Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему

Механизмы адаптации организма к алиментарной высокожировой нагрузке

ВАК РФ 03.03.01, Физиология

Автореферат диссертации по теме "Механизмы адаптации организма к алиментарной высокожировой нагрузке"

//I

Напр,

завах рукописи

Караман Юлия Константиновна

МЕХАНИЗМЫ АДАПТАЦИИ ОРГАНИЗМА К АЛИМЕНТАРНОЙ ВЫСОКОЖИРОВОЙ НАГРУЗКЕ

03.03.01 - физиология 03.01.04 - биохимия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора биологических наук

2 7 ОКТ 2011

Владивосток - 2011

4858204

Работа выполнена в лаборатории биомедицинских исследований во Владивостокском филиале Учреждения Российской академии медицинских наук Дальневосточного научного центра физиологии и патологии дыхания Сибирского Отделения Российской академии медицинских наук - Научно-исследовательском институте медицинской климатологии и восстановительного лечения

Научный консультант: доктор биологических наук, профессор

Новгородцева Татьяна Павловна

Официальные оппоненты: доктор биологических наук,

старший научный сотрудник Ковалев Николай Николаевич

доктор биологических наук, профессор Максименко Александр Васильевич

доктор биологических наук Светашев Василий Иванович

Ведущая организация: Учреждение Российской академии медицинских наук Научно-исследовательский институт физиологии Сибирского отделения РАМН.

Защита состоится «23» декабря 2011 г. в 10 часов на заседании объединенного диссертационного совета ДМ 005.008.03 при Учреждении Российской академии наук Институт биологии моря им. A.B. Жирмунского Дальневосточного отделения РАН по адресу: 690059, г. Владивосток, ул. Пальчевского, 17. Факс: (423) 2310900, электронный адрес: inmarbio@mail.primorye.ru.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Институт биологии моря им. A.B. Жирмунского Дальневосточного отделения РАН.

Автореферат разослан октября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, к.м.н. ' А.Ю. Горькавая

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Изучение адаптационных структурно-функциональных перестроек в организме, установление закономерностей и особенностей функционирования систем, реализующих и регулирующих адаптацию, является актуальной проблемой и одним из приоритетных направлений современной физиологии. Одной из причин, обеспечивающих формирование адаптационных реакций, является нерациональное питание, в частности, избыточное потребление животного жира, холестерина (Доценко, 2004; Лакшин, Кожевникова, 2008; Susan et al., 2004; Ко et al, 2009; Heber, 2010). В большинстве исследований гиперкалорийное питание рассматривается как фактор риска ожирения, развития сердечно-сосудистых заболеваний, сахарного диабета (Погожева, 2004; Savage et al., 2007). Вопрос о формировании адаптационных реакций организма на действие высокожировой нагрузки, соотношении специфических и неспецифических проявлений этих реакций активно дискутируется. Например, на фоне повышенного потребления холестерина изменяется функционирование гипота-ламо-гипофизарно-адренокортикальной системы (ГГАС) - от гиперфункции ГТАС на начальных этапах холестериновой нагрузки до постепенной нормализации ее функционирования (Луценко и др., 1973). Это дает основание говорить о способности гипержирового рациона влиять на центральное нейроэндокринное звено регуляции адаптационных процессов.

Адаптация осуществляется разнообразными механизмами на различных структурно-функциональных уровнях организма. В реализации базисных механизмов адаптации на клеточно-молекулярном уровне активное участие принимают гепатобилиарная, иммунная, прооксидантная-антиоксидантная, липид-транспортная системы (Ли, 1998; Nguyen et al., 2003; Бойко, 2005; Власова и др., 2006; Bauer, 2008; Powell, 2009). Реакция иммунной системы в ответ на повреждающий фактор сопровождается генерацией активных форм кислорода, экспрессией сигнальных молекул, цитокинов. Подобная иммунореактивность способствует интенсификации процессов липопероксидации, быстрой элиминации флогогенов, запуску процессов пролиферации и регенерации (Симбир-цев, 2004; Жаворонок и др., 2006). При функционировании живых систем в условиях физиологического оптимума существует про- и антиоксидантное равновесие, которое является важнейшим механизмом окислительного гомеостаза (Сазонтова, Архипенко, 2007). Повреждения структур живой системы, вызванные экзо- и эндогенными агентами, сопровождается активацией свободноради-кальных реакций. Нарушение про- и антиоксидантного баланса оказывает влияние на состояние липидного каркаса клеточной мембраны. Даже незначительное изменение состава фосфолипидов, жирных кислот способно менять физико-химические свойства и функциональные характеристики цитомембраны. Модификация мембранных липидов может обуславливать как биохимическую адаптацию клетки, так и срыв процессов приспособления (Курашвили, Васильков, 2003; Ипатова, 2005; Escriba et al., 2008). Сегодня уже совершенно ясно, что иммунобиохимическая адаптация, включающая перестройки в иммунной системе, окислительно-восстановительных процессах, липидном метаболизме на уровне клеточных мембран является последней линией защиты, вслед за ко-

торой наступают поведенческие и физиологические реакции. Однако физиологические механизмы способны эффективно выполнять задачи приспособления организма только при тесном комплексировании гомеостатических систем. Подобная взаиморегуляция определяет надежность их совместного функционирования, но она же создает риск развития функциональных расстройств общей регуляции при нарушении функций какой-либо из систем. Исследований, в которых бы учитывалось интегральное взаимодействие систем, участвующих в поддержании гомеостаза и обеспечении адаптационных процессов, крайне мало (Виткина и др., 2008; Мадаева, 2009; Соловьева, 2010). Системные представления о гомеостазе и адаптации все еще не сформировались, они развиваются и уточняются, являются предметом активных дискуссий.

Согласно теории функциональных систем П.К. Анохина целостный организм объединяет множество слаженно взаимодействующих систем, обеспечивающих гомеостаз и адаптацию (Анохин, 1994; Судаков, 2000). Функциональные системы по Анохину обладают свойством абсолютной лабильности. Однако некоторые авторы придерживаются мнения, что функциональные системы предельно специфичны и в рамках этой специфичности относительно лабильны лишь на этапе своего формирования (Павлов, 2000; 2001). Существующие противоречия не позволяют составить единого мнения о свойствах функциональных систем, характере их интеграции.

С учетом многообразия физиологических реакций, развивающихся в ответ на действие алиментарного фактора, адекватная оценка такого взаимодействия возможна только на основе комплексного изучения состояния иммунной, прооксидантной, антиоксидантной, липидтранспортной систем и при использовании системного подхода к исследованию механизмов их интеграции. Оценка этих взаимоотношений является наиболее сложной научной проблемой, поскольку изменение даже одного, на первый взгляд незначительного элемента, может вызвать совершенно иные последствия. При многоплановых исследованиях в области физиологии функциональных систем до сих пор не выяснены физиологические механизмы взаимовлияний высокожировой нагрузки и параметров резистентности организма. Спорными остаются вопросы о стадийности и стереотипности реакций организма на действие высокожирового рациона, способности к самовосстановлению систем гомеостаза.

Таким образом, возникает необходимость комплексного изучения состояния иммунометаболического статуса организма в условиях высокожировой нагрузки, в оценке кооперации систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты, параметров липидного обмена. Необходимость поиска ответов на обозначенные выше вопросы ставит перед фундаментальной наукой важные задачи по установлению механизмов иммунометаболической регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма к алиментарному фактору, разработке дифференцированных подходов оптимизации адаптационных процессов.

Цель работы: установить особенности иммунометаболического статуса и морфофункционального состояния печени крыс в динамике воздействия высокожировым рационом; выявить физиологические механизмы адаптации организма к алиментарной высокожировой нагрузке.

Задачи исследования:

1. Установить особенности функционирования систем иммунитета, про-оксиданты-антиоксиданты у крыс в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки.

2. Изучить морфологическое строение ткани печени и плоидометриче-ский профиль гепатоцитов крыс в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки.

3. Выявить особенности состава жирных кислот полярных и нейтральных липидов плазмы крови, эритроцитов и печени крыс в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки.

4. Изучить характер интеграции гомеостатических систем у крыс в различные периоды воздействия высокожировой нагрузкой; установить физиологические клсточно-молекулярные механизмы адаптации организма крыс к алиментарному высокожировому рациону.

5. Установить характер функционирования систем гомеостаза и печени крыс в периоды реадаптации после отмены высокожировой нагрузки; оценить эффективность применения липидов 1-О-алкил-диацилглицериновой (АДГ) структуры из морских гидробионтов для оптимизации процессов реадаптации.

6. Разработать концепцию адаптации и иммунометаболической регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма в условиях высокожировой нагрузки.

Научная новизна исследования. Разработана концепция адаптации организма к высокожировой нагрузке, основанная на комплексной характеристике состояния иммунной, прооксидантной-антиоксидантной, липидтранспортной, гепатобилиарной систем с учетом интегративных взаимоотношений между их элементами. Установлена динамика развития адаптационных реакций в ответ на высокожировую нагрузку с последующим их срывом и развитием дизадаптации.

Краткосрочная адаптация крыс к высокожировой нагрузке характеризуется гиперактивацией иммунной, прооксидантной систем, повышенным синтезом сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем, п-9 и п-7 моноеновых жирных кислот, увеличением жесткости липидного матрикса цитомембран, гипертрофией гепатоцитов. Период долгосрочной адаптации к высокожировой нагрузке сопровождается формированием компенсаторного ответа со стороны иммунной, антиоксидантной систем, нормализацией внутриклеточного тиол-дисульфидного баланса, повышением устойчивости клеток к мембранодеструкции за счет увеличения содержания фосфатидилинозитола, п-6 полиненасыщенных жирных кислот (ПНЖК), активацией процессов клеточной регенерации. Срыв адаптации обусловлен развитием системного хронического воспаления, нарушением цитокинопосредованных механизмов регуляции иммунного ответа, фосфолипидного и жирнокислотного состава липидного матрикса клеточной мембраны, истощением буферной емкости антиоксидантной системы, угнетением нитроксидергической системы, развитием фиброза печени.

Адаптационные перестройки организма крыс в ответ на высокожировой рацион сопровождаются увеличением внутри- и межсистемной кооперации

иммунной, прооксидантной-антиоксидантной, гепатобилиарной, липидтранс-портной систем. Адаптация организма к высокожировой нагрузке обеспечивается совокупностью иммунометаболических изменений элементов систем го-меостаза и динамичной трансформацией взаимосвязей между ними, что свидетельствует о функциональной лабильности происходящих процессов.

Иммунометаболические флуктуации в системах иммунитета, проокси-данты-антиоксиданты и структурно-функциональные перестройки в печени, развивающиеся в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки, сохраняются в течение 30 суток периода реадаптации. Оптимизация процессов реадаптации липидами из морских гидробионтов, содержащими п-3 ПНЖК и АДГ, способствует нормализации липидного обмена, восстановлению функций систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты, структуры печени.

Теоретическая значимость исследования. Полученные результаты расширяют представления о физиологических клеточно-молекулярных механизмах адаптации организма в условиях высокожировой нагрузки. Приводятся новые доказательства роли иммунной, прооксидантной-антиоксидантной систем в регуляции процессов адаптации. Выполненные исследования отвечают приоритетному направлению программы фундаментальных научных исследований РАМН на 2008-2012 гг. по направлению 1.5. «Разработка технологий оптимизации механизмов адаптивного управления организма в условиях патологии и в экстремальных условиях».

Практическая значимость исследования. Результаты могут быть применены в различных областях прикладной физиологии для оценки влияния стресс-факторов на организм. Установленные механизмы развития адаптационных процессов служат научным фундаментом для совершенствования принципов наблюдения за состоянием систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты, печени в условиях нерационального питания. Доказана возможность использования жирных кислот плазмы крови в качестве маркера липидного метаболизма в печени. Полученные новые знания о закономерностях структурно-функциональной реорганизации печени и иммунометаболической флуктуации в периоды адаптации могут быть использованы для разработки морфо-функциональных диагностических и прогностических критериев оценки состояния печени и гомеостатических систем, степени адаптированности организма.

По материалам диссертации получено 2 патента на изобретение (Патент РФ № 2309763, Патент РФ № 2394281) и 1 положительное решение на выдачу патента (Заявка № 2011100502). Получены 5 свидетельств об официальной регистрации баз данных (№ 2007620192, № 2007620254, № 2009620340, № 2010620589, № 2011620301).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Обязательным атрибутом краткосрочной адаптации к высокожировой нагрузке являются гиперреактивность иммунной системы, усиление проокси-дантных процессов, повышенная экспрессия ферментов и продукция сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем, активация синтеза в печени п-9 и п-7 моноеновых жирных кислот, гипертрофия гепатоцитов.

2. Ведущими механизмами, обеспечивающими долгосрочную адаптацию

систем гомеостаза и печени в условиях пролонгированной высокожировой нагрузки, являются мобилизация фагоцитарной, метаболической активности ней-трофилов и ферментативной антиоксидантной защиты; компенсаторная активация синтеза моноеновых и полиненасыщенных жирных кислот в печени; поддержание липидного гомеостаза цитомембран; усиление интеграции гомеостати-ческих систем, процессов полиплоидизации гепатоцитов и регенерации печени.

3. Истощение компенсаторных процессов организма при срыве адаптации к высокожировой нагрузке детерминировано нарушением фагоцитарных, цито-кинопосредованных механизмов реагирования иммунокомпетентных клеток, угнетением их резервных возможностей, дизрегуляцией про- и антиоксидант-ных процессов, патологической реорганизацией липидного матрикса клеточных мембран, мембранодеструкцией, развитием фиброза печени.

4. Адаптация организма к высокожировой нагрузке поддерживается за счет увеличения внутри- и межсистемной интеграции иммунной, прооксидант-ной-антиоксидантной, гепатобилиарной, липидтранспортной систем и их способности оперативно изменять характер кооперации на разных этапах адаптационного процесса.

5. Изменения функций иммунной, антиоксидантной систем, характера липидного обмена и структуры печени, вызванные высокожировой нагрузкой, сохраняются в течение 30 суток периода реадаптации, что обосновывает необходимость биокоррекции иммунометаболического статуса.

Личный вклад автора заключается в теоретическом обосновании проблемы, выборе направления исследований и непосредственном участии в выполнении экспериментов и методик исследований, а также статистической обработке материала. Анализ результатов, их теоретическое обоснование, разработка концептуальных представлений о клеточно-молекулярных закономерностях адаптации организма осуществлены непосредственно автором.

Апробация работы. Материалы диссертации были представлены на Одиннадцатой, Четырнадцатой, Пятнадцатой Российских конференциях «Гепа-тология сегодня» (Москва, 2006,2009,2010); 7-й, 9-й, 10-й, 11-й Тихоокеанских международных научно-практических конференциях студентов и молодых ученых с международным участием «Актуальные проблемы экспериментальной, профилактической и клинической медицины» (Владивосток, 2006, 2008, 2009, 2010); Третьем международном Тихоокеанском Конгрессе по традиционной медицине (Владивосток, 2006); III, VI, VII Дальневосточных региональных Конгрессах «Человек и лекарство» с международным участием (Владивосток, 2006, 2009, 2010); V Международном конгрессе «Доказательная медицина - основа современного здравоохранения» (Хабаровск, 2006); XII Международном конгрессе по реабилитации в медицине и иммунореабилитации (Таиланд, 2007); Конференции «Фундаментальные и прикладные аспекты в медицине» (Китай, Пекин, 2007); Международной конференции «Физиология и патология иммунной системы», IV международной конференции по иммунотерапии (Москва, 2008); Юбилейной (пятой) международной крымской конференции «Окислительный стресс и свободнорадикальные патологии» (Крым, Украина, 2009); Четвертой и Пятой Всероссийских научно-практических конференциях

«Фундаментальные аспекты компенсаторно-приспособительных процессов» (Новосибирск, 2009; 2011); Конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в медицине» (Франция, Париж, 2009); XIV Международной научной конференции «Здоровье семьи -XXI век» (Римини, Италия, 2010); I Итало-российской конференции по онкологии и эндокринной хирургии и V Международной научной конференции по онкологии, XIV Международной научной конференции «Здоровье нации - XXI век» (Сполето, Италия, 2010); XVIII Международной конференции и дискуссионном научном клубе «Новые информационные технологии в медицине, биологии, фармакологии и экологии» (Украина, Ялта-Гурзуф, 2010); Международной конференции «Фундаментальные исследования», «Современные наукоемкие технологии» (Израиль, 2010); Всероссийской научной конференции «Молекулярно-генетические основы функционирования цитокиновой сети в норме и при патологии» (Новосибирск, 2010).

Публикации. По материалам диссертации опубликованы 63 научные работы, среди которых 25 статей (в том числе 14 в журналах, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора и кандидата наук», утвержденных ВАК), 1 монография, 2 патента, 1 положительное решение на выдачу патента, 5 свидетельств об официальной регистрации баз данных.

Объем и структура диссертации. Диссертация изложена на 267 листах машинописного текста, состоит из 10 глав, содержит введение, обзор литературы, описание материалов и методов исследования, результаты и их обсуждение, заключение, выводы. Список литературы содержит 363 источника (145 отечественных и 218 зарубежных авторов). Диссертация иллюстрирована 36 таблицами и 39 рисунками.

Диссертационная работа выполнялась в рамках плановой научно-исследовательской работы Владивостокского филиала Учреждения РАМН Дальневосточного научного центра физиологии и патологии дыхания СО РАМН - НИИ медицинской климатологии и восстановительного лечения (№ госрегистрации 0120.0408169).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Материалы и методы исследования

Объектом исследований явились 350 крыс-самцов линии Вистар, выведенные в питомнике лабораторных животных РАМН «Столбовая» (г. Чехов, Московская обл.). Животных содержали в условиях вивария при естественном освещении и постоянной температуре 20-22°С согласно нормам содержания лабораторных животных. Эвтаназию животных осуществляли путем декапита-ции под эфирным наркозом в соответствии с требованиями Европейской конвенции по защите экспериментальных животных 86/609 EEC. Проведение исследования одобрено этическим комитетом НИИ медицинской климатологии и восстановительного лечения СО РАМН (протокол № 2 от 14 сентября 2009 г.). Высокожировую нагрузку осуществляли кормлением крыс гипержировой диетой, состоящей из 2 % холестерина и 19 % говяжьего сала от общего состава рациона (Fan et al., 2003). Длительность алиментарной высокожировой нагрузки

составила 180 суток. Период реадаптации длился 30 суток. Характер иммуноме-таболических изменений под влиянием высокожировой нагрузки оценивали по 3-м периодам: 30, 90 и 180 суток. Обоснованием выбора данных периодов наблюдения явились ранние исследования М.Т. Луценко, где было показано, что в период 14-30 суток воздействия на экспериментальных животных высокохолестериновой нагрузкой формируется стрессовая реакция организма, характеризующаяся экстренной гиперфункцией ГГАС. Нормализацию функционирования нейроэндокринной системы наблюдали на 60-120-е сутки эксперимента. В табл. 1 показана общая характеристика экспериментальных групп крыс.

Таблица 1

Общая характеристика экспериментальных групп крыс

Группы п

Общее количество крыс 350

Контрольная группа (стандартный рацион вивария) 100

Опытная группа 1 (30 суток высокожировой нагрузки) 80

Опытная группа 2 (90 суток высокожировой нагрузки) 80

Опытная группа 3 (180 суток высокожировой нагрузки) 90

Группа реадаптации 1 (30 суток стандартного рациона после 30 суток высокожировой нагрузки) 20

Группа реадаптации 2 (30 суток стандартного рациона после 90 суток высокожировой нагрузки) 20

Группа реадаптации 3 (30 суток стандартного рациона после 180 суток высокожировой нагрузки) 20

Группа реадаптации 3 + липиды из гепатопанкреаса камчатского краба 10

Материалом для исследований явились кровь и ее фракции (сыворотка, плазма, эритроциты), печень крыс. Для оптимизации реадаптационных процессов применяли липиды из гепатопанкреаса камчатского краба Paralithodes camtschatica. Введение крысам липидов осуществляли ежедневно интрагаст-рально в течение 30 суток в дозе 1 г/кг. Доза липидного препарата была эквивалентна суточным нормам n-З ПНЖК и АДГ, разработанным для человека.

Физиолого-биометрические исследования. У крыс оценивали массу тела, рост, массу печени, почек, сердца, поджелудочной железы, висцерального жира.

Лабораторные методы исследования. Физиологические параметры периферической крови оценивали по количеству эритроцитов, тромбоцитов, уровню гемоглобина в крови, среднего содержания гемоглобина в одном эритроците, цветного показателя на гематологическом анализаторе Abacus (США), времени свертывания крови по методу Балуда (1980).

Иммунологические исследования. Подсчет лейкоцитов, лимфоцитов периферической крови осуществляли в камере Горяева. В сыворотке, цельной крови и гомогенате печени определяли базальный и стимулированный липополисахари-дом (ЛПС) Escherichia coli уровень фактора некроза опухоли (TNF-a) иммуно-ферментным методом (реактивы фирмы Genzyme diagnostics, США), рассчитывали индекс активности цитокиновой регуляции (ИАЦР) (Исаченко и др., 1999). Исследовали фагоцитарную активность нейтрофилов (ФАН), фагоцитарный резерв (ФР), поглотительную активность (ФЧ) и ее резерв (ФЧР), динамику и завершен-

ность фагоцитарного процесса (суммарный процент завершающих стадий фагоцитоза — СПЗС) (Маянский, 1989). Для анализа кислородзависимых механизмов бактерицидности нейтрофилов использовался тест восстановления нитросинего тетразолия (НСТ), определялись НСТ резерв (НСТР), индекс активации нейтрофилов (ИАН) и его резерв (ИАНР) по методу Park в модификации Шмелева (1988). Исследования проводились на световом микроскопе «Микромед-2». Определяли уровень циркулирующих иммунных комплексов (ЦИК) малых (СЗ) и больших (С4) размеров, их соотношение (К) по методу Digeon в модификации Стручкова (1985), содержание белков острой фазы (гаптоглобин, кислый-1-a-гликопротеин) в сыворотке крови (наборы фирмы Labsystem).

Биохимические исследования. Состояние системы прооксиданты-антиоксиданты исследовали по интегральному показателю антиоксидантной активности (АОА) в плазме крови (Клебанов и др., 1988), активности каталазы в крови (Карпищенко, 1999), устойчивости эритроцитов к перекисному гемолизу (УЭПГ) (Новгородцева и др., 2003), содержанию восстановленного глутатиона -ГЛ (Ellman, 1959), активности ферментов глутатионового звена (глутатионредук-таза -ГР, глутатионпероксидаза - ГП) (Mills, 1959; Ramos-Martines, Torres, 1985), количеству образовавшихся продуктов липопероксидации (малоновый диальде-гид - МДА, гидроперекиси липидов - ГПЛ, диеновые конъюгаты - ДК) в крови и печени (Гончаренко, Латинова, 1985; Галактионова и др., 1998; Романова, Стальная, 1997; Стальная, 1997), уровню стабильных метаболитов оксида азота — N0 (Stainton, 1974) и монооксида углерода - СО (Chalmers, 1991), количеству прямого и общего билирубина в сыворотке крови (наборы фирмы Labsystem) с помощью кюветно-планшетного спектрофотометра PowerWave (Bio-Tek, США).

Исследование липидного обмена. В сыворотке крови определяли уровень общего холестерина (ОХС), триацилглицеринов (ТГ), холестерина липопротеи-нов высокой плотности (ХС ЛПВП) на биохимическом анализаторе FP-901 фирмы Labsistems (Финляндия). Рассчитывали концентрацию ХС липопротеи-нов низкой (ХС ЛПНП) и очень низкой плотности (ХС ЛПОНП), индекс атеро-генности (ИА) (Климов, Никульчева, 1999). Выделение липидов из плазмы и эритроцитов крови осуществляли модифицированным методом Блайя и Дайера (Bligh, Dyer, 1959). Экстракцию липидов из тканей печени проводили по методу Кейтса (1975). Разделение нейтральных липидов в экстрактах осуществляли методом одномерной микротонкослойной хроматографии (микро-ТСХ). Для разделения полярных липидов использовали двумерную микро-ТСХ (Svetashev, Vaskovsky, 1972). Количественный анализ отдельных классов фосфолипидов (ФЛ) после ТСХ проводили по методу Васьковского с соавт. (Vaskovsky et al., 1975). Результаты выражали в относительных процентах от общего содержания ФЛ. Состав жирных кислот (ЖК) полярных и нейтральных липидов анализировали методом газожидкостной хроматографии их метиловых эфиров. Метиловые эфиры ЖК получали по методу Карро и Дюбак (Carreau, Duback, 1978), очищали с помощью ТСХ, анализировали на газожидкостном хроматографе Shimadzu GC-2010 (Япония). Идентификацию пиков проводили по значениям эквивалентной длины цепи (Stransky et al., 1992). Результаты выражали в относительных процентах от суммы ЖК.

Гистологические исследования. Морфологическую характеристику образцов ткани печени, площадь клеток и ядер, процентное содержание двуядер-ных гепатоцитов оценивали на гистологических срезах, окрашенных гематоксилин-эозином и по Ван-Гизону (Пирс, 1962; Токмакова, 2001). Плоидность гепатоцитов изучали на гистологических срезах, окрашенных гематоксилин-эозином (Кудрявцева и др., 1983). Иммуногистохимическое исследование активности гемоксигеназы-1 и индуцибельной NO-синтазы в печени выполняли на парафиновых срезах с применением стрептавидин-биотинового метода (наборы фирмы Millipore, Франция). Активность ферментов оценивали в процентах суммарной площади иммуноокрашенных структур. Препараты снимали на микроскопе Axiol mager A (Cari Zeiss, Германия). Морфофотометрию гепатоцитов осуществляли с помощью программы «VideoTest Морфология 5.2.».

Статистические методы. Банк данных формировался в операционной оболочке Windows на базе электронных таблиц Microsoft Excel 5.0. Для анализа полученных данных использовалась программа Statistica 6.1 (номер 1203С). Проверка нормальности распределения количественных признаков осуществлялась с использование критерия Колмогорова-Смирнова с поправкой Лиллие-форса и критерия Шапиро-Уилка (Гланц, 1999; Боровиков, 2003). Статистическую значимость различий средних величин определяли по t-критерию Стьюден-та. Для избежания проблемы множественных сравнений использовали поправку Бонферрони. Для корреляционного анализа был применен критерий Спир-мена. Для анализа межсистемных взаимодействий применялся метод корреляционных плеяд Терентьева (1975). Определяли: G - мощность плеяды (число признаков, членов плеяды), G/k - относительная мощность (к - общее число исследуемых признаков), D - крепость плеяды (средняя арифметическая абсолютных величин внутриплеядных коэффициентов корреляции).

Результаты исследования и их обсуждение

Характеристика физиолого-биометрических и гематологических параметров крыс в условиях высокожировой нагрузки

Оценка биометрических параметров выявила увеличение массы крыс всех опытных групп (р < 0,001). На фоне экспериментального рациона депонирование жира осуществлялось в висцеральной жировой ткани и печени. По сравнению с контрольной группой масса названных выше органов возрастала более чем в 2 раза во всех опытных группах крыс (р < 0,001). Масса поджелудочной железы у крыс увеличивалась в 2 раза на 90 сутки эксперимента (р < 0,001), в 3 раза - на 180 сутки (р < 0,001). Высокожировая нагрузка в течение 180 суток приводила к возрастанию массы почек и сердца в 1,4 и 1,2 раза соответственно (р < 0,05). Увеличение массы почек и сердца является важным критерием компенсаторной гипертрофии данных органов в условиях повышения метаболической нагрузки (Медведев, 2003).

