Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему

Структура и экологические механизма формирования мезофауны членистоногих урбанизированных территорий

ВАК РФ 03.00.16, Экология

Автореферат диссертации по теме "Структура и экологические механизма формирования мезофауны членистоногих урбанизированных территорий"

На правах рукописи

БЕРЕСНЕВА Наталья Ириковна

ЯЗЫК И РЕАЛЬНОСТЬ

Специальность 09.00.01 - онтология и теория познания

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Пермь 2006

Диссертация выполнена на кафедре философии Пермского государственного университета им. А.М.Горького

Научный консультант:

Заслуженный деятель науки, доктор философских наук, профессор В.В.Орлов

Официальные оппоненты:

Доктор философских наук, профессор А.Н.Портнов Доктор философских наук, профессор В.В. Ким Доктор философских наук, профессор С.Д.Лобанов

Ведущая организация:

Нижегородский архитектурно-строительный университет

Защита состоится 4 апреля 2006 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета по присуждению учёной степени доктора философских наук в Пермском государственном университете по адресу: 614990, Пермь, ул.Букирева, 15.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Пермского государственного университета

Автореферат разослан ____. ..... 2006 г.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент У / Л.А. Мусаелян

Общая характеристика работы

Актуальность темы. Отношение языка и реальности является одной из важнейших проблем как языкознания, так и - в её наиболее общем плане -философии: онтологии, теории познания, по существу - всех основных аспектов философской мысли. Поскольку наиболее важные знания о мире и о себе человек получает на основе дискурсивного мышления, роль языка как важнейшего средства познания, способность языкового мышления отображать действительную объективную и субъективную реальность является одной из ключевых проблем онтологии и гносеологии, философской мысли вообще.

В силу своей значимости проблема языка и мышления так или иначе затрагивается всеми течениями философии от Античности до наших дней. Не случайно в XX в. возникают философские учения, ставящие проблему языка в центре философской системы - различные школы неопозитивизма, герменевтики, экзистенциализма и т.д., для каждой из которых характерно сосредоточение на особом круге вопросов.

Начавшаяся в конце XIX в. научно-техническая революция, переход развитых стран в стадию так называемого постиндустриального общества, становление глобального коммуникационного пространства, которое оказывает влияние на все стороны жизни общества, с новой силой поставили вопрос об активной роли языка, его отношении к усложняющейся реальности («непрерывно исчезающей реальности» - по Э.Тоффлеру), которую должна отображать современная наука.

Возникновение квантовой механики и теории относительности, релятивистской космологии, квантовой химии, синтетической теории эволюции, молекулярной генетики, раскрытие кода наследственности и расшифровка человеческого генома, появление теории информации, кибернетики и синергетики, новых разделов математики (в особенности проективной геометрии и топологии), прогресс компьютерной техники и информационных технологий, обусловленный переходом к постиндустриальному обществу, в весьма существенной мере обусловлены развитием естественного и искусственного языков. Это обстоятельство с новой силой ставит проблему отношения языка к реальности, активной роли языка в дискурсивном мышлении.

Наиболее острую и философски теоретически сложную форму традиционная проблема языка и реальности получает в аспекте «язык - бесконечность». Способен ли язык, как конечное социальное явление, служить средством отображения бесконечной реальности? Иными словами, находится ли язык в отношении к бесконечности? Ставит ли язык человеческую мысль в отношение к бесконечному миру! Или же следует считать, что построенный с помощью достаточно тривиальных (как в определённом

аспекте он может быть понят) простейших звуковых явлений язык может быть средством воспроизведения лишь явлений непосредственно окружающего нас реального мира. Или, ещё того более, он может быть средством условного, чисто знакового воспроизведения реального мира как «вещи в себе», как это представляется ряду течений философской и лингвистической мысли (неокантианство Э.Кассирера, неогумбольдтианство и др.)?

Вопрос об отношении языка к бесконечности в неявной форме фактически был поставлен в отечественной философской мысли 1960-80-х гг. в дискуссии о постулативной или достоверной природе философского знания, не получившей своего завершения.

Степень разработанности проблемы. На протяжении веков язык рассматривался как необходимая принадлежность и условие мысли, однако мыслители не видели спег(ифической роли языка в познании реальности, в решении вопроса о конечности - бесконечности реальности. Язык оказывался «прозрачным» явлением, автоматически служащим отражению мира или его вуалированию.

Уже в Античности сформировались (не всегда в отчётливой форме, в контексте других понятий, концепций) главные вопросы о бесконечности и предложены варианты их решения. Одна из основных линий в дискурсе о бесконечном — дискуссия «финитизма» н «инфинитизма». Рассуждения о бесконечности мира и о языке в Античности достигают своей завершённости в системах Платона и Аристотеля, которые пытались соединить мир вечных идей и конечных вещей. По Платону, слова-имена связаны с сущностным вечным миром идей. Поэтому они способны именовать общее (истоки «реализма») и единичные вещи, соимённые с сущностью этих вещей. Из идеи Аристотеля о единстве формы и материи вытекает единство логического, языкового, онтологического, что позволяет через изучение языковых конструкций делать выводы о формах мышления и формах (структуре) бытия.

Вопрос о бесконечной реальности в Средние века трансформируется в семиотический спор об именах (реализм - Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский; иомииализм — Росцелин, Оккам), за которым скрывается не только проблема реальности общего и единичного, их соотношения, но и проблема двух типов познания мира, возможности языка схватывать бесконечность в форме общности и всеобщности (общее — проявление бесконечности). Адекватнее действительному положению дел представляется умеренный номинализм (концептуализм - Абеляр), усматривающий общее в единичных вещах, в результате чего возникает концепт, выраженный в словесной форме.

Развитие науки под воздействием ценностей складывающейся индустриальной цивилизации способствовало укреплению реалистической интеллек-

туальной парадигмы, в том числе и в философии. «Пионеры новой науки» начинают задумываться о роли языковых средств в познании. Это отразилось в идее «совершенного языка» как «помощника» в познании реальности (Р.Декарт, Г.Лейбниц).

Философия Канта, поставившая под сомнение познавательные возможности ограниченного человека перед лицом бесконечно многообразного и неисчерпаемого мира (вызывающего изумление на грани ужаса), в определённом смысле стала шагом назад по сравнению с идеей всесилия человеческого разума, господствовавшей в эпоху Просвещения. Он не продолжил и разработку линии «совершенного языка», начатую Декартом и Лейбницем. Но своим умолчанием («несозданием» ещё одной критики - «Критики языка») Кант создал прецедент в форме проблемной ситуации, которая вплотную подводила к вопросам о необходимости критики языка и создания особого языка философии, иного, чем язык науки.

Гегель указал выход к действительной объективности, в абстрактной форме решил проблему конечного - бесконечного. .Язык интересует Гегеля как внешняя форма, непосредственное бытие мышления, через отчуждённые и превращенные формы которого просматривается иная реальность - абсолютной идеи. Сущность человека, его способность судить о сущности мира, о его бесконечности и объективировать результаты своих суждений в языковой форме в конечном счёте есть проявление сущности Мирового разума. Язык есть один из наиболее тонких непосредственных проявлений объективной идеи на стадии субъективного духа, её превращенной материальной формы. Но каким образом язык относится к действительности, представленной в языке, — этого Гегель, в силу характера своей концепции, не рассматривает.

Языкознание как наука начинается с работ В. фон Гумбольдта, который восполнил недостаток «Критики языка». Практически все последующие языковые теории, несмотря на их несхожесть, восходят к его идеям. С его именем связана традиция рассматривать язык в качестве посредника между внутренним миром человека и внешним миром. Вопрос об отношении языка и реальности становится ключевым в работах по теории языка.

В западной традиции исследований языка известен целый ряд фундаментальных теорий и концепций, согласно которым язык является определяющим фактором по отношению к мышлению (познанию), а следовательно, и к отображению всего окружающего мира, к культуре.

Язык представал либо как «проклятие духа», преграда на пути к реальности (неогумбольдтиантские концепции - Э.Сепир, БЛ.Уорф, Л.Вайсгербер, -в которых мир предстаёт таким, как его позволяет увидеть грамматическая или семантическая категоризация того или иного национального языка), либо как единственная реальность (учение неокантианца Э.Кассирера).

Неопозитивизм видит в языке источник метафизических проблем и потому для их разрешения возрождает идею исправления, очищения языка.

Неудачной оказалась критика символизма А.Бергсоном, его стремление вернуться к реальности (чистой онтологии) путём непосредственного интуи-рования, поскольку результаты интуирования он вынужден выражать не иначе как в языковых формах.

Проблема «язык - бесконечная реальность» (наиболеее острое выражение проблемы «язык - реальность») в теоретическом языкознании и философии не поставлена. Если речь заходит о проблеме «язык - бесконечность», то рассматривается не бесконечность мира, представленная в языковых формах, а способность строить неисчерпаемое количество языковых единиц путем сочетания конечного числа " «строевых элементов» (структуралистские концепции, Н.Хомский). Однако истинная бесконечность мира на много порядков выше, чем бесконечность языка, представленная в структуралистских моделях, и не может быть «схвачена» так понимаемым языком. Весьма специфически бесконечность представляется в постструктурализме — как способность означающего (текста) бесконечно отсылать к другим означающим (текстам). В такой бесконечной гонке, где одно означающее отсылает к другому, содержание любого текста не имеет прямого выхода на бесконечную реальность.

Содержательный пафос трудов советских исследователей (В.И.Постовалова, Г.В.Рамишвили, С.А.Васильев, Г.А.Брутян, А.Ф.Грязнов, М.С.Козлова, М.Н.Грецкйй, И.П.Ильин, Г.К.Косиков и др.), отталкивающихся от идей Маркса о языке как непосредственной действительности мысли, направляется главным образом на развенчание представлений о языке как некоей мистической силе, навязывающей человеку определённую картину мира. Языковой характер нашего опыта реальности не означает, что познающее сознание замкнуто в языковом мире.

Таким образом, проблема языка и реальности так или иначе решается в различных философских системах, начиная с древности. Однако, на наш взгляд, до сих пор она не была поставлена в аспекте «язык - бесконечность», без чего проблема возможности познания бесконечного мира конечным человеком не может быть решена. Наш опыт (языковой) выступает как конечный, реальность же — бесконечна. Каким образом конечный язык может отражать бесконечную реальность?

Цель диссертационного исследования. Выяснить состояние разработки проблемы реальности в философии и в теориях языка, сформулировать принципиальную концепцию (версию) отношения языка (как необходимого средства развития мысли) к бесконечному миру. '

Реализация поставленной цели предполагает постановку и решение следующих задач:

1. Выяснить философский смысл решения проблемы языка и реальности в основных теориях языка (Гумбольдта, неогумбольдтианства, структурализма и постструктурализма, феноменологии и герменевтики, аналитической философии).

2. Сформулировать современное решение проблемы отношения языка к объективной и субъективной реальности.

