Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему

Механизмы эмоциогенной регуляции адаптационных процессов. Роль миндалевидного комплекса мозга

ВАК РФ 03.00.13, Физиология

Автореферат диссертации по теме "Механизмы эмоциогенной регуляции адаптационных процессов. Роль миндалевидного комплекса мозга"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ ФИЗИОЛОГИИ

На правах рукописи

УДК: 612.821.6 + 612.822.3 612.822.6 + 612.014.13 + 612,08 + 591.I.05

ГИЛИНСКИЯ МИХАИЛ АБРАМОВИЧ

МЕХАНИЗМЫ ЭМОЦИОГЕННОЙ РЕГУЛЯЦИИ АДАПТАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ. РОЛЬ МИНДАЛЕВИДНОГО КОМПЛЕКСА МОЗГА.

03.00.13 - физиология человека и животных

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора биологических наук

НОВОСИБИРСК - 1994

Работа выполнена в лаборатории механизмов регуляции памяти и лаборатории регуляции адаптационных процессов института физиологии Сибирского отделения Российской Академии медицинских наук.

Официальные оппоненты:

Доктор биологических наук, профессор С.А. Чепурнов

Доктор медицинских наук, профессор , Н.К. Попова

Доктор биологических наук Г.Г. Князев

Ведущая организация - Институт высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Российской Академии Наук

Зашита состоится "_"_1994 г_

часов на заседании специализированного совета Д 001.14.01 по присуждению ученой степени доктора наук при Институте физиологии СО РАМН (630117, г. Новосибирск, ул. Тимакова, 4);

С диссертацией мохно ознакомиться в библиотеке Института физиологии СО РАМН.

Автореферат разослан

1в _ 1994 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат биологических наук

Елисеева А.Г.

ВВЕДЕНИЕ Актуальность проблемы Эффективность приспособления индивидуума к меняющимся условиям среды обеспечивается не только возможностями специфических систем организма, несущих бремя гомеостатических регуляций, но и способностью центральных механизмов формировать на основе накопленного опыта оптимальную стратегию реагирования. Качество адаптивное реакции зависит, следовательно, от активности ряда систем мозга, выпал-' ияюиих ннтегративные и регуляторные функции на пути от запускающего адаптационный процесс стрессирующего раздражителя до комплекса соответствующих реакций. Выяснение роли таких систем в организации основных составляющих адаптационного процесса - стрессорной реакции , привыкания и фиксации адаптивного навыка - представляет собой одну из важнейших фундаментальных проблем современной физиологии.

Ряд аспектов проблемы центральных механизмов адаптации подвергся интенсивной разработке, самостоятельное значение приобрел вопрос о физиологических и нейрохимических механизмах психо-эмоцио-нального стресса и путях снижения его негативных последствий (Судаков , 1981; Судаков и соавт. , 1990; Юматов н соавт. 1991). Сформированы представления об общих закономерностях развития адаптационных процессов и организации стресс-реализующих и стресс-лимнтируюцих систем (Меерсон, 1973-1986; Меерсон, Пшенинкова, 1988>. Определены стресс-специфические изменения катехоламинов в ядрах мозга (Белова, Кветнянский, 1981). Показана критическая роль центральных моноами-нергических систем (Naumenko, 1973; Popova et al., 1985) в активации гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы - основного аппарата, формирующего гормональную картину стресса (Selye, 1973).

Необходимыми компонентами физиологических адаптации являются также привыкание и фиксация адаптивного навыка. Привыканию отводятся роль основного пути приспособления организма к среде (Слоним, 1964, 1979; LeBlanc, 1967-1992). Память также занимает важные позиции в представлениях о физиологических адаптациях. Выдвинута даже ¡ гипотеза о существовании особой формы вегетативной памяти (Слоним, j

1979; 1987). Тем не менее, лишь отдельные работы были посвящены центральной регуляции привыкания к действию факторов среды (Glaser, Griffin, 1962; Talan, Engel, 1988). Механизмы регуляции памяти так- | же исследовались главным образом в поведенческих или электрофиэио- J логических моделях (Kesner, Doty, 1968; Kaada, 1972; Виноградова, j

1975; Кругликов, 1975; Симонов и соавт., 1975; Keener et al., ]

1971-1992). '

К моменту постановки задач настоящего исследования было показано, что успешность формирования адаптивных навыков в поведенчес-

á

I 3

ких моделях в высокой степени определяется эмоциогенностью предъявляемых раздражителей. При этой оказалось, что активную роль в эмо-циогенной регуляции обучения и памяти играет миндалевидный комплекс (МК) мозга (Goddard, 1964a,b; Илыоченок, Винницкий, 1971; Fonberg, 1974, 1981; Симонов н соавт. 1975; Пигарева, 1978). В дальнейшем различные авторы по разному оценили функции этого образования в эмоциогенной регуляции поведения и памяти: от сугубо интегративных (Чепурнов, Чёпурнова, 1981; Gloor, 1992), до модуляторных (илыоченок, 1979; McGaugh et al., 1992). Важно отметить, что влияние МК наиболее серьезно сказывалось в отношении обучения с высокоэмоцио-генным подкреплением (Gold et al., 1975b).

В поведенческих экспериментах было установлено, что деструкция МК подавляет эмоционально-стрессорную симптоматику (Henke, 1980-1988; Beauleau et al., 1987; Gray et al., 1989). Появились такие.данные о важности МК в организации привыкания и угашення (Bagshaw et tl., 1965; 1968; Прибран и соавт., 1973; Суворов, 1974). Таким образом, экспериментальные данные свидетельствовали, что все компоненты адаптационного процесса зависят от эмоциогеннос-ти раздражителя и , соответственно , от регуляторной активности МК. Вместе с тем, сведений о механизме реализации регуляторных влияний МК на обработку сигналов и фиксацию их в памяти практически не было . оставались неизученными и нейрохимические механизмы регуляторной активности МК, в частности роль центральных моноаминергических систем.

Вопрос о связи адаптации с эмоциями , обучением и памятью ставился ранее как на основе модельных экспериментов на животных (Ме-ерсон и соавт., 1976), так и при анализе результатов психофизиологического тестирования людей, адаптировавшихся к различным клима-то-географическим условиям (Ильюченок ■ 19796; Леутин, Николаева, 1988). В этих работах получены значительные по объему и качеству данные о влиянии адаптации к изменениям физико-химических свойств среды на обработку нейтральной и эмоциогенной информации, обучение и сохранение следа памяти. Вместе с тем, в аспекте анализа механизмов реализации регуляторных влияний интересным представлялось решение обратной задачи с оценкой эффективности физиологической адаптации как функции памяти и активности эмоциогенных регуляторных систем мозга. Даже постановка такого рода задач в литературе за редкими исключениями (загустина и соавт., 1986) отсутствовала. Настоящее исследование было предпринято в попытке решения вопроса об эмоциогенной регуляции адаптационных процессов на основе анализа механиз-

нов регуляторных влияний ииндалевидного комплекса мозга.

Цель и задачи исследования

Основной целью данной работы был анализ механизмов влияния миндалевидного комплекса .как звена эмоциогенной регуляторной системы на эффективность адаптационных процессов. В соответствии с этой целью были поставлены следующие задачи:

1) На модели холодовой адаптации установить, в какой форме проявляется участие эмоциогенных образований мозга, в частности миндалевидного комплекса, в адаптации к действию природных факторов. сопоставить характер регуляторных влияний МК в отношении адаптации к холоду и адаптации к условиям поведенческого эксперимента.

2) Оценить роль эмоционального стресса и привыкания к холодо-вому раздражителю в формировании адаптивных изменений терморегуляции .

3) в электрофизиологических экспериментах изучить взаимоотношение мозговых структур при формировании и воспроизведении следа памяти, проанализировать центральные механизмы амигдалоидной модуляции адаптационного процесса. Определить характер участия МК в формировании параметра значимости сигнала. Сопоставить особенности распространения сигналов миндалевидного комплекса с электрофизиологическими коррелятами эндогенной регуляции центральных процессов.

4) Проанализировать характеристики активности моноаминовых систем мозга при воздействиях на МК, изменяющих эффективность адаптации . Изучить особенности концентрационных показателей состояния этих систем у животных с генетически предопределенными изменениями адаптивности.

5) На основе моделей поведенческой адаптации изучить роль собственных дофаминергических систем МК в реализации модулирующих влияний МК на обучение. оценить возможность компенсации нарушений адаптации, вызванных дезорганизацией активности МК.

Половеиия, выносимые на защиту:

1) Формирование следа повышенной холодовой устойчивости после однократной экспозиции холода или в процедуре ускоренной адаптации модулируется эмоциогенными механизмами мозга, в которых центральную роль играет миндалевидный комплекс. Разрушение миндалины препятствует становлению1 адаптивного навыка, не затрагивая возможностей специфических термогениых механизмов и не снижая устойчивости функций при первом контакте с Холодовым раздражителем.

2) Рост холодовой устойчивости находится под влняниеи двух сопряженных процессов. Первый из них - мобилизация функций - инициируется Холодовым стрессированием, второй - торможение эмоциональных реакций - развивается по мере ознакомления с Холодовым раздражителем. Каждый из факторов является необходимым, но не достаточным звеном в. формировании специфической адаптационной картины. Падение приспособительных возможностей организма при амигдалэктомии обусловлено деформацией основных составляющих адаптационного процесса: стресса , привыкания и памяти .

3) Механизмы участия миндалевидного комплекса в адаптационных процессах включает в себя модуляцию взаимоотношений коры и подкорки в процессе формирования следа памяти. Гиперактивация миндалины блокирует проявление следа памяти, причем двигательные и вегетативные компоненты следа проявляют разную степень устойчивости к амнести-ческим влияниям. Миндалина способна также значительно облегчить становление и воспроизведение следа, не запуская активационных механизмов мозга. Миндалевидный комплекс играет активную роль в механизмах селекции сигналов, контрастируя реакции на раздражители различной значимости.

4) Успешное формирование холодовых и поведенческих адаптационных навыков связано с мобилизующим влиянием тренинга на метаболические процессы в дофаминергических системах ядерных образований мозга■ После амигдалэктомии эффект тренинга в отношении катехолами-нов исчезает или инвертируется, при этом значительно снижается способность к обучению. Затруднения в формировании поведенческих и терморегуляционных адаптивных навыков, возникающие после выключения миндалины как эвена эмоциогенной регуляторной системы, не обусловлены изменениями концентрационных показателей катехоламинов гипоталамуса или истощением катехоламиновых ресурсов надпочечников. Собственная дофаминергическая система миндалины играет важную роль в организации таких компонентов адаптационного процесса как память и угасательиое торможение. По крайней мере в поведенческих моделях деструктивное влияние амигдалэктомии на процессы обучения и памяти может компенсироваться фармакологическим путем.

