Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему

Проблема взаимосвязи антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей восприятия вариантов внешности в группах современного населения

ВАК РФ 03.00.14, Антропология

Автореферат диссертации по теме "Проблема взаимосвязи антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей восприятия вариантов внешности в группах современного населения"

На правах рукописи

Халдеева Наталия Ивановна

Проблема взаимосвязи антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей восприятия вариантов внешности в группах современного населения

Специальность 03.00.14 - Антропология

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

АВТОРЕФЕРАТ

Москва-2004

Диссертация выполнена в Отделе антропологии Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая Российской Академии Наук

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ:

академик РАН, доктор исторических наук,

профессор Т.Н. Алексеева

доктор биологических наук, профессор В.А, Спицын

доктор биологических наук, профессор В.Е. Дерябин

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ:

Музей антропологии и этнографии

(Кунсткамера им. Петра Великого) РАН.

Защита состоится /¿У!^^ 2004 года в/^.^ мин. на

заседании Диссертационноп/Совета Д.002.76.91. на соискание учёной степени доктора исторических наук при Институте этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН по адресу 119334, Москва, Ленинский проспект 32а, корпус В.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института этнологии и антропологии РАН.

Автореферат ра^рс 2004 г.

Учёный секретарь Диссертационного совета доктор исторических наук

А.Е. Тер-Саркисянц

© Института этнологии и антропологии РАН, 2004 г.

¿9 не?

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация основана на материалах исследования эстетического восприятия особенностей человеческих лиц в разных группах населения России и сопредельных стран на базе подходов антропоэстетики, нового раздела физической антропологии.

Общая проблематика исследования. Одним из фундаментальных свойств живых систем на Земле является взаимодействие с окружающей средой. Его значение становится особенно наглядным на фоне биосоциального разнообразия человечества -4-5 тысяч этнокультурных образований, 6-7 тысяч языковых подразделений и более двухсот антропологических вариантов.

Антропологическое разнообразие внешнего мира проявляется для индивидуума, в частности, в виде множества окружающих и встреченных в течение жизни людей (и их лиц), число которых, по приблизительным подсчетам, может достигать нескольких сотен тысяч. При этом надо отметить, что человек всегда ценностно воспринимал свою внешность и внешность окружающих людей, вырабатывая соответствующее эстетическое отношение. Известны данные о том, что практически в каждой культурной традиции существует понятие «лицо» (Лебедева, 1999). Известно также, что во многих культурных традициях выработаны представления о физической привлекательности мужчин и женщин и «ключи» восприятия внешности (Агеев, 1989). Данные этнологических исследований указывают, что антропологические признаки лица воспринимаются как этноопределительные и входят в ряд приоритетных параметров, обуславливающих формирование этнической идентичности (Кожанов, 1977; Солдатова, 1998) В социаль-нокультурной сфере можно выделить множество контекстов, соотносимых с категорией «человеческое лицо». В них содержатся такие элементы как «красота», «восприятие», «адаптация», «коммуникация», «самосознание», «стереотипизация», «прсдпочте-ние», и другие. В процессе их формирования лицо человека актуализируется как безальтернативная антропологическая составляющая с многофункциональным спектром действия. Одна из таких функций раскрывает его практически неисчерпаемый информационный потенциал, способствующий общению в рамках одной или многих культур и ^^Щ^ШЙШАШ^ММя Ь этом прояв-

ляется информационная, культурогенная и коммуникационная функции внешности. Практически каждое историческое время и культурная модель создают свои приоритетные представления об эталонах красоты человеческого лица, что свидетельствует о функции историчности. Не менее заметна роль лица для процесса социальной адаптации. Внешний облик учитывается в ряду составляющих для осуществления брачных и репродуктивных отношений, мотивируя реализацию соответствующих функций. Необходимо упомянуть о роли внешности в процессе формирования сексуальной дифференциации. Высоко значима роль человеческого лица для сопоставления, в частности, по ряду лицевых параметров. В процедуре сравнения содержатся элементы познавательной (когнитивной) и ценностной функций. Функция сопоставления способствует очерчиванию групповых границ, например, с ориентацией на морфологические критерии. Отсюда демаркационная, когнитивная и дифференцирующая роль внешности Уникальна и незаменима роль человеческого лица на начальных этапах онтогенеза, когда оно выступает безальтернативным стартовым условием для формирования и развития многих социальных навыков у ребенка.

Представления о физическом совершенстве и его эстетическом восприятии имеет глубинные корни, восходящие к образцам первобытного искусства, по которым можно судить о направлении эстетизации физического типа человека того времени. В опыте Древней Греции отразился поиск метрических критериев телесной гармонии. Здесь же зародилась идея о том, что физическая красота человека сама по себе как наивысшая эстетическая оценка не имеет смысла вне связи с ним. В течение последующих эпох люди постоянно пытались создавать идеалы красоты лица и тела. В истории искусств зафиксировано множество образов, свидетельствующих об эстетических взглядах конкретного исторического периода.

Объект исследования. В качестве объекта исследования рассматривается человеческое лицо в процессе его эстетического восприятия в разных этнотерриториальных и возрастных группах современного населения России и сопредельных стран. Изучение и выявление смысла этого феномена перспективно только при объяснении его как антропологической составляющей в процес-

сах самовосприятия, самосознания, коммуникации, адаптации, толерантности, социализации, представлении о морфологической красоте и идеале как «высших» физических параметрах. Человеческое лицо в качестве объекта изучения необходимо рассматривать в контексте его многофункционального проявления, и выделения границ «антропоэстетосферы», то есть всего пространства социокультурной актуализации индивидуума, «сореализатором» чего выступает, в частности, его лицо с системой признаков, которые могут быть эстетически интерпретированы.

Цели и задачи исследования. Цель исследования направлена на изучение проблемы взаимосвязи окружающего антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей восприятия человеческих лиц в разных группах современного населения. Ее осуществление базировалось на выполнении ряда задач:

• обзор современных взглядов на роль человеческого лица в процессе формирования некоторых социокультурных представлений и построение описательной (неколичественной) модели;

анализ материалов и построение биометрических антропоэ-стетических моделей для разных этстерриториальных групп;

анализ материалов и построение биометрических антропоэ-стетических моделей для возрастных групп;

анализ материалов и построение биометрических антропоэ-стетических моделей для групп временных мигрантов и в ситуации межэтнических контактов;

анализ материалов и построение биометрических антропоэ-стетических моделей в связи с половой дифференциацией;

• анализ характера интегрированности реального антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей во всех анализируемых группах;

интерпретация полученных данных.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в области физической антропологии решается проблема эстетического восприятия человеческого лица, на фоне и во взаимодействии с окружающим антропологическим разнообразием, разрабатываются вопросы построения биометрических антропоэстетических моделей предпочтения вариантов внешности в разных этнотерриториальных, и возрастных группах

с учетом половой дифференциации. Проведение данного исследования базировалось на теоретических и методических положениях антропоэстетики, нового раздела физической антропологии, разрабатываемого автором с начала 90-х годов XX века. Антро-поэстетика изучает особенности эстетического выбора вариантов человеческих лиц в группах современного населения, анализируя опыт эстетического взаимодействия человека с окружающей антропологической средой. Антропоэстетика опирается на способность индивидуума ценностно воспринимать свой физический облик и другого человека, то есть выражать к ним эстетически дифференцированное отношение. Разработан новый метод антропоэстетических исследований (метод антропологических шкал), позволяющий проводить сбор материала в любой из групп современного населения. Он основан на критериальном принципе сопоставления данных, отражающих эстетический выбор внешности на фоне антропологической среды. На этой основе осуществляется биометрическое моделирование этого процесса.

Антропоэстетика появилась как результат естественного развития и разделения антропологического знания в условиях, когда обозначилась необходимость нового объяснения известного круга явлений и процессов, важных для интерпретации, как в сфере физической антропологии, так и многих наук, занятых сегодня разработками -общей проблемы «Человек». Особенность антро-поэстетики состоит в том, что она задает смысловой принцип интеграции для разных разделов науки, чем определяется ее роль и место в системе междисциплинарного интегративного взаимодействия. Сущность антропоэстетики выражается в отношении к человеческому лицу как некоей смысловой целостности, формирующей антропоэстетическую реальность как результат всех форм эстетического опыта индивидуума в процессе восприятия антропологической специфики среды. В рамках антропоэстетики развиваются аспекты изучения феномена человеческого лица, которые помогают раскрыть его биологический и социокультурный потенциал.

Актуальность работы. Обращение к эстетическим аспектам изучения лица человека объясняется рядом причин. В частности, в физической антропологии традиционно развивалось направление исследований, анализирующих кефалоскоиические и кефа-

лометрические данные о человеческом лице. В их распределении фиксировались закономерности и тенденции, свидетельствующие об определенном элементе избирательности/предпочтения в группах населения по отношении к антропологическим параметрам внешности. Эта сторона природы человека оставалась вне рамок эмпирической практики и интерпретации в физической антропологии. Данные об особенностях эстетического предпочтения лиц в разных группах раскрывают новый аспект антропологических исследований.

Актуальность изучения лица человека с позиции антропоэсте-тических подходов определяется необходимостью нового объяснения этого феномена, получения новой информации о характере эстетического взаимодействия человека с окружающей антропологической средой и представления этого процесса в объективизированной (математической) форме в виде биометрических моделей. В частности, речь идет о количественной оценке эстетического восприятии вариантов внешности в разных группах современного населения.

Практическая значимость работы. Разработан новый раздел физической антропологии, в области которой создана новая эмпирическая, методическая и аналитическая базы антропоэсте-тики, данные которой введены в научный оборот. В результате проводимых исследований получена принципиально новая информация о природе человека, в частности его антропоэстетиче-ском опыте. Исследования антропоэстетики с возможностями биометрического моделирования биосоциальных процессов, с методами сбора массового материала и объективно сопоставимыми данными/результатами, важными как в области физической антропологии, так и в любом из сегментов смежных дисциплин, сегодня особенно актуальны для процесса интеграции наук. В их числе социально-культурная антропология, этнология, этническая психология, психологическая экология, возрастная психология, этология человека, медицинская эстететика, биополитика, психология рекламы, физическая антропология, психогенетика, конфликтология, тендерные исследования, в контексте взаимодействия с которыми антропоэстетика может сформулировать ряд референтных положений, то есть обосновать полученные результаты, актуальные для интерпретации в сфере рассмот-

рснных дисциплин. Антропоэстетическая тематика принята в качестве раздела в ряде лекционных курсов Подготовлено практическое руководство по методике и методологии антропоэстетики. Методические приемы антропоэстетики включены в программу этнофункциональной диагностики и психологической адаптации.

Теоретические основы исследования. В основу теоретических подходов диссертации были положены труды классиков российской физической антропологии, в которых разрабатывались вопросы построения антропологических классификаций, принципы выделения таксонов, вопросы обоснования таксономической роли признака в антропологии, теоретические построения в области исследований полового диморфизма и эволюционной теории антропогенеза (В.П. Алексеев, Т.Н. Алексеева, В.В. Бунак, СВ. Васильев, М.М. Герасимов, М.М. Герасимова, Г.Ф. Дебец, В.Е. Дерябин, Н.А. Дубова, А.А. Зубов, М.Г. Левин, И.В. Перевозчиков, Я.Я. Рогинский, В.А Спицын, ИХ Спицына, ГЛ. Хить, Е.Н. Хрисанфова). Предельно важными для данной темы стали фундаментальные работы социально-культурных антропологов, этнологов, этологов (СА. Арутюнов, М.Л. Бутовская, М.Н. Губогло, М.Ю. Мартынова; Н.Л. Пушкарева, В.А. Тишков, СВ. Чешко), психологов и этнопсихологов (Л.С Выготский, Б.Ф. Ломов, B.C. Мухина, Н.М. Лебедева, Г.У. Солдатова). С учетом принципов и подходов указанных дисциплин массив антропоэ-стетических данных рассматривается как биологическое разнообразие с соответствующими тенденциями и закономерностями, фиксируемыми методами физической антропологии, что позволило впервые представить процесс эстетического выбора вариантов внешности в виде системы взаимодействий, по отношению к которым возможен критериальный подход и объективные количественные оценки.

Источниковая база. В работе находит применение широкий круг источников из разных областей наук о человеке. Общий список использованной литературы включает более 650 названий. Кроме того, проведенное исследование базируется на изучении и анализе антропологических (кефалоскопических) и антро-поэстетических данных, полученных автором при обследовании 18 этнотерриториальных групп русских Тверской, Вологодской, Рязанской, Костромской областей и Ставропольского Края, рус-

ских, проживающих в республике Марий Эл, башкир, татар, чувашей, коми марийцев, мордвы, венгров, калмыков, китайцев, арабов, литовцев, пяти возрастных групп (младшие школьники, подростки, юноши, ранняя взрослость, пожилые), проанализированных в аспекте половой дифференциации. Для соответствую -щей интерпретации результатов были выделены выборки временных мигрантов (студенты китайцы и арабы), и также находящихся в ситуации межэтнических контактов (калмыки).

Методы исследования. Сегодня изучения человеческого лица с позиции его эстетического восприятия осуществляется в разных аспектах (Kelemen, 1981; Perret et al., 1994; 1998; Riedle, 1990; Strzalko, Kaszycka, 1990; Переверзев, 1994; Эйбл-Эйбесфельдт, 1995). Многие авторы применяют фото- и компьютерные методики, процедуры анкетирования, определенные количественные приемы, фиксирующие некоторые параметры лица. Эти подходы отвечают конкретным целям и находят специальное применение. Однако остается в стороне ряд объективных методических условий, важных для выполнения задач данной диссертации. В частности, любые наборы фотографий не исчерпывают всего популя-ционного антропологического разнообразия. Вне обсуждения остается принцип подбора фотографий. В случае продолжения аналогичных исследований другими исполнителями встает проблема аутентичного фотонабора для сопоставимости результатов. Дело осложняется, если планируются исследования в нескольких этнических группах. Другими словами требует решения вопрос о характере демонстрируемой фотоколлекции. Значительные трудности возникают при организации работ среди разновозрастных групп. Некоторые программы носят узко дисциплинарный характер, что отражается в соответствующих практически несопоставимых методических приемах. Рассматриваемые вопросы возникают в связи с тем, что не развивается общепринятая методика изучения процесса эстетического восприятия вариантов внешности в связи с соотнесением с внешним антропологических разнообразием. Именно такой подход позволяет перейти к критериальным принципам исследования данного процесса и его количественному моделированию, интерпретация результатов коюрого возможна с учетов аспектов социальнокультурной и антропологической дифференциации анализируемых групп.

Для проведения антропоэстетических исследований автором был введен метод антропологических шкал, основанный на классических приемах кефалоскопического анализа и практике анкетирования. Метод базируется на критериальном принципе соотнесения (интервал интегрированности) антропоэстетических и антропологических параметров и открывает возможности количественного моделирования процесса эстетического выбора вариантов внешности.

Методологическая база исследования. В работе обосновываются принципы системного подхода. Его применение базировалось на том, что к рассмотрению были приняты две системы признаков (антропоостетических и антропологических), отражающих взаимодействия групп с окружающим антропологическим разнообразием и различные уровни их интегрированности как системоспецифических показателей. Это означает необходимость анализа объекта исследования в системе множества порождаемых им связей и отношений, представляющих образования, также обладающих сложной разноуровневой организацией и сохраняющих целостность в процессе их развертывания во времени и пространстве (Барабанщиков, 2000).

Системный подход предполагает дифференцированный взгляд на изучаемый объект, отражающий его гетерогенность, недизъ-юнктивность, процессуальность. Он позволяет подойти к описательному и количественному моделированию анализируемых явлений, с точки зрения эффективности применения как антропологических, так и социокультурных аспектов их интерпретации. Он определяет возможность верификации антропоэстетических данных и создания базы для научной перспективы антропоэсте-тических исследований. Данный подход позволяет корректно выразить такие свойства социокультурных аспектов актуализации человека, как антропоэстетическая стратегия восприятия физического типа окружающих людей, ценностное отношение к результатам этого восприятия, реализуемые в границах социальных образований. Таким образом, формируется содержательный (смысловой) центр проблемы связи биологического разнообразия и особенностей антропоэстетического восприятия его человеком.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована на расширенном заседании Отдела антропологии в Инсти-

туте этнологии и антропологии РАН 28 июня 2004 года. Основные положения диссертационой работы представлялись в виде докладов, стендовых сообщений, тезисов на всероссийских и международных научных форумах, в том числе: Международный Симпозиум «Итоги Российско-Финляндской экспедиции в Вологодскую область (физическая антропология и популяционная генетика)», 1992 год, Хельсинки; XIII МКАЭН, 1993 г., Мехико (Мексика)); Международная научная конференция памяти академика В.П. Алексеева, 1994 г., Салтыковка (Москва); Международная конференция «The Indo-Europeanizalion of Nothern Europe», 1994 г., Вильнюс (Литва); Международная Конференция «Женщина и свобода», программа «Женщина в аспекте физической антропологии», 1994 г., (Москва); 1-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 1995 г., Рязань; 8-й Международный Конгресс финноугроведения, 1995 г., Ювескюле (Финляндия); 2-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 1997 г., (Уфа); 3-я Международная Конференция по тендерным исследованиям «Мужчина и женщина: меняющиеся роли и образы», 1997 г., Москва; Международная конференция «Sociobiology of Ritual and Group Identity: a Homology of Animal and Human Behaviour. Concepts of Humans and Behaviour Patterns in the East and the West: interdisciplinary approach», 1998 г., Москва; 1-ая Международная Конференция «Раса: миф или реальность?», 1998 г., Москва; XIV Конгресс Антропологических и этнологических наук, 1998 г., (США); IV International Congress of the International Association for the Study of Human Paleontology, 1998 г., Йоханнесбург (Южная Африка); 3-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 1999 г., Москва; Международная научная Конференция «Евразийство: историко-культурное наследие и перспективы развития», 2000 г., Уфа (Башкирия); 4-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 2001 г., Нальчик; Научная Конференция, посвященная 110-летию В.В. Бунака, 2001 г., Москва; 5-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 2003 г., Омск; XIV International Congress of European Anthropological Association «Human Variability: a Bridge between Science and Humanities», 2004 г., Комотини (Греция).

Структура работы. Дисссртационное исследование состоит из Введения, Заключения, трех глав (Обзор литературы; Материал, методика, методология; Анализ материала и его обсуждение), списка литературы, Приложения (57 таблиц, 75 графических иллюстраций). Общий объем составляет 390 страниц.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава 1 «Обзор литературы». Рассматриваются литературные материалы, посвященные различным аспектам изучения человеческого лица с акцентом на его эстетической значимости. 1.1. Лицо человека и проблема его изучения. Лицо человека как уникальный феномен магистральной эволюции является источником предельно важной для человека информации. Роль носителя такой информации придает человеческому лицу в целом статус особого информационно-знакового кода, который раскрывается в многообразии функций, реализующихся в пространстве социокультурной актуализации индивидуума. Лицо человека является особым инструментом, отражающим уникальность /универсальность человека как формы, не имеющей аналогов в мире живых систем на Земле. Его уникальность/универсальность достигаются благодаря овладению речью, самосознанием, универсальным адаптогенным потенциалом, общественной сущностью и созданием своего социокультурного мира. Уникальным является удлинившийся период детства, в процессе которого человек способен освоить предельно большой объем новой информации, реализовывать способность к обучению практически в течение всей жизни.

По лицу индивидуума можно установить возраст, пол, морфологические особенности, социальную принадлежность, психологический статус, состояние здоровья, настроение и многое другое. Оно как текст поддается «прочтению» в рамках многих культур и иерархий ценностей и выполняет целый ряд функций. В частности, одна из функций лица раскрывает его неисчерпаемый информационный потенциал, в силу чего оно может стать одним из главных фактором коммуникации индивидуумов и показателем соответствующих интегративных тенденций. Констатируется, что практически в каждой культурной традиции известно по-

нятие «лицо» (Лебедева, 1999). В этом опосредуется культуро-генная роль внешности. Каждая культурная модель и историческая эпоха создает свои эстетические приоритеты в представлениях о красоте человеческого лица, что свидетельствует о функции историчности. Не менее значимой является роль лица для формирования идентичности, в чем реализуется идентификационная функция лица, особенно актуальная в процессе социальной адаптации. В этом проявляется адаптогенная роль внешности. Внешний облик учитывается в качестве антропологической составляющих для реализации брачных и репродуктивных отношений. В этом находит воплощение брачная, репродуктивная и демографическая функции внешности. Надо также упомянуть о роли лица в процессе сексуализации и тендерной дифференциации.

, Реализация большинства этих функций становится особенно эффективной только при условии сопоставления, то есть проведения сравнительных процедур, в частности по параметрам внешности. Функция сравнения открывает новые возможности репрезентации действительности, новые контексты для интерпретации новой информации. Модель сравнения на основе лицевых признаков позволяет продемонстрировать также их познавательную (когнитивную) функцию. Сравнительная и другие функции выявляют отношения индивидуума к сопоставляемым объектам и их разнообразию, делая акценты на ценностные подходы, демонстрируя ценностную функцию внешности. Процесс сопоставления помогает группе/индивидууму очерчивать границы, в пределах которых регулируется уровень прозрачности этих границ, а группа осознает определенную степень единства. Отсюда-демаркационная и дифференцирующая/интегрирующая функции внешности. Важно подчеркнуть, что дифференцирующие процессы делают социальную общность видимой самой себе в своих уникальных свойствах. Интегрирующие процессы способствуют проявлению устойчивости групповых свойств во времени и превращают неизбежное изменение системы в ее развитие.

Такое проявление многофункциональности потенциала человеческого лица породило к нему особое ценностное отношение, что выразилось в огромном спектре разных представлений о лице, в частности о красоте как основы для его эстетического «идеального» восприятия. Известно много попыток дать определение

красоты, критерии в отношении которой исторически были весьма изменчивы. С представлениями о красоте, как духовной, так и физической связано понятие идеала. В идеале видят форму выражения и развития ценностных потребностей, модель некоего аспекта будущего, средство целеполагания и мотивации некоторых форм поведения, а также актуализации социальных норм и этических установок (Анохин, 1988).

Чтобы судить об особенностях внешности любого индивидуума, смоделировать отношения к разным чертам и вариантам воспринимаемых лиц, категоризировать их с позиции эстетического подхода, индивидуум должен воспринять эту внешность. Восприятие отождествляют с директивой к практическому действию, приводятся примеры в отношении моделей восприятия у человека (Шехтер, Потапова, 2001; Ломов, 1975; 1996). Приоритетный центр внимания выстраивается вокруг восприятия внешности общающихся индивидуумов. Роль восприятия проявляется, в частности, в том, что оно способствует выстраиванию множества вариантов взаимодействия индивидуумов, в ходе которого на морфологической основе, то есть признаков лица, возможно определение границ своей группы. Этим обозначаются такие функции восприятия, как интегративная, комммуникативная, демаркационная. Восприятие представителей своей группы мотивирует функции идентификации. С одной стороны, это указывает на функции порождения разнообразия форм отражения. С другой стороны, восприятие внешности человека особенно с компонентами идеализации запускает знаковую ситуацию (Ахтямов, 1988; Тайсина, 1992). Для внешности такими знаками выступают лицевые признаки, в чем проявляется знаковая и информационная функция восприятия.

Восприятие реализуется только при наличии объекта восприятия, то есть другого индивидуума. При этом возможно установление разных форм коммуникации. Считается, что коммуникация образует с восприятием единое целое (Bohm, 1974). Можно говорить об интегративной и ценностной функциях коммуникации, когда предикатом общения выступает возможность ценностного социального обмена. Благодаря процессу коммуникации, реализуется потребность в социальных контактах и возможно формирование групповой и индивидуальной идентичности. Показано,

что для возникновения устойчивых культурных образов, нужны устойчивые круги общения (Сусоколов, 1996). В процессе общения субъекты могут получить исчерпывающую информацию друг о друге для последующей идентификации, в частности на морфологической основе. Особую значимость представляет идентификация по таким антропологическим признакам, как цвет волос, цвет глаз и морфологического типа лица в целом (Бромлей, 1983; Скворцов, 1996). Практически каждое общество демонстрирует целый набор идентичностей, начиная от идентичности маленького ребенка, семейной, возрастной, профессиональной, этнической. В процессе идентификации опосредуется целый ряд ее функций, такие как интегративная, дифференцирующая, ценностная, коммуникационная, сравнительная, когнитивная, адаптивная, сексуализирующая, тендерная. Внешний образ воспринимается в повседневной жизни наряду с регламентациями, традициями, обычаями, особенностями поведения как один из факторов этнокультурных различий, и служит одной из составляющих положительного самообраза группы (Солдатова, 1998). При этом стремление человека к идентичности, кооперации, сотрудничеству, адаптивной ориентации в мире относится к базовым потребностям (Соснин, 1979; Фромм, 1995; Адлер, 1997; Солдатова, 1998; Лебедева, 1998; Сушков, 1999; Turner, 1978; Erikson, Burton, 1990).