3. Осмыслить и проанализировать значение проблемы «конечности человеческого опыта и бесконечности мира» (поставленной в философии XX в.) для понимания соотношения языка и реальности.

4. Выяснить, как решается проблема «язык и бесконечность» в философии и теоретическом языкознании.

5. Исследовать роль языка как необходимого и активного средства и фактора формирования мысли, её смыслового содержания.

6. Разработать версию решения проблемы «бесконечности мира - конечности языка».

Теоретической и методологической основой исследования служит современная форма научной философии (современный материализм и диалектика), конкретно-всеобщая теория развития, основанная на концепции единого закономерного мирового процесса (ЕЗМП), которая получила дальнейшее развитие в XX в. Современный материализм и диалектика рассматриваются как философская система, открытая для лучших достижений всех направлений философии (достижений, отвечающих современным критериям научности), аккумулирующая революционные открытия частных наук и потому обладающая мощным эвристическим потенциалом.

Автор опирается на общенаучные методы, системный и исторический подход к анализу рассматриваемых в работе концепций.

Научная новизна

1. Впервые в философии, онтологии и теории познания, поставлена проблема конечности - бесконечности применительно к языку в её действительном, а не тривиальном («бесконечность как неограниченность текста», «как неограниченность комбинаций языковых единиц») смысле и предложена версия её решения, основанного на важнейших достижениях научной философии XX в. конкретно-всеобщей теории развития, концепции единого закономерного мирового процесса, трактовке человека как высшей ступени материи, «высшего цвета материи», микрокосма, единства конечного и бесконечного, всеобщего, особенного и единичного.

2. Выяснен философский смысл основных точек зрения на проблему соотношения языка и реальности в философии и лингвистике. Показано, что в большинстве современных языковых концепций искажаются связи языка с объективной и субъективной реальностью и это ведёт к различным формам субъективизма и «лингвистического» агностицизма.

3. Показано, что положительное решение проблемы бесконечности мира -конечности языка предполагает рассмотрение языка с фундаментальных философских позиций - как одной из важнейших сущностных сил человека, аккумулирующего бесконечный ряд нижележащих форм материи, находящегося в универсальном отношении к миру. Вывод об отсутствии в человеческой природе, в его сущностных силах, ограничений, препятствующих освоению бесконечности, в полной мере относится и к языку.

4. На основе обширного материала показано, что философская проблема бесконечности мира / конечности человека не может быть решена в чисто когнитивном философском плане, без рассмотрения проблемы языка, поскольку он является необходимым фактором и условием познания реальности, активным средством формирования и репрезентации мысли, её содержания и смысла.

5. Показано, что ещё до теоретического дискурса о бесконечности язык своими формами потенциально уже ставит человека в отношение к бесконечности и тем самым обусловливает возможность достоверного познания бесконечного мира в частных науках и философии.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в возможности использования результатов исследования для разработки фундаментальных проблем онтологии и теории познания, теории языка. Материалы работы могут представлять интерес при разработке общих и специальных курсов по философии, общему языкознанию.

Апробация. Основные положения диссертации

■ докладывались на I Международной конференции памяти А.Р. Лурии (Москва, апрель 1997г.); Международной конференции "Гуманитарное знание на пороге XXI века" (Ижевск, ноябрь 1997 г.); XII Международном симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира» (Москва, май 1997 г.); IY Международной конференции «Теория и практика преподавания славянских языков» (Венгрия, Печ, апрель 1998 г.); Всероссийской конференции «Язык. Система. Личность» (Екатеринбург, апрель 1998 г.); Международной конференции «Русский язык для детей» (Финляндия, Хельсинки, апрель 2000 г.); Международной конференции «От слова к тексту» (Минск, май 2000 г.); XIII Международном симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание: содержание и функционирование" (Москва, май 2000 г.); Международной научной конференции "Изменяющийся языковой мир" (Пермь, ноябрь 2001 г.); . Общероссийской научной конференции «Эвристические функции научной, философии» (Пермь, апрель 2002 г.); XIY Ежегодной научно-практической конференции "Современная философия науки: Состояние и перспективы развития" (Москва, январь 2003г.); III Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге III тысячелетия»

(Ростов-на-Дону, сентябрь 2003 г.); Общероссийской научной конференции «Актуальные проблемы научной философии» (Пермь, апрель 2003 г.); ХГУ Симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание: устоявшееся и спорное" (Москва, май 2003 г.); Международной научной конференции "Человек в современном мире" (Архангельск, май

2003 г.); Международной конференции «Гумбольдтовские чтения» (Санкт-Петербург, сентябрь 2003 г.); Конференции «Дни Петербургской философии 2003» (Санкт-Петербург, ноябрь 2003 г.); Международной конференции «Язык. Система. Личность» (Екатеринбург, апрель 2004 г.); Общероссийской научной конференции «Философия в современной России» (Пермь, апрель

2004 г.); Международной конференции «Пятые Илиадиевские чтения: Бытие и культура. История и современность» (Курск, май 2004 г.); Общероссийской межвузовской научной конференции «Мировоззренческая парадигма в философии: философия как теоретическое мировоззрение» (Нижний Новгород, ноябрь 2004 г.); XXXIV Международной лингвистической конференции (Санкт-Петербург, апрель 2005); Общероссийской научной конференции «Актуальные проблемы научной философии» (Пермь, апрель 2005 г.); IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, май 2005 г.);

■ представлены на сайте auditorium.ru в Интернет-конференциях: «Рефлексия. Смысл. Герменевтика» (2003 г.); «Когнитивные и коммуникативные проблемы речеведения и риторики» (2004 г.); «Общетеоретические основы гуманитарных наук XX века: закономерности развития школ, методов и концепций» (2004 г.)

■ представлялись в журналах, рекомендуемых для публикации содержания диссертаций на соискание степени доктора наук:

1. Философия языка: проблема бесконечности //Философия и общество. 2005. №3.

2. Неисчерпаемые возможности человека (в контексте философии и педагогики) //Вестник Томского государственного педагогического университета. Сер. Педагогика. Томск, 2005. Вып.2 (46).

3. Вопросы оптимизма в системе воспитания человека //Философия образования. 2005. Вып. 15.

Структура диссертации. Работа включает введение, 4 части, заключение, список литературы (405 наименований).

Основное содержание работы Во «Введении» обосновывается актуальность избранной темы исследования, её теоретическая значимость, раскрывается степень разработанности проблемы, ставятся цель и задачи.

Часть I. ПОНЯТИЕ РЕАЛЬНОСТИ. Реальность - одно из важнейших, наиболее широких понятий, которое присутствует во всём человеческом

9

знании (которым пользуются, помимо философии, все науки). Поэтому понятие реальности разрабатывается в философии с момента её возникновения, и до сих пор оно имеет дискуссионный характер. Однако проблема реальности чрезвычайно широка и выходит за пределы поставленной темы, это заставляет целый ряд важных моментов оставить за пределами рассмотрения.

Глава 1. К определению понятия. Формулировка темы («Лзык и реальность»), устремлённость языка за свои пределы - в объективную реальность делает необходимым обращение к реальности, к раскрытию содержания и смыслов, к синонимическому ряду реальность, бытие, существование, действительность — однопорядковых, но не тождественных, способных выступать своими разными сторонами, актуализировать в различных контекстах разные смыслы, оттенки, отображающих диалектику предметов и явлений окружающего мира.

Уже у греков намечаются главные линии дискурса о реальности. Реальный мир раскалывается на сущностный и являющийся, материальный и идеальный. Реальным представлялось и то, что неизменно (Парменид), и то, что текуче (Гераклит). В связи с реальностью возникает проблема бытия и небытия.

Мысль о неодноплановости, о модусах реальности в разные исторические периоды и в разных философских концепциях выступает в разных формах.

Вопрос о реальности многих вещей осложняется тем, что она не может быть дана иначе чем через органы чувств. В этой связи следует выделить две противоположные линии, не всегда выступающие в явной форме — рационализм (линия Декарта: «Мыслю, следовательно, существую») и эмпиризм (линия Беркли: «Существовать значит быть воспринимаемым»). Противоборство этих линий нашло своё отражение в связи с прогрессом науки (математизация, формализация, усиление абстрактности знания, использование приборов). В последнее время в центре дискуссий становится зависимость представлений о реальности от типа языка.

Всё, что бытийствует, существует, может быть в разной степени реальным. Аквинский в этой связи различает реальность божественного, материального и общих понятий. Гегель признавал существование превращенных форм реальности, считая исходной реальность абсолютной идеи. Поэтому у него не всё, что существует, является действительным: действительно то, что разумно.

Гегелю принадлежит одна из самых интересных попыток развести понятия реальности, существования, действительности, бытия. Однако анализ источников показывает, что на современном уровне философского знания нет общепринятого определения этих соотносимых друг с другом категорий.

Поэтому в рамках данной работы мы считаем возможным использовать их как синонимы.

Вкупе с определением «объективное» сочетание «объективно-реальное существование» (объективная реальность) явно содержит указание на существование субъективной реальности. Предположение о наличии двух миров (Майнонг) или о существовании особого третьего мира (Поппер) требует поэтому более сильного понятия для обозначения объективно-реального существования — материи, которая порождает свой цвет — субъективную реальность, сознание. Существует только один способ научного определения объективной реальности (и поэтому реальности), который сводится к противопоставлению материи и сознания (Ленин).

Глава 2. Объективная и субъективная реальность. Продолжается исследование модусов реальности - объективной и субъективной. Этот аспект имеет особую остроту в связи с высказываниями ряда не только западных, но и отечественных авторов о том, что в диалектическом материализме якобы не признаётся существование идеальной субъективной реальности.

Мы показываем несправедливость таких утверждений. Признание особого (но не отдельного, независимого) модуса идеального, невозможность полного сведения идеального к материальному необходимо, иначе не имели бы статуса существования, особой реальности вера, совесть, честь, имеющие весьма материальные последствия. Само содержание идеального, представление о его природе, значении, способе существования дискутируются (Э.В.Ильенков, Д.И.Дубровский, В.В.Орлов, А.Г.Спиркин и др.).

Признавая необходимость совершенствования гносеологии субъективной реальности (и построения онтологии субъективной реальности -М.Хайдеггер), мы, тем не менее, считаем, что познание субъективной реальности зависит от глубины проникновения в реальность объективную, в сущность объективного мира, особенной частью которого является человек. В частности, природа и сущность языка как стороны субъективной реальности (в определённом отношении) не могут быть до конца поняты вне закономерностей единого мирового процесса, с необходимостью порождающего человека со всеми его сущностными (в том числе и языковыми) силами.

