчеркнуть, что гормоны плода даже в очень большой концентрации либо не осуществляют вовсе, либо в меньшей степени, чем во взрослом состоянии, те эффекты, которые свойственны им. Это указывает на то, что синтез и секреция гормонов предупреждает во времени созревание гормональных рецепторов. Возможно также, что у плода не созрели внутриклеточные компоненты, которые взаимодействуют с гормонально-рецепторным комплексом [Мицкевич, 1878].
Отмечено увеличение содержания гормонов в жидкостных средах новорожденного. Так, показано десятикратное увеличение уровня надпочечных гормонов -17-гидрокортикостероидов в крови новорожденных, родившихся при нормальных влагалищных родах, по сравнению с новорожденными, извлеченными при кесаревом сечении. Обычные роды приводят к повышению содержания гипофизарного гормона кортикотропина и гормона надпочечников - альдостерона в плазме новорожденного ребенка. В период новорожденности отмечено состояние высокой активности клеток, секретирующих кортикостероиды и кортикотропин. Активируются параганглии симпатической нервной системы, вырабатывающие катехоламины. В плазме крови новорожденных обнаружено высокое содержание пролактина. В поздний пренатальный период и у новорожденных в сыворотке крови отмечено высокое содержание соматотропина и стимулирующих его действие соматомединов. Это является чрезвычайно важным адаптационным механизмом при переходе к постнатальной жизни, т.к. соматотропин оказывает анаболитическое действие на обмен белков и одновременно усиливает мобилизацию жиров, что повышает энергетические возможности организма. У новорожденных повышен также синтез тиреоидных гормонов. Кроме того, в плазме крови новорожденных детей увеличено содержание (3-эндорфина - антистрессорного пептида, образующегося в аденогипофизе и утоляющего чувство боли. Таким образом, в период новорожденности повышена активность всей гипоталамо-гипофизарно-тиреоидной системы [Држевецкая, 1987, обзор].
В развивающемся мозге обнаружены различные нейропептидные факторы, относительное количество которых выше, чем в позднем постнатальном онтогенезе. Показано, что уровень мРК пептида, активизирующего аденилатциклазу гипофиза, впервые выделенного из гипоталамуса овцы, увеличивается в пренатальный период [8Ии1о е1 а1., 1996].
Группу пептидов, контролирующих развитие, фенотипическую дифференцировку и сохранение нервных и глиальных клеток называют нейротрофинами. Наиболее часто среди них упоминаются Нейротрофины -3 и -4, Нервный ростовой фактор, нейротрофический фактор мозга [Гомазков, 1997, обзор]. Эти факторы обнаружены в различных эмбриональных и дефинитивных тканях. Наиболее изученным из них можно считать фактор роста нервов, который обладает нейротрофическим, нейротропным и нейрогенным действием на клетки мишени. У зародышей мышей рецепторы к этому фактору обнаружены на 10-е сутки эмбрионального развития. Он может вырабатываться клетками глии [Михайлов, 1988, обзор]. Активность фактора роста нервов в мозге находится под влиянием холинэргического контроля [Rossner et al., 1997]. Из интенсивно пролиферирующей эмбриональной нервной ткани коры мозга и мозжечка новорожденных крыс выделены стадиеспецифические пептиды и белки, которые в опытах in vitro стимулировали пролиферацию клеток и синтез ДНК и белка в клетках коры мозга [Полежаев, Александрова, Витвицкий и др., 1987].
Из эмбрионального мозга млекопитающих выделено вещество а-фетопротеин, содержание которого наиболее высоко в эпендиме желудочков, оболочках мозга, сосудистом сплетении, стенках сосудов и низко в незрелых герминативных клетках в ранний эмбриональный период. Пик содержания этого а-фетопротеина в паренхиме мозга (в перикарионах нейронов и их отростках) приходится на период дифференцировки клеток [Mares et al., 1982; 1985]. Показано, что а-фетопротеин принимает непосредственное участие в регуляции внутриклеточных механизмов роста и гибели клеток [Дудич и др., 1998], а так же снижает иммунологическую реактивность аллогенных лимфоцитов [Winder, 1993, обзор]. Причем а-фетопротеин не является единственным иммуносупрессорным фактором. Так показано, что искуственное устранение а-фетопротеина из амниотической жидкости не лишало ее полностью иммуносупрессивного действия [Говалло, 1987, обзор].
Известно, что все этапы беременности протекают на фоне выраженной комплексной иммуносупрессии как со стороны матери, так и зародыша. Предполагают, что уже сперматозоиды обладают способностью индуцировать синтез лимфоцитов супрессоров, концентрация которых в крови при беременности повышается. Лимфоциты-супрессоры у зародыша человека начинают обнаруживаться в печени на 8-й, а в крови на 14-й неделе внутриутробной жизни. С рождения и в течение первого года жизни ребенка число лимфоцитов-супрессоров в его крови увеличено. Показано, что эти лимфоциты способны продуцировать растворимый фактор, блокирующий реакции клеточного иммунитета. Супрессорным действием обладают не только лимфоциты, но и макрофаги плода. Из эмбриональных тканей выделены факторы (аг-гликопротеин, растворимый фактор децидуальной оболочки, трофобластический растворимые антигены плода), которые в очищенном виде демонстративно подавляют клеточный иммунитет. Известно, что секреция половых гормонов эстрогенов и прогестерона у плода возрастает в последней трети беременности. В модельных опытах эти гормоны проявляют себя как физиологические иммуносупрессоры [Говалло, 1987, обзор].
В обзоре А.Т. Михайлова [Михайлов, 1988] собран обширный материал о полипептидных факторах - эмбриональных индукторах, содержащихся в эмбрионах и плодах животных и человека, которые играют важную роль в процессах роста и дифференцировки тканей.
В монографии З.Д. Пигаревой [Пигарева, 1972] приведены литературные и собственные сведения о тех биологически активных веществах, которые обнаруживаются в развивающемся мозге птиц и млекопитающих. Убедительно показано, что в процессе эмбриогенеза в мозге происходит накопление биологически-активных веществ, которые характерны и для взрослого организма. Однако относительная концентрация многих из них в мозге эмбрионов выше, по сравнению с мозгом взрослых особей. Так, имеется ряд аминокислот (аланин, глицин, цитруллин, лейцин, изолейцин, валин, фенилаланин, тирозин), большей частью незаменимых, концентрация которых в мозге новорожденных в 2-3 раза больше, чем у взрослых особей. Такая же закономерность выявляется и в отношении таурина, которому приписывают тормозные функции в ЦНС. В то же время концентрация таких аминокислот, как глутамата, аспартата и гамма-аминомасляной кислоты повышается уже в постнатальном эмбриогенезе.
В процессе онтогенеза изменяются и свойства биологически-активных веществ. При этом низшие уровни мозга биохимически дифференцируются раньше, чем высшие. Интенсивность дыхания в ткани высших отделов мозга нарастает медленнее, чем в каудальных, низших отделах. В мозге эмбрионов обнаруживается высокая концентрация аденозин-три-фосфорной кислоты, фосфокреатина и креатина, которая снижается после рождения. Активность окислительных ферментов резко нарастает во второй половине эмбриогенеза, к моменту рождения она значительно превышает таковую у взрослых особей в задних отделах мозга и не отличается от взрослого уровня - в передних отделах. В то же время, активность кислой фосфатазы высока на ранних стадиях эмбриогенеза, а затем неуклонно снижается. Считают, что этот фермент, как и ферменты пентозного цикла имеют отношение к процессам клеточной пролиферации. Заслуживают внимание данные о ферменте карбоангидразы, которая участвует в реакциях, направленных на поддержание кислотно-щелочного равновесия, что очень важно для специфической нервной деятельности. У взрослых животных наивысшая активность этого фермента обнаруживается в передних отделах мозга, выполняющих наиболее сложные функции. На ранних стадиях эмбриогенеза карбоангидраза, наоборот, наиболее активна в низших центрах нервной системы. Максимальные величины активности этого фермента в высших нервных центрах наблюдаются только на последних этапах эмбриогенеза. Активность фермента ацетилхолинэстеразы в эмбриогенезе незрелорождающихся животных низка, а зрелорождающихся, наоборот, достаточно высока [Пигарева, 1982]. По данным Д.Е. Иванова [Иванов, 1991] у 17-и дневного эмбриона крысы активность щелочной фосфотазы в коре мозга в несколько раз выше, активность же лактатдегидрогеназы, наоборот, достоверно ниже, по сравнению со взрослыми крысами.
Итак, мозг эмбрионов содержит практически все биологически активные вещества, характерные для мозга половозрелых млекопитающих. Однако относительная концентрация их у эмбрионов иная. Чаще всего, она выше, чем в зрелом организме. Пики активности различных веществ приходятся на разные этапы эмбриогенеза. Некоторые из них, связанные с общими обменными процессами, ростом и дифференцировкой клеток, в большем количестве обнаруживаются в раннем эмбриогенезе. Другие, влияющие на развитие более специальных функций, выявляются в позднем эмбриогенезе и в первые дни после рождения. При этом концентрация тех или иных веществ неодинакова в разных отделах мозга. При этом, как уже упоминалось, низшие отделы мозга биохимически дифференцируются раньше, чем высшие.
Данные по концентрации ФАВ в эмбриогенезе далеко не полные и разрозненные. Однако при их анализе выявляется общая закономерность: наряду с веществами, способствующими развитию и дифференцировке клеток и тканей в целом эмбрионе (и в мозге в том числе) преобладают факторы, тормозящие реактивные (клеточные и гуморальные) процессы и возбуждение в развивающемся организме. По-видимому, благодаря этому механизму эмбрион может расти и развиваться при минимальных энергетических затратах, не отторгаясь от иммунологически чужеродного организма матери.
Таким образом, при выборе донорской ткани необходимо учитывать ее химический состав для коррекции тех или иных мозговых расстройств. Например, при механических травмах мозга, особенно для замещающей нейротрансплантации, целесообразно использовать ткань, взятую на ранних этапах эмбриогенеза, т.к. именно эта ткань наиболее устойчива к кислородному голоданию, богата веществами, способными поддержать гомеостаз, активизирующими процессы роста нервных элементов, супрессирующими цитотоксические иммунные реакции. Если же в результате травмы в большей степени страдает баланс специфических систем, например некоторых нейромедиаторов (гамма-аминомасляная кислота, таурин), то, на наш взгляд, целесообразнее выделять ткань из определенных отделов мозга животных в позднем эмбриогенезе или в первые дни постнатальной жизни. Последнее относится к незрелорождающимся животным, т.к. уровень развития этих животных в период новорожденности соответствует уровню развития фетуса человека [Мс1№аш, 1962, цит. по Пигаревой, 1972], ткань которого используется для нейротрансплантации в клинике.
Инуеграиия донорской нервной ткани с мозгом реципиента.
В настоящее время убедительно доказано, что аллотрансплантаты незрелой мозговой ткани могут интегрировать как с относительно интрктным (если пренебрегать травмой, связанной непосредственно с операцией нейротрансплантации), так и с предварительно поврежденным i мозгом реципиента, образуя с ним как сосудистые, так и нервные связи.
Согласно литературным и собственным данным, сосуды в трансплантате разрастаются чрезвычайно быстро, в течение первых двух -четырех суток после введения. Быстрое установление рециркуляции внутри трансплантата обусловливается анастомозами, возникающими из сосудов моуа с предсуществующими сосудами трансплантата. Описанный механизм характерен для трансплантатов, развивающихся как внутри желудочков, так и внутри паренхимы головного мозга [Krum, Rosenstein, 198|7; Михайлова, Зухарь, Лосева, Ермакова, 1993; Фетисов, 1994]. Васкуляризация трансплантатов ткани коры от 15-дневных эмбрионов (Э-15)| крысы в полость, полученную путем отсоса затылочной коры, начинается на 4-й день после пересадки. На протяжении 2-х недель про!<1Сходит постепенный рост и дифференцировка сосудов. Однако в течение всего ангиогенеза прослеживаются капилляры со значительными патологическими изменениями. Самым существенным моментом в вас|<уляризации трансплантатов является чрезвычайно ускоренное течение этого процесса по сравнению с нормальным онтогенезом мозга [Александрова, Козлова, 1993] Так, известно, что развитие капиллярной сет|1 мозга происходит в раннем постнатальном онтогенезе [Jacobson, 1978] и по времени совпадает с формированием слоев в неокортексе [Дмитриева, 198^1]. Согласованность этих процессов нарушается при нейротрансплантации ткани из пренатального мозга, быстро прорастающей густой сетью кровеносных сосудов. Беспорядочное врастание этих сосудов в ткань трансплантата неокортекса приводит к бессистемному расположению нейронов [Полежаев и др., 1993].
В опытах на крысах с помощью метода ретроградного транспорта пероксидазы хрена или флюорохромов было убедительно показано, что трансплантаты эмбрионльного неокортекса, локализованные как в желудочках [Полежаев и др., 1993] так и в коре [Лосева и др., 1991] мозга реципиента образуют с ним эфферентные связи. Образование афферентных связей, поступающих из структур мозга реципиента к трансплантату, также отмечено в ряде морфологических и иммуногистохимических работ [Dunn-Meynell, Levin, 1993, Александрова, 1998]. Такие связи могут служить анатомическим субстратом, обеспечивающим межнейронные синаптические взаимодействия трансплантата с мозгом хозяина.
При этом важно, что направление прорастания волокон из трансплантата в мозг реципиента зависит от того участка в мозге эмбриона, из которого была получена ткань для трансплантации. Так, было показано, что при введении в поврежденную фронтальную кору гомотрансплантатов из фронтальной коры волокна прорастали в латеральный каудо-путамен (Caudo-putamen). В то же время из гетеротрансплантатов окципитальной коры волокна росли по направлению к цингулярной коре или в медиальный каудо-путамен. То есть волокна прорастали согласно их обычному направлению в мозге [Guitet et al., 1994]. О том, что клетки гетеротрансплантатов не становятся сходными с окружающими их клетками мозга реципиентов, свидетельствует также другое исследование. В этой работе продемонстрировано, что гетерогенная смесь из пирамидных и не пирамидных нейронов коры, помещенная в стриатум взрослых крыс трансформируется в интернейроны, содержащие различные молекулярные маркеры, которые сходны с таковыми в коре взрослых животных [Bele, 1995].
В электрофизиологических работах были обнаружены функциональные связи корковых трансплантатов с мозгом реципиента [Брагин, 1990; Верещак, 1994; Полежаев и др., 1993, гл.5]. И хотя по данным C.B. Гирмана [Полежаев и др, 1993, гл. 5] в случае заместительной гомотрансплантации на место удаленного поля 17 зрительной коры мозга взрослых крыс формирование полноценных функциональных связей возможно, другие авторы [Брагин, 1990; Верещак, 1994] отмечают, что нейрональные связи между донорской тканью и мозгом хозяина не столь значительны, чтобы образовать полноценную функционально активную нейрональную сеть. Так, в работе А.Г. Брагина было показано, что нейроны большинства трансплантатов неокортекса после гомотопической трансплантации в поле баррелов отвечают на сенсорные раздражители, предъявляемые реципиенту, однако процент отвечающих на специфические сенсорные раздражители нейронов в трансплантатах ниже, чем в интактном поле барелов.
Кроме того, было установлено, что клетки трансплантатов могут мигрировать в паренхиму мозга реципиента. Так, была описана миграция на значительное расстояние (до 1000 мкм) как нервных, так и глиальных клеток суспензированных трансплантатов, развивающихся в желудочках мозга [Фетисов, 1994]. Согласно нашим собственным результатам [Александрова, Лосева, Ермакова, 1993; Александрова, Ермакова, Лосева, 1993] возможна миграция нейронов и глии от плотных неокортикальных изотрансплантатов, помещенных в кору мозга интактных крыс. Миграция глии (на расстояние до 1000 мкм), при этом, происходит сходно с движением астроцитов от суспензированных трансплантатов. Трансплантированные нейроны от Э-20, которые уже в основном закончили миграцию в мозге эмбриона, способны к повторной миграции в мозге реципиента. Однако они не могут мигрировать в те слои коры мозга хозяина, которые соответствуют их рождению. В 2-х случаях плотного трансплантата в коре обнаружить не удалось, однако меченные Н3-тимидином нервные клетки диффузно распределялись в коре мозга реципиента.
Известно, что нейротрансплантаты, полученные от ранних эмбрионов, разрастаются значительно в большей степени, чем трансплантаты от фетусов или новорожденных [Das, 1985].
В последние годы появились работы, показывающие, что трансплантат в интактном мозге развивается хуже, чем в поврежденном мозге. Так, суспензированные гомотрансплантаты в гиппокампе поврежденного каиновой кислотой (КК) полушария лучше переживают и в большей степени разрастаются, чем в гиппокампе контралатерального, неповрежденного полушария [Shetty, Turner, 1995]. Даже при пересадках периферического (внутрибрюшинного) нервного ганглия в стриатум половозрелых крыс продемонстрировано лучшее прорастание из него волокон в поврежденный ксинолиновой кислотой мозг, по сравнению с интактным мозгом [Tew et al., 1993]. Большинство авторов связывают этот феномен с нейротрофическими факторами, которые, как было показано [Manthorpe et al., 1983], скапливаются в области травмы мозга и способствуют процессам репарации и регенерации.
Однако те же факторы могут способствовать развитию реактивного глиоза, что ведет к образованию грубой рубцовой ткани. Именно поэтому, как нам представляется, целесообразно производить пересадки на ранних этапах после травмы, пока еще не сформировалась рубцовая ткань. Особенно это важно для заместительной трансплантации. В противном случае трансплантат будет отгорожен от мозга хозяина глиальной капсулой, через которую прорастание волокон станет невозможным, и интеграция трансплантата с мозгом реципиента будет нарушена [Stein et al., 1985]. Если же трансплантацию делать в первые дни после травмы, то, согласно литературным и собственным данным [Полежаев и др., 1993; Лосева и др., 1995] на границе трансплантата с мозгом реципиента, как правило, образуется либо тонкие глиальные рубцы, либо безрубцовые зоны. Через эти зоны, как известно [Kruger et al., 1986], могут прорастать афферентные и эфферентные волокна. Однако даже при таких условиях эксперимента (гомотрансплантация от Э-15 в полость, образованную в результате удаления участка затылочной коры) в трети случаев на границе трансплантата с мозгом формировался плотный глиомененгиальный барьер [Александрова, 1998]. В этой же работе показано, что в интегрированных трансплантатах плотность ГАМК реактивных нейронов, экспрессирующих нейропептид Y, была низкая и практически соответствовала нормальному неокортексу. В плохо интегрированных трансплантатах плотность этих нейронов была почти в 2 раза выше. Кроме того, была показана четкая корреляция между степенью экспрессии ГАМК -реактивными нейронами парвалбумина и калбиндина с!-28К и нейрональной интеграцией трансплантатов с мозгом реципиента.
Увеличенный уровень физиологически-активных веществ в трансплантатах продемонстрирован даже на поздних сроках их переживания. Так, было показано, что уровень экспрессии фермента N0-синтазы (эуг^азе) выше в трансплантатах вентрального переднего мозга, помещенных в неокортекс, по сравнению с той же структурой взрослого мозга, через 6-12 месяцев после операции [вИоМат е! а1., 1997]. В последнее время для трансплантации в мозг пациентов с болезнью Паркинсона и животных с экспериментальной моделью этой болезни используют хромофинные клетки, выделенные из коркового вещества надпочечников. Утверждают, что в гранулах этих клеток содержатся ростовые факторы и многочисленные нейропептиды с эффектом ростовых факторов [Кпед1Ыет, ипэюкег, 1997].