Реализация данных потребностей открывает перед индивидуумом возможности выбора. В процессе онто-и персоногенеза задачи выбора, например, по признакам внешности усложняются и дифференцируются. Отмечается, что в онтогенезе эстетические предпочтения вариантов внешности появляются у человека уже в полтора года (Слободская, Плюснин, 1987). Предпочтение представителей своего подвида у человека и своей родственной группы формируются в очень раннем возрасте (Плюснин, 1993). Оно биологически детерминировано, имеет генетические корни и очень рано импринтируется (Blaustein, 1986). Предпочтение (избирательность) интерпретируется как фундаментальная биологическая категория, которая относится к ряду главных атрибутов жизни и определяет сущность взаимодействия, как на биологическом, так и на социальном уровнях. Филогенетические корни способности к предпочтению (избирательности) предельно глу-

бинны и проявляются уже на молекулярном уровне (Энгельге-ардт, 1977).

В организации жизни любого индивидуума особую роль играет брачный выбор, который реализуется в соответствие со спецификой двух социальных альтернатив. Так, первая из них представляет собой коллективный выбор (в широком смысле) брачного партнера. Вторая альтернатива строится с учетом персонального выбора каждого из брачных партнеров. Во всех случаях брачный выбор играет роль адаптивного инструментария, обуславливающего формирование социальной (семейной) ниши. Благодаря ему опосредуется репродуктивная, интегративная, коммуникативная и социализирующая функции. Отмечают эстетизирующую функцию выбора, которая реализируется в процессе полового отбора, когда происходит закрепление современных гоминоидных черт в ущерб архаическим палеогоминоидным (Эйбл-Эйбесфельдт, 1995). Ч. Дарвин подчеркивал необходимость обнаружения тех критериев, которыми руководствуются стороны будущего брачного союза при выборе 13 числа нескольких кандидатур (Дарвин, 1959; Wilson, 1984)).

В процессе выбора индивидуум ориентируется на свой опыт и предпочтения (Князева, Курдюмов, 1997). Предпочтения могут сформироваться только тогда, когда восприняты и усвоены некие ценностные качества (Козловский, 1996). Надо добавить, что в процессе выбора всегда демонстрируется ценностный подход к конкретному объекту. Осуществляя выбор, индивидуум ориентируется на свои собственные ценности, выбирая наиболее реализуемые в данной ситуации или среде (Князева, Курдюмов, 1997). Появление ценностей в рамках социального опыта человека происходит в ходе превращения неупорядоченного и более вероятностного в упорядоченное и менее вероятностное (Лоренц, 1998). Если же говорить о функциях ценностей, наиболее существенных для человека, то они также практически повторяют рассмотренные выше: интегративная, дифференцирующая, идентификационная, адаптивная, информационная.

Для усвоения сложных ценностных установок и правил социальной адаптации, системы идентичностей и других социокультурных категорий, каждое сообщество исторически вырабатывает некий социальный инструментарий, максимально облегчающий

вхождение индивидуума в его социальную среду начиная с самых ранних периодов постнатального онтогенеза. Речь идет о стереотипах, которые усваиваются ребенком в очень раннем возрасте. В автостереотипах преобладают представления о традиционных особенностях внешнего облика, отражающих его высокую позитивную направленность (Солдатова, 1998). Стереотипы, в том числе этнические, определяются как персонификации, разделяемые многими людьми (Холл, Линдсей, 1998), как упрощенный, схематизированный предельно устойчивый образ какой-либо этнической группы, легко распространяемый на всех его членов (Лебедева, 1999). Стереотипы выполняют интегрирующую, адаптивную, нормативную, стабилизирующую функции. Они служат логическим завершением категоризационных процессов, в частности по типу внешности, когда особенно четко осознается роль ее морфологических элементов (Лебедева, 1999). С помощью стереотипов улавливаются реалии социокультурной жизни (Oakes, Turner, 1990).

Элементы физиономического облика рассматриваются как приоритетные параметры, с учетом которых выстраиваются в представлении людей этноопределительные категории (Кожанов, 1977; Солдатова, 1998). Восприятие «другого» может изменяться в положительную сторону, а негативное отношение к представителям других групп относительно сглаживаться в процессе формирования толерантности. В самой оптимальной форме в структуре толерантности формируются некоторые элементы положительного образа другой культуры (группы), при сохранении, положительного восприятия, своей группы (Лебедева, 1999). С этими результатами сближаются данные биополитики, занимающейся изучением конкретных механизмов распознавания «своих» и «чужих», в частности с учетом особенностей внешности. Биополитика включает все попытки применения биологических методов и подходов к данным политологических исследований (Олескин, 1990; Flohr, 1986).

Таким образом, с представлением о лице человека выстраивается функциональный ассоциативный ряд, обозначающий сферу его реализации как антропологической составляющей, приоритетно учитывающейся в процессе формирования и функционирования многих социокультурных образований. Речь идет о том,

что физиономические параметры являются конструктивным элементом в структуре таких социальных факторов/процессов как восприятие, коммуникация, адаптация, идентификация, самосознание, социализация, моделирующих исторически коэволюцион-ные взаимодействия в системе социума и окружающего разнообразия. Их изучение показывает, что в поле их актуализации прослеживается ряд общих функций, в частности интегративная, дифференцирующая, информационная, «работающие» на адаптацию, сохранение и воспроизводство сообщества в целом. В этом контексте лицо человека (его внешность) несет сверхценностные нагрузки, так как служит функциональным ориентиром/центром во многих и разных системах социальнокультурного взаимодействия.

1.2. Методические подходы в исследованиях человеческого лица. Вопрос о том, какие лицевые параметры кажутся индивидуумам наиболее привлекательными, издавна занимал исследователей и этой теме посвящено много работ. В макромасштабе их можно разделить на два блока. В один из них входят работы, связанные с вопросами количественного подхода к изучению эстетического предпочтения внешности (Грюссер, 1995; Зубов, Халдее-ва, 1993; Корнетов и др., 1990; сб. Красота и мозг, 1995; Перевер-зев, 1994; Халдеева, 2000; 2002; 2004; Fenart et al., 1990). Второй блок составлен работами, акцентирующих внимание на иных методах исследования (преимущественно тестирование) в различных группах (Hildebrandt, 1982; Ishida, 1994; Kelemen, 1981;Perrett at al, 1994; 1998; Riedle, 1990; Skrzipek, 1981; Аксянова, 2003; Бутовская, 2004; Халдеева, 1995; 1999; 2003; Эйбл-Эйбесфельдт, 1995).

Начиная с античной эпохи, считалось, что для постижения красоты необходимы способы ее измерения (Лосев, Тахо-Годи, 1993). Аналогичными проблемами занимался Леонардо до Винчи (1452-1519), который заложил основы первой морфологической типологии. Ему же принадлежала идея математизации пропорций природных анатомических признаков, базирующаяся на представлении о человеческом лице как «регулярной нерегулярности» (Леонардо да Винчи, 1965). А. Дюрер, один из творцов немецкого Возрождения и основоположник учения о типах людей, всю жизнь посвятил поискам абсолютного канона человеческой красоты. Он советовал выискивать для изображения хороших соматических пропорций как можно большее количество

красивых людей (Переверзев, 1999). В XVII веке Декарт, теоретик французского классицизма, говорил об относительности критериев красоты и полагал, что «то, что придется по вкусу большему числу людей, можно считать наиболее красивым». При этом он делал существенную оговорку о недопустимости рассматривать данные критерии как нечто безусловное (История эстетики, 1962-1970). Такая оговорка свидетельствует, что красота воспринималась по принципу историчности, то есть по шкале исторической изменчивости и культурной динамики. И. Кант также придерживался мнения, что прекрасно только то, что нравится всем.(1966).

Сегодня надо отметить огромное число работ, посвященных изучению восприятия физиономических особенностей и проведению соответствующего метрического анализа. Так, французские ученые опубликовали результаты обработки данных о координатах семи точек лицевого профиля у мужчин (33) и женщин (18) в возрасте двадцати одного года. Применялся метод анализа соответствий. Средний тип (близкий к идеальному) приближается к женскому стандарту, тогда как для мужчин характерны крайние варианты (РепаГ: й а1. 1990). Многообещающими и перспективными представляются исследования в области медицинской эстетики (Переверзев, (1994). Автор применил антропометрический, биометрический, кино-фотостатический, телерентгенографический и функциональный методы. Полученные результаты используются для практических целей пластической и реабилитационной лицевой хирургии (Переверзев, 1994).

В физической антропологии при описании вариантов строения лица применяются объективные критерии, позволяющие учитывать индивидуальные особенности и характер их вариаций. Например, для получения антропологической характеристики лица применяется лицевой индекс, угловые показатели, в частности лицевой угол (Хрисанфова, Перевозчиков, 1999). Такие данные необходимы для антропологических исследований массовых кон-тингентов современного населения и палеопопуляций.

Известны исследования, направленные на выявление уровня соответствия идеальных (воображаемых) и реальных брачных партнеров (метод компьютерных фотопортретов). В ходе опроса ста молодых супружеских пар было установлено, что мужчины

придают гораздо большее значение внешности партнерши и заметно предпочитают женские лица «детского» типа. Женщины, как правило, выбирают мужские лица, близкие к средним. Корреляции черт лиц супругов между собой весьма умеренны (RiedUe, 1990).

С помощью компьютерного моделирования и на основе анализа фотографий лиц европейского облика и молодых японцев и японок были изучены особенности выбора усредненных вариантов, получаемых путем применения соответствующих компью-1срных процедур. Опрашиваемые выбирали красивые, с их точки зрения, лица обоих расовых типов. Причем, в списке лиц мужского пола, получивших наивысший эстетический рейтинг, отмечены несколько феминизированные образцы внешности. Авторы объяснили это за счет эффекта полового отбора, снижающего, по их мнению, проявление полового диморфизма. Исследование было продолжено и получен результат, показывающий предпочтение вариантов, прошедших несколько ступеней усреднения (Perrett et al. 1994; 1998). Надо отметить, что выбор и отчетливое эстетическое предпочтение усредненных вариантов внешности, констатируемое в данном опыте, находит соответствующее объяснение. Так, если иметь дело с независимыми признаками, то по мере увеличения их числа доля «средних» фенотипов в выборке уменьшается степени исчезновения, а в многомерном пространстве признаков «средний» тип не более чем абстракция. С другой стороны указывается, что морфологически «средние» индивидуумы (адаптивная норма популяции) отличается максимальной устойчивостью к широкому спектру заболеваний (Алтухов, Курбатова, 1990). Считается, что они (средние фенотипы) в силу своей наибольшей распространенности уже прошли «фильтр» отбора и генотипически закреплены в популяции. Высказывается мысль, что в отмеченной тяге к усредненности, то есть «максимальной нормальности» скрыт, с точки зрения эволюции, некий смысл, так как индивидуумы со средними для популяции морфологическими характеристиками реже передают аномальные гены и прошли эволюционный фильтр отбора (Langlois, 1996).

Для методической стороны данной темы особый интерес представляли исследования, посвященные изучению вопросов о том, строится ли такое восприятие внешности на целостном обра-

зе или с учетом параметров отдельных признаков или их комбинаций. Разброс мнений в соответствующих публикациях весьма велик. Так, обнаружено доминирование в процессе восприятия некоторых антропологических признаков, ключевых для интерпретации «архитектоники» лица (Андрианов, 1995; Куприянов, Стовичек, 1988). В этом ряду называют глаза, нос, губы, форма овала лица, некоторые осевые координаты. Согласно одному из положений синэргетики, восприятие и распознавание образов осуществляется по принципу самодостраивания. Это означает, что если даны даже нечетко прорисованные контуры, в частности, глаз и носа, то индивидуум может реконструировать все лицо. Данный способ основывается на дискретном характере восприятия (Haken, 1996). В работах Скржипек (Skrzipek, 1994) обосновывается принцип гетерогенного суммирования отдельных физиономических черт, в частности, когда речь идет о визуальном определении пола человека. Высшую ступень (по степени абстрагирования) занимают образы и представления, возникающие в отсутствие объекта в поле восприятия. Констатируется, что, пытаясь представить себе даже хорошо знакомого человека, индивидуум каждый раз улавливает лишь определенные фрагменты или отдельные черты его целостного образа (Смирнов, 1985). Предполагается, что в этом случае некая характерная черта может заменить образ в целом (Блонский, 1979).

С проблемой определения эстетически предпочитаемых черт лица сталкиваются исследователи, применяющие фотометод, в ходе выполнения которого опрашиваемым индивидуумам демонстрируется фотоколлекция с задачей выбрать наиболее красивые, с их точки зрения, физиономии. В дальнейшем авторы встают перед необходимостью дополнительного проведения весьма сложных и трудоемких процедур по выявлению каждого из тех признаков, которые в совокупности создают образ, выбираемый по фотопортретам (Riedlle, 1990).

Мысль о не тождественности объекта эстетического восприятия и его результата, а также о необходимость их сравнения развивалась давно (Дидро, 1957). Сегодня эта идея нашла отражение в целом ряде работ. Рекомендуется отражать субъективную оценку как идеального, так и реального опыта эстетического восприятия внешности (Ichida, 1994). Разработаны методы проверки эс-

тетической оценки других людей с ориентацией на собственную внешность и степень сходства с ней. Например, проводились обследование большой группы индивидуумов с применением процедуры заполнения репертуарной решетки и включения критерия «похож-не похож на меня). Проверялась гипотеза «золотого сечения», согласно с которой предсказывается, что в случае оценивания других людей в терминах биполярных конструктов, их относят к позитивным полюсам со средней частотой 0, 62. При работе с контингентом от 11 до 25 лет подтверждаются три следующих прогноза: 1) 50% людей представляют сходство с собой с положительной оценкой; 2)25% опрошенных представляют несходство с собой с негативной оценкой; 3) 12,5% опрашиваемых представляют сходство с собой с негативной оценкой (Виноградова, 2001).

В исследованиях с применением ДТО (диагностического теста отношения) проводились сопоставления самооценки и оценки «идеала». Обе оценки дает сам испытуемый в виде словесных и фиксируемых характеристик. Делается заключение, что надежной моделью системы этнических предпочтений может служить степень совпадения образов этнических групп с образом, выраженным в понятии «идеал» (Солдатова, 1998). Результаты сопоставления реального и идеального могут стать маркером социального диагностирования, например, экстремальной ситуации, в которой находится группа (Журавлев, 1993). Наряду с этим встречаются публикации, в которых практически отрицается значение черт идеального лица, правда в этом случае речь идет о выборе брачного партнера во втором браке. Констатируется, что женщины наделяют гипотетического «идеального» партнера чертами реального (ШеШ1е, 1990).

Актуальность изучения эстетического идеального образа в сопоставлении с реальными антропологическими характеристиками поддерживается целым рядом публикаций. В некоторых из них, например, утверждается, что изучение идеального целесообразно только в сопоставлении с реальными характеристиками, потому, что такое соотношение может рассматриваться как количественный показатель, связанный с измерением вклада группы в ее целостность как системы и с возможностью измерения уровня выполнения группой ее ценностных назначений (ЬЫёа, 1994; Ле-

вин, 2001). Упоминается также, что идеальные объекты отражают реальные порядок и процессы (Тайсина, 1993).

Мотивирующая роль идеала-образа усиливается также тем, что к нему обязательно «подыскиваются» реальные «прототипы», которые с ним ассоциируются (Леонтьев, 1976). Факт взаимодействия идеального (воображаемого) и реального встречается во многих сферах социального и физического бытия человека и известен под названием эффекта Перки. В этом динамическом феномене идеальная составляющая играет проективную (прогностическую) роль, реальные же признаки проявляются как актуализирующая составляющая, а их взаимодействие обуславливает процесс развития и его вектор (Липер, 1963). Вместе с тем лицевые признаки, являются биологическими характеристиками лица как анатомической структуры, и в этом качестве их роль и функции не менее значимы и объективны.

1.3. Лицо человека как источник биологической информаци Лицевые признаки относятся к ряду показателей, образующих некий ритм лица. Под ритмом в данном случае понимается повторяемость каких-либо элементов, их формы, размеров, расстояний между ними и топологической соотнесенности, инвариантность его базовых характеристик, их функциональная значимость, относительная определенность количественных и осевых соотношений. Такой ритм создает представление о динамике, соразмерности в системе конфигураций элементов лица, их морфологической целостности.

Лицо, если речь идет об обычном анатомическом комплексе, является обязательным атрибутом каждого индивидуума. На лице находятся полифункциональные органы, такие как глаза, губы, нос, и т. д. Их роль в жизни и эволюции человека предельно многозначна. Они относятся к ряду рецепторов/анализаторов, то есть образований, способных воспринимать внешние воздействия и сигналы внутренней (эндогенной) среды самого индивидуума, а также транслировать полученную информацию через проводящие нервные пути в соответствующие центры головного мозга. Вместе с тем лицо как сложная анатомическая система, специфицируемая посредством лицевых признаков, их комбинаций, осевых морфологических элементов, содержит информацию о самом субъекте, необходимую для интерпретации ее другими индивидуумами.

В процессе изучении психически здоровых людей по принципу элементарного психического теста установлено, что основная информация заключается в пространстве трех осей; рот-глаза-брови (Корнетов, 1990). Констатируется, что первая важнейшая информация о лице может быть получена в процессе глазного контакта. При этом размер зрачка служит одним из показателей степени внимания к объекту. Установлено, что в ходе зрительного контакта активизируются определенные центры мозга. Так, в зрительном акте распознавания участвует более тридцати корковых зон (Иваницкий, 1994; Савельев, 1995).

Глаза считаются приоритетной мимической зоной лица, обладающей мощным функциональным ресурсом ^П« de Sanktis, 1996). В ходе эволюции у человека вырабатывается стереоскопическое и бинокулярное зрение. Оба глаза конвергенты, то есть при помощи специфических мышц, один глаз способен согласовывать свои движения с другим глазом и таким образом сохранять в фокусе движущиеся предметы. Бинокулярность позволяет глазам воспринимать протяженность, относительность расстояния и движение в трехмерном пространстве (Грегори, 1934; Са-мусев, Липченко, 1988). Сам человек в эпоху Возрождения сравнивался с центром мироздания, а его глаз (око) помещался в центр этого центра. В одном из старых медицинских трактатов говорилось, что человеческий орган зрения представляет собой единственный участок головного мозга, выдвинутый на периферию и встречающий окружающий мир в прямом смысле «глаза в глаза» (Переверзев, 1994). Зрительные сигналы наряду с тактильными, слуховыми и болевыми относятся к ряду величин с наименьшими латентными периодами, то есть позволяют с максимальной скоростью и эффективностью реагировать на внешние воздействия (Ломов, 1963). Зрительный опыт выступает как мотивирующий и интегрирующий фактор в психическом развитии ребенка. Зрение является ведущим анализатором у человека, принимающим самое большое количество информации из окружающей среды. Совместный зрительный опыт создает базу для общения и социального взаимодействия (Блинникова, 2000). Зрение участвует в высших формах символического восприятия, обеспечивая, в частности, формирования такого когнитивного

навыка как чтение, то есть прямого распознавания часто употребляемых слов/образов (Тайсина, 1993).

Для человека (приматов) зрительное восприятие и зрительный образ является эволюционно доминирующим за счет относительной редукции обонятельной и тактильной сфер рецепции. В человеческом общении зрительный контакт особенно необходим, так как способствует обмену предельно важной информацией. По некоторым наблюдениям, продолжительность взгляда составляет от 25 до 75% общего времени общения. Замечено также, что человек в процессе общения в два раза дольше смотрит на собеседника, когда его слушает, чем когда говорит сам (Корнетов, 1990). Зрение способствует формированию главных представлений о воспринимаемом объекте, в частности другом человеке. Полученные представления ложатся в основу интерсенсорного взаимодействия, структурируя информацию, поступающую от других анализаторов (Ананьев, 1980; Блинникова, 2000).

Зрительная система выполняет интегративные функции, что проявляется, например, в кумуляции зрительного опыта, реализуемого в ситуации активизации воспоминаний об определенных звуковых сигналах (Грегори, 1934). Зрительные и слуховые (лабиринтные) рецепторы определяют пространственное расположение внешних объектов в окружающей среде и их пространственное отношение к самому воспринимающему субъекту (Бери-ташвили, 1959). Зрение и слух выделяются в совокупности в качестве высших рецепторов (Ухтомский, 1954), которые относятся также к ряду дистантных и вносят наибольший вклад в процесс совершенствования головного мозга, способствуя, в частности, активизации развертки актов поведения (Шеррингтон, 1969).

Основными моделями, отражающими сенсорно-перцептивные процессы, являются не только зрение и слух, но также и осязание (Ананьев, 1977). Доказана тесная взаимосвязь на линии «глаз-рука». Приводятся данные о существовании их генетического интерсенсорного взаимодействия (Бауэр, 1979; Сергиенко, 1992). Когда человек нащупывает что-либо пальцами, у него активизируется зрительный центр мозга, участвующий в распознавании осязательных образов (Иваницкий, 1994). Кроме того, зрительный опыт выступает как интегративный фактор в процессе реализации обонятельной рецепции.

Известна также рецептивная ось «глаза-губы», Эксперименты показывают, что при распознавании другого человека взгляд индивидуума сканирует главным образом треугольник, основанием которого является отрезок, соединяющий наружные углы глаз, а вершиной служит середина ротовой щели (Хрисанфова, Перевозчиков, 1999). Ось «глаза-ротовая область» определяется как одна из важнейших антрополотческих составляющих в процессе формирования взаимодействия маленьких детей с окружающим миром и их соответствующих реакций. При этом глаза и рот служат важнейшими элементами, вызывающими такую реакцию (Spitz, 1967).

Считается, что информационно-сигнальная специфика рассматриваемых рецепторов обусловлена филогенетически и запускается в действие соответствующими нейрофизиологическими механизмами. Так, установлено, что уже в коре головного мозга обезьян обнаружены селективные нейроны восприятия лица, являющиеся детекторами комбинации расстояния между глазами и ртом (Yamane et al., 1990). Причем, компоненты области рта являются важным полем мимического выражения, реализующегося в 24 макроформах (Eckman et al., 1974; Корнетов и др., 1990). Что касается ротовой области, то она, по мнению Грегори (1934), является центром, вокруг которого постепенно развивались все эволюционно высшие признаки лица. Высказывается мнение, что рот по своей выразительности занимает особое место, выступая ключевым экспрессивным компонентом мимического ансамбля. Он участвует практически в каждом выразительном лицевом движении, его мимический рисунок непрерывно варьирует, отражая высокую степень динамичности этой формации (Куприянов, Стовичек, 1988). Такая многофункциональная пластичность губ связана с их размерами, формой профилировкой и экспрессией. Они считаются не менее значимой структурой, чем глаза (Переверзев, 1994). В области рта сосредоточены главные мимические элементы, актуализирующие способы словесного выражения и общения (Корнетов, 1990). Так, например, в ходе голосового (вокального) общения между родителями и младенцами грудного возраста при выполнении родителями вокальной (голосовой) поддержки, они демонстрируют ребенку приемы

артикуляции, перенимая которые, дети учатся воспроизводить различные звуки (Рарошек, е! а1., 1981).

Еще один лицевой признак, имеющий сложную структуру, формируясь из многих анатомических элементов, важен для рассмотрения в антропоэстетическом аспекте. Речь идет об овале лица. На его характерную форму в высокой степени влияет подбородок и в целом форма и размеры нижней челюсти. Известно, что в значительной мере общая пластика лица, его экспрессия определяется развитием нижней челюсти, степенью выступания подбородка и его массивностью. Признаки этой области в высокой степени влияют на характер овала лица. Известны наблюдения, показывающие связь гормонального статуса челе века и массивности подбородка. Так, мощный подбородок свидетельствует о сильном влиянии мужских половых гормонов, а маленький подбородок в высокой степени зависит от содержания эстрогенов (Переверзев, 1994).

Следующий признак, которому еще Аристотель, первый физиономист, рассматривающий культ лица самим собой разумеющимся, придавал особое значенис-эго нос, форме которого с глубокой древности и до наших дней придают большое значение. Сложилось мнение, что нос подчеркивает физиономическую индивидуальность человека, поскольку не существует его одинаковых форм. На выразительность и неповторимость лица влияют многие элементы носа, в том числе профиль его спинки.

Многие исследователи, рассматривая лицевую морфологию, в высокой степени акцентируют внимание преимущественно на приведенном списке признаков. Упоминается, что глаза, губы, нос в значительной степени инвариантны как объекты восприятия (Андрианов, 1995). В связи с этим восприятие человека понимается как извлечение информации о таких инвариантах (Гиб-сон, 1989). Полученная информация хранится, согласно экспериментальным данным, в долговременной памяти не только в обобщенной форме, но и в виде отдельных признаков-сигналов (Корж, 1989). Такие черты как ширина лица (элемент овала лица), толщина губ и высота носа в первую очередь коррелируют с представлениями о привлекательности лица (ЙггаШо е! а1., 1990). Повторяющиеся у каждого индивидуума лицевые признаки, выполняющие важные информационные и рецепторные/ анализа-

торные функции, являются объектами регулярного восприятия, инструментами адекватной коммуникации, в комплексе способствуя обозначению системы ценностных ориентаций, особенно существенных в контексте «красивое-некрасивое».

1.4. Возрастные аспекты изучения человеческого лица. Целесообразность изучения эстетического восприятия внешности с точки зрения возрастной изменчивости объясняется несколькими причинами. Общеизвестно, что жизненный цикл каждого индивидуума разделен на ряд возрастных периодов. Отмечается, что в сознании социума закреплены некие возрастные мерки человека (Анциферова, 2001). Возрастная периодизация, принятая в медико-биологических исследованиях, разработана согласно закономерностям физического развития индивидуумов (Васильев, 1996; Хрисанфова, Перевозчиков, 1999), отражающим биологический возраст.