Научная новизна исследование

впервые установлены следующие факты:

- разрушение миндалевидного комплекса мозга устраняет возможность формирования новых терморегуляционных навыков в моделях ускоренной холодовой адаптации. Получены экспериментальные данные, сви-

детельствующие, что падение эффективности холодового тренинга после амигдалэктомии не является результатом поражения специфических термогенных аппаратов, ио отражает нарушение влияний миндалевидного комплекса как звена эмоциогенной регуляции адаптационных процессов;

- в результате амигдалэктомии нарушается процесс привыкания как в холодовых , так и в поведенческих тестах. В пределах экспериментального дня угасательное торможение у оперированных животных проявлялось, но на следующий день накопленный опыт не воспроизводился . Зарегистрирована корреляция между показателями эиоциогеннос-ти в поведенческих тестах и устойчивостью к холоду при умеренно низких температурах;

- преэкспозиция неконтиигентного стрессора ухудпает холодовую устойчивость при тестировании в условиях умеренного холода. На фоне действия агониста бензодиазепиновых рецепторов хлордиаээпоксвда, оказывавшего стресс-протекторный эффект, устойчивость к умеренному холоду увеличена. в этом же направлении действует и алкоголь. Вместе с тем, преэкспозиция холода на фоне действия алкоголя или хлор-диаээпоксида не оставляет следа адаптации к холоду;

- выявлены специфические отношения коры и ретикулярной формации в генезе электрографических символов памяти: условных вызванных потенциалов, кожно-гальванических реакций, ответов нерва и условных миографических ответов. Эти отношения коры и подкорки деформируются при провокации локальных кратковременных судорог в миндалине. Обнаружена различная устойчивость к амигдалоидным судороган механизмов генерации кортикальных условных потенциалов и двигательных реакций с одной стороны, и ретикулярных условных потенциалов и вегетативных реакций - с другой. Установлена способность миндалевидного комплекса активизировать процессы памяти. При определенном режиме досудо-рожной электростимуляции миндалины.снижается число сочетаний раздражителей , необходимое для становления электрографических символов памяти. стимуляция миндалины после обучения способствует проявлению периферических и центральных условных реакций, в норме не воспроизводившихся ;

- показан возможный механизм участия МК в селекции сигналов по значимости. кондиционирующее раздражение миндалевидного комплекса перед звуковым сигналом контрастировало кожно-гальваническую реак-

- в -

пвв (КГР) на звук в зависимости от степени угашения ответа, высокие уровень реакции <в начале эксперимента или после подкрепления звука болевым стимулом) оставался неизменным яла дополнительно возрастал. По мере угаоения ответов стимуляция МК начинала угнетать КГР;

- обнаружен потенциальный источник увеличения дисперсии амиг-дало-гнппокампальных ответов, проявлявшийся в том, что распространение сигналов от миндалины в гнппоканп может подвергаться эндогенной ритмической модуляции в декасекундном диапазоне. зарегистрирована связь этой модуляции с ритмическими изменениями частоты сердечных сокращений и амплитуды КГР;

- через полтора месяца после разрупения МК существуют стабильные изменения уровня моноаминоа и метаболитов в отдельных ядрах мозга. содержание ворадреналняа, дофамина, серотоннна и 5-оксииндо-луксусной кислоты в пробах переднего гипоталамуса оперированных крыс повышено в сравнению с интактныни. Сниженным оказалось содержание дофамина в прилежащем ядре н серотоннна в хвостатых ядрах. Через три месяца после амигдалэктомии в переднем гипоталамусе повышенным оказался только уровень серотоннна. Обнаружена асимметрия содержания дофамина в хвостатых ядрах интактных животных. У животных с разрушенной миндалиной асимметрии моноаминов не выявлено;

- зарегистрирован параллелизм в эффектах низкотемпературного холодового тренинга на холодовую устойчивость н на активность гнпо-таламической тнрозингидроксилазы крыс. Выявлено, что низкотемпературный холодовой тренинг значительно увеличивает активность тнрозингидроксилазы - фермента, лимитирующего синтез дофамина, в гипоталамусе интактных крыс. У амигдалэктомированных животных активность фермента в этих условиях падает. Параллельное падение у них холодовой устойчивости не является следствием истощения содержания моноаминов в мозге или в надпочечниках;

- угнетение дофаминергнческой системы МК в результате внут-риструктурной инъекции нейротоксина 6-оксидофамина снижает показатели обучения и угашения навыков. сниженные показатели активности дофаминовой системы МК обнаружены и у крыс, генетически предрасположенных к каталепсии, также проявляющих признаки дефицита обучения и угасательного торможения. Негативное влияние амигдалэктомии на способность приобретения адаптивных навыков может существенно компенсироваться путем активации катехоламиновых систем мозга метнлфе-нидатом.

Теоретическая ■ практическая значимость работы

Теоретическая значимость работы определяется полученными фундаментальными данными о закономерностях эмоцногенноп регуляции адаптационных процессов. Работа представляет результаты использования нового подхода к исследование проблемы адаптации - анализа приспособления к факторам среды как фунхцин активности центральных эмоциогенных механизмов. В итоге проведенной работы расставлены отличные от существовавших акценты в формулировках значимости образований мозга для контроля взаимодействия организма со средой. Сформировано представление о влиянии эмоционального стресса на уровень холодовой устойчивости н на адаптивность терморегуляционной функции . Значимость работы определяется также новым вкладом в систему знаний о роли в адаптационных процессах центральных моноамииерги-ческих систем.

Результаты исследований вскрывает некоторые механизмы формирования следа памяти прн активизации или разрушении решающего звена эмоциогенной регуляторной системы - миндалевидного комплекса. Они приводят к изменению представлений о взаимоотношений коры в подкорки в геиезе следа памяти, о соотношении двигательного и вегетативного компонентов следа и механизмах реактивации следа после амнес-тических воздействия. Работа представляет также примеры деятельности мозговых механизмов, потенциально способных выполнять функции селекции информации и организации периодических компонентов активности вегето-эмоциональных систем.

Данные исследований могут быть полезными для анализа общих закономерностей различных форм адаптации с приложением понятий физиологии высшей нервной деятельности и нейрофизиологии к описанию адаптации к факторам среды. В практическом плане результаты работы обеспечивают основу для формирования новых методов тренировки и закаливания с учетом мобилизационных возможностей эмоциогенных раздражителей и влияния стресс-протекторов на результаты тренинга. Возникает возможность новой интерпретации картины влияния фармакологических веществ при анализе выживания в экстремальных условиях и при адаптации к социальным и физико-химическим особенностям среды.

Апробация работы

Основные результаты работы были доложены н обсуждались на 23 Всесоюзных и международных конференциях, съездах и симпозиумах по вопросам высшей нервной деятельности и нейрофизиологии, экологической физиологии и терморегуляции, физиологической роли нейромедиато-

ров и жидкостной хроматографии. Основные положения диссертации были обсуждены на объединенном семинаре-Ученом Совете Института физиологии СО РАМН.

Результаты работы опубликованы в 44 печатных трудах, из них статей - 20, (зарубежных статей - 3), монография - 1.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Животные

Хронические эксперименты проведены на 386 крысах-самцах популяции Внстар весом в начале опыта 180-220 г. электрофнзиологические исследования выполнены на 195 кошках. Животные всех групп содержались во время экспериментов при комнатной температуре. светлое время доводилось до 12 часов в день. Пиша н вода не ограничивались. Крысы содержались по 6-10 особей в пластиковых ящиках с решетчатым верхом. Кошки свободно перемещались по комнате. Все животные 2-3 раза в неделю проходили процедуру приручения. Холодовые методики

В экспериментах Использовано три основных режима адаптирования

крыс к холоду. 1) Адаптация за один сеанс по слониму-Швецовой:

о , о

15-20 трехминутных экспозиций глубокого (-20 т -23 с) холода, чередующихся с 12 мин отдыха в тепле. 2) Двухдневная дробная адаптация по Леблану с общим временем охлаждения менее 3 часов: применялось 8

о

ежедневных охлаждений (-22 С) длительностью 12 мин, сменяемых ин-

о

тервалами отогревания длительностью 48 мин при +21 С. 3) однократ-

о

ное охлаждение при умеренных температурах (+4 т +6 с, циркуляция воздуха около 0,5 м/сек) длительностью 30-45 мин в пластиковом пенале , несколько ограничивающем подвижность животного и снабженном множеством терморегуляционных отверстий.

Основным показателем приобретения адаптивных терморегуляционных навыков служило изменение холодовой устойчивости животного, оценивавшееся по величине спада температуры тела при тестирующем охлаждении, проводившемся через 48 часов после тренинга (Гилинский. 1990). Исследовались изменения холодовой устойчивости в низкотемпературных тестах и тестах умеренных температур. В низкотемпературном

тесте измеряли время, необходимое для спада температуры ядра тела

о о

на 2 с у свободно передвигающегося животного при -20 -г -23 с. В тесте умеренных температур оценивалось падение температуры ядра в процедуре однократной экспозиции умеренного холода , совпадающей с Холодовым тренингом в режиме 3. Температура ядра тела измерялась мо-

дифицированным электротермометром ТПЭМ. Датчик вводился ректально на глубину около 6 см.

Во всех холодових экспериментах при помощи сейсмодатчиков (Ле-утии, Абуладзе, 1974) регистрировалась двигательная активность (ДВА) крыс. В опытах на 8 животных регистрировалась электрокардиограмма (ЭКГ). Для оценки болевой температурной чувствительности животные проходили тест "горячей пластинки". Измерялось время схождения со столика диаметром 18 см, поднятого над полом на 20 см, в од-

о о

ном случае нагретого до 38 с, в другом - до 55 С. Деятельность термогенераторных систем животных оценивалась по потреблению кислорода в тепле, на холоде и после введения 0,5 мг/кг изопропилиорадренали-на (ИПНА). Измерение содержания кислорода в воздухе производили методом и оборудованием П.В. Лазаренко и В.Э. Диверта (1983).