Характеристика гематологических показателей. Высокожировая нагрузка в течение 30 и 180 суток провоцировала угнетение гемоглобинсинтетической способности клеток, способствовала гиперкоагуляции (табл. 2). Специфичность ответной реакции клеток крови на 90-е сутки высокожировой нагрузки характеризовалась нормализацией метаболической функции эритроцита, что подтверди-

лось увеличением количества эритроцитов и уровня гемоглобина до значений группы контроля, повышением времени свертываемости крови. Стабилизацию гематологических показателей периферической крови при жировой нагрузке можно расценивать как следствие взаимообусловленных саморегуляторных перестроек физиолого-биохимических реакций в процессе приспособления.

Таблица 2

Гематологические показатели крыс в условиях высокожировой нагрузки, М±т

Показатель Сроки высокожировой нагрузки

30 суток, п = 70 90 суток, п = 80 180 суток, п = 65

Эритроциты, 10 /л ♦26,7±0,4/1,07| 30,6±0,8 30,5±1,0

Гемоглобин, г/л *** 110,7*3,2/1,4]. 153,3±2,9 ***115,7±5,7/1,2|

Среднее содержание гемоглобина в эритроците, пг ***4Д±0,1/1,31 *5,0±0,1/1,07| ***3,8±0,2/1,2|

Цветной показатель, у.е. ***1,24±0,04/1,3.1 *1,51±0,03/1,06| *»*1,15±0,06/1,31

Тромбоциты, 10а/л **359,5±8,9/1,1Т ***458,7±11,5/1ДТ ***1144±107/2Л

Время свертывания крови, сек ***10,5±0,6/2,3| 23,8±0,4 14,4±1,0

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** — р < 0,001. Значения после косой черты - изменение показателя относительно контрольной группы в число раз.

Состояние иммунной системы у крыс в условиях высокожировой нагрузки

Высокожировая нагрузка в течение 30 суток способствовала увеличению общего количества лейкоцитов и лимфоцитов в крови, содержания фагоцитирующих нейтрофилов (ФАН), суммарного процента завершающих стадий фагоцитоза и диформазанположительных клеток (НСТ), ИАН, ЦИК больших (СЗ) и малых (С4) размеров, белков острой фазы - гаптоглобин, кислый а-1-гликопротеин (табл. 3). С физиологической точки зрения повышение гаптогло-бина в крови, обладающего способностью связывать свободный гемоглобин, освобождающийся из эритроцитов, предотвращает выведение гемоглобина из организма. Гаптоглобин и его комплексы с гемоглобином играют важную роль в регуляции воспаления, модуляции активности и пролиферации лейкоцитов, реакций свободно-радикального окисления (Гусев, 2007). Было выявлено повышение уровня ТОТ-а в сыворотке крови в 27 раз, в печени - в 33 раза. Биологический смысл гиперпродукции ЮТ-а заключается не только в инициации процессов острого воспаления, но и также в стимуляции повышенного расходования жировых запасов и приостановке липогенеза за счет угнетения синтеза и активности липопротеинлипазы (Ешану, 2004). Полученные данные свидетельствуют об активации клеточного, гуморального и неспецифического звеньев иммунной системы в условиях краткосрочной высокожировой нагрузки.

Нормализация некоторых параметров неспецифической резистентности (ФР, ФЧ), гуморального звена иммунитета (СЗ, С4, К), общего количества лейкоцитов и лимфоцитов в крови крыс была выявлена на 90-е сутки высокожировой нагрузки, что указывает на мобилизацию системы иммунитета и формирование адекватного адаптационного ответа. По-прежнему сохранялся высокий уровень ТЫР-а в крови и печени, белков острой фазы в сыворотке крови по сравнению с крысами контрольной группы, но не такой выраженный как на 30 сутки высокожировой на-

грузки. Выявлено снижение параметров кислородной бактерицидности (HCT), функционального потенциала фагоцитов (НСТР, ИАНР), ИАЦР.

Таблица 3

Показатели системы иммунитета у крыс в условиях высокожировой нагрузки, М±т

Показатели Сроки высокожировой нагрузки

30 суток, п = 50 90 суток, n = 80 180 суток, n = 90

Лейкоциты, Г/л ♦♦*8,52±0,12/l,It 6,81±0,46 *4,94±0,17/1,4]

Лимфоциты, % * * *26,7ftt0,40/l ,2f 23,00±1,54 22,60±1,30

ФАН, % ***66,6±l,S/l,3t ***64,0±2,5/1,3] ***29,2±2,9/l,7]

ФР, у.е ***l,49±0,ll/l,5t 0,96±0,03 **0,81±0,01/1,08]

ФЧ, у.е 5,5±0,3 4,8±0,2 ***4,2±0,2/l,5]

ФЧР, у.е 1,40±0,04 ***0,73±0,09/2] ***0,64±0,05/2]

СПЗС, % **71,7±2,5/1,1T ***45,25±1,9/1,3] ***23,7±2,l/3]

НСТ, % ***18,8±0,8/2,2f ***5,4±0,6/1,4] ***17,4±0,8/2,2t

НСТР, у.е. 1,16±0,04 ***0,90±0,03/1,7] ***0,88±0,04/l,5]

ИАН, у.е. ***o,mo,oi/i,4t ***0,19±0,006/UT ***0,25±0,01/1,9|

ИАНР, у.е. ***1,07±0,03/1,4] ***0,91±0,07/1,7] ***0,69±0,06/2]

ЦИК СЗ, у.е. ***0,63±0,02/1,51 0,34±0,03 ***0,72±0,02/l,4|

ЦИК С4, у.е. ♦**0,72±0,03/l,7T 0,36±0,04 ***0,82±0,02/l,6t

К (С4/СЗ), у.е. 1,14±0,10 0,97±0,1 *l,18±0,04/l,lt

Гаптоглобин, г/л ***2,28±0,14/2| *1,42±0,05/1,4T *1,54±0,03/1Д|

Кислый a-1-гликопротеин, г/л ***1,82±0,02/2,21 *l,23±0,04/l,5t *1,21±0,02/1,4T

TNF-a в крови, пг/мл ***849,9±53,l/27t ***567±101/20] ***193±18/6,4]

TNF-a (-) ЛПС, пг/мл ***1584±147/32T ***1137±239/22| ***253±16/6T

TNF-a (+) ЛПС, пг/мл ***2923±176/15| ***1587±260/8T ***264±16/1,5T

ИАЦР, у.е. ***l,9±0,l/2] ***I,5±0,2/2,8] ***l,04±0,01/4]

TNF-a в печени, пг/мл ***8379±450/33| ***3863±472/19t ***429±31/1,41

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** - р < 0,001. Значения после косой черты - изменение показателя относительно контрольной группы в число раз. ИАН - индекс активации нейтрофилов, ИАНР - резерв индекса активации нейтрофилов, ИАЦР - индекс активности цитокиновой регуляции, ЛПС - липополисахарид, НСТ - тест восстановления нитросинего тетразолия, НСТР - резерв теста восстановления нитросинего тетразолия, СПЗС - суммарный процент завершающих стадий фагоцитоза, ФАН - фагоцитарная активность нейтрофилов, ФР - фагоцитарный резерв, ФЧ - фагоцитарное число, ФЧР - фагоцитарного числа резерв, ЦИК - циркулирующие иммунные комплексы, TNF-a - фактор некроза опухолей а.

У крыс, получавших 180 суток экспериментальный рацион, сохранялся повышенный синтез TNF-a, белков острой фазы на фоне сниженного количества лейкоцитов, активных фагоцитирующих клеток (ФАН) и уменьшения их поглотительной активности (ФЧ), падения резерва иммунной реактивности нейтрофилов (ФР, ФЧР), ИАЦР относительно крыс контрольной группы. Установленная системная и органная гиперцитокинемия в условиях низкого иммунного ответа является показателем нарушения физиологических процессов иммуно-регуляции, развития иммунодефицита. Количественный и качественный дефицит параметров фагоцитоза сопровождался активацией окислительного метаболизма нейтрофилов (НСТ и ИАН), что указывает на неспособность мононук-леаров завершить процесс фагоцитоза. Снижение элиминации чужеродных ан-

тигенов проявилось в повышении ЦИК С 4 и ЦИК СЗ, увеличении коэффициента С4/СЗ. Выявленные изменения в системе иммунитета в результате длительного воздействия высокожирового рациона указывают на угнетение супрессор-ной активности и дизрегуляцию цитокинопосредованных механизмов кооперации иммунокомпетентных клеток (ИКК), нарушение адекватного ответа моно-цитарно-макрофагальной системы.

Таким образом, состояние системы иммунитета в условиях высокожировой нагрузки характеризуется гиперреактивностью на начальных этапах с последующим торможением иммунного ответа к 90-м суткам эксперимента и истощением адекватного реагирования ИКК на флогоген через 180 суток.

Состояние системы прооксиданты-антиоксиданты у крыс в условиях высокожировой нагрузки

У животных на 30-е сутки воздействия высокожировой нагрузкой было выявлено увеличение продуктов липопероксидации в крови (ГПЛ, МДА) и печени (ДК, МДА) относительно контрольной группы (рис. 1, 2). Снижалась устойчивость эритроцитов к перекисному гемолизу, активность каталазы.

400- 7» ** И 30 суток Ш 90 суток □ 180 суток

350-

300-

250-

200 Лщ

150- ***

100- х- i

50- В 1 1 *** * * * ******** ** *** *** ***

0- - - • - • Y/m у Lfcj^- -р. 1' у- r/JH, |

-50- Ш LЛ 1—

100- ¿С-V--,----;----^

АО А МДА ГПЛ УЭПГ Каталаза ГЛ ГР ГП

Рис. 1. Динамика параметров системы прооксиданты-антиоксиданты крови крыс в условиях высокожировой нагрузки (в % относительно группы контроля). Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** —р < 0,01; *** — р < 0,001. АОА - антиоксидантная активность, ГЛ -глутати-он, ГП - глутатионпероксидаза, ГПЛ - гидроперекись липидов, ГР - глутатионредуктаза, МДА - малоновый диальдегид, УЭПГ - устойчивость эритроцитов к перекисному гемолизу.

У крыс опытной группы 1 наблюдалось угнетение активности ферментов глутатионового звена АОЗ (ГР, ГП), снижение уровня восстановленного ГЛ в эритроцитах крови и печени. Полученные данные свидетельствуют о формировании окислительного стресса на 30-е сутки высокожировой нагрузки.

Усиление процессов липопероксидации при краткосрочной высокожировой нагрузке сопровождалось увеличением образования оксида азота (N0) и монооксида углерода (СО), активацией индуцибельной Т\Ю-синтазы и гемоксигеназы-1 в печени (табл. 4). Активация гемоксигеназных и нитроксидергических механизмов АОЗ способствует нивелированию прооксидантных процессов в условиях снижения активности ферментов глутатионового звена (Меньшикова, 2006). Для подтверждения роли сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем в регуляции окислительного стресса был проведен корреляционный

анализ изучаемых показателей системы прооксиданты-антиоксиданты. Установлены отрицательные связи между содержанием МДА (г = -0,57), ГПЛ (г = -0,54), активностью ГП (г = -0,79) и СО. Обнаружена прямая положительная связь между количеством N0 и СО. Следовательно, развитие окислительного стресса сопровождается усилением взаимосвязи между СО и N0, параметрами редокс-системы глутатиона и продуктами перекисного окисления липидов (ПОЛ), что подтверждает значимую роль сигнальных молекул в процессах регуляции про- и антиоксидантных реакций.

дк гпл мда гл гр гп

Рис. 2. Динамика параметров системы прооксиданты-антиоксиданты печени крыс в условиях высокожировой нагрузки (в % относительно группы контроля). Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; **-р<0,01;***-р< 0,001. ГЛ - глутатион, ГП - глутатионпероксидаза, ГПЛ-гидроперекись липидов, ГР - глутатионредукгаза, ДК - диеновые конъюгаты, МДА - малоновый диальдегид.

Таблица 4

Параметры нитроксидергической и гемоксигеназной систем крыс

в условиях высокожировой нагрузки, М±ш

Показатели Сроки высокожировой наг рузки

30 суток, п = 80 90 суток, п = 80 180 суток, п = 90

N0, мкмоль/л *42,0±1,2/1,2Т **38,5±0,3/1,2Т ***23,1±0,7/1,2!

СО, мг/л *0,70±0,04/1,11 ***1ЛЗ±0,06/3,7Т ***2,5±0,1/8|

>Ю-синтаза, % ** 15,9±0,1/1,4| *13,4±0,3/1,1| ***3,1±0,1/3,6)

Гемоксигеназа-1, % *2,31±0,32/1,08| ***5,25±0,19/2,4Т ***17,23±0,19/8,5Т

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** - р < 0,001. Значения после косой черты - изменение показателя относительно контрольной группы в число раз. N0 - оксид азота, СО —монооксид углерода.

Отличительной особенностью состояния системы прооксиданты-антиоксиданты у крыс через 90 суток высокожировой нагрузки стала нормализация уровня ГПЛ в крови и печени, МДА и ДК в печени, УЭПГ, активности каталазы. Наблюдалось повышение общей АОА. Состояние редокс-системы глутатиона характеризовалось увеличением активности ГР и ГП в клетках крови до значений контрольной группы крыс. Полученные данные свидетельствуют о формировании компенсаторного ответа антиоксидантной системы на 90-е сутки алиментарной нагрузки. Однако в печени крыс на фоне по-

вышения количества восстановленного ГЛ активность ГП и ГР оставалась пониженной относительно контрольной группы.

Исследование динамики уровня N0 на 90-е сутки эксперимента выявило тенденцию к снижению количества его метаболитов в крови. Активность инду-цибельной NO-синтазы в печени оставалась повышенной. При этом установлена гиперпродукция СО и активация гемоксигеназы-1 в печени крыс. По-видимому, в условиях угнетения синтеза N0 происходит взаимозамещение регуляторных функций сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем. Корреляционный анализ между показателями процессов ПОЛ и АОЗ выявил положительную взаимосвязь СО с активностью ГП (г = 0,53), отрицательную - с уровнем МДА (г = -0,74) в крови. N0 образовывал сильную прямую связь с ГР (г = 0,79). Известно, что СО и N0 активирует факторы транскрипции (АР-1 — activator protein 1, ARE - antioxidant responsive element), участвующие в синтезе ан-тиоксидантных ферментов (Ryter, 2006). Обнаруженная корреляционная связь между ферментами глутатионового звена и уровнем СО и N0 в крови доказывает участие этих сигнальных молекул в индукции образования ферментов АОЗ. Данный механизм обеспечивает физиологическую регуляцию интенсивности окислительного стресса при адаптации к неблагоприятным факторам.

На 180-е сутки алиментарной нагрузки наблюдался срыв компенсаторных процессов и развитие дисбаланса в системе прооксиданты-антиоксиданты. Подтверждением чего явилось накопление у крыс опытной группы 3 липоперокси-дов в крови и печени (рис. 1, 2). Установлено снижение активности каталазы и показателя УЭПГ. Состояние системы глутатиона характеризовалось угнетением активности ГП и ГР, снижением уровня восстановленного ГЛ в крови и печени. Анализ уровня метаболитов СО и N0 в крови подтвердил наличие дисбаланса между про- и антиоксидантными процессами у крыс через 180 суток эксперимента. Показано снижение уровня метаболитов N0 на фоне восьмикратного повышения концентрации стабильных метаболитов СО в крови (табл. 4). Выявленная при этом сильная отрицательная корреляционная связь между N0 и СО (г = -0,81) свидетельствует о нарушении физиологического взаимодействия между сигнальными молекулами нитроксидергической и гемоксигеназной систем. Гиперактивация гемоксигеназы-1 обуславливает повышенное образование СО, который в условиях низкой АОЗ может выступать как сильный прооксидант. Способность СО подавлять синтез N0 является решающим этапом в прогрессирова-нии окислительного стресса (Shi, 2000). Следовательно, нарушение динамического равновесия в продукции этих компонентов сигнальной системы в сторону повышенного образования СО обуславливает ингибирование нитроксидпроду-цирующей функции клеток, прогрессирование процессов липопероксидации.

Проведенное исследование показало тесную взаимосвязь между продолжительностью алиментарной нагрузки и состоянием системы прооксиданты-антиоксиданты: краткосрочная высокожировая нагрузка (30 суток) провоцирует развитие окислительного стресса; длительное поддержание эффектор-ного состояния при долгосрочной высокожировой нагрузке (90 суток) характеризуется появлением компенсаторно-приспособительного ответа со стороны всех исследуемых звеньев антиоксидантной системы с привлечением гемокси-

геназных путей интоксикации активных форм кислорода (АФК); на 180-е сутки алиментарной нагрузки происходит срыв компенсаторных процессов в системе прооксиданты-антиоксиданты, истощение ее адаптационных резервов. Доказано, что в развитии и регуляции окислительного стресса важное место занимают N0 и СО, баланс между которыми определяет либо их физиологическую анти-оксидантную активность, либо патологические прооксидантные свойства.

Морфофункциональное состояние печени крыс в условиях высокожировой нагрузки

По данным морфологического исследования установлено, что на ранних сроках высокожировой нагрузки (30 суток) развивается стеатоз печени, характеризующийся жировой гепатомегалией, гипертрофией гепатоцитов за счет накопления в них избыточного количества жира. На 90-е сутки эксперимента на гистологических срезах ткани печени обнаруживался некроз с сопутствующей лимфомакрофагальной инфильтрацией. Через 180 суток эксперимента в ткани печени увеличивалась площадь участков некроза, выявлялась деструкция сосудов и желчных протоков, гепатоциты не образовывали трабекул. На препаратах обнаруживалась картина портального и незначительной степени сепгального фиброза печени. Наблюдалось прорастание новых мелких триад в паренхиме печеночных долек.

Плоидометрический анализ паренхиматозной ткани печени крыс при долгосрочной (90 суток) высокожировой нагрузке показал увеличение уровня тет-раплоидных (76,1 ± 1,1 %; р < 0,001) и октаплоидных (11,6 ± 0,8 %; р < 0,001) ядер в гепатоцитах на 15 % и в 2 раза соответственно относительно группы контроля. Выявлялся класс гепатоцитов 16с-плоидности (3,0 ± 0,4 %; р < 0,001). Количество двуядерных гепатоцитов снижалось до 9,1 ± 0,9 %, что в 2,7 раза (р<0,001) меньше относительно контрольной группы. Повышение количества полиплоидных гепатоцитов свидетельствует о включении механизмов регенерации печени. На 180-е сутки высокожировой нагрузки на фоне развития фиброза печени наблюдалось уменьшение пула тетраплоидных на 6 % (р < 0,05) и октаплоидных на 80 % (р < 0,01) гепатоцитов по сравнению с группой контроля.

Результаты морфо-фотометрического исследования печени крыс показали, что перестройка биохимических и иммунных реакций в условиях высокожировой нагрузки совпадает со структурной реорганизацией и запуском ре-генерационных процессов в печени.

Состояние липидного обмена у крыс в условиях высокожировой нагрузки

Липиды сыворотки крови. Воздействие на крыс высокожировой нагрузкой в течение 30 суток способствовало повышению уровней ОХС, ТГ, ХС ЛПНП, ХС ЛПОНП (рис. 3). Через 90 суток эксперимента выявлено снижение концентрации ТГ и ХС ЛПОНП, увеличение уровня ХС ЛПНП в крови и ИА. На 180-е сутки высокожирового рациона в сыворотке крови крыс повышалось содержание ОХС, ХС ЛПНП, уровень ХС ЛПОНП оставался пониженным. Причиной снижения концентрации ХС ЛПОНП в сыворотке крови, наблюдаемого на 90-е и 180-е сутки эксперимента, может являться ингибирование синтеза апопротсинов и сборки ЛПОНП в печени (Оо&етес, 2009; С\а1г, 2010). Механизмом, способствующим

накоплению ХС ЛПНП в крови, может быть нарушение рецепторного эндоцитоза ЛПНП (Титов, 2002; С1а1г, 2010). Поскольку основная роль ЛПНП состоит в переносе к клеткам ПНЖК, то эндогенная блокада их поглощения приведет к клеточному дефициту ПНЖК.

Фосфолипиды эритроцитов. Исследование состава ФЛ мембран эритроцитов через 30 суток эксперимента выявило накопление фосфатидилсерина (ФС), фосфатидилэтаноламина (ФЭ) и снижение доли фосфатидилинозитола (ФИ), фосфатидилхолина (ФХ) (рис. 3). Перераспределение основных классов ФЛ в мембране в сторону увеличения доли ФС можно рассматривать как компенсаторную реакцию клетки, направленную на увеличение жесткости липид-ного бислоя и снижение ее проницаемости. Ценой этой компенсации является нарушение экспрессии и функционирования рецепторов клетки, блокада ре-цепторопосредованного трансфера ЖК в составе ЛПНП.

лпнп лпонп лпвп

Рис. 3. Динамика содержания липидов сыворотки и фосфолипидов эритроцитов крови крыс в условиях высокожировой нагрузки (в % относительно группы контроля).

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** - р < 0,001. ИА-индекс атерогенности, ОХС - общий холестерин, СМ - сфингомиелин, ТГ - триацилглицерины, ФИ - фосфатидилинозитол, ФС - фосфатидилсе-рин, ФХ - фосфатидилхолин, ФЭ - фосфатидилэтаноламин, ХС ЛПВП - холестерин липопро-теинов высокой плотности, ХС ЛПНП - холестерин липопротеинов низкой плотности, ХС ЛПОНП - холестерин липопротеинов очень низкой плотности.

Флуктуация состава ФЛ эритроцитов крыс, находящихся 90 суток на высокожировой нагрузке, имела ту же направленность, что и у крыс опытной группы 1. Исключение выявлено для ФИ, уровень которого повышался. Последнее возможно только при достаточной активности ферментативных систем антиоксидантной защиты, которые предотвращают окисление высоконенасыщенных жирных кислот, этерифицированных в ФИ (Эндакова и др., 2002). На 180-е сутки эксперимента в составе фосфолипидов эритроцитов идентифицировано увеличение доли ФС и сфингомиелина (СМ), снижение уровня ФИ по сравнению с контрольной группой.

Жирные кислоты липидов плазмы и эритроцитов крови. Показано, что на 30-е сутки высокожировой нагрузки в крови крыс увеличивались уровни 14:0, 15:0 в пуле ФЛ, ТГ и эфиров стеринов (ЭС) (табл. 5).

Таблица 5

Жирные кислоты липидов эритроцитов и плазмы крови крыс в условиях высокожировой нагрузки, М±т

жк,% Субстрат Сроки высокожировой нагрузки

30 суток, п = 50 90 суток, n = 60 180 суток, n-65

14:0 эритроциты *0,83±0,08/l,6f 0,5±0,06 »»»l,01±0,12/2f

ФЛ плазмы "*1,22±0,20/2,2Т 0,57±0,05 "0,37±0,04/l,61

ТГ плазмы »1,71±0,Ю/1,2Т 1,53±0,15 »0,87±0,11/1,71

ЭС плазмы 1,23±0,01 0,84±0,06 *»*0,42±0,05/2,51

15:0 эритроциты 0,58±0,07 **0,43±0,02/l,7i *0,56±0,04/l,41

ФЛ плазмы *»»1,33±0,07/1,7Т »*»0,45±0,02/l,61 ***0,40±0,01/1,71

ТГ плазмы *«l,55±0,07/l,6t 0,86±0,05 «0,52±0,08/l,81

ЭС плазмы *'*l,36±0,09/l,7t **»0,41±0,03/21 *»*0,35±0,01/2,61

16:0 эритроциты 24,38±0,57 »»»28,6±0,5/l,2t *»27,6±l,4/l,lt

ФЛ плазмы 27,68±0,56 25,64±0,83 27,02±0,36

ТГ плазмы 26,42±0,б8 24,23±1,66 "22,2±0,52/1,31

ЭС плазмы 15,б7±1,66 *«*11,47±0,43/1,51 ***11,32±0,12/1,S1

18:0 эритроциты "14,68±0,48/1,41 ***17,3±0,57/l,7f ***13,9±l,77/l,4t

ФЛ плазмы *21,67±0,94Л,1Т ***23,23±0,14/1,2} 18,97±0,72

ТГ плазмы *3,00±0,16/1,61 •**8,72±0,91/l,8t 4,92±0,34

ЭС плазмы 3,72±0,46 3,35±0,22 3,15±0,56

16:1п-7 эритроциты 1,83±0,12 "'0,83±0,05/2,31 2,04±0,21

ФЛ плазмы »**3,31±0,40/2,7Т 0,91 ±0,07 1,17±0,14

ТГ плазмы *8,67±0,14/l,3t ***2,53±0,27/31 »2,72±0,39/31

ЭС плазмы ***8,14±0,77/l,6f *3,28±57,14/1,61 4,75±0,19

Шп-7 эритроциты 2,95±0,38 3,00*0,08 "2,59±0,13/1,51

ФЛ плазмы «*4,28±0,26/2t 2,01±0,84 2,05±0,18

ТГ плазмы *5,68±0,18/l,4t **2,51±0,10/21 *»2,75±0,08/21

ЭС плазмы 2,6±0,2 2,07±0,10 2,5±0,1

18:1п-9 эритроциты **1 l,45±l,22/l,5f **10,5±0,31/1,41 "11,2±1,38/1,4}

ФЛ плазмы 7,67±0,28 6,91±2,09 *9,52±0,34/l,5t

ТГ плазмы 26,5±2,36 30,66±1,87 »*»36,55±l,14/l,4t

ЭС плазмы *»*11,5±0,9/2| »**36,8±2,7/l,7t *"46,5±0,8/2,2}

18:2п-б эритроциты **»9,78±0,23/l,41 12,6±0,4 **11,3±0,97/1^1

ФЛ плазмы 18,85±1,05 18,12±1,21 18,3±0,2

ТГ плазмы **»15,3±l,l/l,2i 20,23±1,40 »17,12±0,16/1,11

ЭС плазмы 19,17±1,35 21,08±0,96 *"13,12±0,2/1,41

20:Зп-9 эритроциты 0,17±0,03 »»*0,95±0,09/3t

ФЛ плазмы ***0,27±0,02/21 ***0,25±0,09/21 0,65±0,02

ТГ плазмы *"0,30±0,01/2,4| 0,73±0,12 *"1,45±0,34

ЭС плазмы 0,83±0,31 »*»0,45±0,05/2,ll 0,75±0,17

20:3п-6 эритроциты 0,88±0,09 *«1,23±0,06/2T 0,9±0,08

ФЛ плазмы 1,38±0,12 2,05±0,14 3,05±0,29

ТГ плазмы ***0,27±0,20/2,8| 0,51±0,06 0,72±0,19

ЭС плазмы *0,6б±0,08/1,5| 0,55±0,06 0,47±0,02

20:4п-6 эритроциты ***21,2±1,9/3,1| ***16,3±0,5/2,6f 15,9+0,94/2,21

ФЛ плазмы »*»7,56±0,62/l,71 13,66±0,72 9,8±0,6

ТГ плазмы *»»0,87±0,16/2,71 2,38±0,25 2,11±0,32

ЭС плазмы ** 18,84*2,73/1,51 ***10,96±0,86/2,81 *"10,55±0,90/2,71

20:5п-3 эритроциты 0,73±0,29 *0,58±0,05/1,51 0,68±0,05/l,31

ФЛ плазмы »**1,55±0,18/3,7T 0,62±0,11 0,50±0,01

ТГ плазмы *«1,17±0,11/1,6T »0,92±0,13/l,3t "0,95*0,05/1,3}

ЭС плазмы »»»l,24±0,12/l,7t 0,95±0,11

Доля 18:0 снизилась в ТГ и повысилась в ФЛ по сравнению с контрольной группой. Было выявлено увеличение п-7 ЖК (16:1п-7, 18:1п-7) в липидах плазмы, п-9 ЖК (18:1п-9) в эритроцитах. Достоверное уменьшение содержания 18:2п-6 показано в ТГ. В ТГ и ФЛ наблюдался низкий уровень 20:Зп-9 на фоне повышенного содержания 20:5п-3 и 22:5п-3 (табл. 6). Уменьшение доли 20:4п-6 обнаруживалось во всех исследуемых липидных фракциях плазмы крови. Динамика состава аналогичных кислот в эритроцитах на 30-е сутки алиментарной нагрузки характеризовалась увеличением доли 14:0, 18:0, 20:4п-6 и 22:4п-6, снижением - 18:2п-6,22:6п-3.