Таким образом, клетки трансплантатов могут успешно развиваться, дифференцироваться и мигрировать как в интактный, так и поврежденный мозг реципиента, образуя при этом с ним как сосудистые, так и аксональные связи. Степень развития трансплантатов и их интеграции с мозгом реципиента увеличивается в травмированном мозге, и зависит от времени, прошедшем после травмы. Однако распределение сосудов и клеточных элементов в трансплантате аномально, и не соответствует таковому в окружающих тканях мозга реципиента. Например, в гипоталамическом трансплантате наблюдается изобилие различных типов синапсов, что отличает его от окружающего гипоталамуса хозяина [Угрюмов и др., 1994]. По данным Л.В. Полежаева и В.А. Майского [Полежаев, Майский, 1993] численность нейронов в трансплантированной ткани коры значительно ниже, чем в мозге реципиента. Следует отметить, что в ряде работ не выявляется значительного количества как структурных, так и функциональных связей между трансплантатом и мозгом реципиента, во всяком случае, достаточного для полноценного встраивания трансплантированной ткани в нейрональные сети структур мозга хозяина. А в случаях, когда трансплантат отгораживается от мозга реципиента плотной рубцовой тканью, прорастание волокон из него в мозг реципиента вообще становится невозможным. Тем не менее, обширный экспериментальный и клинический материал свидетельствует о несомненном, главным образом позитивном, влиянии пересаженной незрелой мозговой ткани на течение травматической болезни мозга, а также различных неврологических заболеваний.
Влияние нейротрансплантации на посттравматические процессы в мозге реципиента.
Как было отмечено выше, наиболее существенное влияние на развитие травматической болезни мозга оказывает степень повреждения ГЭБ. В работе И.Н. Сабуриной [Сабурина, 1993] было показано, что после действия гипоксии, а также после прокола в мозге крыс, подвергнутых действию гипоксии, проницаемость ГЭБ к глобулинам крови значительно повышается, возвращаясь к норме только через 30 дней. После трансплантации эмбриональной нервной ткани в поврежденный этими способами мозг закрытие ГЭБ или полная его нормализация происходит уже через неделю.
Другой серьезный патогенный фактор, являющийся следствием прорыва ГЭБ и гипоксии, и, по данным Н.В. Гуляевой и А.Н. Ерина [Гуляева, Ерин, 1995], определяющий проградиентную дегенерацию нейронов в поврежденном мозге - перекисное окисление липидов или окислительный стресс. Нами было показано, что при проколе мозга или при электрокоагуляции амигдалы, т.е. при травмах, заканчивающихся формированием рубцов и не приводящих к проградиентному течению травматической болезни, в мозге происходит важнейший антирадикальный механизм защиты - повышение уровня фермента супероксиддисмутазы, снижающих окислительный стресс. Этот процесс носит генерализованный адаптационный характер. При гомотопической нейротрансплантации эмбриональной ткани (от Э-18) в область поврежденной амигдалы синтез антиокислительных ферментов усиливался еще в большей степени, и соответственно, усиливались защитные механизмы мозга. Это приводило к ускоренному заживлению ран и нормализации поведенческих функций [Ермакова и др., 1989, Гуляева и др., 1990]. То есть в данном случае были продемонстрированы антиоксидантные свойства трансплантата, что не удивительно, учитывая, что для незрелой нервной ткани характерны процессы анаэробного гликолиза. Эти же процессы являются адаптационными в травмированной ткани мозга. По-видимому, трансплантированная ткань способна усилить процессы гликолиза в поврежденном мозге и, тем самым, снизить потребности его в кислороде в условиях неэффективной микроциркуляции. Не исключено, что эмбриональная ткань обладает антиоксидантными свойствами из-за большого содержания в ней катехоламинов. В частности, на модели глутамат-индуцированного оксидативного стресса в культуре нейронов среднего мозга крыс было показано, что 02-агонисты дофамина стимулируют синтез протеинов, что способствует удалению свободных радикалов из поврежденных клеток [8а\л/ас!а е! а1., 1998].
Одним из наиболее опасных осложнений при черепно-мозговой травме является отек и набухание ткани головного мозга. В опытах на крысах, на модели дозированной тяжелой черепно-мозговой травмы методом импедансометрии изучено влияние аллотрансплантации кусочков сенсомоторной коры от 18-и дневных эмбрионов на динамику перераспределения жидкости в ткани головного мозга. Показано, что в результате трансплантации в травмированном мозге активно снижается отек, а также происходит коррекция процессов восстановления водно-электролитического баланса [Цымбалюк и др., 1998].
Повреждение ГЭБ ведет, как правило, к проградиентному течению аутоиммуного воспаления в мозге. Кроме того, нередко к аутоиммунному воспалению присоединяется и септическое (особенно при бытовых травмах). В развитии этих процессов важная роль принадлежит глиальным элементам, которые, скапливаясь в травматических очагах, способствуют образованию грубых глио-фиброзных рубцов, через которые не могут прорастать нервные волокна. Чтобы предотвратить воспалительные процессы, часто используют иммуносупрессорные препараты, гормоны. Однако эти вещества, вводимые в больших дозах, пагубно влияют на организм больного. Согласно нашим экспериментам, в присутствии аллогенных нейротрансплантатов эмбриональной ткани тормозятся реактивные процессы в мозге при глубоких проколах, электрокоагуляции или повреждении различных структур каиновой кислотой [Лосева и др., 1989, 1991", Ermakova I.V., Loseva E.V., et al., 1989, 1990, см. главы 1, 2, 3]. Мы предположили, что эмбриональная ткань выделяет в мозг реципиента ФАВ, способные затормозить иммунные реакции в поврежденном мозге. Наше предположение нашло подтверждение в литературных данных. Так показано, что эмбриональный мозг содержит а-фетопротеин, ростовой фактор TGF- (32, обладающие иммуносупрессивными свойствами [Mares, et al., 1982, 1985; Winder, 1993]. Считают также, что иммуносупрессивными свойствами обладает и дофамин, и серотонин [Горбунов и др., 1996, обзор], концентрация которых в развивающемся мозге высока [Раевский, 1991]. Кроме того, из плода выделены а2 -гликопротеин, растворимый фактор децидуальной оболочки, трофобластический растворимые антигены плода, половые гормоны эстрогены и прогестерон, подавляющие иммунитет [Говалло, 1987, обзор]. Таким образом, в пренатальном и раннем постнатальном онтогенезе ткань мозга содержит иммуносупрессорные факторы.
Вероятно, этим свойством эмбриональной нервной ткани обусловлена и возможность формирования на границе трансплантата с мозгом реципиента тонких глиальных рубцов и безрубцовых зон. Сниженная астроглиальная реакция вокруг трансплантата фетального среднего мозга, помещенного в стриатум крыс, поврежденный 6-гидроксидофамином, продемонстрирована Бэккером с соавторами [Bakker et al., 1996]. Возможно, трансплантаты выделяют в мозг факторы, ингибирующие миграцию этих элементов, например миграцию ингибирующий фактор (МИФ). Во всяком случае, лимфоциты, выделенные из периферической крови новорожденных детей, продуцировали МИФ столь же активно, как лимфоциты взрослых [Handzel et al., 1980]. Появилась работа, показывающая, что интрастриатальное введение МИФ уменьшает количество микроглии и макрофагов в аллогенных фетальных трансплантатах, помещенных в стриатум крыс с моделью паркинсонизма (обработка 6-гидроксидофамином), но не улучшает переживание и функционирование трансплантатов. Такая же обработка миграцию стимулирующим фактором приводит к ухудшению функций и переживания этих трансплантатов [Schwarz et al., 1998].
Формирование тонких глиальных рубцов и безрубцовых зон наиболее важно в случае заместительной нейротрансплантации, когда необходимо ликвидировать дефект ткани мозга и полноценно восстановить структурные и функциональные связи в нервных сетях. Показано, что путем трансплантации кусочка фетальной коры, помещенного в искусственную полость в неокортексе молодых крыс, удается практически полностью ликвидировать дефект мозга [Ourednik et al., 1993]. Однако и в других случаях, даже если трансплантацию производят с целью восстановить нарушенный в результате какой-либо травмы баланс физиологически-активных веществ, безусловно, надо стремиться к лучшей интеграции трансплантата с мозгом хозяина. В противном случае, изоляция трансплантата со временем неизбежно приведет к его отторжению, возникнет дополнительный участок некроза в поврежденном мозге, что вызовет усиление иммунологического конфликта с проградиентным разрушением мозговой ткани.
При любых травмах мозга имеет место нарушение мозгового кровообращения, приводящего к возникновению ишемически измененных нейронов. На модели диффузного повреждения ткани мозга убедительно показано, что в присутствии трансплантата эмбриональной нервной ткани, введенного унилатерально, статистически значимо снижается количество обратимо дистрофированных нейронов в обоих полушариях мозга крыс, перенесших гипоксическую гипоксию. При этом останавливаются деструктивные процессы, и нарастает синтез РНК и белка в дистрофированных нейронах. Восстановление ультраструктуры постгипоксических нейронов под влиянием нейротрансплантации происходит на основе нормализации и новообразования их органелл [Полежаев и др., 1993]. Методами авторадиографии и биохимии было показано, что под действием гипоксии синтез РНК как в нейронах, так и во всей коре мозга снижается, а после нейротрансплантации эмбриональной ткани синтез РНК стимулируется и нормализуется [Полежаев и др., 1993]. Показано также, что переживание фетальных суспензированных неокортикальных трансплантатов в зону инфаркта мозга после окклюзии серединной артерии мозга было лучше, если интервал времени между окклюзией и трансплантацией был не менее 5 дней. В то же время переживание не зависело от возраста эмбриона, служившего донором [Grabowski et al„ 1994, 1996].
При травмах мозга всегда наблюдаются дегенерация нейронов и их аксонов и/или гипертрофированное разрастание аксонов других нейронов, не находящих необходимых клеток-мишений. Оказалось, что с помощью нейротрансплантации можно изменить эти процессы. Так, существуют данные, согласно которым фетальные клетки гиппокампа, трансплантированные в поврежденное каиновой кислотой поле САЗ гиппокампа взрослых крыс подавляют патологический спраутинг мшистых волокон реципиента [Shetty, Turner, 1997]. Кроме того, показано, что трансплантаты эмбрионального неокортекса, помещенные в область поврежденных 6-гидроксидофамином катехоламинэргических волокон в передний мозговой пучок (medial forebrain bundle), избирательно способствуют разрастанию поврежденных дофаминэргических аксонов, но ограничивают спраутинг норадренэргических и адренэргических волокон [Dunn-Meynell, Levin, 1993]. Даже с помощью трансплантатов периферических внутрибрюшинных ганглиев удается стимулировать рост аксонов из поврежденных ксинолиновой кислотой нейронов стриатума и других структур к трансплантату [Tew et al, 1994]. Продемонстрировано также сложное модулирующее влияние фетальных неокортикальных трансплантатов на спраутинг аксонов в контралатеральном по отношению к поврежденной сенсомоторной коре полушарии: число кортико-таламических проекций уменьшалось, а кортико-мостовых - не изменялось по сравнению с контролем без трансплантатов [Schulz et al., 1996]. Для стимуляции роста аксонов после повреждения волокон форникса используют и трансплантаты незрелых астроцитов. При этом регистрируют миелинизацию регенерированных аксонов [Wunderlich et al., 1994].
Генерализованное воздействие нейротрансплантата на поврежденный мозг реципиента было показано в работе чешских исследователей [Valouskova, Galik, 1995]. Унилатеральное введение трансплантатов фетального неокортекса в искусственную полость в коре улучшало заживление такой же полости в контралатеральном трансплантации полушарии взрослых крыс. Авторы связывают этот феномен с ростовыми и трофическими факторами, высвобождающимися из нейротрансплантатов.
При мозговых повреждениях изменяется (как правило, увеличивается) содержание физиологически-активных веществ в мозге. При нейротрансплантации в поврежденный мозг уровень ФАВ в мозге реципиента так же чаще всего изменяется. Причем одни и те же нейротрансплантаты могут по-разному влиять на уровень различных физиологически-активных веществ Так показаны различные эффекты фетальных дофаминэргических трансплантатов на уровни препроенкефалин-, препротахинин и продинорфин- мессенжер РНК в стриатуме крыс, поврежденном 6-гидроксидофамином [Cenci et al., 1993]. Появились работы, показывающие, что иммунореактивность нейропептида Y, увеличивающаяся в перикарионах нейронов денервированного стриатума 3-х дневных и взрослых крыс, может быть восстановлена до исходного уровня путем гомотрансплантации эмбриональных дофаминэргических нейронов [Abrous et al., 1994; Moukhles et al., 1992]. Такую быструю и широко распространенную нормализацию Y -иммунореактивности связывают как с диффузным распространением дофамина через несинаптические механизмы, так и с восстановлением прямых и обратных синаптических связей [Vuillet et al., 1994, с.21]. Кроме того, показано, что при определенных условиях нейротрансплантация может вызвать гиперактивацию некоторых ранних генов. Так, известно, что при активации нигро-стриатной дофамингэргической системы амфетамином наблюдается увеличение c-Fos и erg-1 экспрессии в стриатуме, главным образом, в стриато-нигральном Р-эргическом пути. Этот эффект обычно исчезает при депривации дофаминэргических афферентов. Дофаминэргические трансплантаты, имплантированные в денервированный стриатум, восстанавливают реактивность стриатума к амфетамину, однако эта реактивность значительно выше, чем в норме, и ведет к ненормальным поведенческим реакциям. Особенно ярко это проявляется, если проводить нейротрансплантацию животным на ранних стадиях постнатального онтогенеза [Abrous, 1996, 1996].
Известно, что при повреждении супрахиазматического ядра гипоталамуса у грызунов нарушаются циркадные ритмы. С помощью трансплантации фетального супрахиазматического ядра в Ш желудочек удается эту ритмическую активность восстанавливать. Восстановление циркадного ритма зависит от оптимального объема сходной с супрахиазматическим ядром ткани в трансплантате, а также присутствия клеток и волокон, иммунореактивных к вазопрессину (VP) и вазоактивному кишечному полипептиду (VIP) [Aguilar-Roblero et al., 1992; Griffioen et al., 1993]. Интересно, что в трансплантатах супрахиазматического ядра от 15-и дневных эмбрионов хомяков экспрессия VIP наблюдалась через 7-10 дней, VP - через 10-16 дней, а нейропептида У через 19-25 дней после трансплантации. Тогда как при естественном развитии супрахиазматическое ядро экспрессирует VIP на 14-й день эмбрионального развития, VP - на 1-й день, а нейропептид Y - на 7-й день после рождения [Romero, Silver, 1990]. То есть ткань супрахиазматического ядра, попадая в мозг реципиента, развивается несколько позднее, чем супрахиазматическое ядро в онтогенезе.
Любопытное исследование было выполнено Д.Е. Ивановым [Иванов, 1991]. Им было показано, что активность ферментов, относящихся к классам оксидоредуктаз (лактатдегидрогеназы, индофенолоксидазы), трансфераз (аспартат-аминотрансферазы, аланин-аминотрансферазы), гидролаз (щелочной фосфотазы, кислой фосфотазы, эстераз, 5э-нуклеотидазы, \С -аденозинтрифосфотазы) и лиаз (альдолазы) после операции трансплантации, как правило, сдвигается в коре мозга реципиента в сторону значений, характерных для эмбриональной нервной ткани. Эти изменения активности можно наблюдать в разные сроки (от 2 до 180 дней) после операции. Изменения активности ферментов выявляются в ядрах олигодендроцитов и астроцитов, но не нейронов.
Группа украинских нейрохирургов изучала содержание нейромедиаторов и аминокислот в ликворе у больных с детским церебральным параличом до - и после операции нейротрансплантации. Оказалось, что после трансплантации уменьшается содержание в ликворе глутаминовой кислоты, глутамина и аланина, фенилаланина и тирозина, а так же дофамина и гамма-аминомасляной кислоты, что свидетельствует об эффективности как процесса их транспорта из ликвора в ткань мозга, так и о более эффективной их утилизации [Цимбалюк и др., 1998]. Однако, существуют данные, свидетельствующие о том, что после электролитического повреждения фимбрии-форникс, внутри-гиппокампальное введение суспензированных трансплантатов фетального септума или ткани мезенцефалума не влияет на концентрацию аминокислот в гиппокампе хозяина [Jeltsch et а!., 1994]. Правда, надо отметить, что авторы исследовали аминокислоты через 10 месяцев после операции, на этом сроке эффект от трансплантатов мог быть уже нивелирован.
На модели болезни Хантингтона (унилатеральная инъекция • иботеновой кислоты в зону дорзального стриатума) методом иммуногистохимии было показано, что трансплантаты стриатума от 14-16 дневных эмбрионов (Е 14-16) продуцировали больше ткани, сходной со стриатумом, чем от Е 17-19. При этом они получали больше специфических афферентов от дофаминэргических систем мозга реципиента. По мнению авторов, в данном случае предпочтительней брать ткань от менее зрелых эмбрионов, что может быть учтено в клинике при попытках лечения с помощью нейротрансплантации болезни Хангтингтона [Рпскег ак, 1997].
Таким образом, приведенные факты, которые являются далеко не исчерпывающими из-за обилия соответствующей литературы, свидетельствуют о том, что при нейротрансплантации в поврежденном мозге реципиентов происходят различного рода структурно-химические перестройки, способствующие, как правило, более легкому течению травматической болезни мозга. Вследствие этого, в многочисленных исследованиях показано, что в присутствии нейротрансплантатов происходит ускоренное восстановление утраченных в результате травмы мозга функций, в том числе поведенческих.
Влияние нейротрансплантации на поведение реципиентов.
Сейчас уже ясно, что в результате нейротрансплантации ткани из определенных структур мозга специфически меняется поведение животных - реципиентов. Так, в наших экспериментах [Зухарь, Михайлова, Ермакова, Лосева, 1990; гисИаг, МНсЬаПоуа, Егтакоуа, Loseva, 1991 а, Ь] было обнаружено, что трансплантаты оказывают на интактный мозг реципиента дезактивирующее воздействие. Аллорансплантация кусочков ткани гиппокампа эмбрионов в неокортекс приводит к ориентации крыс на высоко вероятные события, а лобной коры, наоборот, на низко вероятные события, что соответствует результатам опытов с экстирпацией соответствующих структур [Пигарева, 1978]. Попарно трансплантированные в теменную кору кусочки ткани лобной коры и гиппокампа или амигдалы и гипоталамуса изменяют зоосоциальное поведение крыс-реципиентов аналогично экстирпации этих структур [М1кИа^а, гиМаг, Ьовеуа, Егта^а, 1991 а, Ь; Михайлова, Зухарь, Лосева, Ермакова, 1993]. Эти эффекты обычно проявляются на ранних стадиях после введения трансплантата. То есть, дополнительное введение эмбриональной ткани определенного химического состава приводит к ослаблению функциональной активности собственных структур мозга, а значит, и к торможению выработки в них соответствующих химических веществ. По-видимому, это защитный механизм, способствующий поддержанию химического гомеостаза в мозге реципиента. Таким образом, нейрональные аллотрансплантаты определенного генеза, введенные в интактный мозг, оказывают на него специфическое модулирующее химическое воздействие, приводящее к изменению функциональной активности соответствующих структур мозга, и, как следствие, к изменению поведения животных.