сбор данных , управление Холодовым экспериментом, а также первичная обработка информации производились при помощи ЭВМ "Электро-ника-60" с системой КАМАК. эта же машина использовалась для статистической обработки данных. Исследования поведения.

При исследовании особенностей привыкания к нехолодовым факторам применяли методику открытого поля. отличие от описанных в литературе приемов (Маркель, 1981) состояло в оценке двигательной активности при помоии сйсмоактограммы по В.П. Леутину и Г.В. Абуладзе (1974). Животные высаживались в открытое поле на 5 мин дважды с интервалом 24 ч. Оценивалось количество умываний, вставаний, число болюсов,а также интегральная двигательная активность по значению интеграла сейсмоактограммы. Сопоставлялись значения первого и второго дней.

Формирование следа памяти у крыс исследовалось по показателям условной реакции пассивного избегания (урпи) по методу джарвика и коппа (1967). животное высаживалось в освещенную часть камеры и стремилось перейти в темную. Изменение латентного периода перехода (лпп) при последовательных высадках свидетельствовало об особенностях привыкания к обстановке. Рост лпп при тестировании через 24 и более часов после получения в темном отсеке неизбегаемого болевого (2 мА, 2 сек) раздражения конечностей отражал формирование следа памяти на эмоционально Значимые события. Хирургическая подготовка животных.

Разрушение МК или гиппокампа крыс производили под нембуталовым наркозом электрокоагуляцией через стереотаксически введенный электрод (Гилинский, 1990). Процедура выполнялась билатерально по коор-

динатам Кеннга и Клнплель (König, Klippel, 1963). Для стимуляции МК крыс биполярный электрод вкивлялся унилатерально. У кошек вживление электродов в структуры мозга производилось под нембуталовым наркозом при помощи кассеты, определяющей горизонтальные координаты электродов и относительную ориентацию их кончиков. После приготовления отверстий в кости кассета с электродами опускалась стереотак-сическим прибором до нужной глубины погружения. Координаты определялись по атласу снайдера и Нимера <Snider, Niemer, 1961). После вживления электродов животное переводилось на искусственное дыхание при капельном введении Ремиолана (Spofa, Чехословакия) или диплаци-на и местном обезболивании. Электрофизиологические методики.

для формирования следа памяти в остром эксперименте на кошках сочетали щелчки как условные стимулы (УС) с болевым электрокожным раздражением - безусловным стимулом (ЕС). Отставление составляло 300-1000 мсек. Проявлением следа памяти служил условный вызванный потенциал (УВП), появлявшийся в ответ на изолированный УС во временном интервале пропущенного БС. УВП регистрировали в слуховой, сомато-сенсорной и моторной зонах коры, а также в подкорковых образованиях мозга: преоптической области, zona incerta, центральном сером веществе , мезэнцефалической ретикулярной формации, переднем вентральном ядре таламуса и в базо-латеральной миндалине. УВП усреднялись по 20 анализаторами ART-1000 (SAIP, Франция). Параллельно цинковыми дисковыми электродами с подушечек лап регистрировали КГР.

Записывались также электрические реакции радиального нерва или электромиограмма (эмг) мышц передней конечности для анализа формирования условных нейрографических ответов (УНО) и условных миографических ответов (УМО), как периферических символов реализации временной связи (гилинский, Пухов, Илыоченок, 1981). В экспериментах регистрировалась динамическая компонента частоты сердечных сокращений (чсс), получаемая в виде колебаний потенциала, представляющего скользящее среднее значение длительности RR-ннтервалов за вычетом постоянной составляющей (Гилинский, 1979). Методики нейрохимических исследований.

Активность тирозингидроксилаэы - фермента, лимитирующего синтез дофамина измеряли в образцах ткани гипоталамуса по методике H.H. Дыгало (1987) в совместных с ним экспериментах, концентрации норадреналина (НА), дофамина (ДА), серотонина (5-НТ), диоксифени-луксусной кислоты (ДОФУК) и 5-оксииндолуксусной кислоты (5-ОИУК) в образованиях мозга определялись при помощи микроколоночной высоко-

эффективной жидкостной хроматографии с электрохимической де.екцией. Разделение моноаминов и метаболитов производилось на колонках 2x60 мм из нержавеющей стали, упакованных обрацеяно-фазовым сорбентом Núcleos!I Cl8-5 мкм (Германия). Использовались насос хроматографа милихром ("Научприбор", г. Орел) и сконструированный нами электрохимический детектор (Гилинский, Кумарев, 1985). технические решения , возникшие в работе над детектором, легли в основу детектора, выпускаемого ПО "Научприбор" (г. орел), что удостоверено Актом. Техника подготовки проб и работы со стандартами описана ранее (кумарев, гилинский, Барам, 1985).

При исследовании роли дофаминергических структур МК в формировании и утешении следа памяти в центральное ядро МК стереотаксичес-ки вводили полиэтиленовую канюлю. Через канюлю мнкроиньектором подводился нейротоксин 6-оксидофамин (8 мкг в 2 мкл растворителя), избирательно разрушавший дофамннергические терминали. Норадренерги-ческие терминали защищались системно вводившимся блокатором обратного всасывания норадреналина - дезметилимипрамином.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ

I. Роль миндалевидного кокплекса мозга в формирования "Холодовых адаптационных реакций

На трех ~ моделях холодового тренинга мы попытались проанализировать участие МК в адаптации к действию природных факторов, а также сопоставить характер регуляторных влияний МК в отношении адаптации к холоду и адаптации к условиям поведенческого эксперимента. Односеансовая адаптация по Слониму-Швецовой

Модель холодовой адаптации за один день тренинга (Слоним, Швецова, 1973) по временным характеристикам подобна односеансовому обучению в поведенческих моделях - обучению, на результатах которого наиболее ярко сказывается нарушение активности МК. В проведенных сериях участвовало 4 группы животных : тренированные холодом интакт-иые (п=9) и амигдалэктомированные (п=8) крысы, а также интактный (п=8) и амигдалэктомированный (п=6) контроля.

При тестирующем охлаждении (+4°т +6°с) через 48 ч после тренинга спад температуры в группе интактного контроля оказался значимо большим, чем у амигдалэктомированного контроля. Этот факт свидетельствует о сохранности терморегуляционных механизмов после разрушения МК, тем более, что средний вес интактных животных в этой серии значимо превышал вес оперированных (соответственно 318+10 и 268+16 г). Температура тела интактных, тренированных холодом крыс

снижалась в тесте значимо меньше , чем в группе интактного контроля. Показатели холодовой устойчивости амигдалэктомированных крыс не только не улучшились в результате тренинга, но проявилась тенденция -к их ухудшение.

При тестировании на глубоком холоде измерялось время, в тече-

„о

ние которого температура ядра тела падала на 2 с по сравнению с измеренной до высадки на холод. Амигдалэктомированные крысы на глубоком холоде быстрее теряли тепло, чем интактные (соответственно, за 30-40 и 60-70 минут). Различия между' интактными и амигдалэктомиро-ванными крысами были достоверными, эффект же предшествовавших пре-экспозицнй холода не проявился: тренированные крысы не отличались значимо от контроля. Двухдневная адаптация по Леблану

В тесте умеренных температур были использованы крысы (16 интактные, 18 амигдалэктомированных), предварительно за 8-14 дней тестировавшиеся при умеренной температуре. Низкотемпературный тест после Леблановского тренинга проведен на жнвотных, ранее не имевших контакта с холодом. В первом случае процедура позволяла сопоставлять результаты тестирований до и после тренинга. Влияние самого тестирования на холодовую устойчивость длилось по нашим наблюдениям менее 10 дней.

По температурным характеристикам данные теста в условиях умеренного холода после Леблановского тренинга не отличаются радикально от данных такого теста после адаптации по слониму-швецовой.

среднее падение температуры тела составило для интактного контроля

о о

2,0+0,3 С, а для тренированных крыс 1,0+0,2 с (р<0.05). Амигдалэктомированные крысы в отлнчие от интактных не выявили эффекта тренировки. Спад температуры тела на умеренном холоде у контрольных жи-

о

вотных этой группы составил 1,3+0,2 С. После адаптации к холоду

о

среднее значение спада температуры составило 1,8+0.2 с. Различия с амигдалэктомированным контролем не были значимыми, однако, тенденция к снижению устойчивости была достаточно яркой.

о

В низкотемпературном тесте время спада температуры тела на 2 С у крыс интактного и амигдалэктомированного контроля составило соответственно -45 и 44 мин. У интактных адаптированных крыс это время составило 64 мин, а у амигдалэктомированных тренированных - 31 мин. повторные экспозиции умеренного холода ■

Все животные до экспериментов, в тепле минимум дважды высаживались в экспериментальный пенал, ограничивающий подвижность. Тем не менее, при высадке в тепло перед охлаждением наблюдался подьем

температуры тела (+0,4+0,1°с у интактных, +0,3+0,2°С у амигдалэкто-нированных крыс), длившийся 10-30 мин. При высадке в пенал через 48 часов, перед вторым охлаждением эмоциональный подскок температуры ядра тела интактных крыс оказался суиествеяио ниже (0,1+0,08°с). у оперированных животных отмечены подобные тенденции, но различия, не были достоверными.

снижение температуры тела после 45 мин пребывания на умеренном

холоде во время повторной экспозиции интактных крыс было значимо

о о

меньшим, чем в первый раз (-1,0 с против -1,9 с, р<0,05) . У амигдалэктомированных крыс, напротив, падение температуры при вторичной

о *■ •

экспозиции холода было достоверно больше, чем при первой (-1,3 с и -1,9°С при р<0,05).

Характеристики термогенных систем у интактных и амигдалэктонированных животных.

При анализе экспериментальных данных об ускоренном формировании холодовых адаптационных реакций неизбежно встает вопрос о соотношении исходных характеристик терморегуляции у исследовавшихся. групп животных. Для сопоставления данных было проведено несколько специальных экспериментов.

1) В работах , посвященных терморегуляции, мышечная теплопродукция часто оценивается по эмг. Мы пользовались для оценки ДВА сейсмоактографией. На 9 интактных и 9 амигдалэктомированных крысах были сопоставлены скользящие средние значения ЭМГ косой мышцы спины и сейсмоактограммы. Коэффициенты корреляции составляли для интактных животных 0,77, а для амигдалэктомированных 0,69 и были значимыми на уровне 95%. Таким образом, применение сейсмоактограммы для оценки ДВА оправдано и с позиций физиологии терморегуляции.