Таблица 6

Содержание полиненасыщенных жирных кислот в липидах эритроцитов

и плазмы крови крыс в условиях высокожировой нагрузки, М±ш

ЖК, % Субстрат Сроки высокожировой нагрузки

30 суток, п = 50 90 суток, п = 60 180 суток, п = 65

22:4п-6 эритроциты »»1,58±0,09/3| **0,85±0,05/l,6f 0,66±0,08

ФЛ плазмы *0,33±0,08/2Т »*«0,48±0,06/3,2t 0,15±0,04

ТГ плазмы 0,27±0,01 **»0,61±0,02/2Т

ЭС плазмы

22:5п-6 эритроциты •0,55±0,05/2^t ***0,17±0,03/1,3 J. *«0,53±0,13/2,5Г

ФЛ плазмы *»*0,55±0,01/2,5t

ТГ плазмы 0,20±0,01

ЭС плазмы 0,20±0,01

22:5п-3 эритроциты 1,62±0Д7 1,38±0,09 1,15+0,27

ФЛ плазмы ***0,92±0,10/1,5Т 0,61±0,08 0,65±0,06

ТГ плазмы **»l,05±0,13/2t 0,74±0,11 «*0,25±0,07/21

ЭС плазмы 0,36±0,09 0,17±0,02

22:бп-3 эритроциты *3,93±0,11/I,4| **2,22±0,08/2| ***2,85±0,53/1,91

ФЛ плазмы 4,45±0,50 3,27±0,24 4,27±0,35

ТГ плазмы *2,93±0,09/2| 2,46±0,33 *»*3,25±0,32/3;

ЭС плазмы 1,95±0,И 1,14±0,12 •♦♦0,87±0,14/21

Примечание: здесь и в табл. 5 статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** - р < 0,001. Значения после косой черты - изменение показателя относительно контрольной группы в число раз. ТГ - триацилглицерины, ФЛ - фосфолипиды, ЭС - эфиры стеринов.

На 90-е сутки эксперимента в пуле жирных кислот ФЛ и ЭС плазмы крови снижалось содержание 15:0 и 20:Зп-9. Уровень 18:0 увеличивался в ФЛ, ТГ плазмы и эритроцитах крови. Доля 18:1п-9 повысилась в эритроцитах и ЭС плазмы крови. Уменьшение содержания 20:4п-6 идентифицировалось в ЭС плазмы, тогда как в клетках крови наблюдалось увеличение уровня 20:4п-6, в том числе и ее предшественника 20:3п-6. В эритроцитах выявлено падение 20:5п-3 на фоне повышения ее в ЭС и ТГ плазмы крови. Наблюдалась стабилизация относительного содержания 22:5п-3 и 22:6п-3 в липидах плазмы крови на уровне группы контроля. В клетках крови выявлено падение уровня 22:5п-6 и 22:6п-3, повышение 22:4п-6. Следовательно, вектор изменений состава ПНЖК липидов плазмы и эритроцитов крови на 90-е сутки эксперимента имел реци-прокную направленность. Выявлено увеличение 20:5п-3, 22:6п-3, 22:5п-б в плазме крови с одновременным дефицитом этих ЖК в клеточных мембранах.

Профиль ЖК липидов плазмы крови через 180 суток высокожировой дие-

ты у крыс характеризовался уменьшением доли 14:0, 15:0. Пул ПНЖК был обеднен 18:2п-6 (кроме ФЛ). Уровень 18:1п-9 оставался повышенным. Дефицит 20:4п-6 обнаруживался в ЭС. Содержание 20:5п-3 и 22:4п-6 повышалось в ТГ. Уровень 22:6п-3 оставался неизменным в ФЛ, повышался в ТГ и снижался в ЭС плазмы. Парадоксальное на первый взгляд явление, заключающееся в повышении 20-22 ПНЖК в липидах плазмы крови, четко вписывается в концепцию патологии транспорта ЖК (Титов, 2006; Farooqui, 2009). Нарушение рецепторного захвата клетками липопротеинов приводит к дефициту ПНЖК в цитомембранах и компенсаторной активации пассивного транспорта насыщенных ЖК. Действительно, модификация состава ЖК эритроцитов на 180-е сутки жировой нагрузки характеризовалась повышением уровней насыщенных кислот (14:0, 16:0, 18:0), снижением содержания 18:2п-6, 20:5п-3, 22:6п-3. Маркером клеточного дефицита кислот семейства n-б и n-З стало увеличение в мембранах эритроцитов кислоты Мида (20:Зп-9).

Липиды печени. В печени крыс, получавших высокожировую диету в течение 30 суток, увеличивалось содержание ОХС, ТГ, этерифицированных жирных кислот (ЭЖК), этерифицированного холестерина (ЭХС) относительно контрольной группы (рис. 4). Динамика состава полярных липидов сопровождалась увеличением доли ФС. Высокожировая нагрузка в течение 90 суток способствовала еще большему накоплению нейтральных липидов в печени. Выявлено увеличение ХС - в 1,7 раза, ТГ - в 1,6 раза, неэтерифицированных жирных кислот (НЭЖК) - в 1,4 раза, ЭХС - в 1,2 раза. Идентичные нарушения в составе нейтральных липидов обнаружены и в печени крыс через 180 суток жировой нагрузки.

Рис. 4. Динамика состава липидов в печени крыс в условиях высокожировой нагрузки (в % от общего состава липидов).

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** - р < 0,001. ДФГ - дифосфатидилглицерин, НЭЖК - неэтери-фицированные жирные кислоты, ОХС - общий холестерин, СМ - сфингомиелин, ТГ - триа-цилглицерины, ФИ - фосфатидилинозитол, ФС - фосфатидилсерин, ФХ - фосфатидилхолин, ФЭ - фосфатидилэтаноламин, ЭЖК - этерифицированные жирные кислоты, ЭХС - этерифи-цированный холестерин.

Фосфолипидный профиль печени крыс, находящихся на жировой диете в течение 90 и 180 суток, характеризовался увеличением доли ФС при одновременном уменьшении содержания ФХ по сравнению с контрольной группой. Особенностью состава полярных липидов печени крыс опытной группы 3 стало снижение уровня ФИ и ФЭ, накопление СМ. Подобная направленность изменений состава ФЛ обнаружена и в эритроцитах.

В составе ЖК липидов печени крыс через 30 суток жировой нагрузки было выявлено увеличение содержания 16:0 и снижение - 18:0 (рис. 5). Повышение содержания 16:0 в печени обусловлено особенностью экспериментального рациона, обогащенного этой ЖК. В то же время насыщенные ЖК и ХС, являясь эффекторами экспрессии транскрипционных факторов (sterol regulatory element-binding protein - SREBP), индуцируют синтез пальмитата и ТГ, подавляя при этом сборку ЛПОНП. В результате чего развивается стеатоз печени (Gibbons, 2003). Обращает на себя внимание увеличение относительного содержания 18:1п-9, 18:3п-6, 18:4п-3. Выявленный факт на фоне истощения пула 18:0 свидетельствует об активации Д9-десатуразы, осуществляющей метаболическое превращение в реакции 18:0 —> 18:1п-9, а также увеличении активности элон-газ, катализирующих образование длинноцепочечных жирных кислот из С16 и С18 предшественников. Установлено уменьшение уровней 20:4п-6, 20:5п-3, 22:5п-3, 22:6п-3.

Рис. 5. Состав жирных кислот липидов печени крыс, получавших 30 суток высокожировую нагрузку (в % от общего состава ЖК).

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: *-р < 0,05; **-р< 0,01; ***-р< 0,001.

Через 90 суток от начала эксперимента в печени крыс в пуле жирных кислот ЭС повышалось содержание 14:0. Уровень 16:0 снижался во всех исследуемых фракциях липидов (табл. 7). Доля 18:0 повышалась в ФЛ и снижалась в ЭС. Метаболические превращения ПНЖК через 90 суток эксперимента были направлены на увеличение содержания 18:1п-9 в ФЛ, ТГ, ЭС; 18:3п-3 в ТГ и ЭС; 18:2п-6 в ТГ, ЭС, ФЛ; 20:5п-3 в ЭС и 20:3п-6 в ФЛ, ТГ. Отмечено уменьшение во всех исследуемых фракциях липидов печени доли 20:4п-6 и 20:Зп-9. До-

% *** ЕЭ Контроль

•

Ыг

Ша ¡¡Р щ 1|1 И** IP

|Л __1. _____— г тШ г __т. !Я

16:00 18:00 18:1п-9 18:2п-6 18:3п-6 18:3п-3 18:4п-3 20:2п-6 20:3п-6 20:4п-6 20:5п-3 22:5п-3 22:6п-3

ля 22:5п-3 увеличивалась в ТГ. Поддержание физиологического уровня 20-22 п-3 и п-б ПНЖК играет важную роль в адаптации организма к временному алиментарному их ограничению. На 180-е сутки высокожировой нагрузки в составе ЖК печени было выявлено понижение уровней 14:0, 16:0 и 18:0 в ЭС. В ТГ уменьшалась концентрация 14:0 и 16:0. ФЛ печени крыс имели низкую концентрацию 22:4п-6, ТГ - 18:2п-6, 20:5п-3. Дефицит 20:4п-6 обнаруживался во всех исследуемых фракциях липидов. Содержание 18:1п-9 повышалось в ЭС, ФЛ и ТГ. Адаптационные изменения в структуре ФЛ, ТГ, ЭС печени в условиях высокожировой нагрузки, сопровождающиеся увеличением в их составе 18:1п-9, усиливают механизмы АОЗ, предотвращают мембранодеструкцию и некроз клеток (Титов, 2006). Сохранялся высокий уровень 18:2п-6 в ЭС и ФЛ, но не такой выраженный, как на 90-е сутки эксперимента. Доля 18:3п-3 оставалась высокой только в ЭС. Результаты эксперимента, полученные при исследовании состава ЖК печени крыс, сопоставимы с теми, что были выявлены при анализе ЖК липидов плазмы крови. Исключение показано только для 20:5п-3 и 20:3п-6. Так, в липидах плазмы крови 20:5п-3 располагается преимущественно в ТГ и ЭС, 20:3п-6 - в ФЛ. Подобное перераспределение ЖК между полярными и нейтральными липидами необходимо для сохранения гомеостаза 20:5п-3 - предшественника оксилипинов, обладающих вазоактивными и противовоспалительными свойствами. Следует отметить, что состав ЖК липидов плазмы крови может являться индикатором метаболических превращений жирных кислот в печени.

Метаболические превращения ЖК, пищевых или синтезированных de novo, зависят от баланса серии ферментных реакций: элонгации цепи, десату-рации, этерификации в сложный липид (Эндакова, 2002; Schwarz, 2003). Показано увеличение соотношения 18:2п-6/20:4п-6 во всех исследуемых фракциях липидов печени, что косвенно свидетельствует об активации элонгаз (табл. 8).

Известно, что при алиментарном дефиците ПНЖК включается компенсаторный механизм их эндогенного синтеза (Nakamura, 2000; Leonard, 2004; Oos-tervee, 2009). Одной из причин истощения количества п-6 ПНЖК является недостаток реакционной активности Д5-десатуразы и ферментов последнего этапа биосинтеза ЖК, что видно из низких значений соотношений 20:4п-6/22:6п-3 (в ТГ и ЭС), 20:4n-6/20:3n-6, 20:4п-6/20:5п-3 во всех исследуемых фракциях липидов. Только соотношение 22:6п-3/22:5п-3, характеризующее активность ферментов последнего этапа биосинтеза ЖК, увеличивалось в ЭС на 90-е и 180-е сутки эксперимента.

Следовательно, высокожировой рацион способствует компенсаторному синтезу моноеновых и полиненасыщенных жирных кислот в печени. Выявленный факт на фоне приоритетной этерификации n-З ПНЖК в нейтральные липи-ды является важным адаптационным механизмом липидного метаболизма. Данный механизм направлен на поддержание гомеостаза физиологически важных ЖК в условиях дефицита их алиментарного поступления. Однако синтезированные в печени ЖК не достигают клеток периферических органов, что подтверждается недостатком некоторых ПНЖК в мембране эритроцитов при достаточном их количестве в печени и плазме крови.

Таблица 7

Состав жирных кислот липидов в печени крыс в условиях высокожировой нагрузки, М±ш

жк, % Фракция липидов Сроки высокожировой нагрузки

90 суток, п = 60 180 суток, п = 65

14:0 ФЛ 0,26±0,03 0,20±0,04

ТГ *0,63±0,03/1,31 *0,65±0,05/1^1

ЭС ***1,2±0,4/2Т ***0,27±0,03/2,Ц

15:0 ФЛ **0,200±0,009/1,81 **0,24±0,04/1,51

ТГ ***0,26±0,03/2,71 ***0,35±0,03/21

ЭС ***0,5±0,01/1,41 ***0,24±0,08/3,51

16:0 ФЛ ***17,56±1,09/1,21 19,50±0,27

ТГ ***16,63±0,43/1,61 ***19,14±0,47/1,31

ЭС ***14,1±4,1/3,51 ***11,2±0,61/41

18:0 ФЛ ***23,73±0,81/1,21 19,8±0,56

ТГ 3,3±0,2 2,4±0,17

ЭС ♦4,7*1,2/1,51 ***3,68±0,43/21

18:1п-9 ФЛ ***6,0±0,2/1,2Т ***8,64±0,33/2Т

ТГ **34,56±1,09/1,21 ***46,06±1,28/2|

ЭС ***54,03±4,66/3,6Т ***57,7±3,49/3,8Т

18:3п-3 ФЛ 0,20±0,05 0,15±0,05

ТГ ***1,04±0Д8/1,6Т 0,71 ±0,15

ЭС ***1,1±0,10/2,ЗТ *0,85±0,19/2|

18:2п-6 ФЛ ***18,2±0,2/1,4| **14,9±0,4/1,1Т

ТГ ***27,86±0,61/1^Т *16,5±0,22/1,11

ЭС ***15,16±1,5/2Т **8,94±0,19/1,3|

20:Зп-9 ФЛ 0,25±0,05 0,27±0,08

ТГ 0,32±0,06

ЭС 0,28±0,02

20:3п-6 ФЛ ***2,96±0,23/2,2| ***2,88±0,23/2,2Т

ТГ *1,03±0,2/2| 0,5±0,06

ЭС ***0,3±0,05/2,61

20:4п-6 ФЛ *17,23±1,46/1,21 *17,5±1,56/1,21

ТГ ***1,1±0,05/31 ***0,78±0,07/3,81

ЭС ***1,15±0,28/41 ***1,2±0,15/41

20:5п-3 ФЛ 0,6±0,05 0,69±0,11

ТГ 0,7±0,05 ***0,40±0,07/2,31

ЭС ***0,3±0,03/1,61 0,31±0,1

22:4п-6 ФЛ ***0,10±0,01/31 *0,23±0,02/1,51

ТГ 0,33±0,03 0,48±0,26

ЭС

22:5п-3 ФЛ 1,13±0,08 0,83±0,08

ТГ ***2,13±0,08/2Т 0,85±0,16

ЭС 0,63±0,18 0,61±0,07

22:6п-3 ФЛ 8,50±0,45 8,6±0,97

ТГ 4,0±0,3 **2,8±0,12/1,Ц

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * - р < 0,05; ** -р < 0,01; *** -р < 0,001. Значения после косой черты - изменение показателя относительно контрольной группы в число раз. ТГ — триацилглицерины, ФЛ - фосфоли-пиды, ЭС -эфиры стеринов.

Таблица 8

Показатели метаболических превращений жирных кислот в печени крыс в условиях высокожировой нагрузки, М±ш

Показатели Сроки высокожи ровой нагрузки

90 суток, п = 30 180 суток, п = 20

Ф ракция фосфолипидов

18:2п-6/20:4п-6 **1,05±0,04/1,61 **0,85+0,02/1,31

22:6п-3/22:5п-3 7,33±0,37 *10,1±0,74/1,2f

20:4п-6/22:6п-3 2,06±0,27 2,84±I,I3

20:4п-6/20:3п-6 ***5,93±0,95/3,2] ***6,33±1,84/2,6]

20:4п-6/20:5п-3 ***29,6±1,34/1,5] ***23,0±1,7/2]

Фракция триацилглицеринов

18:2п-6/20:4п-6 ***25,3+1,9/4Г ***21,1+2,3/3,61

22:6п-3/22:5п-3 ***1,86±0,17/1,6] 2,82±0,11

20:4п-6/22:6п-3 ***0,26±0,03/4,8] ***0,28±0,03/4,4]

20:4п-6/20:3п-6 ***1,06±0,14/9] ***1,61±0,07/5,6]

20:4п-6/20:5п-3 ***1,56±0,18/3,3] ***1,93±0,25/2,7]

Фракция эфиров стеринов

18:2п-6/20:4п-6 ***13,18±1,21/101 ***7,45±0,37/5,61

22:6п-3/22:5п-3 ***3,8±0,2/1,91 ***3,83±0,68/1,91

20:4п-6/22:6п-3 ***1,4±0,4/6,2] ***2,56±0,78/3,5]

20:4п-6/20:3п-6 ***1,4±0,4/4,8] 4,62±0,57

20:4п-6/20:5п-3 »»♦3,84±0,01/10] ***2,82±0,18/13,8]

Примечание: статистическая значимость различий относительно контрольной группы: * -р < 0,05; ** -р < 0,01; *** -р < 0,001. Значения после косой черты - изменение показателя относительно контрольной группы в число раз.

Итак, полученные результаты исследования позволили установить особенности состояния гомеостатических систем и печени крыс в условиях алиментарной нагрузки. Высокожировая нагрузка в течение 30 суток способствовала экстренной гиперфункции гомеостатических систем организма, что в физиологическом отношении является важным атрибутом краткосрочной адаптации. Через 90 суток эксперимента развивается резистентность гомеостатических систем к высокожировой нагрузке, сопровождающаяся формированием компенсаторно-приспособительных процессов, что свидетельствует о запуске механизмов долгосрочной адаптации. Хроническое перенапряжение биосистемы, вызываемое высокожировой нагрузкой в течение 180 суток, детерминировало истощение адаптационных резервов организма, что обусловило срыв компенсаторных процессов. Таким образом, выявленное динамичное изменение функционирования систем гомеостаза в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки является доказательством формирования адаптационных и дизадаптационных реакций организма.

Характер интеграции гомеостатических систем крыс при адаптации к высокожировой нагрузке

Поддержание жизненных функций организма в неадекватных условиях требует дополнительного включения физиологических механизмов, их более интенсивного функционирования и комплексирования между собой (Павлов,

2003; Калинина и др., 2007; Виткина, 2008). Использование метода математических плеяд Терентьева позволило установить внутри- и межсистемную связь каскада взаимообусловленных физиологических и патологических реакций, протекающих в организме при адаптации к алиментарному фактору.

У контрольных животных при сечении корреляционного цилиндра на уровне сильной связи (г > 0,7) были установлены три системы (рис. 6). Центром первой плеяды являлся ФИ мембран эритроцитов, предиктором второй плеяды -ХС ЛПВП, третью по значимости плеяду образовывал гаптоглобин.

Рис. 6. Корреляционные плеяды иммунометаболических параметров у крыс контрольной группы.

Примечание: здесь и на рис. 7-9 кружки с границей, выделенной жирным, соответствуют предикторам плеяд, г - коэффициенты корреляции. ГПЛ - гидроперекись липидов, ИА - индекс атерогенности, HCT - тест восстановления нитросинего тетразолия, СМ - сфингомие-лин, ФИ - фосфатидилинозитол, УЭПГ - устойчивость эритроцитов к перекисному гемолизу, ХС ЛПВП - холестерин липопротеинов высокой плотности, ХС ЛПНП - холестерин ли-попротеинов низкой плотности.

Следовательно, в норме ведущую роль в физиологических процессах играют ХС ЛПВП, обладающий высоким антиатерогенным потенциалом, ФИ, принимающий внешние стимулы, и гаптоглобин, проявляющий антиоксидант-ную активность. Выявленные связи между компонентами систем гомеостаза свидетельствуют о физиологическом протекании окислительно-восстановительных и иммунных реакций, необходимые для сохранения постоянства внутренней среды организма.

Краткосрочная адаптация. Влияние высокожировой нагрузки на крыс в течение 30 суток способствовало формированию четырех корреляционных групп (рис. 7). Признаком-индикатором первой плеяды являлся TNF-а, положительно коррелирующий с уровнем ТГ, МДА крови, ЦИК С4 и ИАЦР, отрицательно - с ИАН. Сильная прямая связь выявлялась между уровнем МДА в эритроцитах и метаболитами NO, отрицательная - с СО. Следовательно, стимуляция иммунного ответа на начальных этапах воспалительного процесса обеспечивается цитокиновой секрецией, регулирующей метаболическую активность ИКК, интенсивность процессов липопероксидации и биосинтез сигнальных молекул нитроксидергической и гемоксигеназной систем. Предиктором второй по

значимости плеяды выступал ТГ сыворотки, образующий положительные связи с уровнем МДА в печени, СО, TNF-a, ХС ЛПНП крови. Отрицательные связи выявлены с содержанием белков острой фазы и числом лейкоцитов. Центром третьей плеяды стал показатель HCT, обнаруживающий обратную связь с ИА, ОХС, ХС ЛПНП и прямую — с каталазой, ГР крови. В свою очередь ГР положительно связывалась с ИАНР, что отражает важное значение ферментов редокс-системы глутатиона в нейтрализации липоперекисей, накапливающихся в фаго-сомах. В четвертой группе признаков предиктором являлась каталаза, с которой устанавливались прямые связи с показателем активности ГР печени, параметрами фагоцитарной (HCT) и бактерицидной (ИАНР) способности гранулоци-тов, обратные - с содержанием TNF-a в печени.

I плеяда G - В; G/k - 0.4: D - 0.77

II плеяда G - 8; G/k - 0.33: D - 0,76

---ч г=0,82

( ЦИК

W (

III гшеяда G - 7; G/k - 0,33; D - 0.72

С ГР ) (^ИАНР J) -------- ----

IV плеяда G - 7; G/k - 0.28: D - 0.67

Рис. 7. Корреляционные плеяды иммунометаболических параметров у крыс при краткосрочной адаптации к высокожировой нагрузке (30 суток). Примечание: ГР - глутатионредуктаза, ИА - индекс атерогенности, ИАН - индекс активации нейтрофилов, ИАНР - резерв индекса активации нейтрофилов, ИАЦР - индекс активности цитокиновой регуляции, МДА - малоновый диальдегид, НСТ - тест восстановления нитро-синего тетразолия, ОХС - общий холестерин, ТГ - триацилглицерины, ЦИК - циркулирующие иммунные комплексы, ХС ЛПНП - холестерин липопротеинов низкой плотности, СО -монооксид углерода, N0 - оксид азота, ЮТ-а - фактор некроза опухолей а.

Следовательно, обязательным атрибутом краткосрочной адаптации к высокожировому рациону являются увеличение количества иммунометаболиче-

ских компонентов, задействованных в реализации механизмов адаптации, усиление мощности и крепости межсистемной интеграции, что свидетельствует о функционировании организма с максимальной степенью напряжения и вовлечении в реализацию адаптационных реакций всех гомеостатических систем.

Долгосрочная адаптация. Изучение межсистемной кооперации через 90 суток высокожировой нагрузки выявило 4 плеяды (рис. 8).

I плеяда в- 11: С/к-0,36; Э - 0.7

Рис. 8. Корреляционные плеяды иммунометаболических параметров крыс при долгосрочной адаптации к высокожировой нагрузке (90 суток). Примечание: АОА - антиоксидантная активность, ГПЛ - гидроперекись липидов, ГР - глу-татионредуктаза, ИА - индекс атерогенности, МДА - малоновый диальдегид, ОХС - общий холестерин, СМ - сфингомиелин, ТГ - триацилглицерикы, УЭПГ - устойчивость эритроцитов к перекисному гемолизу, ФИ - фосфатидилинозитол, ФС - фосфатидилсерин, ФХ -фосфатидилхолин, ФЭ - фосфатидилэтаноламин, ХС ЛПВП - холестерин липопротеинов высокой плотности, ХС ЛПНП - холестерин липопротеинов низкой плотности, ХС ЛПОНП — холестерин липопротеинов очень низкой плотности, СО — монооксид углерода, N0 — оксид азота, TNF-а - фактор некроза опухолей а.

Предиктором первой плеяды выступал N0, образовывавший прямые связи с уровнем TNF-a, активностью ГР и отрицательную - с содержанием ТГ в крови. Становление N0 центральным звеном межсистемного взаимодействия при формировании адаптационного ответа на высокожировую нагрузку свидетельствует о его главной регуляторной роли в работе иммунной, липидтранспортной, анти-оксидантной систем. Во второй плеяде с признаком-индикатором TNF-a печени обнаруживались положительные связи с сывороточным TNF-a, индуцированно-

го ЛПС, ХС ЛПНП, ФЭ эритроцитов. Обратная зависимость была выявлена с ХС ЛПОНП. Центром третьей плеяды стали лейкоциты, образующие прямую зависимость с содержанием ХС ЛПВП, лимфоцитов, обратную - с уровнем СО. Подобная зависимость характеризует лейкоциты как участника не только иммунной системы, но и регулятора функциональной активности сигнальной системы, медиатором которой является СО. В четвертой плеяде, предиктором которой явился ФХ эритроцитов, обнаруживались отрицательные взаимосвязи между ФС эритроцитов и ГПЛ крови, УЭПГ. Физиологический смысл обратной зависимости между ФХ и параметрами, характеризующими способность мембраны к окислению и деструкции, состоит в том, что высокий уровень фосфатидилхоли-на в наружном монослое липидного каркаса мембраны делает клетку более устойчивой к разрушению свободными радикалами (Ипатова, 2005; Fadeel, 2009).

Можно заключить, что на 90-е сутки жировой нагрузки иммунометаболи-ческие процессы в организме протекали с установлением новых интеграционных взаимоотношений между системой иммунитета, окислительно-восстановительными реакциями, компонентами липидного обмена. Это свидетельствует о перестройке организма на особый уровень функционирования с привлечением ранее неиспользуемых механизмов, мобилизирующих все возможные компенсаторные процессы.

Срыв адаптации. При пролонгированной до 180 суток высокожировой нагрузке были выявлены три корреляционные плеяды (рис. 9). Отмечалось нарастание силы связи, рост числа участников, увеличение количества взаимосвязей между изучаемыми показателями, увеличение мощности и крепости плеяд. Первая плеяда в своем составе имела предиктор ХС ЛПНП, положительно связанный с ИА, ОХС, НЭЖК печени, ФХ, гаптоглобином. Обнаружены отрицательные взаимосвязи с ХС ЛПНП и ФЭ, ФС мембран эритроцитов, с показателем активности ГП. НЭЖК печени образовывал прямые связи с ФС эритроцитов и печени, с содержанием TNF-a в крови. Включение в состав исследуемой системы значительного числа биохимических показателей печени указывает на усиление ее роли в метаболической реорганизации организма. Детоксикациок-ная способность печени постепенно теряет свой потенциал, тем самым способствуя повышению цитотоксичности организма, повреждению мембран клеток. Последнее нашло свое подтверждение в увеличении количества образующих плеяду параметров, характеризующих структурно-функциональные свойства клеток (ФС, ФХ, ФЭ).

Признаком-индикатором самой многочисленной второй плеяды являлся сфингомиелин клеточных мембран. СМ положительно коррелировал с показателями неспецифической резистентности, липидного спектра сыворотки крови, с уровнем TNF-a в крови и печени. ГП имел прямую связь с СМ, СО - отрицательную с NO. Функция сфингомиелина, являющегося компонентом наружного слоя плазматической мембраны, заключается в межклеточных взаимодействиях и контактах. Метаболиты СМ - церамид и сфингозин в роли вторичных мес-сенджеров обладают митогенными, проапоптотическими и провоспалительны-ми свойствами, участвуют в процессах клеточной пролиферации, апоптоза клеток (Ruvolo, 2003; Clement et. al, 2009).