В последние годы проводят эксперименты по нейротрансплантации на линейных животных с врожденными неврологическими заболеваниями, главным образом на крысах с генетической эпилепсией. Известно, что при эпилепсии выражен дисбаланс медиаторных систем, как правило, в сторону преобладания возбуждающих веществ [Ben-Ari, 1985; Поздеев, 1983]. Восстановление баланса тормозных и возбуждающих медиаторов является основной задачей при лечении эпилепсии. Нами было показано, что нейротрансплантация ткани из определенных структур мозга с преимущественным содержанием тормозных медиаторов, полученной от эмбрионов или новорожденных крысят, может снизить интенсивность аудиогенных судорог или способствовать полному и стойкому их исчезновению у крыс линий Вистар или Крушинского-Молодкиной [Ермакова, Кузнецова, Лосева и др., 1996].
В обзоре, посвященном распространенной модели болезни Паркинсона, вызванной унилатеральным 6-гидроксидофаминовым повреждением нигро-стриатных проекций, показано, что восстановить поведенческие дефициты, которые проявляются во вращении, недостаточной чувствительности и т.д., можно с помощью нейропептидов, нейротрофинов и нейротрансплантатов [Schwarting, Huston, 1996].
У обезьян при повреждении поля СА1 гиппокампа нарушалась способность к решению некоторых задач, связанных с пространственным зрением. Эта способность улучшалась (но не доходила до контрольного уровня), если в поврежденную область производили аллотрансплантацию фетальной ткани из поля СА1. При этом функции, не связанные с повреждением поля СА1 не изменялись. Авторы считают, это свидетельствует о том, что трансплантация не оказывает дополнительного повреждающего влияния на когнитивные действия [Ridley et al., 1997].
В присутствие трансплантатов хромофинных клеток коры надпочечников в поврежденном гиппокампе крыс, удалось значительно улучшить, а в ряде случаев и полностью восстановить, нарушенное поведение в радиальном лабиринте. Однако трансплантаты не оказывали значительного влияния на пространственное распознавание у тех же животных и ухудшали распознавание объектов [Jousselin-Hosaja et al., 1994].
Специфическое воздействие нейротрансплантатов из различных структур мозга на поведение крыс с поврежденной каиновой кислотой амигдалой было продемонстрировано в работе И.В. Ермаковой [Ермакова, 1998]. Так, трансплантация эмбриональной ткани амигдалы в область повреждения не приводила к восстановлению нарушенной пространственной памяти, но способствовала нормализации эмоциональности и исчезновению асимметрии в поиске нужной площадки. При этом обнаружили, что восстановление эмоциональной реакции страха происходило при трансплантации в амигдалу, поврежденную КК, ткани эмбриональной амигдалы, стриатума, мозжечка, восстановление двигательной активности отмечалось только при трансплантации стриатума, пространственной памяти - при трансплантации мозжечка.
Было показано, что интрагиппокампальное введение суспензии из смеси клеток фетальной ткани септума и красного ядра после электролитического повреждения фимбрии и форникса специфически способствуют не только нейрохимическому восстановлению баланса медиаторов ацетилхолина и серотонина, но и улучшает поведение в водном лабиринте. Однако по ряду других поведенческих тестов такая схема трансплантации восстановления не дала [Jeltsch et al., 1994].
На обезьянах-мармозетках (Callithrix jacchus) были получены данные, свидетельствующие о том, что суспендированные аллотрансплантаты из области черней субстанции 71 -дневных эмбрионов, помещенные в разные области стриатума и nucleus accumbens после унилатерального повреждения 6- гидроксидофамином нигро-стриатного пути, могут частично восстанавливать индуцированные этим повреждением симптомы гемипаркинсонизма [Annett et al., 1994].
Показано также, что при комбинированном унилатеральном повреждении medial forebrain bundle 6-гидроксидофамином и через 3-4 недели стриатума - куиналиновой кислотой возникает характерное индуцированное амфетамином и апоморфином вращение крыс. Это нарушение поведения может быть частично восстановлено с помощью гомотопической аллотрансплантации суспензии, содержащей фетальные клетки из областей среднего мозга и стриатума [Wenning et al., 1996].
Как уже указывалось, с помощью нейротрансплантатов гипоталамуса, содержащих VIP- иммуннореактивные нейроны, удается восстанавливать циркадные ритмы у грызунов, нарушенные в результате повреждения супрахиазматических ядер гипоталамуса [Aguilar-Robleto et al., 1994].
Метод нейротрансплантации успешно используют для восстановления когнитивных функций, нарушенных в результате искусственно созданной глобальной ишемии, главным образом, гиппокампа у крыс и обезьян. При этом в качестве донорской ткани используют как обычные фетальные трансплантаты гиппокампа, так и линии мультипотентных бессмертных гипокампальных нейроэпителиальных клеток, полученных от трансгенных мышей [Sinden et al., 1997; Hodges et al., 1997]. На модели фокальной церебральной ишемии у крыс показано, что при нейротрансплантации кусочков фетального неокортекса восстановление поведенческих функций и уменьшение атрофии таламуса происходит успешнее, если животных выращивают в обогащенной среде [Mattsson et al., 1997].
В опытах на крысах было также установлено, что тренировки, хэндлинг и условия пост операционного содержания важны для усиления поведенческого эффекта суспензированных трансплантатов фетального септума, помещенных в гиппокамп крыс с перерезкой септогиппокампальных связей. Речь идет об улучшении обучения в лабиринте Хебба-Вилльимса (Hebb-Williams maze) [Kelche et al., 1995].
Однако нарушенное в результате билатеральной инъекции КК в дорзальный гиппокамп поведение крыс в водном лабиринте Морриса не восстанавливалось после трансплантации в место введения КК фетальной суспензированной ткани гиппокампа. [Sprisk et al., 1996].
Итак, при удачной аллотрансплантации незрелой нервной ткани в поврежденный мозг половозрелых млекопитающих существенно изменяется течение травматической болезни: компенсаторно-восстановительные процессы, как правило, ускоряются, и их итог менее болезненен для реципиента. При этом быстрее закрывается гемато-энцефалический барьер; более активно снижается вазогенный отек; предупреждаются аутоиммунные и воспалительные реакции; формируются тонкие глиальные рубцы и безрубцовые зоны на границе; осуществляется антиоксидантная защита; происходит регенерация обратимо дистрофированных нейронов; восстанавливается баланс физиологически-активных веществ; происходит структурно - химическое замещение утраченного участка мозга; ускоряется восстановление поведенческих функций. Степень позитивного влияние трансплантатов на течение посттравматического периода при различных видах ЧМТ может зависеть от ряда причин. Важно, через какой интервал времени после травмы будет произведена нейротрансплантация. Играют роль возраст реципиентов и доноров, область мозга, из которого донорская ткань получена. При разных травмах целесообразно использовать либо плотные кусочки, либо суспензию донорской ткани, либо нестандартные способы нейротрансплантации, о которых подробно будет сказано ниже. Для лучшего приживления нейротрансплантатов и усиления их эффекта в ряде случаев целесообразно использовать дополнительные воздействия, анализ которых будет также проведен в следующих разделах обзора.
Поскольку, как уже было отмечено во введении к обзору, использование аллогенной абортированной нервной ткани в нейрохирургии затруднено по этическим и техническим причинам, в последние годы ведется активный поиск донорского материала, альтернативного абортированному. Наиболее распространены трансплантация клеток, выращенных в культуральных средах: нейронов и глии, полипотентных стволовых нейробластов, хромофинных клеток надпочечников и РС-12, а также ксеногенная трансплантация.
Трансплантация культур глиальных и прогениторных клеток из мозга эмбрионов и новорожденных.
В последнее время большое внимание уделяют глиальным трансплантатам, выращенным в культуре. Известно, что глия осуществляет многообразные функции в ЦНС, вплоть до участия в процессах обучения и памяти [Мац, 1994, обзор]. В глиальных клетках содержатся многочисленные физиологически-активные вещества (ферменты, пептиды, нейромедиаторы) и рецепторы к ним, которые встречаются и в нейронах [Porter, McCarthy, 1997]. В частности, обращают внимание на наличие на поверхности астроцитов высоко-специфических опиатных рецепторов с различными свойствами [Микеладзе и др., 1989]. Астроциты in vivo могут осуществлять транспорт из внеклеточного пространства ГАМК, глицина, таурина, глутамата [Henn, Непп, 1980]. Культуральные астроциты и олигодендроглиоциты также играют важную роль в метаболизме нейротрансмиттеров [Reynolds, Herschkowitz, 1986]. Поглощение и инактивация некоторых медиаторов глией в культуре ткани происходит с • эффективностью, близкой к таковой в синаптосомах [Hansson et al., 1984; 1990]. В культуре ткани из разных областей мозга крысы выявили региональные различия по поглощению астроцитами серотонина и глутамата [Amundson et al., 1992]. Авторы считают, что в целом мозге поглощение медиаторов, в основном обусловлено деятельностью астроцитов. Специфичность различных типов астроцитов показаны и в отношении высвобождения аминокислот: из фибробластоподобных астроцитов высвобождается глутамат, а из астроцитов, сходных с клетками Гольджи-Бергмана, высвобождается алланин [Cambier, Pessac, 1989].
При активации макрофагоподобных микроглиальных клеток бактериальными полисахаридами происходит высвобождение из них большого количества фактора роста нервов. Предполагается, что макрофаги мозга играют главную нейротрофическую роль в течение эмбриогенеза и в детском возрасте, а также при локальных повреждениях мозга [Mallat et al., 1989]. На поверхности мембран астроцитов обнаружены вещества, способствующие росту нейритов [Ibata et al., 1989]. Считают, что астроциты защищают культивированные нейроны от дегенерации, вызванной аноксией [Vibulsreth et al., 1987]. В экспериментах на культуре было убедительно показано, что только в присутствие глиальных клеток нейроны выживают дольше [Bauer, Tontsch, 1990], глия защищает нейроны от токсического действия глутамата и каината [Mattson, Rychlick, 1990].
При нарушениях кровообращения и связанных с этим отеках головного мозга астроциты также принимают на себя основной удар. Так, ультраструктурное исследование Н.И. Артюхиной с соавторами [Артюхина и др., 1980] показало, что при введении ангиотензина 2 в первую очередь набухают отростки астроцитов, окружающие капилляры. Дистрофические же изменения в нейронах если и наступают, то позднее [Цицишвили и соавт., 1987]. Отмечают, что реакция прекапиллярных астроцитов на отек ткани при травмах мозга, возникает быстрее, чем пролиферативная реакция глии [Kimelberg, 1992].
Астроцитам при повреждениях ЦНС приписывают иммунорегуляторную роль [Hatten et al., 1991]. Предполагают даже наличие "иммунного барьера" мозга, где ключевая роль отводится микроглиальным клеткам, способным пролиферировать и передвигаться к области прорыва ГЭБ, превращаясь в макрофаги. Сходные же способности отмечены и у пролиферирующих астроцитов [Малашхия,1986; Немечек,1978]. Известно, что в мозге взрослого животного экспресиия антигенов главного комплекса гистосовместимости (АГКГ) I типа ограничивается эндотелиальными клетками, АГКГ II типа экспрессируются в небольшом количестве в микроглиоцитах. При различного рода травматических и воспалительных процессах АГКГ I типа экспрессируются на всех компонентах нервной системы, а АГКГ II типа - на астроцитах и микроглии. В интактном эмбриональном мозге АГКГ не выявляются, однако при травмах их экспрессия сходна с таковой в мозге взрослых животных. Та же закономерность наблюдается и при нейротрансплантации [Pakzaban, Isacson, 1994, обзор; Finsen, 1995], при которой повреждается как ткань донора, так и реципиента. Так, астроциты, которые in situ не содержат иммуноглобулинов, после повреждения коры мозга крыс и гомотрансплантации фетального неокортекса способны изолировать иммуноглобулины и другие белки сыворотки, восстанавливая тем самым гомеостаз в поврежденном мозге. Этим свойством обладают астроциты как реципиента, так и донора [Bernstein et al., 1993].
Исходя из вышеизложенного, становится понятным, почему в качестве альтернативы нейрональным трансплантатам при травмах мозга, многие исследователи выбирают глиоциты, которые выращивают в культуре. Показано, что фенотипические характеристики астроцитов, микроглии и эндотелиальных клеток очень сильно меняются в культуре [Rostaing-Rigattieri, 1997].
Культуральные астроциты, трансплантированные в мозг реципиентов, так же, как и трансплантаты из смеси нервных и глиальных клеток, как правило, способствуют более быстрому протеканию репаративных процессов. Также показано, что фетальные астроциты из спинно-мозговых трансплантатов, помещенных в поврежденный спинной мозг, модулируют экспрессию ФРН в ядрах спинного мозга хозяина [Bernstein et al., 1993].
Обнаружено, что астроглия из гипоталамуса эмбриона крысы, трансплантированная в интактный мозг половозрелых крыс, индуцирует в нем ангиогенез [Suarez et al., 1994]. Культуральные астроциты, помещенные в спинной мозг в место его перерезки, меняя микроокружение, способствуют формированию тонких глиальных рубцов. Однако действие астроцитов кратковременно, поскольку они мигрируют от места имплантации со скоростью 0,6 мм в день [Wang et al., 1995]. Причем астроглиальные трансплантаты, введенные в мозг молодых животных, мигрируют на большее расстояние, чем при введении их в мозг старых особей [Andersson et al., 1993]. Фетальные или неонатальные астроциты мигрируют в специфические области мозга реципиента, при этом в мозге новорожденного хозяина их миграция не столь специфична и распространяется на более обширные участки [Hatton et al., 1993]. При этом миграция культуральных астроцитов в мозг реципиента больше зависит от места имплантации, чем от донорского органа, из которого эти астроциты получены [Hatton et al., 1992]. Миграция в противоположных направлениях донорских и хозяйских астроцитов в поврежденном неокортексе крыс и мышей реципиентов, отмечена в работе Harvey и соавторов [Harvey et al., 1993]. Трансплантаты культуральных астроцитов из неокортекса 14-15 дневных эмбрионов крыс, помещенные в область перерезки посткомиссурального форникса, способствуют регенерации аксонов в мозге крыс-реципиентов [Wunderlich, et al., 1994]. Трансплантация культивированных микроглиальных клеток в поврежденный спинной мозг взрослых крыс также способствует росту отростков нервных клеток [Rabchevsky, Streit, 1997].
На модели болезни Паркинсона у крыс (унилатеральная инъекция в стриатум 6-гидроксидофамина) было показано, что астроциты, со-трансплантированные с хромафинными клетками надпочечников в дофамин-денервированный стриатум, усиливают разрастание отростков хромафинных клеток и уменьшают апоморфин-индуцированное вращение крыс-реципиентов [Cunningham et al., 1994]. Более того, обнаружено, что в присутствие интракортикальных трансплантатов очищенных астроцитов у крыс, хронически получавших этиловый спирт, улучшается память [Bruchner, Arendt, 1992]. Показано также, что трансплантаты очищенных первичных астроцитов и обычные нейрональные трансплантаты (но не трансплантаты первичных очищенных нейронов) из мозга эмбрионов крыс, способствуют восстановлению некоторых форм поведения у крыс, нарушенного в результате нейрохимического повреждения холинэргической системы мозга [Bradbury et al., 1995]. Эти данные, по мнению авторов, свидетельствуют о том, что восстановление поведенческих функций не зависит от восстановления холинэргической нейрональной активности, и возможно за счет секреции трофических факторов астроцитами.
Однако, существуют данные и об отрицательных эффектах глиальных трансплантатов. Так, трансплантаты культуральных астроцитов не могут полноценно заменить нейротрансплантаты фетального стриатума для восстановления поведения (индуцированного апоморфином вращения) после унилатерального введения каиновой кислоты в стриатум [Lu et al., 1993]. Показано также, что культуральные неокортикальные астроциты, трансплантированные в nucleus basalis magnocellularis сразу же после инъекции иботеновой кислоты, не приживляются и не оказывают влияния на восстановление функций [Fulop et al., 1997].
Кроме того, трансплантаты из клеток шванномы, которые секретируют фактор роста фибробластов, способствуют функциональной регенерации аксонов в поврежденном нигро-стриатном пути взрослых крыс [Brecknell et al., 1996]. Трансплантаты из фибробластов, продуцирующих фактор роста нервов (ФРН), хорошо приживляются в мозге млекопитающих [Kawaja, Gage, 1992]. При этом они не только активизируют регенерацию аксонов в деафферентированном гиппокампе [Eagle et al., 1995], но и улучшают пространственное обучение по модели водного лабиринта Морриса у крыс с поврежденным иботеновой кислотой nucleus basalis magnocellularis [Dekker et al., 1994]. Очень интересная работа, доказывающая трофический эффект фибробластов, была выполнена американскими учеными [Kordower et al., 1994]. В экспериментах на старых обезьянах авторы показали, что при введении в желудочек мозга полимерной капсулы с фибробластами, продуцирующими фактор роста нервов и выделенными из почек новорожденных хомячков, предотвращается дегенерация нейронов базальных отделов переднего мозга, которая индуцирована унилатеральной транссекцией форникса.
В качестве альтернативы нейрональным дофаминсодержащим трансплантатам используют хромофинные клетки надпочечников, о которых уже упоминалось ранее. В обзоре о хромофинных клетках, трансплантированных пациентам и животным с болезнью Паркинсона, показано положительное влияние этих клеток на химические и морфологические параметры мозга, а также на восстановление функций реципиентов. Однако автор считает, что такое позитивное влияние хромофинных клеток обусловлено не столько содержанием в них дофамина, сколько их способностью синтезировать, сохранять и высвобождать множество нейропептидов и нейротрофических факторов [Unsicker, 1993]. Есть работа, в которой использовали комбинированную трансплантацию хромафинных клеток и трансгенных астроцитов, что улучшило функционирование хромафинных клеток при модели болезни Паркинсона у крыс [Cunningham et al., 1994] Так же применяют клетки РС12, синтезирующие дофамин [Сухих, 1998], которые хорошо мигрируют в мозг реципиента [Hatton et al., 1992]. Эти клетки лучше приживляются в мозге реципиента, если их предварительно преинкубировать с фактором роста нервов [Chen et al., 1996].
Альтернативой серотонинсодержащим нейрональным трансплантатам может служить ткань шишковидной железы, выделенной из неонатальных животных. Например, суспензированные трансплантаты шишковидной железы, помещенные в искусственную полость в неокортексе или в желудочек мозга новорожденных крысят, успешно развивались в мозге реципиента, обнаруживая высокую иммунореактивность к серотонину. При этом они усиливали васкуляризацию в окружающих тканях мозга. Авторы полагают, что такие трансплантаты могут иннервироваться симпатическими волокнами из цервикальных ганглиев и участвовать в суточном метаболизме мелатонина [McNulty et al., 1991].