2) По методу Лазаренко и Диверта (1983) на 7 интактных и 7 амигдалэктомированных крысах было сопоставлено потребление кислорода в тепле и на холоде. Интактные животные потребляли в тепле 28,1+1,2 мл/мин/кг а на холоде в 2,2 раза больше. Амигдалэктомиро-ванные потребляли в тепле 33,0*1,7 мл/мин/кг, а на холоде в 2,1 раза больше. Достоверных различий между амигдалэктомйрованными и ин-тактными животными не обнаружено. Повторное охлаждение через сутки также не выявило различия между группами животных.

3) На 6 интактных и 7 амигдалэктомированных крысах сопоставлен калорягенный эффект изопропилнорадреналина. Для этого измерялось потребление кислорода послё в/б введения 0,5 мг/кг препарата в тер-монейтраль"ной. зоне. Введение изопропилнорадреналина привело к подъему температуры тела как интактных, так и амигдалэктомированных крыс в среднем на 0,8 с. потребление кислорода возросло при этом с

32,0+1,9 до 56,2+1,7 ил/кг/мин у интактных И с 32,3+1,4 до 51,7+1,7 нл/кг/нин у амигдалэктомированных. Различия в потреблении кислорода на фоне ИПНА между группами животных не были значимыми. Влияние амигдалэктомии на процессы привыкания и обучения в холодовых и поведенческих моделях.

Во время тренинга по Леблану был подсчитан процентный вклад ДВА каждой высадки на холод в суммарную ДВА всех высадок дня. в первый день отмечено достоверное снижение ДВА интактных животных по мере роста номера высадки: от 19,2* при первой до 8,8% при восьмой, а для амигдалэктомированных от 18% до 9,3%. Во второй день угашение ДВА также имело место, однако, всплеск активности при первой высадке интактных и амигдалэктомированных крыс отсутствовал.

При сопоставлении суммарной ДВА на холоде в первый и второй дни тренинга выявляются интересные особенности. Так, для интактных животных отношение ДВА второго дня к ДВА первого составило 0,79+0,03. а для 5 из 8 амигдалэктомированных крыс ДВА второго дня даже превышала ДВА первого (при отношении по группе 0,98+0,05). Таким образом, угашение имело место в пределах каждого экспериментального дня для всех животных. однако, влияние первого дня тренинга у амигдалэктомированных крыс во второй день не проявлялось.

Анализ сейсмоактограмм, записанных при повторных экспозициях умеренного холода, подтвердил существование дефицита привыкания у амигдалэктомированных крыс. При этом выраженная в относительных единицах, интегральная ДЕ* амигдалэктомированных крыс в условиях холодового теста (частичное ограничение подвижности) оказалась более высокой, чем ДВА интактных. Приведенная к весу животных она выражалась цифрами: 546+27 для интактных и 818+70 для амигдалэктомированных . При повторной высадке на холод интактные «ивотные выявили значимое снижение ДВА на 20%, а для амигдалэктомированных животных отмечена слабая тенденция роста ДВА.

Эксперименты с повторным воздействием умеренного холода проводились на животных, которых предварительно (за 10-20 дней) дважды с интервалом 24 часа на 5 мин высаживали в открытое поле. В открытом поле интегральная ДВА интактных и амигдалэктомированных крыс в первый день выражалась в условных единицах как 241+13 и 233+12, соответственно (сопоставление цифр правомерно только для экспериментов в открытом поле). Во второй день ДВА интактных крыс упала до 144+13, а амигдалэктомированных - практически не изменилась (218+12). Во второй день у интактных животных значимо упало число вставаний (3,0+1,0 против 13,6+1,8) н число умываний (3,2+0,8 против 5,5+1,1). У амигдалэктомированных крыс различия этих параметров

в 1-я и 2-я дни не были достоверными.

6 контрольных и и амигдалэктомированных крыс через 2 недели после умеренных охлаждений тестировались на формирование УРПИ. ЛПП контрольных животных до и после наказания током составлял, соответственно 7,3+0,9 и 150,2+20 сек. Для группы амигдалэктомированных крнс ЛПП составляли 9,1+2,9 и 7,4+1,5. Результаты анализа УРПИ хорошо согласуются с литературными и нашими данными (винницкий, Иль-юченок , 1973; Dunn, Everitt, 1988; Гилинский, 1988). Они позволяют полагать дефицит памяти свойством использовавшихся амигдалэктомированных животных и возможной причиной нарушений формирования адаптивных навыков как в поведенческих, так и в холодовых моделях. Влияние стресса и стресспротекторов на холодовую устойчивость крыс■

Наблюдавшийся после преэкспозиции холода рост холодовой устойчивости интактных животных мог быть результатом нескольких процессов. Главными из них можно считать мобилизацию термогенеза под влиянием холодового стрессора и привыкание к холоду с изменением структуры энергетических расходов. Чтобы оценить возможность определяющей роли неспецифической стрессорной мобилизации термогенеза, преэкспоэиция холода была заменена иимобилиэационным стрессировани-ем (2 дня по 3 часа в тесных проволочных цилиндрах).

иммобилизационное стрессирование животных (п=12) не только не увеличило их холодовой устойчивости, но в противоположность ожидавшемуся достоверно снизило ее. Падение температуры тела стрессиро-

о

ванных крыс составило в тесте умеренных температур 2,3+0,3 с, что значимо (р<0,05) превысило значение контрольных крыс (1 ,45+0 , . Контрольные крысы этой серии тестировались повторно через 10 дней для оценки длительности эффекта самого тестирующего охлаждения. Влияние предварительного тестирования не проявилось.

Снижение холодовой устойчивости после эмоционального стресси-рования привело к необходимости проверки предположения , что исходно повышенная холодовая устойчивость амигдалэктомированных крыс обусловлена стресс-протективным эффектом амигдалэктомии (Henke, 1980-1988; Van de Kar et al., 1991). Для выяснения вопроса исследованы изменения холодовой устойчивости животных под влиянием веществ , обладающих стресс-протективным действием в отношении эмоционального стресса. В качестве таких веществ были избраны препарат бензодиазепинового ряда хлордиазэпоксид (Элениум) и алкоголь.

По литературным данным бенэодиаэепины предотвращают развитие главных симптомов стресса (Игнатов и соавт. , 1982; Roy-Byrne et al., 1988; Rosetti et al., 1990). Суммируя_наблюдения разных авто-

ров в отношении алкоголя, Трюдо^и соавторы (Trudeau et al., 1991) заключили, что в умеренных дозах, оказывая легкое собственное стрессорное действие, алкоголь ослабляет стрессогенное влияние различных раздражителей. Защитный эффект, включая рост выживаемости животных, распространяется и на холодовое стрессирование (Бажанов и соавт., 1988). 6 свете данных Бурова и Ведерниковой (19SS) о взаи-мозамещающем по ряду показателей Ьействии алкоголя н транквилизаторов , особое звучание приобретает информация о ведущей роли МК в ре-ализацин стресс-протекторных эффектов как бенэодиазепинов (Sullivan et al., 1989), так и алкоголя (Shirao et al., 1988).

три группы животных дважды с интервалом 48 ч проходили тест умеренных температур. Контрольной группе (п=14) за 30 мнн до опыта внутрибрюшинно вводилось 0,5 мл физраствора. Во второй группе (п=12) первое охлаждение происходило на фоне действия алкоголя, вводившегося в/б за полчаса до эксперимента в дозе 1,5 г/кг. В третьей группе (п=12) первое охлаждение производилось на фоне действия хлордиазэпоксида (элениум, ПНР), вводившегося в/б в дозе 10 мг/кг также за 30 мин до начала охлаждения.

■ выявлено, что при действии этих веществ • падение температуры

тела на холоде было ниже, чем в контроле. Для хлордиазэпоксида эф-

о о

фект был достоверным (0,45+0,14 С против 1,04+0,16 С в контроле,

р<0,05), а для алкоголя существовал на уровне тенденции. При повторном тестировании через 48 ч спад температуры контрольных крыс составлял 60Х от спада в первом тесте (р<0,01), в то время как -тренинг под препаратами не оставил следа повышенной холодовой устойчивости. отмеченное общее уменьшение спада температур на холоде возможно связано с сезоном проведения экспериментов (июль). Все относительные закономерности тренинга в это время сохранялись.

**«

таким образом, по материалам этой главы следует констатировать , что устойчивость интактных животных к умеренному холоду увеличивалась после тренинга в любом из трех применявшихся режимов. Исходно высокая устойчивость амигдалэктомированных крыс после тренинга выявляла тенденцию к снижению, однодневный холодовой тренинг по слониму-Швецовой оказался неэффективным в отношении устойчивости к глубокому холоду. В отличие от этого двухдневная адаптация по Леблану значимо увеличила устойчивость интактных крыс к глубокому холоду, при этом устойчивость амигдалэктомированных животных упала. Наши данные не дают оснований связывать различия в формировании холодовых адаптационных навыков у интактных и амигдалэктомированных

крыс с особенностями функционирования их термогенных систем.

Животные с разрушенной миндалиной обнаружили дефицит угапеиия двигательных реакций при повторных высадках в открытое поле и в хо-лодовую камеру. Угаиение регистрировалось в течение экспериментального дня, но не проявлялось на следующий день. через сутки яе проявлялись и следы обучения этих животных УРПИ, что свидетельствует о нарушении механизмов памяти. По нашим данным неконтингентное стрес-сирование снижало устойчивость крыс к умеренному холоду. Напротив, хлордиазэпоксид и алкоголь, обладающие стресс-протекторным эффектом , подобно амигдалэктомии, повышали холодовую устойчивость, но препятствовали формированию адаптивного терморегуляционного следа.

2. Электрофизиологический анализ центральных механизмов участия миндалевидного комплекса в модуляция обученва и памяти

Данные предшествующего раздела свидетельствуют, что нарушение адаптационных возможиостей животного после амигдалэктомии может быть обусловлено стресс-протекторным эффектом операции и/или дезорганизацией угасательных процессов. Известно, что разрушение МК оказывает мощное влияние и-на фиксацию адаптивных навыков. Центральные механизмы регуляторных влияния МК практически не исследовались, хотя информация о них представляется интересной и весьма важной. При проведении такой работы в экспериментах на обездвиженных котках было изучено влияние стимуляции МК на формирование электрографических символов формирования следа памяти. Таковыми в наших исследованиях служили обнаруженные ранее Адамом (Adam, 1967) УВП, а также умо и УНО как символы периферического проявления следа. Кроме того рассматривались изменения КГР как отражения вегетоэмоционального компонента реакции.