I плеяда G - И; G/k - 0.44; D-0,85

III плеяда G - 9; G/k - 0.36; D - 0.68

Рис. 9. Корреляционные плеяды иммунометаболических параметров у крыс при срыве адаптации (180 суток высокожировой нагрузки).

Примечание: ГЛ - глутатион, ГПЛ - гидроперекись липидов, ГП - глутатионпероксидаза, ИА - индекс атерогенности, МДА - малоновый диальдегид, НСТ - тест восстановления нитроси-него тетразолия, НСТР - резерв теста восстановления нитросинего тетразолия, НЭЖК - неэте-рифицированные жирные кислоты, ОХС - общий холестерин, СМ - сфингомиелин, ФАН -фагоцитарная активность нейтрофилов, ФР - фагоцитарный резерв, ФС - фосфатидилсерин, ФХ - фосфатидилхолин, ФЧ - фагоцитарное число, ФЭ - фосфатидилэтаноламин, ХС ЛПНП -холестерин липопротеинов низкой плотности, ХС ЛПОНП - холестерин липопротеинов очень низкой плотности, ЦИК - циркулирующие иммунные комплексы, СО - монооксид углерода, NO - оксид азота, TNF-a - фактор некроза опухолей а.

В условиях пролонгированной высокожировой нагрузки при истощении физиологических механизмов адаптации активируются новые пути управления гомеостатических систем через усиление биосинтеза СМ, поддерживающего системное воспаление, окислительный стресс и детерминирующего подавление образования оксида азота.

В третьей по уровню значимости плеяде с предиктором TNF-a печени образовывались положительные связи с содержанием глутатиона и ГПЛ в крови, факторами фагоцитарного и гуморального звеньев иммунитета. Обратные связи обнаруживались с уровнем МДА в крови, суммарными показателями п-6 и п-3 ПНЖК. В отличие от плеяды, которая образовывалась на 90-е сутки высокожировой нагрузки, где также признаком-индикатором являлся TNF-a печени, особенностью данной группы стало образование новых связей с показателями ре-докс-системы глутатиона, гуморального и неспецифического звеньев иммунитета, параметрами липидного обмена. Выявленные прямые взаимосвязи между провоспалительным цитокином в печени и уровнем глутатиона, а также обратные связи между суммарными значениями n-З и п-6 ПНЖК эритроцитов свидетельствуют о том, что TNF-a становится главным регулятором синтеза de novo глутатиона и метаболизма ЖК. Ценой перехода клеток на такой путь регуляции становится постоянное поддержание очага воспаления в печени, что приводит к усилению некроза гепатоцитов, накоплению жира. Следовательно, детерминирующим механизмом срыва адаптации при пролонгированной высокожировой нагрузке явилась дизрегуляция взаимодействия гомеостатических систем, потеря их автономности, нарушение в координации иммунометаболических процессов.

На основании полученных данных установлено, что оптимальное структурно-функциональное состояние и максимальные адаптационные возможности организма в условиях высокожировой нагрузки поддерживаются за счет увеличения внутри- и межсистемной интеграции иммунной, прооксидантной-антиоксидантной, гепатобилиарной, липидтранспортной систем и их способности оперативно изменять характер взаимосвязи на разных этапах адаптации. Увеличение количества и мощности взаимосвязей между элементами, характеризующими иммунометаболический статус, в динамике развития адаптационного процесса, сопровождается сменой доминирующих связующих компонентов, что отражает функциональную лабильность происходящих процессов. Именно такая лабильность и трансформация взаимосвязей систем гомеостаза обеспечивает адекватную окружающей среде адаптацию организма. Пролонгирование времени воздействия алиментарным фактором изменяет характер межсистемных взаимодействий в сторону увеличения количества сильных и средних корреляционных связей. Более активное вовлечение в процесс адаптации к высокожировой нагрузке сигнальных молекул нитроксидергической и иммунной систем свидетельствует об их важной физиологической роли в сохранении гомеостаза и поддержании оптимальных условий существования.

Таким образом, характер внутри- и межсистемной интеграции гомеостатических систем влияет на реализацию механизмов адаптации, от адекватности и эффективности которых зависит устойчивость организма к алиментарным факторам, срыв компенсаторных процессов.

Иммунометаболический статус и морфофункциональное состояние печени крыс в период реадаптации

Для изучения процессов самовосстановления гомеостатических систем из каждой группы крыс, получавших высокожировую нагрузку, выделяли по 20 животных, которых переводили на стандартный рацион в течение 30 суток. Показано, что за 30 суток реадаптационного периода самовосстановление функционирования систем гомеостаза и структуры печени не происходит. Выявлено угнетение метаболической активности эритроцитов, характеризующееся снижением содержания гемоглобина на 21,5 % (р < 0,01) и 34 % (р < 0,001) у крыс после 30 и 180 суток высокожировой нагрузки соответственно по сравнению с группой контроля. Наблюдалось сохранение повышенного количества тромбоцитов (р < 0,001 у крыс группы реадаптация 3), неадекватная бактерицидная и окислительно-метаболическая активность нейтрофилов, истощение резервного потенциала фагоцитов (ФЧР и НСТР, р < 0,001) и ферментов АОЗ (ГП и ГР, р < 0,001 у крыс группы реадаптации 1 и 3), нарушение цитокинопосредованных механизмов сигнальной регуляции иммунной реактивности клеток (высокое содержание TNF-a в крови и печени при низком ИАЦР, р<0,001). В печени крыс после краткосрочной адаптации жировая инфильтрация уменьшалась. Тогда как у крыс, находившихся 90-180 суток на высокожировой нагрузке, увеличивался некроз паренхимы и сохранялась жировая дистрофия, высокое содержание ОХС (р < 0,01 у крыс группы реадаптации 2; р < 0,001 у крыс группы реадаптации 3), ТГ (р < 0,05 у крыс группы реадаптации 1; р < 0,001 у крыс группы реадаптации 2 и 3), ФС (р < 0,001 у крыс группы реадаптации 2 и 3). Состояние липидного обмена в реадаптационный период у крыс характеризовалось нормализацией спектра сывороточных липидов после 30 и 90 суток высокожировой нагрузки. У животных, получавших 180 суток высокожировой рацион, в период реадаптации сохранялись высокие уровни ОХС, ТГ, ХС ЛПНП (р < 0,001 для всех параметров), низкие ХС ЛПВП (р < 0,05) в крови. Компенсаторная активация синтеза ПНЖК в печени, обнаруженная на 90-е сутки высокожировой нагрузки, в период реадаптации подвергалась редукции, что инициировало появление дефицита 20-22 п-3 и п-6 ПНЖК в клеточных и тканевых субстратах. В эритроцитах поддерживался повышенный уровень ФС и 16:0 (р < 0,001 у всех групп реадаптации), 18:0 (р < 0,001 и р < 0,01 у крыс группы реадаптации 2 и 3 соответственно).

Выявленная низкая способность систем гомеостаза к самовосстановлению предопределяет необходимость биокоррекции иммунометаболического статуса.

Оптимизация процессов реадаптации

Одним из перспективных методов усиления адаптационного потенциала организма и коррекции функций гомеостатических систем является применение биологически активных веществ из морских гидробионтов. Считается, что фармакологическая ценность морских гидробионтов, главным образом, обусловлена содержанием в них п-3 ПНЖК, известных своими гиполипидемиче-скими, гипотензивными, тромболитическими эффектами (Simopoulos, 2003). В то же время морские гидробионты включают ряд других специфических ли-

пидных компонентов, имеющих высокую биологическую активность. Одно из таких веществ — 1-О-алкил-диацилглицерины - соединения, образованные жирными кислотами и спиртами (батиловым, химиловым и селахиловым и др. - 1-О-алкил-глицеринами). Данные литературы (Bernhard, 2003; Darmaki, 2003) и результаты собственных исследований (Караман 2006, 2008; Новгородцева, 2007-2010) свидетельствуют, что АДГ влияют на гемопоэз, обладают антиокси-дантными и иммуномодулирующими свойствами. При этом было установлено, что максимальный биотропный эффект на организм проявляют липидные препараты, содержащие ПНЖК и АДГ в соотношении 1:1. В частности, наиболее перспективным для биокоррекции является липидный комплекс из гепатопан-креаса камчатского краба Paralithodes camtschatica, в состав которого входит 10 % п-3 ПНЖК и 10 % АДГ. Учитывая, что адаптация является многоуровневой системной реакцией, ее регуляция с помощью биологически активных соединений должна быть направлена на все звенья иммунометаболических процессов. Можно предположить, что комплексное использование ПНЖК и АДГ, проявляющих множественные биологические эффекты, будет способствовать усилению адаптационного потенциала организма.

В эксперименте исследовали влияние липидов, выделенных из гепато-панкреаса камчатского краба, на иммунометаболический статус организма крыс в условиях реадаптации после 180 суток высокожировой нагрузки, когда наблюдалось максимальное нарушение функционирования гомеостатических систем. Ответная реакция иммунной системы крыс на введение липидов гепа-топанкреаса камчатского краба проявилась повышением числа лимфоцитов, активности нейтрофилов и резерва их окислительного метаболизма, снижением выработки TNF-a и белков острой фазы (табл. 9). Состояние системы проокси-данты-антиоксиданты у крыс после введения липидов из гепатопанкреаса краба характеризовалось активацией редокс-системы глутатиона и каталазы, снижением липопероксидов в крови, повышением мембраноустойчивости клетки к действию активных форм кислорода, нормализацией экспрессии сигнальных молекул (NO). Препарат проявил противоанемическое свойство, заключающееся в увеличении количества гемоглобина в эритроцитах. Использование липид-ной композиции из краба способствовало снижению концентрации ОХС, TT в крови и печени, уменьшению жировой инфильтрации и некроза печени крыс.

Проведенное исследование показало, что липиды из гепатопанкреаса краба оказывают системное иммунометаболическое воздействие на организм, проявляющееся в модуляции обменных процессов, препятствии окислительной деструкции клеточных мембран, нормализации активности иммунной системы. По-видимому, введение липидов краба приводит к балансу между проагрегаци-онными медиаторами (тромбоксан А2, фактор активации тромбоцитов), усиленный биосинтез которых происходит при действии веществ алкил-глицериновой структуры, и антиагрегационными (простагландин Ез), образующимися из п-3 ПНЖК, что способствует нормализации иммунометаболических процессов. Таким образом, благодаря способности экзогенных «морских» липидов включаться в биосинтез различных классов медиаторов, оказывающих множественные физиологические эффекты, можно предопределять активное

влияние алиментарных АДГ и п-3 ПНЖК на большинство жизненно-важных процессов. Биокоррекция иммунных и биохимических процессов повышает неспецифическую устойчивость организма к внешним воздействиям, усиливает адаптационные возможности и компенсаторный потенциал организма.

Таблица 9

Влияние липидов из гепатопанкреаса краба на иммунометаболический статус организма крыс в условиях реадаптации, М±ш

Показатели Контрольная группа, п=10 Группа реадаптации 3, п=10 Группа реадаптации 3 + липиды из краба, п=10

Гемоглобин, г/л 110,1±2,7 93,9±4,9 ***149,4±4,6

Лимфоциты, % 21,4±0,73 22,60±1,30 *24,0±1,5

ФАН, % 51,5±1,5 31,3±2,1 ***48,20±3,62

НСТР, у.е 1,42±0,11 0,78±0,04 ***1,20±0,27

ИАНР, у.е 1,37±0,06 0,67±0,06 ***0,97±0,21

Гаптоглобин, г/л 1,39±0,08 1,54±0,03 **1,24±0,03

Кислый а-1-гликопротеин, г/л 0,86±0,03 1,21±0,02 **0,91±0,02

Т№-а, пг/мл 30,3±2,0 193±18 ***93±18

АОА, % 24,1 ±0,4 41,71±3,09 39,22±2,53

УЭПГ, % 46,5±7,0 30,0±1,7 **54,0±0,9

МДА, нмоль/гНв 5,3±0,3 9,01±0,20 ***5,24±0,41

ГПЛ, у.е. 1,06±0,07 3,49±0,11 ***1,45±0,15

Каталаза, % 80,1±2,0 73,2±1,0 ***83,41±1,43

ГЛ, мкмоль/г НЬ 5,4±0,3 3,4±0,9 4,90±0,16

ГП, мкмольГЛ/1мгНЬ/ч 44,4±1,1 32,5±1,3 ***75,5±1,4

ГР, мкмольНАДФН/1гНЬ/мин 75,1±2,1 68,0±1,5 ***77,15±2,01

N0, мкмоль/л 29,0±2,4 23,1±0,7 *27,1±0,7

ОХС, ммоль/л (кровь) 1,34±0,04 2,95±0,11 ***1,07±0,03

ТГ, ммоль/л( кровь) 1,05±0,06 2,66±0,07 **1,81±0,17

ОХС, % (печень) 20,04±0,26 28,45±0,27 ***15,82±0,44

ТГ, % (печень) 23,91±0,47 30,61±2,46 ***16,81±0,23

Примечание: статистическая значимость различий относительно группы реадаптации 3: * - р < 0,05; ** -р < 0,01; *** -р < 0,001. АОА - антиоксидантная активность, ГЛ-глутати-он, ГП - глутатионпероксидаза, ГПЛ - гидроперекись липидов, ГР - глутатионредуктаза, ИАНР - резерв индекса активации нейтрофилов, МДА - малоновый диальдегид, НСТР - резерв теста восстановления нитросинего тетразолия, ОХС - общий холестерин, ТГ - триацилг-лицерины, УЭПГ - устойчивость эритроцитов к перекисному гемолизу, ФАН - фагоцитарная активность нейтрофилов, N0 - оксид азота, ТЫР-а - фактор некроза опухолей а.

Заключение

Проведенное комплексное исследование позволило установить особенности функционирования гомеостатических систем организма, специфику иммунных и обменных процессов, структурно-функциональное состояние и реге-нерационную способность печени в условиях краткосрочной и долгосрочной адаптации к алиментарной высокожировой нагрузке. Разработана концепция адаптации и иммунометаболической регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма в условиях высокожирового рациона (рис. 10).

ответная

в реакция

ы иммунной

с системы

0

к /

0 ж и ответная

реакция

системы

р прооксиданты—

0 антиоксиданты

в /

а

я ответная реакция клеточной

и мембраны

а !

г

Р

\

У 3 ответная

к реакция

а

Гиперреактивная:

лейко- и лимфоцитоз, повышенный синтез TNF-a, белков острой фазы, увеличение ФАН

Развитие окислительного стресса: снижение активности ферментов АОЗ, накопление ПОЛ, повышенная экспрессия ЫО-синтазы и гемооксигеназы-1, гиперпродукция N0, СО

Увеличение жесткости мембраны: накопление ФС и ФЭ, насыщенных, моноеновых ЖК

Жировая гипертрофи гепатоцитов, синтез липопротеинов, повышение уровня насыщенных, моноеновых Ж:

Пормореактивная:

нормализация клеточного, гу морального иммунитета, нс-специфической резистентности, уменьшение экспрессии TNF-a

Мобилизация АОЗ:

восстановление тиол-дисульфидного баланса, синтез глутатиона, олеиновой кислоты, повышение активности каталазы, гемооксигеназы-1

Повышение текучести мембраны:

стабилизация уровня СМ, ФЭ, 1ШЖК п-6, повышение доли ФИ

Увеличение полиплоидных гепатоцитои,

активация синтеза 18:1 п-9, 20:5п-3,20:3п-6, ингибирование сборки ЛПОНП

Гинореактивная:

дизрегу лядия цнтокииопос-

редованных механизмов взаимодействия ИКК, угнетение ФАН

Истощение АОЗ: угнетение гаутапюновой ро-докс-сигнализации, гиперактивация гемоокспгеназы-1. угнетение нитроксидергаче-ских механизмов AO'i

Мембранолсструкция; дефицит п-3 и tl-6 ПНЖК, увеличение агшптопгаеских фосфо.шпидов (СМ, ФС), усиление процессов ПОЛ

Фиброз: образование ложных долек н мелких триад в печени, угнетение синтеза ПНЖК

краткосрочная адаптация долгосрочная адаптация срыв адаптации

Рис. 10. Схема ответной реакции гомеостатических систем и печени на воздействие высокожирового рациона. Примечание: АОЗ - антиоксидантная защита, ЖК - жирные кислоты, ИКК - иммунокомпетентные клетки, ЛПОНП - липопротеины очень низкой плотности, СМ — сфингомиелин, ПНЖК — полиненасыщенные жирные кислоты, ПОЛ — перекисное окисление липидов, ФАН — фагоцитарная активность иейтрофилов, ФИ — фосфатидилинозитол, ФС - фосфатидилсерин, ФЭ - фосфатидилэтаноламин, СО - монооксид углерода, NO - оксид азота, TNF-a - фактор некроза опухолей а.

На начальных этапах формирования адаптационного ответа (30 суток) избыточный поток флогогенов в виде липопротеинов и их модифицированных форм индуцирует воспалительную реакцию. Гиперреактивность ИКК усиливает генерацию супероксидных радикалов, способствует развитию окислительного стресса. Свободные радикалы и окисленные ЛПНП вызывают дифференци-ровку моноцитов в макрофаги, секретирующие ЮТ-а. Синтез ЮТ-а, в свою очередь, обеспечивает интенсивность процессов липопероксидации и экспрессию сигнальных молекул нитроксидергической и гемоксигеназной систем. Компенсаторная гиперпродукция N0 и СО необходима для активации редокс-зависимых транскрипционных факторов и сигнальных систем, отвечающих за синтез ферментов АОЗ. Под действием высокожировой нагрузки клеточные мембраны изменяют свой липидный состав и становятся более склонными к индукции свободных радикалов. Компенсаторным механизмом, обеспечивающим сохранение целостности цитомембраны, является укрепление ее матрикса за счет увеличения ФЭ и повышения доли насыщенных жирных кислот. Такая полисистемная гиперреактивность при краткосрочной адаптации обеспечивает оптимальное поддержание жизненных функций организма.

Длительное поддержание эффекторного состояния при пролонгированной высокожировой нагрузке до 90 суток характеризовалось появлением компенсаторно-приспособительного ответа со стороны всех исследуемых звеньев гомеостатических систем. Приоритетным механизмом в осуществлении программы долговременной адаптации является продукция сигнальных молекул -N0 и ЮТ-а, увеличение синтеза глутатиона и глутатионзависимых ферментов, усиление экспрессии гемоксигеназы-1 и Ж)-синтазы в печени, активация А9-десатуразы, детерминирующая синтез олеиновой кислоты. N0 нейтрализует свободные радикалы, активирует глутатионовую редокс-сигнализацию. Т№-а обеспечивает индукцию процессов пролиферации, отвечающих за регенерацию тканей. Повышение полиплоидных гепатоцитов стало одним из важных итогов компенсаторной реакции печени в ответ на повреждение. Активация редокс-системы глутатиона, экспрессии гемоксигеназы-1 и синтеза олеиновой кислоты увеличивает устойчивость мембран клеток к действию АФК, усиливает фагоцитарную и метаболическую активность ИКК. Укрепление липидного матрикса клеточной мембраны при долгосрочной адаптации осуществляется стабилизацией уровней СМ и ФЭ, повышением содержания ФИ, п-6 ПНЖК. Недостаток алиментарного поступления ПНЖК компенсируется активацией синтеза 18:1п-9, 20:5п-3, 20:3п-6 в печени. Адаптивная мобилизация организма способствует поддержанию внутреннего гомеостаза.

На 180-е сутки алиментарной нагрузки зафиксирован срыв процессов адаптации в системе гомеостаза. Срыв адаптационных механизмов на клеточно-молекулярном уровне детерминирован развитием системного хронического воспаления, нарушением цитокинопосредованных механизмов регуляции иммунного ответа, угнетением активности глутатионовой редокс-сигнализации, экспрессии в печени МО-синтазы и гемоксигеназы-1, дисбалансом между продукцией N0 и СО. Дефицит антиоксидантных ферментов, интенсификация процессов липопероксидации способствовали патологическому изменению

фосфолипидного и жирнокислотного состава цитомембраны. Выявлено накопление проапоптотических ФЛ в мембране клетки (ФС и СМ), недостаток физиологически важных п-3 и п-6 ПНЖК. Обуславливающим механизмом срыва адаптации явилось снижение активности регенерационных процессов в печени, развитие фиброза. Совокупность патологических факторов, возникающих в условиях длительной высокожировой нагрузки, приводит к срыву регуляции адаптационных процессов, что и является основополагающим механизмом развития полиорганной патологии.

Применение метода корреляционных плеяд позволило полнее раскрыть механизмы формирования адаптационных процессов в условиях высокожировой нагрузки, выявить наиболее тесно связанные между собой признаки, определяющие запуск и развитие компенсаторно-приспособительных реакций, установить межсистемную связь каскада взаимообусловленных физиологических и патологических реакций. В динамике формирования адаптационных реакций увеличивается количество коррелируемых признаков и сила их взаимосвязи, что свидетельствует о нарастании интегрирования гомеостатических систем между собой, потере их автономности. Изменение характера взаимосвязей между гомеостатическими системами в процессе адаптации свидетельствует о функциональной лабильности происходящих процессов. При этом характер кооперации гомеостатических систем влияет на реализацию и регуляцию компенсаторно-приспособительных механизмов адаптации, от адекватности и эффективности которых зависит развитие резистентности организма к высокожировой нагрузке. Доказана ведущая роль сигнальных молекул цитокиновой (ТЫР-а) и нитроксидергической (N0) систем в регуляции адаптационных процессов, запуске механизмов компенсации и кооперации иммунобиохимических процессов.

Можно заключить, что адаптация организма к высокожировой нагрузке обеспечивается совокупностью иммунометаболических изменений и динамичной трансформацией взаимосвязей элементов систем иммунитета, прооксидан-ты-антиоксиданты, детерминирующих перестройку липидного обмена в печени, модификацию липидома клеточных мембран, процессов пролиферации ге-патоцитов. Характер изменений систем гомеостаза, развивающийся в условиях высокожировой нагрузки, сохраняется и через 30 суток периода реадаптации, что свидетельствует о медленном самовосстановлении организма. Невозможность самовосстановления органов и гомеостатических систем в период реадаптации ввиду дизрегуляции широкого спектра иммунометаболических реакций и молекулярно-клеточных механизмов обосновывает целесообразность биокоррекции. Доказана эффективность использования липидов из морских гидробионтов, содержащих полиненасыщенные жирные кислоты и 1-О-алкил-диацилглицерины в оптимизации процессов реадаптации. Полученные результаты расширяют фундаментальные знания о механизмах иммунометаболиче-ской регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма и могут быть использованы для разработки методологических подходов к оценке состояния гомеостатических систем, степени их адаптированности и устойчивости к воздействию стресс-факторов любой природы.

ВЫВОДЫ

1. Высокожировая нагрузка изменяет характер функционирования систем гомеостаза и структурно-функциональное состояние печени. Высокожировая нагрузка в течение 30 суток приводит к экстренной гиперфункции систем гомеостаза, что в физиологическом отношении является главным атрибутом краткосрочной адаптации; через 90 суток эксперимента развивается резистентность гомеостатических систем к высокожировой нагрузке, сопровождающаяся формированием компенсаторно-приспособительных процессов, что свидетельствует о запуске механизмов долгосрочной адаптации; высокожировая нагрузка в течение 180 суток детерминирует истощение компенсаторных резервов организма, дисфункцию систем гомеостаза, что обуславливает срыв адаптации.

2. Характер ответной реакции системы иммунитета зависит от периода адаптации к высокожировой нагрузке. При краткосрочной адаптации наблюдается гиперреактивность иммунной системы, проявляющаяся лейко- и лимфо-цитозом, повышением синтеза TNF-a и белков острой фазы, фагоцитарной и метаболической активности нейтрофилов. Долгосрочная адаптация к высокожировой нагрузке характеризуется компенсаторным снижением реактивности иммунной системы, нормализацией количества клеток белой крови, фагоцитарной и антигенпрезентирующей активности нейтрофилов, снижением синтеза TNF-a, белков острой фазы. Срыв адаптации обусловлен развитием иммунодефицита, дизрегуляцией цитокинопосредованных механизмов иммунного ответа, угнетением функциональной активности и истощением резерва бактерицидной, метаболической способности фагоцитов.

3. Периоды краткосрочной адаптации и срыва адаптации к высокожировой нагрузке сопровождаются развитием окислительного стресса, характеризующегося интенсификацией процессов липопероксидации в крови и печени, падением активности ферментов редокс-системы глутатиона и каталазы, изменением внутриклеточного тиол-дисульфидного баланса, снижением мембрано-устойчивости клеток к действию активных форм кислорода. При долгосрочной адаптации формируется компенсаторно-приспособительный ответ со стороны системы прооксиданты-антиоксиданты, заключающейся в увеличении активности ферментов глутатионовой, гемоксигеназной, нитроксидергической систем, каталазы, повышении синтеза глутатиона, продукции сигнальных молекул (оксид азота, монооксид углерода).

4. Интенсивность окислительного стресса при адаптации к высокожировой нагрузке зависит от баланса между медиаторами нитроксидергической и гемоксигеназной систем. При долгосрочной адаптации одновременная активация индуцибельной NO-синтазы и гемоксигеназы-1 нивелирует прооксидант-ные процессы, повышает буферную емкость системы антиоксидантой защиты. Срыв адаптации в системе прооксиданты-антиоксиданты детерминирован дисбалансом в сигнальных молекулах (гиперпродукция СО и повышенная экспрессия гемоксигеназы-1 на фоне угнетения активности индуцибельной NO-синтазы и синтеза N0).

5. Структурно-функциональная реорганизация печени в условиях вы-

сокожировой нагрузки характеризуется жировой гепатомегалией, гипертрофией гепатоцитов, снижением площади их ядер в период краткосрочной адаптации; некрозом ткани и незначительным повышением площади ядер гепатоцитов при долгосрочной адаптации; развитием фиброза органа при срыве адаптации. Ре-генерационным механизмом, компенсирующим изменение структуры и функции печени, является увеличение количества полиплоидных (8с, 16с) гепатоцитов при долгосрочной адаптации, образование мелких триад и ложных долек при срыве механизмов адаптации к алиментарной нагрузке.

6. Адаптационные перестройки липидного обмена в печени в условиях высокожировой нагрузки направлены на ингибирование образования липо-протеинов (ХС ЛПОНП), накопление нейтральных (ОХС, ЭХС, ТГ, НЭЖК, ЭЖК) и полярных (ФС, СМ) липидов, синтез 18:1п-9, 20:5п-3, 20:3п-6 с преимущественной этерификацией п-3 ПНЖК в нейтральные липиды.

7. Механизмом адаптации клетки при высокожировой нагрузке, обеспечивающим сохранение ее структурно-функциональных характеристик, является повышение доли фосфатидилсерина и фосфатидилинозитола, поддержание гомеостаза линолевой и докозапентаеновой кислот, накопление олеиновой кислоты. Активное формирование и реализация клеткой адаптационного ответа при высокожировой нагрузке происходит в период от 30 до 90 суток. На 180-е сутки происходит утрата асимметрии фосфолипидного матрикса эритроцитар-ной мембраны, проявляющаяся в снижении ФИ и ФХ, эссенциальных п-3 и п-6 ПНЖК и кислот линоленового ряда, повышении ФС и СМ, насыщенных, п-6 и п-9 жирных кислот.

8. Адаптация организма к высокожировой нагрузке сопровождается усилением кооперации гомеостатических систем, снижением автономности их функционирования, увеличением числа иммунометаболических компонентов, задействованных в реализации процессов адаптации.