Помимо биологического фиксируется социальный возраст, который определяется путем соотнесения уровня социального развития индивидуума, то есть овладения определенным набором социальных ролей, с тем, что статистически характерно для его сверстников. Психический возраст определяется по уровню психического (умственного, эмоционального) развития индивидуума в сопоставлении с нормативным среднестатистическим симпто-мокомплексом (Кон, 1989). Такой процесс психического развития личности в высокой степени связан с ее пребыванием в социальной среде, когда происходит формирование смыслообразующих мотивов ее поведения. Этот процесс получил название персоно-генез (Асмолов, 1996). Происходит становление индивидуума как социальной персоны, то есть публичной личности, являющей обществу свои социально значимые стороны (Холл, Лин-дсей, 1997).

Установлено, что уже в первые месяцы жизни ребенок реагирует на всякое лицо улыбкой. Наряду с этим к врожденным особенностям младенцев относится их предпочтение человеческих лиц (Сергиенко, 1996). Младенцы способны эстетически выделять лица с тонкими и гармоничными физиономическими чертами, что выражается в длительном фиксировании взгляда, то есть разглядывании (ЬащЫз, 1987). Эразм Дарвин сформулировал мысль о влиянии раннего детства на развитие элементарных эсте-

тических категорий (1794/1796), которые, как установлено, обуславливают формирование этических представлений (Ога-нов, 2003; Эфроимсон, 2004).

Известны наблюдения о ценностном восприятии детьми своей внешности, то есть приоритетном включении ее особенностей в структуру образа «Я» (Мухина, 1997). Место ребенка в системе социальных отношений и популярность среди сверстников, в частности, определяется влиянием таких параметров как «красивый - некрасивый» (Мухина, 1997; Berscheid, Walster, 1974). Однако способность к эстетически ценностной дифференциации формируется с возрастом и маленькие дети (дошкольники и младшие школьники) нередко затрудняются в случае эстетической оценки внешности своих сверстников (Hildebrandt, 1982).

В течение дошкольного и раннего школьного возраста развивается способность идентифицировать лица сверстников и взрослых. Взрослого уровня она достигает примерно к десяти-две-надцатилетнему возрасту. К началу половой зрелости развивается и совершенствуется навык идентифицировать лица, что связано с доминированием левого поля зрения (правого полушария). Экспериментально это проверяется при распознавании тахископиче-ски предъявляемых незнакомых лиц (Reynolds, Jeeves, 1992). В это время появляется интерес к собственной внешности, забота о которой становится главной в этот период.

В подростковом возрасте (12-14 лет) подросток придает чрезвычайное значение своей привлекательности, соответствию прически, одежды, манер, телесных выразительных движений канонам и стандартам, принятым в референтной группе сверстников и общем окружении. Подростки весьма склонны к карнавализации своей внешности, что выражается в эпатирующих прическах, костюмах, так как это помогает им войти в общее идентификационное определение «мы», которое создает ощущение принадлежности и защищенности. Констатируется предельно высокая значимость внешности для большинства подростков. Считается, что в этот период они должны пройти крайне сложный и трудный процесс идентификации своего нового изменившегося в соответствии с возрастом (половое созревание) лица. Оно вместе с одеждой и прической составляют перечень первоочередных забот подростка (Мухина, 1997). Подростки в высокой степени акцен-

тируют внимание на легко различимых лицевых признаках, по которым без труда определяется пол возраст антропологические особенности. Значимость признаков связана также со спецификой их изменений в пубертатный период (нос, губы, овал лица) (Ьаи^, 1987; Сергиенко, 1992; 2000).

Обобщая приведенные данные, можно сказать, что роль ранних лет жизни человека предельно важна в отношении формирования практически всей сферы социокультурных установок, системы оценок и позиций. Лицо выступает в роли «первого учителя» для каждого индивидуума и держит эту планку в течение всего онтогенеза.

Глава 2. «Материал, методика, методология». 2.1. Материал. Были обследованы русские как представители крупного этноса, с компактным проживанием групп на большом ареале (Вологодской, Тверской, Рязанской, Костромской областей и Ставропольского Края). Изучались также группы финно-угорской лингвистической общности (коми, мордва, марийцы, венгры), тюркоязычные группы (башкиры, татары, чуваши), две из которых относятся к одной конфессии (башкиры, татары). Рассматривались группы восточного антропологического ствола, в частности, калмыки и китайцы. Обследовались также группы русских в Республике Марий Эл, литовцев и арабов (южноевропеоидная группа).

Каждая группа сформирована по принципу дисперсной выборки. Сбор материала проводился в ВУЗах столиц соответствующих регионов, среди студентов, приехавших на учебу из разных районов. Выборки китайцев и арабов обследовались в Университете дружбы народов (г. Москва). Группы могут быть объединены для анализа таких аспектов как возрастной, адаптационный, половой диморфизм.

Возрастная последовательность представлена онтогенетическими интервалами, значимость которых для формирования биологического (онтогенетического) и социо-психологического (пер-соногенетического) потенциала личности подтверждена исследованиями в области возрастной антропологии, физиологии и психологии. Принятые в работе возрастные подразделения (табл. 1) маркируются как формально-хронологический признак (возрастные рамки), который соотносится с психо-нейрологической (де-

ти, подростки, юноши, взрослые), и социальной калориями (школьники, студенты, работающие, пенсионеры), а также с некоторыми критериями возрастной психологии и физиологии (Ананьев, 1977; Васильев, 1999; Величковский, 1988; Мухина, 2003; Осорина, 1985, Русалов, 1989; Харламенкова, 1992; Хрисанфова, Перевозчиков, 1992)

В частности, были обследованы младшие школьники 9-10 лет, подростки 12-14 лет, юноши 15-18 лет, молодые люди 20-25 лет и выборка пожилых индивидуумов 45-60 лет. Группы в этническом отношении являются русскими.

2.2. Методика. Методический вопрос требовал особенно строгого подхода, так как имеющиеся работы практически не могут быть объективно сопоставлены в силу существенных методических различий, отсутствия общепринятой методики, позволяющей получать сравнимые результаты, выстраивать биометрические модели, отражающие процесс эстетического предпочтения вариантов внешности в разных группах современного населения с учетом многообразия антропологический среды. Для решения поставленных в диссертации задач автором был разработан метод антропологических шкал, впервые в истории российской физической антропологии позволяющий осуществить критериальные подходы и решать вопросы многомерного анализа особенностей процесса эстетического выбора. Метод антропологических шкал основан на комплексном использовании классических антропо-скопических приемов и практике опроса индивидуумов соответствующих групп в отношении того, какую внешность они считают красивой. Применялись антропологические шкалы цвета волос и глаз (по Бунаку), формы профиля носа и толщины губ, по моделям, разработанным российскими антропологами, формы овала лица (по Мартину-Пеху), наличие/отсутствие эпикантуса. При разработке метода учитывался принцип, открывающий возможность сопоставления двух эмпирическиз составляющих. Одна из них характеризует антропологическую специфику группы, то есть, связана с констатацией объективного, реального антропологического разнообразия, и может считаться относительно инвариантной как естественное биологическое качество, присущее любой живой системе. Вторая составляющая отражает спектр антропоэстетических групповых предпочтений и объективизиру-

ется (получает объективную количественную значимость и интерпретацию) только в соотнесении с первой.

Выбор каждого эстетически предпочитаемого признака оценивался по балловой системе и документировался в специально разработанной анкете. В ее первом столбце анкеты фиксировались балловые оценки лицевых признаков, характеризующих реальные антропологические особенности опрашиваемого, то есть MRT - для мужчин (мужской реальный тип) и FRT - для женщин (женский реальный тип). Во втором столбце записывались балловые оценки признаков, выбранных респондентом в соответствии с его эстетическими предпочтениями в отношении мужской внешности. В третьем столбце записывались балловые оценки признаков, указанных испытуемым в соответствие с эстетическим предпочтением в отношении женского идеала красоты. В целом, для обоих полов были сформированы четыре антропоэ-стетические модели предпочтения: МРТМ-мужчины - об эстетически предпочитаемом варианте внешности мужчин; MPTF-мужчины - об эстетически предпочитаемом варианте внешности женщин; FPTM-женщины - об эстетически предпочитаемом варианте внешности мужчин; FPTF-женщины - об эстетически предпочитаемом варианте внешности женщин. Полученные ряды цифровых данных оценивались по балловой системе, как стандартные антропологические признаки. Соотнесение антропоэсте-тических и антропологических данных, представленное в математической форме, раскрывает, в сущности, бесконечный потенциал антропоэстетических решений в силу практической неисчерпаемости антропологического разнообразия и вариантов его эстетического восприятия. Результат их сопоставления рассматривается как критерий интегрированности и показатель характера взаимодействия особенностей выбора с антропологическим разнообразием.

2.3. Методологические аспекты исследования. Для решения

поставленных задач и методологического обоснования исследования применялся системный подход, учитывающего множество связанных в единый причинно-следственный процесс взаимодействия отдельных элементов, которые в своей совокупности составляют ту или иную систему (Судаков, 1985). Человек (общий объект данного исследования) и его сообщества (внешняя для

него среда) относятся к эволюционирующим, самоорганизующимся и самодетерминирующимся системам (Анохин, 1978; Барабанщиков, 2000; Кадомцев, 1997; Кудрявцев, Лебедев, 2000). Человеческое лицо рассматривается в качестве одного из полифункциональных факторов самоорганизации, связанных с оптимизацией адаптивных процессов. Оптимизация, в частности, определяется как принцип, маркирующий процессы самоорганизации (Судаков, 1986; Барабанщиков, 2000). Отмечается, что в системах взаимодействия с внешним миром на первый план выступают избирательно-информационные аспекты (в данном случае речь идет об особенностях эстетического выбора вариантов внешности), выявляющие перспективность таких систем, так как избирательность ассоциируется с самодетерминацией, характеризующейся избирательным отношением к внешним реалиям. Выбор одной из возможных альтернатив принято считать критерием активности сложных и высокоорганизованных систем (Кадомцев, 1997; Флейшман, 1983). Существенно, что сама внешняя среда является активным компонентом системной организации (Судаков, 1986; Барабанщиков, 2000; Сафаров, 2001; Смирнов, 2002).

Системный подход предполагает дифференцированный взгляд на изучаемый объект, отражая его гетерогенность, недизъюнк-тивность, процессуальность. Применение системного подхода означает включение объекта исследования во множество порождаемых им связей и отношений, представляющих системные образования, также обладающие сложной разноуровневой организацией и сохраняющих целостность в процессе их развертывания во времени и пространстве (Барабанщиков, 2000). Одна из задач системного подхода заключается в выявлении результатов взаимодействия (Пригожин, 1985; Вовк, 1988; Whitehead, 1969), что в данной диссертации было положено в основу проблемы и принципа разработки методов анализа. Системный подход позволяет подойти к описательному и количественному моделированию анализируемых явлений, выявляя эффективность применения как антропологических, так и социокультурных аспектов их интерпретации. Он определяет возможность верификации антропоэ-стетических данных и создания базы для научной перспективы антропоэстетических

БИМИОТеКА

Глава 3. «Анализ материала и его обсуждение». 3.1. Описание таблиц распределения антропоэстетических признаков. Для выявления тенденций в характере распределения антропоэсте-тических признаков были построены и прокомментированы соответствующие таблицы (№№2-10). Выявляются три основные тенденции, отражающие особенности эстетического предпочтения той или иной частоты кефалоскопических признаков. Это означает, что выбор носит не мозаичный случайный характер, а отражает закономерности взаимодействия индивидуумов/групп с антропологической средой. Этот вывод показал целесообразность дальнейшего проведения одномерного и многомерного анализов.

3.2. Одномерный анализ. Собранные по антропоэстетической программе материалы были проанализированы методами одномерной статистики. Для первичных представлений о характере количественных соотношений антропоэстетических предпочтений и антропологической специфики группы автором был введен показатель антропологической аутоидентификации (А1) (Приложение, рис. 1, таблица 11). Его применение позволило получить предварительную информацию о степени интегрированности антропологического разнообразия и признаков эстетического предпочтения, отраженного в антропоэстетических моделях выбора в исследуемых группах населения. Для решения вопроса о том, в какой мере индивидуумы руководствуются особенностями своей внешности при описании эстетически предпочитаемых вариантов лиц, рассчитывался коэффициент сопряженности (Славко, 1981). Чтобы определить характер восприятия эстетических особенностей лица, применялся полихорический показатель связи. По его результатам можно судить о дискретном, то есть по отдельным признакам или их комбинациям, или слитном характере восприятия лица как некоей морфологической целостности. Применялся также метод ранговых корреляций (Спирмена), подтвердивший результаты полученные по показателю антропологической ау-тоидентификации (А1).

3.3. Многомерный анализ. Далее материал анализировался методом многомерного шкалирования, позволяющим по комплексу признаков наглядно и с высокой степенью точности представить таксономические взаимоотношения различных групп населения

по параметрам эстетического выбора внешности, выявить возможные закономерности вариаций и соответствующую им структуру антропологических вариантов (Дерябин, 1998). Цель многомерно шкалирования заключается в выявлении наглядной таксономической картины взаиморасположения групп, а также в определения степени внутригрупповой интегрированности антропоэ-стетических и антропологических комплексов для каждой этно-территориальной и возрастной выборки, с целью выявления того, насколько группы в целом, выбирая тот или иной эстетический вариант внешности, руководствуются групповым антропологическим разнообразием. Результаты многомерного шкалирования позволяет сделать также ряд выводов, связанных не только с эт-потерриториальной, возрастной, половой дифференциацией рассматриваемых групп, но и в связи с адаптационным аспектом в группах, выделяемых в качестве временных мигрантов или проживающих в ситуации межэтнических контактов.

По этапу многомерного шкалирования, отражающего особенности межгрупповых вариаций в процессе антропоэстетического выбора в разных этнотерриториальных группах, можно констатировать, что таксономическая картина графической взаимосоотнесенности антропоэстетических моделей (МРТМ, MPTF, FPTM и FPTF) во многом повторяет особенности взаиморасположения групп, установленного для реальных антропологических моделей (MRT, FRT). Этот результат демонстрирует, что эстетическое восприятие вариантов внешности отражает антропологическую и социокультурную специфику, проявляясь как объективные представления о реальной антропологической дифференциации в соответствующих таксономических координатах.

Особенности образования антропоэстетических моделей могут быть генерализованы посредством универсальных тенденций интеграции и дифференциации. Так, при формировании модели МРТМ фиксируется интегративная тенденция, наиболее заметная в поле этнокультурных взаимодействий (этническая, конфессиональная, лингвистическая составляющие). Это видно на примерах отдельных объединений групп русских, финноязычных и тюркоя-зычных групп по параметрам антропоэстетических особенностей. Тенденции дифференциации в графическом поле антропоэстети-ческой модели МРТМ проявляются на уровне антропологической

специфики, отделяя кластер восточных групп «калмыки - китайцы» от остальных 16 выборок.

Аналогичные закономерности установлены в отношении формирования антропоэстетической модели МРТБ. Для нее характерно усиление межгрупповой интегрированности для выборок татар и арабов и отчасти сближение с выборкой китайцев. Это означает, что мужчины этих групп при выборе вариантов красивого женского лица, ассимилируют некоторые нечасто встречающиеся или несвойственные данным группам антропологические черты. В частности можно указать на заметное предпочтение светлой пигментации волос, глаз, вогнутой спинки носа, неши-рокого/среднеширокого овала лица, заниженного процента эпи-кантуса. Результат такого выбора предельно важен как показатель адаптационной специфики в группах временных мигрантов (китайцы, арабы), или проживающих в ситуации межэтнических контактов (калмыки). Можно констатировать, что группы, воспринимая антропологическое разнообразие окружающей среды, находясь в ситуации временных мигрантов, выбирают путь положительного эстетического восприятия некоторых нечасто встречающихся или нехарактерных антропологических элементов внешности и формирования с их учетом новых антропоэсте-тических моделей.

Для антропоэстетической модели БРТМ, описывающей эстетический выбор женщинами красивой мужской внешности, прослеживается тенденция интеграции на уровне этнокультурного взаимодействия и отчетливая тенденция дифференциации на уровне антропологической специфики. Результаты многомерного шкалирования для модели БРТБ (женщины - об эстетически предпочитаемых женщинами вариантов женской красоты), свидетельствуют о двух уровнях интеграции/дифференциации. В частности, общая дифференцирующая/интегрирующая тенденция дистанцирует 11 групп из 16 от кластера «калмыки - китайцы», носителей комплексов восточных антропологических характеристик Интегративные процессы актуализируются на этнокультурном уровне, что иллюстрируется группирующимися отдельными, но близко локализованными кластерами русских, тюркоязычных, финноязычных выборок.

По результатам этапа изучения внутригрупповой интегриро-ванности антропологических (MRT и FRT) и антропоэстетиче-ских моделей (МРТМ, MPTF, FPTM и FPTF) также фиксируются некоторые тенденции. Так, максимально интегрированными оказываются антропоэстетическая модель МРТМ и антропологическая модель MRT. Это означает, что мужчины практически всех рассматриваемых групп выстраивают свои эстетические предпочтения в отношении вариантов мужской внешности, в высокой степени опираясь на собственную групповую антропологическую специфику. Несколько большая дистанцированность характерна для оппозиции MRT - FPTM, что демонстрирует более слабую тенденцию к их ассоциированности. Другими словами, женщины до определенной степени руководствуются групповыми антропологическими особенностями мужчин при эстетическом выборе мужской красоты. Еще более заметные расстояния разделяют ан-тропоэстетические модели MPTF и особенно FPTF от антропологической модели MRT. Такое позиционирование показывает, что мужчины в меньшей степени руководствуются антропологическими особенностями мужской части выборки для формирования представлений о красивой женской внешности. Женщины практически не учитывают их в своих предпочтениях женского варианта красоты. Аналогичные тенденции повторяются при рассмотрении уровней внутригрупповой интегрированности с FRT соответствующих антропоэстетических моделей. Правда, степень их ассоциированности в данном случае гораздо слабее, чем это констатируется для модели MRT. В наибольшей мере с FRT интегрирована модель МРТМ, что подчеркивает относительную ориентированность мужчин всех рассматриваемых групп на суммарный учет групповых особенностей женской внешности при описании эстетически предпочитаемых мужских лиц. Этот факт свидетельствует о том, что мужчины в заметной степени учитывают общую (мужскую и женскую) групповую антропологическую специфику в процессе формировании эстетических вариантов мужской и женской внешности. В этом можно видеть проявление стабилизирующих механизмов, локализующих антропоэ-стетический синтез в границах своего группового социокультурного взаимодействия и антропологического разнообразия.

Женщины в большей степени, чем мужчины отклоняются от групповых антропологических особенностей при выборе эстети-

ческого идеала мужской красоты. Относительно сходные результаты констатируются в случае изучения внутригрупповой интег-рированности моделей FRT с FPTM и FPTF. При этом женщины, формируя эстетические представления о красивом женском лице, склонны к максимальному (в масштабе данных графических картин) отклонятся от своих антропологических групповых истоков. Обобщение и анализ сходства результатов изучения внутригруп-повой интегрированности показывает, что по этому параметру выделяются группировки, в высокой степени повторяющие таксономические, установленные на этапе изучения соответствующих антропологических вариаций. В этом повторении можно выделить адаптационную специфику, наметившуюся в группах временных мигрантов (студенты китайцы и арабы) и в группах, проживающих в ситуации межэтнических контактов (калмыки). Графическое позиционирование этих групп позволяет констатировать, что при формировании антропоэстетических моделей предпочтения вариантов внешности допускается включение частот кефалоскопических элементов, мало характерных или нехарактерных для их антропологического комплекса. Надо также отметить, что в результате изучения внутригрупповой интегриро-ванности выявляется несколько вариантов полового диморфизма. В частности речь идет о разнице в степени интегрированности с реальным групповым разнообразием (антропологические модели MRT и FRT), особенно заметной для моделей МРТМ и FPTF. При этом максимально ассоциированной с антропологическим комплексом MRT/FRT оказывается антропоэстетическая модель МРТМ, а в минимальной степени с ними сближается модель FPTF. Этим демонстрируется различие в антропоэстетической стратегии мужчин и женщин при формировании ими одноименных антропоэстетических моделей (МРТМ и FPTF). В этом случае мужчины руководствуются преимущественно антропологическими особенностями мужской части выборки, а женщины учитывают их в аналогичной ситуации в значительно более слабой степени. Можно констатировать также такой вариант полового диморфизма, который проявляется, когда оба пола описывают разнополые модели предпочтения (МРТМ и MPTF или FPTF и FPTM) или одноименные (МРТМ и FPTM или MPTF и FPTF).

Многомерное шкалирование проводилось также в возрастных группах младших школьников (9-10 лет), подростков (12-14 лет),

юношей (15-18 лет), молодых людей (20-25 лет) и пожилых (4560 лет). Дифференциация возрастных групп, по данным многомерного шкалирования, отражает картину особенностей их ан-тропоэстетического выбора, в структуре которого выделяется три тенденции. Одна из них свидетельствует, что все группы в той или иной мере опираются в своих антропоэстетических предпочтениях на групповую антропологическую специфику. Это особенно заметно, если речь идет о построении «одноименной» модели, то есть когда мужчины описывают эстетический идеал мужской внешности, или когда женщины охарактеризовывают варианты красивого женского лица. Отмечается также, что относительное сходство с моделью MRT обнаруживают антропоэсте-тические модели МРТМ, FPTF и MPTF, а с моделью FRT относительно сближается модель FPTM. Вторая тенденция показывает, что при образовании антропоэстетических моделей каждая группа базируется на своей групповой антропологической специфике и практически не учитывает особенности межгрупповых возрастных антропологических вариаций или учитывает их в весьма слабой степени. Эта тенденция особенно заметна в отношении моделей МРТМ и FPTF. Для моделей MPTF и FPTM отмечается тенденция к межгрупповому взаимодействию в возрастных подростковых группах (12-14 лет) и пожилых людей (45-60 лет), и между юношеской (15-18 лет) и выборкой молодых людей (2025 лет). Группа младших школьников (9-10 лет) дистанцируется от остальных групп, что предположительно можно рассматривать как возрастные особенности взаимодействия с окружающей антропологической средой, видимо, в силу неокончательной сфор-мированности образно-визуального ряда и слабой способности к абстрагированию, на которое, в сущности, опирается антропоэ-стетический выбор в отсутствии самого объекта восприятия. Кроме того, можно предположить, что в данном возрасте еще особенно заметна эстетическая ориентированность на семейно-родственные варианты лиц. Общий вывод по возрастным группам сводится к констатации того, что они обнаруживают свою специфику антропоэстетического предпочтения. Она выражается в том, что формирование эстетических идеалов красивой внешности в каждой возрастной группе, происходит преимущественно на своей антропологической групповой основе, и практически не учитываются антропологические вариации других возрастных

групп. Это свидетельствует о невыраженности четкой тенденции к межгрупповой интеграции, и относительном преобладании тенденции к межгрупповой дифференциации. Данный факт особенно заметен в группе младших школьников (9-10 лет). Одно из объяснений базируется на том, что любые возрастные категории, во-первых, условны, во-вторых, весьма динамичны, так как временная протяженность каждой из них относительно непродолжительна, и, в-третьих, надо отметить, что дифференцирующим фактором может служить заметная разница в соответствующем возрасту наборе социальных ролей. Спецификой последних, по данным возрастных исследований, определяется принадлежность к той или иной возрастной категории.

Заключение. В диссертации представлен опыт изучения на популяционном уровне эстетического восприятия человеческого лица на фоне и во взаимодействии с разнообразием антропологической среды, а также биометрического моделирования этого процесса.

На основе литературных данных построена описательная (неколичественная) модель (формальная структура, эвристическая конструкция), которая позволяет фиксировать совокупность взглядов на исследуемый объект, его роль и характер взаимодействия с действительностью. Констатируется, что лицо человека как чисто биологическая структура обладает системой биологических признаков (рецептров/анализаторов), то есть «суммой биологического качества». Будучи биологической структурой, оно порождает множество социокультурных контекстов соотносимых с категорией «человеческое лицо» и конкретизирующих сферу его актуализации как безальтернативного, многофункционального феномена. Список его функций включает видообра-зующую (на начальных этапах антропогенеза), эстетического восприятия, историческую, культурогенную, коммуникативную, сравнительную, идентификационную, брачную/репродуктивную, стереотипизации, толерантности, сексуализации, информационную, социализации, системообразующую с такими универсальными составляющими как интеграция/дифференциация. Сфера реализации этих функций, где лицо человека проявляется как центр взаимодействия разных систем (биологических и социо-кулыурных) и максимально эффективен ею информационный потенциал, может быть названа «антропоэстетосферой». Прак-

тическим полем ее проявления становится вся территория обитания человечества, дифференцировавшегося на 4-5 тысяч этнокультурных подразделений, разговаривающих примерно на 6-7 тысячах языках, и представленных 200 антропологическими вариантами. Чтобы актуализироваться в этой сложно стратифицированной реальности, человек располагает мощным адаптоген-ным инструментарием - собственным лицом. С позиции описательной модели приведенные данные систематизируются и выделяются в качестве исходных для постановки проблемы исследования, направленной на изучение процесса эстетического восприятия человеческого лица на фоне и во взаимодействии с разнообразием антропологической среды.