Нейрональные трансплантаты в последнее годы в клинике заменяют культурой эмбриональных стволовых клеток, из которых на 90% состоит мозг фетусов первого триместра беременности. Подробный анализ новых технологий нейротрансплантации дан в обзоре Г.Т. Сухих [Сухих, 1998]. Важно, что для этих пересадок, в отличие от традиционной нейротрансплайтации, требуется относительно небольшое количество эмбрионального материала. Порядка 4x105 живых фетальных бластных клеток в зоне повреждения мозга достаточно для полного восстановления моторной или сенсорной функции, тогда как для обычной трансплантации используют ткань из мозга 3-4 фетусов [Сухих, 1998, обзор]. Представляют несомненный интерес данные, показывающие, что нейрональные прогенетальные клетки, введенные в интактный или поврежденный различными способами спинной мозг, дифференцируются по-разному. Если через 2 недели после трансплантации в интактном мозге обнаруживались биполярные и мультиполярные RN33B клетки, то в поврежденном мозге встречались лишь биполярные клетки. Авторы предполагают, что дифференцировка клеток в поврежденном мозге может тормозиться молекулами, высвобождающимися после спинномозговой травмы [Onifer et al., 1997]. Методом авторадиографии и трансмиссионной электронной микроскопии было показано, что нейральные прогениторные клеточные линии HiB5 и ST14A, трансплантированные в стриатум взрослых крыс, могут дифференцироваться в зрелые глиальные клетки [Lundberg et al., 1996]. Показано, что прогениторные астроциты более способны заполнять участки поврежденного мозга с дефицитом глии, чем обычные культуральные астроциты, хотя регенерации аксонов в их присутствии не наблюдается [Blakemore et al., 1995]. Линии мультипотентных бессмертнных гипокампальных нейроэпителиальных клеток, полученных от трансгенных мышей, успешно используют и для восстановления когнитивных функций, нарушенных в результате искусственно созданной глобальной ишемии гиппокампа у крыс и обезьян [Sinden et al., 1997; Hodges et al., 1997].
Кроме того, в последние годы в клинике разрабатывают новые методы введения фетальных нервных клеток в организм реципиента. В частности, для лечения больных с болезнью Паркинсона, применяют эндолюмбальное метод нейротрансплантации фетальных клеток, положительный эффект которого подтверждается экспериментальными данными и клиническими наблюдениями [Миронов и др., 1998]. Более того, для изменения психофизиологических функций у детей раннего возраста с синдромом Дауна, используют внутримышечное и подкожное введение фетальных нервных клеток [Яблонская и др., 1998].
Из обзора литературы по использованию в нейротранспланталогии глиальных культур и нейрональных стволовых клеток следует, что эти направления весьма перспективны, и, возможно, за ними будущее. Однако, наряду с внедрением подобных методов в клинику, необходимо тщательно изучать их влияние на мозг и поведение экспериментальных животных. Поэтому, одной из задач настоящей работы было проанализировать влияние трансплантатов культуры астроцитов на мозг крыс-реципиентов с поврежденным каиновой кислотой гиппокампом (Глава 3).
Ксенотрансплантация.
Ксеногенная трансплантация кусочков или суспензии нервной ткани используется исключительно в эксперименте и, как правило, пары донор-реципиент подбираются внутри класса млекопитающих или птиц [Гилерович, 1993; РакгаЬап, ^асэоп, 1994], то есть животных с сильно развитой системой гистосовместимости [Галактионов, 1995]. Поэтому, при ксенотрансплантации практически всегда используются различного рода иммунодепрессанты, которые негативно воздействуют на организм реципиента. Тем не менее, в условиях иммуносупрессии, ксеногенная донорская ткань, также как и аллогенная, успешно переживает в интактном и травмированном мозге реципиента, образуя с ним нервные и гуморальные связи [Мге]еп et а1., 1992], при этом клетки трансплантатов мигрируют в ткань мозга [Уатато1о е1 а1., 1996].
Показано, что клетки стриатума фетусов свиньи, трансплантированные в химически поврежденный стриатум взрослых крыс, могут длительно переживать в нем. Отростки как нервных, так и глиальных донорских клеток прорастают в мозг реципиента на значительные расстояния [Deacon et al., 1994].
Кусочки неокортикальной ткани фетусов человека, Трансплантированные в искусственные полости в коре крыс, переживают и развиваются, между ними и мозгом реципиента образуются реципрокные связи. При этом характер прорастания аксонов донора в мозг хозяина частично обусловлен архитектоникой неокортекса крысы [Humpel et al.,
1994].
Показано также, что нейрональные трансплантаты из мозга кролика в мозге новорожденной мыши и из мозга мыши в мозг новорожденной крысы прорастают кровеносными сосудами уже через 24 часа после операции [Mrejen et al., 1992]. Астроциты из мозга неонатальной мыши-реципиента мигрируют в кортикальные трансплантаты крысы [Zhou, Lund, 1992]. Показано, что амебовидная микроглия из нейрональных трансплантатов от фетусов человека не пролиферирует в мозге крыс-реципиентов [Geny et al.,
1995].
Исследуют ксенотрансплантаты и глиальных клеток. Так, показано, что олигодендроглиоциты не только крысы, но и мыши, трансплантированные в нейрохимически травмированный спинной мозг крыс, способствуют ремиелинизации поврежденной области [Crang, Blakemore, 1991].
Появилась работа, показывающая, что хотя стриатные трансплантаты фетальной ткани человека, помещенные в поврежденный иботеновой кислотой стриатум взрослых крыс, хорошо приживляются, но зона, богатая субстанцией Р, в мозге реципиента при этом не увеличивается [Grasbon-Frodl., 1997].
Было обнаружено также, что в кортикальных трансплантатах от * фетусов человека, переживающих в мозге крыс, экспрессируются фактор роста нервов, нейротрофический фактор из мозга и нейротрофин-3 мРНК [Humpel et al., 1995].
В обзоре Pakzaban и Isacson [Pakzaban, Isacson, 1994] приведены данные о восстановлении функций у животных с поврежденной нервной системой с помощью нейрональной ксенотрансплантации. На основании этого обзора авторы делают несколько важных выводов. Во-первых, улучшение поведенческой активности исчезает после отторжения трансплантатов. Во-вторых, степень восстановления функций зависит от числа переживающих нейронов и интенсивности разрастания их отростков. В третьих, интервал времени между трансплантацией и восстановлением поведения прямо связан с планом развития нейронов в донорской ткани. И, наконец, в случаях, если трансплантат переживает, то функции восстанавливаются с помощью ксенотрансплантатов от различных видов животных.
Все работы, свидетельствующие о положительном действии ксенотрансплантации, приведенные в настоящем обзоре литературы, выполнены с применением имуннодепрессантов. Тем не менее, иммунодепрёссия отрицательно влияет на иммунологический статус реципиента. Мы полагаем, что одним из новых направлений в нейрональной ксенотрансплантации может стать исследование ксенотрансплантатов от беспозвоночных животных со слабо развитой имунной системой, которые, по-видимому, должны приживляться в мозге реципиентов без применения иммунодепрессантов. Первые успешные работы в этом направлении были выполнены российскими учеными на модели ксенотрансплантации клеток из нервных ганглиев дрозофилл, помещенных в поврежденный мозг более высокоразвитых в иммунологическом отношении видов: лягушек, мышей и даже человека [Лебедев и др., 1995; Пермиков, Савельев, 1998; Савельев и др., 1991; 1994; 1994,1998]. Мы начали эксперименты по ксенотрансплантации ганглиев брюхоногих моллюсков в мозг крыс, которые будут изложены во втором разделе главы 4 настоящей работы.
Способы, предупреждающие отторжение нейротрансплантатов.
Как показывают литературные и собственные данные, если трансплантат успешно приживляется в поврежденном мозге, то состояние реципиента либо улучшается, либо, по крайней мере, не ухудшается.
Исключения составляют случаи, если трансплантат разрастается настолько, что начинает сдавливать окружающие ткани мозга реципиента. Однако, в случаях отторжения трансплантата в мозге возникает дополнительный очаг некроза ткани, что неизбежно должно приводить к снижению интенсивности компенсаторно-восстановительных процессов: усилению иммунологических реакций, усугублению дисбаланса медиаторов и модуляторов, развитию вторичных дегенеративных изменений, ухудшению поведения реципиентов. Поэтому, чрезвычайно важно не допустить отторжения нейротрансплантатов при травме мозга. Способам, предупреждающим отторжение трансплантата, и будет посвящен следующий раздел обзора.
Главным образом, нейротрансплантат в ЦНС может отторгаться в случаях, если:
1) трансплантат получен от донора, значительно отличающегося от реципиента по антигенам главного комплекса гистосовместимости;
2) используется гетеротопическая аллотрансплантации, особенно если донорская ткань берется не из мозга, а из других органов, например из мозгового вещества надпочечников, периферических нервов и т.д.
3) подобраны неправильные условия проведения операции трансплантации
Возможно отторжение как аллогенных-, особенно гетерогенных, трансплантатов, так и ксеногенных трансплантатов [Lawrence et al., 1990; Finsen et al., 1990; Marion et al., 1990]. При этом если в эксперименте дополнительные воздействия применяют только при ксенотрансплантации, то в клинике такие воздействия являются обязательными и при аллотрансплантации абортированной нервной ткани. Для предупреждения отторжения неродственных трансплантатов используют дополнительные воздействия как на организм реципиента, так и на донорскую ткань.
Реципиент после операции, а иногда и до нее, чаще всего получает курс иммуносупрессии циклоспорином А, который, как известно, обладает не только нефротоксичным и гипертензивным действием [Lund, Banerjee,
1992], но и приводит к повреждению нервной ткани [Truwit et al., 1991]. В последнее время разрабатываются новые более эффективные иммунодепресанты. Это- вещество FK- 506 [Sakai et al., 1991], 15-деоксиспергуалин [Zhou et al., 1993], комплексы веществ, в которые наряду с циклоспорином А входят менее токсичные вещества- стероиды и азотиоприн [Lund, Banerjee, 1992]. Альтернативным лекарственному подходу является дорогостоящий и труднодоступный метод использования моноклональных антител к различным компонентам иммунной системы [Lund, Banerjee, 1992; Pakzaban, Isacson, 1994].
Кроме иммуносупрессии, в последние годы стали применять некоторые приемы физиотерапии. Так, появился цикл работ [Rochkind S., Ouaknine, 1992], в котором изучалось влияние низкочастотных лазерных излучений на приживление трансплантатов периферических нервов, помещенных в поврежденный спинной мозг собак. У животных, подвергшихся лазерной обработке, наблюдали более тесную интеграцию трансплантатов с мозгом хозяина и улучшение двигательных функций.
Имеются редкие работы, в которых реципиент после трансплантации получает курс ФАВ. Например, септальные суспензированные трансплантаты, помещенные в гиппокамп крыс после разрушения фимбрии-форникса, имели больший объем и диаметр крупных пирамидных нейронов, если реципиенты получали курс внутрибрюшинных инъекций нейропептида субстанция Р [Sprick et al., 1996].
Хороший эффект дает множественная атравматическая микротрансплантация смеси эпителиоидных астроцитов (1 тип) и нейронов гиппокампа в мозг взрослых крыс: нейроны длительно переживают, очагов отторжения не наблюдается [Emmett et al., 1990].
Кроме того, в клинике было показано, что активация метаболизма и функционального состояния зоны поражения мозга реципиента, создаваемая трансфеморальной катетеризацией абдоминального отдела аорты, благоприятствует селективному выживанию эмбриональных нервных клеток трансплантата при прямых локальных трансплантациях в мозг. Авторы считают, что при нейрональной цитотрансфузии зоны региональной перфузии мозга активизированы и являются мишенью для направленного клеточного транспорта [Зубрицкий, Брюховецкий, 1998].
Чужеродная донорская ткань непосредственно до операции также может быть подвергнута различным дополнительным воздействиям. Например, если культуру хромафинных клеток надпочечников преинкубировать с фактором роста нервов или обработать низкочастотным магнитным полем, то в обоих случаях увеличивался рост нейритов. Однако если обработанные этими способами клетки трансплантировать в хвостатое ядро крысам, у которых был разрушен 6-гидроксидофамином нигро-стриатный путь, то, несмотря на то, что моторная асимметрия, индуцированная повреждением, уменьшается, но различий по этому показателю между крысами с обработанными и необработанными трансплантатами не обнаруживается [ОгисИег-СоПп а1., 1994]. То есть функциональное улучшение связано непосредственно с трансплантацией, а не с предварительной обработкой трансплантатов.
Таким образом, сведения о предупреждении отторжения нейрональных трансплантатов, за исключением работ с применением иммуносупрессии, немногочисленны и противоречивы. Иммуносупрессия, хотя и способствует приживлению трансплантатов, но негативно влияет на организм реципиента. Обработка ткани нетрадиционными методами до операции хотя и приводит к росту отростков нервных клеток, но не улучшает поведенческих реакций. Между тем, эта проблема чрезвычайно актуальна, и мы видим в числе основных задач нашей работы определение условий операции нейротрансплантации, при которых неизбежно отторжение трансплантата в поврежденном мозге, а так же разработка способов предупреждения этого отторжения без ущерба для здоровья реципиента.
Препараты, сходные по составу с незрелой тканью мозга.
Кроме живых плотных нейротрансплантатов, суспензий и культур нервных и глиальных клеток, полученных из развивающегося мозга эмбрионов и фетусов, для активации репаративных процессов в поврежденном мозге используют различные препараты, как правило, пептидной природы, обладающие некоторыми свойствами незрелой нервной ткани. Это - семейство нервных ростовых факторов, которые выделяют не только из эмбрионального мозга и мозга половозрелых животных, главным образом крупного рогатого скота, но и из мышечной ткани животных, и даже из яда некоторых змей и слюнных желез млекопитающих [Михайлов, 1988, обзор]. Это- вещество а-фетопротеин, выделенное из мозга эмбрионов свиней и обладающее иммунносупрессивными свойствами [Mares et al., 1985].
Известно также, что из очищенных белков мозга скота, чаще всего свиней, получают препарат церебролизин [Hutter-Paier et al., 1996]. Его применяют в клинике для лечения болезни Альцгеймера, инсультов и ряда других заболеваний [Windich et al., 1998]. Этот препарат содержит смесь свободных аминокислот (85%) и богат низкомолекулярными веществами -пептидами (15%) [Ruether et al, 1994].
Использование церебролизина и ему подобных препаратов является одним из важных направлений в клинической практике лечения последствий ЧМТ.
Таким образом, литературные данные и результаты собственных экспериментов, приведенных в настоящем обзоре, позволяют сделать заключение о том, что нейротрансплантаты различной природы могут оказывать на поврежденный мозг реципиента модулирующее влияние преимущественно за счет содержащихся в них физиологически-активных веществ. Во всяком случае, это утверждение правомочно на ранних этапах после трансплантации, когда имеет место восстановление функций без интеграции трансплантата с мозгом реципиента. Но и на более поздних этапах, как правило, трансплантаты не встраиваются полноценно в нейронные сети мозга реципиента и не восстанавливают точную архитектонику поврежденной структуры, однако, благодаря высокой активности
62 содержащихся в них физиологически-активных веществ, могут кардинальным образом изменять течение посттравматической болезни и поведение реципиентов. Об этом же свидетельствуют работы с положительным воздействием на мозг реципиента не трансплантатов, а веществ, обладающих свойствами развивающихся нервных тканей. Однако однократное введение таких препаратов оказывает кратковременное действие, поэтому требуется курс лечения. А трансплантаты, содержащие живые клетки, могут быть источником физиологически-активных веществ в поврежденном мозге длительное время, кроме того, они содержат более богатый набор физиологически-активных веществ, а, следовательно, и воздействие их на мозг реципиента может быть более продуктивным.
Заключение Диссертация по теме "Физиология", Лосева, Елена Владимировна
ВЫВОДЫ
1. Незрелая нервная ткань, трансплантированная в мозг половозрелых • животных, оказывает существенное влияние на динамику структурных изменений, как в близлежащих, так и в удаленных от нейротрансплантата участках мозга реципиентов. Это наглядно показано при анализе деструктивно-дегенеративных и репаративно-регенеративных процессов при повреждениях мозга различной природы и локализации с последующей трансплантацией незрелой нервной ткани разного генеза.
2. После аллотрансплантации плотных фрагментов ткани эмбриональной амигдалы в амигдалу половозрелых крыс одновременно с введением в нее под давлением физиологического раствора ускоряется заживление раны, уменьшается пролиферативная реакция глии и предотвращается образование грубых глиальных рубцов по всей глубине раневых каналов, что согласуется с компенсацией нарушенного пищепоискового поведения у реципиентов. Такая же нейротрансплантация в область амигдалы, поврежденной электрическим током, на ранних этапах предотвращает нарушение пищепоискового поведения реципиентов, препятствует образованию грубых глиальных рубцов и воспалительных очагов в их мозге. Такие очаги обычно возникают в неокортексе (в месте введения электрода и иглы) при двойной с интервалом в 3 дня травме амигдалы -электрокоагуляции и введении под давлением физиологического раствора. На поздних этапах, даже в случае рассасывания трансплантатов, попавших в коагулированную полость, воспаление в мозге реципиента уже не развивается. Однако, для стойкой компенсации нарушенного пищепоискового поведения необходимо, чтобы трансплантат был жизнеспособен не только на ранних, но и на поздних этапах после операции.
3. Аллотрансплант эмбриональной ткани неокортекса, помещенный в полость, образованную в результате хирургической обработки фокуса тяжелой черепно-мозговой травмы, нанесенной в теменную область головы крыс, замещает экстирпированный участок коры. При этом предотвращается формирование грубых глио-фиброзных разрастаний на границе полости и образование областей, лишенных функционально-активных нейронов в перифокальной зоне. Такие области всегда развиваются после аналогичной травмы и последующей хирургической обработки без трансплантации. Лучший результат показан при нейротрансплантации, проведенной сразу же, а не через 5 дней после травмы.
4. Только жизнеспособные аллотрансплантаты незрелой нервной ткани различного генеза (коры височной области, амигдалы, стриатума, культуры гиппокампальных астроцитов), помещенные в поврежденный каиновой кислотой мозг реципиента, могут затормозить или предотвратить развитие вторичных дегенеративных изменений в удаленных от очага структурах. Важно, чтобы трансплантаты были локализованы в зоне инъекции каиновой кислоты или рядом с ней. При нейротрансплантации в поврежденный каиновой кислотой неокортекс лучше использовать более зрелую, а в поврежденную амигдалу -менее зрелую донорскую ткань. Необходимо проводить нейротрансплантацию в ранние (через 1-3 дня) сроки после инъекции каиновой кислоты. Нейротрансплантация в поздние сроки (через 14 дней), когда в мозге выражены воспалительные процессы, не только неэффективна, но и вредна. Трансплантат при этом неизбежно отторгается, и деструктивно-дегенеративные процессы в мозге активизируются.
5. Под влиянием низкочастотного переменного магнитного поля на ткань донора или на голову реципиента с трансплантатом снижается вероятность отторжения трансплантированной нервной ткани. Это проявляется даже на примере отдаленной межвидовой нейротрансплантации между представителями птиц и млекопитающих Так, при ксенотрансплантации кусочков ткани из переднего мозга эмбриона цыпленка в паренхиму мозга взрослых крыс наблюдается бурное отторжение трансплантатов, ведущее уже через 5 дней не только к их полному разрушению, но и к повреждению обширных участков ткани в мозге реципиента. Под влиянием низкочастотного переменного магнитного поля на голову реципиентов с трансплантатами, независимо от использованных временных интервалов и длительности воздействия, существенно ослабляется или предотвращается раннее (через 5 дней) отторжение ксенотрансплантатов и разрушение ткани в мозге реципиента. Обработка магнитным полем яйца с эмбрионом в течение 30-и (но не 15-и) минут и выделенной из мозга донора ткани препятствует полному отторжению ксенотрансплантатов до 40 дней после операции. Наилучший эффект был получен при воздействии магнитным полем в течение одной минуты на фрагмент ткани, выделенный из мозга донора.