9. Ключевым клеточно-молекулярным механизмом адаптации организма к высокожировой нагрузке является динамичная трансформация взаимосвязей между элементами гомеостатических систем в соответствии с меняющимся иммунометаболическим статусом, что указывает на функциональную лабильность происходящих процессов. В регуляции адаптационных процессов, запуске механизмов компенсации и интегрировании гомеостатических систем ведущую роль играют сигнальные молекулы цитокиновой (ЮТ-сс) и нитрокси-дергической (N0) систем.

10. Механизмы, сопряженные с развитием адаптационных реакций и обеспечивающие активные флуктуации биохимических и иммунных процессов в условиях высокожировой нагрузки, продолжают интенсивно реализовываться в период реадаптации после отмены воздействия алиментарных факторов.

11. Доказана эффективность применения липидов морских гидробио-нтов, содержащих комплекс п-3 ПНЖК и 1-О-алкил-диацилглицеринов, в оптимизации процессов реадаптации, характеризующихся нормализацией параметров иммунной, антиоксидантной, липидтранспортной, гепатобилиарной систем.

СПИСОК ОСНОВНЫХ РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Монография

1. Новгородцева Т.П., Сомова Л.М., Гвозденко Т.А., Караман Ю.К., Биваль-кевич Н.В. Алиментарная дислипидемия: экспериментально-морфологические аспекты. Владивосток: Изд-во Дальневост. федер. ун-та, 2011.168 с.

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК

2. Виткина Т.И., Исаченко Е.Г., Караман Ю.К., Касьянов С.П. Влияние ли-пидов гепатопанкреаса камчатского краба на межсистемное взаимодействие в условиях экспериментальной гиперлипидемии // Патол. физиология. 2007. 10 с. Рукопись депонирована в ВИНИТИ N1001-B2007.

3. Новгородцева Т.П., Эндакова Э.А., Касьянов С.П., Жукова Н.В., Караман Ю.К. Влияние липидов гепатопанкреаса камчатского краба на метаболизм эссенциальных жирных кислот в условиях экспериментальной дисли-пидемии // Вопр. биол. мед. и фарм. химии. 2007. № з. с. 15-19.

4. Новгородцева Т.П., Караман Ю.К., Виткина Т.И., Касьянов С.П. Сравнительная характеристика биологической активности жиров из гепатопанкреаса камчатского краба и печени командорского кальмара // Вестник ДВО РАН. 2007. № 6. С.105-110.

5. Виткина Т.И., Караман Ю.К., Касьянов С.П., Лобанова Е.Г., Новгородцева Т.П. Оценка нарушений межсистемной кооперации при экспериментальной дислипидемии и способы их коррекции // Вест, новых мед. технологий. 2008. Т. XV, № 1.С. 11-13.

6. Бивалькевич Н.В., Караман Ю.К., Новгородцева Т.П. Морфологические изменения ткани печени при экспериментальной дислипидемии // Бюл. СО РАМН. 2010. Т. 30, № 1. С. 48-52.

7. Новгородцева Т.П., Гвозденко Т.А., Касьянов С.П., Кнышова В.В., Караман Ю.К. Использование биологически активной добавки к пище на основе липидов морских гидробионтов в эксперименте на крысах // Вопр. питания. 2010. Т. 79, № 2. С.24-27.

8. Новгородцева Т.П., Караман Ю.К., Бивалькевич Н.В., Жукова Н.В. Состав липидов эритроцитов крыс при развитии фиброза печени в условиях алиментарной дислипидемии // Бюл. СО РАМН. 2010. Т. 30, № 1. С. 53-58.

9. Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Лобанова Е.Г. Роль сигнальных молекул в механизмах развития полиорганной патологии при алиментарной дислипидемии //Бюл. СО РАМН. 2010. Т. 30, № 1. С. 59-63.

10. Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Бивалькевич Н.В., Лобанова Е.Г., Янь-кова В.И. Регуляторная роль оксида азота и монооксида углерода при окислительном стрессе в условиях экспериментальной дислипидемии // Рос. физиол. журнал им. И.М. Сеченова. 2010. № 5. С. 529-538.

11. Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Жукова Н.В. Особенности состава фосфолипидов эритроцитов и состояние редокс-системы глутатиона у крыс при адаптации к гиперхолестериновой нагрузке II Бюл. эксперим. биологии и медицины. 2010. Т. 150, №. 9. С. 258-261.

12. Лобанова Е.Г., Караман Ю.К. Взаимосвязь липидных и иммунных нарушений на различных этапах развития экспериментальной дислипидемии // Мед. иммунология. 2011. Т. 13, № 31. С. 61-66.

13. Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Бивалькевич Н.В., Лобанова Е.Г., Янькова В.И. Нитроксидергические механизмы регуляции окислительного стресса //Бюл. СО РАМН. 2011. Т. 31, № 3. С. 57-62.

14. Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Виткина Т.И., Лобанова Е.Г. Формирование компенсаторного ответа в системе перекисное окисление липидов -антиоксидантная защита у крыс при алиментарной дислипидемии // Патол. физиология и эксперим. терапия. 2011. № 2. С. 44-46.

15. Новгородцева Т.П., Караман Ю.К., Гвозденко ТА., Жукова Н.В. Модификация состава липидов эритроцитов крыс в условии алиментарного стресса // Рос. физиол. журнал им. И.М. Сеченова. 2011. Т. 97, № 7. С. 718-724.

Патенты и свидетельства на электронные базы данных

16. Средство обладающее липидкорригирующими и антиоксидантными свойствами / Новгородцева Т.П., Аминина Н.М., Янькова В.И., Караман Ю.К., Галкина А.Н. Патент РФ № 2309763.2007. Бюл. № 31.

17. Способ моделирования неалкогольного стеатогепатита у крыс / Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Бивалькевич Н.В., Лобанова Е.Г. Патент РФ № 2394281. 2010. Бюл. № 19.

18. Способ моделирования полиорганной патологии у крыс / Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Гвозденко Т.А., Бивалькевич Н.В., Лобанова Е.Г. Положительное решение о выдачи патента от 27.01.2011 по заявке № 2011100502.

19. Состав жирных кислот полярных и нейтральных липидов крови и органов крыс линии Вистар при алиментарной дислипидемии / Новгородцева Т.П., Иванов Е.М., Караман Ю.К., Виткина Т.И. Свидетельство об официальной регистрации базы данных. № 2007620192 от 23.05.2007.

20. Сигнальные молекулы в крови и органах у экспериментальных животных при алиментарной дислипидемии / Новгородцева Т.П., Иванов Е.М., Исаченко Е.Г., Виткина Т.И., Караман Ю.К. Свидетельство об официальной регистрации базы данных. № 2007620254 от 20.07.2007.

21. Количественные критерии морфофункционального состояния органов-мишеней крыс линии Вистар при алиментарной дислипидемии / Новгородцева Т.П., Бивалькевич Н.В., Караман Ю.К. Свидетельство об официальной регистрации базы данных. № 2009620340 от 18.06.2009.

22. Микрофотографии морфологического, гистохимического и иммуногисто-химического анализа ткани печени крыс в норме и при алиментарной дислипидемии / Караман Ю.К., Бивалькевич Н.В., Новгородцева Т.П. Свидетельство об официальной регистрации базы данных. № 2010620589 от 07.10.2010.

23. Иммунометаболический статус крыс в норме и при формировании алиментарного стресса / Гвозденко Т.А., Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Лобанова Е.Г. Свидетельство об официальной регистрации базы данных. № 2011620301 от 22.04.2011.

Статьи, опубликованные в научных журналах и материалах конференций

24. Караман Ю.К., Касьянов С.П. Экспериментальное обоснование применения липидов морских гидробионтов при алиментарной гиперлипидемии // Здоровье. Мед. экология. Наука. 2006. № 1(25). С. 84-87.

25. Novgorodtseva Т.Р., Karaman Y.K., Kasyanov S.P. Influence of natural 1-0-alkylglycerols on antioxidant defence system of rats at alimentaiy dislipidemy // Europen J. of Natural History. 2008. № 1. P. 92-93.

26. Караман Ю.К., Лобанова Е.Г., Новгородцева Т.П., Бивалькевич Н.В. Дисфункция сигнальной системы в механизмах развития полиорганной патологии при алиментарной дислипидемии // Здоровье. Мед. экология. Наука. 2009. № 45 (39-40). С. 56-58.

27. Бивалькевич Н.В., Караман Ю.К. Механизмы регенерации печени при алиментарной дислипидемии // Здоровье. Мед. экология. Наука. 2009. № 4-5 (39-40). С. 26-29.

28. Novgorodtseva Т.Р., Karaman Y.K., ZhukovaN.V. The effect of high fat food on erythrocyte phospholipids, fatty acids composition and glutathione redox-system of rats with alimentary dyslipidemia // The Health. 2010. Vol. 2, № 1. P. 45-50.

29. Novgorodtseva T.P., Kantur T.A., Karaman Y.K., Antonyuk M.V., Zhukova N.V. Modification of fatty acids composition in erythrocytes lipids in arterial hypertension associated with dyslipidemia // Lipids in Health and Disease. 2011. Vol. 10(18). http://www.lipidworld.eom/content/10/l/18.

30. Караман Ю.К., Виткина Т.И., Лобанова Е.Г., Касьянов С.П. Нарушение взаимодействий липидтранспортной, иммунной и антиоксидантной систем при алиментарной дислипидемии и возможность их коррекции препаратами природного происхождения // Матер, конф. «Фундаментальные и прикладные аспекты в медицине». 26 ноября - 4 декабря 2007 г., Китай, Пекин. Успехи современного естествознания. 2007. № 12. С. 144-145.

31. Karaman У.К., Novgorodtseva Т.Р., Zhukova N.V. Blood erythrocyte lipids in conditions of adaptation to alimentary stress-factors of rats // Матер, конф. «Фундаментальные и прикладные исследования в медицине». 13 - 20 октября 2009 г., Франция, Париж. International journal of applied and fundamental research. 2009. № 2. P. 15-16.

32. Караман Ю.К. Особенность кооперации систем гомеостаза крыс при адаптации к высокожировой нагрузке // Матер. Всерос. научно-практич. конф. «Актуальные вопросы диагностики, лечения и профилактики метаболического синдрома». 5-6 октября 2011 г., Владивосток. Здоровье. Мед экология. Наука. 2011. № 1(44). С. 35-38.

33. Бивалькевич Н.В., Караман Ю.К. Плоидность гепатоцитов крыс в условиях пролонгированной высокожировой нагрузки // Матер. Всерос. научно-практич. конф. «Актуальные вопросы диагностики, лечения и профилактики метаболического синдрома». 5-6 октября 2011 г., Владивосток. Здоровье. Мед экология. Наука. 2011. № 1(44). С. 15-17.

34. Новгородцева Т.П., Караман Ю.К., Гвозденко Т.А., Жукова Н.В. Состав жирных кислот печени крыс в условиях алиментарного стресса // Матер. Все-

рос. научно-практич. конф. «Актуальные вопросы диагностики, лечения и профилактики метаболического синдрома». 5 — 6 октября 2011 г., Владивосток. Здоровье. Мед экология. Наука. 2011. № 1(44). С. 60-64.

Работы, опубликованные в материалах конференций

35. Лобанова Е.Г, Караман Ю.К., Виткина Т.Н. Уровень сигнальных молекул при формировании экспериментальной дислипидемии // Матер, междунар. конф. «Физиология и патология иммунной системы», IV междунар. конф. по иммунотерапии. 15 - 17 сентября 2008 г., Москва. Аллергология и патология. 2008. Т. 9, №3. С. 265.

36. Караман Ю.К., Бивалькевич Н.В. Морфофункциональное состояние печени крыс с моделью алиментарной дислипидемии // Матер. 14-й Рос. гастроэнтерологической недели. 6-8 октября 2008 г., Москва. Приложение № 32. Рос. журнал гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. 2008. Т. XVIII, № 5. С. 88.

37. Караман Ю.К. Влияние высокожировой диеты на метаболизм жирных кислот в печени крыс // Матер. 15-й Рос. конф. «Гепатология сегодня». 15 - 17 марта 2010 г., Москва. Приложение № 35. Рос. журнал гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. 2010. Т. XX, № 1. С. 63.

38. Караман Ю.К., Лобанова Е.Г., Бивалькевич Н.В. Состояние гемоксигеназ-ной системы крыс в условии высокожировой нагрузки // Матер. XV Междунар. конгр. по реабилитации в медицине и иммунореабилитации. 24 - 27 апреля 2010 г., ОАЭ, Дубай. International Journal on immunorehabilitation. 2010. Т. 12, № 2. С. 232.

39. Бивалькевич Н.В., Караман Ю.К. Характеристика плоидности гепатоци-тов крыс в условиях высокожирового рациона // Матер. VII Дальневосточ. регионального Конгресса с междунар. участием «Человек и лекарство». 30 сентября - 1 октября 2010 г., Владивосток. Тихоокеанский мед. журнал. 2010. № 3. С. 126-127.

40. Новгородцева Т.П., Караман Ю.К. Особенности метаболизма жирных кислот в печени крыс в условии окислительного стресса // Труды XVIII Междунар. конф. и дискуссионного научного клуба «Новые информационные технологии в медицине, биологии, фармакологии и экологии». 31 мая - 9 июня 2010 г., Украина, Крым. 2010. Т. 2. С. 93-95.

41. Караман Ю.К., Новгородцева Т.П., Жукова Н.В. Состояние липидного обмена крыс в условии высокожировой нагрузки // Матер, междунар. конф. «Фундаментальные исследования», «Современные наукоемкие технологии». 10 - 17 апреля 2010 г., Израиль. International Journal of Applied and Fundamental Research, 2011. № 1. C. 68.

ПЕРЕЧЕНЬ ИСПОЛЬЗУЕМЫХ СОКРАЩЕНИЙ

АДГ - 1-0-алкил-диацилглицерины

АОА - антиоксидантная активность

АОЗ - антиоксидантная защита

АФК - активные формы кислорода

ГГАС - гипоталамо-гипофизарно-адренокортикальная система

ГЛ - глутатион

ГП - глутатионпероксидаза

ГПЛ - гидроперекись липидов

ГР - глутатионредуктаза

ДК - диеновые конъюгаты

ДФГ -дифосфатид ил глицерин

ЖК - жирные кислоты

ИА — индекс атерогенности

ИАН - индекс активации нейтрофилов

ИАНР- резерв индекса активации нейтрофилов

ИАЦР - индекс активности цитокиновой регуляции

ИКК - иммунокомпетентные клетки

ЛПВП-липопротеины высокой плотности

ЛПНП - липопротеины низкой плотности

ЛПОНП - липопротеины очень низкой плотности

ЛПС - липополисахарид

МДА - малоновый диальдегид

НСТ - тест восстановления нитросинего тетразолия

НСТР - резерв теста восстановления нитросинего тетразолия

НЭЖК - неэтерифицированные жирные кислоты

ОХС - общий холестерин

ТТНЖК - полиненасыщенные жирные кислоты

ПОЛ - перекисное окисление липидов

СМ - сфингомиелин

СПЗС - суммарный процент завершающих стадий фагоцитоза

ТГ - триацилглицерины

ТСХ - тонкослойная хроматография

УЭПГ - устойчивость эритроцитов к перекисному гемолизу

ФАН - фагоцитарная активность нейтрофилов

ФИ - фосфатидилинозитол

ФЛ - фосфолипиды

ФР - фагоцитарный резерв

ФС - фосфатидилсерин

ФХ - фосфатидилхолин

ФЧ - фагоцитарное число

ФЧР - фагоцитарного числа резерв

ФЭ - фосфатидилэтаноламин

ЦИК - циркулирующие иммунные комплексы

ЭЖК - этерифицированные жирные кислоты

ЭС - эфиры стеринов

ЭХС -этерифицированный холестерин

АР-1 - activator protein 1

ARE - antioxidant responsive element

NO - оксид азота

CO - монооксид углерода

SREBP - sterol regulatory element-binding protein

TNF-a - фактор некроза опухолей a (tumor nencrosis factor a)

Караман Юлия Константиновна

МЕХАНИЗМЫ АДАПТАЦИИ ОРГАНИЗМА К АЛИМЕНТАРНОЙ ВЫСОКОЖИРОВОЙ НАГРУЗКЕ

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора биологических наук

Подписано в печать 23.09.2011 г. Формат 60x90/16. 2 уч.-изд. л. Тираж 100 экз. Заказ № 253. Отпечатано в типографии издательского центра ФГУП «ТИНРО-Центр» г. Владивосток, ул. Западная, 10

Содержание диссертации, доктора биологических наук, Караман, Юлия Константиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ.

Глава 1. Функционирование гомеостатических систем организма при адаптации к высокожировой нагрузке.

1.1. Физиологическая роль иммунной системы в регуляции механизмов адаптации.

1.2. Физиологическая роль системы прооксиданты-антиоксиданты в регуляции процессов адаптации.

Глава 2. Роль печени в компенсаторно-приспособительных реакциях и сохранении гомеостаза организма.

Глава 3. Влияние алиментарной высокожировой нагрузки на мембранные липиды.

Глава 4. Интеграция систем гомеостаза в механизмах адаптации и обратимость адаптационных изменений.

СОБСТВЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Глава 5. Материалы и методы исследования.

5.1. Объекты исследования.

5.2. Материалы исследования.

5.3. Методы исследования.

5.4. Формирование групп наблюдения.

Глава 6. Состояние гомеостатических систем у крыс в условиях высокожировой нагрузки.

6.1. Оценка физиолого-биометрических и гематологических параметров.

6.2. Функционирование иммунной системы.

6.3. Функционирование системы прооксиданты-антиоксиданты.

Глава 7. Морфофункциональное состояние печени крыс в условиях высокожировой нагрузки.

7.1. Морфологическая структура печени.

7.2. Плоидность гепатоцитов.

Глава 8. Состояние липидного обмена у крыс в условиях высокожировой нагрузки.

8.1. Характеристика состава липидов сыворотки и плазмы крови.

8.2. Характеристика состава полярных липидов эритроцитов.

8.3. Характеристика состава полярных и нейтральных липидов печени.

Глава 9. Механизмы адаптации организма крыс к высокожировой нагрузке.

9.1. Характер интеграции гомеостатических систем при адаптации к высокожировой нагрузке.

9.1.1. Характер внутри- и межсистемных взаимодействий при краткосрочной адаптации к высокожировой нагрузке.

9.1.2. Характер внутри- и межсистемных взаимодействий при долгосрочной адаптации и срыве адаптации к высокожировой нагрузке.

Глава 10. Состояние систем гомеостаза в период реадаптации.

10.1. Иммунометаболический статус и морфофункциональное состояние печени крыс в периоды реадаптации.

10.2. Оптимизация процессов реадаптации.

ОБСУЖДЕНИЕ.

Введение Диссертация по биологии, на тему "Механизмы адаптации организма к алиментарной высокожировой нагрузке"

Актуальность исследования. Изучение адаптационных структурно-функциональных перестроек в организме, установление закономерностей и особенностей функционирования систем, реализующих и регулирующих адаптацию, является актуальной проблемой и одним из приоритетных направлений современной физиологии. Одной из причин, обеспечивающих формирование адаптационных реакций, является нерациональное питание, в частности, избыточное потребление животного жира, холестерина [36, 70, 228. 253, 326]. В большинстве исследований гиперкалорийное питание рассматривается как фактор риска ожирения, развития сердечно-сосудистых заболеваний, сахарного диабета [26, 73, 299]. Вопрос о формировании адаптационных реакций организма на действие высокожировой нагрузки, соотношении специфических и неспецифических проявлений этих реакций активно дискутируется. Например, на фоне повышенного потребления холестерина изменяется функционирование гипоталамо-гипофизарно-адренокортикальной системы (ГГАС) - от гиперфункции ГГАС на начальных этапах холестериновой нагрузки до постепенной нормализации ее функционирования [79]. Это дает основание говорить о способности гипержирового рациона влиять на центральное нейро-эндокринное звено регуляции адаптационных процессов.

Адаптация осуществляется разнообразными механизмами на различных структурно-функциональных уровнях организма. В реализации базисных механизмов адаптации на клеточно-молекулярном уровне активное участие принимают гепатобилиарная, иммунная, прооксидантная-антиоксидантная, липидтранспортная системы [13, 20, 76, 89, 103, 157, 276, 287]. Реакция иммунной системы в ответ на повреждающий фактор сопровождается генерацией активных форм кислорода, экспрессией сигнальных молекул, цитокинов. Подобная иммунореактивность способствует интенсификации процессов липопероксидации, быстрой элиминации флогогенов, запуску процессов пролиферации и регенерации [41, 120]. При функционировании живых систем в условиях физиологического оптимума существует про- и антиоксидантное равновесие, которое является важнейшим механизмом окислительного гомеостаза [114]. Повреждения структур живой системы, вызванные экзо- и эндогенными агентами, сопровождается активацией свободнорадикальных реакций. Нарушение про- и антиоксидантного баланса оказывает влияние на состояние липидного каркаса клеточной мембраны. Даже незначительное изменение состава фосфолипидов, жирных кислот способно менять физико-химические свойства и функциональные характеристики цитомембраны. Модификация мембранных липидов может обуславливать как биохимическую адаптацию клетки, так и срыв процессов приспособления [45, 68, 206]. Сегодня уже совершенно ясно, что иммунобиохимическая адаптация, включающая перестройки в иммунной системе, окислительно-восстановительных процессах, липидном метаболизме на уровне клеточных мембран является последней линией защиты, вслед за которой наступают поведенческие и физиологические реакции. Однако физиологические механизмы способны эффективно выполнять задачи приспособления организма только при тесном комплексировании гомеостатических систем. Подобная взаиморегуляция определяет надежность их совместного функционирования, но она же создает риск развития функциональных расстройств общей регуляции при нарушении функций какой-либо из систем. Исследований, в которых бы учитывалось интегральное взаимодействие систем, участвующих в поддержании гомеостаза и обеспечении адаптационных процессов, крайне мало [13, 18, 287]. Системные представления о гомеостазе и адаптации все еще не сформировались, они развиваются и уточняются, являются предметом активных дискуссий.

Согласно теории функциональных систем П.К. Анохина целостный организм объединяет множество слаженно взаимодействующих систем, обеспечивающих гомеостаз и адаптацию [5, 124]. Функциональные системы по Анохину обладают свойством абсолютной лабильности. Однако некоторые авторы придерживаются мнения, что функциональные системы предельно специфичны и в рамках этой специфичности относительно лабильны лишь на этапе своего формирования [103, 104]. Существующие противоречия не позволяют составить единого мнения о свойствах функциональных систем, характере их интеграции.

С учетом многообразия физиологических реакций, развивающихся в ответ на действие алиментарного фактора, адекватная оценка такого взаимодействия возможна только на основе комплексного изучения состояния иммунной, прооксидантной, антиоксидантной, липидтранспортной систем и при использовании системного подхода к исследованию механизмов их интеграции. Оценка этих взаимоотношений является наиболее сложной научной проблемой, поскольку изменение даже одного, на первый взгляд незначительного элемента, может вызвать совершенно иные последствия. При многоплановых исследованиях в области физиологии функциональных систем до сих пор не выяснены физиологические механизмы взаимовлияний высокожировой нагрузки и параметров резистентности организма. Спорными остаются вопросы о стадийности и стереотипности реакций организма на действие высокожирового рациона, способности к самовосстановлению систем гомеостаза.

Таким образом, возникает необходимость комплексного изучения состояния иммунометаболического статуса организма в условиях высокожировой нагрузки, в оценке кооперации систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты, параметров липидного обмена. Необходимость поиска ответов на обозначенные выше вопросы ставит перед фундаментальной наукой важные задачи по установлению механизмов иммунометаболической регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма к алиментарному фактору, разработке дифференцированных подходов оптимизации адаптационных процессов.

Цель работы: установить особенности иммунометаболического статуса и морфофункционального состояния печени крыс в динамике воздействия высокожировым рационом; выявить физиологические механизмы адаптации организма к алиментарной высокожировой нагрузке.

Задачи исследования:

1. Установить особенности функционирования систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты у крыс в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки.

2. Изучить морфологическое строение ткани печени и плоидометриче-ский профиль гепатоцитов крыс в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки.

3. Выявить особенности состава жирных кислот полярных и нейтральных липидов плазмы крови, эритроцитов и печени крыс в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки.

4. Изучить характер интеграции гомеостатических систем у крыс в различные периоды воздействия высокожировой нагрузкой; установить физиологические клеточно-молекулярные механизмы адаптации организма крыс к алиментарному высокожировому рациону.

5. Установить характер функционирования систем гомеостаза и печени крыс в периоды реадаптации после отмены высокожировой нагрузки; оценить эффективность применения липидов 1-О-алкил-диацилглицериновой (АДГ) структуры из морских гидробионтов для оптимизации процессов реадаптации.

6. Разработать концепцию адаптации и иммунометаболической регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма в условиях высокожировой нагрузки.

Научная новизна исследования. Разработана концепция адаптации организма к высокожировой нагрузке, основанная на комплексной характеристике состояния иммунной, прооксидантной-антиоксидантной, липид-транспортной, гепатобилиарной систем с учетом интегративных взаимоотношений между их элементами. Установлена динамика развития адаптационных реакций в ответ на высокожировую нагрузку с последующим их срывом и развитием дизадаптации.

Краткосрочная адаптация крыс к высокожировой нагрузке характеризуется гиперактивацией иммунной, прооксидантной систем, повышенным синтезом сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем, п-9 и п-7 моноеновых жирных кислот, увеличением жесткости липидно-го матрикса цитомембран, гипертрофией гепатоцитов. Период долгосрочной адаптации к высокожировой нагрузке сопровождается формированием компенсаторного ответа со стороны иммунной, антиоксидантной систем, нормализацией внутриклеточного тиол-дисульфидного баланса, повышением устойчивости клеток к мембранодеструкции за счет увеличения содержания фосфатидилинозитола, п-6 полиненасыщенных жирных кислот (ПНЖК), активацией процессов клеточной регенерации. Срыв адаптации обусловлен развитием системного хронического воспаления, нарушением цитокинопос-редованных механизмов регуляции иммунного ответа, фосфолипидного и жирнокислотного состава липидного матрикса клеточной мембраны, истощением буферной емкости антиоксидантной системы, угнетением нитроксидергической системы, развитием фиброза печени.

Адаптационные перестройки организма крыс в ответ на высокожировой рацион сопровождаются усилением интеграции, увеличением числа им-мунометаболических компонентов, задействованных в реализации процессов адаптации гомеостатических систем. Адаптация организма к высокожировой нагрузке обеспечивается совокупностью иммунометаболических изменений элементов систем гомеостаза и динамичной трансформацией взаимосвязей между ними, что свидетельствует о функциональной лабильности происходящих процессов.

Иммунометаболические флуктуации в системах иммунитета, проокси-данты-антиоксиданты и структурно-функциональные перестройки в печени, развивающиеся в условиях краткосрочной и долгосрочной высокожировой нагрузки, сохраняются в течение 30 суток периода реадаптации. Оптимизация процессов реадаптации липидами из морских гидробионтов, содержащими п-3 ПНЖК и АДГ, способствует нормализации липидного обмена, восстановлению функций систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты, структуры печени.

Теоретическая значимость исследования. Полученные результаты расширяют представления о физиологических клеточно-молекулярных механизмах адаптации организма в условиях высокожировой нагрузки. Приводятся новые доказательства роли иммунной, прооксидантной— антиоксидантной систем в регуляции процессов адаптации. Выполненные исследования отвечают приоритетному направлению программы фундаментальных научных исследований РАМН на 2008-2012 гг. по направлению 1.5. «Разработка технологий оптимизации механизмов адаптивного управления организма в условиях патологии и в экстремальных условиях».

Практическая значимость исследования. Результаты могут быть применены в различных областях прикладной физиологии для оценки влияния стресс-факторов на организм. Установленные механизмы развития адаптационных процессов служат научным фундаментом для совершенствования принципов наблюдения за состоянием систем иммунитета, прооксиданты-антиоксиданты, печени в условиях нерационального питания. Доказана возможность использования жирных кислот плазмы крови в качестве маркера липидного метаболизма в печени. Полученные новые знания о закономерностях структурно-функциональной реорганизации печени и иммунометаболи-ческой флуктуации в периоды адаптации могут быть использованы для разработки морфофункциональных диагностических и прогностических критериев оценки состояния печени и гомеостатических систем, степени адапти-рованности организма.