Для проведения исследований по данной проблеме был разработан метод антропологических шкал, комплексно соединивший классические приемы физической антропологии и практику анкетирования. На базе его применения сформированы четыре антро-поэстетические модели предпочтения вариантов лиц и две антропологические модели: МРТМ (мужчины - об эстетически предпочитаемых вариантах мужских лиц), MPTF (мужчины - об эстетически предпочитаемых вариантах женских лиц), FPTM (женщины об эстетически предпочитаемых вариантах мужских лиц), FPTF (женщины об эстетически предпочитаемых вариантах женских лиц), MRT (реальный комплекс лицевых признаков у мужчин), FRT (реальный комплекс лицевых признаков у женщин). Их сопоставление позволило соотнести характеристику каждой ан-тропоэстетической модели и групповую антропологическую специфику, определив, таким образом, базовый принцип для биометрического моделирования процесса эстетического выбора вариантов красивых лиц в рассматриваемых группах.

Материал собирался в 18 этнотерриториальных и пяти возрастных группах. В результате одномерного анализа полученных данных было установлено, что эстетическое восприятие внешности происходит преимущественно дискретно, то есть с учетом отдельных признаков или их комбинаций (полихорический показатель). Обнаружено также, что в процессе формирования эстетически привлекательного образа индивидуумы лишь до некоторой степени руководствуются чертами своего лица (коэффициент сопряженности). Разработан и апробирован на массовом материале показатель антропологической аутоидентификации (AI),

демонстрирующий определенный уровень связи кефалоскопиче-ских характеристик и антропоэстетических параметров выбора вариантов лиц. Аналогичные результаты были получены при помощи метода Спирмена.

Результаты многомерного шкалирования свидетельствуют о том, что в эстетических представлениях о вариантах красивой внешности с высокой степенью приближения отражается характер реального антропологического разнообразия, особенности его интеграции/дифференциации, фиксируемые методами физической антропологии. При этом тенденции интеграции проявляются преимущественно на этнокультурном уровне, что особенно наглядно на примере модели МРТМ. Дифференцирующие тенденции особенно заметны на уровне антропологической специфики, разделяя группы восточного антропологического круга (калмыки и китайцы) от остальных выборок. На этапе многомерного анализа по изучению внутригрупповой интегрированности антропоэ-стетических и антропологических моделей выявляется, что максимальная степень интегрированности с групповым антропологическим разнообразием отмечается для модели МРТМ, а минимальная - для РРТР. В группах временных мигрантов (китайцы и арабы), а также у проживающих в ситуации межэтнических контактов (калмыки) констатируется эстетическое описание лиц с помощью таких частот некоторых признаков, которые практически не встречаются или встречаются с другой частотой. В этом проявляется адаптационная специфика опыта эстетического взаимодействия с окружающей реальностью.

На этапе изучения внутригрупповой интегрированности методом многомерного шкалирования отмечается несколько вариантов полового диморфизма. В частности, речь идет о разнице в интегрированности антропоэстетических моделей МРТМ и РРТР с реальным антропологическим групповым разнообразием. Максимально ассоциированными оказываются модели МЯТ/РЯТ и антропоэстетическая модель МРТМ, а антропоэстетическая модель РРТР связана с ними в минимальной степени. Этим вскрывается различие между мужчинами и женщинами при формировании ими одноименных антропоэстетических моделей, то есть когда мужчины говорят об эстетически предпочитаемых мужских вариантах внешности, а женщины - о женских. Констатируется также такой вариант полового диморфизма, когда оба пола выби-

рают разнополые модели эстетического предпочтения, то есть МРТМ/МРТТ и ЕРГМ/ЕРШ

Дифференциация возрастных групп, по данным многомерного шкалирования, отражает картину возрастной специфики в отношении эстетического выбора вариантов внешности. Так, младшие школьники (9-10 лет) строят свою антропоэстетическую стратегию, во многом отличающуюся от той, которая отмечается для других возрастных групп. Причиной может быть в не неокончательной сформированности механизмов абстрагирования и построения визуально-образного ряда, на которых в высокой степени базируется эстетический выбор вариантов внешности (особенно в отсутствии объектов восприятия). Своеобразие выборки данного возрата проявляется также в том, чю при формировании эстетических моделей предпочтения, группа ориентируется преимущественно на антропологическую специфику ее женской части. Можно предположить, что дети данного возраста ориентируются в процессе эстетического выбора не на групповые антропологические характеристики, а, возможно, на семейно-родствен-ные образы внешности. Заметное отклонение группы 45-60 летних от остальных указывает, вероятно, на ослабление эффективности визуально-образного ряда. Относительно сближаются позиции 15-18 летних и 20-25 летних индивидуумов. Для всех возрастных групп характерны две формы полового диморфизма. Например, в случае выбора мужчинами и женщинами мужской эстетической модели (МРТМ или ЕРТМ), фиксируется заметный уровень их взаимодействия с групповой антропологической спецификой, как правило, мужской части выборки. Второй тип полового диморфизма проявляется в случае выбора одним полом разнополых эстетических вариантов (ЕРТМ и ЕРТТ), при котором регистрируется высокая степень дистанцированности от антропологического своеобразия группы. В этом проявляются дифференцирующие тенденции, в заметной степени разделяющих эстетические подходы каждой группы к выбору вариантов красивых лиц. Можно предположить, что такая дифференцированность обусловлена относительной кратковременностью в масштабе онтогенеза (несколько лет) каждого возрастного периода и проявления группоцентрических тенденций, особенно значимых в молодежной среде.

Результаты биометрического моделирования могут быть интерпретированы с позиции системного подхода. В частности, тенденции интеграции/дифференциации в процессе эстетического восприятия антропологического разнообразия, проявляются как системоспецифические. При формировании антропоэстетиче-ской модели МРТМ актуализируется функция стабилизирующих факторов, задающих вектор сохранения и воспроизводства групповой антропологической специфики. В процессе формирования антропоэстетической модели ЕРТБ особенно отчетливыми становятся тенденции изменчивости. Они, в сущности, выполняют задачу формирования «избыточного» ресурса антропологического «знания» популяции, делая ее в высшей степени адаптируемой в ситуации неопределенности и неизбежных изменений. Это означает, что рассматриваемые антропоэстетические модели МРТМ и БРТР отвечают за эффективность проявления альтернативных системных функций (стабилизация/изменчивость). Актуализация и взаимодействие стабилизирующих/интегрирующих и дифференцирующих тенденций рассматривается как необходимый критерий системы и ее функционирования. В остальных антропоэ-стетических моделях (МРТБ и БРТМ) с разной степенью специфичности отражаются аналогичные тенденции. В этом контексте, феномен полового диморфизма (гендерной дифференциации) можно интерпретировать как системообразующий фактор и ан-тропоэстетическую/антропологическую составляющую процесса системогенеза.

Полученные антропоэстетические модели несут определенный потенциал для вариации решений, благодаря практически бесконечному набору объективных реальных (антропологическое разнообразие) и субъективных условий/средств их реализации (эстетический выбор). Так, с помощью антропоэстетической модели МРТМ и в меньшей мере других моделей отражается разная степень интегрированности с групповыми антропологическими особенностями, то есть позитивный уклон в сторону взаимодействия со своей антропологической спецификой. Такая стратегия демонстрирует один из способов активизации свойств устойчивости и стабильности как во времени (повторение выбора), так и в пространстве (в ареале своей этнотерриториальной группы).

Для выборок мигрантов и для антропоэстетической модели БРТР практически всех групп фиксируется заметное отклонение

от групповой антропологической размерности. Оно свидетельствует об определенной тенденции к «конструированию» антропоэ-стетического опыта с учетом факторов, необходимых для адаптивного взаимодействия с окружающей антропологической реальностью. Как одно из объяснений смысла этого процесса можно высказать предположение о проявлении тенденции к компенсированию некоторой неопределенности (неустойчивости) своей социокультурной позиции. С одной стороны указанное отклонение способствует увеличению границ формирования ресурса антропологических альтернатив, чтобы справиться с огромным разнообразием феноменов реальности. Вместе с тем, такое отклонение можно интерпретировать как механизм, который вырабатывает каждая сложная и саморазвивающаяся система для поддержания запаса неопределенности/избыточности и для оптимизации взаимодействия с варьирующей внешней средой. Известно, что благодаря наличию элемента неопределенности (избыточности) каждая система приобретает необходимый резерв для внутренней вариативности. На этом базируется способность к соответствующим ответам на самые разнообразные внешние воздействия. Другими словами, неопределенность/избыточность, выступающая как «преадаптирующая» инстанция, придает системе относительную устойчивость в постоянно меняющихся и движущихся условиях. Такой антропоэстетический «запас» обладает конкретными антропологическими характеристиками, становящимися элементами антропоэстетического выбора и обуславливающими формирование новой реальности и соответствующих ей ан-тропоэстетических моделей.

Публикации по теме диссертации

Антропоэстетика. Опыт антропологических исследований. Авторская монография. М., 2004. 21 пл.

Антропологические аспекты эстетического предпочтения морфоти-па. Новое направление антропологических исследований // Российский этнограф. № 3. М., 1993. ее. 68-93 (в соавторстве с А.А. Зубовым).

Антропологическая идентификация русских Вологодской области (сравнительный аспект изучения эстетического предпочтения морфоти-пов внешности) // Этнографическое обозрение. № 2. М., 1995. ее. 97—1С4.

Адаптационно-репродуктивные аспекты антропоэстетики // Этно-демографические особенности воспроизводства народов Севера России. М., 1995. С. 225-233.

Расогенетические аспекты изучения эстетического предпочтения морфотипа // Современная антропология и генетика и проблема рас у человека. М., 1995. С. 237-244.

Этнофункциональный подход к психологическим показателям адаптации человека // Современные тенденции репродуктивных процессов у народов Севера (социально-демографический аспект). М., 1996. С. 308325 (в соавторстве с А.В. Сухаревым и др.).

Антропоэстетика - новое направление антропологических исследований // Вестник антропологии. М., № 2. 1996. С. 269-280.

Методика антропоэстетических исследований // Новые методы - новые подходы в современной антропологии М., 1997. С. 164-171.

Расовые компоненты антропоэстетического выбора внешности у человека // Раса: миф или реальность. 1-я Международная конференция. Тезисы докладов. М., 1998. С. 86.

Сравнительные антропоэстетические исследования в России // Вестник антропологии. М., 1998. № 4. С. 68-83.

Возрастные аспекты антропоэстетики // Вторые антропологические чтения памяти академика В.П. Алексеева М., 1999. Тезисы. С. 132-133.

Антропоэстетические исследования в теории и практике // Мужчина и женщина в современном мире: меняющиеся роли и образы. М., 1999. С. 199-207.

Эстетические предпочтения типов внешности у венгров (антропоэ-стетические исследования) // Ada Ethnographica Hungaiica. Budapest, 1999.44 (3-4). P. 389-400.

Антропоэстетические исследования в Венгрии // Антропология современных финно-угорских-народов. М., 2000. С. 10-27.

Результаты многомерного шкалирования данных в антропо-эстетических исследованиях//Вестник антропологии. М.,2000. С. 140-151.

Общее и особенное в антропологической идентификации в различных этнических группах России // Евразийство: историко-культурное наследие и перспективы развития. Тезисы Международной Конференции. Уфа, 2000. С. 110-111.

Антропоэстетические модели предпочтения типов внешности в разных этнических группах // Теория антропологии и ее методы: истоки и развитие. Тезисы. V Бунаковские чтения. М., 2001. С. 103.

Антропоэстетика как раздел этнической антропологии //IV Международный Конгресс этнографов и антропологов России. Тезисы. Нальчик, 2001. С. 79.

Антропоэстетика // Российская наука: дорога жизни. Сборник РФФИ. М., Октопус, журнал Природа, 2002. С. 363-368 (в соавторстве с АА Зубовым).

Возрастные особенности антропоэстетического предпочтения типа внешости // На путях биологической истории человечества. М, 2002. Т. 2. С. 199-212.

Антропоэстетика//Вестник антропологии. № 8. М, 2002. С. 147-156.

Антропоэстетические модели как отражение тендерной дифференциации // IV Конгресс этнографов и антропологов России Тезисы докладов. М, 2003. С. 354.

Сравнительный анализ теста антропологической аутоидентификации // Горизонты антропологии Сборник памяти академика В.П. Алексеева. М, 2003. С. 115-118.

Антропоэстетика о биологическом разнообразии современного населения // Расы и народы. Вып. 30. М., 2004. С. 326-360.

Методологические аспекты антропоэстетикн // Вестник антропологии. № И. М., 2004.

The Test of Anthropological Autoidentification in Some Finno-Ugrian Groups //Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugnstarum Jyva'skyla, 1998. Pars VII. Litteratura. Archaeologia. Anthropologia. Moderatores. J\-\askyla, 1996. P. 274-277.

Methods of Evaluation of the Autoidentification Test in Physical Anthropology (analysis of some morphologic and psyghologic after-effects of Indo-Europization in Northwestern Russia) // Journal of Indo-European Studies. 17. Monograph. Institute for the Study of Man. Waslungton, D.C., 1996. P. 332-330.

The Role of Human Appearance and the Concept of the Anthropological Autoidentification // Sociobiology of Ritual and Group Identity: A Homolog) of Animal and Human Behaviour. Annual Meeting of the European Sociobi-ological Society. Preceedings of International Conference. M., 1998. P. 12.

Anthropological aspects of the aesthetic preference of morphorype // Physical Anthropology and Population Genetics of Vologda Russians. The Finnish Anthropological Society. Transactions. Helsinki, 1993, № 32. P. 4257. (в соавторстве с АА Зубовым).

Spotlight on human face // Science in Russia. № 4. M., 2003. P. 40-45.

Anthropoaesthetic in Russia // Human Variability: a Bridge Between Science And Humanities. 14th Congress European Anthropological Association. Abstracts. Comotyni, Greece. 2004. P. 54.

An Ethnofunctional Approach to Psychological Indicators of Human Adaptation // Journal of Translations. NY 10504. 2004 /vol. 43. N 1. P. 66-91. (Совместно с А.В. Сухаревым и др.).

Антропоэстетические аспекты антропологии // Развитие личности. № 4. М., 2004 (в печати).

Подписано в печать 09 •

Усл. печ. л. 2,6

Тираж 100 экз. Заказ

Участок оперативной полиграфии Института этнологии и антропологии 119334 Москва, Ленинский проспект, 32а

Содержание диссертации, доктора исторических наук, Халдеева, Наталия Ивановна

Введение

Глава 1. Обзор литературы.

1.1. Лицо человека и проблема его изучения

1.2. Методические подходы в исследованиях человеческого лица

1.3. Лицо человека как источник биологической информации

1.4. Возрастные аспекты изучения человеческого лица

Глава 2. Материал, методика, методология.

2.1. Материал

2.2. Методика

2.3. Методологические аспекты исследования

Глава 3. Анализ материала и его обсуждение.

3.1 Описание таблиц распределения антропоэстетических признаков.

3.2. Одномерный анализ

3.2.1. Показатель антропоэстетической аутоидентификации

3.2.2. Коэффициент сопряжённости

3.2.3. Полихорический показатель связи

3.3. Многомерный анализ 182 Заключение 222 Литература 229 Приложение

Введение Диссертация по биологии, на тему "Проблема взаимосвязи антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей восприятия вариантов внешности в группах современного населения"

Диссертация основана на материалах исследования эстетического восприятия особенностей человеческих лиц в разных группах населения России и сопредельных стран на базе подходов антропоэстетики, нового раздела физической антропологии.

Актуальность исследования. Одним из фундаментальных свойств живых систем на Земле является взаимодействие с окружающей средой. Его значение становится особенно наглядным на фоне биосоциального разнообразия человечества (4—5 тысяч этнокультурных образований, 6—7 тысяч языковых подразделений и более двухсот антропологических вариантов).

Антропологическое разнообразие внешнего мира проявляется для индивидуума, в частности, в виде множества окружающих и встреченных в течение жизни людей (и их лиц), число которых, по приблизительным подсчётам, может достигать нескольких сотен тысяч. При этом надо отметить, что человек всегда ценностно воспринимал свою внешность и внешность окружающих людей, вырабатывая соответствующее эстетическое отношение. Известны данные о том, что практически в каждой культурной традиции существует понятие «лицо» (Лебедева, 1999). Известно также, что во многих культурных традициях выработаны представления о физической привлекательности мужчин и женщин и «ключи» восприятия внешности (Агеев, 1989; Бодалёв, 1982;). Данные этнологических исследований указывают, что антропологические признаки лица воспринимаются как этноопределительные и входят в ряд приоритетных параметров, обуславливающих формирование этнической идентичности (Кожанов, 1977; Солдатова, 1998). В социальнокультурной сфере можно выделить множество контекстов, соотносимых с категорией «человеческое лицо». В них содержатся такие элементы как «красота», «восприятие», «адаптация», коммуникация», «самосознание», «стереотипизация», «предпочтение», и другие. В процессе их формирования лицо человека актуализируется как безальтернативная антропологическая составляющая с многофункциональным спектром действия. Одна из таких функций раскрывает его практически неисчерпаемый информационный потенциал, способствующий общению в рамках одной или многих культур и иерархий ценностей. В этом проявляется информационная, культурогенная и коммуникационная функции внешности. Практически каждое историческое время и культурная модель создают свои приоритетные представления об эталонах красоты человеческого лица, что свидетельствует о функции историчности. Не менее заметна роль лица для процесса социальной адаптации. Внешний облик учитывается в ряду составляющих для осуществления брачных и репродуктивных отношений, мотивируя реализацию соответствующих функций. Необходимо упомянуть о роли внешности в процессе формирования сексуальной дифференциации. Высоко значима роль человеческого лица для сопоставления, в частности, по ряду лицевых параметров. В самой процедуре сравнения содержатся элементы познавательной (когнитивной) и ценностной функций. Функция сопоставления способствует очерчиванию групповых границ, например, с ориентацией на морфологические критерии. Отсюда демаркационная, и дифференцирующая роль внешности. Уникальна и незаменима роль человеческого лица на начальных этапах онтогенеза, когда оно выступает безальтернативным стартовым условием для формирования и развития многих социальных навыков у ребёнка.

Представления о физическом совершенстве и его эстетическом отражении имеет глубинные корни, восходящие к образцам первобытного искусства, по которым можно судить о направлении эстетизации физического типа человека того времени. В опыте Древней Греции отразился поиск метрических критериев телесной гармонии. Здесь же зародилась идея о том, что физическая красота человека, сама по себе, вне связи с ним не имеет смысла как наивысшая эстетическая оценка. В течение последующих эпох люди постоянно пытались создавать идеалы красоты лица и тела. В истории искусств зафиксировано множество образов, свидетельствующих об эстетических взглядах конкретного исторического периода. Изложенная информация показывает роль и значимость человеческого лица как особого феномена в естественной и социальной истории человека.

Обращение к антропоэстетическим аспектам изучения лица человека объясняется рядом причин. В частности, в физической антропологии традиционно развивалось направление исследований, анализирующих кефалоскопические и кефалометрические данные о человеческом лице. В их распределении фиксировались закономерности и тенденции, свидетельствующие об определённом элементе избирательности/предпочтения в группах населения по отношении к антропологическим параметрам внешности. Эта сторона природы человека оставалась вне рамок эмпирической практики и интерпретации в физической антропологии. Данные об особенностях эстетического предпочтения лиц в разных группах раскрывают новый аспект антропологических исследований.

Актуальность изучения лица человека с позиции антропоэстетических подходов определяется необходимостью нового объяснения этого феномена, получения новой информации о характере эстетического взаимодействия человека с окружающей антропологической средой и представления данного процесса в объективизированной (математической) форме в виде биометрических моделей. В частности, речь идёт о количественной оценке эстетического восприятия вариантов внешности в разных группах современного населения.

Цели и задачи исследования. Главная цель диссертации направлена на решение проблемы взаимосвязи окружающего антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей предпочтения вариантов внешности. С позиций этой проблемы акцентируется процесс взаимодействия, который служит основным критерием развития и его направления в любой социальной группе/системе. Математическая (объективная) форма процесса взаимодействия открывает возможности биометрического моделирования и получения новой информации о природе человека и его эстетического опыта взаимодействия с антропологической спецификой среды, требующих объяснения с новых позиций и с учётом новой информации. Осуществление поставленной цели базировалось на выполнении ряда задач:

• обзор современных взглядов на роль человеческого лица в процессе формирования некоторых социокультурных представлений и построение описательной (неколичественной) модели;

• анализ материалов и построение биометрических антропоэстетических моделей для разных этнотерриториальных групп;

• анализ материалов и построение биометрических антропоэстетических моделей для возрастных групп;

• анализ материалов и построение биометрических антропоэстетических моделей для групп временных мигрантов и в ситуации межэтнических контактов;

• анализ материалов и построение биометрических антропоэстетических моделей в связи с половой дифференциацией;

• анализ характера интегрированное™ реального антропологического разнообразия и антропоэстетических моделей во всех анализируемых группах;

• интерпретация полученных данных.

Объект исследования. В качестве объекта исследования рассматривается человеческое лицо в процессе его эстетического восприятия в разных этнотерриториальных и возрастных группах современного населения России и сопредельных стран (Литва, Венгрия). Изучение и выявление смысла этого феномена перспективно только при объяснении его как антропологической составляющей в процессах самовосприятия, самосознания, коммуникации, адаптации, толерантности, социализации, представлении о морфологической красоте и идеале как «высших» физических параметрах. Человеческое лицо в качестве объекта изучения необходимо рассматривать в контексте его многофункционального проявления, и выделения границ «антропоэстетосферы», то есть всего пространства социокультурной актуализации индивидуума, «сореализатором» чего выступает, в частности, его лицо с системой морфологических признаков, которые могут быть эстетически интерпретированы.

Предмет исследования связан с изучением эстетического восприятия антропологического разнообразия, то есть специфики антропологической среды и формирования на этой основе представлений о вариантах красивых лиц в разных группах населения в зависимости от пола, возраста, этнокультурной и антропологической дифференциации.

Теоретические основы исследования. В основу теоретических подходов диссертации были положены труды классиков российской школы физической антропологии, в которых разрабатывались вопросы построения антропологических классификаций, принципы выделения таксонов, вопросы обоснования таксономической роли признака в антропологии, теоретические построения в области исследований полового диморфизма и эволюционной теории антропогенеза, математического анализа по материалам современного населения и палеопопуляций (В.П. Алексеев, Т.И. Алексеева, В.В. Бунак, С.В. Васильев, М.М. Герасимов, М.М. Герасимова, Г.Ф. Дебец, В.Е. Дерябин, Н.А. Дубова, И.М. Золотарёва, А.А. Зубов, М.Г. Левин, И.В. Перевозчиков, Я.Я. Рогинский, В.А. Спицын, Н.Х. Спицына, Г.Л. Хить). Предельно важными для данной темы стали фундаментальные работы социально-культурных антропологов, этнологов, этологов (С.А. Арутюнов, М.Л.

Бутовская, М.Н. Губогло, М.Ю. Мартынова; H.JL Пушкарёва, В.А. Тишков, С.В. Чешко), психологов и этнопсихологов (J1.C. Выготский, Б.Ф. Ломов, B.C. Мухина, Н.М. Лебедева, Г.У. Солдатова). С позиций подходов указанных дисциплин массив антропоэстетических данных рассматривается как биосоциальное разнообразие с соответствующими тенденциями и закономерностями, фиксируемыми методами этих наук, что позволило впервые представить процесс эстетического выбора вариантов внешности в виде системы взаимодействий, по отношению к которым возможен критериальный подход и объективные количественные оценки.

Методы исследования. Изучение эстетического восприятия человеческого лица осуществляется в разных аспектах с помощью разных методов, результаты которых находят специальное применение. Однако надо подчеркнуть, что многие программы носят узко дисциплинарный характер, что отражается в практической несопоставимости эмпирических данных и результатов исследований, не развивается общепринятая методика изучения особенностей эстетического восприятия вариантов лиц в соотнесении с внешним антропологическим разнообразием. Для проведения антропоэстетических исследований автором был разработан и апробирован на большом массовом материале метод антропологических шкал, основанный на классических приёмах кефалоскопического анализа и практике анкетирования. Метод базируется на критериальном принципе соотнесения (интегрированности) антропоэстетических и антропологических параметров и открывает возможности количественного моделирования процесса эстетического выбора вариантов внешности. Применение данного метода позволяет проводить антропоэстетические исследования на популяционном уровне в группах современного населения в любом из аспектов их биологической (антропологическое, возрастное, половое разделение) или социокультурной дифференциации.

Методологическая база исследования. В работе обосновываются принципы системного подхода. Развитие представлений об антропосистемах в физической антропологии связано с именем академика В.П. Алексеева (1976; 1984; 1991). В исследованиях А.А. Зубова разрабатывается теория магистрального системогенеза, его системных параметров и факторов (1976; 1978; 1979; 1985; 2004). Применение системного подхода в диссертации базировалось на анализе двух систем признаков (антропоэстетических и антропологических), отражающих взаимодействия групп с окружающим антропологическим разнообразием и различные уровни их интегрированности как системоспецифических показателей. Это означает, что главный объект исследования необходимо рассматривать в системе множества порождаемых им связей и отношений, представляющих образования, также обладающих сложной разноуровневой организацией и сохраняющих целостность в процессе их развёртывания во времени и пространстве (Барабанщиков, 2000).