6. Ксенотрансплантаты нервных ганглиев от новорожденных виноградных улиток, введенные в мозг половозрелых крыс, не вызывают в нем выраженного иммунологического конфликта как через 5, так и через 28 дней после трансплантации. В самих ксенотрансплантатах хотя и протекают клеточные реактивные процессы, но нейроны частично сохраняются и через 28 дней. При этом из ксенотрансплантатов в мозг реципиента могут прорастать нервные волокна и кровеносные сосуды.
7. В результате системного лечения церебролизином (широко используемым в медицине «аналогом» нейротрансплантата) крыс, начатого через час после фототромботической окклюзии мелких или крупных сосудов неокортекса, тотальные и парциальные некрозы в ишемических фокусах занимают меньшие объемы, а репаративные
214 процессы в них выражены сильнее, чем у крыс, получавших вместо церебролизина физиологический раствор. Под воздействием церебролизина в перифокальных областях предотвращается дегенерация большинства корковых пирамидных нейронов V слоя. Таким образом, церебролизин оказывает на ишемизированный мозг нейропротективное и репаративное воздействие, препятствуя проградиентному развитию травматической болезни.
8. Разработанные в диссертации адекватные схемы нейротрансплантации могут быть полезны для коррекции структурно-функциональных перестроек при травмах мозга, сопровождающихся нарушением целостности черепа, когда необходимо нейрохирургическое вмешательство. В случаях закрытых повреждений мозга, при которых не показано оперативное вмешательство (например, инсультах), целесообразнее применять системное введение препаратов -химических аналогов нейротрансплантатов (например, церебролизина).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На основании данных, приведенных в настоящей работе, мы пришли к заключению, что с помощью аллогенной нейротрансплантации незрелой ткани в поврежденный различными способами мозг экспериментальных животных, можно осуществить коррекцию структурно-функциональных нарушений в посттравматическом периоде. При этом необходимо подобрать такую схему операции, при которой трансплантат будет в жизнеспособном состоянии в течение всей жизни реципиента. Как правило, это гомотопическая трансплантация в область повреждения мозга реципиента, выполненная в ранние сроки после травмы.
Использование в клинике абортированного аллогенного материала затруднено по причинам этического и технического плана. Поэтому приведенные в данной работе новые подходы к решению проблемы приживления ксеногенных (от животных других видов) нейротрансплантатов без иммуносупрессии могут найти применение в ветеринарии и клинике в будущем. Это - использование низкочастотного переменного магнитного поля для обработки как головы реципиента с трансплантатами, так и донорской ткани непосредственно до операции, а также применение в качестве донорской ткани ганглиев из нервной системы животных со слабо развитой системой гистосовместимости. Мы показали, что ксенотрансплантаты от животных с сильно развитой системой совместимости - птиц, обработанные магнитным полем, и ганглии от холоднокровных животных - моллюсков не отторгаются при определенных условиях в мозге половозрелых млекопитающих. Однако неизвестно, насколько такие трансплантаты будут функционально активны в травмированном мозге или в мозге животных с нервными генетическими заболеваниями, и как они будут влиять на поведение реципиентов. Эти вопросы мы надеемся решить в последующих исследованиях.
Повреждения мозга, которые были использованы в настоящей работе, сопровождались нарушением целостности черепа и прямым хирургическим вмешательством в мозг животных. Мы полагаем, что операция нейротрансплантации одновременно с такими травмами или вскоре после них может быть целесообразна, поскольку не требует дополнительной трепанации черепа и повреждения мозга. Однако при некоторых травмах мозга, например инсультах или сотрясениях, хирургическое вмешательство в мозг не показано. В этих случаях клиницисты используют лекарственные препараты, которые вводят системно. Хорошие результаты дает курс лечения церебролизином, который получают из мозга крупных сельскохозяйственных животных. Этот препарат, содержащий низкомолекулярные аминокислоты и нейропептиды, можно считать химическим аналогом ксенотрансплантата незрелой нервной ткани. Механизмы воздействия церебролизина на поврежденный мозг мало изучены. В нашей работе был показан нейропротективный эффект церебролизина («аналога» нейротрансплантата) на ишемизированную перифокальную зону в мозге крыс, который вводили системно в течение нескольких дней после фототромботической окклюзии сосудов неокортекса.
Результаты, полученные в настоящей работе, а так же анализ литературных данных, позволили нам предложить концепцию о воздействии нейротрансплантатов различного генеза на мозг реципиентов.
КОНЦЕПЦИЯ О ВОЗДЕЙСТВИИ НЕЙРОТРАНСПЛАНТАТОВ НА МОЗГ
РЕЦИПИЕНТА.
В незрелой нервной ткани содержатся как неспецифические факторы (противовоспалительные, ростовые, иммуносупрессорные и т.д.), характерные для всего развивающегося мозга, так и специфические вещества (нейромедиаторы, нейропептиды, ферменты, гормоны и др.), свойственные определенным структурам мозга и играющие важную роль в процессах дифференцировки и развития тканей и клеток этих структур. Исходя из этого, нейротрансплантаты, попадая в мозг реципиента, могут оказывать на него как специфическое, так и неспецифическое воздействие. Такое понятие впервые предложила И.В. Ермакова (Ермакова, Жулин, 1994), которая связала специфичность действия нейротрансплантатов с нейромедиаторным составом определенных структур мозга. Мы полагаем, что это представление может быть расширено, так как в эмбриональном мозге кроме медиаторов содержатся и другие органоспецифические вещества - нейропептиды, гормоны, ферменты. Неспецифическое и специфическое воздействие нейротрансплантатов может быть как прямым, так и модулирующим (деление условно).
Трансплантаты незрелой нервной ткани, оказывая на мозг реципиента прямое (как специфическое, так и неспецифическое) воздействие, добавляют содержащиеся в них функционально активные вещества (медиаторы, гормоны, факторы роста, противовоспалительные вещества и т.д.), находящие соответствующие мишени в мозге, или захватывают избыток веществ из окружающих тканей. На ранних этапах после введения прямое воздействие обусловлено химическим составом трансплантата или способностью его клеток захватывать избыток определенных веществ. На поздних этапах, когда трансплантат образует как нервные, так и гуморальные связи с мозгом реципиента, и клетки трансплантата сами становятся продуцентами физиологически активных факторов, то прямое воздействие обусловливается функциональной активностью нейротрансплантата. При этом неспецифическое воздействие ослабляется, так как незрелая ткань, богатая разнообразными факторами, с возрастом утрачивает первоначальное свое значение. В то же время, специфическое воздействие сохраняется и усиливается по мере того, как трансплантат развивается, синтезирует необходимые вещества и поставляет их в мозг реципиента.
При модулирующем (неспецифическом и специфическом) воздействии трансплантата запускаются механизмы синтеза и распада веществ непосредственно в мозге реципиента, необходимые для поддержания в нем гомеостатического равновесия. По-видимому, модулирующее влияние трансплантата хорошо выражено на ранних этапах его переживания в мозге реципиента, когда уникальные свойства незрелой нервной ткани еще не утратили своего значения. В более поздние сроки, если трансплантат остается жизнеспособным, то запущенные в мозге хозяина механизмы регулирования гомеостатического равновесия поддерживаются. В это время трансплантат сам способен синтезировать и выделять в окружающую ткань комплекс веществ, модулирующий каскад как специфических, так и неспецифических химических процессов в мозге реципиента.
Значимость неспецифической и специфической составляющих как прямого, так и модулирующего влияния трансплантата, повидимому, зависит от возраста использованной для нейротрансплантации незрелой ткани и структуры мозга, из которой она была выделена. Известно, что в организме (и в мозге в частности) эмбрионов и новорожденных животных содержатся в избытке физиологически активные вещества гормональной, медиаторной и модуляторной природы (см. Обзор литературы). Это резерв, необходимый для текущих и будущих бурно протекающих в незрелом мозге процессов развития и дифференцировки тканей и клеток. По-видимому, по мере созревания мозга количественное соотношение этих веществ и их качественный состав должны изменяться. Так, в менее зрелой ткани большую роль играют, вероятно, неспецифические факторы, способствующие процессам регенерации, тормозящие воспалительные реакции и препятствующие (у млекопитающих) отторжению эмбриона из организма матери.
На более поздних этапах развития плода и в первые дни после рождения, наряду с указанными факторами, большое значение приобретают вещества, которые в период бурного развития детеныша должны способствовать процессам дифференцировки структур и клеток мозга, а так же стимулировать синтез нейромедиаторов в соотношениях, специфических для конкретных мозговых образований. Специфические рецепторы к нейромедиаторам в недифференцированных структурах развиты слабо, они начинают функционировать по мере дифференцировки нервных клеток. Лишь в дифференцированных нейронах возможна полноценная синаптическая передача. Поэтому факторы, модулирующие дифференцировку структур и клеток, созревание специфических рецепторов, а так же синтез определенных белков и нейромедиаторов, приобретают перед рождением и в первые дни постнатального периода особенное значение для дальнейшего полноценного развития и функционирования мозга. Эти модулирующие вещества и ряд физиологически активных факторов (медиаторы, гормоны), так же, как и нейробласты, как известно из литературных данных [Максимова, 1989], содержатся в мозге плода и, особенно, новорожденного в избыточных количествах, вероятно, с целью защиты незрелого мозга от непредвиденных повреждающих влияний. Вскоре после рождения, концентрация этих веществ, так же, как и число нейробластов, уменьшается. По-видимому, физиологически активных факторов остается столько, сколько необходимо для нормальной дифференцировки и функционирования оставшихся нейробластов.
Таким образом, если для нейротрансплантации используется менее зрелая ткань, то выделенные из нее трансплантаты оказывают на мозг реципиента, особенно в первое время после введения, главным образом, неспецифическое воздействие. Трансплантаты, полученные из более зрелой нервной ткани, могут оказывать на мозг в большей степени специфическое влияние.
Попадая из незрелого трансплантата в мозг реципиента, неспецифические факторы могут ускорять заживление ран, тормозить воспалительные процессы и отторжение трансплантатов и так далее. Наряду с неспецифическими, в более зрелых трансплантатах присутствуют специфические факторы. Специфические факторы, влияя непосредственно на уже дифференцированные клетки в мозге реципиента, могут стимулировать синтез определенных нейромедиаторов и белков, способствовать образованию и созреванию новых активных рецепторов и других клеточных элементов (например, синапсов), обеспечивать полноценную синаптическую и объемную передачу, и, тем самым, улучшать интегративную деятельность поврежденного или патологически измененного мозга. Объемной передаче как способу межнейронального взаимодействия, основанному на диффузии нейромедиаторов по межклеточному пространству, в последние годы уделяется пристальное внимание [Саульская, 1997].
Если же в трансплантате начинаются процессы отторжения, то в мозге возникает иммунологический конфликт, сопровождающийся воспалением. Вследствие этого химическое равновесие в мозге реципиента может быть нарушено, и эффекты от нейротрансплантации, которых удалось достичь, могут быть утрачены. Кроме того, с помощью только удачной нейротрансплантации возможно замещать утраченные в результате различных хирургических вмешательств участки ткани мозга. При этом трансплантат играет роль химико-структурно-функционального протеза. Он, образуя с мозгом хозяина нервные и гуморальные связи, препятствует развитию дегенеративных процессов в окружающих трансплантат участках мозга, происходящих при подобных повреждениях.
Поэтому для того, чтобы нейротрансплантация давала ощутимые положительные результаты, необходимо применять такие ее схемы, при которых трансплантат был бы жизнеспособным и не отторгался в течение всей жизни субъекта.
Опираясь на литературные и собственные данные, мы в настоящей концепции попытались объяснить, каковы механизмы структурно-функциональных перестроек в мозге реципиентов под воздействием нейротрансплантации.
Автор приносит искреннюю благодарность коллегам, труд которых способствовал появлению данной диссертации: И.В. Ермаковой, Т.С. Михеевой, В.П. Подачину (ИВНД и НФ РАН), Л.Д. Пичкуру, В.И. Цимбалюку (Ин-т нейрохирургии, г. Киев), А.Г. Брагину (Институт биофизики, Пущино-на-Оке), Л.Ю. Тарасовой (ИВНД и НФ РАН), доктору Я. Бурешу, доктору В.
210
Валоушковой (Институт физиологии ЧСАН, Прага), Dr. J. Sinden и Dr. Н. Hodges (Институт психиатрии, г. Лондон), Ю.А. Холодову, В.Н. Воробьеву, П.М. Балабану, В.И. Королевой, О.С. Королеву, Н.Г. Михайловой, A.B. Зухарю, Г.Д. Кузнецовой, М.Е. Иоффе М.Е., В.В. Жулину, Н.В. Гуляевой (ИВНД и НФ РАН), М.А. Александровой (Институт биологии развития).
Автор сердечно благодарит заведующую Лабораторией функциональной нейроморфологии В.Н. Мац, сотрудников этой лаборатории Н.И. Артюхину, А.И. Грачеву, Е.В. Тарасову, Н.В. Пасикову, а также Е.М. Шлемину, научных консультантов профессора Ю.А. Холодова и профессора Н.С. Косицына. и коллектив Института высшей нервной деятельности РАН за всестороннюю поддержку и постоянную помощь.
Работа выполнена при частичной финансовой поддержке Российского Фонда Фундаментальных Исследований (гранты 98-04-48745 и 99-04-49001)
211
Библиография Диссертация по биологии, доктора биологических наук, Лосева, Елена Владимировна, Москва
1. Абрамов В.В., Абрамова, Т.Я. (1996). Асимметрия нервной, эндокринной и иммунной систем. Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН. 97с.
2. Акимова И.М., Гурчин Ф.А., Шубин H.A., Гурчин А.Ф. (1998).
3. Жизнеспособность клеток мозга эмбрионов человека до и после криоконсервации при гомотрансплантации // Бюлл. экспер. биол. мед. Т. 126. Прилож. 1. С. 86-87.
4. Александрова М.А., Козлова E.H. (1993). Дифференцировка нервных и глиальнгых клеток при трансплантации ЭНТ. Васкуляризация трансплантата // Из «Трансплантация ткани мозга в биологии и медицине». М.: Наука (Полежаев Л.В. и др., 1993). С. 74-99.
5. Александрова М.А., Ермакова И.В., Лосева Е.В. (1993). Миграция клеток от неокортикальных трансплантатов // Доклады АН, Т. 328, №5. С.619-621.
6. Александрова М.А., Лосева Е.В., Ермакова И.В. (1993). Поведение трансплантированных эмбриональных нервных клеток // Онтогенез. Т.24, №5. С.43-50.
7. Александровская М.М., Холодов Ю.А. (1966). Возможная роль нейроглии в возникновении биоэлектрической реакции головного мозга на постоянное магнитное поле //Докл. АН СССР. Т. 170, № 3. С.482-484.
8. Артюхина Н.И., Гехт К.К., Куваева О.Ф., Левшина И.П. (1980).
9. Структурные и ультраструктурные изменения в коре головного мозга животных, вызванные ангиотензином // Архив анат., гистол., эмбриол. №3. С. 16-24.
10. Белокрылов Г.А., Малчанова И.В. (1992). Левамин и церебролизин как иммуностимуляторы // Бюлл. экспер. биол. мед. Т.113., № 2. С. 165166.
11. Белоусова Т.Е. (1992). Посттравматическая регенерация нервных ганглиев и возможность ее коррекции пульсирующим магнитным полем. Канд. диссер. Нижний Новгород.
12. Берснев В.П., Степанова Т.С., Овечко В.Н., Лебедев К.Э. (1998). Метод нейротрансплантации в хирургическом лечении эпилепсии // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126. Прилож. 1. С. 147-148.
13. Брагин А.Г. (1990). Трансплантация нервной ткани: методические, морфологические и функциональные аспекты. Дисс. Докт. Москва.
14. Брагин А.Г., Зенченко К.И., Пичкур Л.Д., Кольев О.С. (1991).
15. Сравнительные характеристики активности нейронов в переживающих срезах трансплантированного и интактного неокортекса // Нейрофизиология. Т.23, № 3. С. 273-280.
16. Бредбери М. (1983). Концепция гематоэнцефалического барьера. М.: Медицина. 480 с.
17. Буреш Я., Королева В.И., Королев О.С., Мареш В. (1998). Изменения постоянного потенциала в структурах мозга крыс при фокальной ишемии и системной гипоксии // Ж. высш. нервн. деят. им. И.П. Павлова. Т. 48, № 4. С. 640-653.
18. Валеева К.Г., Кучаева Г.А. (1994). Эндокринные растройства при ЧМТ// Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.217-218.
19. Верещак Н.И. (1994). Исследование трансплантации неонатальной корковой ткани в сенсомоторную область коры мозга крыс. Автореферат канд. дисс. Санкт-Петербург.
20. Виноградова О.С. (1984). Развитие нервной ткани млекопитающих при трансплантации в мозг и переднюю камеру глаза: проблемы и перспективы // Онтогенез. Т. 15, № 3. С. 229-251.
21. Виноградова О.С. (1990). Клинические аспекты нейротрансплантации (III Междунар. Симпозиум по трансплантации нервной ткани. Август 1989, г. Кембридж, Англия) //Ж. высш. нервн. деят. им. И.П. Павлова. Т. 40, № 2. С. 403-409.
22. Галактионов И.Г. (1986). Графические модели в иммунологии. М. Медицина. 240 с.
23. Галактионов В.Г. (1995). Очерки эволюционной иммунологии. М. : Наука. 256 с.
24. Гамбарян Л.С., Казарян Г.М., Гарибян A.A. (1981). Амигдала. Ереван. 147 с.
25. Ганнушкина И.В. (1974). Иммунологические аспекты травмы и сосудистых поражений головного мозга. М.: Медицина. 1974. 200 с.
26. Ганнушкина И.В., Антелава А.Л., Баранчикова М.В. (1998). Эффект ноотропического препарата церебролизина при церебральной ишемии у крыс с различными поведенческими реакциями в открытом поле // Патол. физиол. и экспер. терапия. № 2. С. 3-8.
27. Гилерович Е.Г. (1993). Ксенотрансплантация эмбриональных нервных тканей // Морфология. Т.З, № 4. С. 11-26.
28. Гилерович Е.Г., Федорова Е.А., Отеллин В.А. (1996). Развитие трансплантатов спинного мозга эмбрионов человека в спинном мозге взрослых крыс // Морфология. № 5. С. 43-46.
29. Глазман Л.Ю. (1994). Ишемия мозга посттравматическая// Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.87.
30. Глис (1959). Изучение регенерации коры мозга с применением имплантатов. Из «Регенерация центральной нервной системы», ред. Семенова-Тян-Шанская. Изд. Иностранная литература, Москва. С. 7586.
31. Говалло В.И. (1987). Иммунология репродукции. М. : Медицина. 304 с.
32. Гомазков O.A. (1997). Мозг и нейропептиды. Справочно-информационное издание. Москва. 172 с.
33. Горбунов В.И. (1994). Иммунные нарушения // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С. 78-80.
34. Горбунов В.И., Лихтерман Л.Б., Ганнушкина И.В. (1996).
35. Иммунопатология травматической болезни головного мозга. Ульяновск: Изд-во СВНЦ. 528 с.
36. Гречко А.Т. (1998). Нейротропическая активность пептидных иммуномодуляторов // Экспер. и клин, фармакол. Т. 61, № 4. С. 14-16.