По материалам диссертации получено 2 патента на изобретение (Патент РФ № 2309763, Патент РФ № 2394281) и 1 положительное решение на выдачу патента (Заявка № 2011100502). Получены 5 свидетельств об официальной регистрации баз данных (№ 2007620192, № 2007620254, № 2009620340, № 2010620589, № 2011620301).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Обязательным атрибутом краткосрочной адаптации к высокожировой нагрузке являются гиперреактивность иммунной системы, усиление прооксидантных процессов, повышенная экспрессия ферментов и продукция сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем, активация синтеза в печени п-9 и п-7 моноеновых жирных кислот, гипертрофия гепатоцитов.

2. Ведущими механизмами, обеспечивающими долгосрочную адаптацию систем гомеостаза и печени в условиях пролонгированной высокожировой нагрузки, являются мобилизация фагоцитарной, метаболической активности нейтрофилов и ферментативной антиоксидантной защиты; компенсаторная активация синтеза моноеновых и полиненасыщенных жирных кислот в печени; поддержание липидного гомеостаза цитомембран; усиление интеграции гомеостатических систем, процессов полиплоидизации гепатоцитов и регенерации печени.

3. Истощение компенсаторных процессов организма при адаптации к высокожировой нагрузке детерминировано нарушением фагоцитарных, ци-токинопосредованных механизмов реагирования иммунокомпетентных клеток, угнетением их резервных возможностей, дизрегуляцией про- и антиок-сидантных процессов, патологической реорганизацией липидного матрикса клеточных мембран, мембранодеструкцией, развитием фиброза печени.

4. Адаптация организма к высокожировой нагрузке поддерживается за счет увеличения внутри- и межсистемной интеграции иммунной, проокси-дантной-антиоксидантной, гепатобилиарной, липидтранспортной систем и их способности оперативно изменять характер кооперации на разных этапах адаптационного процесса.

5. Изменения функций иммунной, антиоксидантной систем, характера липидного обмена и структуры печени, вызванные высокожировой нагрузкой, сохраняются в течение 30 суток периода реадаптации, что обосновывает необходимость биокоррекции иммунометаболического статуса.

Личный вклад автора заключается в теоретическом обосновании проблемы, выборе направления исследований и непосредственном участии в выполнении экспериментов и методик исследований, статистической обработке материалов. Анализ результатов, их теоретическое обоснование, разработка концептуальных представлений о клеточно-молекулярных закономерностях адаптации организма осуществлены непосредственно автором.

Апробация работы. Материалы диссертации были представлены на Одиннадцатой, Четырнадцатой, Пятнадцатой Российских конференциях «Ге-патология сегодня» (Москва, 2006, 2009, 2010); 7-й, 9-й, 10-й, 11-й Тихоокеанских международных научно-практических конференциях студентов и молодых ученых с международным участием «Актуальные проблемы экспериментальной, профилактической и клинической медицины» (Владивосток, 2006, 2008, 2009, 2010); Третьем международном Тихоокеанском Конгрессе по традиционной медицине (Владивосток, 2006); III, VI, VII Дальневосточных региональных Конгрессах «Человек и лекарство» с международным участием (Владивосток, 2006, 2009, 2010); V Международном конгрессе «Доказательная медицина - основа современного здравоохранения» (Хабаровск, 2006); XII Международном конгрессе по реабилитации в медицине и имму-нореабилитации (Таиланд, 2007); Конференции «Фундаментальные и прикладные аспекты в медицине» (Китай, Пекин, 2007); Международной конференции «Физиология и патология иммунной системы», IV международной конференции по иммунотерапии (Москва, 2008); Юбилейной (пятой) международной крымской конференции «Окислительный стресс и свободноради-кальные патологии» (Крым, Украина, 2009); Четвертой и Пятой Всероссийских научно-практических конференциях «Фундаментальные аспекты компенсаторно-приспособительных процессов» (Новосибирск, 2009; 2011); Конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в медицине» (Франция, Париж, 2009); XIV Международной научной конференции «Здоровье семьи - XXI век» (Римини, Италия, 2010); I Итало-российской конференции по онкологии и эндокринной хирургии и V Международной научной конференции по онкологии, XIV Международной научной конференции «Здоровье нации - XXI век» (Сполето, Италия, 2010); XVIII Международной конференции и дискуссионном научном клубе «Новые информационные технологии в медицине, биологии, фармакологии и экологии» (Украина, Ялта-Гурзуф, 2010); Международной конференции «Фундаментальные исследования», «Современные наукоемкие технологии» (Израиль, 2010); Всероссийской научной конференции «Молекулярно-генетические основы функционирования цитокиновой сети в норме и при патологии» (Новосибирск, 2010).

Публикации. По материалам диссертации опубликованы 63 научные работы, среди которых 25 статей (14 в журналах, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора и кандидата наук», утвержденных ВАК), 1 монография, 2 патента, 1 положительное решение на выдачу патента, 5 свидетельств об официальной регистрации баз данных.

Диссертационная работа выполнялась в рамках плановой научно-исследовательской работы Владивостокского филиала ДНЦ ФПД СО РАМН НИИ МКВЛ (№ госрегистрации 0120.0408169).

Объем и структура диссертации. Диссертация изложена на 267 листах машинописного текста, состоит из 10 глав, содержит введение, обзор литературы, описание материалов и методов исследования, результаты исследования и их обсуждение, заключение, выводы. Список литературы содержит 363 источника (145 отечественных и 218 зарубежных авторов). Диссертация иллюстрирована 36 таблицами и 39 рисунками.

Заключение Диссертация по теме "Физиология", Караман, Юлия Константиновна

выводы

1. Высокожировая нагрузка изменяет характер функционирования систем гомеостаза и структурно-функциональное состояние печени. Высокожировая нагрузка в течение 30 суток приводит к экстренной гиперфункции систем гомеостаза, что в физиологическом отношении является главным атрибутом краткосрочной адаптации; через 90 суток эксперимента развивается резистентность гомеостатических систем к высокожировой нагрузке, сопровождающаяся формированием компенсаторно-приспособительных процессов, что свидетельствует о запуске механизмов долгосрочной адаптации; высокожировая нагрузка в течение 180 суток детерминирует истощение компенсаторных резервов организма, дисфункцию систем гомеостаза, что обуславливает срыв адаптации.

2. Характер ответной реакции системы иммунитета зависит от периода 'адаптации к высокожировой нагрузке. При краткосрочной адаптации наблюдается гиперреактивность иммунной системы, проявляющаяся лейко-и лимфоцитозом, повышением синтеза TNF-a и белков острой фазы, фагоцитарной и метаболической активности нейтрофилов. Долгосрочная адаптация к высокожировой нагрузке характеризуется компенсаторным снижением реактивности иммунной системы, нормализацией количества клеток белой крови, фагоцитарной и антигенпрезентирующей активности нейтрофилов, снижением синтеза TNF-a, белков острой фазы. Срыв адаптации обусловлен развитием иммунодефицита, дизрегуляцией цитокинопосредованных механизмов иммунного ответа, угнетением функциональной активности и истощением резерва бактерицидной, метаболической способности фагоцитов.

3. Периоды краткосрочной адаптации и срыва адаптации к высокожировой нагрузке сопровождаются развитием окислительного стресса, характеризующегося интенсификацией процессов липопероксидации в крови и печени, падением активности ферментов редокс-системы глутатиона и ката-лазы, изменением внутриклеточного тиол-дисульфидного баланса, снижением мембраноустойчивости клеток к действию активных форм кислорода. При долгосрочной адаптации формируется компенсаторно-приспособительный ответ со стороны системы прооксиданты-антиоксиданты, заключающейся в увеличении активности ферментов глутатионовой, гемоксигеназной, нитро-ксидергической систем, каталазы, повышении синтеза глутатиона, продукции сигнальных молекул (оксид азота, монооксид углерода).

4. Интенсивность окислительного стресса при адаптации к высокожировой нагрузке зависит от баланса между медиаторами нитроксидергиче-ской и гемоксигеназной систем. При долгосрочной адаптации одновременная активация индуцибельной >Ю-синтазы и гемоксигеназы-1 нивелирует проок-сидантные процессы, повышает буферную емкость системы антиоксидантой защиты. Срыв адаптации в системе прооксиданты-антиоксиданты детерминирован дисбалансом в сигнальных молекулах (гиперпродукция СО и повышенная экспрессия гемоксигеназы-1 на фоне угнетения активности индуцибельной МО-синтазы и синтеза N0).

5. Структурно-функциональная реорганизация печени в условиях высокожировой нагрузки характеризуется жировой гепатомегалией, гипертрофией гепатоцитов, снижением площади их ядер в период краткосрочной адаптации; некрозом ткани и незначительным повышением площади ядер гепатоцитов при долгосрочной адаптации; развитием фиброза органа при срыве адаптации. Регенерационным механизмом, компенсирующим изменение структуры и функции печени, является увеличение количества полиплоидных (8с, 16с) гепатоцитов при долгосрочной адаптации, образование мелких триад и ложных долек при срыве механизмов адаптации к алиментарной нагрузке.

6. Адаптационные перестройки липидного обмена в печени в условиях высокожировой нагрузки направлены на ингибирование образования липопротеинов (ХС ЛПОНП), накопление нейтральных (ОХС, ЭХС, ТГ, НЭЖК, ЭЖК) и полярных (ФС, СМ) липидов, синтез 18:1п-9, 20:5п-3, 20:3п-6 с преимущественной этерификацией п-3 ПНЖК в нейтральные липиды.

7. Механизмом адаптации клетки при высокожировой нагрузке, обеспечивающим сохранение ее структурно-функциональных характеристик, является повышение доли фосфатидилсерина и фосфатидилинозитола, поддержание гомеостаза линолевой и докозапентаеновой кислот, накопление олеиновой кислоты. Активное формирование и реализация клеткой адаптационного ответа при высокожировой нагрузке происходит в период от 30 до 90 суток. На 180-е сутки происходит утрата асимметрии фосфолипидного матрикса эритроцитарной мембраны, проявляющаяся в снижении ФИ и ФХ, эссенциальных п-3 и п-6 ПНЖК и кислот линоленового ряда, повышении ФС и СМ, насыщенных, п-6 и п-9 жирных кислот.

8. Адаптация организма к высокожировой нагрузке сопровождается усилением кооперации гомеостатических систем, снижением автономности их функционирования, увеличением числа иммунометаболических компонентов, задействованных в реализации процессов адаптации.

9. Ключевым клеточно-молекулярным механизмом адаптации организма к высокожировой нагрузке является динамичная трансформация взаимосвязей между элементами гомеостатических систем в соответствии с меняющимся иммунометаболическим статусом, что указывает на функциональную лабильность происходящих процессов. В регуляции адаптационных процессов, запуске механизмов компенсации и интегрировании гомеостатических систем ведущую роль играют сигнальные молекулы цитокиновой (ТЫР-а) и нитроксидергической (N0) систем.

10. Механизмы, сопряженные с развитием адаптационных реакций и обеспечивающие активные флуктуации биохимических и иммунных процессов в условиях высокожировой нагрузки, продолжают интенсивно реализовываться в период реадаптации после отмены воздействия алиментарных факторов.

11. Доказана эффективность применения липидов морских гидро-бионтов, содержащих комплекс п-3 ПНЖК и 1 -0-алкил-диацил глицеринов, в оптимизации процессов реадаптации, характеризующихся нормализацией параметров иммунной, антиоксидантной, липидтранспортной, гепатобилиар-ной систем.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение специфических функций клеток, органов и систем, обеспечивающих приспособление организма к окружающей среде, является главным направлением современной физиологии. Именно под этим углом зрения процесс приспособления, или адаптацию, можно обозначить как итоговую фундаментальную проблему физиологии. Между тем в мировом научном сообществе до сих пор не сформулировано концептуальное представление динамики и механизмов адаптации к алиментарной высокожировой нагрузке как ключевому фактору окружающей среды способному изменять характер метаболизма и реакцию гомеостатических систем. Отсутствие ясности в этой области физиологии побудило нас провести серию экспериментальных исследований, направленных на выявление закономерностей ответной реакции иммунной, про-оксидантной-антиоксидантной, липидтранспортной и гепатобилиарной систем, характера их кооперации в условиях высокожировой нагрузки и установление клеточно-молекулярных механизмов адаптации к алиментарному повреждающему фактору.

Проведенное исследование показало, что адаптационные реакции на срочном и долгосрочном этапах своего формирования протекают при решающем участии иммунометаболических клеточно-молекулярных механизмов. Мобилизация систем гомеостаза (иммунная, прооксидантная-антиоксидантная, липидтранспортная, гепатобилиарная) в условиях высокожировой нагрузки формирует необходимый для выживания и эффективного функционирования организма адаптивный иммунный и метаболический статус. При этом сохранение до 30 суток периода реадаптации напряженного функционирования систем гомеостаза обосновывает применение биокоррекции. Доказана эффективность использования липидов из морских гидробио-нтов, содержащих ПНЖК и АДГ, в оптимизации процессов реадаптации.

Краткосрочная адаптация крыс к высокожировой нагрузке характеризуется гиперактивацией иммунной и прооксидантной систем, повышенным синтезом сигнальных молекул гемоксигеназной и нитроксидергической систем, п-9 и п-7 моноеновых жирных кислот, увеличением жесткости липидно-го матрикса цитомембран, гипертрофией гепатоцитов. Такая полисистемная гиперреактивность при краткосрочной адаптации обеспечивает оптимальное поддержание жизненных функций организма.

Период долгосрочной адаптации к высокожировой нагрузке сопровождается формированием компенсаторного ответа со стороны иммунной, анти-оксидантной систем, что приводит к нормализации фагоцитарной и метаболической активности ИКК, восстановлению внутриклеточного тиол-дисульфидного баланса. Доказано, что продукция сигнальных молекул - N0 и ТЫБ-а является важным механизмом в реализации долгосрочной адаптации к высокожировой нагрузке. Так участие N0 в процессе адаптации обусловлено его способностью регулировать интенсивность окислительного стресса путем активации антиоксидантных ферментов. Поддержание уровня ТОТ-а выше физиологической нормы необходимо для правильного формирования иммунного ответа, индукции процессов пролиферации и полиплоидизации, активации транскрипционных факторов антиоксидантной системы. Формирование компенсаторной реакции в системе АОЗ способствует повышению мембраноустойчивости клеток к действию АФК, фагоцитарной и метаболической активности ИКК. Важным элементом метаболизма в условиях высокожировой нагрузки является компенсаторный синтез моноеновых и полиненасыщенных жирных кислот в печени, увеличение жидкостности цитомем-браны. Адаптивная мобилизация организма в условиях пролонгированной высокожировой нагрузки способствует поддержанию внутреннего гомеостаза.

Хроническое перенапряжение биосистемы, вызванное пролонгированным действием высокожирового рациона, приводит к истощению иммунных и метаболических резервов организма, что детерминирует срыв компенсаторных процессов. Срыву адаптации способствуют: снижение функциональной активности и истощение резерва бактерицидной, метаболической способности фагоцитов; нарушение секреции сигнальных молекул цитокиновой, гемоксигеназной и нитроксидергической систем; дефицит ферментов АОЗ, активация реакций липопероксидации; утрата асимметрии фосфолипидного матрикса, дефицит п-3 и п-6 ПНЖК; угнетение процессов полиплоидизации гепатоцитов, развитие фиброза печени.

Особую научную ценность имеют результаты, полученные при анализе внутри- и межсистемных взаимодействий гомеостатических систем методом корреляционных плеяд Терентьева. Установлено, что оптимальное структурно-функциональное состояние и максимальные адаптационные возможности организма в условиях высокожировой нагрузки поддерживаются за счет увеличения внутри- и межсистемной интеграции иммунной, прооксидантной-антиоксидантной, гепатобилиарной, липидтранспортной систем и их способности оперативно изменять характер взаимосвязи на разных этапах адаптации. Увеличение количества и мощности взаимосвязей между элементами, характеризующими иммунометаболический статус, в динамике развития адаптационного процесса, сопровождается сменой доминирующих связующих компонентов, что отражает функциональную лабильность происходящих процессов. Именно такая лабильность и трансформация взаимосвязей систем гомеостаза обеспечивает адекватную окружающей среде адаптацию организма. При этом ключевую роль в регуляции физиологических клеточно-молекулярных механизмов адаптации организма к высокожировой нагрузке, запуске компенсаторно-приспособительных процессов и кооперации систем, формирующих иммунометаболический статус, играют сигнальные молекулы цитокиновой (ЮТ-а) и нитроксидергической (N0) систем.

Таким образом, в результате комплекса проведенных исследований установлено, что адаптация организма к высокожировой нагрузке обеспечивается совокупностью изменений в иммунной, прооксидантной, антиоксидант-ной, липидтранспортной, гепатобилиарной систем и динамичной трансформацией взаимосвязей их элементов. Выявленные приоритетные знания о механизме иммунометаболической регуляции компенсаторно-приспособительных реакций организма в условиях высокожирового рациона являются важным фундаментом в едином понимании процессов адаптации.

Библиография Диссертация по биологии, доктора биологических наук, Караман, Юлия Константиновна, Владивосток

1. Автандилов Г.Г., Байрамкулов М.Д. Плоидометрическая диагностика функционального состояния гепатоцитов в области воздействия плазменного луча // Клин, перспективы гастроэнтерологии, гепатологии. 2006. № 1. С. 2-6.

2. Автандилов Г.Г., Байрамкулов М.Д. Морфометрическое и плоидомет-рическое исследование пролиферативной активности клеток аденом желудка по гастробиоптатам // Рос. журн. гастроэнтерологии, гепатологии, колопрок-тологии. 2007. T. XVII, № 3. С. 24-28.

3. Агарков A.A., Попова Т.Н., Семенихина A.B. Каталитические свойства глутатионредуктазы из печени крысы в норме и при токсическом гепатите // Биомед. химия. 2009. Т. 55, вып. 2. С. 169-176.

4. Аминина Н.М., Подкорытова A.B. Альгинаты: состав, свойства, применение//Известия ТИНРО-центра. 1995. Т. 118. С. 130-137.

5. Анохин П.К. Кибернетика функциональных систем: Избранные труды / под ред. К.В. Судакова. М.: Медицина, 1996. 400 с.

6. Афанасьев С.А., Павлюкова E.H., Ахмедов Ш.Д., Карпов P.C. Адаптивный компонент изменений миокарда при ишемической болезни сердца // Физиол. человека. 2006. Т. 32, № 2. С. 61-66.

7. Афанасьев С.А., Реброва Т.Ю., Кондратьева Д.С. Особенности фосфо-липидного состава мембран эритроцитов в условиях постинфарктного кардиосклероза // Биомед. химия. 2007. Т. 53, вып. 5. С. 541-546.

8. Бабак О.Я., Колесникова Е.В. Участие печени в формировании метаболического синдрома и инсулинорезистентности. Состояние проблемы // Су-частна гастроэнтерология. 2006. № 4 (30). С. 8-12.

9. Балуда В.П., Баркаган З.С., Тольдберг Е.Д. Лабораторные методы исследования системы гомеостаза. Томск, 1980. 313 с.

10. Белова Л.А., Оглоблина О.Г., Белов A.A., Кухарчук В.В Процессы модификации липопротеинов, физиологическая и патогенетическая роль модифицированных липопротеинов // Вопр. мед. химии. 2000. Т. 46, № 1.1. С. 20-43.

11. Вельский Ю.П., Данилец М.Г., Вельская Н.В. Роль оксида азота в им-муносупрессорной и противоопухолевой активностях клеток эмбриональной печени // Бюл. СО РАМН. 2005. №2(116). С. 75-78.

12. Биохимические основы патологических процессов: учеб. пособие / под. ред. Е.С. Северина. М.: Медицина, 2000. 304 с.

13. Бойко Е.Р. Физиолого-биохимические основы жизнедеятельности человека на севере. Екатеринбург: УрО РАН, 2005. 190 с.

14. Боровиков В.П. Искусство анализа данных на компьютере. СПб.: Питер, 2003. 688 с.

15. Бродский В .Я., Урываева И.В. Клеточная полиплоидия. Пролиферация и дифференцировка. М.: Наука, 1981. 259 с.

16. Буеверов А.О. Оксидативный стресс и его роль в повреждении печени // Рос. журн. гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии. 2002. Т. XII, №4. С. 21-25.

17. Виткина Т.И., Караман Ю.К., Касьянов С.П., Лобанова Е.Г., Новгородцева Т.П. Оценка нарушений межсистемной кооперации при экспериментальной дислипидемии и способы их коррекции // Вест, новых мед. технологий. 2008. Т. XV, № 1. С. 11-13.

18. Владимиров Ю.В. Биологические мембраны и ^запрограммированная смерть клетки // Соровский образовательный журн. 2000. Т. 6, № 9. С. 2-9.

19. Воробьева О.В. Влияние экспериментального цирроза печени у самоккрыс на патологию и регенерацию печени у потомства: Автореф. дис. . канд. мед. наук. Ульяновск, 2007. 25 с.

20. Галактионова Л.П., Молчанов A.B., Ельчанинова С.А. Состояние пере-кисного окисления у больных с язвенной болезнью желудка и 12-перстной кишки // Клин. лаб. диагностика. 1998. № 6. С. 10-14.

21. Гарбузенко Д.В. Механизмы компенсации структуры и функции печени при ее повреждении и их практическое значение // Рос. журн. гастроэнтерологии, гепатологии и колопроктологии. 2008. № 6. С. 14-21.

22. Гиричев Ю.П. Печень: адаптация, экология. Новосибирск: Наука. Сибирская издательская форма, 1993. 152 с.

23. Гланц С. Медико-биологическая статистика (пер. с англ.). М.: Практика, 1999. 459 с.

24. Гонсалес Д.Э. Питание как фактор риска развития гипертонической болезни легких и ишемической болезни сердца // Вопр. питания. 2008. Т. 77, №3. С. 15-20.

25. Гончаренко М.С., Латинова A.M. Метод оценки перекисного окисления липидов // Лаб. дело. 1985. № 1. С. 60-69.

26. Горст В.Р. Формирование ритма сердца и адаптационные возможности организма при различных функциональных состояниях: Автореф. дис. . д-ра. мед. наук. Астрахань, 2009. 45 с.

27. Гусев Е.Ю., Черешнев В.А., Юрченко Л.Н. Системное воспаление с позиции теории типового патологического процесса // Цитокины и воспаление. 2007. Т. 6, №4. С. 9-21.

28. Гусева Д.А. Природный источник со-З-кислот льняное масло: его особенности и характер метаболических превращений в организме // Вопр. питания. 2010. Т. 29, № 1. С. 13-22.

29. Двоеносов В.Г. Физиологическая характеристика адаптивных индивидуально-типологических реакций организма при действии экстремальных факторов: Автореф. дис. .д-ра биол. наук. М., 2009. 40 с.

30. Денисова H.H., Погожева A.B., Батурин А.К. Анализ питания больных, страдающих сердечно-сосудистыми заболеваниями // Вопр. питания. 2005. № 1. С. 24-27.

31. Долгих М.С. Перспективы терапии печеночной недостаточности с помощью стволовых клеток // Биомед. химия. 2008. Т. 54, вып. 4. С. 376-391.

32. Доценко Э.А., Юпатов Г.И., Чиркин A.A. Холестерин и липопротеины низкой плотности как эндогенные иммуномодуляторы // Клин, иммунология. 2001. №3. С. 6-15.

33. Доценко В.А. Теоретические и практические проблемы питания здорового и больного человека // Вопр. питания. 2004. № 6. С. 36-39.

34. Доценко В.А., Мосийчук JI.B., Парамонов А.И. Ожирение у детей и подростков: современные аспекты // Вопр. детской диетологии. 2004. Т. 2, № 3. С. 25-32.

35. Дубинина Е.Е. Роль активных форм кислорода в качестве сигнальных молекул в метаболизме тканей при состояниях окислительного стресса // Вопр. мед. химии. 2001. Т. 47, № 6. С. 561-581.

36. Дубинина Е.Е. Продукты метаболизма кислорода в функциональной активности клеток (жизнь и смерть, созидание и разрушение). Физиологические и клинико-биохимические аспекты. СПб.: Изд-во «Медицинская пресса», 2006. 400 с.

37. Ешану B.C. Цитокины и их биологические эффекты при некоторых болезнях печени // Клин, перспективы гастроэнтерологии, гепатологии. 2004. №5. С. 11-16.

38. Зайчик А.Ш., Чурилов Л.П. Основы патохимии: Учебник для студентов медицинских ВУЗов. СПб.: ЭЛБИ-СПб, 2001. 688 с.

39. Зенков Н.К., Ланкин В.З., Меныцикова Е.Б. Окислительный стресс: Биохимический и патофизиологический аспекты. М.: МАИК «Наука/Интерпериодика», 2001. 343 с.

40. Ипатова О.М., Прозоровская H.H., Баранова B.C., Гусева Д.А. Биологическая активность льняного масла как источника омега-3 альфа-линоленовой кислоты // Биомед. химия. 2004. Т. 50, № 1. С. 25-43.

41. Ипатова О.М. Фосфоглив: механизм действия и применения в клинике. М., 2005. 318 с.

42. Исаков Д.В. Презентация липидных антигенов и иммунный ответ // Цитокины и воспаление. 2003. № 4. С. 3-9.

43. Исаченко Е.Г., Виткина Т.И., Геронина С.А., Бердышев Е.В. Спонтанный и липополисахаридиндуцированный синтез цитокинов клетками крови человека в норме и при аллергопатологиях // Иммунология. 1999. №5. С. 37-39.

44. Калинина Е.П., Иванов Е.М., Исаченко Е.Г. Нарушения межсистемных взаимодействий при хроническом воспалительном процессе // Мед. иммунология 2007. Т. 9, № 6. С. 581-588.

45. Калинина Е.В., Чернов H.H., Саприн А.Н. Участие тио-, перокси- и глутаредоксинов в клеточных и редокс-зависимых процессах // Успехи биологической химии. 2008. Т. 48. С. 319-358.

46. Камышников B.C. Клинико-биохимическая лабораторная диагностика: Справочник в 2 т. Минск: Интерпрессервис, 2003. Т. 2. 463 с.

47. Караман Ю.К. Экспериментальное обоснование применения липидов 1 -О-алкилглицериновой структуры из морских гидробионтов при алиментарной дислипидемии: Автореф. дис. . канд. биол. наук. Владивосток, 2007. 23 с.

48. Кейтс М. Техника липидологии. М.: Мир, 1975. 322 с.

49. Кириллов О.И. Стрессовая гипертрофия надпочечников. М.: Наука, 1994. 176 с.

50. Кириллов О.И., Хасина Э.И. Стадии хронического стресса: пятифазо-вая модель вместо трехфазовой? // Вестн. ДВО РАН. 2001. № 1. С. 51-61.

51. Клебанов Г.И., Бабенкова И.В., Теселкин Ю.О. Оценка антиокислительной активности плазмы крови с применением желточных липопротеидов // Лаб. дело. 1988. № 5. С. 59-62.

52. Климов А.Н., Никульчева Н.Г. Обмен липидов, липопротеидов и его нарушения. СПб.: Питер Ком, 1999. 512 с.

53. Клиническая биохимия / под ред. В.А. Ткачука. М.: ГЭОТАР-МЕД, 2004. 325 с.

54. Клиническая иммунология и аллергология: Учебное пособие / под. ред. A.B. Караулова. М.: МИА, 2002. 651 с.

55. Конденцова В.М., Вржесинская O.A., Светикова A.A., Каганов Б.С. Алиментарные факторы риска развития остеопороза // Вопр. питания. 2009. Т. 78, № 1.С. 22-32.