Условный вызванный потенциал как модель следа памяти.

УВП представляли собой колебания потенциала мозговой ткани амплитудой 20-100 мкВ, возникавшие после сочетаний УС и БС при пропуске последнего. В этих условиях во временном интервале БС проявлялся также УНО, а при ослаблении релаксации и УМО. В слуховой коре после 200 сочетаний УС и БС УВП проявлялся в 65% опытов, в соматосенсор-ной - в 14%, а в РФ - в.44%. в моторной коре проявление УВП совпадало с ослаблением действия миорелаксанта. оказалось, что при формировании временной связи динамика становления ретикулярного УВП сходна с динамикой КГР. Зарегистрированы феномены утешения УВП при повторении неподкрепляемого УС, переучивания на новое время отстав-ления БС от УС и восстановления угашенного УВП.

обнаружено, что аппликация 0,75% раствора антихолннергнческого вещества амизила на соматосенсорную кору или ее охлаждение угнетает

УВП в слуховой коре. При этом УВП в РФ н условная кгр после отмыва амизнла проявлялись, если до этого они отсутствовали, после отогрева охлаждавшейся коры проявлялась лишь КГР.

Влияние стимуляции миндалевидного комплекса мозга .на Формирование электрографических символов памяти.

Билатеральная стимуляция МК, вызывавшая локальные или распространяющиеся на кору электрографические судороги длительностью 3-8 сек, обратимо или на весь период регистрации подавляла воспроизведение УВП в слуховой коре. Ретикулярный УВП и условная кгр оказывались устойчивыми к судорогам в МК. Более того, амигдалоидные судороги способствовали проявлению УВП в РФ и условной КГР, если последняя исчезала после длительного сочетания раздражителей. Приведенные данные свидетельствуют о воспроизведении различных компонентов следа памяти по каналам, различающимся в устойчивости к судорогам . Этот механизм может составлять основу "вспоминания" при некоторых амнезиях.

В двух сериях экспериментов на 63 койках было исследовано влияние стимуляции миндалины в режиме, по литературным данным (винницкий, 1975: Абуладзе и др., 1976) потенциирующем процессы памяти, на формирование и воспроизведение УВП, УНО, УМО н условной КГР. Унила-теральная досудорожная стимуляция МК частотой 60 имп/сек в течение 2-5 мин, примененная после обучения , привела к воспроизведению УВП и УНО в 12 из 16 случаев, когда эти символы следа памяти не воспроизводились .

В опытах второй серии предварительная стимуляция МК увеличила процент животных с выработкой УВП по сравнению с опытами без стимуляции. Без стимуляции за 200 сочетаний условные реакции выработались у 65% животных, после стимуляции этот процент возрос до 75%. Существенным оказалось влияние стимуляции МК на число сочетаний стимулов, необходимое для выработки УВП. В этой серии после 20 сочетаний стимулов УВП регистрировался в 34 из 39 опытов. В остальных случаях условный ответ выработался и стабилизировался в основном за 60 сочетаний. Особенность модулирующего влияния МК состоит в том, что эффективная в отношении памяти стимуляция этого образования не сопровождалась проявлениями реакции активации по показателям ЭЭГ, КГР и ЧСС.

Кондиционирующая стимуляция миндалевидного комплекса и кожно-гальванические реакции на сигналы различной значимости.

В острых опытах на 10 обездвиженных кошках исследовали влияние стимуляции МК на динамику КГР, вызываемых предъявлением 1 раз в 11 с щелчков. Усредняли сначала 10 КГР на изолированные щелчки, затем

10 кгр на щелчки, предваряемые за 80-200 мс кондиционирующей стимуляцией мк (2-6 нмп. 50-120 имп/с, 3-4 в, 0,2 мс). Проверяли также ■эффект стимуляции МК на угашение КГР, восстановленных предъявлением 5-60 сочетаний щелчков с болевой электростимуляцией конечности.

короткая кондиционирующая стимуляция миндалины перед предъявлением звукового раздражителя контрастировала КГР на этот раздражитель . Электрокожные ответы после перерыва в стимуляции и ответы на подкреплявшийся стимул сохранялись или возрастали, ответы, угашенные длительным повторением стимула, дополнительно угнетались кондиционирующей стимуляцией МК.

Эндогенная декасекундная модуляция КГР,__ЧСС и амигдало-гиппокам-

пальных сигналов. Возможный источник периодики во влияниях МК на обра бот ку сигналов■

У 45 обездвиженных кошек регистрировалась динамическая компонента кардиоинтервалограммы (Гилинский. 1979). Статическая компонента компенсировалась. Параллельно, также с компенсацией статической составляющей, регистрировали КГР, а также усредненные вызванные потенциалы дорсо-медиального гиппокампа на стимуляцию МК. Применялись следующие пробуждающие воздействия: кратковременное до 3 мин, снижение объема принудительного дыхания на 10-25%; шум в экспериментальной камере; электрическая стимуляция задней конечности и ростральных отделов ствола мозга.

Ритмическая декасекундная модуляция ЙИ интервалов зарегистрирована у 32 животных из 45. под наркозом ритмической модуляции сердечного ритма отмечено не было. Размах колебаний 1Ш интервалов ва-рнировал по группе животных от 4 до 56 мс. Период медленной модуляции (среднее значение по группе 28+6.1 с) был для каждого животного относительно стабильным, так, если групповой коэффициент вариации составлял 24.6%, то средний индивидуальный коэффициент вариации периода изменений частоты сердечных сокращений был существенно ниже (12%). в 9 из 19 опытов с регистрацией амигдало-гиппокампального ВП обнаружены регулярные изменения амплитуды начальных фаз ВП. Период изменения амплитуды ответов совпадал с периодом медленной модуляции сердечного ритма. Различия в амплитуде ВП, приходившихся на фазы

роста и спада ритмических колебаний ЧСС, были достоверными.

♦ **

Таким образом, по данным проведенных исследований воздействия # на миндалину способны в широких пределах модулировать эффективность процессов памяти - от полной блокады проявления электрографических следов до значительного облегчения их формирования и воспроизведения . Установлен возможный механизм участия МК в механизмах селекции

сигналов по эмоциогенностн путем контрастирования вегетоэмоциональ-ного компонента реакции на сигнал. Наконец, показано, что регуля-торные влияния МК мозга могут отражать не только результаты анализа собственных входных сигналов, но и накладывающиеся следы регуля-торноа активности других систем.

3. Миндалевидные комплекс в механизмах контроля адаптационных реакций в нейрохимня моиоаминов

При анализе роли моноаминергических систем в реализации регуля-торных влияний мк мозга на адаптационные процессы было использовано несколько экспериментальных моделей. Основной подход состоял в сопоставлении характеристик моноаминергических систем мозга у животных , демонстрировавших очевидные трудности в формировании адаптивных навыков, и у контрольных животных, благополучных в этом отношении. К первой группе были отнесены крысы с билатерально разрушенным МК, крысы с поражением дофамннергическнх полей миндалины нейроток-сином, а также крысы, генетически предрасположенные к каталепсии. Группа "благополучных" животных была дополнена крысами, получившими унилатеральную стимуляцию МК в режиме, способствующем формированию навыков пассивного избегания.

Влияние стрмуляции миндалины на содержание моноаиинов в ядрах мозга■

В экспериментах на 29 крысах проведен анализ изменений содержания моноаминов мозга под влиянием слабой, унилатеральной стимуляции МК. по литературным данным (Винницкий, 1975) облегчающей формирование адаптивных навыков в эксперименте. Уже вживление электро-.да увеличило на 87% концентрацию НА в контрлатеральном МК, повысило на уровне тенденции уровень гипоталамического НА и снизило на 30Х ДА стряатума. стимуляция МК, облегчающая обучение пассивному избеганию , сместила измененные вживлением электрода концентрации моноаминов в противоположную сторону, нейтрализовав и даже превысив эффект вживления. После стимуляции МК на 34% упало содержание серото-нина в контрлатеральном МК. отметим, что стимуляция МК, вызывающая зарегистрированные изменения уровня катехоламинов, не сопровождается признаками электрографической или поведенческой активации (Винницкий, 1975; Гилинский и соавт. 1981). Моноамины в образованиях мозга после амигдалэктомии.

' Содержание моноаминов в структурах мозга исследовано также через 1,5 месяца после билатеральной амигдалэктомии,. -которая в поведенческих экспериментах (Ильюченок, Винницкий, 1973) нарушает способность формирования УРПИ. Через полтора месяца после операции содержание большинства исследованных веществ в гипоталамусе амигда-

лэктомированных крыс достоверно превышало содержание в гипоталамусе контроля. Уровень иорадреналина был больше на 44%. дофамина - на 81%. серотонина - на 31%, 5-ОИУК - на 56%. отмечена тенденция к росту ДОФУК. В этих условиях в п. ассишЬепз обнаружен реэкня (почти вдвое), достоверный спад концентрации дофамина, сопровождавшийся тенденцией к снижению концентраций серотонина и иорадреналина при нарастании концентраций метаболитов. Во фронтальной коре и гиппо-кампе содержание моноаминов значимо не менялось.

В хвостатых ядрах измерения производились раздельно по полушариям . У интактных крыс справа содержание ДА было на 20% выше, чем слева (р<0,02). содержание серотонина справа на уровне тенденции превышало содержание слева (на 10%). У амигдалэктомированных крыс асимметрии не обнаружено ни по значениям средних, ни по проценту животных с превалированием одной из сторон. Уровень серотонина в хвостатых ядрах оперированных крыс был снижен на 45% (р<0,005>.

Анализ содержания моноаминов в гипоталамусе крыс через 3 месяца после амигдалэктомии показал, что в это время лишь уровень серотонина оперированных крыс (1561+112 нг/г ткани) превышал уровень контрольных (1213+115 нг/г), содержание же катехоламинов значимо не различалось. Однако, активность тирозингидроксилазы гипоталамуса была у амигдалэктомированных животных вдвое выше, чем у интактных.

Влияние преэкспозиции холода на моноаминергические системы переднего гипоталамуса и надпочечников.