37. Грунтенко Е.В. (1982). Иммунитет «за» и «против». М.: Знание. 208 с.
38. Гуляева Н.В., Ерин А.Н. (1995). Роль свободнорадикальных процессов в развитии нейродегенеративных заболеваний (болезнь Паркинсона и болезнь Альцгеймера) // Нейрохимия. Т. 12, № 2. С. 3-15.
39. Дмитриева Н.М. (1981). О периодах развития структур головного мозга в онтогенезе крысы //Журн. Эволюц. Биохимии и физиологии. Т. 17, № 3. С. 287.
40. Држевецкая И.А. (1987). Эндокринная система растущего организма. М.: Высш. Школа. 208 с.
41. Дудич Е.И., Семенкова Л.Н., Дудич И.В., Николаева М.А., Горбатова Е.А., Хромых Л.М., Гречко Г.К., Фисенко А.П., Сухих Г.Т. (1998).
42. Роль а-фетопротеина в индукции апоптоза и в регуляции апоптотических сигналов, генерируемых другими факторами // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126, прилож. 1. С. 141-146.
43. Ермакова И.В. (1987). Возможности восстановления нарушенного поиска пищи у крыс путем нейротрансплантации // Журн. высш. нервн. деят. Т.37, № 1. С. 168-171.
44. Ермакова И.В. (1998). Компенсация нарушенных поведенческих функций с помощью нейротрансплантации // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126, прилож. 1. С. 82-85.
45. Ермакова И.В., Жулин В.В. (1994). Восстановление поведенческих функций после трвнсплантации эмбрионального стриатума в поврежденную амигдалу мозга крыс // Физиол. журнал. Т. 80., № 3. С. 113-115.
46. Ермакова И.В., Жулин В.В., Лосева Е.В., Подачин В.П. (1993). Влияние трансплантации ткани стриатума на поведенческие функции и состояние бензодиазепиновых рецепторов у крыс с поврежденной амигдалой // Нейрофизиология. Т. 1, № 3. С. 196-203.
47. Ермакова И.В., Лосева Е.В., Гуляева Н.В. (1988). Поведенческие, морфологические и биохимические корреляты раннего влияния нейротрансплантата на поврежденный мозг взрослых крыс // Журн. высш. нервн. деят. Т.38, № 5. С.922 930.
48. Ермакова И.В, Лущекина Е.А. (1984). Влияние пересадки эмбриональной ткани амигдалы на пищепоисковое поведение крыс // В сб.: Молодые ученые и основные направления развития современной биологии. Деп. ВИНИТИ, 8.10.1984. № 6595, ч. 2. С. 76-79.
49. Журавлева З.Н. (1999). Ультраструктурное исследование пластичности клеточных элементов и межклеточных взаимодействий в трансплантатах нервной ткани. Докторская диссертация. Пущино.
50. Журавлева З.Н., Брагин А.Г., Виноградова О.С. (1985). Строение поверхности трансплантатов нервной ткани, развивающихся в передней камере глаза крыс (электронномикроскопическое исследование) //Архив анат., гистол., эмбриол. Т. 88, № 2. С. 17-22.
51. Закс Л. (1976) Статистическое оценивание. М.: Статистика. 598 с.
52. Зоммер X., Квандт И. (1975). Влияние гидролизата мозга на структуры центральной нервной системы // Ж. нейропатол. и психиатр. Т. 75, № 7. С. 1021-1025.
53. Зотов Ю.В., Индренок В.В. (1984). Хирургия травматических внутричерепных гематом и очагов размозжения головного мозга. Л.: Медицина. 197 с.
54. Зубрицкий В.Ф., Брюховецкий A.C. (1998). Регионарная перфузионная защита нейротрансплантата // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126, прилож. 1. С. 29-31.
55. Зухарь A.B., Михайлова Н.Г., Ермакова И.В., Лосева Е.В. (1990).
56. Значение качества и вероятноси подкрепления у животных с трансплататацией различных структур эмбриональной ткани // Журн. высш. нервн. деят. им. И.П. Павлова. Т.40, № 4. С.779-782.
57. Иванов Д.Е. (1991). Исследование изменений активности ферментов в коре мозга крыс при межлинейных трансплантациях эмбриональной нервной ткани. Автореф. Канд. диссер.
58. Карасева T. А. (1994). Антихолинэстеразные средства при ЧМТ//
59. Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.18.
60. Касумова С.Ю. (1994). Деструктивно-дегенеративные процессы при ЧМТ// Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.60-61.
61. Касумова С.Ю. (1994). Репаративно-регенеративные процессы при ЧМТ// Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С. 156-157.
62. Катунян П.И., Морозов В.Я., Круглов H.A. (1990). Трансплантация в лечении травматического повреждения спинного мозга // Функциональная нейрохирургия. Ill междунар. Симпоз., 28-30 мая 1990 г., г. Тбилиси. С. 138-139.
63. Коппи С., Баролин Г.С. (1998). Использование церебролизина в лечении ишемического удара// Ж. нейропат. и психиатрии им. С.С. Корсакова. Т. 98, № 10. С. 30-33.
64. Косицын Н.С. (1976). Микроструктура дендритов и аксодендритических связей в центральной нервной системе. М. : Наука. 200 с.
65. Кривицкая Г.Н., Гельфанд В.Б., Попова Э.Н. (1980). Деструктивные и репаративные процессы при очаговых поражениях головного мозга. М.: Медицина. 214 с.
66. Крыжановский Г.Н., Магаева C.B., Макаров C.B. (1997).
67. Нейроиммунопатология. Москва. 283 с.
68. Крутиков Р.И. (1981) Нейрохимические механизмы обучения и памяти М.: Наука. 210 с.
69. Лосева Е.В., Ермакова И.В., Михеева Т.С. (1989). Влияние нейротрансплантата эмбриональной ткани на реактивные процессы при травмах мозга крыс // Изв. АН СССР. Серия биол. № 4. С. 605609.
70. Лосева Е.В., Ермакова И.В., Тарасова Л.Ю. (1990). Действие нейротрансплантации на мозг крыс с поврежденной височной корой // Нейрофизиология. Т.22, № 5. С.586-595.
71. Лосева Е.В., Цымбалюк В.И., Пичкур Л.Д., Брагин A.A. (1995). Влияние трансплантации эмбриональной мозговой ткани на структурные изменения в мозгу крыс после черепно-мозговой травмы // Нейрофизиология. Т.27, N5/6. С.350-360.
72. Лосева Е.В., Ермакова И.В., Холодов Ю.А (1997). Магнитное поле препятствует раннему отторжению нейрональныхксенотрансплантатов в мозге крыс// Нейрофизиология. N 6. С. 394401.
73. Лосева Е.В., Ермакова И.В., Холодов Ю.А (1998). Влияние магнитного поля на отторжение отдаленных ксенотрансплантатов эмбриональной нервной ткани// Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126, прил. 1. С. 92-95.
74. Мадорский C.B. (1994). Гипертензия артериальная // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.49-50.
75. Максимова Е.В. (1989). Функциональное созревание неокортекса в пренатальном онтогенезе. М.: Наука. 144 с.
76. Малашкия Ю.А. (1986). Иммунный барьер мозга. М.: Медицина. 160 с.
77. Майский В.А., Дорошенко Н.З., Клещинов В.Н., Полежаев Л.В. (1988).
78. Исследование межнейронных связей трансплантированной эмбриональной нервной ткани с головным мозгом у крыс // Физиол. журн. Т. 34, № 2. С. 10-14.
79. Мац В.Н. (1994). Нейроно-глиальные соотношения в неокортексе при обучении М.:Наука. 95 с.
80. Меринг Т.А., Куликова E.H., Викторов И.В., Буров Ю.В. (1997). Влияние амиридина на состояние условнорефлекторной деятельности крыс после повреждения гиппокампа // Бюлл. экспер. биол. и мед. №2. С. 173-175.
81. Микеладзе Д.Г., Абутидзе К.Д., Мадершпах К., Соломония P.O. (1989). Оналичии опиоид-рецепторной системы на глиальных клетках мозга // Функции нейроглии. Тбилиси: Мецниереба. С.35.
82. Миронов H.В., Шмырев В.И., Бугаев B.C., Миронов И.Н., Фисенко А.П. (1998). Комплексное лечение пациентов с паркинсонизмом с использованием живых фетальных клеток // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126. Прилож. 1. С. 63-68.
83. Михайлов А.Т. (1988). Эмбриональные индукторы. М.: Наука. 216 с.
84. Михайлова Н.Г., Зухарь A.B., Лосева Е.В., Ермакова И.В. (1993).
85. Нейротрансплантация эмбриональной ткани в интактный мозг и индивидуальное поведение крыс-реципиентов // В "Индивидуальный мозг: Структурные основы индивидуальных особенностей поведения.-М.:Наука,.- 127 с. Глава 4. С.52-67.
86. Мицкевич М.С. (1978). Гормональная регуляция в онтогенезе животных. 224 С.
87. Мэттсон П. (1982). Регенерация настоящее и будущее. М.: Мир. 176 с.
88. Немечек С. (1978). Введение в нейробиологию. 2-е изд. Прага: Авиценум. 413 с.
89. Олешкевич Ф.В. (1994). Антиоксиданты при ЧМТ // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.16-17.
90. Олешкевич Ф.И., Федулов A.C. (1994). Фармакотерапия ЧМТ // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.191-194.
91. Пасикова Н.В. (1999). Динамика морфофункциональных перестроек в нейронально изолированном и симметричном участке контралатерального полушария неокортекса крыс при длительных сроках переживания. Канд. дисс.
92. Пермиков Н.К., Савельев C.B. (1998). Ксенотрансплантация при лечении болезней центральной нервной системы //Ж. Неврол. Психиатрии им. С.С. Корсакова. Т. 98, № 2. С.59-61.
93. Петров Р.В. (1987). Иммунология. М.: Медицина. 415 с.
94. Пигарева М.Л. (1978). Лимбические механизмы переключения (гиппокамп и миндалина). М.: Наука. 152 с.
95. Пигарева З.Д. (1972). Биохимия развивающегося мозга М.: Медицина. 312с.
96. Поздеев B.K. (1983). Медиаторные процессы и эпилепсия. Л.: Наука. 112 с.
97. Полежаев Л.В., Александрова М.А. (1986). Трансплантация ткани мозга в норме и патологии. М.: Наука. 152 с.
98. Полежаев Л.В., Александрова М.А., Витвицкий В.Н., Черкасова Л.В. и др. (1993). Трансплантация ткани мозга в биологии и медицине. М.: Наука. 239 с.
99. Полежаев Л.В., Майский (1993). Межнейронные связи трансплантированной эмбриональной нервной ткани с головным мозгом у крыс // Из «Трансплантация ткани мозга в биологии и медицине». М.: Наука (Полежаев Л.В. и др., 1993). С. 100-104.
100. Потапов A.A. (1994). Гипертензия внутричерепная// Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.50.
101. Промыслов М.Ш. (1994). Метаболизма мозга нарушения// Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.110-111.
102. Пучков В.Ф., Отеллин В.А., Смирнов Е.Б. (1996). Васкуляризация трансплантатов неокортекса эмбрионов человека в передней камере глаза крысы в условиях иммуносупрессии циклоспорином А // Морфология. № 5. С. 15-19.
103. Пясецкая М.В. (1994). Нейромедиаторы при ЧМТ // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С. 115-116.
104. Рабинович С.С., Кривошапкин А.Л., Ткаченко А.П., Серпенинова H.H. (1987). Адаптационные механизмы и патогенез травм головного мозга. Новосибирск: Наука. 89с.
105. Раевский В.В. (1991). Онтогенез медиаторных систем мозга. М.: Наука. 144 с.• Резников К.Ю. (1981). Пролиферация клеток мозга позвоночных в условиях нормального развития мозга и при его травме. М.: Наука. 149 с.
106. Ромоданов А.П., Лисяный Н.И. (1991). Черепно-мозговая травма и иммунологическая реактивность организма. Киев: Здоровье 152 с.
107. Сабурина И.H. (1993). Изменение гемато-энцефалического барьера при трансплантации нервной ткани // из «Трансплантация ткани мозга в биологии и медицине» (Л.В. Полежаев и др., 1993). С. 62-73.
108. Савельев C.B., Иванов А.И., Гулимова В.И., Корочкин J1.И. (1991).
109. Изменения в поведении амфибий после трансплантации в мозг нейрогенной закладки клеток от дрозофилы // Докл. АН СССР. Т. 316, № 3. С.735-738.
110. Савельев C.B., Корочкин Л.И., Иванов А.И., Евгеньев Е.М., Бесова Н.В., Гулимова В.И. (1994). Трансплантация эмбриональных нервных клеток насекомых в мозг амфибий и млекопитающих // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т.117, № 4. С.364-368.
111. Савельев C.B., Лебедев В.В., Войтина C.B., Корочкин Л.И., Молнар Е.М., Сухих Г.Т. (1994). Трансплантация фетальной и ксеногенной ткани при Паркинсонизме // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 117, № 4. С.369-372.
112. Савельев C.B., Лебедев В.В., Корочкин Л.И., Воронов К.А. (1998).
113. Гистологическое исследование мозга больного паркинсонизмом в области трансплантации фетальной и ксеногенной нервной ткани // Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126. Приложение 1. С. 69-71.
114. Салатыкин В.И. (1994). Гипоксия мозга // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.51-52.
115. Саульская Н.Б. (1997). Объемная передача как способ межнейронального взаимодействия в стриатуме. Журн. Высш. Нервн. Деят. Т. 47., вып. 2. С. 362-373.
116. Свадовский А.И. (1994). Отек мозга травматический // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.132-134.
117. Снесарев П.Е. (1946). Гистопатология мозговой травмы. Медгиз. 164 с.
118. Советов А.Н. (1988). Восстановительные и компенсаторные процессы в центральной нервной системе. М: Медицина. 144 с.
119. Соловьева Г.Р. (1991). Магнитотерапевтическая аппаратура. М.:Медицина.176 с.
120. Стефанов С.Б., Кухаренко Н.С. (1988) Ускоренный способ количественного сравнения морфологических признаков (научно-методические рекомендации). Благовещенск: РИО
121. Амурупрполиграфиздат. 28 с.
122. Стрелков Р.Б. (1980). Статистические таблицы для экспресс-обработки экспериментального и клинического материала. Обнинск. 19 с.
123. Сухих Г.Т. (1998). Трансплантация фетальных клеток в медицине: настоящее и будущее// Бюлл. экспер. биол. и мед. Т. 126. Прилож. 1. С. 3-13.
124. Тенедиева В.Д. (1994). Нейропептиды при ЧМТ // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.116-117.
125. Ткач Е.В., Абдулова А.Н., Володина Ф.С. (1988). Магнитотерапия острых травм спинного мозга. Алма-Ата: Наука. 85 с.
126. Тушмалова H.A., Прагина Л.Л., Иноземцев А.Н., Гумаргалиева К.З., Соловьев А.Г., Бурлакова Е.В. (1995) Эффект низких доз пирацетама на условнорефлекторную память у крыс // Бюлл. экспер. биол. мед. Т. 120., № 7. С. 60-61.
127. Угрюмов М.В., Фетисов С.О., Попов А.П., Ефуни Е.С., Титова Н.Г., Жибо Ж., Кригер М. (1994). Развитие трансплантата эмбрионального медиобазального гипоталамуса в 3-ем желудочке мозга взрослой крысы// Известия РАН. Серия Биологическая. № 3. С. 339-341.
128. Фетисов С.О. (1994) Развитие эмбриональных нейротрансплантатов с высоким содержанием дофаминэргических нейронов в мозге взрослого реципиента. Автореф. Канд. диссер. Москва.
129. Харитонова К.И., Родюкова E.H. (1983). Иммунологические реакции организма при черепно-мозговой травме. Новосибирск: Наука. 152 с.
130. Хижнякова К.И. (1983). Динамика патоморфологии черепно-мозговой травмы. М.: Медицина. 183 с.
131. Холодов Ю.А. (1982). Мозг в электромагнитных полях. М.: Наука. 119 с.
132. Цицишвили А.Ш., Мцедпишвили Г.И., Сихарулидзе Н.В. (1987).
133. Изменения астроглиальных элементов новой коры головного мозга кролика при исхемии и постисхемическом периоде // Функции нейроглии (ред. А.И. Ройтбак). Тбилиси: «Мецниереба». С. 392-396.
134. Цымбалюк В.И., Щерба И.Н., Верхоглядов Ю.П., Гордиенко О.В. (1998).
135. Оценка влияния трансплантации эмбриональной нервной ткани на степень выраженности отека головного мозга на модели тяжелой черепно-мозговой травмы с помощью модели импедансометрии // Бюлл. экспер. биол. и мед. Прилож. 1., Т. 126. С. 99-101.
136. Чепурнов С.А., Чепурнова Н.Е. (1981). Миндалевидный комплекс мозга. МГУ. 253 с.
137. Шевага, В.Н. (1994). Витамины при ЧМТ // Нейротравматология (справочник). Сост. Л.Б. Лихтерман. ИПЦ «Вазар-Ферро», Москва. С.34.
138. Шевалье А.В. (1974). Мозговые контузионные очаги и их хирургическое лечение // Вопросы нейрохирургии. № 6. С. 3-5.
139. Шевелев А.С. (1984). Забарьерные органы и проблема иммунологического надзора // Иммунология. № 3. С.5
140. Ярыгин В.Н., Малинина И.Е., Бибаева Л.В. (1997). Влияние трансплантации эмбриональной нервной ткани на морфофункциональные характеристики нейронов Locus coeruleus // Бюлл. экспер. биол. мед. Т.7. С. 106-108.
141. Abrous D.N., Le Moal М., Herman J.P. (1994). The increase in striatal neuropeptide Y immunoreactivity induced by neonatal dopamine-depleting lesions in rats is reversed by intrastriatal dopamine-rich transplants // Brain Res. V. 656, N 1. P. 169-173.
142. Abrous D.N., Bernard V., Le Moal M., Bloch В., Herman J.P. (1996).
143. Phenotype of striatal cells expressing c-Fos following amphetamine treatment of rats with intrastriatal dopaminergic grafts //. Eur J Neurosci. V. 8, N 12. P. 2521-2529.
144. Aguilar Roblero R., Drucker Colin R., Moore R.Y. (1992). Behavioral and morphological studies of fetal neural transplants into SCN-lesioned rats //. Chronobiol-lnt. V. 9, N 4. P.278-296.
145. Aguilar-Roblero R., Morin L.P., Moore R.Y. (1994). Morphological correlates of circadian rhythm restoration induced by transplantation of the suprachiasmatic nucleus in hamsters // Exp. Neurol. V.130, N 2. P. 250260.
146. Akahori S., Ejiri K., Sekiba K. (1986). Taurine concentrations in fetal, neonatal and pregnant rats //Acta med. Okajama. V. 40, N 2. P. 93-101.
147. Angulo J.A., McEwen B.S. (1994). Molecular aspects of neuropeptide regulation and function in the corpus striatum and nucleus accumbens // Brain Research Reviews. V. 19. P. 1-28.
148. Amundson R. H., Goderie S.K., Kimelberg H.K. (1992) Uptake of (3H) serotonin and (3H) glutamate by primary astrosyte cultures. 2. Differences in cultures prepared from different brain regions // Glia. V. 6, N 1. P. 9-18.