56. Конь И.Я., Шилина Н.М., Вольфсон С.Б. Омега-3 полиненасыщенные жирные кислоты в профилактике и лечении болезней детей и взрослых // Лечащий врач. 2006. № 4. С. 55-59.

57. Кудрявцева М.В., Завадская Е.Э., Скорина А.Д., Смирнова С.А., Кудрявцев Б.Н. Метод получения изолированных клеток печени человека из материала прижизненных пункционных биопсий // Лаб. дело. 1983. № 9.1. С. 21-22.

58. Кузьменко Д.И., Буров П.Г., Серебров В.Ю. Содержание компонентов сфингомиелинового цикла в печени крыс в динамике непродолжительного голодания // Бюл. СО РАМН. 2008. № 5(133). С. 158-161.

59. Куликов В.А., Чиркин A.A. Особенности метаболизма липопротеинов у крыс // Пат. физиология и эксперим. терапия. 2004. № 1. С. 26-27.

60. Кулинский В.И., Колесниченко JI.C. Система глутатиона. I. Синтез, транспорт, глутатионтрансферазы, глутатионпероксидазы // Биомед. химия. 2009. Т. 55, вып. 3. С. 255-277.

61. Кулинский В.И., Колесниченко JI.C. Система глутатиона. II. Другие ферменты, тиол-дисульфидный обмен, воспаление и иммунитет, функции // Биомед. химия. 2009. Т. 55, вып. 4. С. 365-379.

62. Курашвили JI.B., Васильков В.Г. Липидный обмен при неотложных состояниях. Пенза, 2003. 198 с.

63. Кухарчук А.Л., Радченко В.В., Сирман В.М. Регенеративная медицина: направления, достижения, проблемы и перспективы развития. Стволовые пространства // Укр. мед. часопис. 2004. №. 3 (41). С. 99-107.

64. Лакшин A.M., Кожевникова Н.Г. Питание как фактор формирования здоровья и работоспособности студентов // Вопр. питания. 2008. Т. 77, № 1. С. 43-45.

65. Лебедев К.А., Понякина И.Д. Иммунная недостаточность (выявление и лечение). М: Медицинская книга, 2003. 443 с.

66. Лебедев К.А., Понякина И.Д. Физиология регуляции адаптивного иммунитета сигнальными образраспознающими рецепторами // Физиология человека. 2009. Т. 35, № 1. С. 121-129.

67. Левачев М.М. Значение жира в питании здорового и больного человека: Справочник по диетологии: под ред: В.А. Тутельяна, М.А. Самсонова. М.: Медицина, 2002. С. 25-32.

68. Лесникова Л.Н. Стрессорные изменения физиологических свойств эритроцитов и их коррекция с помощью экстракта из туники асцидии пурпурной (Halocynthia aurantium): Автореф. дис. . канд. биол. наук. Владивосток, 2006. 22 с.

69. Лешанская O.A., Бубнова М.Г., Перова Н.В. Современные подходы к питанию больных с атерогенными дислипидемиями // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. 2004. № 4. С. 31-37.

70. Ли С.Е. Рост и восстановление печени в условиях гипокинезии: Автореф. дис. .д-ра мед. наук. Владивосток, 1998. 48 с.

71. Лоенко Ю.Н., Артюков A.A., Козловская Э.П. Зостерин. Владивосток: Дальнаука, 1997. 211 с.

72. Лось Д.А. Структура, регуляция экспрессии и функционирование деса-тураз жирных кислот // Успехи биол. химии. 2001. Т 41. С. 163-198.

73. Луценко М.Т., Рыжавский Б.Я., Чертов А.Д., Луценко Н.В. Адаптация организма к повышенному содержанию холестерина / под ред. М.Т. Луценко. Благовещенск, 1973. 143 с.

74. Мазур H.A. Дисфункция эндотелия, монооксид азота и ишемическая болезнь сердца // Тер. архив. 2003. № 3. С. 84-86.

75. Макаров В.Г., Макарова М.Н., Рыдловская A.B., Тесакова С.В. Нутри-метаболомика с позиции системной оценки функционирования метаболических комплексов // Вопр. питания. 2007. Т. 76, № 3. С. 4-9.

76. Маммаев С.Н., Багомедова Н.В., Богомолов П.О. Цитокиновая система при неалкогольном стеатогепатите // Рос. журн. гастроэнтерологии, гепато-логии, колопроктологии. 2007. Т. XVII, № 4. С. 35-39.

77. Мари Р., Греннер Д., Мейес П., Родуэл В. Биохимия человека: в 2-х т. М.: Мир, 2004. Т. 1.380 с.

78. Марков Х.М., Надирашвили С.А. О регуляции деятельности сердцасистемой L-аргинин оксид азота // Пат. физиология и эксперим. терапия. 2003. №4. С. 9-11.

79. Марков Х.М. Простанойды и атеросклероз // Пат. физиология и эксперим. терапия. 2004. № 1. С. 2-7.

80. Марков Х.М. Сосудистые эффекты липопротеинов и оксида азота: клеточные и молекулярные механизмы // Пат. физиология и эксперим. терапия. 2006. № 3. С. 2-7.

81. Меерсон Ф.З. Адаптационная медицина. Концепция долговременной адаптации. М.: Дело, 1993. 138 с.

82. Медведев В.И. Адаптация человека. СПб.: ИМЧ РАН, 2003. 584 с.

83. Медицинские лабораторные технологии и диагностика: Справочник / под ред. А.И. Карпищенко. СПб.: Интермедика, 1999. 656 с.

84. Меньшикова Е.Б., Панкин В.З., Зенков Н.К., Бондарь И.А., Круговых Н.Ф., Труфакин В.А. Окислительный стресс. Прооксиданты и антиоксидан-ты. М.: Слово, 2006. 556 с.

85. Моделирование и клиническая характеристика фагоцитарных реакций / под ред. А.Н. Маянского. Горький: Изд-во Горьк. мед. института, 1989. 242 с.

86. Начало физиологии: Учебник для вузов / под ред. А.Д. Ноздрачева. СПб.: Лань, 2002. 1088 с.

87. Новгородцева Т.П. Липиды эритроцитов крови при формировании наследуемой кардиальной патологии: Автореф. дис. . д-ра биол. наук. Владивосток, 2000. 48 с.

88. Новгородцева Т.П., Эндакова Э.А., Янькова В.И. Руководство по методам исследования параметров системы «перекисное окисление липидов ан-тиоксидантная защита» в биологических жидкостях. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2003. 80 с.

89. Новгородцева Т.П., Виткина Т.Н., Караман Ю.К., Аминина Н.М. Использование биологически активной добавки на основе калия и магния при экспериментальной кардиовазопатии // Вопр. питания. 2007. Т. 26, № 25. С. 55-59.

90. Новгородцева Т.П., Караман Ю.К., Виткина Т.И., Касьянов С.П. Сравнительная характеристика биологической активности жиров из гепатопан-креаса камчатского краба и печени командорского кальмара // Вестник ДВО РАН. 2007. №6. С. 105-110.

91. Новгородцева Т.П., Гвозденко Т.А., Касьянов С.П., Кнышова В.В., Караман Ю.К. Использование биологически активной добавки к пище на основе липидов морских гидробионтов в эксперименте на крысах // Вопр. питания. 2010. Т. 79, № 2. С. 24-27.

92. Новицкий В.В., Рязанцева Н.В., Литвинова Л.С. Молекулярные механизмы нарушения эффекторных клеток крови при патологии инфекционной и неинфекционной природы // Бюл. СО РАМН. 2008. № 4. С. 36-48.

93. Остроумова О.Д., Дубинская Р.Э. Дисфункция эндотелия при сердечно-сосудистых заболеваниях // Кардиология. 2005. № 2. С. 59-63.

94. Павлов С.Е. Адаптация. М.: Паруса, 2000. 282 с.

95. Павлов Ч.С., Золотаревский В.Б., Томкевич М.С., Коган Е.А., Ивашкин В.Т. Возможность обратимости цирроза печени (клинические и патогенетические предпосылки) // Рос. журн. гастроэнтерологии, гепатологии и коло-проктологии. 2006. Т. 16, № 1. С. 20-29.

96. Перова Н.В., Оганов Р.Г. Пути модификации пищевых жиров в анти-атерогенной диете // Тер. арх. 2004. № 8. С. 75-78.

97. Петровский Ф.И., Петровская Ю.А., Огородова Л.М., Серебров В.Ю.

98. Цитокины и оксид азота при бронхиальной астме // Бюл. сибирской медицины. 2002. № 1. С. 70-74.

99. Пирс Э. Гистохимия. М.: Изд-во иностр. литературы, 1962. 967 с.

100. Погожева A.B. Основы рациональной диетотерапии при сердечнососудистых заболеваниях // Клин, диетология. 2004. Т. 1, № 2. С. 17-29.

101. Попков A.A., Касьянов С.П., Овчинников В.В. Технология переработки пищеварительной железы командорского кальмара (Berryteuthis magister) // Известия ТИНРО-центра. 1997. Т. 20. С. 77-80.

102. Потемкин В.В., Троицкая С.Ю., Максина А.Г. Метаболические показатели и структура мембран эритроцитов при ожирении и метаболическом синдроме у женщин // РМЖ. 2006. № 1. С. 35-38.

103. Романова Л.А., Стальная И.Д. Метод определения гидроперекисей ли-пидов с помощью тиоционата аммония // Современные методы в биохимии / под ред. В.Н. Ореховича. М.: Медицина, 1997. С. 62-69.

104. Рыженков В.Е. Особенности влияния насыщенных и ненасыщенных жирных кислот на обмен липидов, липопротеидов и развитие ишемической болезни сердца // Вопр. питания. 2002. №3. С.40-45.

105. Сазонтова Т.Г., Архипенко Ю.В. Значение баланса прооксидантов и антиоксидантов равнозначных участников метаболизма // Пат. физиол. и эксперим. терапия. 2007. № 3. С. 2-18.

106. Сакута Г.А., Кудрявцев Б.Н. Клеточные механизмы регенерации цир-ротически измененной печени крыс. Влияние частичной гепактоэктомии на пролиферацию, полиплоидизацию и гипертрофию гепатоцитов // Цитология. 2005. Т. 47, № 5. С. 379-387.

107. Самсонов М.А. Концепция сбалансированного питания и ее значение в изучении механизмов лечебного действия пищи // Вопр. питания. 2001. № 5.1. С. 3-9.

108. Самсонов М.А. Системный подход и системный анализ в диетологии // Вопр. питания. 2004. №1. С. 3-10.

109. Сергиенко В.И., Бондарева И.Б. Математическая статистика в клинических исследованиях. М.: ГЭОТАР-Медицина, 2000. 256 с.

110. Скребнева М.Н., Тюпелеев П.А., Хасина Э.И. Влияние пектина зосте-рина на метаболизм в печени в условиях свинцовой интоксикации // Микроэлементы в медицине. 2004. Т. 5, вып. 4. С. 124-126.

111. Симбирцев A.C. Цитокины: классификация и биологические функции // Цитокины и воспаление. 2004. Т. 3, № 2. С. 16-21.

112. Стальная И.Д. Метод определения диеновых коньюгатов ненасыщенных высших жирных кислот // Современные методы в биохимии / под ред. В.Н. Ореховича. М.: Медицина, 1997. С. 64-66.

113. Стальная И.Д., Гаришвили Т.Г. Метод определения малонового диаль-дегида с помощью тиобарбитуровой кислоты // Современные методы в биохимии / под ред. В.Н. Ореховича. М.: Медицина, 1997. С. 66-68.

114. Стручков П.В. Скрининг тест для оценки патогенных свойств иммунных комплексов // Лаб. дело. 1985. № 7. С. 410-413.

115. Судаков К.В. Физиология. Основы и функциональные системы. М.: Медицина, 2000. 784 с

116. Терентьев П.В., Ростова Н.С. Практикум по биометрии. Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. 152 с.

117. Титов В.Н. Атеросклероз как патология полиеновых жирных кислот. Биологические основы теории атерогенеза. М.: Фонд «Клиника XXI века», 2002. 495 с.

118. Титов В.Н. Атеросклероз как патология полиеновых жирных кислот. Биологические основы патогенеза, диагностики, профилактики и лечения атеросклероза. М: Фонд «Клиника XXI века», 2002. 730 с.

119. Титов В.Н. Этерифицированные и неэтерифицированные индивидуальные жирные кислоты липидов сыворотки крови у пациентов с гиперлипидемией при приеме статинов // Клин. лаб. диагностика. 2006. № 1. С. 1-8.

120. Титов В.Н. Олеиновая жирная кислота. Олеиновые, линолевые и лино-леновые липопротеины низкой плотности // Клин. лаб. диагностика. 2006. №6. С. 3-13.

121. Тодоров И.Н., Тодоров Г.И. Стресс, старение и их биохимическая коррекция. М.: Наука, 2003. 479 с.

122. Токмакова Н.П. Гистохимия: Учебное пособие. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2001. 31 с.

123. Трушина Э.Н., Мустафина O.K., Волгарев М.Н. О механизмах действия полиненасыщенных жирных кислот на иммунную систему // Вопр. питания. 2003. № 3. С. 35-40.

124. Турпаев К.Т. Активные формы кислорода и регуляция экспрессии генов // Биохимия. 2002. Т. 67, № 3. С. 339-352.

125. Тутельян В.А., Спиричев В.Б., Суханов Б.П., Кудашева В.А. Микро-нутриенты в питании здорового и больного человека: Справочное руководство по витаминам и минеральным веществам: Руководство для последипломного образования врачей. М.: Колос, 2002. 29 с.

126. Уильяме К., Сэндерс Т. Связь между здоровьем и потреблением белка, углеводов и жира // Вопр. питания. 2000. № 3. С. 54-57.

127. Урываева И.В. Репликативный потенциал гепатоцитов и стволовые клетки печени // Известия АН. Серия биологическая. 2001. № 6. С. 728-737.

128. Фаллер Д.М., Шилдс Д. Молекулярная биология клетки: (пер. с англ.). М.: Издательство БИНОМ, 2006. 256 с.

129. Фефелова Ю.А. Изменение липидного спектра сыворотки крови у девушек разных соматотипов после пищевой нагрузки // Физиология человека. 2010. Т. 36, № 1.С. 119-124.

130. Фрейдлин И.С. Паракринные и аутокринные механизмы цитокиновой иммунорегуляции // Иммунология. 2001. № 5. С. 4-7.

131. Чанадари Т.Ч. Коррекция окислительного стресса в иммунокомпетент-ных клетках (спленоцитах) под действием комплекса катехинов зеленого чаяна модели экспериментального алиментарного ожирения: Автореф. дис. . канд. мед. наук. Тбилиси, 2006. 25 с.

132. Чурин Б.В., Лаврик Н.В., Солдатова Г.С., Свитич Е.В. Влияние однократной пищевой нагрузки жиром на механическую прочность клеточной мембраны // Бюл. СО РАМН. 2008. № 6 (134). С. 31-34.

133. Шабров А.В., Дадали В.А., Макаров В.Г. Биохимические основы действия микрокомпонентов пищи. М.: Аввалон, 2003. 289 с.

134. Шмелев Е.В., Бумагина Т.К., Митеров Г.Г. Модификация метода Park // Лаб. дело. 1979. № 9. С. 13-15.

135. Эндакова Э.А., Новгородцева Т.П., Светашев В.И. Модификация состава жирных кислот крови при сердечно-сосудистых заболеваниях. Владивосток: Дальнаука, 2002. 296 с.

136. Юпатов Н.С., Доценко Э.А., Путилина Т.А. Взаимосвязь иммунной и липидтранспортной систем организма // Иммунопатология, аллергология, инфектология. 1999. № 1. С. 38^12.

137. Aarsland A., Wolfe R.R. Hepatic secretion of VLDL fatty acids during stimulated lipogenesis in men // J. Lipid Res. 1998. N 39(6). P. 1280-1286.

138. Adam O., Tesche A., Wolfram G. Impact of linoleic acid intake on arachidonic acid formation and eicosanoid biosynthesis in humans // Prostaglandins Leukot. Essent. Fatty Acids. 2008. Vol. 79(3-5). P. 177-181.

139. Aguilera A.A., Diaz G.H., Barcelata M.L., Guerrero O.A., Ros R.M. Effects of fish oil on hypertension, plasma lipids, and tumor necrosis factor-alpha in rats with sucrose-induced metabolic syndrome // J. Nutr. Biochem. 2004. N 15. P. 350-357.

140. Akleev A.V. Tissue reactions under chronic exposure to ionizing radiation // Radiats Biol. Radioecol. 2009. N 49(1). P. 5-20.

141. Alessenko A.V., Shupik M.A., Bugrova A.E. The relation between sphingomyelinase activity, lipid peroxide oxidation and NO-releasing in mice liver and brain // FEBS Lett. 2005. Vol. 579(25). P. 5571-5576.

142. Atshaves B.P., Mcintosh A.L., Storey S.M. Landrock K.K., Kier A.B., Schroeder F. High dietary fat exacerbates weight gain and obesity in female liver fatty acid binding protein gene-ablated mice // Lipids. 2010. Vol. 45. P. 97-110.

143. Babin P.J., Gibbons G.F. The evolution of plasma cholesterol: direct utility or a "spandrel" of hepatic lipid metabolism? // Prog. Lipid Res. 2009. Vol. 48(2). P. 73-91.

144. Barenholz Y. Sphingomyelin and cholesterol: from membrane biophysics and rafts to potential medical applications // Subcell Biochem. 2004. N 37. P. 167-215.

145. Barrows B.R., Parks E.J. Contributions of different fatty acid sources to very low-density lipoprotein-triacylglycerol in the fasted and fed states // J. Clin. Endocrinol. Metab. 2006. N 91. P. 1446-1452.

146. Bauer M., Bauer I. Heme oxygenase-1: redox regulation and role in the hepatic response to oxidative stress // Antioxid Redox Signal. 2002. N 4(5). P. 749-758.

147. Bauer I., Rensing H., Florax A. Expression pattern and regulation of heme oxygenase-1/heat shock protein 32 in human liver cells // Shock. 2003. N 20(2). P. 116-122.

148. Bauer M.E. Chronic stress and immunosenescence: a review // Neuroimmu-nomodulation. 2008. N 15(4-6). P. 241-250.

149. Baumruker T., Prieschl E.E. Sphingolipids and the regulation of the immune response // Semin Immunol. 2002. N 14(1). P. 57-63.

150. Bee G., Gebert S., Messikommer R. Effect of dietary energy supply and fatsource on the fatty acid pattern of adipose and lean tissues and lipogenesis in the pig // J. Anim. Sci. 2002. N 80(6). P. 1564-1574.

151. Bergman R. Non-esterified fatty acids and the liver: why is insulin secreted into the portal vein? // Diabetologia. 2000. N 43. P. 946-953.

152. Bevers E.M., Comfurius P., Dekkers D.W., Harmsma M., Zwaal R.F. Transmembrane phospholipid distribution in blood cells: control mechanisms and pathophysiological significance // Biol. Chem. 1998. Vol. 379(8-9). P. 973-986.

153. Bevers E.M., Comfurius P., Dekkers D.W., Zwaal R.E. Lipid translocation across the plasma membrane of mammalian cells // Biochim. et Biophys. Acta. 1999. Vol. 1439(3). P. 317-330.

154. Biochemistry of lipids, lipoproteins and membranes / Edited by J.E. Vance, D. Vance. Hardbound, 2008. 624 P.

155. Biochemical, physiological and molecular aspects of human nutrition / Edited by M. Stipanuk. Hardbound, 2006. 1216 P.

156. Bligh E.G., Dyer W.J. A rapid method of total lipid extraction and purification // Can. J. Biochem. Physiol. 1959. Vol. 37, N 8. P. 911-917.

157. Boden G., Shulman G.l. Free acids in obesity and type 2 diabetes: defining their role in the development of insulin resistance and p-cell dysfunction // Eur. J. Clin. Invest. 2002. Vol. 32(3). P. 14-23.

158. Borish L.C., Steinke J.W. Cytokines and chemokines // J. Allergy Clin. Immunol. 2003. Vol. 111, N 2. P. 460.

159. Brash A.R. Arachidonic acid as a bioactive molecule // J. Clin. Invest. 2001. Vol. 107. P. 1339-1345.

160. Brouard S., Otterbein L.E., Anrather J. Tobiasch E., Bach F.H., Choi A.M., Soares M.P. Carbon monoxide generated by heme oxygenase 1 suppresses endothelial cell apoptosis // J. Exp. Med. 2000. Vol. 192, N 7. P. 1015-1025.

161. Brzustowicz M.R., Cherezov V., Caffrey M., Stillwell W., Wassail S.R. Molecular organization of cholesterol in polyunsaturated membranes: microdomain formation // Biophys. J. 2002. Vol. 82(1). P. 285-298.

162. Bukovsky A., Caudle M.R., Carson R.J., Gaytan F., Huleihel M., Kruse A.,

163. Schatten H., Telleria C.M. Immune physiology in tissue regeneration and aging, tumor growth, and regenerative medicine // Aging. 2009. N 1(2). P. 157-181.

164. Butcher S.K., Lord J.M. Stress responses and innate immunity: aging as a contributory factor // Aging Cell. 2004. Vol. 3(4). P. 151-160.

165. Calder P.C., Yaqoob P., Thies F., Wallace F.A., Miles E.A. Fatty acids and lymphocyte functions // Brit. J. Nutr. 2002. Vol. 87(1). P. S31-S48.

166. Calder P.C. Polyunsaturated fatty acids and inflammation // Pros. Leuk. EFA. 2006. N 75. P. 197-202.

167. Cao J., Schwichtenberg K.A., Hanson N.Q., Tsai M.Y. Incorporation and clearance of omega-3 fatty acids in erythrocyte membranes and plasma phospholipids // Clin. Chem. 2006. Vol. 52. P. 2265-2272.

168. Carreau J.P., Duback J.P. Adaptation of a macroscale method to the micro-scale for fatty acid methyl transesterification of biological lipid extract // J. Chro-matogr. 1978. Vol. 151, N 3. P. 384-390.

169. Chalmers A.H. Simple, sensitive measurement of carbon monoxide in plasma // Clin. Chem. 1991. Vol. 37, N 8. P. 1442-1444.

170. Chang N.W., Huang P.C. Effects of the ratio of polyunsaturated and mono-unsaturated fatty acid to saturated fatty acid on rat plasma and liver lipid concentrations // Lipids. 1998. Vol. 33, N 5. P. 481-487.

171. Chaurio R.A., Janko C., Munoz L.E., Frey B., Herrmann M., Gaipl U.S. Phospholipids: key players in apoptosis and immune regulation // Molecules. 2009. Vol. 14(12). P. 4892-4914.

172. Chen G., Goeddel D.V. TNF-R1 signaling: a beautiful pathway // Science. 2002. Vol. 296(5573). P. 1634-1645.

173. Chen C.L., Zhang L., Yeh A. Site-specific S-glutathiolation of mitochondrial NADH ubiquinone reductase // Biochemistry. 2007. N 46(19). P. 5754-5765.

174. Childs C.E., Romeu-Nadal M., Burdge G.C., Calder P.C. The polyunsaturated fatty acid composition of hepatic and plasma lipids differ by both sex and dietary fat intake in rats // J. of Nutrition. 2010. Vol. 140(2). P. 245-250.

175. Chocian G., Chabowski A., Zendzian-Piotrowska M. High fat diet induces ceramide and sphingomyelin formation in rat's liver nuclei // J. Mol. Cell Biochem. 2010. Vol. 20(1). P. 1475-1489.

176. Choi S.S., Diehl A.M. Hepatic triglyceride synthesis and nonalcoholic fatty liver disease // Curr. Opin. Lipidol. 2008. N 19(3). P. 295-300.

177. Christie W.W. Equivalent chain-lengths of methyl ester derivatives of fatty acids on gas-chromatography a reappraisal // J. Chromatogr. 1978. Vol. 447, N 2. P. 305-314.

178. Chung Y., Huang S.J., Glabe A., Jue T. Implication of CO inactivation on myoglobin function // Am. J. Physiol. Cell. Physiol. 2006. N 290(6). P. 1616-1624.

179. Clarke S.D. Nonalcoholic steatosis and steatohepatitis. I. Molecular mechanism for polyunsaturated fatty acid regulation of gene transcription // Am. J. Physiol. Gastrointest. Liver Physiol. 2001. N 281. P. 865-869.

180. Crosswhite P, Sun Z. Nitric oxide, oxidative stress and inflammation inpulmonary arterial hypertension // J. Hypertens. 2010. N 28(2). P. 201-212.

181. Datla S.R., Dusting G.J., Mori T.A., Taylor C.J., Croft K.D., Jiang F. Induction of heme oxygenase-1 in vivo suppresses NADPH oxidase derived oxidative stress // Hypertension. 2007. N 50(4). P. 636-642.

182. Das U.N. Essential fatty acids in health and disease // J. Assoc. Physicians. 1999. Vol. 47, N 9. P. 906-911.

183. Delton-Vandenbroucke I., Vericel E., Januel C. Dual regulation of glutathione peroxidase by docosahexaenoic acid in endothelial cells depending on concentration and vascular bed origin // Free Radic. Biol. Med. 2001. Vol. 30(8). P. 895-904.

184. Der P., Cui J., Das D.K. Role of lipid rafts in ceramide and nitric oxide signaling in the ischemic and preconditioned hearts // J. Mol. Cell Cardiol. 2006. Vol. 40(2). P. 313-320.

185. Diehl A.M. Tumor necrosis factor and its potential role in insulin resistance and nonalcoholic fatty liver disease // Clin. Liver Dis. 2004. Vol. 8(3). P. 619-638.

186. Ding W.X., Yin X.M. Dissection of the multiple mechanism of TNF-a-indused apoptosis in liver injury // J. Cell Mol. Med. 2004. Vol. 8, N 4. P. 445^454.

187. Donnelly K.L., Smith C.I., Schwarzenberg S.J., Jessurun J., Boldt M.D., Parks E.J. Sources of fatty acids stored in liver and secreted via lipoproteins in patients with nonalcoholic fatty liver disease // J. Clin. Invest. 2005. Vol. 115. P. 1343-1351.

188. Droge W. Free radicals in the physiological control of cell function // Physiol. Rev. 2002. Vol. 82(1). P. 47-95.

189. Droge W., Breitkreutz R. Glutathione and immune function // Proc. Nutr. Soc. 2000. Vol. 59(4). P. 595-600.

190. Ellman G.L. Tissue sulfhydryl group // Arch. Biochem. Biophys. 1959. Vol. 82. P. 70-77.

191. Escriba P.V., Gonzalez-Ros J.M., Goni F.M. Membranes: a meeting point for lipids, proteins and therapies // J. Cell Mol. Med. 2008. Vol. 12(3). P. 829-875.

192. European Convention for the Protection of Vertebrate Animals used for experimental and other scientific purposes. Strasburg: Council of Europe, 1986. 51 p.

193. Fadeel B., Xue D. The ins and outs of phospholipids asymmetry in the plasma membrane: roles in health and disease // Crit. Rev. Biochem. Mol. Biol. 2009. N 44(5). P. 264-277.

194. Fan J.G., Zhong L., Xu Z.J., Tia L.Y., Ding X.D., Li M.S., Wang G.L. Effect of low-calorie diet on steatohepatitis in rats with obesity and hyperlipidemia // World J. of Gastroenterology. 2003. N 9(9). P. 2045-2049.

195. Farooqui A. Transport, synthesis, and incorporation of n-3 and n-6 fatty acids in brain glycerophospholipids // Beneficial Effects of Fish Oil on Human Brain. 2009. P 367-384.

196. Fausto N., Campbell J.S., Riehle K.J. Liver regeneration // Hepatology. 2006. Vol. 43, N l.P. 45-53.

197. Fernandez M.L., West K.L. Mechanisms by which dietary fatty acids modulate plasma lipids // J. of Nutrition. 2005. Vol. 135. P. 2075-2078.