Системный подход предполагает дифференцированный взгляд на изучаемый объект, отражающий его гетерогенность, недизъюнктивность, процессуальность. Он позволяет подойти к описательному и количественному моделированию анализируемых явлений, с точки зрения эффективности применения как антропологических, так и социокультурных аспектов их интерпретации. Он определяет возможность верификации антропоэстетических данных и создания базы для научной перспективы антропоэстетических исследований. Данный подход позволяет корректно выразить такие свойства социокультурных аспектов актуализации человека, как антропоэстетическая стратегия восприятия физического типа окружающих людей, ценностное отношение к результатам этого восприятия, реализуемые в границах социальных образований. Таким образом, получается принципиально новая информация по проблеме связи биологического разнообразия и особенностей антропоэстетического восприятия его человеком.

Информационная база исследований. В работе находит применение широкий круг источников из разных областей наук о человеке. Общий список использованной литературы включает более 650 названий. Кроме того, проведённое исследование базируется на изучении и анализе антропологических (кефалоскопических) и антропоэстетических данных, полученных автором при обследовании 18 этнотерриториальных групп русских Тверской, Вологодской, Рязанской, Костромской областей и Ставропольского Края, русских, проживающих в республике Марий Эл, башкир, татар, чувашей, коми марийцев, мордвы, венгров, калмыков, китайцев, арабов, литовцев, пяти возрастных групп (младшие школьники, подростки, юноши, ранняя взрослость, пожилые), проанализированных в аспекте половой дифференциации. Для анализа и интерпретации результатов в аспекте адаптационной специфики были выделены выборки временных мигрантов (студенты китайцы и арабы), и также находящихся в ситуации межэтнических контактов (калмыки).

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в области физической антропологии решается проблема эстетического восприятия человеческого лица, на фоне и во взаимодействии с окружающим антропологическим разнообразием, разрабатываются вопросы построения биометрических антропоэстетических моделей предпочтения вариантов внешности в разных этнотерриториальных, и возрастных группах с учётом половой дифференциации. Проведение данного исследования базировалось на теоретических и методических положениях антропоэстетики, нового раздела физической антропологии, разрабатываемого автором с начала 90-х годов 20 века. Антропоэстетика изучает особенности эстетического выбора вариантов человеческих лиц в группах современного населения, анализируя опыт эстетического взаимодействия человека с окружающей антропологической средой. Антропоэстетика опирается на способность индивидуума ценностно воспринимать свой физический облик и другого человека, то есть выражать к ним эстетически дифференцированное отношение. Разработан новый метод антропоэстетических исследований (метод антропологических шкал), позволяющий проводить сбор материала в любой из групп современного населения. Он основан на критериальном принципе сопоставления данных, отражающих эстетический выбор внешности на фоне антропологической среды. На данной основе осуществляется биометрическое моделирование этого процесса.

Антропоэстетика появилась как результат естественного развития и разделения антропологического знания в условиях, когда обозначилась необходимость нового объяснения известного круга явлений и процессов, важных для интерпретации, как в сфере физической антропологии, так и многих наук, занятых сегодня разработками общей проблемы «Человек». Особенность антропоэстетики состоит в том, что она задаёт смысловой принцип интеграции для разных разделов науки, чем определяется её роль и место в системе междисциплинарного взаимодействия. Сущность' антропоэстетики выражается в отношении к человеческому лицу как некоей смысловой целостности, формирующей антропоэстетическую реальность как результат всех форм эстетического опыта индивидуума в процессе восприятия антропологической специфики среды. В рамках антропоэстетики развиваются аспекты изучения феномена человеческого лица, которые помогают раскрыть его биологический и социокультурный потенциал.

Практическая значимость работы. Автором разработан новый раздел физической антропологии, в области которой создана новая эмпирическая, методическая и аналитическая базы антропоэстетики, данные которой введены в научный оборот. В результате проводимых исследований получена принципиально новая информация о природе человека, в частности его антропоэстетическом опыте. Исследования антропоэстетики с возможностями биометрического моделирования биосоциальных процессов, с методами сбора массового материала и объективно сопоставимыми данными/результатами, важными как в области физической антропологии, так и в любом из сегментов смежных дисциплин, сегодня особенно актуальны для процесса интеграции наук. В их числе социально-культурная антропология, этнология, этническая психология, психологическая экология, возрастная психология, этология человека, медицинская эстететика, биополитика, психология рекламы, физическая антропология, психогенетика, конфликтология, тендерные исследования, в контексте взаимодействия с которыми антропоэстетика может сформулировать ряд референтных положений, то есть обосновать полученные результаты, актуальные для интерпретации в сфере рассмотренных дисциплин. Антропоэстетическая тематика принята в качестве раздела в ряде лекционных курсов Подготовлено практическое руководство по методике и методологии антропоэстетики. Методические приёмы антропоэстетики включены в программу этнофункциональной диагностики и психологической адаптации человека.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована на расширенном заседании Отдела антропологии в Институте этнологии и антропологии РАН 28 июня 2004 года. Основные положения диссертационой работы представлялись в виде докладов, стендовых сообщений, тезисов на всероссийских и международных научных форумах, в том числе: Международный Симпозиум «Итоги Российско-Финляндской экспедиции в Вологодскую область (физическая антропология и популяционная генетика)», 1992 год, Хельсинки; XIII МКАЭН, 1993 г., Мехико (Мексика)); Международная научная конференция памяти академика В.П. Алексеева, 1994 г., Салтыковка (Москва); Международная конференция «The Indo-Europeanization of Nothern Europe», 1994 г., Вильнюс (Литва);

Международная Конференция «Женщина и свобода», программа «Женщина в аспекте физической антропологии», 1994 г., (Москва); 1-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 1995 г., Рязань; 8-й Международный Конгресс финноугроведения, 1995 г., Ювескюле (Финляндия); 2-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 1997 г., (Уфа); 3-я Международная Конференция по тендерным исследованиям «Мужчина и женщина: меняющиеся роли и образы», 1997 г., Москва; Международная конференция "Sociobiology of Ritual and Group Identity: a Homology of Animal and Human Behaviour. Concepts of Humans and Behaviour Patterns in the East and the West: interdisciplinary approach," 1998 г., Москва; 1-ая Международная Конференция «Раса: миф или реальность?», 1998 г., Москва; XIV Конгресс Антропологических и этнологических наук, 1998 г., (США); IV International Congress of the International Association for the Study of Human Paleontology, 1998 г., Йоханнесбург (Южная Африка); 3-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 1999 г., Москва; Международная научная Конференция «Евразийство: историко-культурное наследие и перспективы развития», 2000 г., Уфа (Башкирия); 4-й. Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 2001 г., Нальчик; Научная Конференция, посвященная 110-летию В.В. Бунака, 2001 г., Москва; 5-й Международный Конгресс этнографов и антропологов России, 2003 г., Омск; XIV International Congress of European Anthropological Association "Human Variability: a Bridge between Science and Humanities", 2004г., Греция (Комотини).

Основные положения диссертационной работы. В диссертации представлен опыт изучения на популяционном уровне эстетического восприятия человеческого лица на фоне и во взаимодействии с разнообразием антропологической среды и биометрического моделирования этого процесса.

На основе литературных данных построена описательная модель (формальная структура), с позиций которой констатируется, что лицо человека, будучи биологической структурой, с системой биологических признаков (анализаторов/рецепторов), обладая «суммой биологического качества» инициирует множество социокультурных контекстов, соотносимых с категорией «человеческое лицо», конкретизирующих сферу его актуализации как безальтернативного многофункционального феномена. Список его функций включает эстетического восприятия, историческую, культурогенную, коммуникативную, сравнительную, идентификационную, брачную/репродуктивную, стереотипизации, толерантности, сексуализации, адаптационную, социализации, информационную, системообразующую с такими универсальными составляющими как интеграция/дифференциация. Сфера реализации этих функций может быть обозначена как «антропоэстетосфера». С позиций описательной (неколичественной) модели данные литературы систематизируются для постановки проблемы исследования, направленной на изучение процесса эстетического восприятия человеческого лица во взаимодействии окружающим антропологическим разнообразием.

Для проведения исследований по теме диссертации был разработан метод антропологических шкал, и на базе его применения были сформированы четыре антропоэстетические модели предпочтения особенностей лиц в разных группах: МРТМ (мужчины-об эстетически предпочитаемых вариантах мужских лиц); MPTF (мужчины-об эстетически предпочитаемых вариантах женских лиц); FPTM (женщины-об эстетически предпочитаемых вариантах мужских лиц); FPTF (женщины-об эстетически предпочитаемых вариантах женских лиц); и две антропологические модели MRT (реальный комплекс лицевых особенностей у мужчин); FRT (реальный комплекс лицевых особенностей у женщин).

Материал собирался в 18 этнотерриториальных и пяти возрастных группах. В результате одномерного анализа полученных данных было установлено, что эстетическое восприятие внешности происходит преимущественно дискретно, то есть с учётом отдельных признаков или их комбинаций (полихорический показатель). Обнаружено также, что в процессе формирования эстетически привлекательного образа индивидуумы лишь до некоторой степени руководствуются чертами своего лица (коэффициент сопряжённости). Разработан и апробирован на массовом материале показатель антропологической аутоидентификации (AI), демонстрирующий определённый уровень связи кефалоскопических характеристик и антропоэстетических параметров выбора вариантов лиц. Аналогичные результаты были получены при помощи метода Спирмена.

Результаты многомерного шкалирования свидетельствуют о том, что в эстетических представлениях о вариантах красивой внешности с высокой степенью приближения отражается характер реального антропологического разнообразия, особенности его интеграции/дифференциации, фиксируемые методами физической антропологии. При этом тенденции интеграции проявляются преимущественно на этнокультурном уровне, что особенно наглядно на примере модели МРТМ. Дифференцирующие тенденции особенно заметны на уровне антропологической специфики, разделяя группы восточного антропологического круга (калмыки и китайцы) от остальных выборок. На этапе многомерного анализа по изучению внутригрупповой интегрированности антропоэстетических и антропологических моделей выявляется, что максимальная степень интегрированности с групповым антропологическим разнообразием отмечается для модели МРТМ, а минимальная — для FPTF. В группах временных мигрантов (китайцы и арабы), а также у проживающих в ситуации межэтнических контактов (калмыки) констатируется эстетическое описание лиц с помощью таких частот некоторых признаков, которые практически не встречаются или встречаются с другой частотой. В этом проявляется адаптационная специфика опыта эстетического взаимодействия с окружающей реальностью.

На этапе изучения внутригрупповой интегрированности методом многомерного шкалирования отмечается два основных варианта полового диморфизма. В частности, речь идёт о разнице в интегрированности антропоэстетических моделей МРТМ и FPTF с реальным антропологическим групповым разнообразием. Максимально ассоциированными оказываются модели MRT/FRT и антропоэстетическая модель МРТМ, а антропоэстетическая модель FPTF связана с ними в миниальной степени. Этим подчёркивается различие между мужчинами и женщинами при формировании ими одноимённых антропоэстетических моделей, то есть когда мужчины говорят об эстетически предпочитаемых мужских вариантах внешности, а женщины — о женских. Констатируется также такой вариант полового диморфизма, когда оба пола выбирают разнополые модели эстетического предпочтения, то есть MPTM/MPTF и FPTM/FPTF.

Дифференциация возрастных групп, по данным многомерного шкалирования, отражает картину специфики возрастной вариации в отношении эстетического выбора внешности. Так, младшие школьники (9/10 лет) строят свою антропоэстетическую стратегию, во многом отличающуюся от той, которая отмечается для других возрастных групп. Причиной может быть в неокончательной сформированности механизмов абстрагирования и построения визуально-образного ряда, на которых в высокой степени базируется эстетический выбор вариантов внешности (особенно в отсутствии объектов восприятия). Своеобразие выборки данного возраста проявляется также в том, что при формировании эстетических моделей предпочтения, группа ориентируется преимущественно на антропологическую специфику её женской части. Можно предположить, что дети данного возраста ориентируются в процессе эстетического выбора не на групповые антропологические характеристики, а, возможно, на семейно/родственные образы внешности. Заметное отклонение группы 45-60 летних от остальных указывает, вероятно, на ослабление эффективности визуально-образного ряда. Относительно сближаются позиции 15-18 летних и 20-25 летних индивидуумов. Для всех возрастных групп характерны две формы полового диморфизма. Например, в случае выбора мужчинами и женщинами мужской эстетической модели (МРТМ или FPTM), фиксируется заметный уровень их взаимодействия с групповой антропологической спецификой, как правило, мужской части выборки. Второй тип полового диморфизма проявляется в случае выбора одним полом разнополых эстетических вариантов (FPTM и FPTF), при котором регистрируется высокая степень дистанцированности от антропологического своеобразия группы. В этом проявляются дифференцирующие тенденции, в заметной степени разделяющих эстетические подходы каждой группы к выбору вариантов красивых лиц. Можно предположить, что такая форма дифференцированности обусловлена относительной кратковременностью в масштабе онтогенеза (несколько лет) каждого возрастного периода и проявления группоцентрических тенденций, особенно значимых в молодёжной среде.

Результаты биометрического моделирования могут быть интерпретированы с позиции системного подхода. В частности, тенденции интеграции/дифференциации в процессе эстетического восприятия антропологического разнообразия, проявляются как системоспецифические. При формировании антропоэстетической модели МРТМ актуализируется функция стабилизирующих факторов, задающих вектор сохранения и воспроизводства групповой антропологической специфики. В процессе формирования антропоэстетической модели FPTF особенно отчётливыми становятся тенденции изменчивости. Они, в сущности, выполняют задачу формирования «избыточного» ресурса антропологического «знания» популяции, делая её в высшей степени адаптируемой в ситуации неопределённости и неизбежных изменений. Это означает, что рассматриваемые антропоэстетические модели МРТМ и FPTF отвечают за эффективность проявления альтернативных системных функций (стабилизация/изменчивость). Актуализация и взаимодействие стабилизирующих/интегрирующих и дифференцирующих тенденций рассматривается как необходимый критерий системы и её функционирования. В остальных антропоэстетических моделях (MPTF и FPTM) они отражаются с разной степенью специфичности. В этом контексте, феномен полового диморфизма (гендерной дифференциации) можно интерпретировать как системообразующий фактор и антропоэстетическую/антропологическую (биосоциальную) составляющую процесса системогенеза.

Полученные антропоэстетические модели несут определённый потенциал для вариации решений, благодаря практически бесконечному набору объективных реальных (антропологическое разнообразие) и субъективных условий/средств их реализации (эстетический выбор). Так, с помощью антропоэстетической модели МРТМ и в меньшей мере других моделей отражается разная степень интегрированности с групповыми антропологическими особенностями, то есть позитивный уклон в сторону взаимодействия со своей антропологической спецификой. Такая стратегия демонстрирует один из способов активизации свойств устойчивости и стабильности как во времени (повторение выбора), так и в пространстве (в ареале своей этнотерриториальной группы).

Для выборок мигрантов и для антропоэстетической модели FPTF практически всех групп фиксируется заметное отклонение от групповой антропологической размерности. Оно свидетельствует об определённой тенденции к «конструированию» антропоэстетического опыта с учётом факторов, необходимых для адаптивного взаимодействия с окружающей антропологической реальностью. Как одно из объяснений смысла этого процесса можно высказать предположение о проявлении тенденции к компенсированию некоторой неопределённости (неустойчивости) своей социокультурной позиции. С одной стороны указанное отклонение способствует увеличению границ формирования ресурса антропологических альтернатив, чтобы справиться с огромным разнообразием феноменов реальности. Вместе с тем, такое отклонение можно интерпретировать как необходимый механизм, который вырабатывает каждая сложная и саморазвивающаяся система для поддержания запаса неопределённости/избыточности и для оптимизации взаимодействия с варьирующей внешней средой. Известно, что благодаря наличию элемента неопределённости (избыточности) каждая система приобретает необходимый резерв для внутренней вариативности. На этом базируется способность к соответствующим ответам на самые разнообразные внешние воздействия. Другими словами, неопределённость/избыточность выступает как «преадаптирующая» инстанция, придающая системе относительную устойчивость в постоянно меняющихся и движущихся условиях. Такой антропоэстетический «запас» обладает конкретными антропологическими характеристиками, становящимися элементами эстетического выбора, обуславливающими формирование новой реальности и соответствующих ей антропоэстетических моделей.

Заключение Диссертация по теме "Антропология", Халдеева, Наталия Ивановна

Заключение

В диссертации представлен опыт изучения на популяционном уровне эстетического восприятия человеческого лица на фоне и во взаимодействии с разнообразием антропологической среды, а также биометрического моделирования этого процесса.

На основе литературных данных построена описательная (неколичественная) модель (формальная структура, эвристическая конструкция), которая позволяет фиксировать совокупность взглядов на исследуемый объект, его роль и характер взаимодействия с действительностью. Констатируется, что лицо человека как чисто биологическая структура обладает системой биологических признаков (рецепторов/анализаторов), то есть «суммой биологического качества». Будучи биологической структурой, оно порождает множество социокультурных контекстов, соотносимых с категорией «человеческое лицо» и конкретизирующих сферу его актуализации как безальтернативного, многофункционального феномена. Список его функций включает эстетического восприятия, историческую, культурогенную, коммуникативную, демаркационную, сравнительную, идентификационную, брачную/репродуктивную, стереотипизации, толерантности, сексуализации, информационную, социализации, системообразующую с такими универсальными составляющими как интеграция/дифференциация. Сфера реализации этих функций, где лицо человека проявляется как центр взаимодействия разных систем (биологических и социокультурных) и максимально реализуется его информационный потенциал, может быть названа «антропоэстетосферой». Практическим полем её проявления становится вся территория обитания человечества, дифференцировавшегося на 4—5 тысяч этнокультурных подразделений, разговаривающих примерно на 6—7 тысячах языках, и представленных 200 антропологическими вариантами. Чтобы актуализироваться в этой сложно стратифицированной реальности, человек располагает мощным адаптогенным инструментарием, то есть своим собственным лицом. С позиции описательной модели приведённые данные систематизируются, часть из них выделяются в качестве исходных для постановки проблемы исследования, направленной на изучение процесса эстетического восприятия человеческого лица на фоне и во взаимодействии с разнообразием антропологической среды.

Для проведения исследований по данной проблеме был разработан метод антропологических шкал, комплексно соединивший классические приёмы физической антропологии и практику анкетирования. На базе его применения сформированы четыре антропоэстетические модели предпочтения вариантов лиц и две антропологические модели: МРТМ (мужчины— об эстетически предпочитаемых вариантах мужских лиц), MPTF (мужчины— об эстетически предпочитаемых вариантах женских лиц), FPTM (женщины — об эстетически предпочитаемых вариантах мужских лиц), FPTF (женщины — об эстетически предпочитаемых вариантах женских лиц), и две антропологические модели MRT (реальный комплекс лицевых признаков у мужчин), FRT (реальный комплекс лицевых признаков у женщин). Их сопоставление позволило соотнести характеристику каждой антропоэстетической модели и групповую антропологическую специфику, определив, таким образом, базовый принцип для биометрического моделирования процесса эстетического выбора вариантов красивых лиц в рассматриваемых группах.

Материал собирался в 18 этнотерриториальных и пяти возрастных группах. В результате одномерного анализа полученных данных было установлено, что эстетическое восприятие внешности происходит преимущественно дискретно, то есть с учётом отдельных признаков или их комбинаций (полихорический показатель). Обнаружено также, что в процессе формирования эстетически привлекательного образа индивидуумы лишь до некоторой степени руководствуются чертами своего лица (коэффициент сопряжённости). Разработан и апробирован на массовом материале показатель антропологической аутоидентификации (AI), демонстрирующий определённый уровень связи кефалоскопических характеристик и антропоэстетических параметров выбора вариантов лиц. Аналогичные результаты были получены при помощи метода Спирмена.

Результаты многомерного шкалирования свидетельствуют о том, что в эстетических представлениях о вариантах красивой внешности с высокой степенью приближения отражается характер реального антропологического разнообразия, особенности его интеграции/дифференциации, фиксируемые методами физической антропологии. При этом тенденции интеграции проявляются преимущественно на этнокультурном уровне, что особенно наглядно практически во всех группах на примере модели МРТМ. Дифференцирующие тенденции особенно заметны на уровне антропологической специфики, разделяя группы восточного антропологического круга (калмыки и китайцы) от остальных выборок. На этапе многомерного анализа по изучению внутригрупповой интегрированности антропоэстетических и антропологических моделей выявляется, что максимальная степень интегрированности с групповым антропологическим разнообразием отмечается для модели МРТМ, а минимальная— для FPTF. В группах временных мигрантов (китайцы и арабы), а также у проживающих в ситуации межэтнических контактов (калмыки) констатируется эстетическое описание лиц с помощью таких частот некоторых признаков, которые практически не встречаются или встречаются с другой частотой. В этом проявляется адаптационная специфика опыта эстетического взаимодействия с окружающей реальностью.

На этапе изучения внутригрупповой интегрированности методом многомерного шкалирования отмечается несколько вариантов полового диморфизма. В частности, речь идёт о разнице в интегрированности антропоэстетических моделей МРТМ и FPTF с реальным антропологическим групповым разнообразием. Максимально ассоциированными оказываются модели MRT/FRT и антропоэстетическая модель МРТМ, а антропоэстетическая модель FPTF связана с ними в миниальной степени.

Этим подчёркивается различие между мужчинами и женщинами при формировании ими одноимённых антропоэстетических моделей, то есть когда мужчины говорят об эстетически предпочитаемых мужских вариантах внешности, а женщины — о женских. Констатируется также такой вариант полового диморфизма, когда оба пола выбирают разнополые модели эстетического предпочтения, то есть MPTM/MPTF и FPTM/FPTF.

Дифференциация возрастных групп, по данным многомерного шкалирования, отражает картину специфики возрастной вариации в отношении эстетического выбора внешности. Так, младшие школьники (9/10 лет) строят свою антропоэстетическую стратегию, во многом отличающуюся от той, которая отмечается для других возрастных групп. Причиной может быть в неокончательной сформированности механизмов абстрагирования и построения визуально-образного ряда, на которых в высокой степени базируется эстетический выбор вариантов внешности (особенно в отсутствии объектов восприятия). Своеобразие выборки данного возраста проявляется также в том, что при формировании эстетических моделей предпочтения, группа ориентируется преимущественно на антропологическую специфику её женской части. Можно предположить, что дети данного возраста ориентируются в процессе эстетического выбора не на групповые антропологические характеристики, а, возможно, на семейно/родственные образы внешности. Заметное отклонение группы 45—60 летних от остальных указывает, вероятно, на ослабление эффективности визуально-образного ряда. Относительно сближаются позиции 15—18 летних и 20—25 летних индивидуумов. Для всех возрастных групп характерны две формы полового диморфизма. Например, в случае выбора мужчинами и женщинами мужской эстетической модели (МРТМ или FPTM), фиксируется заметный уровень их взаимодействия с групповой антропологической спецификой, как правило, мужской части выборки. Второй тип полового диморфизма проявляется в случае выбора одним полом разнополых эстетических вариантов (FPTM и FPTF), при котором регистрируется высокая степень дистанцированности от антропологического своеобразия группы. В этом проявляются дифференцирующие тенденции, в заметной степени разделяющих эстетические подходы каждой группы к выбору вариантов красивых лиц. Можно предположить, что такая форма дифференцированности обусловлена относительной кратковременностью в масштабе онтогенеза (несколько лет) каждого возрастного периода и проявления группоцентрических тенденций, особенно значимых в молодёжной среде.

Результаты биометрического моделирования могут быть интерпретированы с позиции системного подхода. В частности, тенденции интеграции/дифференциации в процессе эстетического восприятия антропологического разнообразия, проявляются как системоспецифические. При формировании антропоэстетической модели МРТМ актуализируется функция стабилизирующих факторов', задающих вектор сохранения и воспроизводства групповой антропологической специфики. В процессе формирования антропоэстетической модели FPTF особенно отчётливыми становятся тенденции изменчивости. Они, в сущности, выполняют задачу формирования «избыточного» ресурса антропологического «знания» популяции, делая её в высшей степени адаптируемой в ситуации неопределённости и неизбежных изменений. Это означает, что рассматриваемые антропоэстетические модели МРТМ и FPTF отвечают за эффективность проявления альтернативных системных функций (стабилизация/изменчивость). Актуализация и взаимодействие стабилизирующих/интегрирующих и дифференцирующих тенденций рассматривается как необходимый критерий системы и её функционирования. В остальных антропоэстетических моделях (MPTF и FPTM) они отражаются с разной степенью специфичности. В этом контексте, феномен полового диморфизма можно интерпретировать как системообразующий фактор и биологическую составляющую процесса системогенеза.

Полученные антропоэстетические модели несут определённый потенциал для вариаций решений, благодаря практически бесконечному набору объективных реальных (антропологическое разнообразие) и субъективных условий/средств их реализации (эстетический выбор). Так, с помощью антропоэстетической модели МРТМ и в меньшей мере других моделей отражается разная степень интегрированности с групповыми антропологическими особенностями, то есть позитивный уклон в сторону взаимодействия со своей антропологической спецификой. Такая стратегия демонстрирует один из способов активизации свойств устойчивости и стабильности как во времени (повторение выбора), так и в пространстве (в ареале своей этнотерриториальной группы).