Исследование сознания как единства двух сторон - субъективной формы и объективного содержания возможно только на основе выяснения природы субъективного. В этой связи следует исходить из того, что понятие субъективного имеет ряд уровней (смыслов). В одном из значений субъективное служит для обозначения неполноты или даже ложности наших представлений о мире. Но одновременно это и необходимое средство действительного отображения реального мира, благодаря которому моменты, связанные в реальности, мысль может разделять, придавая отдельным сторонам явлений самостоятельность для последующего свободного оперирования ими.

С одной стороны, субъективное - это (в общем виде) идеальное. С другой стороны, важной стороной субъективного является непосредственная данность явлений психики его владельцу, замкнутость внутри духовного мира ("jardin fermé''' - А. Бергсон). Непосредственная данность субъекту и закрытость для внешнего наблюдателя - фундаментальное свойство психики. Размыкать эту замкнутость субъективного могут труд, искусство и язык.

Глава 3. Язык н его отношение к объективной и субъективной реальности. Посвящена отношению языка к объективной и субъективной реальности. Тщательный анализ известного марксовского определения языка как «непосредственной действительности сознания» позволяет выявить в нём указание на двойственность природы языка, на его принадлежность и субъективной, и объективной реальности одновременно. Такая двойственная природа языка может подтолкнуть к мысли о существовании особого третьего мира, ещё одной реальности - наряду с объективной и субъективной, — вроде попперовского третьего мира. Однако в высказывании речь идёт об особой разновидности бытия, реальности — о бытии мысли, воплощённой в языковом бытии. Особенность языкового бытия, в отличие от бытия предметного, в его несамостоятельности. Оно всегда есть «бытие для другого» (функциональное бытие, а не субстанциональное, функция «поглощает» субстанцию). То есть смысл его объективности не в самостоятельном способе существования, а в его отнесённости к объективному миру, денотативно и десигнативно.

Если рассматривать данное положение классиков о языке как действительном сознании в контексте их полемики с Гегелем и развития его (Гегеля) идей о происхождении сознания, то становится очевидным, что они акцентируют внимание на телесной укоренённости, антропологической фундаментальности языка как фактора сознания и средства его объективации, на изначальной интерсубъективности сознания и роли в этом языка. Язык выступает в этой ипостаси как один из главных факторов появления и развития сознания, самосознания, формирования социума. В так понимаемой «двухприродпости» языка нет «опасности» провозглашения особого «третьего мира», наряду с объективной и субъективной реальностью, поскольку сам язык как действительное сознание в конечном счёте принадлежит человеку.

Гносеологический подход к языку (а главная функция языка — быть средством, фактором мышления, действительностью сознания) требует его рассмотрения в контексте диады двух предельно широких базисных понятий (материя — сознание). В силу «непредельности» понятия языка, во всех дискурсах о соотношении мышления и объективной реальности он подразумевается, включается имплицитно.

Язык сам по себе не имеет непосредственного отношения к объективному миру и, следовательно, не может сопоставляться с миром в той же плоскости, в какой сопоставляются мышление и мир. Мышление в своём языковом воплощении - в «действительности мысли» - подчиняет себе язык, разумеется, сообразуясь с его формами и возможностями. Поэтому в гносеологическом плане действительно не отношение «реальность — язык - мышление», а отношение «реальность — языко-мышлеиие». Единство языка и мышления иерархично, характер взаимосвязей языка и мышления сложен, а его исследование осложнено тем обстоятельством, что соединение языка и мышления происходит в глубинных структурах человеческого мозга.

Часть И. ЯЗЫК И РЕАЛЬНОСТЬ: ПРОБЛЕМА ОБЪЕКТИВНО-РЕАЛЬНОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ. Любая предельная лингвистическая абстракция языка, доведённая до полагания независимого существования его отдельных частей, его отрыв от субъективной и объективной реальности приобретает острый философский смысл. Именно на эти обстоятельства указывается при анализе наиболее, известных лингвистических и философских концепций. .

Глава 1. И. Кант и В. фон Гумбольдт. Рассматривается концепция И.Канта, который, разорвав единый прежде мир «догматиков» на мир являющийся, феноменальный и непознаваемый мир «вещей в себе», утверждал, что наше знание опосредовано априорными формами созерцания, рассудка, причём последние играют в познании активную роль, упорядочивая чувственный опыт. Вывод Гумбольдта о том, что язык — это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека, перекликается с идеей «Критики чистого разума» Канта о трансцендентальных схемах, заключённых между чувственными данными и абстрактными понятиями. Однако Гумбольдт, в отличие от Канта, не настаивает на абсолютной априорности языковых форм. Оспаривает он и положение Гегеля о том, что философия может быть построена как окончательно обоснованная наука о Духе как сущности мира. Он считает, что процесс самообоснования развёртывается в сфере языка как посредника между субъектом и объектом, между человеком, миром и Богом. Таким образом, Гумбольдт впервые отчётливо поставил проблему соотношения языка и мышления, языка и реальности (объективно-реального существования).

Недостаточная понятийная отчётливость, неоднозначность в использовании терминологии стали источниками односторонних интерпретаций произведений Гумбольдта и недоразумений, связанных с их односторонностью, неадекватностью, игнорированием диалектического подхода, трактовки языка не только как Ergon, но и Energeia (деятельность).

Так случилось с гумбольдтовской идиоэтнической идеей языкового ми-ровидения, с которой связывают появление гипотезы лингвистической относительности Э. Сепира - Б.Л.Уорфа.

Глава 2. Э. Кассирер и А. Бергсон. Речь идёт о том, как в результате гипостаза идеи опосредованности познания и обусловленности знания у неокантианцев марбургской школы, в частности у Э.Кассирера, кантовская «вещь в себе» лишается статуса трансцендентного существования, а реальность, согласно мнению другого марбургца - Г. Когена, представляется как продукт чистого мышления. Символ, каковым прежде всего выступает язык, становится, по сути, единственной реальностью.

Абсолютизация формы, символа, условности и опосредованности познания, приведшая к преобладанию гносеологии и упразднению онтологии, к усилению субъективно-идеалистических и агностических течений, вызвала в XX в. противоположные тенденции, другую крайность, связанную со стремлением вернуться к «чистой» онтологии, к «вещам в себе», притом вне всяких форм и символов; со стремлением схватить их суть «непосредственно», путём интуирования. В наиболее радикальной форме эта тенденция представлена в философии интуитивизма А.Бергсона, основанной на критике языка. Он поставил в основание своей философии принципиальное различие между материальным и духовным миром. Первый состоит из дискретных и устойчивых компонентов, второй существует как «дление» — непрерывное развёртывание, не знающее устойчивых состояний и элементов, каждое мгновение которого потенциально заключает в себе весь процесс.

Искусство и философия призваны устранять всё то, что скрывает реальность (обобщения, символы - от простого слова до научного концепта), чтобы поставить людей «лицом к лицу» к ней.

Установки, подобные бергсоновской, игнорируют научный факт невозможности вернуться в «досимволическое» состояние, положение о «сращен-ности» человеческой психики с семиотическим опосредованием. Сам Бергсон не может обойтись без теории и без языка для изложения своей теоретической конструкции.

Глава 3. Неогумбольдтианство. Посвящена неогумбольдтианской лингвистической школе (Б.Л. Уорф, Л.Вайсгербер), заимствовавшей у Кассирера основополагающий принцип, согласно которому понятия (т.е. формы мышления) - не результат отражения объективной действительности, а продукты символического познания, которое совершается при помощи символических форм (в данном случае языка) и полностью им обусловлено. В гипотезах неогумбольдтианцев язык предстаёт не нейтральным посредником между человеком и миром, а гносеологическим медиумом, влияющим на мышление, своеобразным «промежуточным» миром между реальностью и сознанием человека. В крайних выражениях некоторых представителей неогум-

больдтианства язык предстаёт своеобразным демиургом, навязывающим ту или иную картину мира.

Самый распространённый довод критики неогумбольдтианских концепций состоит в том, что классификация языковая заменяется научной, вводятся термины, «очищенные» от посторонних ассоциаций. Однако в этом случае проблема языковая не снимается окончательно, а трансформируется в научную, поскольку, преодолев первичную (языковую) моделирующую систему, мы оказываемся захваченными вторичными (научными) символическими моделирующими системами.

Второй аргумент в споре с неогумбольдтианцами основан на различении абстракции языка как статичной, синхронной системы и его реализации в речи и связан с различием, трансформацией знаковых отношений в процессе перехода от языка к речи, различием сигнификации и денотации: выбор признака, который положен в основу наименования, т.е. способ построения языкового знака, отодвигается на второй план, а на первый план выдвигается денотативная функция наименования.

Современные когнитивные исследования, которые развели концепт и лексическое значение, предоставили ещё один серьёзный аргумент в решении этой проблемы: категоризация мира совершается в концептах и трансформируется в формы и материю естественных языков.

Семиотический подход позволил различать научную, философскую, языковую и другие картины мира; в отличие от неогумбольдтианского, семиотический подход не смешивает концептуальную картину мира с языковой, поскольку в формировании первой участвуют помимо вербального разные типы мышления. Семиотический подход связан со структурализмом.

Глава 4. Структурализм. Показано, что представители этого направления, в отличие от неогумбольдтианцев, в поисках универсальных принципов строения языка уходят от языковой повседневной конкретики (коммуникации), от условий его исторического существования (Ф.де Соссюр). Это привело к имманентгаму и сепаратизацик языка, отрыву языка от объективной и субъективной реальности. По сути, структурализм - это «кантианство без трансцендентального субъекта» (П. Рикёр); языковая система представлена статичной (лишённым динамики, развития), замкнутой, герметичной, десубстанциализированной, десемантизированной. Это обстоятельство делает структурализм уязвимым для фундаментальной критики.

Во-первых, представление о языке как форме, структуре, а не субстанции, приходит в противоречие с идеей языка как непосредственной действительности мысли, «отягощающей дух материей» звука. Тем самым, по существу, снимается проблема способности «конечного» языка отражать бесконечную реальность.

Во-вторых, герметичность, замкнутость языка, связанная с элиминацией семантики и речевой деятельности, уже по определению не имеет выхода на реальность. Подобная десубъективация и деонтологизация языка закрывает путь для объяснения его универсальной, активной отражательной природы и сути.

В-третьих, взятый в синхронии, статике, язык уже по определению не может быть адекватным бесконечно развивающемуся природному и социальному миру, а его (языка) появление, относительная лёгкость усвоения могут быть объяснены не иначе как только врождённой языковой способностью (Н.Хомский).

В-червёртых, ошибка состоит в чрезмерной формализации языка, недооценке специфики языка как знаковой системы. Язык — это не знаковая система, а точнее, «система, использующая знаковый принцип (не в абсолютном смысле)» (В.А.Звегинцев).