198. Fernandez-Checa J.C., Kaplowitz N. Hepatic mitochondrial glutathione: transport and role in disease and toxicity // Toxicol. Appl. Pharmacol. 2005. Vol. 204(3). P. 263-273.

199. Folch J.A., Lees M., Sloane-Stanley G.H. Simple method for the isolation and purification of total lipids from animal tissues // J. Biol. Chem. 1957. Vol. 226. P. 497-509.

200. Garban H. J., Bonavida B. Nitric oxide disrupts H202-dependent activation of nuclear factor B. Role in sensitization of human tumor cells to tumor necrosis factor-induced cytotoxicity // J. Biol. Chem. 2001. N 276. P. 8918-8923.

201. Gibbons G.F., Brown A.M., Wiggins D., Pease R. The roles of insulin and fatty acids in the regulation of hepatic very-low-density lipoprotein assembly // J. of the Royal Society of Medicine. 2002. Vol. 95(42). P. 23-32.

202. Gibbons G.F. Regulation of fatty acid and cholesterol synthesis: cooperation or competition? // Prog. Lipid Res. 2003. N 42(6). P. 479^97.

203. Gibbons G.F., Wiggins D., Brown A.M., Hebbachi A.M. Synthesis and function of hepatic very-low-density lipoprotein // Biochem. Soc. Trans. 2004. Vol. 32. P. 59-64.

204. Gilroy D.W. Eicosanoids and the endogenous control of acute inflammatory resolution // Int. J. Biochem. Cell Biol. 2010. N 42(4). P. 524-528.

205. Glatz J.F., Luiken J.J., Bonen A. Membrane fatty acid transporters as regulators of lipid metabolism: implications for metabolic disease // Physiol. Rev. 2010. N90. P. 367—417.

206. Grunfeld C., Feingold K.R. HDL and innate immunity: a tale of two apoli-poproteins // J. Lipid Res. 2008. Vol. 49(8). P. 1605-1616.

207. Jump D., Clarke S. Regulation of gene expression by dietary fat // Annu. Rev. Nutr. 1999. N 19. P. 63-90.

208. Hageman R.S., Wagener A., Hantschel C., Svenson K.L, Churchill G.A., Brockmann G.A. High fat diet leads to tissue specific changes reflecting risk factors for diseases in DBA/2J mice // Physiol. Genomics. 2010. N. 35(2). P. 56-60.

209. Hannun Y.A., Luberto C. Ceramide in the eukaryotic stress response // Trends Cell Biol. 2000. N 10. P. 73-80.

210. Harris W.S. The omega-3 index as a risk factor for coronary heart disease // Am. J. Clinical Nutrition. 2008. N 87(6). P. 1997S-2002S.

211. Harris W.S., Thomas R.M. Biological variability of blood omega-3 bio-markers // Clin. Biochem. 2010. N 43(3). P. 338-340.

212. Heber D. An integrative view of obesity // Am. J. Clin. Nutr. 2010. Vol. 91(1). P. 280S-283S.

213. Hegyi S.L., Raconczay Z., Sari R. L-arginine-indused experimental pancreatitis // World J. Gastroenterology. 2004. Vol. 10. P. 2003-2009.

214. Hildebrandt W., Droge W. Thiol-mediated redox regulation // Forum Nutr. 2003. Vol. 56. P. 199-200.

215. Hirabayashi T., Shimizu T. Localization and regulation of cytosolic phos-pholipase A2 // Biochim. et Biophys. Acta. 2000. Vol. 1488. P. 124-138.

216. Hochachka P.W. Cell homeostasis and Stress: Enviromental Stressors and Gene Responses: Eds. K.B. Storey, J. Storey). Elsevier Science. 2000. P. 1-16.

217. Hodson L., Skeaff C.M., Wallace A. J., Arribas G.L. Stability of plasma and erythrocyte fatty acid composition during cold storage // Clin. Chim. Acta. 2002. N321. P. 63-67.

218. Hodson L., Skeaff C.M., Fielding B.A. Fatty acid composition of adipose tissue and blood in humans and its use as a biomarker of dietary intake // Prog. Lipid Res. 2008. N 47(5). P. 348-380.

219. Hortelano S., Zeini M., Casado M., Martin-Sanz P., Bosca L. Animal models for the study of liver regeneration: role of nitric oxide and prostaglandins // Front. Biosci. 2007. Vol. 1, N 12. P. 13-21.

220. Hu W., Bielawski J., Samad F., Merrill A.H., Cowart L.A. Palmitate increases sphingosine-1-phosphate in C2C12 myotubes via upregulation of sphingos-ine kinase message and activity // J. Lipid Res. 2009. Vol. 50. P. 1852-1862.

221. Huijbregts R.P., Topalof L., Bankaitis V.A. Lipid metabolism and regulation of membrane trafficking // Traffic. 2000. Vol. 1(3). P. 195-202.

222. Hulbert A.J., Turner N., Storlien L.H., Else P.L. Dietary fats and membrane function: implications for metabolism and disease // Biol. Rev. Camb. Philos. Soc. 2005. Vol. 80, N 1. P. 155-169.

223. Ichi I., Nakahara K., Kiso K., Kojo S. Effect of dietary cholesterol and high fat on ceramide concentration in rat tissues // Nutrition. 2007. N 23(7-8). P. 570-574.

224. Igarashi M., Ma K., Chang L., Bell J.M., Rapoport S.I., DeMar J.C. Low liver conversion rate of alpha-linolenic to docosahexaenoic acid in awake rats on a high-docosahexaenoate-containing diet // J. Lipid. Res. 2006. N 47. P. 1812-1822.

225. Janmey P.A., Kinnunen P.K. Biophysical properties of lipids and dynamicmembranes // Trends Cell Biol. 2006. N 16(10). P. 538-546.

226. Jahangiri A. High-density lipoprotein and the acute phase response // Curr Opin. Endocrinol. Diabetes Obes. 2010. N 17(2). P. 156-160.

227. Jump D.B. N-3 polyunsaturated fatty acid regulation of hepatic gene transcription // Curr. Opin. Lipidol. 2008. N 19(3). P. 242-247.

228. Kaplowits N. Mechanism of liver cell injury // J. Hepatol. 2000. Vol. 32, N 1. P. 39-47.

229. Kapur S., Picard F., Perreault M., Deshaies Y., Marette A. Nitric oxide: a new player in the modulation of energy metabolism // Int. J. Obes. Relat. Metab. Disord. 2000. N 24 (4). P. 36-40.

230. Kihara A., Igarashi Y. Cross talk between sphingolipids and glycerophos-pholipids in the establishment of plasma membrane asymmetry // Mol. Biol. Cell. 2004. N 15(11). P. 4949^1959.

231. Kinnunen P.K., Holopainen J.M. Mechanisms of initiation of membrane fusion: role of lipids // Biosci. Rep. 2000. N 20(6). P. 465^82.

232. Kinscherf R., Cafaltzis K., Roder F. Cholesterol levels linked to abnormal plasma thiol concentrations and thiol/disulfide redox status in hyperlipidemic subjects // Free Radic. Biol. Med. 2003. N 35(10). P. 1286-1292.

233. Ko H.J., Zhang Z., Jung D.Y., Jun J.Y., Ma Z., Jones K.E., Chan S.Y., Kim J.K. Nutrient stress activates inflammation and reduces glucose metabolism by suppressing AMP-activated protein kinase in the heart // Diabetes. 2009. N 58(11). P. 2536-2546.

234. Kotronen A., Westerbacka J., Bergholm R., Pietilainen K.H., Yki-Jarvinen H. Liver fat in the metabolic syndrome // J. Clin. Endocrinol. Metab. 2007. N 92(9). P. 3490-3497.

235. Kozlovets S.V., Zelenko O.A. Effects of mechanical and biological stress factors on the phospholipid composition of the myocardium // Lik. Sprava. 2001. N2. P. 142-144.

236. Kronke G., Kadi A., Ikonomu E. Expression of heme oxygenase-1 in human vascular cells is regulated by peroxisome proliferator-activated receptors // Thromb. Vase. Biol. 2007. N 27(6). P. 1276-1282.

237. Larive R.M., Baisamy L., Urbach S. Cell membrane extensions, generated by mechanical constraint, are associated with a sustained lipid raft patching and an increased cell signaling // Biochim. et Biophys. Acta. 2010. Vol. 1798(3). P. 389^100.

238. Leonard A.E., Pereira S.L., Sprecher H., Huang Y.S. Elongation of long-chain fatty acids // Prog. Lipid Res. 2004. Vol. 43(1). P. 36-54.

239. Levant B., Ozias M. K., Carlson S. E. Diet (n-3) polyunsaturated fatty acid content and parity affect liver and erythrocyte phospholipid fatty acid compositionin female rats // J. Nutr. 2007. Vol. 137. P. 2425-2430.

240. Levitan I., Volkov S., Subbaiah P.V. Oxidized LDL: diversity, patterns of recognition, and pathophysiology // Antioxid. Redox. Signal. 2010. Vol. 11. P. 42—46.

241. Litvitskii P.F., Kukes V.G., Surnakova N.E. Changes of human immuno-phenotype during adaptation to environmental factors, in different forms of pathology and their specific treatment // Vestn. Ross. Akad. Med. Nauk. 2008. Vol. 11. P. 3-10.

242. Liu B., Andrieu-Abadie N., Levade T. Glutathione regulation of neutral sphingomyelinase in tumor necrosis factor-alpha-induced cell death // J. Biol. Chem. 1998. Vol. 273(18). P. 11313-11320.

243. Ma F.X., Zhou B., Chen Z. Oxidized low density lipoprotein impairs endothelial progenitor cells by regulation of endothelial nitric oxide synthase // J. Lipid Res. 2006. Vol. 47. P. 1227-1237.

244. Malagarie-Cazenave S., Andrieu-Abadie N., Segui B., Gouaze V., Tardy C., Cuvillier O., Levade T. Sphingolipid signalling: molecular basis and role in TNF -induced cell death // Expert. Rev. Mol. Med. 2002. Vol. 20. P. 1-15.

245. Massaro M., Scoditti E., Carluccio M.A. Omega-3 fatty acids, inflammation and angiogenesis: basic mechanisms behind the cardioprotective effects of fish and fish oils // Cell Mol. Biol. 2010. N 56(1). P. 59-82.

246. McPherson A.C., Young I.S., McKibben B., McEneny J. High density lipoprotein sub fractions: isolation, composition, and their duplications role in oxidation // J. Lipid Res. 2007. Vol. 48, N 1. P. 86-95.

247. Mills G.C. The purification and properties of glutathione peroxidase of erythrocytes // J. Biol. Chem. 1959. Vol. 234, N 3. P. 502-506.

248. Morales A., Lee H., Goni F.M. Sphingolipids and cell death // Apoptosis. 2007. Vol. 12(5). P. 923-939.

249. Munford R.S., Pugin J. Normal responses to injury prevent systemic inflammation and can be immunosuppressive // Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2001. Vol. 163. P. 316-321.

250. Mustad V.A., Kris-Etherton P.M. Beyond Cholesterol lowering: Deciphering the Benefits of Dietary Intervention on Cardiovascular Diseases // Current Atherosclerosis report. 2000. N 2. P. 461^166.

251. Nagai H., Matsumaru K., Feng G., Kaplowitz N. Reduced glutathione depletion causes necrosis and sensitization to tumor necrosis factor-alpha-induced apop-tosis in cultured mouse hepatocytes // Hepatology. 2002. Vol. 36(1). P. 55-64.

252. Nakamura M.T., Cho H.P., Steven D.C. Regulation of Hepatic A-6 Desaturase Expression and Its Role in the Polyunsaturated Fatty Acid Inhibition of Fatty Acid Synthase Gene Expression in Mice // J. of Nutrition. 2000. N 130. P. 1561-1565.

253. Nguyen T., Sherratt P.J., Pickett C.B. Regulatory mechanisms controlling gene expression mediated by the antioxidant response element // Annu. Rev. Pharmacol. Toxicol. 2003. N 43. P. 233-260.

254. Novgorodtseva T.P., Karaman Yu.K., Kasyanov S.P. Influence of natural 1-O-alkylglycerols on antioxidant defence system of rats at alimentary dislipidemy // Europen J. of Natural History. 2008. N 1. P. 92-93.

255. Okita M. Chronic hepatic disease and dietary instruction // Hepatol. Res.2004. N 30. P. 92-95.

256. Oostervee M.H., van Dijk T.H., Tietge U.J., Boer T., Havinga R., Stellaard F., Groen A.K., Kuipers F., Reijngoud D.J. High Fat Feeding Induces Hepatic Fatty Acid Elongation in Mice // PLoS One. 4(6). Published online 2009 June 26.2009.

257. Otterbein L.E., Bach F.H., Alam J. Carbon monoxide has anti-inflammatory effects involving the mitogen-activated protein kinase pathway // Nat. Med. 2000. Vol. 6. P. 422—428.

258. Pacher P., Beckman J.S., Liaudet L. Nitric oxide and peroxynitrite in health and disease // Physiol. Rev. 2007. Vol. 87. P. 315^24.

259. Panahian N., Yoshiura M., Maines M.D. Overexpression of heme oxygenase-1 is neuroprotective in a model of permanent middle cerebral artery occlusion in transgenic mice // J. Neurochem. 1999. Vol. 72. P. 1187-1203.

260. Penfornis P., Marette A. Inducible nitric oxide synthase modulates lipolysis in adipocytes // J. Lipid Res. 2005. Vol. 46. P. 135-142.

261. Pierce S.K. Lipid rafts and B-cell activation // Nat. Rev. Immunol. 2002. Vol. 2(2). P. 96-105.

262. Porter M.H., Cuthins A., Fine J.B., Bai Y., DiGirolamo M. Effects of TNF-a on glucose metabolism and lipolysis in adipose tissue and isolated fat-cell preparations // J. Clin. Med. 2002. Vol. 139. P. 140-146.

263. Powell F.L. Adaptation to chronic hypoxia involves immune cell invasion and increased expression of inflammatory cytokines in rat carotid body // Am. J. Physiol. Lung Cell Mol. Physiol. 2009. Vol. 296(2). P. 156-157.

264. Prescott S.L., Calder P.C. N-3 polyunsaturated fatty acids and allergic disease // Curr. Opin. Clin. Nutr. Metab. Care. 2004. Vol. 7, N 2. P. 123-129.

265. Raatz S.K., Bibus D., Thomas W. Total fat intake modifies plasma fatty acid composition in humans // J. of Nutrition. 2001. Vol. 131(2). P. 231-234.

266. Ramasamy S., Parthasarathy S., Harrison D.G. Regulation of endothelial nitric oxide synthase gene expression by oxidized linoleic acid // J. Lipid Res. 1998. Vol. 39. P. 268-276.

267. Ramos-Martines I.L., Torres A.M. Glutatione reductase of mantle tissue from sea mussel medulis 1. Purification and characterization two seasonal enzymatic forms // Biochem. Physiol. 1985. Vol. 80, N 213. P. 355-360.

268. Ratnayake W.M., Galli C. Fat and fatty acid terminology, methods of analysis and fat digestion and metabolism: a background review paper // Ann. Nutr. Me-tab. 2009. Vol. 55(1-3). P. 8-43.

269. Rensing H., Bauer I., Zhang J.X., Paxian M., Pannen B.H., Yokoyama Y., Clemens M.G., Bauer M. Endothelin-1 and heme oxygenase-1 as modulators of sinusoidal tone in the stress-exposed rat liver // Hepatology. 2002. Vol. 36(6). P. 1453-1465.

270. Rise P., Eligini S., Ghezzi S., Colli S., Galli C. Fatty acid composition of plasma, blood cells and whole blood: relevance for the assessment of the fatty acid status in humans // Prostaglandins Leukot. Essent. Fatty Acids. 2007. N 76(6). P. 363-369.

271. Ruvolo P.P. Intracellular signal transduction pathways activated by ceramide and its metabolites // Pharmacol. Res. 2003. Vol. 47(5). P. 383-392.

272. Ryter S.W., Alam J., Choi A.M. Heme Oxygenase-1/Carbon monoxide: from basic science to therapeutic applications // Physiol. Rev. 2006. N 86(2). P. 583-650.

273. Savage D.B., Petersen K.F., Shulman G.I. Disordered Lipid Metabolism and the Pathogenesis of Insulin Resistance // Physiol Rev. 2007. N 87(2). P. 507-520.

274. Sawai H., Hannun Y.A. Ceramide and sphingomyelinases in the regulation of stress responses // Chem. Phys. Lipids. 1999. N 102(1-2). P. 141-147.

275. Schlegel R.A., Callahan M.K., Williamson P. The central role of phosphati-dylserine in the phagocytosis of apoptotic thymocytes // Ann. NY Acad. Sci. 2000. N926. P. 217-225.

276. Schlegel R.A., Williamson P. Phosphatidylserine, a death knell // Cell Death Differ. 2001. N 8(6). P. 551-563.

277. Scheingraber S., Bauer M., Bauer I. Inhibition of hemoxygenase-1 improves survival after liver resection in jaundiced rats // Eur. Surg. Res. 2009. N 42(3). P. 157-167.

278. Schropfer F., Riobo N., Carreras M.C., Alvarez B., Radi R., Boveris A., Cadenas E., Poderoso J.J. Oxidation of ubiquinol by peroxynitrite: implication for protection of mitochondria against nitrosative damage // Biochem. J. 2000. Vol. 349. P. 35-42.

279. Sealls W., Gonzalez M., Brosnan M.J., Black P.N., DiRusso C.C. Dietary polyunsaturated fatty acids (CI8:2 omega6 and CI8:3 omega3) do not suppress hepatic lipogenesis // Biochim. et Biophys. Acta. 2008. N 1781(8). P. 406-414.

280. Shah C., Yang G., Lee I. Protection from high fat diet-induced increase in ceramide in mice lacking plasminogen activator inhibitor 1 // J. Biol. Chem. 2008. Vol. 283(20). P. 13538-13548.

281. Shi Y., Pan F., Li H., Pan J., Qin S., Shen C. Role of carbone monoxide and nitric oxide in newborn infants with postasfyxial hypoxic-ischemic encephalopathy //Pediatrics. 2000. Vol. 106. P. 1447-1451.

282. Shi H., Tzameli I., Bjorbaek C., Flier J.S. Suppressor of cytokine signaling 3 is a physiological regulator of adipocyte insulin signaling // J. Biol. Chem. 2004. N. 279. P. 34733-34740.

283. Skeaff C.M., Hodson L.E, McKenziey J.E. Dietary-induced changes in fatty acid composition of human plasma, platelet, and erythrocyte lipids follow a similar time course // J. of Nutrition. 2006. N 21. P. 565-569.

284. Silomon M., Bauer I., Bauer M. Induction of heme oxygenase-1 and heatshock protein 70 in rat hepatocytes: the role of calcium signaling // Cell Mol. Biol. Lett. 2007. N 12(1). P. 25-38.

285. Simons K., Toomre D. Lipid rafts and signal transduction // Nat Rev. Mol. Cell Biol. 2001. N2(3). P. 216.

286. Simopoulos A.P. Essential fatty acids in health and chronic diseases // Forum Nutr. 2003. Vol. 56. P. 67-70.

287. Smith M.L., Murphy R.C. The eicosanoids: cyclooxygenase, lipoxygenase and epoxygenase pathways. Biochemistry of lipids, lipoproteins and membranes. Amsterdam: Elsevier, 2002. 300 p.

288. Sprecher H. Metabolism of highly unsaturated n-3 and n-6 fatty acids // Bio-chim. et Biophys. Acta. 2000. Vol. 1486, N 2/3. P. 219-231.

289. Sprecher H. The roles of anabolic and catabolic reactions in the synthesis and recycling of polyunsaturated fatty acids // Prostaglandins Leukot. Essent. Fatty Acids. 2002. Vol. 67(2-3). P. 79-83.

290. Stainton M.P. Simple, efficient reduction column for use in automated determination of nitrate in water // Analytical chemistry. 1974. Vol. 46, N 11. P. 1616.

291. Stec D.E., Drummond H.A., Vera T. Role of carbon monoxide in blood pressure regulation // Hypertension. 2008. N 51(3). P. 597-604.

292. Stillwell W. Docosahexaenoic acid: a most unusual fatty acid // Chem. Phys. Lipids. 2008. Vol. 153(1). P. 11-21.

293. Stransky K., Jursik T., Vitek A., Skorepa J. An improved method of characterizing fatty acids by equivalent chain length values // J. High. Res. Chromatogr. 1992. Vol. 15. P. 730-740.

294. Suematsu M., Goda N., Sano T., Kashiwagi S, Egawa T, Shinoda Y, Ishi-mura Y. Carbon monoxide: an endogenous modulator of sinusoidal tone in the perfused rat liver // J. Clin. Invest. 1995. Vol. 96. P. 2431-2437.

295. Sugano M., Koga T., Yamada K. Lipids and immunology // J. Clin. Nutr. 2000. Vol. 9(2). P. 146-152.

296. Sun Q., Ma J., Campos H., Hu F.B. Plasma and erythrocyte biomarkers of dairy fat intake and risk of ischemic heart disease // Am. J. Clinical Nutrition. 2007. Vol. 86(4). P. 929-937.

297. Susan M., Castracane V., Mantzoros S. Energy homeostasis, obesity and eating disorders: Recent Advances in Endocrinology // J. of Nutrition. 2004. Vol. 134. P. 295-298.

298. Syn W.K., Choi S.S., Diehl A.M. Apoptosis and cytokines in non-alcoholic steatohepatitis // Clin. Liver Dis. 2009. Vol. 13(4). P. 565-580.

299. Svetashev V.I., Vaskovsky V.E. A simplified technique for thinlayer chromatography of lipids // J. Chromatogr. 1972. Vol. 67. P. 376-378.

300. Tallman D.L., Noto A.D., Taylor C.G. Low and High Fat Diets Inconsistently Induce Obesity in C57BL/6J Mice and Obesity Compromises n-3 Fatty Acid Status // Lipids. 2009. Vol. 44. P. 577-580.

301. Tapiero H., Nguyen B., Couvreur G. Polyunsaturated fatty acids (PUFA) and eicosanoids in human health and pathologies // Biomed. Pharmacother. 2002. Vol. 56. P. 215-222.

302. Tilley S.L., Coffman T.M., Koller B.H. Mixed messages: modulation of inflammation and immune responses by prostaglandins and thromboxanes // J. Clin.1.vest. 2001. Vol. 108. P. 15-23.

303. Toker A. Phosphoinositides and signal transduction // Cell Mol. Life Sci. 2002. Vol. 59. P. 761-779.

304. Thorn S.R., Fisher D., Xu Y.A., Garner S., Ischiropoulos H. Role of nitric oxide-derived oxidants in vascular injury from carbon monoxide in the rat // Am. J. Physiol. 1999. Vol. 6(3). P. H984-H992.

305. Thom S.R., Fisher D., Xu Y.A., Notarfrancesco K., Ischiropoulos H. Adaptive responses and apoptosis in endothelial cells exposed to carbon monoxide // Proc. Natl. Acad. Sci. 2000. N 97(3). P. 1305-1310.

306. Thom S.R., Weaver L.K., Hampson N.B. "Therapeutic" carbon monoxide may be toxic//Am. J. Respir. Crit. Care Med. 2005. Vol. 171(11). P. 1318.

307. Tota B., Trimmer B. Nitric oxide. Hardbound, 2007. 468 p.

308. Yap L.P., Garcia J.V., Han D.S., Cadenas E. Role of nitric oxide-mediated glutathionylation in neuronal function. Potential regulation of energy utilization // Biochem J. 2010. Vol. 14. P. 194-198.

309. Yoshiok Y., Kitao T., Kishino T., Yamamuro A., Maeda S. Nitric oxide protects macrophages from hydrogen peroxide-induced apoptosis by inducing the formation of catalase // J. of Immunology. 2006. N 176. P. 4675^4681.

310. Vance J.E., Steenbergen R. Metabolism and functions of phosphatidylserine // Prog. Lipid Res. 2005. Vol. 44(4). P. 207-234.

311. Vaskovsky V.E., Kostetsky E.I., Vasendin J.M. A universal reagent for phospholipids analysis // J. Chromatogr. 1975. Vol. 111. P. 129-141.

312. Van der Veen J.N., Havinga R., Bloks V.W. Cholesterol feeding strongly reduces hepatic VLDL-triglyceride production in mice lacking the liver X receptor alpha // J. Lipid Res. 2007. N 4 8(2). P. 337-347.

313. Vedala A., Wang W., Neese R.A., Christiansen M.P., Hellerstein M.K. Delayed secretory pathway contributions to VLDL-triglycerides from plasma NEFA, diet and de novo lipogenesis in humans // J. Lipid Res. 2006. Vol. 47. P.2562-2574.

314. Unger R.H. Lipotoxic diseases // Annu. Rev. Med. 2002. Vol. 53. P. 319-336.

315. Xu Y., Jones B.E., Neufeld D.S., Czaja M.J. Glutathione modulates rat and mouse hepatocyte sensitivity to tumor necrosis factor toxicity // Gastroenterology. 1998. Vol. 115(5). P. 1229-1237.

316. Xu Y., Gong B., Yang Y. Glutathione-S-transferase protects against oxidative injury of endothelial cell tight junctions // Endothelium. 2007. Vol. 14(6). P. 333-343.

317. Wajant H., Pfisenmaier K., Scheurich P. Tumor necrosis factor signaling // Cell Death. Diff. 2003. Vol. 10. P. 45-65.

318. Wakelam M.J., Pettitt T.R., Postle A.D. Lipidomic analysis of signaling pathways // Methods Enzymol. 2007. Vol. 432. P. 233-246.

319. Wang J., Pan S., Berk B.C. Glutaredoxin mediates Akt and eNOS activation by flow in a glutathione reductase-dependent manner // Arterioscler. Thromb. Vase. Biol. 2007. Vol. 27(6). P. 1283-1291.

320. Warensjo E., Riserus U., Vessby B. Fatty acid composition of serum lipids predicts the development of the metabolic syndrome in men // Diabetologia. 2005. Vol. 48. P. 1999-2005.

321. Watson W.T., Pohl J., Montfort W.R. Redox potential of human thioredoxin1 and identification of a second dithiol/disulfide motif // J. Biol. Chem. 2003. Vol. 278(35). P. 33408-33415.

322. Wei C.L., Lee K.H., Khoo H.E., Hon W.M. Expression of hem oxygenase in cirrhotic rat liver // J. Pathol. 2003. Vol. 199(3). P. 324-334

323. Westerbacka J., Lammi K., Hakkinen A., Rissanen A., Salminen I. Aro A., Yki-Jarvinen H. Dietary fat content modifies liver fat in overweight nondiabetic subjects // J. of Clin. Endocrinology and Metabolism. 2005. Vol. 90(5). P. 2804-2809.

324. Wilke M.S., French M.A., Goh Y.K. Synthesis of specific fatty acids contributes to VLDL-triacylglycerol composition in humans with and without type 2 diabetes // Diabetologia. 2010. Vol. 52, N 8. P. 1628-1637.

325. Won J.S., Singh I. Sphingolipid signaling and redox regulation // Free Radic. Biol. Med. 2006. Vol. 40(11). P. 1875-1888.

326. Wymann M.P., Schneiter R. Lipid signaling in disease // Nature. 2008. Vol. 9. P. 162-176.

327. Zakharova L.A. Evolution of adaptive immunity // Izv. Akad. Nauk Ser. Biol. 2009. Vol. 2. P. 143-154.

328. Zhou L., Nilsson A. Sources of eicosanoid precursor fatty acid pools in tissues //J. Lipid Res. 2001. Vol. 42. P. 1521-1542.

329. Zhao J., Yang X., Auh S.L., Kim K.D., Tang H., Fu Y.X. Do adaptive immune cells suppress or activate innate immunity? // Immunol. 2009. N 30(1). P. 8-12.

330. Zwaal R.F., Comfurius P., Bevers E.M. Surface exposure of phosphatidyl-serine in pathological cells // Cell Mol. Life Sci. 2005. Vol. 62(9). P. 971-988.