Для выборок мигрантов и для антропоэстетической модели FPTF практически всех групп фиксируется заметное отклонение от групповой антропологической размерности. Оно свидетельствует об определённой тенденции к «конструированию» антропоэстетического опыта с учётом факторов, необходимых для адаптивного взаимодействия с окружающей антропологической реальностью. Как одно из объяснений смысла этого процесса можно высказать предположение о проявлении тенденции к компенсированию некоторой неопределённости (неустойчивости) своей социокультурной позиции. С одной стороны указанное отклонение способствует увеличению границ формирования ресурса антропологических альтернатив, чтобы справиться с огромным разнообразием феноменов реальности. Вместе с тем, такое отклонение можно интерпретировать как необходимый механизм, .который вырабатывает каждая сложная и саморазвивающаяся система для поддержания запаса неопределённости/избыточности и для оптимизации взаимодействия с варьирующей внешней средой. Известно, что благодаря наличию элемента неопределённости/избыточности каждая система приобретает необходимый резерв для внутренней вариативности. На этом базируется способность к соответствующим ответам на самые разнообразные внешние воздействия, то есть адаптивного реагирования Другими словами, неопределённость/избыточность выступает как «преадаптирующая» инстанция, придающая системе относительную устойчивость в постоянно меняющихся и движущихся условиях. Такой антропоэстетический «запас» обладает конкретными антропологическими характеристиками, становящимися элементами эстетического выбора, обуславливающими формирование новой реальности и соответствующих ей антропоэстетических моделей.

Библиография Диссертация по биологии, доктора исторических наук, Халдеева, Наталия Ивановна, Москва

1. Агеев B.C. Психология межгрупповых отношений. М. 1983

2. Агеев B.C. Механизмы социального восприятия //Психологический журнал. 1989. М., Т. 10. № 2.

3. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М.: МГУ, 1990. С. 213; С. 274.

4. Адлер К. Понять природу человека. СПб.: 1997. С. 7.

5. Азроянц Э.А. Концепция модели устойчивого развития социума. Новая мировоззренческая парадигма. М. 1995.

6. Айвазян С.А. Прикладная статистика. Основы моделирования и первичная обработка данных. М. 1983.

7. Аксянова Г.А. Теоретические аспекты расоведения и особенности психологического восприятия физической внешности человека // Наука о человеке и общество: итоги, проблемы, перспективы. М. 2003. С. 37-63.

8. Александров И.О., Максимова Н.В. Заметки психологов-исследователей о позиции методолога //Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 1.С. 123-131.

9. Александров Ю.В. Построение и валидизация проектной методики для диагностики отношения к другому человеку //Психологический журнал. 1999. Т. 20. №3. С. 111-118.

10. Алексеев В.П. География человеческих рас. М., 1974.

11. Алексеев В.П. К происхождению бинарных оппозиций в связи с возникновением отдельных мотивов первобытного искусства //Первабытное искусство. Новосибирск, 1976.

12. Алексеев В.П. Становление человечества. М. 1984.

13. Алексеев В.П. Человек: эволюция и таксономия. М. 1985.

14. Алексеев В.П. Этногенез. М. 1986.

15. Алексеев В.П. Древние общества: взаимодействие со средой, культура, и история //Российская археология, М., 1991, № 1.

16. Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян (по данным антропологии). М. 1973.

17. Алексеева Т.И. Адаптивные процессы в популяциях человека. М. 1986.

18. Алексеева Т.И. История изучения антропологического состава восточных славян //Восточные славяне. Антропология и этническая история. М. 1999.С. 10-30

19. Алтухов Ю.П., Курбатова O.J1. Проблема адаптивной нормы в популяциях человека //Генетика. М. 1990. Т. 26. № 4. С. 583-597.

20. Альберти JI.-Б. Десять книг о зодчестве. М.-Л. 1957. Т. 2.

21. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. СПб., 2001.1. С. 51.

22. Андреев И.Л. Тайные ритуальные общества Африки как продукт эволюции тендерных отношений // Вопросы философии. 2000. № 6. С. 48-70.

23. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1988.

24. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе. М.: 1977. С. 7.

25. Андрианов М.С. Анализ процессов невербальной коммуникации как паралингвистики //Психологический журнал. М.: 1995. Т. 1. № 5. С. 20-32.

26. Анохин П.К. Избранные труды. Философские аспекты теории фундаментальных систем. М.: Наука, 1978.

27. Анциферова Л.И. Общественно-исторический характер телесного бытия человека //Биология и социальный прогресс. Пермь, 1982. С. 93-94.

28. Анциферова Л.И. Системный подход в психологии личности //Принципы системности в психологическом исследовании. М.: 1990. С. 6177.

29. Анциферова Л.И. Способность личности к преодолению деформации своего развития //Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 1. С. 6-19.

30. Анциферова Л.И. Архетипическая теория развития личности Карла Густава Юнга //Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 3. С. 10-19.

31. Анциферова Л.И. Психология старости: особенности развития личности в период поздней зрелости // Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 3. С. 86-99.

32. Арендт X. Vita activa или о деятельной жизни. СПб.: Алетейя, 2000. С.100.

33. Арестова О.Н., Бабанин Л.Н., Войскунский А.Е. Психологическое исследование мотивации пользователей Интернета // 2-я Росс. конф. по экологической психологии. Тезисы. М., 2000.

34. Арестова О.Н., Бабанин Л.Н., Войскунский А.Е. Коммуникация в компьютерной сети: психологические детерминанты и последствия // Вестник МГУ. Сер 14. 1996. Вып. 4.

35. Аристотель. Сочинения в 4-х томах. М., 1983. Т.1, 2.

36. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. М.: Прометей,1994.

37. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993. С. 509. Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М.1989.

38. Асмолов А.Г. Историко-эволюционный подход в психологии личности. Дисс. в виде науч. доклада на соискание ученой степени д-ра психол. наук. М., 1996. МГУ, С. 141.

39. Астахов А.Д. Методологические процессы организации вычислительных и информационных процессов // Системные исследования. Методологические проблемы Ежегодник. М.: 1986. С. 165-183.

40. Афанасьев В.Г. Системность и общество М., 1980.

41. Афанасьев А.Н. Народные сказки в трех томах. М., 1985. Т. 2. Сказка. 337 «О Василисе Поповне».

42. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982. С. 75.

43. Афонасенко Е.В. Особенности этнического самосознания китайцев // Развитие личности. М. 2004.№ 1. С. 131-144.

44. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. М., 1991. Филос. об-во СССР Сер. 319. С. 27.

45. Ахтямов A.M. Идеологизация в естественно-научном познании. Казань, 1988 С.З.

46. Бабаева Ю.Д., Войскунский А.Е., Смыслова О.В. Интернет: воздействие на личность //Гуманитарные исследования в Интернете. Под ред. А.Е. Войскунского. М., 2000.

47. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. JL, 1989.

48. Балановская Е.В., Нурбаев С.Д. Геногеография и генофонд: пространство главных компонент // Новые методы — новые подходы в современной антропологии. М.: Старый Сад, 1997.

49. Барабанщиков В.А. Системогенез чувственного восприятия. Москва-Воронеж, 2000

50. Баранов А.В., Сопиков А.И. Влияние группы на индивидуума //Социологические исследования. Вып. 3. Проблемы труда и личности. М., 1970.

51. Баумгартен А.Г. Эстетика // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. М.: Искусство, 1964. С. 452-453.

52. Баумгартнер Г. Физиологические рамки зрительного эстетического отклика // Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики. М.: Мир, 1995, С. 173-190.

53. Бауэр Т. Психическое развитие младенца. М.: Медицина, 1979.

54. Бахтин М.М. Сочинения в семи томах. Т. V. М., 1996.

55. Бейтсон Г. Экология разума. М. 2000. С. 256.

56. Белкин П.Г., Емельянов Е.Н., Иванова М.А. Социальная психология научного коллектива. М., 1998. С. 212.

57. Белл У. Возвращение к добру: ценности, объективность и будущее //Международный журнал социологических наук. М., 1994. № 1. С. 13-33.

58. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. M.:Academia, 1999. С. 538.

59. Беляева Т.В. Стиль общения ведущего и его влияние на восприятие учениками учебных телепередач. Автореферат, канд. психол. наук. JL, 1982.

60. Бергер П., Лукман Н. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995. С. 30.

61. Бердяев Н.А. Метафизика пола и любви // Русский эрос или философия любви в России. М. 1991. С. 254.

62. Бериташвили И.С. О нервных механизмах пространственной ориентации высших позвоночных животных. Тбилиси, 1959. С. 17.

63. Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М.: Прогресс, 1986.

64. Бернштейн Н.А. О построении движения. М., 1947.

65. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движения и физиологии активности. М., 1966, С. 314, 331.1. Библия. Бытие. 2:7.

66. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1968.

67. Блинникова И.В. Роль зрительного опыта в раннем психическом развитии детей //Психологический журнал, 2000. Т. 21. № 3. С. 49-64.

68. Блонский П.П. Избранные педагогические и психологические сочинения. М., 1979. Т. 1. С. 40.

69. Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум, поведение. М.:МИД, 1988. 248 с.

70. Бобнева М.И. социальные нормы и регуляция поведения. М. 1978.

71. Богданов А.П. Антропологическая физиогномика. М., 1978. С. 30.

72. Богданов А.А. Собирание человека // Психологический журнал. 2004, Т. 25. №2. С. 106-115.

73. Богомолова Н.Н. Массовая коммуникация и общение. М., 1988.

74. Богуславский Ю.М. Оценка внешности человека. Словарь. М., 2003.

75. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.

76. Бодров В.А., Ложкин Г.В., Плющ А.Н. Нелинейная модель мотивационной сферы личности // Психологический журнал. 2001, Т. 22. № 2. С. 90-100.

77. Брагина Л.М. Культура Возрождения в Италии // Культура Западной Европы в эпоху Возрождения. М.: Мосгорархив, 1996. Под ред. Л.М.Брагиной.

78. Брандт Г.А. Природа женщины. Екатеринбург. Изд. Гуманитарный университет. 2000. С. 87; с. 91.

79. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М.: Наука, 1981.

80. Бромлей Ю.В. очерки теории этноса. М.: Наука, 1983.

81. Брушлинский А.В. О критериях субъекта и его деятельности. Москва-Ярославль, ДИА-пресс. 2001. С. 5-23.

82. Брушлинский А.В. О деятельности субъекта и его критериях // Субъект, познание, деятельность. Под ред. Стёпина B.C. М., Канон+ОИ «Реабилитация». 2002. С. 351-373. Основные качества субъекта активность (системность) и автономность (универсальность).

83. Булыгин А.В. К истокам идеального. Л., 1988.

84. Бунак В.В. Антропометрия. 1941.

85. Бунак В.В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция. М.: Наука, 1980.

86. Бутовская М.А. Этология человека: история возникновения и современные проблемы исследования // Этология человека на пороге XXI века: новые данные и старые проблемы. М., 1999. С. 12-72.

87. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб., 1997. Москва-Харьков-Минск. Изд. Питер. С. 180.

88. Вартофски М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М., 1988.1. С. 5.

89. Васильев С.В. Основы возрастной и конституциональной антропологии. М., Изд. РОУ, 1996. С. 6.

90. Васильева Э.П. Феминистская мысль и структура знаний. Реферативный обзор // Феминизм: перспективы социального знания. М., 1992.

91. Василюк Ф.Е. Типология переживаний различных критических ситуаций // Психологический журнал. 1995.Т. 16. № 5.

92. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. Веджетти М. Серена. Интерпретация: у кого «золотой ключик» от дверцы между внутренней и внешней деятельностью // Психологический журнал. 1997, Т. 18. № 5. С. 122-128.

93. Вейль Г. Симметрия. М., 1968. С. 35. Вейнингер О. Пол и характер. М. Изд. Forum, 1991.

94. Величковский Б.М. Как устроен искусственный интеллект // Природа, 1988. № 12. М. 62-62.

95. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М.: МГУ,1993.

96. Вёльфлин Г. Классическое искусство. Изд. Алетейя, СПб., 1997. С. 317. Виленская Н.А., Сергиенко Е.А. Роль темперамента в развитии регуляции поведения в раннем возрасте // Психологический журнал. 2001. Т. 22. №3. С. 68-85.

97. Вилюнас В.К. Психологические механизмы биологической мотивации. М.: МГУ, 1986. С. 38.

98. Винер Р. Кибернетика. М., 1968. С. 9.

99. Винер Р. Кибернетика и общество. Творец и робот. М., Тайдекс. 2003. Виноградова JI.B. XIII Международный конгресс по психологии личностных конструктов // Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 1. С. 131-134.

100. Витрувий В. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли в 5-ти томах, м., 1962-1970. Т. 1.

101. Волькенштейн В.М. Опыт современной эстетики. М., 1931. С. 30. Волькенштейн М.В. Теория информации и эволюция //Кибернетика живого. Биология и информация. М., 1984. С. 45-84.

102. Выготский JI.C. Развитие высших психических функций. М., 1960.1. С. 51.

103. Выготский. Сознание как проблема психологии поведения//Собрание сочинений. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. С. 78-98.

104. Выготский JI.C. Собр. сочинений. М.: Педагогика, 1984. Т. 4. С. 227; Т. 5. С. 327.

105. Выготский JI.C. Психология искусства. М., 1989. С. 8-9. Выготский JI.C., Лурия Л.Р. Этюды по истории поведения М., 1993. Изд. Педагогика-Пресс. С. 131.

106. Вяткин В.А., Хотинец В.Ю. Этническое самосознание как фактор развития индивидуальности // Психологический журнал, 1996. Т. 17. № 5.

107. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. М., 1987. С. 106.

108. Галам С., Московичи С. Теория принятия коллективных решений в иерархических и неиерархических группах //Психологический журнал. 1992. Т. 13. №6.

109. Гальтон Ф. Наследственность таланта: законы и последствия. М.: Мысль, 1996.

110. Гарсиласо Инка дела Вега. История государства инков. Л., 1974. С. 300.

111. Гегель. Эстетика. М., 1968. Т. 1.

112. Гейзенберг В. Значение в точной науке //Шаги за горизонт. М. прогресс, 1987. С. 268-283.

113. Гексли Т. Наши сведения о причинах явлений в органической природе. М, 1986. С. 217.

114. Гелен А. О систематике антропологии //Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 154-160.

115. Герасимов М.М. Восстановление лица по черепу. М. 1955.

116. Герасимова И.А. Аргументация как методология убеждения новоселов //Вопросы философии. 2003. № 10. С. 72-83.

117. Герасимова И.А., Новосёлов М.М. Аргументация как методология убеждения // Вопросы философии, № 10, 2003, с. 72-83.

118. Герасимова М.М., Васильев С.В. Эволюционная морфология нижней челюсти. М., 1999.

119. Геодакян В.А. Системно-эволюционная трактовка асимметрии мозга //Системные исследования. М., 1986. С. 81.

120. Геодакян В.А. Эволюционная теория пола //Природа. 1991. № 8. С. 6069.

121. Гераклит //История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли в 5-ти гг. М., 1962-1970. Т. 1. С. 83.

122. Геронина Н.Е. Эпические традиции афроазиатских народов. М., 1995. Гибсон Дж., Гибсон Э. Перцептивное научение —дифференциация или обогащение //Хрестоматия по ощущению и восприятию. М., 1975.

123. Гибсон Дж. Экологический подход и восприятие. М.: Прогресс, 1989.1. С. 14.

124. Глейк Дж. Хаос. Создание новой науки. СПб., 2001. С. 10. Гнатенко П.И., Павленко В.Н. Идентичность: философский и психологический анализ. Киев: Апрт-Пресс, 1999.

125. Гранберг А.Г. Математические модели социальной экономики. М.: Экономика, 1978. С. 71.

126. Гращенков В.М. Портрет в итальянской живописи Раннего Возрождения. М. 1996. В 2-х тт.

127. Грегори В.К. Эволюция лица от рыбы до человека. М.: Биомедгиз,1934.

128. Григорьев А.В. Противоречие биологической формы движения материи //Философские науки. 1990. № 6. С. 111.

129. Грошев И.В. Полоролевые стереотипы в рекламе //Психологический журнал. 1998. Т. 19. № 3. С. 119-133.о

130. Грюссер О.-И., Зельке Т., Цинда Б. Функциональная асимметрия мозга и ее значение для искусства эстетического восприятия и художественного творчества // Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики. М.: Мир, 1995. С. 265-300.

131. Губогло М.Н. Идентификация идентичности. М., 2003.

132. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

133. Гурджиев Г.И. Человек есть множественность // Человек. 1992. № 2. С.47.50.

134. Гусева Н.Р. Индия: общество и традиция. М., 1990. С. 3-65.

135. Гучинова Э.Б. Постсоветская Элиста: власть, бизнес и красота. Очерки социально-культурной антропологии калмыков. СПб., Алетейя. 2003. С.115-128.

136. Давыдов В.В. Новый подход к пониманию структуры и содержания деятельности //Психологический журнал. 1998. Т. 19. № 6. С. 20-27.

137. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т. 2. С. 8.

138. Данилов Кирша. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М., 1938. С. 6.

139. Данилова А.Г., Матвеева JI.B. Особенности восприятия телевизионной рекламы, выполненной в различных культурных традициях //Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 4. С. 98-106.

140. Данилова Е.Г., Ядов В.А. Контуры социально-групповых идентификаций личности в современном российском обществе //Социология идентификации личности. М., 1993. С. 8.

141. Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор //Собрание сочинений. Т. 9. М., 1959. С. 98-99.

142. Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР // Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Т. IV. М.-Л. 1948

143. Дерябин В.Е. Многомерная биометрия для антропологов. М.: МГУ,1983.

144. Дерябин В.Е. Использование смешанного набора признаков в расовом анализе. Доклады МОИП общей биологии, 1989. М.: Наука, 1991.

145. Дерябин В.Е. К методике статистического межгруппового анализа: рассмотрение смешанного набора признаков // Вопросы антропологии. Вып. 88. М.: МГУ, 1995.

146. Дерябин В.Е. Многомерный подход и разделение неоднородных выборок в краниологии. Депонировано, в ВИНИТИ № 2263-В96, Москва, 09.07.1996.

147. Дерябин В.Е. Современные восточнославянские народы //Восточные славяне. Антропология и этническая история. М.: Научный мир, 1999.

148. Дерябин В.Е. Этническая антропология современных неславянских народов Восточной Европы. Многомерное количественное изучение. Рукопись депонирована в ВИНИТИ № 2111-В-98 от 07.07.98. УДК 511, МГУ, 1998.

149. Дионисий Ареопагит. О божественных именах. О мистическом богословии. СПб., 1995. Изд. русск. христ. гуман. ин-та.

150. Добролюбов Н.А. Собрание сочинений. Т. VII. M.-JL, 1964. С. 227. Дрынков А.В. Теория систем и проблемы моделирования психики // Математическая психология: Методология .Теория. Модели. М., Наука. 1985. С. 35-50.

151. Дубинин Н.П. Что такое человек. М.: Мысль, 1983. С. 11, 16. Дубова Н.А. Антропологический состав населения Северного Таджикистана и этногенетические проблемы Среднеазиатского региона. Деп. ВИНИТИ. № 6944-В. М. 1985. 312 с.

152. Дюрер А. Дневники, письма, трактаты. Об истинном и ложном благе. М., 1989.

153. Егорова А.И. Исследование полоролевых стереотипов народа саха //Этническая психология и общество. М., 1997, С. 183-190.

154. Егорова М.С. Развитие как предмет психогенетики: роль генотипа и среды в возрастных изменениях структуры психологических признаков. Дисс. докт. психол. Наук. М., 2000.

155. Ермолаева В.Е. Ноосфера, экологическая этика и глубинная экология //Стратегия выживания: космизм и экология. М., 1997.

156. Ершова Г.Г. К проблеме самоорганизации антропосистемы (в свете программы, предложенной В.П. Алексеевым // Вестник антропологии. М.,2002. С. 36-74.

157. Жданов Г.Б. Информация и сознание //Вопросы философии. 2000, № 11. С. 97-104.

158. Женщина России: какая она, как живет? К чему стремится? М., 2002 (сборник).

159. Жичкина А.Е., Белинская Е.П. Самопрезентация в виртуальной коммуникации и особенности идентичности подростков-пользователей Интернета//Труды по социологии образования. М, 2000. Т. 5. Вып. 7.

160. Журавлев A.JI. Социальная психология личности и малых групп. Некоторые итоги исследования //Психологический журнал. 1993. Т. 14. № 4.

161. Журавлев И.В., Тхостов А.Ш. Субъективность как граница: топологическая и генетическая модели //Психологический журнал. 2003. Т. 24. №3. С. 5-12.

162. Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. М.: Наука, 1991.

163. Зейгарник Б.В. Теория личности К. Левина. М.: МГУ, 1981.

164. Землянухина Л.В. Эстетика, этнография, быт. М., 1994.

165. Зильберман Д.В. Традиция как коммуникация: трансляция ценностей письменности //Вопросы философии. 1996. № 4. С. 74-105.

166. Золотарёва И.М. Некоторые итоги антропологического исследования населения МНР // Археологические, этнографические и антропологические исследования в Монголии. Новосибирск. 1990.

167. Зубов А.А. Этническая одонтология. М. 1973.

168. Зубов А.А. Содержание понятия «антропология» в период интеграции наук в СССР //Советская этнография. 1982. № 5.

169. Зубов А.А. Системная дифференциация и интеграция в процессе эволюции // Доклады Московского Общества испытателей природы 1984.0бщая биология, цитогенетический и математический подходы к изучению биосистем. М. 1986.

170. Зубов А.А. Магистрализация и демагистрализация в ходе эволюционного процесса //Вопросы антропологии. М.: МГУ, 1985. № 75. С. 14-25.

171. Зубов А.А. Палеоантропологическая родословная человечества (в печати).

172. Иванов Б.В., Моложавенко Н.В. Сердца друзей. Ростов-на-Дону. 1980. с. 94-95.

173. Иванова Ю.В., Покровская JI.A. Народы Франции //Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 117-210.

174. Иваницкий A.M. Сознание: критерии и возможные механизмы //Мозг и разум. М.: Наука, 1994. С. 113-120.

175. Игнатьев Р.Н. Антропологическое исследование феномена границы //Российская наука о человеке. Вчера. Сегодня. Завтра. СПб., 2003. С. 65-70.

176. Изборник 1076 г. Иоанна Грешного. М., 1965. С. 211.

177. Иорданский В.Б. О едином ядре древних цивилизаций //Вопросы философии. 1998. № 12. С. 37-49.

178. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. М., 19621970. В 5-ти тт. Т. 1.С. 72.

179. Каган М.С. Философская теория ценностей. СПБ.: Петрополис, 1997. С. 181-205.

180. Кадомцев Б.Б. Динамика и информация. М., 1997. С. 330.

181. Казаков О.И. Информация: мера и смысл //Философские исследования. 2000. № 1.

182. Кассирер Э. Философия символических форм. М., СПб.: Университетская книга, 2002.

183. Кини Р.Л., Райфа X. Принятие решений при многих критериях: предпочтения и замещения. М.: Радио и связь, 1981. С. 19.

184. Кант И. Анатомия прекрасного //Собр. сочинений в 6 тт. Т. 5. М., 1966. С. 219.

185. Кантор К.М. Четвертый виток истории //Вопросы философии. 1996. № 8. С. 19-41.

186. Карамзин Н.М. Сочинения. Л., 1984. С. 63.

187. Карпинская Р.С. Зачем методолог биологу //Методология биологии: новые идеи. М.:УРСС, 2001. С. 14-20.

188. Карпинская Р.С., Николаевский С.А. Социобиология. Критический анализ. М.: Мысль, 1988. С. 178.

189. Кемеров В.В., Коновалова Н.П. Восток и Запад: судьба диалога. Екатеринбург, 1999. С. 40.

190. Клименко Н.Е. Мозг и поведение: ситуация выбора жизненной стратегии // Мозг и разум. М.: Наука, 1994. С. 97-112; С. 102.

191. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Антропный принцип в синергетике //Вопросы философии. 1997. № 3. С. 62-79.

192. Кожанов А.А. Внешность как фактор этнического сопоставления //Советская этнография. 1977. № 3. С. 14-22.

193. Кожановский А.Н. Народы Испании //Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 134-167.

194. Козловский П. Этическая экономия как синтез экономической и этической теории // Вопросы философии. 1996. № 8. С. 66-88.

195. Кокарева М., Котовская М.Г. Зеркало души //Женщина и свобода. М., 1994. С. 326-327.

196. Коломинский Я.Л., Панько Е.А. Учителю о психологии детей шестилетнего возраста. М., 1968.

197. Кольцова М.М. Возрастные особенности развития ребенка //Возрастная физиология. Л., 1975.

198. Кон И.С. Открытие Я. М., 1977.

199. Кон И.С. Ребенок и общество. М., 1989. С. 143.

200. Кондратьев М.Ю. Большие проблемы маленьких мигрантов //Этносфера. 2002. № 3 (42). С. 23-24.

201. Корж Н.Н. Пути и перспективы исследования памяти // Тенденции развития психологической науки. М.: ИП АН СССР, 1989. С. 34-46.

202. Корнетов А.Н., Корнетов А.А., Самохвалов В.П. Этология в психиатрии. Киев, 1990.

203. Корниенко B.C. О законах красоты. Харьков, 1970. С. 29.