149. Andersson C., Tytell M., Brunso-Bechtold J. (1993). Transplantation of cultured type 1 astrocyte sell suspensions into young, adult and aged rat cortex: cell migration and survival // Int. J. Dev. Neurosci. V. 11, N 5. P. 555-568.
150. Axelsson B, Kimura A, Hammarstrom S, Wigzell H, Nilsson K, Mellstedt H. (1978). Helix pomatia A hemagglutinin: selectivity of binding to lymphocyte surface glycoproteins on T cells and certain B cells // Eur. J. Immunol. V. 8, N 11. P.757-764.
151. Azmitia E, Bjorklund A. (Ed.) (1987) Cell and tissue transplantation into the adult brain. New York, NY, US; xvi, 813 pp.
152. Bakker R.A., Dunnet S.B., Faissner A., Fawcett J.W. (1996). The time course of loss of dopaminergic neurons and the gliotic reaction surrounding grafts of embryonic mesencephalon to the striatum // Exp. Neurobiology. V. 141. P.79-93.
153. Bauer H.C., Tontsch U. (1990). Glial conditioned medium and attachment to Con A are essential for long-term culture cortical neurons // Intern. J. Develop. Neurosci. V. 8, N 2. P. 151-158.
154. Belcheva J., Rousseva S., Dimov S., Stoytchev T. (1986). Epileptogenic effect of intracortically applied kainic acid in cats // Meth. And Find. Exp. And Clin. Pharmacol. V. 7, N 12. P. 611-612.
155. Bele S., Kiessling M., Gass P. (1995). Embryonic cortical neurons differentiate into various types of interneurons when heterotopically transplanted into the adult rat brain // Brain. Res. Dec. 18. V. 704, N 2. P. 210-217.
156. Ben-Ari Y. (1985). Limbic seizure and brain damage produced by kainic acid: mechanisms and relevance to human temporal lobe epilepsy // Neuroscience. V.14, N 2. P. 375-403.
157. Berger M. L., Tremblay E., Nitecka L., Ben-Ary Y. (1984). Maturation of kainic acid seizure brain damage syndrome in the rat. III. Postnatal development of kainic acid binding sites in the limbic system // Lbid. V. 13, N 4. P. 10951104.
158. Bernstein J.J., Willingham L.A., Goldberg W.J. (1993). Sequestring of immunoglobulins by astrocytes after cortical lesion and homografting of fetal cortex//Int. J. Dev. Neurosci. V. 11, N 2. P. 117-124.
159. Bjorklund A., Stenevi V. (1985). Intracerebral neural grafting: a historical perspective // In «Neural Grafting Mammalian CNS». Amsterdam e.a. P. 314.
160. Blakemore W.F., Olby N.J., Franklin R.J. (1995). The use of transplanted glial cells to reconstruct glial enviropments in the CNS // Brain. Pathol. V.5, N 4. P. 443-450.
161. Bragin A.G., Stafekhina V.S. (1990). Participation of graft and host brain dendrites in the establishment of interconnections. In «Progress in Brain Research», S.B. Dunnett and S.-J. Richards (Eds.). V. 82, ch. 31. P. 277286.
162. Bradbury E.J., Kershaw T.R., Marchbanks R.M., Sinden J.D. (1995).
163. Astrocyte transplants alleviate lesion induced memory deficits independently of cholinergic recovery // Neuroscience. V. 65, N 4. P. 955972.
164. Bragin A.G., Stafekhina V.S. (1990). Participation of graft and host brain dendrites in the establishment of interconnections // In «Progress in Brain Research». S.B. Dunnet and S.-J. Richards (Eds). V.82, Ch. 31. C. 277286.
165. Bray G.M. (1990). Neural transplantation // Current Opinion in Neurology and Neurosurgery. N. 3. P. 926-923.
166. Bruchner M.K., Arendt T. (1992). Intracortical grafts of purified astrocytes ameliorate memory deficits in rat induced by chronic treatment with ethanol // Neurosci. Lett. V. 141, N 2. P. 251-254.
167. Bures J., Petran M., Zachar J. (1967). Electrophysiological methods in biological research. Prague: Acad. Publ. House Czechosl. Acad. Sci. 824 P
168. Buresova O., Bures J., Oitzl M.-S., Zagalka A. (1985). Radial maze in the water tank: An aversively motivated spatial working memory task. Physiol. Behav. V. 34. P. 1003-1005.
169. Cadusseau J., Peschanski M. (1992). Identifying grafted cells. In: Neural Transplantation. A Practical Approach. Oxford University Press, Ch.10. P. 177-201 (Edit. ByS.B. Dunnett and A. Bjorklund).
170. Cambier D., Pessac B. (1989). Spontaneous glutamate release by a «fibrous»-like cerebellar astroglial cell clone // J. Neurochem. V. 53, N 2. P. 551555.
171. Chen X.L., Roisen F.J., Gupta M. (1996). The effect of prior in vitro exposure of donor cells to trophic factors in neurotransplantation // Experimental Neurology. V. 138. P. 64-72.
172. Choi D. W., Maulucci-Gedde M., Kriegstein A. R. (1987). Glutamate neurotoxicity in cortical cell culture // J. Neurosci. V. 7, N 2. P. 357-368.
173. Cross R.J., Brooks W.H., Roszman T.L. (1987). Modulation of T-suppressor cell activity by central nervous system catecholamine depletion // J. Of Neuroscience Research. V.18. P. 75-81.
174. Cunningham L.A., Short M.R., Breakefield X.O., Bohn N.C. (1994). Nerve grouth fator released by transgenic astrocytes enhances the function of adrenal chromaffin cell grafts in rat model of Parkinson's disease // Brain Res. V. 658, N 1-2. P. 219-231.
175. Das D. (1985). Development of neocortical transplants. In «Neural Grafting Mammalian CNS». Amsterdam e.a. P. 101-123.
176. Dunnet S.B., Bjorklund A. (1992). Staging and dissection of rat embryos // In «Neural Transplantation. A Practical Approach». Oxford University Press. P. 1-19.
177. Deacon T.W., Pakzaban P., Burns L.H., Dinsmore J., Isacson O. (1994).
178. Cytoarchitectonic development, axon-glia relationships, and long distance axon growth of porcine striatal xenografts in rats // Exp. Neurol. V. 130, N 1. P. 151-167.
179. Dekker A.J., Winkler J., Ray J., Thai L.J., Gage F.H. (1994). Grafting of nerve growth factor-producing fibroblasts reduces behavioral deficits in rats with lesions of the nucleus basalis magnocellularis // Neuroscience. V.60, N 2. P. 299-309.
180. Domzal T., Zaleska B. (1995). Cerebrolysin in treatment of acute ischemic stroke // Neurol. Neurochir. Pol. V. 29, N 3. P. 325-331 Article in Polish.,
181. Dunn-Meynell A.A., Levin B.E. (1993). Selective sprouting of injured dopaminergic neurons induced by embryonic brain grafts // Exp. Neurol. V.124, N 2. P. 231-241.
182. Dykens J. A., Stern A., Trenkner E. (1987). Mechanism of kainate toxicity to cerebellar neurons in vitro is analogous to reperfusion tissue injury // J. Neurochem. V. 49. P. 1222-1228.
183. Dunnet S.B., Bjorklund A. (1987). Mechanisms of function of neural grafts in the adult mammalian brain // J. Exp. Biol. V.132. P. 265-289.
184. Eagle K.S., Chalmers G.R., Clary D.O., Gage F.H. (1995). Axonal regeneration and limited functional recovery following hippocampal deafferentation // J. Сотр. Neurol. V. 363, N 3. P.377-388.
185. Emmett C.J., Jaques-Berg W., Seeley P.J. (1990). Microtransplantation of neural cells into adult rat brain // Neuroscience. V. 38, N 1. P. 213-222.
186. Ermakova I.V., Loseva E.V.,Valouskova V.,Bures J. (1989) The effect of embryonal amygdala grafts on the impairment of spatial working memory elicited in rats by kainate-induced amygdaloid damage. Physiology and behavior.Vol.45,N 2.P.235-243.
187. Ernfors P., Bengzon J., Kokaia Z., Persson H., Lindvall O. (1991). Increased levels of messenger RNAs for neurotrophic factors in the brain during kindling epileptogenesis // Neuron. V. 7. P. 165-176.
188. Fagg E. (1985). L-glutamate, excitatory amino acid receptors and brain function II Trends Neurosci. V. 8, N 5. P. 207-210.
189. Fifkova E., Marsala J. (1967) Stereotaxic atlases for the cat, rabbit and rat // Electrophysiological methods in biological research/ Ed. By J. Bures et al. New York:Acad press. P. 653-731. "
190. Finsen B. (1995). Neuro-glial-immune interreactions. An experimental neuraltransplant and lesion study // Dan. Med. Bull. V. 42, N 4. P. 323-341.
191. Finsen B.R, Pedersen E.B., Sorensen T., Hokland M., Zimmer J. (1990).1.mune reactions against intercerebral murine xenografts of fetal hippocampal tissue and cultured cortical astrocytes in the adult rat // Prog. Brain. Res. V. 82. P. 111-128.
192. Finsen B.f Sorensen T., Gonzalez B., Castellano B., Zimmer J. (1991)1.munological reactions to neural grafts in central nervous system // Restorative Neurology and Neuroscience, N 2. P. 271- 282
193. Flint B. M., Walker L. C., Startz K. J. et al. (1988). Development changes of neuropeptides and amino acids in baboon cortex // Develop. Brain Res. V. 44. P. 156-159.
194. Fontaine Perus J, Halgand P, Cheraud Y, Rouaud T, Velasco ME, Cifuentes Diaz C, Rieger F (1997). Mouse-chick chimera: a developmental model of murine neurogenic cells // Development. V. 124, N 16. P. 3025-3036
195. Freed W.J. (1993) « Neural transplantation: prospects for clinical use», Cell Transplantation, V2. P. 13-31.
196. Frederickson C. J., Hernandez M. D., Goik S.A. et al. (1988). Loss of zinc staining from hippocampal mossy fibers during kainic acid induced seizures: a histofluorescence study // Brain Res. V. 446, N 2. P. 383-386.
197. Fricker R.A., Torres E.M., Dunnett S.B. (1997). The effects of donor stage on the survival and function of embryonic striatal grafts in the adult rat brain. I. Morphological characteristics // Neuroscience. V.79, N 3. P. 695-710.
198. Fulop Z.L., Lescaudron L., Geller H.M., Sutton R., Stein D.G. (1997).
199. Astrocytes grafted into rat nucleus basalis magnocellularis immediately after ibotenic acid injection fail to survive and have no effect on functional recovery // Int. J. Neurosci. V. 90, N 3-4. P. 203-222.
200. Geny C., Naimi-Sadaoui S., Belkadi A.E., Jeny R., Kammoun M., Peschanski M. (1995). Microglial chimaerism in human xenografts to the rat brain // Brain. Res. Bull. V. 38, N 4. P. 383-391.
201. Ghirardi M., Casadio A., Santarelli L., Montarolo P.G. (1996). Aplysia hemolymph promotes neurite outgrowth and synaptogenesis of identified Helix neurons in cell culture// Invert. Neurosci. V. 2, N 1. P. 41-49.
202. Glowinski J., Iversen L.L. (1966). Regional studies of catecholamines in the rat brain. I. The disposition of H3. norepinephrine, [H3]- dopamine and [H3]-DOPA in various regions of the brain // J. Neurochem. V.13. P. 655-667.
203. Gomot P. (1993) Studies on the control of spermatogenic DNA synthesis by the mesocerebrum in the snail Helix aspersa // Cell. Mol. Neurobiol. V. 13, N 5. P. 517-527
204. Gomot A, Gomot L. (1996). Allogeneic and xenogeneic grafts in pulmonate gastropod molluscs: fates of neural transplants // Dev. Comp. Immunol. V. 20, N 3. P.193-205.
205. Gomot A, Gomot L. (1995). Brain grafts of cerebral ganglia have effectiveness in growth restoration of damaged Helix aspersa mesocerebrum // Brain Res. V. 682, N 1-2. P.127-132.
206. Gonzalez M.E., Francis L., Castellano O. (1998). Antioxidant systemic effect of short-term Cerebrolysin administration // J. Neural. Transm. Suppl. V. 53. P. 333-341.
207. Grabowski M., Johansson B.B., Brundin P. (1994). Survival of fetal neocortical grafts implanted in brain infarcts of adult rats: the influence of postlesion time and age of donor tissue// Exp. Neurol. V.127, N 1. P.126-136.
208. Grabowski M., Johansson B.B., Brundin P. (1996). Fetal neocortical grafts placed in brain infarcts do not improve paw-reaching deficits in adult spontaneously hypertensive rats //. Acta Neurochir. Suppl (Wien). V.66. P. 68-72
209. Crang A., Blakemore W.F. (1991). Remyelination of demyelinated rat axons by transplanted mouse oligodendrocytes // Glia. V. 4, N 3. P. 305-313.
210. Grasbon-Frodl E.M., Nakao N., Lindvall O., Brundin P. (1997). Developmental features of human striatal tissue transplanted in a rat model of Huntington's disease // Neurobiol. Dis. V. 3., N 4. P. 299-311.
211. Griffioen H.A., Duindam H., Van der Woude T.P., Rietveld W.J., Boer G.J. (1993). Functional development of fetal suprachiasmatic nucleus grafts in suprachiasmatic nucleus-lesioned rats // Brain Res. Bull. V. 31, N 1-2. P. 145-160.
212. Gschanes A., Valouskova V., Windisch M. (1997). Ameliorative influence of a nootropic drug on motor activity of rats after bilateral carotid artery occlusion//J. Neural. Transm. V. 104, N 11-12. P. 1319-1327.
213. Gschanes A., Windisch M. (1998). The influence of Cerebrolysin and E021 on spatial navigation of 24-month-old rats // J. Neural. Transm. Suppl. V.53. P. 313-321.
214. Haller O, Gidlund M, Hellstrom U, Hammarstrom S, Wigzell H. (1978). A newsurface marker on mouse natural killer cells: receptors for Helix pomatia A hemagglutinin // Eur. J. Immunol. V. 8, N 11. P.765-771.
215. Handzel Z. T., Levin S., Dolphin Z. et al. (1980). Immune competence of newborn lymphocytes // Pediatrics. V. 65. P. 491-496.
216. Hansson E. (1990) Regional geterogenety among astrocytes in the central nervous system // Neurochem. Intern. V. 16, N 3. P. 237-245.
217. Hansson E., Ronnback L., Sellstrom A. (1984). Is there a «dopaminergic» glial cells? // Neurochem. Res. V. 9, N 5. P. 679-689.
218. Hatten M.E., Liem R.K., Shelanski M.L., Mason C.A. (1991). Astroglia in CNS injury // Glia. V. 4, N 2. P. 233-243.
219. Hatton J.D., Garcia R., U H.S. (1992). Migration of grafted rat astrosytes: dependence on source/target organ // Glia. V. 5, N 4. P. 251-258.
220. Hatton J.D., Nguyen M.H., U H.S. (1993). Differential migration of astrosytes grafted into the developing rat brain // Glia. V. 9, N 2. P. 113-119.
221. Hellstrom U, Perlmann P, Robertsson ES, Hammarstrom S. (1978) Receptors for Helix pomatia A haemagglutinin (HP) on a subpopulation of human B cells // Scand. J. Immunol. V. 7, N 3. P. 191-197.
222. Henn F.A., Henn S.W. (1980). The psychopharmacology of astroglial cells // Progr. Neurobiol. V. 15, N. 1. P. 1-18.
223. Herman J-P., Abrous N.D. (1994). Dopaminergic neural grafts after fifteen years: results and perspectives// Progress in Neurobiology. V.44. P. 135.
224. Horvat JC (1994) Spinal cord reconstruction and neural transplants. New therapeutic vectors. Bull. Acad. Natl. Med. V. 178, N3. P.455-63. Article in French.
225. Humpel C., Bygdeman M., Olson L., Stromberg I. (1994). Human fetal neocortical tissue grafted to rat brain cavities survives, leads to reciprocal nerve fiber grouth, and accumulates host IgG // J. Comp. Neurol. V. 340, N 3. P. 337-348.
226. Humpel C., Stromberg I., Olson L. (1995). Expression of nerve growth factor, brain derived neurotrophic factor and neurotrophin-3 mRNAs in human cortical xenografts // J. Neural. Transplant. Plast. V. 5, N 4. P. 257-264.
227. Hutter-Paier B., Eggenreich U., Windisch M. (1996). Effects of two protein-free peptide derivatives on passive avoidance behaviour of 24-month-old rats // Arzneimittelforschung. V. 46, N 3. P. 237-241.
228. Hutter-Paier B, Grygar E, Fruhwirth M, Temmel I, Windisch M. (1998).
229. Further evidence that Cerebrolysin protects cortical neurons from neurodegeneration in vitro // J. Neural. Transm. Suppl. V.53. P. 363-372.
230. Neurite promoting substances on astroglial membrane surface // Neurochem. Res. V. 14., N 5. P. 778.
231. Jacobson M. (1978). Developmental neurobiology. N.Y.Plenum press.
232. Jovanova-Nesic K., Skokljev A.A. (1990). Magnetic brain stimulation and immune response in the rat with lesioned brain structures // Acupunct. Electroter. Res. V.15. No 1.P.27-35.
233. Jousselin-Hosaja M., Collery M., Delacour J. (1994). Effects of adrenal medulla grafts on memory capacities of rats after hippocampal lesions //. Neuroscience. V.59, N 2. P.275-284.
234. Kawaja M.D., Gage F.H. (1992). Morphological and neurochemical features of cultured primary skin fibroblasts of aaaafiscer 344 rats following striatal implantation//J. Comp. Neurol. V. 317, N 1. P. 102-116.
235. Kelche C., Roeser C., Jeltsch H., Cassel J.C., Will B (1995). The effects of intrahippocampal grafts, training, and postoperative housing on behavioral recovery after septohippocampal damage in the rat //. Neurobiol. Learn. Mem. V.63, N 2. P.155-166.
236. Kholodov U.A. (1994). Nonionizing radiation and neuroscience//Biological effects of electric and magnetic fields. Academic Press, Inc. V.1. Ch.8. P.195-203.
237. Kimelberg H.K. (1992). Astrocytic edema in CNS trauma // J. Neurotrauma. V. 9. Suppl 1. S. 71-81.
238. Kraus V. M. B., Dasheif R. M., Fanelli R.J., Mcnamara J. O. (1983)
239. Benzodiazepine receptor declines in hippocampal formation following limbic seizures // Brain Res. V. 277, N 2. P. 305-309.
240. Krieglstein K., Unsicker K. (1997). Protein from chromaffin granules promotes survival of mesencephalic dopaminergic neurons by an EGF-receptor ligand-mediated mechanism II J.Neurosci. Res. V.48, N 1. P. 18-30.
241. Krum J.M., Rosenstein J.M. (1987). Patterns of angiogenesis in neuraltransplant models. 1. Autonomic tissue transplants // J. Comp. Neurol. V. 258. P. 420-437.
242. Kuznetsova G.D., Petrova E.V., Coenen A., Van Luijtelaar E. (1996).
243. Generalized absence epilepsy and catalepsy in rats // Physiology & Bevavior. V. 60, N 4. P. 1165-1169.
244. Conditionally immortalized neural progenitor cell lines interrate and differentiate after grafting to adult rat striatum. A combined autoradiographic and electron microscopic study// Brain Res. V. 737, N. 12. P. 295-300.