Попытки восстановить равновесие языка, объективной и субъективной реальности, преодолеть чрезмерные акцентуации оказываются недостаточными - это показано на примере генеративной грамматики Н. Хомского. Однако хомскианская революция, показавшая исчерпанность структурного подхода, оказалась незавершённой в том смысле, что не преодолела окончательно имманентизма в подходе к языку как к некоему заданному объекту. Происхождение глубинных структур, связь языка с социумом, с миром как целым, его генезис, сопричастность и соразмерность окружающему миру оказались у Хомского нивелированными кантианскими априорными формами и схемами и картезианской идеей врождённости знаний (языковых). Э.В. Ильенков, в частности, показал методологическую несостоятельность идеи врождённости языковой способности и продемонстрировал эвристичность марксистского подхода, объяснив «мистическую» способность человека овладевать языком в столь короткие сроки в онтогенезе и порождать бесконечный ряд грамматических форм социальной практикой.

Вероятно, идея врождённости языковых форм, в том варианте, как она представлена у Хомского, является преувеличением, только сильной гипотезой. Однако отрицать биологическую (генетическую) предрасположенность к усвоению символической (языковой) деятельности было бы неверным. Вопрос ' о предрасположенности к такого рода деятель-

ности - принципиальный для философии, поскольку это часть более общего и принципиального вопроса - о качестве, специфике биологического субстрата в человеке.

Глава 5. Постструктурализм. Выявлено, что постструктуралистская практика декомпозиции текста (Р.Барт, Ж.Деррида), игры с означаемым «в прятки», когда идёт бесконечная отсылка одного означающего к другому, в своих предельных вариантах разрушает не только текст (язык), но и сознание

как отражение объективного мира. Постструктуралисты исходят из понятия .языкового знака, разработанного Ф. де Соссюром (из идеи произвольности связи означаемого и означающего), и приходят к эффекту «рассеивания смысла». Отрыв означающего от означаемого позволяет смыслы, обусловленные контекстом анализируемого текста, отсылать не к реальности, а к другим смыслам, к интертексту (Ж.Деррирда, Ю.Кристева). Таким образом, содержание любого текста не имеет прямого выхода на реальность.

Идея заданности и упорядоченности своего предмета объединяет структуральные и генеративные модели с аналитическими абстрактными конструкциями, которые рассматриваются в аналитической философии.

Глава 6. Аналитическая философия. Неопозитивизм (Б.Рассел, Л.Витгенштейн, Р.Карнап и др.) видит в языке источник метафизических недоразумений и потому возрождает идею исправления, очищения языка. Стремление к организованности, упорядоченности, к безличной объективности стало одним из главных мотивов «исправления» недостатков естественного языка, который должен быть приведён в соответствие с представлениями аналитиков о строгой фиксированное™, устойчивости фактов. Этот пафос во многом объясняет логику мысли и абстракции главных теоретиков этого философского направления.

Для аналитической философии характерна редукция отношений языка и реальности. Лишённое гибкости, динамики, жёсткое, однозначное представление об отображении вещного мира языком искажает обе стороны отображения. Во всяком случае, язык теряет способность к бесконечному множеству вариаций, ему противостоит распавшийся на бесконечное множество атомарный мир. Одновременно происходит упрощение содержания и структуры сознания (мышления), сведение его к вербализованным формам.

Поворот Л. Витгенштейна от «Логико-философского трактата» с его идеей языка-сетки, определяющей границы моего (то есть автора) мира к идее языковых игр в «Философских исследованиях» знаменуют собой, с одной стороны, поворот к реальности, с другой — незаконченность этого поворота. Позже сосредоточенность исследователей на коммуникации (Дж.Остин, Дж.Сёрл), на прагматике акцентировала важность языкового субъекта, но при этом был «утерян» мир как объект означивания и язык как поставщик моделей для последнего.

Таким образом, парадоксальность «лингвистической имманентизации» философии состоит в том, что рассматриваются только самые поверхностные аспекты бытия и познания, что ведёт к искажению, обеднению и их, и самого языка, который «не он сам, а мир, в который он — открытое окно» (Э.Р.Атаян). Поэтому для выхода из «гносеологического тупика» следует обратиться к иным концепциям и идеям, в частности, к идеям феноменологии и философской герменевтики.

Глава 7. Феноменология и философская герменевтика. Феноменология Э.Гуссерля выносит мир «за скобки», чтобы последовательно выделить сознание как чистую субъективность в качестве единственного объекта анализа. Язык в концепции Гуссерля не имеет отношения к действительной языковой реальности. Тем более он не имеет выхода к объективной реальности, поскольку она элиминирована.

Такая фундаментальная редукция бытия и насилие, совершаемое над реальностью языка, вызывает радикальное неприятие у М. Хайдеггера, ибо его путь — путь от забвения бытия к бытию через ренатурализацию языка. Но мистификация языка как мудрого хранителя ключевых человеческих экзистенций не позволяет обратиться к языку как к универсальному средству, условию, фактору адекватного отражения объективного мира и тем самым объяснить его действительную (а не мистическую) универсальность.

Для Хайдеггера язык - это мудрый хранитель ключевых экзистенций человеческого существования. Это средство и путь преодоления отчуждённого бытия, характерного для современной сциентистской цивилизации, которая ориентирована на утилитаристскую пользу. Путь Хайдеггера - это путь вслушивания, путь понимания, а не путь познания, представленный наукой как результат однобокого, инструментального, ущербного мышления.

Таким образом, во всех названных концепциях прослеживается абсолютизация односторонних абстракций, лежащая в основе интеллектуального механизма идеалистических конструкций. Общей чертой в названных концепциях является и то, что разговор по-прежнему идёт в традиционном русле - о более или менее решительном стремлении прорваться через язык к объективной реальности.

Часть III. БЕСКОНЕЧНОСТЬ И ЯЗЫК В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ. Представлено развитие идей о бесконечности и её познании в историческом аспекте - от Античности до дискуссий XX в. и теории единого закономерного мирового процесса (ЕЗМП); реконструкция представлений о роли языка в этом процессе в соответствии с теоретическими взглядами философов. Проблема бесконечности в рассматриваемых концепциях не связывается с проблемами языка.

Глава 1. Античность. Показано, что уже в Античности сформулированы главные вопросы о бесконечном, намечены сквозные линии обсуждения и предложены некоторые варианты их решения. Бесконечность связывалась и с мировым хаосом, с неоформленным, текучим, и с поиском вечного, определённого, упорядоченного. Своеобразный итог рассуждениям о бесконечности мира и его познании подводит Аристотель: в косный материальный мир активное начало вносит иерархия форм, которая завершается неподвижным Богом, что заключает в себе парадокс. Используя опыт Демокрита,

Аристотель предлагает наложить запрет на актуальную бесконечность, что позволило развиваться математике.

В Античной философии впервые встречается представление о человеке как «малом мире», «микрокосме» (цисрос; коаро<; - Демокрит). Человек оказывается не просто сопричастным миру, но и «равнозначным» с ним, что позволяет ему рассуждать о бесконечной реальности. Впоследствии эта идея будет развита в концепции ЕЗМП, обосновавшей способность человека (как микрокосма, в сокращённом и обобщённом виде несущего в себе бесконечное многообразие материального мира) к познанию бесконечной реальности.

Глава 2. Средние века и Возрождение. Запрет на актуальную бесконечность, наложенный в Античности, был отчасти снят. Актуальная бесконечность признаётся атрибутом Бога, всё остальное — обладает потенциальной бесконечностью.

Признание атрибута бесконечности за всесовершеннейшим Богом приводит средневековую мысль к парадоксам, что проявилось в попытках доказательства бытия Бога или в известном парадоксе о всемогуществе Бога, не могущего (могущего?) создать камень, который не смог бы сам поднять.

Человек, как творение Бога, оказывается способным приобщаться к Богу и через него к бесконечности. Идея человека как существа бесконечного и способного к познанию бесконечности представляет, на наш взгляд, исключительную ценность и облегчает постепенный переход ряда мыслителей на позиции пантеизма.

Вопрос о бесконечном в Средние века трансформируется ещё и в семиотический спор об именах, за которым скрывается не только проблема реальности общего и единичного, но и, на наш взгляд, проблема двух типов познания мира (которое выражается в отношении субъекта к языку, посредством которого и возможно описание той или иной реальности), проблема возможности языка схватывать бесконечность в форме общности и всеобщности (общее — проявление бесконечности).

Возрождение потребовало компромисса между теологией и развивающейся наукой, который проявился в признании иерархии бесконечностей: высшей — божественной, низшей — материальной, природной. Этот компромисс - одно из проявлений усиления реалистической парадигмы в объяснении мира. Своего рода мостом от средневековой теологии и схоластики к новой натурфилософии стало учение Н. Кузанского, для которого бесконечность Вселенной - бесконечность развёртывания пространства и времени, содержащихся в Боге в свёрнутом виде. Мысль Кузанского о неполноте и нереализованности возможностей природы оказалась эвристичной и была впоследствии развёрнута в концепции ЕЗМП, но в совершенно ином контексте — контексте реализации бесконечных возможностей (в том числе и познания) которые представлены человеком.

Дж. Бруно развивает и завершает начатое Кузанским, перенеся абсолютные характеристики божественного на бесконечность Вселенной, потенциальной и актуальной одновременно. У Кузанского бесконечность недоступна разуму, у Бруно доступна, но интеллектуальной интуиции.

Глава 3. Новое время. Речь идёт о парадоксальной ситуации при рассмотрении понятия бесконечности: антиномия потенциальной — актуальной бесконечности, табу на актуальную бесконечность и связанная с ним идея двойственности истины давали возможность работать с бесконечностью в науке, приводили к поразительным научным открытиям. В то же время философия встала на путь всё более суровой критики этого понятия. Не-сформированность диалектического метода, трудности, связанные с решением проблемы конечного и бесконечного в философии, усугублённые анализом бесконечно малых в математике, заостряют гносеологический аспект этой проблемы и • вынуждают не только Дж.Беркли, но и материалистов (Дж.Локк, Т.Гоббс и др.) отказаться от понятия абсолютной бесконечности.

«Пионеры новой науки» всё чаще начинают задумываться о роли языковых средств в познании. Это вылилось в идею о совершенном языке как «помощнике» в познании мира (Р.Декарт, Г.Лейбниц). Изобретение такого языка зависит от истинной философии, которая должна дать понимание источника и механизма образования идей, поскольку, неверно понимая природу отношения между словами и представлениями, с одной стороны, и представлениями и вещами, с другой, можно вместо подлинного «рационального языка» получить язык, делающий мышление невозможным.

Б. Спиноза совершает коренной поворот в подходе к бесконечности. Две декартовские субстанции — мыслящая и протяжённая — превращаются у него в два атрибута, выражающие сущность единой бесконечной субстанции causa sui. Эта субстанция вечна, всесовершенна. Но возникает парадокс: если она всесовершенна, то она уже всё содержит, ибо если что-то должно ещё возникнуть - она несовершенна и неполна, не бесконечна — сотворима.

Линия субъективизма и агностицизма в вопросах о бесконечности находит своё завершение и обоснование в критической системе И. Канта, который понятия конечности или бесконечности относит к сфере действия разума. Применение же их к миру «в себе», приводит к антиномиям.