при исследовании участия моноаминергических систем мозга в модуляции холодовой устойчивости 17 интактных и 12 амигдалэктомированных крыс прошли процедуру двухдневного низкотемпературного тренинга по Леблану. Через 2 суток после тренинга измерялись содержание моноаминов и активность тирозингидроксилазы гипоталамуса, а также содержание катехоламинов в надпочечниках. значимых изменений в содержании катехоламинов в переднем гипоталамусе и в надпочечниках крыс после тренинга не зарегистрировано. Концентрация гипотала-мического серотонина оказалась увеличенной как у контрольных, так и у амигоалэктомированных крыс . как видно из таблицы 1, рост холодовой устойчивости , наблюдавшийся в этих условиях у интактных крыс, сопровождался значительным увеличением активности гипоталамической тирозингидроксилазы. а снижение устойчивости амигдалэктомированных животных - резким падением активности фермента. Исследованне_ роли. моноаминергических систем миндалевидного комплекса в Формировании навыков поведенческой адаптации.

дофаминергическая система мозга играет важную роль в организации формирования и воспроизведении следа памяти (Лоскутова, Ильюче-

Таблица 1.

Активность тироэингидроксилаэы гипоталамуса интактных и амигдалэктомированных крыс в контроле и после холодового тренинга по Леблану Спикомолея ДОПА/мг белка/мин).

Контроль Холодовой тренинг

Интактные 9,2 + 1.2 (п=7) ** 16,4 + 1.8 (11=7)

Айигдалэктоми-рованные • * 18,6 + 2.5 (п=5 ) # 10,9 + 1,7 (п—6)

Обозначения: *- различия с интактным контролем достоверны при р<0,005; # - различия с амигдалэктомированным контролем достоверны при р<0,02: цифры в скобках - число животных в группе.

нок, 1985; Bloom et al., 1989). Имеются данные об участии в процессах памяти дофамииергических структур МК (Kova.cs et al., 1981; Ра-зумникова, Ильюченок',- ~4-9£4). В экспериментах на крысах был проанализирован эффект избирательного разрушения дофамииергических полей МК нейротоксином 6-оксндофамином на формирование и угашение УРПИ.

содержание ДА в области центрального ядра МК упало под влиянием нейротоксина с 1260+285 нг/г ткани (1565+151 нг/г. у ложноопери-рованных крыс) до 410+86 нг/г. Благодаря системному введению дезме-тилимипрамина перед нейротоксином концентрация НА в МК значимо не изменилась. В этих условиях обнаружился некоторый дефицит формирования УРПИ. лпп после обучения интактных крыс возрос с 8+1,5 до 151+50 сек, а крыс с воздействием нейротоксина - с 5+0,8 до 70+24 сек. При проверке через 48 ч и на 8-е сутки лпп интактных животных принял значения 106+60 и 58+42 сек. У животных с воздействием нейротоксина значимых изменений ЛПП не произошло (67±25 и 80+28 сек).

Затруднения в формировании новых навыков поведения, при улучшении сохранения следа было обнаружено в ситуации активного избегания у крыс, генетически предрасположенных к кататонии. Эти крысы были выведены д.б.н. в.Г. Колпаковым и его коллегами в ициг со АН СССР путем аутбредной селекции из популяции Вистар.

У крыс-каталептиков количество побежек, необходимое для достижения критерия обученности активному избеганию, составило 49,4+11,2 (Kolpakov et al., 1987). В контроле для этого требовалось лишь 31,9+4,0 побежки (различия достоверны при р<0,05). сохранение через сутки составляло соответственно 87,5% у каталептиков и 64,3% у контрольных крыс, а через неделю различия были значимыми, составляя соответственно 81.4+4,4% и 53,9+9,2% (р<0,01).

Анализ содержания моноаминов и метаболитов выявил сниженную на 26% концентрацию ДА в миндалине крыс-каталептиков по сравнению с контролем. Данные подтверждены флуориметрическим методом. В МК зарегистрирован также достоверный дефицит ДОФУК и 5-НТ. На уровне тенденции отмечается некоторый дефицит НА. Данные по моноамииам были получены в симметричных областях мозга. Процент животных с преобладанием концентраций ДА и ДОФУК слева (65%) среди крыс-каталеп4-тиков был больие , чем справа (27%). Для контрольных животных соотношения были обратными (22% и 73%). Различия между группами каталептиков и контроля были достоверными. Для хвостатого ядра подобная асимметрия просматривалась лишь на уровне тенденции. В МК асимметрии не отмечено.

Возможность Фармакологической компенсации потерь при разрушении миндалины.

В связи с использованием в работе амигдалэктомии как модели нарушения памяти на высокоэмоциогениые события был исследован вопрос о возможности компенсации потерь, связанных с разрушением МК. для этого у интактных (п=12) и амигдалэктомированных крыс вырабатывалась УРПИ, которая тестировалась через 24 и 48 ч. Амигдалэктоми-рованным крысам вводили в/б физраствор или 15 мг/кг непрямого аго-ниста дофаминовой передачи сигналов - метилфенидата. Различным группам амигдалэктомированных крыс препарат вводился либо за 30 мин до обучения и за 30 мин до 2-го тестирования (п=9), либо только за 30 мин до 2-го тестирования (п=10). Эффект метилфенидата сопоставлялся с эффектом другого агониста дофаминовой передачи - мидантана, вводившегося в дозах 25 мг/кг (п=7) и 50 мг/кг (п=8).

В этой серии экспериментов ЛПП в темный отсек измеряли 4 раза: за 72, 48, "ч до обучения и непосредственно перед обучением. Интакт-ные животные выявили значимое сокращение ЛПП по мере повторения высаживаний. для амигдалэктомированных крыс значимого сокращения ЛПП не установлено. Рост ЛПП после обучения отмечен у 100% интактных животных. У амигдалэктомированных крыс различий с исходным ЛПП Не было. Введение метилфенидата перед обучением и перед вторым тести-' рованием привело к значительному и достоверному увеличению ЛПП амигдалэктомированных крыс. остальные воздействия оказались неэффективными .

***

Таким образом наши исследования показали, что слабая унилате-ральная стимуляция МК, стимулирующая формирование УРПИ„ достоверно изменяет содержание моноаминов в структурах контрлатерального полушария , не провоцируя судорог или симптомов активации. Билатеральное разрушение МК приводит к увеличению концентрации моноаминов в гипо-

таламусе в интервале 15 нес. после операции. Через 3 нес. эти сдвиги не проявляются. после амигдалэктомии исчезает асимметрия дофамина в хвостатых ядрах.

Холодовой тренинг по Леблану повышает активность гипоталами-ческой тирозингидроксилазы интактных крыс. Исходно высокая активность тирозингидроксилазы амигдалэктомированиых животных после тренинга падает. Тренинг увеличивает содержание серотонина в гипоталамусе как интактных, так и оперированных крыс. Уровень катехоламинов гипоталамуса и надпочечников в этих условиях остается неизменным

Избирательное поражение терминальных дофамннергических полей МК 6-оксидофамином проявилось в снижении концентрации ДА в ик и привело к дефициту формирования и угашення УРПИ. снижение содержания и катаболизма ДА в мк обнаружено также у крыс, генетически предрасположенных к каталепсии, эти крысы также обнаружили затруднения в обучении и угашении приобретенных реакций. Для таких животных характерна инверсия асимметрии показателей дофамина и ДОФУК в п. accumbens по сравнению с контролем.

В экспериментах с обучением пассивному избеганию выявлена возможность компенсации дезорганизующего память влияния амигдалэктомии системным введением непрямого агониста дофаминовой передачи - ме-тилфенидата.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ Полученные нами данные, показывают, что устойчивость интактных животных к умеренному холоду увеличивалась после тренинга в любом из трех применявшихся режимов ускоренной адаптации. Необходимым условием формирования адаптации к холоду было сохранение целостности НК. Результаты исследований свидетельствуют против существования связи различий в формировании холодовых адаптационных навыков у интактных и амигдалэктомированиых крыс с особенностями функционирования их термогенных систем. Субстратом адаптивных преобразований в моделях с кратковременной преэкспозицией холода, как и предполагали пионеры исследований в этой области (Glaser, Griff In. 1962; LeBlanc, 1967-1992; Слоним, 1964-1987), служит центральная нервная система, значительный интерес в этом плане представляет систематизация экспериментальных данных вокруг трех основных фокусов адаптационного процесса - привыкания, стресса и формирования новых адаптивных навыков.

В триаде этих феноменов , составляющих основу адаптации к факторам среды, привыкание может занимать лидирующее место (LeBlano.

1969-1992: словим, 1979). В наших экспериментах повторные высадки животных на холод выявили отчетливый эффект угаиения ДВА. Снижение ДВА имело место как у интактных, так и у оперированных крыс в пределах дня эксперимента, однако, во второй день охлаждения у амигдалэктомированных крыс, в отличие от интактных, ДВА не снижалась по сравнению с активностью первого дня. Результаты холодовых исследований подтверждаются и наблюдениями в поведенческих моделях. Так, при последовательных ежедневных высадках для определения ЛПП в темный отсек у амигдалэктомированных крыс в отличие от интактных не зарегистрировано значимого укорочения ЛПП. Еце более эффектными оказались данные, полученные в экспериментах с открытым полем, где интегральная ДВА при повторной высадке животных через 24 часа оказалась значимо сниженной у интактных, но не у амигдалэктомированных крыс, следовательно, эффект привыкания у амигдалэктомированных животных существует в пределах экспериментального дня, но накопленный опыт на следующий день не проявляется. Ситуаиия с нарушением воспроизведения навыка на второй день отмечена ранее при обучении амигдалэктомированных животных избеганию аверсивных раздражителей (Ног-уаЬЪ, 1963), что в принципе подтверждает правомочность приведенных нами результатов.

Нами было высказано предположение (Ильюченок, ГилинскиЯ и соавт. 1981), что в основе дефицита обучаемости и угасательного торможения после амигдалэктомии лежит нарушение фиксации параметра эмоциогенности сигналов. Участие МК в селекции сигналов по значимости подтверждается результатами экспериментов с различным влиянием стимуляции МК на вызываемые звуком КГР, в зависимости от степени их угашення. Нарушение этого механизма•после амигдалэктомив проявляется в нивелировке следов воздействий и прекращении отбора сигналов по значимости для фиксации в памяти. По П.В. Симонову (1981, 1987) - не формируется иерархия конкурирующих мотиваций.