204. Корнилова Т.В., Тихомиров O.K. принятие интеллектуальных решений в диалоге с компьютером. М., 1990. С. 191.

205. Корогодин В.И. Информация и феномен жизни. Пущино, Корника,1991.

206. Котовская М.Г., Шалыгина Н.В. Перспективы развития брачного партнерства в России (по материалам полевых исследований ценностных ориентаций молодых российских женщин //Семья, тендер, культура. М., ИЭА РАН, 1997, этнологический центр РГТУ. С. 135-145.

207. Красновская Н.А. Народы Италии // Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 107-134.

208. Красовский Б.П. Некоторые социально-психологические аспекты рекламы // Социологические исследования. М., 1996. № 6. С. 124-127.

209. Красота и мозг//Биологические аспекты эстетики. М.: Мир, 1995. 334 с.

210. Краус В. Нигилизм и идеалы. М., 1994. С. 135.

211. Крылов В.Ю., Дрынков А.В., Савченко Т.Н. Математические модели принятия решений //Математическая психология. М., 1985. С. 24-42.

212. Крылова H.JI. Русские женщины в Африке. Проблемы адаптации. М.,1996. 365 с.

213. Крымский С.Б. Культурно-экзистенциальные измерения познавательного процесса //Вопросы философии. 1998. № 4. С. 40-49.

214. Кудрявцев И.К., Лебедев С.А. Синэргетика как парадигма нелинейности // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 55-63.

215. Кузнецова И.А. Красота человека в искусстве. М.: Искусство, 1969. С.116.

216. Кузьмичев И.К. Эстетика Киевской Руси. Повесть о том, как родилась идея прекрасного и откуда Русская красота стала есть. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 206.

217. Кук Б. Микроархетипы//Человек. 1996. № 3. С. 30-42, 37. Кудрявцев И.К., Лебедев С.А. Синэргетика как парадигма нелинейности //Впросы философии. 2002, №12, с.53-563.

218. Кулакова Н.Н. Феминизм и изучение проблемы войны и мира в американской литературе //Этнографическое обозрение. 1994. № 5. С. 52-64.

219. Куприянов В.В., Стовичек Г.В. Лицо человека. М.: Медицина, 1988. С. 270.

220. Курочкина Л.Я. История русской эстетики //Эстетика. М., 1998. Изд. Центр. С. 74-99.

221. Куценко В.А. Эстетика как наука //Эстетика. М, 1998. Изд. Центр.1. С. 14.

222. Ланге Н.Н. Психологические исследования. Одесса, 1975. С. 24. Лебедева Н.М. социальная психология этнических миграций. М., ИЭА РАН, 1993.

223. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М. Изд. дом «Ключ», 1999. С. 15.

224. Лебедева Н.М. Ценностно-мотивационая структура личности в русской культуре //Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 3. С. 26-36.

225. Лебединская Г.В. Реконструкция лица по черепу. Методическое пособие. М.: Старый Сад. 1998.

226. Левин Г.Д. Идеализация //Вопросы философии. 1999. № 4. С. 78-88. Левин К. Динамическая психология М.: Смысл, 2001. С. 151-177.

227. Левинас Э. Тотальное и бесконечное: эссе о внешности //Вопросы философии. 1992. № 2. С. 54-67.

228. Левкович В.П., Андрущак П.Б. Этноцентризм- как социально-псих. феномен // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 2. С. 70-81.

229. Лев-Старович 3. Секс в культурах мира. М.: Мысль, 1991. С. 19, 34, 42, 59, 69, 76, 122, 139.

230. Левченко В.Ф. Модели в теории биологической эволюции. СПб., 1993. С. 275.

231. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неоклассическая. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 31. (256 с.)

232. Леонардо да Винчи. Записи и рисунки. М.: Наука, 1965.

233. Леонтьев А.Н. О путях исследования восприятия //Восприятие и деятельность. Вступительная статья. М., 1976. С. 3-27.

234. Леонтьев Д.А. Ценности как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции //Вопросы философии. 1996. № 4. С. 15-26.

235. Леонтьев Д.А. Пилипко Н.В. Выбор как деятельность личностные детерминанты и возможности формирования //Вопросы психологии. 1995. № 1.С. 97-110.

236. Лепский В.Е., Рапуто А.Г. Моделирование и поддержка сообществ в Интернете. М., 1999.

237. Лефевр В.А. Формула человека. М.: Мир, 1991.

238. Липер Р. Познавательные процессы //Экспериментальная психология. Ред. С.С. Стивене. М, 1963. Т. II. С. 274-367.

239. Липинская В.А. Русские крестьяне на юге Западной Сибири. Развитие традиционной культуры (XVIII-начало XX в.). Диссертация в виде научного доклада на соискание учёной степени доктора исторических наук. М. 1999.

240. Липченко В.Я, Самусев Р.П. Атлас нормальной анатомии человека. М.: Медицина, 1989.

241. Лисеев И.К. Новые методы ориентации в современной философии биологии // Методология биологии: новые идеи. М.: УРСС, 2001. С. 21-32.

242. Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Изд. 2-е. Л., 1985. С. 261.

243. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

244. Ложкин Г.В., Рождественский А.Ю. Феномен телесности в Я-структуре старшеклассников и содержание их жизненных проектов //Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 2. С. 27-33.

245. Ломов Б.Ф. Человек и техника. Л., ЛГУ, 1963. С. 42.

246. Ломов Б.Ф. психические процессы общения //Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975. С. 151-164.

247. Ломов Б.Ф. Системность в психологии. М.-Воронеж, 1996.

248. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М., Изд. Республика, 1998. С 40.

249. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Софисты. Сократ. Платон. М.,1969.

250. Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Платон. Аристотель. М., 1993.

251. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб., «Искусство-СПБ», 2002. С. 6.

252. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996.

253. Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. М., 1997. Т. 1. С. 27.

254. Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М., 1973. С. 240.

255. Ляксо Е.Е. Некоторые характеристики материнской речи, адресованной младенцам первого полугодия жизни //Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 2. С. 55-64.

256. Максимова Н.Е., Александров И.О., Тихомирова И.В., Филиппова Е.В., Фомичева Л.Ф. Структура и актуалгенез субъекта с позиций системно-эволюционного подхода //Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 1. С. 1740.

257. Макушинский А. Современный «образ мира»: действительность // Вопросы философии. М., 2002. С. 119-136.

258. Майнцер К. Сложность и самоорганизация. Возникновение новой жизни и культуры на рубеже века //Вопросы философии. 1997. № 3. С. 48-62.

259. Мартынова М.Ю. Мир традиций и межкультурное общение. М. 2004.

260. Маслоу А. Дальние пределы человеческой психологии. СПб.: Евразия, 1997. С. 330-333.

261. Матвеева JLB., Аникеева Т.Я. Мочалова Ю.В. Экранный образ и личные особенности телеведущих //Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 2. С. 29-38.

262. Межуев В.М. Культурология как наука / Культура, культурология, образование. Круглый стол. // Вопросы философии. 1997. № 2. С. 11.

263. Мейен С.В. Заметки о редукционизме //Методология биологии: новые идеи. М.: УРСС, 2991. С. 5-13.

264. Мелик-Пашаев А.А. Из опыта изучения эстетического отношения и действительности//Вопросы психологии. 1990. № 5. С. 22-30.

265. Мелик-Пашаев А.А. Акме художника и проблема творческого «Я» //Человек. 1996. № 3. С. 137-145.

266. Мель Ю. Социальная компетентность как цель психотерапии: проблемы образа «Я» в ситуации социального перелома // Вопросы психологии. 1995. № 5. С. 61-68.

267. Мерзляков А.Ф. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. Т. 1.М., 1974. С. 147.

268. Мерлин B.C. Проблемы экспериментальной психологии личности //Ученые записки Пермского педагогического института. Т. 77. Пермь, 1970.

269. Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992. С. 14.

270. Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений. М., 1990. Т. 3. С. 336.

271. Михеенкова М.А. ДСМ метод правдоподобного рассуждения как средство анализа социального поведения //Известия РАН. Сер. Теория и системы управления. М., 1997. № 5. С. 62-70.

272. Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. М. 1987.

273. Моление Даниила Заточника» //Хрестоматия по древнерусской литературе XI-XVIII вв. Изд. 4. М., 1947. С. 138.

274. Московичи С. Век толп М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. С. 130-131.

275. Мухаев Э.М. Политология. М., 1998. С. 243. Мухина B.C. Возрастная психология. М., 1997.

276. Мухина B.C. Феноменология возрастной психологии. Детство. Отрочество. М., 2003

277. Найсер У. Познание и реальность. М., 1981. С. 33.

278. Налимов В.В. Спонтанность сознания. М., 1989.

279. Народы мира. Историко-этнографический справочник. М., 1988.

280. Нерсесянц B.C. Философия права //Вопросы философии. 2002. № 3. С.3.15.

281. Никитина А.Г. Глобальный социально-политический конфликт //Вопросы философии. М., 2002. С. 38-47.

282. Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. М. 1990. Нисский Григорий. Об устроении человека. СПб., 1995. С. 15. Ницше Ф. Рождение трагедии или эллинство и пессимизм // Сочинения в2-хтг.М., 1990. Т. 1.С. 75.

283. Нугаев P.M. Реконструкция процесса смены фундаментальных научных теорий. Казань: КГУ, 1989.

284. Нуйкин А.А. Биологическое и социальное в эстетических реакциях // Вопросы философии. 1989. № 7. С. 83-99.

285. Оболенский JI. Физиономическое объяснение некоторых элементов чувства красоты. СПб, 1878. С. 70.

286. Оганов А.А. возвращение к эстетическому (потребность переосмысления) //Вопросы философии. 2003. № 2. С. 66-76.

287. Олескин А.В. Голограмма мира //Человек. 1990. № 3.

288. Олпорт Г. Становление личности // Избранные труды. М.: Смысл, 2001.

289. Ортега-и-Гассет X. Этюды об Испании. Киев, изд. Новый круг, 1994.

290. Осорина М.В. О некоторых традиционных формах коммуникативного поведения детей // Этнические стереотипы поведения. JL, 1995. С. 47-64.

291. Павлов И.П. собр. соч. м., 1951. Т. 3. Кн. 1. С. 110-.

292. Панов Е.Н. Эволюция социальной организации //Этология человека на пороге XXI века. М., 1998. С. 323; С. 322-372.

293. Панферов В.Н. О роли внешности в регуляции отношений //Человек и общество. Вып. 3. JL, 1968. С. 237-238.

294. Папушек X., Папушек М., Солоед К. Значение невербального общения в младенческом возрасте для психического развития // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 3. С. 65-72.

295. Парамей Г.В., Измайлов Ч.А., Бабина B.C. Эмоционально-экспрессивные характеристики схематического лица на дисплее компьютера // Вестник Моск. Ун-та. Сер. 11. Психология. 1998. № 3. С. 30-38.

296. Пархоменко И.Т. Основные этапы развития западноевропейской эстетической мысли // Эстетика. М., 1998. С. 24-74.

297. Паскаль Б. Мысли. М.: Художественная литература, 1974. С. 169.

298. Пауль Г. Философские теории прекрасного и научное исследование мозга //Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики. М.: Мир, 1995. С. 15-28.

299. Переверзев В.А. Медицинская эстетика Волгоград. Изд. Зацарицинский вестник, 1994.

300. Перевозчиков И.В. Основы антропологической фотографии. М. МГУ.1987.

301. Петровская Е.В. Фигуры времени // Вопросы философии. 2000. № 10. С. 58-68.

302. Петровский А.В., Шпалинский В.В. Групповая сплоченность как ценностно-ориентированное единство // Психологическая теория коллектива. М., 1979.

303. Пех П. цит. по: Снетков В.А., Зинин A.M. Виниченко И.Ф. Типы и элементы внешности. М. Изд. ВНИИ МВД СССР, 1970. С. 1-140.

304. Пивоваров Д.В. Проблема носителя идеального образа. Свердловск, 1986. С. 240.

305. Платон. Собр. сочинений в 4-х тт. М.: 1994.

306. Плеснер Р. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию //Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 100102.

307. Плюснин Ю.М. Каких друзей мы себе выбираем? (Социобиология дружбы) // Природа. М., 1993. № 9. С. 75, 78.

308. Повесть временных лет. Под ред. В.П. Андриановой-Перетц. M.;J1., 1950. С. 57.

309. Подорога В.А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. Материалы лекционных курсов 1992-1994. М., 1995.

310. Подорога В.В. Метафизика ландшафта. М., 1996. С. 6.

311. Полянов Г.В. Знаковые системы в социальном взаимодействии и познании. Новосибирск, 1983.

312. Пономарев А .Я. Методологическое введение в психологию. М.: Наука,1983.

313. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002.

314. Поршнев Б.Ф. Функция выбора— основа личности // Проблемы личности. Материалы симпозиума. М., 1969.

315. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905. С. 21.

316. Пригожин И. От существующего к возникающему. М., 1985, Наука. С. 87, 153.

317. Пригожин И., Стрингер И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986. С. 47.

318. Прохоров А.О., Прохорова Д.А. Семантические пространства психических состояний // Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 2. С. 1426.

319. Пуанкаре А. О науке. М., 1990.

320. Пушкарева Н. Л. женщины России и Европы. На пороге нового времени. М., 1996.

321. Пушкарева Н.Л. Женщина в русской семье X — начала XIX в.: динамика социо-культурных изменений. Автореферат дисс. на соискание уч. степени д-ра ист. наук. М., 1997.

322. Радищев А.Н. Избранные философские и общественно-политические произведения. М., 1951. С. 481.

323. Разумовский И.Ф. Церковное пение в России. СПб., 1867.

324. Рапопорт А.А. Принципы математического изоморфизма в общей теории систем //Системные исследования. Ежегодник. М., Наука. 1973. С. 158-172.

325. Регард М., Лэндис Т. Одинаково ли воспринимается красота двумя половинками глаза? //Красота и мозг. М., 1995.

326. Рейковски Я. Движение от коллективизма // Психологический журнал. 1993, Т. 14. №5. С. 24-33.

327. Рейман Л.Д. Информационное общество и роль телекоммуникаций в его становлении //Вопросы философии . 2001. № 3. С. 3-9.

328. Ренчлер И., Селли Т. Маффеи Л. Представительство зрения в головном мозгу // Красота и мозг. Биологические аспекты антропо эстетики. М.: Мир, 1995. С. 201.

329. Ренчлер И., Херцбергер Б., Эпстайн Д. Введение //Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики. М.: Мир, 1995. С. 12-14.

330. Решина М.Н. Народы Бельгии и Нидерландов // Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 210-239.

331. Рикер П. Существование и герменевтика // Феномен человека. М.: Высшая школа, 1993. С. 307-328.

332. Розов Н.С. Структура цивилизации и тенденции мирового развития. Новосибирск, 1992. Гл. 2. С. 74.

333. Рок И. Введение в зрительное восприятие. М., 1980. Т. 1-2. Романова И.А. Основные направления исследования самопонимания в зарубежной психологии.

334. Ротенберг B.C. церебральные механизмы двух компонентов мышления: противоречия, перспективы и новая парадигма //Мозг и разум, М., 1994. С. 121-132.

335. Рощин С.К. Проблемы этноцентризма. Теория и политическая действительность XX века // Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. М., 1993. № 23. С. 59-104.

336. Рубинштейн C.JI. Человек и мир //Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1973. С. 255-285.

337. Рубинштейн C.JI. Основы психологии. М.: Педагогика, 1989. Т. II.

338. Руденский Н.Е. Венгры // Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 66-89.

339. Русалов В.М. Биологические основы индивидуально-психологических различий. М.: Наука, 1989. С. 213.

340. Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения. М., 1981. Т. 1. С. 245.

341. Рыжова С.В. Опыт изучения этнической идентичности в системе ценностных ориентаций // Российский этнограф. Этнографический альманах. 1993. №3.

342. Рыжова С.В. Опыт эмпирического исследования межэтнического восприятия (на примере русских в Эстонии) // Этнические факторы в жизни общества. М., ИЭА РАН, 1999. С. 41-49.

343. Савельев С.В. Природа индивидуальности мозга человека // Природа, 1995. №9 (96). С. 16-33.

344. Савицкая Э.А. Закономерности формирования «модели культурного человека» // Вопросы философии, 1995. № 5. С. 61-73.

345. Самохвалова В.Н. Красота против энтропии. М., 1990.

346. Сафаров Г.Ш. Некоторые философские аспекты и концепции теории организации //Вопросы философии. № 4. М. 2004С. 92-101.

347. Сергеев В.М., Шрейдер Ю.А. Сознание как предмет метапсихологии // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник. 19891990. М., 1991.

348. Сергиенко Е.А. Антиципация в раннем онтогенезе человека. М.: Наука,1992.

349. Сергиенко Е.А. Истоки познания: онтогенетический аспект //Психологический журнал, 1996. Т. 17. № 4. С. 43-54.

350. Сергиенко Е.А. Природа субъекта: онтогенетический аспект //Проблема субъекта в психологической науке. М.: Академический проект, 2000.

351. Серов С.Я. Португальцы //Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 167-177.

352. Симонов J1.B. Категории сознания, подсознания и сверхсознания в творческой системе Станиславского // Бессознательное. Тбилиси, 1979. Т. 2. С. 578-79.

353. Симонов П.В. Предисловие //Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики. М.: Мир, 1995. С". 6.

354. Симонов П.В. Тэта-ритм и механизм квантования извлекаемых из памяти энграмм //Память и следовые процессы. Пущино, 1979. С. 77.

355. Симонов П.В. Созидающий мозг. Нейробио логические основы творчества. М.: Наука, 1993. С. 12.

356. Симонов П.В. Сознание и мозг // Журнал высшей нервной деятельности. 1993. Т. 43. № 1. С. 211-223.

357. Ситарам К.С., Когдейл Р.Т. Основы межкультурной коммуникации // Человек. 1992. № 2. С. 51-64.

358. Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб., СПГУ, 1996.

359. Славко Т.И. Математико-статистические методы в исторических исследованиях. М.: Наука, 1981. С. 102.

360. Слободская Е.Р., Плюснин Ю.М. // Вопросы психологии. 1987. № 3. С. 50-57.

361. Слуцкий В.М. Формирование жизненных планов детей в условиях резких социальных изменений //Психологический журнал. 1995. Т. 16. №2. С. 60-70.

362. Смирнов С.Д. Психология образа: проблемы активности психического отражения. М.: МГУ, 1985. С. 5.

363. Смирнов П.Л. Социальные репрезентации интеллектуальности (на примере российской выборки // Психологический журнал. 1994. Т. 15. № 6. С. 61-68.

364. Смирнов Л.М. Базовые ценности: формы существования и эмпирическое изучение. Генетические коды цивилизаций // Материалы III Научной Конференции «Человек и природа проблемы социоестественной истории». М., 1995. С. 105-111.

365. Смирнова Н.М. Глобальный эволюционизм и становление современного образа науки // Методология биологии: новые идеи. М.: УРСС,2001. С. 112-131.

366. Смирнов Э.А. Теория организации. Учебное пособие. М.: ИНФРА-М.2002. 248 с.

367. Снетков В.А. Зимин A.M., Виниченко И.Ф. Типы и элементы внешности. М. ВНИИ МВД СССР, 1970.

368. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Наука,1998.

369. Соловьев B.C. Сочинения в двух томах. Философская публицистика. М., 1989. Т. 1.С. 642.

370. Сорокин П.А. Причины войны и условия мира (1944) //Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М., 1994. С. 491-501.

371. Соснин В.А. Исследование социального конфликта в социальной психологии США: Автореф. дисс. канд. психолог, наук. М., 1979.

372. Соснин В.А. Культура и межгрупповые процессы: этноцентризм, конфликты и тенденции национальной идентификации //Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 1. С. 50-61.

373. Сперри Р.У. Перспективы менталистской революции и возникновение нового научного мировоззрения //Мозг и разум. М.: Наука, 1994. С. 20-44.

374. Спиноза Б. Этика. М., 1932. С. 35.

375. Спицын В.А. Биохимический полиморфизм человека. Антропологические аспекты. М. 1985.

376. Степанов В.Г. Кандинский как художник и психолог //Поиск смысла. Н. Новгород, 1994. С. 217-239.

377. Степанянц М.Т. Реконструкция религиозной мысли в исламе // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 42-54.

378. Стёпин B.C. Теоретическое знание. М., 2000. С. 644-645.

379. Судаков К.В. Функциональные системы организма // Системные исследования. Методология. Ежегодник. М., Наука. 1986. С. 311.

380. Сусоколов А.А. Этнос как механизм сохранения традиций //Русский этнос и русская школа в XX в. М.: МГУ, 1996. С. 17; С. 5-29.

381. Сухарев А.В. Этнофункциональная психология: исследования, психотерапия. М., ИЭА РАН, РАОПИ, 1998. С. 40.

382. Сухарев А.В. К вопросу о роли этнических условий в нарушении психической адаптации и воспроизводства населения // Этнодемографические особенности воспроизводства народов Севера России. М., ИЭА РАН, 1995. С. 233-251.

383. Сушков И.Р. Психология взаимоотношений. М., Екатеринбург. Деловая книга, 1999. С. 56, 186, 127.

384. Сысоева О.В., Вартанов А.В. Отражение длительности стимула в характеристиках вызванного потенциала // Психологический журнал, 2004. Т. 25. №1. С. 101-110.

385. Сэндидже У, Фрайбургер В. Ротцол К. Реклама: теория и практика. М.: Прогресс, 1989.

386. Тайсина Э.А. Философские вопросы семиотики. Изд. Казанского ун-та. Казань, 1992. Ред. проф. И.С. Нарской. С. 190.

387. Талейран. Мемуары. М., 1959. С. 89.

388. Терехина А.Ю. Анализ данных методами многомерного шкалирования. М.: Наука, 1986.

389. Титов С.Н. Эстетическое сознание — идеальный продукт и его структура//Эстетика. М., 1998. Изд. Центр. С. 123-128.

390. Тишков В.А. Идентичность и культурные границы // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997. С. 15-44.

391. Тишков В.А. «Пожар способствовал ей много к украшенью» (российская этнология: статус дисциплины и состояние теории) // Российская наука о человеке. Вчера. Сегодня. Завтра. СПб., 2003. С. 190-195.

392. Тишков В. А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. М., Наука. 2003

393. Токарев С.А., Шервуд Е.А. Народы Швейцарии // Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 89-107.

394. Толстых А.В. Грядущая культура: гримасы идентичности. Круглый стол: культура, культурология и образование // Вопросы философии. 1997. № 2. С. 7-20.

395. Торшилова Е.М. Эмоциональный компонент эстетического восприятия в экспериментальных исследованиях // Искусство и эмоции. Пермь, 1991.

396. Тоффлед О. Футуршок. М.: Прогресс, 1973. С. 218.

397. Троицкий М.М. Наука о духе. Общие свойства и законы человеческого духа. М., 1882. Т. 1-2.

398. Трубецкой С.Н. О святой Софии, Премудрости Божией // Вопросы философии. 1995. № 9. С. 120-165.

399. Турен А. Возвращение человека действующего. М.: Научный мир,1998. С. 9.

400. Урсул А.Д. Отражение и информация. М., 1973. С. 30. Ухтомский А.А. Собр. соч. Л.: ЛГУ, 1954. Т. IV. С. 123. Ушакин С.А. После модернизма: язык власти и власть языка // Общественные науки и современность. 1996. № 5.

401. Ушакин С.А. Поле пола: в центре и по краям //Вопросы философии.1999. №5. С. 71-85.

402. Федоров Ю.М. Сумма антропологии. Новосибиоск, В.О., Наука, 1995 Федотова В.Г. Социальное конструирование приемлемого для жизни общества // Вопросы философии. 2003. № 11. С. 3-18.

403. Филимонова Т.Д. Австрийцы // Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 44-66.

404. Филимонова Т.Д. Немцы // Брак у народов Западной и Южной Европы. М.: Наука, 1989. С. 5-44.

405. Финн В.К., Гергей Г. Об интеллектуальных системах // Интеллектуальные системы и общество. М.: РГТУ, 2001.

406. Фирсова Н.Н. Психология рекламы // Наука и жизнь. М., 1978. № 7. С. 146-150.

407. Флейшман Б.С. Системотехника и инженерная экология //Вопросы философии. № 3. М. 1973.С. 78

408. Фогель Ф., Мотульски А. Генетика человека. М.: Мир, 1990. С. 85. 367с.

409. Франк C.JI. О критическом идеализме // Мир Божий. СПб., 1904. № 12. С. 224-264.

410. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. С. 233.

411. Фрейд 3. Сумерки богов. М. 1989. С. 101-12.

412. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989. С. 48. 181.

413. Фромм Э. Человеческая ситуация. М.: Смысл, 1995. 227 с.

414. Хазен A.M. Разум природы и разум человека. М., 2000. С. 12.

415. Халдеева Н.И. Антропологическая аутоидентификация русских Вологодской области (сравнительный аспект изучения морфотипов внешности //Этнографическое обозрение, 1995. № 2. С. 97-104.

416. Халдеева Н.И. Антропоэстетика — новое напрпавление антропологических исследований // Вестник антропологии, 1996. № 2. С. 269-280.

417. Халдеева Н.И. Методика антропоэстетических исследований // Новые методы— новые подходы в современной антропологии. М., Старый Сад, 1997. С. 164-171.

418. Халдеева Н.И. Антропоэстетические исследования в Венгрии // Антропология современных финно-угорских народов. М., Наука. 2000. С. 1027.