Глава 4. Г.В.Ф.Гегель. Гегель разрушил барьер между миром явлений и «вещью в себе». Он показал мнимый характер доказательств антиномий у Канта, распространил свойство антиномичности на другие понятия, и, более того, согласно Гегелю, антиномии, которые снимаются диалектически, есть отражение противоречивости мира. Гегелевская диалектика стала тем методом (способом мышления), который позволил преодолеть границу между конечным и бесконечным, оказавшуюся камнем преткновения для прежней метафизики.

Определение бесконечного даётся Гегелем в три этапа. Обычное понимание бесконечного - это бесконечный ряд конечностей. В этом значении бесконечное понимается как отрицание всякого конечного. Такое определение является поверхностным, «зряшным». Бесконечность в этом случае предстаёт как монотонное повторение одного и того же («дурная бесконечность»), Такая бесконечность вызывает не ужас (Кант), а скуку, потому что здесь нет никакого движения. Бесконечное ставится на уровень того же конечного. И в то же время между конечным и бесконечным оказывается непроходимая пропасть. Гегель, по сути, воспроизводит ситуацию, аналогом которой в математике являются потенциальная и актуальная бесконечности.

Истинная бесконечность — бесконечность, не только отрицающая, всякое конечное, но и включающая в себя все конечное. Истинная бесконечность как наличное бытие, как утвердительное в противовес абстрактному отрицанию «есть реальность в более высоком смысле, чем та реальность, которая раньше была просто определена; она получила здесь некоторое конкретное содержание. Не конечное есть реальное, а бесконечное».

Гегелевское противопоставление дурной, рассудочной бесконечности бесконечности истинной, разумной - это, по сути, прорыв интеллекта на пути «приручения» бесконечности.

Однако непреодолимым препятствием на этом пути оказывается конечность идеалистической системы. Бесконечное Гегеля есть бесконечность круга, который совершает Абсолютная идея. В своей поступи она производит существо, обладающее даром мысли и понятия, духом, который совершает и довершает самопознание идеи. Для этого духу требуются разные формы объективации, наиболее совершенной из них (по прозрачности, по близости духу) является язык.

Поиск действительной, а не вымышленной, самоопределённости окружающего мира и вместе с тем поиск определённости самой бесконечности, -задача, которая была разрешена научной философией.

Глава 5. Проблема бесконечности в диалектическом материализме. Энгельс, развивая идеи Гегеля, подтвердил гносеологическую необходимость идеи бесконечности и подвёл под неё онтологическую базу. В отличие от гегелевских абстракций конечного и бесконечного, у Энгельса речь идёт о реальной бесконечности, понимаемой как бесконечный процесс становления материального бытия иным, о бесконечности, которая отражается в абстракциях, общих понятиях и законах.

В работах классиков марксизма обоснован принцип познаваемости бесконечного материального мира.

Следует признать, что вплоть до XX в. проблема бесконечного ставилась в философии достаточно абстрактно и отвлечённо, часто оставалась на втором плане. Этому были свои причины, среди которых главная, на наш

взгляд, - еб незадействованность в конкретных науках. В XX в. в связи с построением моделей Вселенной, появлением релятивистской космологии проблема бесконечности вошла как одна из центральных в фундаментальную науку. И оказалось, что в марксистской. философии она была поставлена недостаточно.

Глава 6. Дискуссии о бесконечности в XX веке. В XX в. возникает вопрос: если абсолютная истина складывается из бесконечного числа относительных, то схватывается ли сущность бесконечного мира на каком-то конкретном этапе развития философии. В диалектике абсолютной / относительной истины (Ленин) прямого ответа на этот вопрос мы не находим. А между тем он приобрёл актуальность в связи с дискуссией о конечности / бесконечности мира и его познании 1960-80 гг., в которой приняли участие ряд известных отечественных философов (Э.Кольман, Э.М.Чудинов, Л.Б.Баженов, А.С.Кармин, Г.И.Наан, В.В.Орлов, В.И.Свидерский и др.).

Прогресс в естественных науках привёл к заострению проблемы бесконечности мира и его познания. Она и была поставлена в основных работах Э.Кольмана, Э.М.Чудинова, Г.И.Наана и др. Основное заключение «гносеологической» школы отечественной философии, исходившей из факта бесконечности мира и конечности'человеческого опыта, состояло в том, что основные понятия философии являются гипотезами, постулатами, которые экстраполируются на бесконечный мир, но никогда не могут быть доказаны или опровергнуты по причине его бесконечности.

Этот вывод возвращает философскую науку к кантовскому пессимизму в отношении возможностей человеческого познания и подводит общетеоретическую базу под некоторые идеи постмодерна, подвергающего сомнению идею всесилия человеческого разума и основанного на нём бесконечного прогресса человечества. -

Однако выводы из положения о принципиальной постулативности основных категорий философии, сделанные названными выше авторами, не соответствуют по силе посылкам. Как показал В.В. Орлов, из данного положения необходимым образом следует, что все философские заключения о мире являются заведомо ложными, так как бесконечное всегда бесконечно сложнее конечного. Но непознаваемость бесконечного влечёт за собой признание непознаваемости и конечного, что ставит под сомнение возможность существования науки.

В названной дискуссии о бесконечности тема языка не затрагивается напрямую, но она присутствует в ней, ибо язык, вплетённый в любой теоретический дискурс, изначально является условием и средством ведения этих дискуссий. Исходя из положений о постулативности основных философских категорий, можно сделать вывод о том, что язык не является действительностью сознания, которое адекватно отражает не только отдельные стороны и

фрагменты объективного мира, но и его сущность; что язык не отражает общее и всеобщее в мире, а выступает в качестве послушного орудия создания пустых абстракций, формирования поверхностных обобщений. Бесконечная действительность, не представленная в языке (своей сущностной стороной), делает сознание недействительным.

Глава 7. Проблема бесконечности в современной форме научной философии. Дана характеристика и оценка современной формы научной философии - концепции ЕЗМП, указавшей пути и средства выхода из «кризиса бесконечности» (В.В. Орлов, Пермская университетская философская школа - O.A. Барг, Т.С. Васильева, А.Н. Коблов, А.В.Ласточкин, И.С.Утробин и др.). Принципиальный вывод об отсутствии в человеческой природе, в его сущностных силах ограничений, которые были бы препятствием теоретическому усвоению и практическому освоению бесконечности, с необходимостью касается и языка, поскольку язык, как мы показываем в работе, является одной из главных сущностных сил человека, наряду с трудом, сознанием и общением. Экспликация этой идеи, имплицитно содержащейся в концепции ЕЗМП, предлагается в работе.

Анализ становления человека и общества с необходимостью предполагает язык, который изначально формируется в единстве двух своих основных функций, обеспечивающих общение и мышление, без которых невозможен производящий способ существования человека.

Свойство «языковости» мира («знаковости»), коррелирующее с фундаментальным свойством отражения, заложено в фундаменте материи. Всеобщую основу, фон и генетический источник «знаковости» следует усматривать не в точной аналогии с отражением, а во всеобщей стороне взаимосвязанности вещей: вещи имеют влияние друг на друга, следовательно, имеют значение друг для друга. Отражение - это не простое проявление сущности вещей, но и особенности той вещи, от которой она отражается; в этом процессе всегда есть элемент несходства, искажения, что и является предпосылкой «знаковости».

Человек, будучи высшей формой развития материи, аккумулирует бесконечный ряд нижележащих форм, находится в универсальном отношении к миру. Заключая в себе универсальное всеобщее содержание бесконечного мира, интегральную сущность, человек в совокупности своих сущностных сил находится в особых универсальных отношениях с миром: познании и взаимодействии с любыми формами материи и реализации многообразия возможностей, заложенных в них. Благодаря этому он способен к изменению предшествующих форм материи и, тем самым, изменению, усложнению себя, сохраняя свою общую природу. Следовательно и язык как действительное сознание, генетически и функционально связанный, сцепленный с ним, являющийся высшей формой, результатом развития «языковости мира»,

также изначально находится в универсальном отношении к миру и способен к бесконечному его отражению.

Язык как сущностная сила человека оказывается соразмерным бесконечному миру и потому способен в тесном единстве языко-мышления адекватно отражать бесконечный мир и схватывать его сущностные свойства. Таким образом, вывод об отсутствии в человеческой природе, в сущностных силах человека, ограничений, препятствующих освоению бесконечности, в полной мере относится и к языку.

Отнесение языка к разряду сущностных сил человека не является обычной формально-логической операцией подведения понятия языка под более широкое понятие за счёт понижения его содержательной интенсивности. Включение языка в разряд сущностных сил, объективно отражая ситуацию человека, теоретически завершает структуру наиболее важных сущностных сил человека — труд, мышление (сознание), общение — которые в совокупности определяют производящий, преобразующий способ существования человека, его открытость бесконечному миру, его незавершённость и бесконечность.

Язык как сущностная сила представляет собой не «тощую», а содержательную абстракцию (где есть движение, восхождение к конкретному). Язык включается в систему движущегося, развивающегося мира, в контекст материи, развития, человека. Включение языка в этот контекст позволяет объяснить ряд существующих проблем и поставить новые.

Каждая из сущностных сил, в которых проявляется сущность человека, имеет предпосылки в биологии, химии, физические основания, является продолжением и завершением линий и свойств нижележащих форм, однако не количественным, а качественным завершением. Это относится и к языку как сущностной силе. Язык, рассматриваемый в этом контексте, - завершающий этап, концентрирующий, аккумулирующий, интегрирующий основные качества «знаковости» — «языковости».

Качественное отличие человеческого языка обусловлено генезисом и функционированием социума.

Особенность человека заключается в специфике, уникальности способа его бытия — в производстве самого себя, своего бытия и, тем самым, своей сущности. Поэтому в структуре человеческой сущности главными будут те стороны, которые обеспечивают этот производящий способ бытия. Центральным в структуре сущности поэтому выступает труд. Преобразующий природный мир, производящий труд выступает тем самым как производство человеческой сущности.

Труд предполагает знание закономерностей мира, с одной стороны. С другой стороны, он требует дифференциации ролей й функций. Поэтому главными условиями труда, факторами его становления и развития являются

формирующееся и развивающееся сознание (субъективный образ объективного мира) и общение, которые выступают, таким образом, в своеобразном «триединстве». Каждая из этих составляющих особым способом связана с языком, который выступает активным посредником, связью между людьми в процессе познавательной и трудовой (предметно-практической) деятельности. В конечном итоге язык - один из главных факторов появления и существования социальной формы материи.