Весьма важным при анализе эффективности адаптационных процессов является вопрос о роли МК в организации стрессорного фона обеспечивающего старт и адекватное развитие процесса адаптации. Две стороны этого вопроса привлекают особое внимание. Во-первых, речь идет о возможном влиянии предварительного стрессирования на устойчивость исследуемых функций, и , во-вторых, об оценке особеииостеа адаптации в условиях действия стресс-протективных факторов.

По мнению Г.В. Абуладзе (1989), предварительное стрессирование создает приобретенную готовность, определяющую направленность адаптивного поведения, основой которой является эмоциональная уставов-

на . оказалось, что животные с установкой, возникающей в результате встречи с высокоаверсивным событием, в последующем быстрее приобретают условные эмоциональные реакции страха в других условиях. На этом фоне выработка УРПИ значимо улучшается, а активного избегания в двусторонней подели - ухудшается.

Подобно формированию адаптивного поведения, иекоитиигентиое стресснрование в холодовых экспериментах в зависимости, от применяв-иейся модели исследований могло увеличивать холодовую устойчивость (Kuroehtua et al., 1984), быть неэффективным (Rlcclo, Campbell, 1996) или существенно понизить холодовую устойчивость, как это имела место в экспериментах ряда авторов (Leblanc, 1969; Legin-Bucel1, Rlcclo, 1985) и наинх. сопоставление данных различных авторов показывает , что рост холодовой устойчивости после предъявления нехоло-дового стрессора является либо следствием увеличения мощности тер-могеиных структур (количества бурого жира) при многократном стрес-сировании (Kuroshima et al., 1984), либо возникает в условиях, когда стрессируюшвв раздражитель появляется также и в контексте холо-дового эксперимента (Tateloan, Talan, 1990).

В отличие от модели ТэЯтелмэна и Талана в наших опытах животное адаптировалось к пеналу перед каждым охлаждением, не говоря уже о хэндлинге. Вероятно, именно этим обусловлено проявление адаптационного роста холодовой устойчивости, несмотря иа предварительное ограничение подвижности в тепле. Стрессирование же у нас проводилось в других (тесных, проволочных) клетках, то-есть вне контекста опыта, и завершалось за сутки до теста. с учетом декларированной Р'нччио и соавт. (Riccio et al., 1991) важности ассоциативных процессов в формировании адаптивных навыков есть все основания считать, что в наших условиях стресс с одной стороны оказывал мобилизующее энергизирующее действие, а с другой - нарушал контекст привыкания , что результировало в снижении холодовой устойчивости.

Таким образом, предварительное стрессирование может разнонаправленно влиять на устойчивость физиологических функций. сопоставление литературных и полученных нами данных показывает, что эффект стресса зависит от того, в каком направлении развивается адаптационный процесс. Если в холодовой модели приспособление происходит за счет компенсации потерь путем увеличения теплопродукции, предварительное стрессирование способствует адаптации. Если же основным фактором адаптации является сокращение неэффективного расхода энергии , иеконтингентный стресс снижает показатели терморегуляционной устойчивости.

Известно. что амигдалэктомия обладает выраженным стресспротек-тивным эффектом (Henke, 1980, 1988; Roozendaal et al,, 1991; Van de Kar et al., 1991). По нашим наблюдениям стрессированные животные оказались менее устойчивыми к холоду, чем интактные. сопоставляя эти сведения можно заключить, что после амигдалэктомии именно неспособность сохранять следы повседневных стрессорных воздействий объясняет тот факт, что при первом охлаждении в экспериментах с умеренными температурами зарегистрирована более высокая холодовая устойчивость оперированных крыс по сравнению с интактными.

Выявленный в наших опытах рост устойчивости к холоду при дейс- » твии хлордиазэпоксида и сходная тенденция на фоне действия алкоголя подтверждают заключение о возможной отрицательной роли неконтингентного стрессирования в обеспечении холодовой устойчивости. Сопоставляя эффекты хлордиазэпоксида с амигдалэктомией, можно констатировать их подобие. Это подобие имеет под собой существенную физиологическую базу, как было показано (Sullivan et al.,1989; Yadin et al., 1991), эффекты бензодиазепинов в отношении проявлений стресса реализуются при непосредственном участии МК, и в отсутствие ИК извращаются. однако, следует подчеркнуть, что способствуя энергосберегающей тактике реагирования при первой экспозиции холода, стресс-протективные агенты ухудшают формирование адаптивного следа повышенной холодовой устойчивости, что проявляется при повторном тестировании на холоде. Возможное объяснение этого факта состоит в том, что при снижении препаратом стрессогенности раздражителя существенно падает эффективность тренинга.

Таким образом, МК играет важнейшую роль в организации иерархии значимости сигналов, на оснбвании которой происходит подавление или форсирование ответов в механизмах привыкания и угашеиия. Вместе с тем МК оказывает мощное модулирующее влияние на стрессорный компонент реакций , что существенно отражается в эффективности адаптационного процесса.

основными результатами разрушения МК в наших экспериментах являлись невозможность сохранения навыка экономного реагирования на холод и нарушение пассивного избегания, что хорошо согласуется с описанием потерь, наблюдавиихся после амигдалэктомии многими исследователями. Дефицит воспроизведения следа памяти возникал не только после амигдалэктомии, но и после стимуляции МК, вызывавшей ЭЭГ судороги . это явление, описанное Кеснером и Доти (Кезпег, Doty, 1968) на базе поведенческих опытов, исследовалось нами на модели УВП. По нашим данным невоспроизведение следа не является показателем его

утраты, так как сохранение в этих условиях стволовых УВП и условных КГР свидетельствует о сохранении элементов следа панятн, на основе которых он может быть реконструирован в подходящих условиях. Возможность такой реконструкции предусматривается современными моделями фувкцвоннровання МК (Gloor, 1992).

В отличне от эффекта электросудорог, унилатеральная стимуляция МК токами низкой интенсивности способна существенно облегчить формирование и воспроизведение следа памяти. Сопоставление приведенных выше результатов приводит к постановке вопроса о механизмах вовлечения миндалины в обработку сигналов мозгом и характере ее участия в этом процессе. Можно представить два варианта вовлечения МК в нейромодуляцню памяти. Первый вариант предусматривает участие МК в текущей сопоставления эмоциогенности раздражителей - "взвешивании конкурирующих эмоций" (Симонов, 1987) и формировании иерархии сигналов , предназначенных для запоминания. второй вариант подразумевает возможность тонической модуляции процессов памяти с изменением условий фиксации и воспроизведения следа. Главное различие между вариантами состоит в том, что в первом случае результат активности МК становится дополнительной характеристикой породившего эту активность сигнала среды, второй же предполагает широкий спектр антерог-радиых влияний миндалины.

Одним из важных проявлений антероградного действия МК является обнаруженное в наших экспериментах облегчение формирования и воспроизведения электрографических символов временной связи . Как показал анализ распределения УВП по структурам мозга, улучшение памяти в этом спучае обеспечивается оптимизацией условий появления УВП в соответствующем наборе мозговых образований. Представление о возможном механизме регуляции процессов памяти при участии МК может базироваться на данных о влиянии стимуляции или разрушения этого образования на нейрохимическую картину мозга.

эксперименты с облегчающей память стимуляцией МК по методике И.М. Винницкого (1975) позволили утверждать, что эффект такой стимуляции может реализоваться путем модификации нейрохимической картины в образованиях мозга. Аналогичные результаты в отношении изменения нейрохимической картины после вживления электродов и возврата ее к 'исходному виду при стимуляции МК привели Голда и Уэлш (Welsh, Gold, 1985; Gold, Welsh, 1987) к мнению, что стимуляция МК изменяет общую картину" взаимоотношения нейрохимических систем, в результате чего на какое-то время мы имеем дело с другим мозгом.

Но "другой" мозг возникает и после амигдалэктомии. Он характе-

ризуется затруднениями в формировании адаптивных навыков как в поведенческих , так и в холодовых экспериментах. Не все наблюдавшиеся нами после амигдалэктомии изменения в моноаминергических системах связаны с дефектами адаптационных процессов. Часть изменений исчезает со временем, некоторые характерны и для благополучных в отношении памяти ситуаций. Наши данные позволяют заключить, что содержание да в переднем гипоталамусе , отражая текущий уровень настройки концентрационного механизма , не связано жестко с регуляцией обучения . В отличие от этого, показатели дофаминового обмена могут отражать изменение активности систем, обеспечивающих развитие адаптационных процессов.

Результаты экспериментов с восстановлением обучаемости амиг-далэктомированных крыс после введения метилфенидата, свидетельствуют о том, что в нормальном состоянии от МК через катехоламинерги-ческие эфференты распространяются тонические потоки сигналов, обеспечивающие реализацию адаптационных реакций. отсутствие этих потоков после разрушения МК и компенсируется метилфенидатом. Именно ка-техоламинергические эфференты МК. являются по наблюдениям макГоу и соавторов (Izquierdo, 1988: McGaugh et al., 1990: 1992) ключевым эвеном распространения обработанной информации, поступающей в МК от адренергических . опиоидных пептндергических и ГАМКергических систем при решении высокомотивированных задач адаптивного поведения.

ВЫВОДЫ

1) Формирование следа повышенной холодовоя устойчивости после однократной экспозиции холода или в процедурах ускоренной адаптации требует участия миндалевидного комплекса мозга. Разрушение миндалины препятствует становлению адаптивного навыка, несмотря на то, что амигдалэктомированные животные не уступают контрольным в показателях деятельности терморегуляционной системы. Потребление кислорода оперированными животными не отличается значимо от контроля в тепле и на холоде. Сходен калоригенный эффект приведенных к весу доз изопропилнорадреналина. Наконец , холодовая устойчивость , измеряемая при первом контакте с холодом, оказывается у амигдалэктомированных крыс не меньшей, чем у контрольных.

2) Дефицит адаптационных возможностей амигдалэктомированных жи^ вотных связан с деформацией основных составляющих адаптационного процесса: стресса, привыкания и памяти. Полученные данные показывают . что вещества, обладавшие протекторным действием в отношении

эмоционального стресса, имитируют эффект амнгяалэктомии в отношении холодовой устойчивости. Напротив, неконтингентный эмоциональный стресс снижает устойчивость животных к холоду.

3) разрушение Миндалевидного комплекса мозга дезорганизует угаса-тельное торможение по показателям повторных измерений латентного периода вхождения в темный отсек, активности в открытом поле и реактивности к холоду.