419. Халдеева Н.И. Возрастные особенности антропоэстетического предпочтения типа внешности // На путях биологической истории человечества М., 2002. Т. 2. С. 199-212.

420. Харламенкова Н.Е. Влияние когнитивного стиля и социальных установок на особенности целеполагания. М.: Наука, 1992. 149 с.

421. ХейзингаЙ. Homo ludens. М.: Прогресс-Академия, 1992.

422. Хёсле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1993. № 2. С. 112-123.

423. Хить Г.Л. Дерматоглифика народов СССР. М. 1983.

424. Хвостова К.В. Количественные методы в истории // Вопросы философии. 2002. № 6. С. 60-68.

425. Ховланд К. Научение и сохранение заученного человеком // Экспериментальная психология. М., ИЛ, 1963. Т. И.

426. Холл К.С., Линдсей Г. // Теория личности М., 1997. «КСП+» С. 200, 243, 169.

427. Хоманс Дж. Социальное поведение как обмен // Современная зарубежная социальная психология. М., 1984. С. 82-91.

428. Хрисанфова Е.Н., Перевозчиков И.В. Антропология. М., 1999. 350 с.

429. Хулаев О.Е. Большие проблемы маленьких мигрантов // Этносфера. 2002. № 3 (42). С. 25-26.

430. Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности, Тбилиси, 1984. 103 с.

431. Чайковский Ю.В. Античная философия как общеобразовательный предмет// Вопросы философии. 2002. № 9. С. 157-171.

432. Чернавский Д.С. Синэргетика и инофрмация. М., 1990. С. 14.

433. Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений. М., 1949. Т. 2. С. 136.

434. Черняк Ю.И. Системный анализ в управлении экономикой. М., 1976.

435. Чеснов Я.В. женщины и культурогенез // Семья, тендер, культура. М., 2000. С. 408-416.

436. Чешко С.В. Доктрина самоопределения: иллюзии и реальность // Мультикультурализм и трансформация постсоветского общества. М., ИЭА РАН. 2002. С. 233-245.

437. Чудова Н.В. Особенности образа «Я» «жителя» Интернета // Психологический журнал. 2002. Т. 23. № 1. С. 113-117.

438. Шабурова О.В. Тендерные технологии // Современный философский словарь. Под ред. В.Е. Кемиряева. 2-е изд. Лондон, 1998. С. 184.

439. Шехтер М.С., Потапова А .Я. О роли и видах образов в познавательных процессах //Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 3. С. 57-67.

440. Шихирев П.Н. Общественный идеал как объект социально-психологических исследований // Социально-психологические и нравственные аспекты личности. М., 1988. С. 30-36.

441. Шихирев П.Н. Проблемы исследования межгрупповых отношений // Психологический журнал. 1992. Т. 13. № 1. С. 15-23.

442. Шмальгаузен И.И. Факторы эволюции. М.: Наука, 1968.

443. Кибернетические вопросы биологии. М., 1968. с. 217

444. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 19. Т. 1. С. 45, 46.

445. Шохин В.К. Проект персонологической антропологии и философии ценностей // Вопросы философии. 2002. № 6. С. 112-118.

446. Шпаков А.А. Модель единого знания. М., 1999. Изд. Плюс. Говорит о единстве всех систем знания.

447. Шрагина Л.И. Логика воображения. Одесса, 1995.

448. Штроо В.А. Исследование групповых защитных механизмов // Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 1. С. 5-15.

449. Шульгин Н.Н. Альтернативная герменевтика в диалоге культур // Вопросы философии. 2002. № 12. С. 32-50.

450. Шутц У. Комплементарная функция лидера // Современная зарубежная социальная психология. М., 1984. С. 162-169.

451. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль. П. Мертон, Дж. Мид, Т. Парсонс, А. Шюц. М.: Международный университет Бизнеса и Управления. , 1996. С. 530.

452. Щедровицкий Г.П. Проблемы построения системной теории сложного «популятивного» объекта // Системные исследования. Ежегодник. 1975. М. 1976. С. 172-200.

453. Эйбл-Эйберсфельт И. Биологические основы эстетики // Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики. М., 1995. С. 29-73.

454. Энгельгардт В.А. О некоторых атрибутах жизни: иерархия, интеграция, узнавание // Современное естествознание и материалистическая диалектика. М, 1977. С. 328-350.

455. Энгельгардт В.А. Познание явлений жизни. М., 1984. С. 189. Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.

456. Этнические и этносоциальные категории. Свод этнографических понятий и терминов. М., 1995. С. 114.

457. Эфроимсон В.П. Генетика этики и эстетики. М. 2004. Эшби У.Р. Введение в кибернетику. М., 1959. Разнообразие (в кибернетике) и общей теории систем количест. х-ка сложности системы и ее возможных различаемых состояний.

458. Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуализации. М.: Наука,1996.

459. Ядов В.А. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности. JI.: Наука, 1979v

460. Язык и текст: онтология и рефлексия. СПб., 1992. С. 205-213; 332-343. Якимович А.К. «Свой-чужой» в системах культуры // Вопросы философии. 2003. № 4. С. 48-60.

461. Яковлев Е.Г. Эстетика. М.: Гардарика, 1999. С. 43. Aboud F.E. Ethnic Self-Jdentity // Canadian Social Psyhology of Ethnic Relations. N.Y., 1981.P. 37-56.

462. Allport G.W. Personality: A psychological interpritation. N.Y.: Holt. 1937. Allport G.W., Vernon P.E. Lindzey C. Study of values'. Boston, Houghton Mifflin, 1951.

463. Andree R. Braunschweiger Volskunde. Braunschweig, 1898.

464. Aristotle. Poetics.Ed. by William Heinemann, London, 1450В, 1459A.,

465. Boysson-Bardies В. de, Vihman M.M. Adaptation to Language: Evidence from babbling and first words in four languages // Language. 1991. V. 67. P. 297319.

466. Barry H., Josephson L., Lauer E., Marshall C. Agents and Techniques for Child trainning Cross'-Cultural Codes // Ethnology N 7, 1977, vol. 16. c. 191-230.

467. Berry J.W., Poortinga Y.H., Segall M.N., Dasen P.R. Cross-cultural psychology: Research and applications NY, 1992. (цит. По Лебедевой, 1992. с. 205)

468. Berscheid Е., Walster Е.Н. Physical Attractiveness' // Advances in Experimental Social Psychology. Ed. By L. Berkowitz. Vol. 7. NY., 1974.

469. Bertalanffy L. von. General System Theory. NY.: Braziller, 1968.

470. Bertrand M. et Bertrand D. Psychanalyse et sciences sociales. La Decouvertre, 1989. p. 55.

471. Blaustein A.R. American Nature. 1983. v. 121. N 5. p. 749-754.

472. Bohm В., 1974. Science as Perception-Communication // The Structure of Scientific Theories. 1974. Urbana. P. 374.

473. Brandschaw J.L. The information conveyed by varying the dimensions of features in human outline faces // Percept Psychophus. 1969. v. 6. 5-9.

474. Bronferbrenner U. The Ecology of Human Development. Experiments by Nature and Design. Cambrige, 1979.

475. Brunswik E., Reiter L., Eindruckscharacktere schematischer geschichter // zeitschrift fur psychologie. 1938. Bd. 142. S. 67-134;

476. Burton Y.W. (Ed.) Conflict: Human Needs' Theory. NY.: St. Martins' Press,1990.

477. Cartwright D. The nature of group cohesiveness // Group dynamics' Research and Theory. NY., 1968.

478. Cassirer E. Le Myth de l'Etat. H/ 7-12. P.: Gallimarde, 1993.

479. Cauthen N.R., Robinson A.E., Kraussi H.H. Stereotypes: a review of the Literature 1926-1968 //Journal of Social Psychology. 1971. N 84. P. 103-125.

480. Chapman A.J., Smith J.R. Friendship and Social Relations in Children. Ed. By H.C. Foot. Chichester-N-Y-Toronto, 1980, 11-13.

481. Child J.L. Bases of transcultural argument in response to art // Ed. By H.L. Day. Advances in intrinsic motivation and aesthetics. NY., Plenum Press, 1981.

482. Codol J.-P., 1984. Social differentiation and non-differentiation // Social Dimention. Cambridge University Press, 1,2, 315-337.

483. Cross S, Markus H. Possible Selves across the life Span // Human Development. 1991 V. 34. N 4.

484. Darvin E. (1794/1796). Zoonomia; or the laws of organic life, vol I/II. J. Jonson. London; p. 772. Reprint. 1974. AMS Press. N-Y.: pp. 145-146.

485. Darvin, Ch. The descent of Man and selection in relation to sex. London, 1871. Ed. by John Murrey (1-450).

486. Derrida J. Violence et Metaphysique Ecriture et Difference. Seuil, 1967, p. 117-228.

487. Eckman P., Friessen W. Non verbal behavior and psychopatology // The psychology of depression. Washington. Winston & sons, 1974, p. 203-232.

488. Eible-Eibesfeldt J. War fare, man's indoctrinability and group selection. Zeitschrift f. Tierpsychol., 1982. 177-198.

489. Enquist M., Chirlanda S. The secrets of faces // Nature. 1998. V. 394. P. 826-827.

490. Erikson E.N. Identity. Youth and crisis. N.Y. 1968.

491. Erikson E.A. 1995 Memorandum of Identity and Negro Youth // A Way of Looking at Things. Selected Papers. Ed. by S. Schlein. N.Y., W.W. Norton

492. Etcoff N.L. Perceptial and conceptial organization of facial emotions: Nemispheric differences // Brain and Cogn. 1984, vol.3, N 4, 385-412.

493. Farber E. 1967 Man Mades His Matherials // Technology and Western Civilization. NY. 1967. vol. 2

494. Fauss R. Zur Bedeutung des Geschichts die Partnerwahl. // Homo, 37: 188201, 1988.

495. Fenart R., Empereur-Buisson R., Salmon J.P., Nazat D. // Bull. Assoc. anat., Paris, 1990, v. 74, 227, p. 56.

496. Flohr H. Unsere biokulturelle Natur. Fur die Beachtung der Biologie bei der Erklarung menschlichen Sozialverhaltens // Menschliches Handeln und Sozialstrukturen. Oplangen, 1986. № 3. p. 32-54.

497. Foucault M. The History of Sexuality: Vol. 1. An. Introduction. N.-Y., Vintage Books; 1990.

498. Freud S. Group Psychology and the Analysis of the Ego (1921) // The Standart Edition of the Complete Works. Vol. XVIII, Hogarth Press, 1957.

499. Goldberg L.R. An alternative Rescription of Personality The Big Five factor stucture // Journal of Personality and Social Psychology, 1990. V. 59, p. 1216-1229.

500. Goldhaber G.M. Network new men: who's got the most charisma? // TV-guide. 1981. p. 4-10.

501. Greenglass E.A., Burke R., Ondrack M. A gender-role perspective of coping and burnout // Applied Psychology an International Review. NY., 1990, v. 39(1), p. 5.

502. Grimshaw J. Phylosophy and Feminist Thinking. Minneapolis, 1986. (цит. По: Кулакова, 1994).

503. Gudykunst W. et al. Culture and interpersonal communication. Beverly Hills, 1988. (цит. по Лебедевой, 1999).

504. Haken H., Principles of Brain Functioning. A Synergetic Approach to Brain Activity, Behavior and Cognition. Berlin, Springer, 1996.

505. Haldeyeva N.I., 1996. The Test of Anthropological Autoidentification in Some Finno-Ugrian Groups. // Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum. Juvazkyla, 1966 pp. 274-277.

506. Helmholz H. von. Treatise on physiological optics. N-Y. Dover, 1926, v. 3.

507. Hildebrandt K.A. The role of physical appearance in infant and child development. // Theor. and Res. Behav. Pediat. Vol. 1. N.Y.-London, 1982, 181219.

508. Keesing R.M., Keesing F.M. New perspectives in cultural anthropology. N.Y., Eds. by Holt, Rinehart and Winston, 1971. P. 333-345.

509. Kelemen A. Az JT-teszt validitasa es viselkedese etnikai embertanimintaDkon // Antropol. Kozl. 1981. v. 25. N 1-2. P. 25.

510. Kelly G.A. The Psychology of Personal Constructs. N.Y., 1955, v. 1-2. KHaldeeva N. Spolight on human face // Science in Russia. M., 2003. N 4 (July-August) / 2003. pp. 40-45.

511. Klein H.A., Tatone C.L., Lindsay N.b. Correlates of life satisfaction among military wives //J. of Psych., 1989. v. 123. P. 465-475.

512. Kluckkohn C. Values and an exploration in definition and classification // Towards a general theory of action. Eds. Parsons T. and Shihls E. Cambridge N.Y., Yarvard Univ. Press., 1951.

513. Koestler A. The Chost in the Machine. L., 1967.

514. Mc Allister J.W. Beuty and Revolution in Science. Cornell University Press, Ithaka and London, 1996. P. 231.

515. Malyutov M.V., Passekov V.P., Rychkov Y.G. On the reconstruction of evolutionary rees of human populations resulting from random genetic drift // WeinerJ.s. (ed.). The assessment of population affinities. Oxford, 1972.

516. Masao A. Emptiness in Suchness. // Buddha Eye. Anthology of the Kyoto School. N.Y., 1982, 203-207. F. Frank (ed). Grosroad.

517. Maslow A.H. A theory of metamovitation: the biological rooting of the value life // J. Humanistic Psychol. 1967. 7. P. 93-127.

518. Maslow A.H. The farther reaches of human nature. N.Y., 1971.

519. Masson M. Comment l'enfant s'attache a sa mere // Sci. et avenir. 1976, № 351. P. 480-485.

520. Mead M. Sex and Temperament in Three Primitive Societes. N.Y., 1950. P.191.

521. Michard-Marchal Roberty C. Sexism et Sciences humainies: Practique linguetique du rapport de sexage Lille, 1988. P. 208.

522. Milner D. The Development of Ethnic Attitudes // The Social Dimention (European Development in social psychology). Cambridge University Press, 1,2.

523. Moles A.A. Information and aesthetic perception. University of Illinoic Press. Urbana. 1966.

524. Moscovici S. La psychoanalyse, son image et son public. Paris, 1967.

525. Moscovici S. Versuch iiber der menschliche Geschichte der Nature. F.am M. Suhrkamp, 1982.

526. Moscovici S. The Phenomena of Social Representation // Social Representations. Cambridge. 1984. P. 3-69.

527. Nietsche F. The case of Wagner // Basic writings of Nietsche N.Y., 1966.

528. Nikitin D. Metaphysik und Ethik. Theoretische und praktische Philosophie in Antike und Neuzeit. Munchen, Ch. Beck, 1996 (167.S) S. 40.

529. Oakes P.J., Turner J. Is Limited Information Processing Capacity the cause of Social Stereotyping? // European Review of Social Psychology, 1,111-135.

530. Olson R.M. Italian Renaissance Sculpture. London, 1992. P. 105.

531. Ortega у Gasset J. Obras completas. Madrid. V.J.I. 1974. P. 39.

532. Osgood C.E., Miron M., May W. Cross-Cultural Universals of Affective Meaning. Urbana, 1975.

533. Papousek H., Bernstein P. The functions of conditioning stimulation in human neonaties and infanti (Stimulation in early infancy) Ed. A. Ambrous L., Academic Press, 1969, p. 229-252.

534. Papousek M., Papousek H. Musical elements in the infants vocalization: Their significance for communication, cognition and creativity // Advances in infancy research //Ed. By L.P. Lipsitt N.Y.: Ablex Norwood, 1981. № 1. P. 163224.

535. Parsons T. The Evolution of Societies. Ed and with Introduction of J. Toby. Prentice Hall, 1977.

536. Parsons Т., Bales R.F., Olds J., Zelditch M., Slator P. Family, Socialization and Interaction Process. N.Y., 1955. P. 14-15; 348-349.

537. Patkin A.J., Williamson P. Celebral laterallisation of different stages of facial processings // Cortex, 1987. v. 23. P. 99-110.

538. Perrett D.J. May K.A., Yoshikawa S. Facial shape and judgement of female attractiveness //Nature, 1994. v.2. N 3. P. 81-84.

539. Perrett D.J., Lee K.S., Penton-Yoak J., Rowland D., Yoshikawa S., Burt D.M., Henzi S.P., Castles D.L., Akamanatsu S. Effects of sexual dimorphism on facial attractiveness //Nature (G. Brit.), 1998, vol. 394. N 66 96, p. 884-887.

540. Piaget J. Le Langage et la pensee chez 1'enfant. P., 1923. P. 29. Philipchalk R.P. Invitation to social psychology of the self-concept. Arlington Heights. 1982.

541. Ricoeur P. Oneself as Another. The University of Chicago Press. Chicago, 1992. P. 196.

542. Riedle B.G. Morphololgische-metrische Merkmale des mannlichen und weiblichen Partnerleitbilders in ihrer Bedeutnung fur die Walh des Ehegatten // Homo. B. 41/N 1. 1990 S. 72-85.

543. Rensch B. Versuch iiber menliche "Auslosermerkmale" beider Geschlechter //Z. Morph. Antropol., 53, 1963, 139-164.

544. Reynolds D.M., Jeeves M.A. A developmental study of hemisphere specialization for recognition of facies in normal subject. 1992, Berlin, Cortex, v. 14. P. 511-520.

545. Rogov В., Sellars M.J., Pirotta S., Fox N., Uhite S.H. Age of Assignment of Roles and Responsibilities to Children // Human Development, 1975, vol. 18. P. 367.

546. Rokeach M. (ed.) Understanding human values. N.Y. Free Press. 1979. Rosen B.C. Women, work and achievment: The endless revolution. Basingstoke. L., Macmillan, 1989. P. 242.

547. Rosen E.F. Brown A., Braden J., Dorsett H.W., Franklin D.N., Garlington R.A., Kent V.E., Lewis T.T., Petty L.C. African-American males prefer a larger female body silhuette than do whites // Bull. Psychonom. Soc. 1993. v. 31 N 6. P. 599-601.

548. Ruddick S. Maternal Thinking // Feminist studies. 6. 1980. N 2. Sante de la Sanktis. Die Mimik des Denkes Halle: Marhold, 1906. S. 183.

549. Schachtel E.G. Metamorphosis. L., 1963.

550. Scheidt R., Windly P. Mental health of small-town eldery residents: An expanded ecological model // J. of Gerontology, 1983. V. 38. P. 472-479.

551. Scheler M. Der Formalismus in der Ethik und die materiale Westethik (1913-16). Berlin, 1966. P. 122-126.

552. Schiebinger L. The first Illustration of the Female Skeleton in Eighteenth Ctntury Anatomy // The Making of Modern Body. Galagher., T. Laqueur (eds.) Berkeley: University of California Press, 1987.

553. Schifenhofel W. Der Witzals transkulturelles asthetisches Problem-Versuch einer biologischen Deutung. Mitteil. D. Anthrop. Ges. Wien, 1984. (MAGW), 114: 31-36.

554. Schotzau A., Papousek H. Mutterlisches verhallen bei der Aufnahme von В lick kontakt mit dem Neugeborenenen // Zeitschrift fur Entuicklungs-Psychololgie und padagogistische Psychololgie. 1977. B. 9. S. 1088-9089.

555. Schutz W.C. Here comes Everybody: Bodymind and Encounter .Culture. N.Y.: 1971. P. 3.

556. Schwartz S.H. Universals in the content and structure of values: Theoretical advances and empirical tests in 20 countries // Advance in experimental social psychology. 1992. v. 25. p. 1-65.

557. Sex roles and psychopatology. Ed. By Wisdom C. N.Y. L., Plenum, 1984.

558. Shweder R.A. Now relevant is an individual difference theory of personality? // Jorn. Of Personality, 1975. Vol. 43. P. 455-484.

559. Skrzipek K.H. Menschliche "Auslosermerkmale" beider Geschlechter II. Attrakten wahzlunfersuchungen des geschlechtsspezifischen Erkennenens bei Kindern und Erwachsenen. // Homo, 1981, 32, N 2, 105-119.

560. Smouse P.E., Lony J.C. Matrix correlation analysis in anthropology and genetics. Yearbook of physical anthropology, 1992. V. 35. P. 187-213.

561. Sole К., Marton. J., Hornstein H. Opinion Similarity and helping: three field experiments investigating the basis of promuotive tention // Journal of the Experimental Social Psychology, 11, 1-13. 1975.

562. Spitz R.A. Vom Saugling zum kleinkind. Naturegeschichte der Mutter-Kind-Beziehung im ersten lebensjahr. Stuttgart, 1967.

563. Sternberg S. Memory scanning: memory processes revealed by reactiontime experiments // Amer. Scientist, N.Y., 1969. V 57. N 4. P. 421-757.

564. Stonequist E.V. The Marginal Man. N.Y. Russel and Russel, 1961.

565. Strzalko Y., Kaszycka K., 1990. Atrakcyjnosc fizycna obiektywne I subiktywne skladowe aeny // Przeglad Antropologiczny. Poznan, 1990. T. 54. 2. 12. S. 7-17.

566. Sumner W. (цит. no: Le Vine R.A. Campbell D.T. Ethnocentrism: theories of conflict. Ethnic attitudes and group behaviour, 1972.

567. Swaddle J.P., Cuthill J.C. Assymetry and human facial attractiveness: symmetry may not always be beautiful // Proc. Roy. Soc. London B. 1995. V. 216. N 1360. P. 11-116. University of Bristol, Woodland Road, Bristol В 58. 1VG. Great Britain.

568. Tadai Toshiaki, Tsukiyama Yasunori, Kanai Hideko. Body image. Part II. A Study of body image satisfaction using the drawing method // Kyoto Kyoko daigaku Kiyo. B. (Bull. Kyoto Univ. Educt. B.) 1993, N 83. P. 131-141.

569. Taifel H. Intergroup behavior // Introducting social Psychology. Eds. By H. Taifel, C. Fraser. London, 1978. P. 401-446.

570. Tajfel H. La categorisation sociale // Introduction a la Psychologie sociale. Paris. Larouse. 272-302.

571. Thomson P.A. Child: Development psychology. An advanced textbook. // Eds. M.H. Bornstein, E.M. Lamb, L. Lawrence. Associations publishers, 1999.

572. Thornton A., Freedman D. Changes in the Sex Role Attitudes of Wumen, 1962-1977. Evidence from a Panet Study. American Sociological Review, 1979. Vol. 44. P. 831-842.

573. Towsend J.M., Roberts L.W. Gender differences in male preference among law students: difference and convergernce of criterie // J. Psychol. 1993. V. 127 N 5. P. 507-528. Syracuse University, USA.

574. Turner D. Social categorization and social differentiation in the minimal group paradigma // Differentiation between Social Group. Ed. By Taifel L. Academie Press. 1978. P. 101-140.

575. Turner J. The Experimental social Psychology of intergroup behavior // Intergroup Behavior. Eds. J. Turner, H. Giles. Oxford, 1981. P. 66-101.

576. Van Essen D.C. Functional organization of primate visual cortex // Celebral cortex. Visual cortex. Ed. by Peters A., Jones E.G. vol. 3. N.Y., Plenum, 1985.

577. Vihman M.M. Phonological development: The origins of language in the child. Blackwell: Oxford. UK, 1996.

578. Weisner T.S. Gallimore R. My Brothers Keeper: Child and Sibbling Caretaking // Current Anthropology, 1977, vol. 18, N 2. P. 169-190.

579. Wendt A. Anarchy is what State make of it the Social Construction of Power Politics // International Organization. Winter. 1992. V. 46. N 2. P. 392.

580. Werner P.D., La Russe G.M. Persistence and Change in Sex-Role Stereotypes // Sex Roles. L., 1985. Vol. 12. N 9-10. P. 1089-1100.

581. Whriting B.B., Whriting I.W. Children in Six Cultures. Cambridge, 1975.

582. Williams G.C. Kin Selection and paradox of sexuality // Sociobiology: Beyond Nature, 1990. P. 382.

583. Williams R.M. Values. International Enciclopedia of the social sciences. Eds. S. Sills. N.Y., M.-Millan, 1968.

584. Williams R.M. Am Society: A Sociological Interpretation. N.Y., Knopf. 1970.

585. Williams-Blangero S. Population structure of the jirels: patterns of mate choise // Am. Jorn. of Physical Anthrop. 1990. V. 82. N 61. P. 71.

586. Wilson E.O. Biophilia. Cambridge (Mass.) 1984. P. 113.

587. Worringer W. Abstraktion und Einfuhlund. Munchen. 1918. S. 4.

588. Jahoda G. The Development of Thinking about Socioeconomic System // The Social Dimention (European developments in social psychology). Cambridge Universisty Press. Ed. by Taifel H.l, 2. P. 89-110.

589. Yamane S., Komatsu H., Kaji S., Kowano K. Neural activity in the inferotemporal cortex of monkeys during a face discrimination task // Vision memory and the Temporal lobe. Eds. E. Iwai and M. Mishkin. N.Y., Elsevier, 1990. P. 89-100.

590. Yoshikawa V. Department of Psychology, Faculty of Letters, Otemon Yakuin University, Ibaraki, Osaka 567, Japan.

591. Zavaloni M. Values // H.C. Triandis and R.W. Brislin Handbook of Cross-Cultural Psychology // Eds Triandis H.B., Brislin R.W. Boston, MA: Allyn and Bacon, 1980. P. 73-120.