Единство труда, общения, сознания и языка проявляется в том, что генезис и функционирование каждой из этих сущностных сил с необходимостью предполагает в качестве главных факторов остальные. Это такое единство, в котором отсутствие любой стороны разрушает целостность, делает невозможным производящий способ существования человека. Это единство сущностных сил, которое определяет бесконечность развития человека, прогресса человечества. Поэтому вывод об отсутствии в человеческой природе, в его сущностных силах, ограничений, препятствующих усвоению и освоению бесконечности, в полной мере относится и к языку.

Среди всех аспектов названной проблемы следует выделить и тот, каким образом звук - колебания воздуха — выступает средством передачи сложного идеального содержания. Структуралисты, исследующие устройство языка, хотя и открыли его неисчерпаемые возможности производства текста на базе небольшого количества элементарных единиц, в конечном итоге сводят сущность языка к отношениям, дематериализуют его. В работе этому вопросу уделено специальное внимание.

Исследование истории человечества позволяет пролить свет на преимущества звука в сравнении с жестом для передачи смысла, для номинации не только отдельного, но и для выражения абстракций общего и всеобщего.

Философия всеобщего позволяет поставить вопрос о звуковой материи в ином аспекте. В частности, за аналогию берётся известный пример с бильярдным шаром, простота которого оказывается на поверку видимостью. Звуковые колебания (в речи) в этом смысле представляют собой верхушку айсберга, который является результатом сложных физических, физиологических, психических процессов. Звук в речи — это не физический звук, а низшее, подчинённое высшему, звук — осмысленный.

Часть IV. КОНЕЧНЫЙ ЯЗЫК И БЕСКОНЕЧНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: ПОСТАНОВКА И РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ БЕСКОНЕЧНОСТИ В ЧАСТНОНАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ ЯЗЫКА. Повышение статуса языка до уровня сущностных сил не отменяет, а требует исследования конкретных механизмов функционирования языка, включая его способность схватывать и удерживать бесконечное.

Положения классиков научной философии о языке наряду с гумбольд-товским подходом к языку как Епег£е\а стали отправной точкой и общетео-

ретической и методологической базой для «деятельностного» подхода (труды русских языковедов A.A. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы и др., некоторых представителей Пражской лингвистической школы, подхода, в рамках которого создаются многообразные динамические модели языка, психолингвистов, когнитивистов и др.). Однако господствующим на протяжении XX в., прежде всего в западной традиции, оставался подход к языку как Ergon - ставшее, законченное, знаковая система (семиотика Пирса, Морриса, структурализм Соссюра и др.).

Глава 1. Об универсальных возможностях языка как структуры, системы знаков. Рассмотрение языка как системы знаков выдвигает в качестве центральной проблему соотношения знака и значения. Признание знака двусторонней категорией означает признание мышления знаковым, что делает проблему познания бесконечной объективной реальности бессмысленной, поскольку «всякая мысль есть знак» (Пирс). Теоретически более обоснованным является подход к знаку как к односторонней сущности (В.З.Панфилов, Т.П.Ломтев и др.): знак - выражающее (он материален); значение - выражаемое (оно идеально). Между знаком и значением, с одной стороны, и объективной действительностью — с другой, существует отношение обозначения для знака и отношение отражения для значения. Знак есть обозначающее, объективная действительность — отражаемое. Значение не входит в знак, но знак связан со значением.

Проанализированы универсальные возможности языка, взятого в системно-структурном (семиотическом) аспекте.

Язык как система знаков отличается чрезвычайно сложной иерархической структурой, которую принято представлять в виде ряда уровней (Э.Бенвенист). Из небольшого числа единиц низшего уровня (фонем) путём последовательного перехода ко всё более высоким уровням создаётся возможность на высшем уровне (текст) образовывать практически бесконечное число предложений. Однако такие схемы вызывают аналогию с бесконечным счетным рядом, «дурной» (Гегель) бесконечностью. В сравнении с потенциальной количественной бесконечностью язык ограничен, это всё-таки счётное множество.

Потенциально структура языка в качестве средства познания может усложняться, его резервы огромны, он «избыточен» в этом смысле, но ограниченные физиологические (артикуляционного аппарата, рецепторов) и психологические (объём памяти, внимания) возможности человека накладывают ограничения на количественную «неисчерпаемость» языка. Демонстрируя «бесконечность» языка, мы одновременно подчёркиваем ограниченность человека в использовании его возможностей, подойдя тем самым к проблеме Канта «с другой стороны».

Проблема конечного человека и бесконечного мира ещё более заостряется, если объективный мир представляется экстенсивно. Человек не смог бы схватить экстенсирчую бесконечность мира, бесконечно превосходящую потенциальную мощность языка. Истинная бесконечность мира (экстенсивная и интенсивная) оказывается на много порядков выше, чем бесконечность языка, представленная в уровневой модели, и не может быть «схвачена» языком. Как бы ни были безграничны его возможности, язык как система знаков всё равно остаётся конечным и не может «угнаться» за количественной и качественной бесконечностью мира.

Глава 2. Об универсальных возможностях языка в аспекте динамического подхода. Речь идёт о попытке преодоления крайностей (Б.М.Гаспаров) структурных (денотативных) моделей языка коннотативным аспектом (в духе постструктуралистских изысканий, но в переложении на обыденный язык в его повседневном употреблении), что с непреложностью выводит на необходимость исследования динамической природы языка (Епе^е1а), его текучести и непрерывности, схватываемых диалектическим методом.

Действительно, в современных исследованиях языка наблюдается диссонанс между философской интуицией о природе языка как Епе^е]а и о непрерывности развёртывания языковой среды, с одной стороны, и отсутствием представления о том, как конкретно - в каких параметрах и категориях, с помощью каких приёмов - можно описать язык в таком качестве. У рационалистически-позитивистского подхода в этой ситуации явно есть преимущество, поскольку за несколько сотен лет выработалась традиция описания языка в параметрах устойчивых, твёрдых, «закономерно» построенных форм.

Гаспаров считает, что вся языковая деятельность человека пронизана блоками-цитатами из предшествующего языкового опыта, выражениями, которые находятся в состоянии непрерывного движения. Создание нового высказывания невозможно без того, чтобы в нём так или иначе не «проглядывало» старое. Таким образом, бесконечность языка видится через интертекст, через обращение к бесконечному «цитатному фонду» памяти, формирующемуся в повседневной языковой практике, зависящей от индивидуального опыта.

Понимание языка как коннотативной системы, сопрягаемой с другими когнитивными способностями человека, наделено в потенции большей объяснительной силой, чем понимание языка как системы денотативной. Однако, несмотря на попытку движения в русле идеи язы Установления, языка-процесса, всё-таки Гаспаров остаётся в рамках принципиально того же представления о бесконечных возможностях языка как счётных, количественных", бесконечности перебора (контекстов), оставляя в стороне представления об иных видах бесконечности.

Глава 3. Об универсальных возможностях языка как действительности сознания. Для решения проблемы бесконечности мира и конечности языка необходимо ослабить противоположность конечного дискретного языка как знаковой системы и бесконечного континуального мира. Это можно сделать, с одной стороны, восстановив единство дискретного языка и дискретно-континуельного мышления; с другой стороны - выявив в бесконечности континуального мира дискретное.

Язык выходит на реальность не непосредственно, а через семантически переработанные единицы, мышление. Связующим язык и мышление элементом является значение. На этот факт указывал ещё Гумбольдт, усматривая корни универсальности языка и источник его развития в его тесной связи с внутренней духовной деятельностью.

Развёртку, конкретизацию туманных формулировок Гумбольдта предложил Л.С.Выготский, дав глубокую и убедительную интерпретацию механизма сцепления языка и мышления, «вскрыв» тайну взаимопереходов материального и идеального, которая совершается в человеческом мозгу в процессах производства и восприятия речи. Ключевой для характеристики этого процесса является предложенная Выготским формула: «мысль не выражается, а совершается в слове». На наш взгляд, эта концепция является более адекватной, содержательной интерпретацией формулы о языке как действительности мысли.

Последующие исследования взаимосвязи языка и мышления в отечественной и отчасти западной науке шли под влиянием идей Выготского, который за сложными сцеплениями и трансформациями мышления и языка (речи) усматривает языкового субъекта, его эмоционально-мотивационную сферу, что с необходимостью выводит за пределы человеческой ментально-сти - к деятельности, к труду, к использованию искусственных средств-стимулов - знаков.

Идею Выготского о взаимосвязи мышления и языка развернул Н.И.Жинкин в своей концепции кодов и кодовых переходов, которые нашли подтверждение в экспериментах Н.П.Бехтеревой.

Идеи Выготского об особых пространствах мысли и речи и необходимости фаз и трансформаций при переходе от мысли к речи получили своё развитие во введении в научный оборот новых когнитивистских категорий -концептосфера, семантическое пространство языка, концепт, концептуализация и др. Само понятие концепта оказалось востребованным в связи с подвижками, происходящими в философии: от уровня предельных абстракций, где преобладают термины «категория», «понятие», к уровню конкретному, на котором знание представлено личностно-субъективно. Психофизиологическая основа концепта — чувственный образ, к которому «прикреп-

лены» знания о мире, составляющие его содержание (схемы, фреймы, сценарии и пр.).

Различение двух пространств — семантического и когнитивного, - с одной стороны, преодолевает все возможные формы языкового агностицизма и релятивизма. Однако, с другой стороны, при заострении их противоположности появляется возможность вывода о существовании мышления, не отягощенного материей звука. Это является дополнительным аргументом «авербалистов» в их известном споре с «вербалистами».

Действительно, онтологически мышление и язык — не одно и то же. В этой связи известный философ и логик Л.Тондл высказал гипотезу о существовании различных уровней рациональности человеческой психики, по сути, об иерархичности структуры человеческой психики, высшие уровни которой связаны с языком. Неязыковые формы мышления, генетически более ранние, преобразуются и достраиваются после появления абстрактного (рационального) мышления, связанного с языком.

В этом контексте ступени психического развития могут быть интерпретированы в контексте идеи «теневых структур». Согласно гипотезе о «теневых структурах» «авербальные» человеческие способы мышления,' как низшее, не являются «чистыми», поскольку они уже преобразованы, дораз-виты вербальным мышлением, как высшим. Язык, пронизывая все уровни, формы, виды мышления взрослого homo sapiens, объединяет их в одно целое — сознание. Собственно высшее (абстрактное, понятийное, языковое мышление) не существует без опоры на «теневую систему» (довербальные формы мышления), но и «теневая система» - чувственная ткань языкового (абстрактно-понятийного) мышления - неотделима от собственно высшего. Их отношения - отношения динамического тождества, взаимопроникновения противоположностей.