245. Madelian W., Silliman S., Shain W. (1988) Adenosine stimulates c AMP-mediated taurine release from LRM 55 glial cells // J. Neurosci. Res. V. 20, N 2. P. 176-181.
246. Mallat M., Houlgatte R., Brächet P., Prochiantz A. (1989).1.popolysaccharide-stimulated rat brain macrophages release NGF in vitro // Developm. Biology. V. 133. P. 309-311.
247. Manthorpe M., Nieto-Sampedro M., Skaper S.D. et al. (1983). Neurotrophic activity in brain wounds of the developing rat: Correlation with implant survival in the wound cavity // Brain. Res. V. 267. P. 47-56.
248. Mares V., Kovaru F., Kovaru H., Muller L., Zizkovsky V. (1985). Alphafetoprotein in the brain of embryonic pigs // Biomed. Biochim. Acta . V. 44, N 11/12. P. 1705-1715.
249. Mares V., Kovaru F., Kovaru H. (1982). AIpha-fetoprotein in the brain of developing pigs. An immunofluorescent study of cell-and-tissue differentiation // Bas. Appl. Histochem. V. 26. P. 53-63.
250. Marion D.W., Pollck I.F., Lund R.D. (1990). Patterns of immune rejection of mouth neocortex transplanted into neonatalrat brain, and effects of host immunosuppression // Brain Res. V. 519, N 1-2. P. 133-143.
251. Mattson M.P., Rychlik B. (1990) Glia protect hippocampal neurons against excitatatory amino acid-induced degeneration: Involment of fibroblast growth factor // Intern. J. Develop. Neurosci. 1990. V. 8, N 4. P. 399-415.
252. McDonald J.W., Golberg M.P., Gwag B.J., Chi S.I., Choi D.M. (1996).
253. Cyclosporine induces neuronal apoptosis and selective oligodendrosyte death in cortical cultures //Ann. Neurol., V.40, N 5. P.750-758.
254. Mcllwain H) Мак-Илвейн Г. (1962). Биохимия и центральная нервная система. М.: Наука.
255. Mesulam M.M. (1976). The blue reaction product in horseradish peroxidase neurohistochemistry: incubation parameters and visibility // J. Histochem. and Cytochem. V. 24, N 12. P.1273-1280.
256. Mikhailova N.G., Zukhar A.V., Loseva E.V., Ermakova I.V. (1991). Influence of brain embryonic tissue transplantation (early period) on rat's reactions of avoiding zoosocial and artificial stimuli. Physiol. Behav. V. 50, N4. P.831-833
257. Molina H., Quinones R., Galarraga J. et al. (1988). Human fetal substantia nigra transplant to the caudate nucleus as treatment for Parkinson's disease// Международный симпозиум «Трансплантация ткани мозга млекопитающих». Пущино-на-Оке. С.73.
258. Moukhles Н., Nieoullon A., Daszuta А. (1992). Early and widespread normalization of dopamine-neuropeptide Y interactions in the rat striatum after transplantation of fetal mesencephalon cells //. Neuroscience. V. 47, N4. P. 781-792.
259. Mrejen S., Quinonero J., Moinard F., Ghandour S., Jacque C. (1992).
260. Xenogenic transplantation into newborn rodent brain: neovascularization of the graft by the host // Dev. Neurosci. V. 14, N 2. P. 144-152.
261. Nadler J.V., Perry B.W., Cotman C.W. (1978). Intraventriculal kainic acid preferentially destroys hippocampal pyramidal cells // Naature. V.271, N 5601. P. 676-677.
262. Nunn J., Hodges H. (1994). Cognitive deficits induced by global cerebral ischaemia: relationship to brain damage and reversal by transplants // Behav. Brain. Res. V. 65, N 1. P. 1-31.
263. Nielsen HE, Koch C, Drachmann O. (1983). Non-respiratory haemolymph proteins in the vineyard snail Helix pomatia. Changes after phagocytosis in vivo // Dev. Сотр. Immunol. V.7, N 3. P. 413-422.
264. Olney J. W., Rhee V., Ho O.L. (1974). Kainic acid: a powerful neurotoxic analogue of glutamate// Brain Res. V. 77, N 3. P. 507-512.
265. Onifer S.M., Cannon А.В., Whittemore S.R. (1997). Altered differentiation of CNS neural progenitor cells after transplantation into the injured adult rat spinal cord // Cell. Transplant. V. 6, N 3. P. 327-338.
266. Ourednik J., Ourednik W., Van der Loos H. (1993). Do foetal neural grafts induce repair by the injured juvenile neocortex? // Neuro Report V.5, N 2. P. 133-136.
267. Pakzaban P., Isacson 0. (1994). Neural xenotransplantation: reconstruction of neuronal circuitry across species barriers // Neuroscience, V. 62, N 3. P. 989-1001
268. Pape GR, Troye M, Perlmann P. (1979). Heterogeneity and mechanism of action of human natural killer lymphocytes: differential distribution of receptors for Helix pomatia haemagglutinin (HP receptors) // Scand. J. Immunol. V.10, N 2. P.109-118.
269. Peters A., Palay S., Webster H. (1976). The fine structure of the nervous system: The neurons and supporting cells. Philadelphia etc.: W. Saunders Co. Xp.
270. Pinard E., Tremblay E., Ben-Ari Y., Seylaz J. (1984). Blood flow compensate oxygen demand in the vulnerable CA3 region of the hippocampus during Kainate-induced seizures// Neuroscience. V. 13, N 4. P. 1039-1049.
271. Pocock J. M., Murphie H. M., Nicholls D. G. (1988). Kainic acid inhibits the synaptosomal plasma membrane glutamate carrier and allows glutamate leakage from the cytoplasm but does not affect glutamate exocytosis // J. Neurochem. V.50, N 3. P. 745-751.
272. Politis M. J., Miller J.E. (1985). The role of reactive gliosis and mitosis on tropic factor production on traumatized nervous system tissue // Brain Res. V. 346. N 1. P.
273. Pollack I.F., Lund R.D., Rao K. (1990). MHC antigen expression is spontaneous and induced rejection of neural xenografts // Prog. Brain. Res. V.82. P.129-140.
274. Porter J.T., McCarthy K.D. (1997). Astrocytic neurotransmitter receptors in situ and in vivo // Prog. Neurobiol. V. 51, N 4. P. 439-455.
275. Rabchevsky A.G., Streit W.J. (1997). Grafting of cultured microglial cells into the lesioned spinal cord of adult rats enhances neurite outgrowth // J. Neurosci. Res. V. 47, N 1. P. 34-48.
276. Rasskazoy S.Y., Gridina N.Y., Radzievsky A.A. (1994). "The experimental basis of possibility of clinical usage the neurotransplantation after severe brain trauma", 5th International Symposium on Neural Transplantation, France (June25-29, 1994), S P194.
277. Renwrantz L, Mohr W. (1978). Opsonizing effect of serum and albumin gland extracts on the elimination of human erythrocytes from the circulation of Helix pomatia // J. Invertebr. Pathol. V. 31, N 2. P. 164-170.
278. Rimvall K., Keller F., Waser P. G. (1989). Effect of kainic acid on cultured explains of rat hippocampus// Acta neurol. Scand. V. 79, N 3. P. 264.
279. Rochkind S., Ouaknine G.E. (1992). New trend in neuroscience: Low-power laser effect on peripheral and central nervous system (basic science, preclinical and clinical studies)// Neurological Research. V. 14. P.2-11.
280. Romero M.T., Silver R. (1990). Time course of peptidergic expression in fetal suprachiasmatic nucleus transplanted into adult hamster//. Brain Res. Dev. Brain Res. V. 57, N 1. P. 1-6.
281. Rostaing-Rigattieri S., Flores-Guevara R., Peschanski M., Cadusseau J. (1997). Glial and endothelial cell response to a fetal transplant of purified neurons //. Neuroscience. V.79, N 3. P.723-734.
282. Ruether E., Ritter R., Apecechea M., Freytag S., Windich M. (1994). Efficacy of the peptidergic nootropic drug Cerebrolysin in patients with senile dementia of the Alzheimer type (SDAT) // Pharmacopsychiatry. V. 27. P. 32-40.
283. Sakai K., Date l.f Yoshimoto Y., Arisawa T., Nakashima H., Furuta T., Asari S., Ohmoto T. (1991). The effect of a new immunosupressive agent, FK-506, on xenogenetic neural transplantation in rodents // Brain Res. V. 565, No 1. P. 167- 170.
284. Satou T., Imano F., Akai F., Hashimoto S., Itoh T., Fujimoto M. (1993).
285. Morphological observation of effects of Cerebrolysin on cultured neural cells. In M. Nicolini, P.F. Zatta, B. Coraine (Eds.), Alzheimer's Desease and Related Disorders, Pergamon, Oxford. P. 195-196.
286. Schadlich HJ, Bliersbach Y, Weidenhammer J. (1984). Demonstration of T lymphocytes in human blood and cerebrospinal fluid with Helix pomatia A hemagglutinin //Acta. Cytol. V. 28, N 4. P. 411-413.
287. Schulz M.K., Sorensen J.C., Tillotson G.L., Castro A.J., Zimmer J. (1996).
288. The effect of fetal neocortical transplants on lesion-induced cerebral cortex plasticity // Cell Transplant. V. 5, N 2. P. 279-286.
289. Schulz M.K., Hogan T.R., Castro A.J. (1993). Connectivity of fetal neocortical block transplants in the excitotoxically ablated cortex of adult rats // Exp. Brain Res. V.96. P. 480-486.
290. Schwab M., Antonow-Schlorke I., Zwiener U., Bauer R. (1998). Brain-derived peptides reduce the size of cerebral infarction and loss of MAP2 immunoreactivity after focal ischemia in rats // J. Neural. Transm. Suppl. V. 53. P. 299-311.
291. Schwab M., Bauer R., Zwiener U. (1997). Physiological effects and brain protection by hypothermia and cerebrolysin after moderate forebrain ischemia in rats// Exp. Toxicol. Pathol. V. 49, N 1-2. P. 105-116.
292. Schwarting R.K., Huston J.P. (1996). The unilateral 6-hydroxydopamine lesion model in behavioral brain research. Analysis of functional deficits, recovery and treatments //. Prog-Neurobiol. V. 50, N 2-3. P. 275-331.
293. Schwob J. F., Fuller T., Price J.L., Olney J. W (1980). Widespread patterns of neuronal damage following systematic or intracerebral injections of kainic acid: a histological study II Neuroscience. V.9, N 5. P. 991-1014.
294. Serduke A.M., Dumanskyj Y.D., Mandzu S. (1994). Autoimmune reactions as a possible component of stress induced by electromagnetic fields// Biological effects of electric and magnetic fields. Academic Press, Inc. V.2. Ch.7. P.147-154.
295. Shetty A.K., Turner D.A. (1997). Fetal hippocampal cells grafted to kainate-lesioned CA3 region of adult hippocampus suppress aberrant supragranular sprouting of host mossy fibers // Exp. Neurol. V. 143, N 2. P. 231-245.
296. Shoham S, Norris P.J., Baker W.A., Emson P.O.(1997). Nitric oxide synthase in ventral forebrain grafts and in early ventral forebrain development // Brain Res. Dev. Brain-Res. V. 99, N 2. P. 155-166.
297. Sievers J., Kruger S., Hansen Ch., Berry M. (1985). Integration of fetal brain transplants into adult brain: morphological study of the host/graft interface // In «Neural Grafting Mammalian CNS». Amsterdam e.a. P. 159-167.
298. Shetty A.K., Turner D.A. (1995). Enhanced cell survival in fetal hippocampal suspension transplants grafted to adult rat hippocampus following kainate lesions: a three-dimensional graft reconstruction study // Neuroscience. V.67, N3. P.561-582.
299. Shuto Y., Uchida D., Onda H., Arimura A. (1996). Ontogeny of pituitary adenilate cyclase activating polypeptide and its receptor mrna in the mouse brain // Regulatory-Peptides/ V.67, N2. P. 79-83.
300. Sonetti D., Ottaviani E., Bianchi F., Rodriguez M., Stefano M.L., Scharrer B., Stefano G.B. (1994). Microglia in invertebrate ganglia // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. V. 91, N 19. P. 9180-9184.
301. Sprick U., Hasenohrl R.U., Krauth J., Klapdor K., Huston J.P. (1996). Effects of chronic substance P treatment and intracranial fetal grafts on learning after hippocampal kainic acid lesions //. Peptides.V. 17, N 2. P. 275-285.
302. Suarez I., Bodega G., Rubio M., Garcia-Segura L.M., Fernandez B. (1994).
303. Astroglial induction of in vivo angiogenesis // J. Neural. Transplant. Plast. V. 5., N 1. P. 1-10.
304. Swanborg RH, Hellstrom U, Perlmann H, Hammarstrom S, Perlmann P. (1977). A new rat lymphocyte surface marker: characterization and separation of cells with receptors for Helix pomatia hemagglutinin // Scand. J. Immunol. V. 6, N 3. P. 235-239.
305. Swanson L.W. (1992). Brain maps: Structure of the rat brain. Elsevier. Amssterdam-London-New york-Tokyo.
306. Sztriha L., Joo F., Szerdahelyi P. (1986). Time-course of changes in water, sodium, potassium and calcium contents of various brain regions in rats after systemic kainic acid administration // Acta Neuropathol. V. 70, N. 2. P. 160-176.
307. Tanaka T., Kaijima M., Yonemasu Y., Cepeda C. (1985). Spontaneus secondarily generalized sezures induced by a single microinjection of kainic acid into unilateral amygdala in cats // Electroencephalogr. and Clin. Neurophysiol. V. 61. P. 422-429.
308. Tanaka K., Ogawa N., Asanuma M., Kondo Y. (1997). Thyrotropin releasing hormone prevents abnormalities of cortical acetylcholine and monoamines in mice following head injury // Regul. Pept. 18; 70 (2-3). P. 173-178.
309. Tew E.M., Anderson P.N., Saffrey M.J., Burnstock G. (1994). Transplantation of the postnatal rat myenteric plexus into the adult rat corpus striatum: an electron microscopic study//. Exp. Neurol. V. 129, N 1. P. 120-129.
310. Tew E.M., Saffrey M.J., Anderson P.N., Burnstock G. (1993). Postnatal rat NADPH-diaphorase-containing myenteric neurons extend processes when transplanted into adult rat corpus striatum // Exp. Neurol. V. 124, N 2. P. 265-273.
311. Tricia Radojcic, Pentreath V.W. (1979). Invertebrate glia // Progress in Neurobiology. V. 12, N 2. P. 115-179.
312. Truwit C.L., Denaro C.P., Lake J.R., DeMarco T. (1991). MR imaging of reversible cyclosporin A-induced neurotoxicity // AJNR. Am. J. Neuroradiol. V. 12, N4. P. 651-659.
313. Turner D.À., Kearney W. (1993). Scientific and ethical concerns in neural fetal tissue transplantation // Neurosurgery. V. 33. P. 1031-1037.
314. Unsicker K. (1993). The trophic cocktail made by adrenal chromaffin cells // Exp. Neurol. V.123, N 2. P. 167-173.
315. Valouskova V., Francis-Turner L. (1998). Can Cerebrolysin influence chronic deterioration of spatial learning and memory?// J. Neural. Transm. Suppl. V. 53. P. 343-349.
316. Valouskova V., Galik J. (1995). Unilateral grafting of fetal neocortex into a cortical cavity improves healing of a symmetric lesion in the contralateral cortex of adult rats //. Neurosci. Lett. V. 186, N 2-3. P. 103-106.
317. Van-Bree L., Zhang F., Schiffmann S., Halleux P., Maileux P., Vanderhaeghen J.J. (1995). Homolateral cerebrocortical changes in neuropeptide and receptor expression after minimal cortical infarction // Neuroscience. V. 69, N 3. P. 847-858.
318. Vibulsreth S., Hefti F., Ginsberg M.D., Dietrich W.D., Busto R. (1987).
319. Astrocytes protect cultural neurons from degeneration induced by apoxia // Brain Res. V. 442, N 2. P. 303-311.
320. Victorov I.V., Lyjin A.A. (1990). Intracerebral transplantation of cultured glio neuronal aggregates and fetal brain tissue fragments // Proc. Indian Nath Sci Acad. B56. P. 73-84.
321. Wahl M., Whaley E.T., Unterberg A., Schilling L., Parson A., Baethmann A., Young A.R. (1996). Vasomotor and permeability effects of bradykinin in the cerebral microcirculation // Immunopharmacology. V. 33. P. 257-263.
322. Wang J.J., Chuah M.I., Yew D.T., Leung P.C., Tsang D.S. (1995). Effects of astrosyte implantation into the hemisected adult rat spinal cord // Neuroscience. V. 65., N 4. P. 973-981.
323. Wenning G.K., Granata R., Laboyrie P.M., Quinn N.P., Jenner P., Marsden C.D. (1996). Reversal of behavioural abnormalities by fetal allografts in a novel rat model of striatonigral degeneration/A Mov. Disord. V. 11, N 5. P.522-532.
324. Winder H., Brundin P. (1988). Immunological aspects of grafting in the mammalian central nervous system. A review and speculative synthesis // Brain Research Reviews. V. 13. P. 287-324.
325. Windisch M., Gschanes A., Hutter-Paier B. (1998). Neurotrophic activities and therapeutic experience with a brain derived peptide preparation // J. Neural. Transm. Suppl. V. 53. P.289-298.
326. Wunderlich G., Stichel C.C., Schroeder W.O., Muller H.W. (1994). Transplants of immature astrocytes promote axonal regeneration in the adult rat brain //. Glia. V. 10, N 1. P. 49-58.
327. Yamamoto N., Uchiyama H., Ohki-Hamazaki H., Tanaka H., Ito H. (1996).
328. Migration of GnRH-immunoreactive neurons from the olfactory placode to the brain: a study using avian embryonic chimeras // Brain. Res. Dev. Brain. Res. V.95, N 2. P. 234-244.
329. Yamasaki H., Sugino M., Ohsawa N. (1997). Possible regulation of intracranial pressure by human atrial natriuretic peptide in cerebrospinal fluid // Eur. Neurol. V. 38, N 2. P. 88-93.
330. Yoshii T, Ishiyama I. (1983). Thermodynamics of binding between saccharides and Helix pomatia A hemagglutinin // Biochim. Biophys. Acta. V. 742, N 1. P. 235-242.
331. Young W. (1994). Effect of electrical fields on neuronal grouth and regeneration // Biological effects of electric and magnetic fields. Academic Press, Inc. V.2. Ch.1. P.3-11.
332. Zhou J., Date I., Sakai K., Yoshimoto Y., Furuta T., Asari S., Ohmoto T. (1993). Supression of immunorejection against rat fetal dopaminergic neurons in a mouse brain by 15-deoxyspergualin// Brain Res., Sep.3, V.621, No 1, P. 155-160.
-
Лосева, Елена Владимировна
-
доктора биологических наук
-
Москва, 2000
-
ВАК 03.00.13
- Компенсаторно-восстановительные процессы при внутримозговой трансплантации незрелой нервной ткани
- Дифференцировка трансплантатов эмбрионального неокортекса в мозге взрослых крыс
- Оценка кровоснабжения эмбрионального нейротрансплантата зрительной области коры мозга у крыс
- Анализ функционального состояния эмбрионального нейротрансплантата коры головного мозга
- Ультраструктурное исследование пластичности клеточных элементов и межклеточных взаимодействий в трансплантатах нервной ткани