4) Миндалевидный комплекс обладает мощным модулирующим влиянием на формирование и воспроизведение следа памяти. Обнаружена рецип-рокность взаимоотношений коры мозга и ретикулярной формации в гене-зе электрографических символов памяти. Гиперактивация миндалины меняла нормальные соотношения образований, угнетая воспроизведение кортикальных условных вызванных потенциалов и моторных проявлений временной связи, но не затрагивая стволовых потенциалов и условной кожно-гальванической реакции. Умеренная активизация нейронных структур миндалины существенно облегчала формирование и воспроизведение электрографических символов памяти как на центральном, так и на периферическом уровнях.

5) миндалевидный комплекс проявляет качества механизма селекции сигналов по значимости. Кондиционирующая стимуляция миндалины не влияет или оказывает облегчающий эффект на амплитуду кожно-гальва-нических реакций, вызываемых впервые применяемым или подкреплявшимся раздражителем. По мере привыкания к раздражителю при его повторении стимуляция миндалевидного комплекса начинает угнетать ковко-гальванические ответы.

6) Обнаружен возможный источник периодики в модулирующих влияниях миндалевидного комплекса на психо-эмоциональные процессы. Эфферентные сигналы миндалевидного комплекса подвержены эндогенной ритмической модуляции , синхронной декасекундным изменениям частоты сердечных сокращений и колебаний амплитуды кожно-гальваннческнх реакции .

7) в ядрах мозга амигдалэктомированных.крыс регистрируются достоверные изменения.содержания моноаминов и метаболитов. Обнаруживаемая у интактных животных межполушарная асимметрия концентраций дофамина в стриатуме, у амигдалэктомированных животных отсутствует.

Л

Вжнвление электродов в миндалину приводит к стабильному сдвигу концентраций моноаминов в образованиях контрлатерального полушария. стимуляция миндалины через эти электроды в режиме, способствующем формированию и воспроизведению адаптивных навыков, оказывает на содержание моноаминов обратный по сравнению с вживлением электродов эффект. При этом несмотря на отсутствие поведенческих и электрографических проявлений активации в мозге формируется специфическое распределение моноамннов.

8) во время формирования слепа повышенной холодовоп устойчивости при ускоренной холодовой адаптации в гипоталамусе животного значительно возрастает активность тирозин-гидрокснлазы - фермента, лимитирующего синтез дофамина, у крыс с разрушенной миндалиной холодовой тренинг может вызывать снижение холодовой устойчивости и активности тнрозин-гидроксилазы. Дефицит адаптационных возможностей этих животных не связан с истощением моноаминовых рессурсов мозга или надпочечников , которые сохраняются на уровне контроля.

9) Анализ поведения животных с разрушением дофаминергических полей миндалевидного комплекса и животных. генетически предрасположенных к каталепсии показал, что затруднения в обучении и угашенни выработанных навыков могут ассоциироваться со снижением показателей активности дофаминергической системы миндалины, дефицит обучения, выявляемый у амигдалэктомированных крыс может, по крайней мере в поведенческих тестах, компенсироваться фармакологическим путем.

СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ.

1. Ilyutchenok H.Yu., Gilinsky М.А. Electrophysiological methods// Fundamentals of biochemical pharmacology. (Ed. by Z.M. Bacq).- Oxford, N-Y: Pergamon Press.- 1971,- P.121-130.

2. гилинский М.А. , Вольф H.B.. микроионофоретическое исследование холнночувствительных нейронов миндалевидного комплекса// Нейрофизиология,- 1972.-Т.4. К.6.- С.645-650.

3. Гилинский М.А., Корсаков И.а. Вызванные потенциалы у обездвиженных кошек при сочетании звуковых щелчков и болевых электрокои-ных стимулов// журн. высш. нерви. деят.- 1973.- Т.23, N.4.-С.855-863.

4. корсаков И.А., ильюченок Р.Ю., Гилинский М.А. Участие холи-нореактивных структур коры в воспроизведении электрических "знаков" временной связи// Физиол. журн. СССР.- 1973.- Т.59, N.7.- С.991-996.

5. Ilyutchenok R.Yu., Gilinsky M.A. , Abuladze G.V. Cholinergic mechanisms in the regulation of learning and memory// Current biochemical approaches to learning and memory. (Ed. by W.B. Essman. and S. Nakajima).~ N-Y, Toronto, London, Sydney: Spectrum Publications, Inc., 1973.- Pill 1-131 .

6. корсаков И.а., гилинский M.A. , ильюченок Р.ю. Влияние обездвиживания на воспроизведение электрических знаков временной связи// журн. высш. нервн. деят.- 1975.- Т.25, N.6.- С.1300-1302.

7. Ильюченок Р.Ю., Корсаков И.А., Гилинский М.А. Перестройка кортико-ретикулярных отношений и воспроизведение условных реакций (кожно-гальванической и вызванного потенциала)// Журн. высш. нервн. деят.- 1976,- Т.26, N.4.- С.752-758.

8 гилинский М.А. экспериментальная модель регуляции памяти// Память и следовые-'процессы.- пущино-на-оке , 1979.- с.69.

9. гилинский М.А. электрофизиологические корреляты медленной периодики сердечного ритма// Физнол. журн. СССР.- 1979.- Т.65, N.4.- С.598-605.

10. гилинский М.А., Пухов И.А. Условные реакции периферического нерва на звук у обездвиженных кошек// Журн. высш. нервн. деят.-1980.- Т.30, N.6,- С.1291-1293.

11. Гилинский М.А., Пухов И.А., ильюченок р.ю. Влияние электростимуляции миндалины на формирование и воспроизведение условной реакции// Журн. высш. нервн. деят.- 1981.- Т.31, N.4.- с.702-710.

12. Ильюченок Р.Ю., Гилинский М.А., ЛосКутова Л.В., Дубровина Н.И., Вольф н.в. Миндалевидный комплекс (связи, поведение, память).- Новосибирск: Наука, 1981.- 229 с.

13. Гилинский М.А. Центральная модуляция электрокожной активности// Физиология вегетативной нервной системы.- Ереван. 1982.-с. 86.

14. Гилинский М.А. Участие миндалевидного комплекса в модуляции электрокожных ответов при угашении ориентировочной реакции у кошек// Журн. высш. нервн. деят,- 1985.- Т.35, N.3.- С.578-580.

15. Кумарев В.П., Гилинский М.А., Барам Г.И. выделение моноаминов мозга с помощью высокоэффективной хроматографии на обращенной фазе// Бюлл. экспер. 6коп. мед.- 1985.- Т.99. N.5.- с.635-637.

16. Гилинский М.А., Кумарев В.п. Электрохимический способ определения моноаминов мозга// Физиол. журн. СССР.- 1985.- Т.71. N.10.-С.1302-1305.

17. Гилинский М.А. О механизмах ускоренной холодовой адаптации// Важнейшие теоретические и практические проблемы терморегуля-

ЦИИ.- МИНСК, 1988,- С.70.

18. Гилинския H.A., Мартынов H.H. межполушариая асимметрия моноаминов в ядрах мозга крыс// Современные проблемы вейробвологвв.— Тбилиси, 1986.- С.97-98.

19. гилинския M.A., колпаков в.г., Алехина Т.А., Барыкина H.H., штильман н.и., Кумарев в.п. Межполушариая асимметрия в некоторые особенности поведения у крыс с генетической предрасположенностью к каталепсии//Медиаторы в генетической регуляции поведения,- Новосибирск, 1986.- С.33-34.

20. Гилинский М.А. Хроматографический авалиэ асвмметрив катехо-ламинов в полушариях мозга//Молекулярная жидкостная хроматография.-Алма-Ата, 1987.- С.187-188.

21. лоскутова Л.В., Гилинския М.А. Особенности условвоя реакции пассивного избегания у крыс после разрувенвя терминальных дофамв-нергических полей в миндалевидном комплексе// Хурн. выев, вервв. деят.- 1987.- Т.37,. N.6.- С. 1070-1074.

22. Ко Ipakov V.G., Gilineky М.А., Alekhina. Т.A. Barykina N.N., NikulIna Е.М., Voitenko N.N., Kulikov A.V., Shtilnan N.X. Experimental studies on genetically determined predisposition to catatonia in rats as a model of schizophrenia //Behav. Processes.- 1987,-Vol.14,- P. 319-341.

23. Гилинский M.A. Пассивное избегание у амигдалэктомированных крыс при действии метилфеиндата и мидантана// Жури. высш. нервв. деят. 1988,- Т.38, N. 1.- С.89-93.

24. Гилинский М.А. Эмоциональные системы мозга в механизмах ускоренной адаптации// Эколого-физиологическве проблемы адаптации. V Всесоюзный симпозиум,- Москва.- 1988.- С.62.

25. гилинский М.А., дыгало H.H. дробное холодовое стрессврова-ние и катехоламины мозга// Онтогенетические н генетикоэволюционные аспекты нейроэндокринноя регуляции стресса.- Новосибирск: наука, 1988.- С.30-31.

26. Гилинския М.А. стресс, стресс-протекция и холодовая устойчивость организма// Мат. VH-всесоюзн. коиф. по экологической физиологии.- Ашхабад, 1989.- С..87.

27. Гилинския М.А. Роль эмоцногенных механизмов мозга в формировании терморегуляционных навыков// Система терморегуляции прв адаптации организма к факторам среды".- Новосвбирск, 1990.-С.73-74.

28. Гилинския М.А. Особенности ускоренной холодовоя адаптации у. амигдалэктомированных крыс//Депоиир. ВИНИТИ 27 апр.1990 г. N

816-В219.

29. Гилннскнй M.А. Особенности поведения и адаптационных реакция у амнгдалэктомированных крыс.//жури. высш. вервв. деят.- 1990,-Т.40, вып. 1.- С.143-150.

30. Gilinsky M.A. Peychoemotlonal stress and adaptation to cold// Constituent Congress of International Society for Pathophysiology." Moscow,;1991P.259.

31. гилинскиа M.А. эффективность холодового тренинга при воздействия* иа механизмы эмоциональной памяти// Проблемы терморегуляции и температурной адаптации, (ред. Н.к. Попова).- Новосибирск, 1992.- с.51-63.

32. Gillnsky M.A. Role of emotional stress In adaptation to cold// III World Congress of International Society for Adaptive Medicine.- Tokyo, 1993.- P.79.

Зах.ЗГ.Ткр. 100 »м.Пвч.л.2,3. Формат 60x84/16.Бумага «фсвтная.

Тхп.СО РАМН .г .Нввосибшрск, Г9Э4г.