Особое внимание в работах по когнитологин уделяется категориальной организации в познавательной деятельности и формированию высокоуровневых структур для представления прошлого опыта. По гипотезе Э. Рош, особенности категориальной организации не произвольны и объясняются действием универсальных психологических принципов, среди которых главные - принцип «когнитивной экономии» и принцип «воспринимаемой структуры мира». Согласно первому принципу - задача категориальных систем есть обеспечение максимума информации ценой минимальных когнитивных затрат. Согласно второму — окружающий мир не может рассматриваться как бесструктурная (континуальная) совокупность равновероятных совстречающихся признаков. Представленные в нём материальные объекты отличаются закономерно организованной структурой, совстречае-мость структурных элементов не является случайной. В связи с этим максимум информации с наименьшими когнитивными затратами будет обеспечен

категориальной системой, наиболее точно отображающей структуру воспринимаемого мира. Наблюдается когерентность этих двух принципов.

Таким образом, в когнитивных исследованиях осознаётся необходимость интеграции с онтологией, поскольку действительное условие возможности познать (схватить) бесконечный мир следует искать не только в устройстве когнитивных структур и механизмов, в тесном единстве, сплетённости языка с мышлением, в его активном участии в когнитивных процессах, но и в устройстве самого бесконечного в своём многообразии мира, которое в разных формах и с разной степенью глубины, адекватности отражают когнитивные структуры в их единстве с языковыми. Это обстоятельство требует обращения к философии, но не к любой, а к философии как науке о всеобщем в мире, о его сущности, структуре (онтология) и его познании (гносеология).

Необходимость поворота от абстракции языка к конкретному, к действительному его бытию коррелирует с необходимостью поворота философии как науки об абстрактно-всеобщем к научной философии, включающей особенное и единичное. Своеобразным пунктом встречи в этом обоюдном движении к конкретному и будет подход к языку как одной из сущностных сил человека.

В «Заключении» подводятся основные итоги исследования.

Современная ситуация, характеризующаяся резким расширением границ теоретического освоения реальности, познанием новых её сторон и форм, как об этом сказано в работе, ставит перед теорией познания вопрос о способности человека адекватно отражать не только отдельные стороны и фрагменты бесконечного мира, но и схватить его сущность; о способности человеческого языка, который, несмотря на претензии к нему со стороны отдельных учёных, философов, исправно служил человеку в своих главных функциях (номинации, репрезентации, предикации, коммуникации) в деле познания мира; и далее быть надёжной опорой человеческого интеллекта на пути его восхождения от единичного к общему и всеобщему. Острота и актуальность этого вопроса заключается в том, что от его решения зависит «быть или не быть» не только философии как науке о всеобщем, но и частным наукам.

Как было показано в работе, ни в одной из наиболее известных концепций и подходов вопрос о языке в такой плоскости не только не исследовался, но даже и не ставился.

Чрезмерная акцентуация на активности языка в теориях лингвистической относительности делала его не связующим звеном между сознанием и миром, а препятствием на пути познания мира. Кассиреровская абсолютизация символических форм превращала язык не просто в препятствие, а в «тюрьму» для сознания.

Имманентизация языка, которая в наибольшей степени проявилась в структуралистских течениях, также мало что даёт для решения поставленного вопроса, поскольку отрывает язык от конкретных условий его существования, от объективной и субъективной реальности. Акцент на отношениях между языковыми единицами в ущерб материальной субстанции не позволяет поставить вопрос о причинах формирования языка, генетически сформировавшегося именно как звукового.

Однако и подход к языку как к средству сообщения и обозначения в звуковой форме, до сих пор встречающийся в научных трудах, явно противоречит имеющимся фактам глубокого и тесного сцепления языка и мышления (сознания) и не даёт ответа на поставленный вопрос.

Неисчерпаемые возможности знаковых единиц в разнообразных сочетаниях строить бесконечное количество слов, сочетаний слов, предложений, тем не менее, оказываются несравнимы с мощыо бесконечного мира и поэтому также не позволяют приблизиться к решению вопроса.

В работе также было показано, что одним из главных условий решения вопроса об универсальных возможностях языка в познании бесконечности мира является его теснейшая связь с мышлением (сознанием). Именно такой подход намечается в известной формуле о языке как действительном сознании, гениальную развёртку которой предложил Л.С.Выготский, а. в последнее время его развёртка осуществляется в когнитивистских моделях. Но уже в рамках когнитивистики всё более явственно осознаётся невозможность понять когнитивные механизмы, если ограничиваться исследованием только психосферы. Сознаётся необходимость обращения к объективному миру, его структуре, которая отражается человеческим сознанием в научных понятиях и категориях.

Однако заключения о мире, о его структуре, устройстве и сущности, способности языко-мышления отражать не только общее, но и предельно общее в мире требуют объяснения. Как было показано, прежние подходы, в частности, семиотические подсчёты количества возможных языковых знаков оказались недостаточны. Вопрос об универсальности языка, рассмотренный в его способности выражать предельно общие понятия и отражать сущностные свойства мира требует подхода к языку не в привычных границах одной из частных или философских дисциплин, а в контексте разработки фундаментального онтологического вопроса о сущности бесконечного мира и сущности человека как особой части этого бесконечного мира. Отнесение языка к сущностным свойствам человека позволяет рассматривать его в контексте сущности человека, которая проявляется в его сущностных силах.

Большинство из ныне известных философских направлений отказываются от поиска сущности мира и даже от постановки самого этого вопроса. На этом фоне разработка фундаментального онтологического вопроса (о сущно-

сти мира) в границах теории ЕЗМП позволяет более основательно подойти и к решению вопроса о сущности человека.

Выявление сущности языка (как сущностной силы человека) позволяет говорить о том, что сущность языка принадлежит сущности мира, что свойство «языковости», как и свойство отражения, заложено в материи.

Таким образом, разворачиваемая в теории ЕЗМП система-структура мира даёт возможность представить не только соприродность языка «языковости» материального мира. Язык как сущностная сила человека оказывается ещё и соразмерным бесконечному миру и потому способен в тесном единстве языко-мышления адекватно отражать бесконечный мир и схватывать его сущностные свойства.

Поскольку язык — необходимый фактор и условие познания бесконечной реальности, средство формирования и репрезентации мысли, её содержания и смысла, философская проблема бесконечности мира - конечности человека не может быть решена без рассмотрения проблемы языка. В представленной работе впервые применительно к языку поставлена проблема конечности -бесконечности и предложена версия её решения на основе концепции ЕЗМП.

Таким образом, мы очертили круг проблем, которые, на наш взгляд, станут определёнными вехами, ступенями на пути решения проблемы бесконечных универсальных возможностей языка в познании бесконечного мира. Основные положения работы отражены в следующих публикациях: Монографин и главы в монографиях

1. Ассоциации детей от шести до десяти лет (ассоциативное значение слова в онтогенезе). Пермь, 1995 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Л.А.Дубровской)-254 е.;

2. Словарь говора деревни Акчим Пермской области (Акчимский словарь) /Гл. ред, Ф.Л.Скитова, Пермь, 1995. Вып.З. Н-О. Словарные статьи «Опил-оружие», «Открыть-отмыться»;

3. Рассказы русских детей. Звучащая хрестоматия //Бюллетень фонетического фонда русского языка. Приложение №10. Пермь; Бохум, 1999 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Л.А.Дубропской, Е.Б.Пенягиной) - 127 е.;

4. Лексикон младшего школьника (характеристика лексического компонента языковой способности ребенка). Пермь, 2000 (в соавторстве с И.Г.Овчинннковой, Л.А.Дубровской, Е.Б.Пенягиной)-312 е.;

5. Основы психолингвистики; Учебно-методическое пособие. Пермь, 2000. - 47 е.;

6. Научные исследования: информация, анализ, прогноз: Коллективная монография /П.Ф.Кравчук, В.В.Попов, Н.И.Лыпша и др. Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет, 2003 (глава «Язык и проблема объективно-реального существования». С.149-161);

7. Язык и реальность. Пермь, 2004. - 180 с. Статьи

1. Звукосимволизм поэтической речи в восприятии горожан // Живое слово в русской речи Прикамья: Межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1993. С. 100-110 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой),

2. К проблеме комплексного исследования семантики слова в синхронии и диахронии //Славистички студии. Списание за русистика, полонистика и бохемнетика, Орган на Катедрата

за славистика при Филрчошки факультет на Универзитетот «Св. Кирил и Методу" во Скопце. Македонка, CKonje, 1995. Бр.6-7. С.48-57 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой);

3. Отражение "картины мира" в ассоциативном стандарте ребенка 6-10 лет // Усвоение ребенком родного (русского) языка: Межвузовский сборник работ молодых авторов. СПб, 1995. С.12-15;

4. Словарь ассоциативных норм младших школьников и его возможности //Глагол и имя в русской лексикографии: вопросы теории и практики. Екатеринбург, 1996. С.88-94 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Л.А.Дубровской);

5. Картина мира в языковом сознании русского ребенка //Slavica Quinqueecclesienciá IY. 1998. Lingüistica. Translatologia. Cultura. Pees, 1998.

6. На семинарах Л.П.Мувзина //Фатическое поле языка. Пермь, 1998 ___j

7. Доминанты оораза мира современного русского ребенка // Антропоцентрический подход к языку: Межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1998. 4.2. С.161-172.

8. Динамика развития внутреннего лексикона ребенка от 6 до 10 лет// Семантика языковых единиц: Доклады У1 Международной конференции. М., 1998. Т. I. С. 12-14.

9. О развитии лингвистических способностей //Проблемы детской речи - 1998: Доклады Всероссийской научной конференции. СПб.; Череповец, 1998 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Е.Б.Пенягиной);

10. К проблеме развития лингвистических способностей в онтогенезе //Вестник Пермского университета. Сер. Психология. Пермь, 1998. С. 42-49 (в соавторстве с И.Г Овчинниковой, Е.Б.Пенягиной);

11. Детские ассоциации: стандарт и индивидуальное варьирование // Вестник Пермского университета. Сер. Психология. Пермь, 1998. С. 63-68;

12. Образ мира в языковом сознании ребенка и преподавание языка // Проблемы межкультурной коммуникации: Межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1999. С. 234-241;

13. Цветовые ассоциации у детей // Проблемы социо- и психолингвистики: Сб. ст. Пермь, 2002. Вып. 1. 56-59 (в соавторстве с Н.Н.Седнниной);

14. Периферийные ассоциации в детских ассоциативных полях //Там же. С. 53-56;

15. Когнитивные предпосылки ассоциирования детей //Психолингвистический и психологический анализ языковой способности ребенка. М., 2001;

16. Язык и реальность в концепциях аналитической философии (от Д.Мура до Л.Витгенштейна) //Новые идеи в философии. Эвристические функции научной философии: Межвуз. сб. науч. трудов (материалы Общероссийской научной конференции). Пермь, 2003. Вып. 11. С. 189-192.

17. Язык и реальность в западных теориях языка (неогумбольдтианство, структурализм, аналитическая философия) //Новые идеи в философии. Актуальные проблемы научной философии: Межвуз. сб. науч. трудов (материалы Общероссийской научной конференции), Пермь, 2003. Вып. 12. Т.1. С. 144-151.

18. От семантического формализма (имманентизма) к реальной онтологии языка //Там же. С.151-159.

19. Понятие "реальность" в системе философских понятий //Человек и общество на рубеже тысячелетий: Междунар. сб. науч. трудов. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. пед. ун-та, 2003. Вып.22. С.67-70.

20. "Конечность" языка и бесконечность познания мира //Проблемы изучения языковой картины мира и языковой личности: Материалы Междунар. конф. "Язык. Система. Личность", Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 2004. С.3-22.

21. Бесконечность познания мира и конечность языковой системы (Опыт интерпретации концепции В. фон Гумбольдта) //Проблемы социо- и психолингвистики. Пермь, 2004. Вып. 4,

22. Язык и реальность в феноменологии и философской герменевтике //Философские чтения: Материалы межвуз. науч.-практ. конф. Южно-Сахалинск, 2004. Вып. 4. С.3-7.

23. Философия языка: проблема конечного и бесконечного // Новые идеи в философии. Философия в современной России: Межвуз. сб. науч. трудов (материалы Общероссийской научной конференции). Пермь, 2004. Вып. 13. Т.1. С. 123-151.

24. Познание мира и язык //Человек в эпоху цивилизационного слома и становления нового исторического пространства: Материалы межвуз. конф. М., 2004.

25. Звуковая форма языка в аспекте философии общего и особенного // Новые идеи в философии.Актуальные проблемы научной философии: Межвуз. сб. науч. трудов (материалы Общероссийской научной конференции). Пермь, 2005. Вып. 14. Т.1. С. 145-154.

26. Человек, реальность, язык в немецкой философской антропологии //Там же, С. 154-159.

27. Бесконечность и язык в истории философии //Философия в XXI веке: междунар. сб.науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. пед. ун-та, 2005. Вып. 5. С.39-50.

28. Язык и его отношение к объективной и субъективной реальности //Филологические записки. Пермь; Любляна, 2005. 4.1. С.74-80.

29. Бесконечный мир и конечный язык в постструктуралистских концепциях //Гуманитарные ценности общества: история и современность. Киров: Изд-во ВятГУ, 2005. С.66-70.

30. Новый аспект в проблеме соотношения языка и реальности //Философия в XXI веке: Междунар. сб. науч. трудов. Воронеж: Изд-во Воронеж, тспедун-та , 2005. Вып. 7. С.29-36. Тезисы

1. Форма и содержание в языке: роль семантики субзнакового уровня в порождении текста //Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм: Материалы межвед. науч.-теорет. конф. Харьков, 1991. Вып.1. 4.2. С.466-467 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой);

2. К вопросу о становлении речевой компетенции младших школьников // Актуальные проблемы культурно-речевого воспитания: Тезисы докладов зональной научно-практической конференции. Екатеринбург, 1993 г. С. 9-10;

3. Овладение культурой сквозь призму ассоциаций //Культурная эпоха как предмет культурологического анализа: Тезисы докладов Российской науч. конф. Пермь, 1994. С.9-10;

4. Стереотип и индивидуальные стратегии речевого поведения в онтогенезе // Язык. Сознание. Этнос. Культура: теория и прагматика: Материалы XI Всероссийского симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1994. С.173-174 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Л.А.Дубровской);

5. Стратегии осознания слова на основе детксих ассоциаций // Проблемы детской речи: Материалы межвузовской конференции. СПб, 1994. С.7;

6. Вариативность и синонимия с точки зрения плана содержания //Явление вариативности в языке: Тезисы Всероссийской конференции, посвященной памяти М.Н.Янценецкой. Кемерово, 1994. С.144-146;

7. Ассоциативная методика как способ построения модели внутреннего лексикона человека //Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений Междунар. науч. конф. Екатеринбург, 1995. С.25-26;

8. Ассоциативный стандарт и картина мира ребенка// История культуры, теория культуры и проблемы гуманитаризации высшего образования: Тезисы докладов Всероссийской научной конференции студентов и аспирантов. Пермь, 1995. 4.2. С.6-7;

9. Осознание значения слова детьми 6-10 лет на базе ассоциативных данных// Теоретические и прикладные аспекты риторики, стилистики и культуры речи: Материалы конференции молодых ученых России. Екатеринбург, 1995. С.10-11;

10. Соотношение стандартных и индивидуальных реакций детей в ассоциативных полях // Языковая номинация: Тезисы докладов международной научной конференции. Минск, 1996. С.203;

11. Особенности развития внутреннего лексикона в онтогенезе //Филология на рубеже ХХ-ХХ1 веков: Тезисы Междунар. науч. конф., посвящЬнной 80-летию университета. Пермь, 1996. С.127-128;

12. Вербальные ассоциации и проблема формирования языковой компетенции (лексикона) // Молодые ученые и студенты - науке и производству: Тезисы докладов. Пермь, 1996. С.70-72;

34

13. Образ мира в сознании ребенка //XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание и образ мира»: Тезисы докладов. М., 1997. С.25-26;

14. Формирование значения слова в онтогенезе //1 Международная конференция памяти А.Р.Лурии: Тезисы докладов. М., 1997. С.12-13;

15. Текстовые преобразования в ассоциациях взрослых и детей //Гуманитарное знание на пороге XXI века: Материалы Междунар. науч. конф. Ижевск, 1997. С.36-37;

16. Ядро языкового сознания русского ребенка //Проблемы детской речи: Тезисы докладов межвуз. конф. СПб., 1997;

17. Подготовка к школе: развитие лингвистических способностей//Детская речь и пути ее совершенствования: Материалы научно-практической конференции. Екатеринбург, 1998. С.67-68 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Е.Б.Пенягиной);

18. Картина мира в языковом сознании русского ребенка //Теория и практика преподавания славянских языков: Тезисы докладов Междунар. конф. Венгрия, Печ, 1998. С.77-78;

19. Внутренний лексикон взрослого и ребенка: сходство и отличия // Проблемы детской речи -1998: Доклады Всероссийской научной конференции. СПб. - Череповец 1998. С. 10-12;

20. Доминанты образа мира в сознании ребенка //Язык. Система. Личность: Тезисы докладов Всерос. конф. Екатеринбург, 1998;

21. Развитие лингвистических способностей у детей 6-7 лет // Психология и практика: Ежегодник Российского психологического общества. Ярославль, 1998. Т.4. Вып.2. С.23-24;

22. Образ мира в сознании русского ребенка //Leksika w kommunikacii j?zykovvej. Gdartsk, 1998. C.140-141;

23. Опыт развития лингвистических способностей //Проблемы детской речи - 1998: Материалы Всероссийской научной конференции. СПб.; Череповец, 1998. С.58-60 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Е.Б.Пенягиной);

24. Development of child's linguistic competence in the aspect of second language acquisition //The YIII International Congress for die Study of Child Language. San-Sebastian, 1999. P. 166-167 (в

с И.Г.Овчиннцка^^ Е.Б.Пенягиной);

25. J^Brkoh и картина мирЩ^ского ребенка //Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации: Тезисы докладов. М., 2000. С.31-32 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, Л.А.Дубровской, Е.Б.Пенягиной);

26. Внутренний лексикон взрослого и ребенка (к вопросу о развитии лингвистических способностей) //От слова к тексту: Материалы Международной научной конференции. Минск, 2000. С.78.

27. Вербализация и визуализация фрагмента картины мира ребенка //Психолингвистика и проблемы'детской речи-2000: Материалы Российской научной конференции. Череповец, 2000. С. 6-7;

28. Зависимость ассоциирования от когнитивного развития ребенка //Там же. С. 7-8 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой);

29. Курс развития лингвистических способностей как способ оптимизации овладения родным и иностранным языком //Русский язык для детей 3-10 лет: воспитание и обучение в ситуации двуязычия. Хельсинки, 2000. С.141-142 (в соавторстве с И.Г.Овчинниковой, О.В.Ухловой);

30. Взрослая и детская картина мира //Язык и культура: Материалы Международной научной конференции. М., 2001;

31. Индивидуальная вариативность стратегий реагирования в ассоциативном эксперименте //Там же.

32. Свободные ассоциации как показатель когнитивного развития ребенка 6-7 лет //Изменяющийся языковой мир: Тезисы докладов Международной научной конференции. Пермь, 2001. С.235-236;

33. Ассоциативная структура медицинского термина //А.Р.Лурия и психология XXI века: Тезисы докладов Второй международной конференции, посвященной 100-летию со дня рожж^^\..Р.Лурии. М„ 2С^Щ^13-14

34. О пользе и опасности языковых абстракций (на материале некоторых западных теорий языка) //Рационализм и культура на пороге 111 тысячелетия: Материалы 111 Российского философского конгресса. Ростов-на-Дону, 2002. Л

35. Гносеологические последствия трансформации триады «язык-мышление-реальность» //Современная философия науки: Состояние и перспективы развития: Материалы 14 Ежегодной научно-практической конференции. М., 2003;

36. Соотношение языка и мышления и проблема познания реальности //14 Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Языковок сознание: устоявшееся и спорное». М„ 2003. С.30-31;

37. Язык и язьжо-мышление //Человек в современном мире: Материалы Международной научной конференции. Архангельск, 2003. С.50-51;

38. Бесконечность познания мира и конечность языковой системы //Гумбольдтовские чтения: Материалы первой международной конференции. СПб., 2003. С.15-19;

39. Сон разума рождает чудовищ //Дни Петербургской философии - 2003: Материалы конференции. СПб., 2003 (в соавторстве с В.Д.Бересневым);

40. Соотношение языка и реальности в структуралистских и постструктуралистских концепциях //Рефлексия. Смысл. Герменевтика. Интернет-конференция на информационно-образовательном портале auditorium.ru

41. Проблема бесконечности в истории философии //Пятые Илиадиевские чтрения: Бытие и культура. История и современность: Материалы Международной научно-практической конференции. Курск, 2004. 4.1. С.8-9;

42. Представления о бесконечных возможностях естественного языка //Когнитивные и коммуникативные проблемы речеведения и риторики. Интернет-конференция на информационно-образовательном портале auditorium.ru

43. Проблема объективно-реального существования и язык //Общетеоретические основы гуманитарных наук XX века; закономерности развития школ, методов и концепций. Интернет-конференция на информационно-образовательном портале auditc^^kjw

44. Объективная и субъективная реальность: > совремЯ^ состояние пРЖемы //Мировоззренческая парадигма в философии: Философия как теоретическое мировоззрение: Сборник трудов II общероссийской межвузовской научной конференции. Нижний Новгород, 2004. С. 11-13;

45. Язык как сущностная сила человека //Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IY Российского философского конгресса. М., 2005. Т.5. С.305.

Подписано в печать 1.12.2005. Формат 60 X 84/16. Бумага ВХИ. Печать . офсетная, усл. печ. л. 2,09. Тираж 100 экз. Заказ 7.

Типография Пермского государственного университета. 614990. Пермь, ул.Букирева, 15.