Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему

Население Среднего Поволжья в составе Золотой Орды по данным краниологии

ВАК РФ 03.00.14, Антропология

Введение Диссертация по биологии, на тему "Население Среднего Поволжья в составе Золотой Орды по данным краниологии"

Среднее Поволжье занимает территорию, которая по своим природно-климатическим особенностям является пограничной между лесом и степью, а в историческом плане - делит Восток и Запад. Выгодное географическое положение и богатые запасы биоресурсов делали Среднее Поволжье ареной далеко не всегда мирных контактов между народами, различающимися по происхождению, языку и культуре. Справедливо считается, что Среднее Поволжье - это колыбель, где проходила история формирования современных этносов, проживающих здесь: татары, чуваши, мордва, марийцы и т.д. Каждая из эпох в развитии человеческого общества внесла свой вклад в этот процесс, будь это эпоха бронзы или эпоха первых государственных образований. Не является исключением и период, когда Среднее Поволжье более 200-т лет находилось в составе Золотой Орды и, являясь ее неотъемлемой частью, активно участвовало в политических, экономических и этнических взаимоотношениях внутри этого государства, итогом которых стало формирование новых политических объединений и народов. В связи с этим возникает вопрос о роли Золотой Орды в истории народов Среднего Поволжья и в первую очередь в этногенезе поволжских татар. В отечественной историографии этот вопрос решается неоднозначно. Одни ученые считают, что в основе формирования казанских татар лежит мощный кыпчакский пласт населения, которое спорадически проникало в виде отдельных групп на территорию Волжской Булгарии еще в домонгольское время, а в золотоордынский период произошел его массовый приток. Булгар-ское население, по их мнению, частично вошло в состав нового этнического образования - поволжских татар, а основная его часть составила главный компонент в этногенезе чувашского народа. Данная концепция о происхождении поволжских татар и чуваш в основном базируется на языковых данных (Ашма-рин, 1902; Денисов, 1959; Сафаргалиев, 1960; Каховский, 1965; Федоров-Давыдов, 1966; Федотов, 1984; Усманов, 2000 и др.).

Другие исследователи, не отрицая полностью участия кипчакских групп в сложении татар и булгар в формировании чуваш, все же склонны считать, что в золотоордынское время существенных этнокультурных изменений на Средней Волге не происходило. Эта точка зрения, по мнению ее сторонников, аргументируется письменными источниками и в большей мере археологическим и этнографическим материалом (Гимади, 1948; Греков, 1950; Смирнов, 1951; Воробьев, 1953; Закиев, 1986; Халиков, 1989 и др.).

В этом контексте, учитывая разногласия в решении проблем этногенеза поволжских татар и влияния Золотой Орды на ход этнических процессов в Среднем Поволжье, особую роль приобретают палеоантропологические материалы, которые в совокупности с данными других наук приобретают силу исторического источника в этногенетических построениях (Алексеев, 1986). Общеизвестно, что появление новых элементов в языке и культуре совсем не обязательно свидетельствует о притоке нового населения: они могли возникнуть и вследствие культурного взаимодействия. Но появление нового антропологического комплекса, как правило, говорит о притоке нового населения, так как он распространяется при переселении людей, либо в результате брачных контактов (Дебец, Левин, Трофимова, 1952). Антропологические материалы приобретают немаловажное значение и как "тонкий индикатор миграций" при отсутствии об этом факте каких-либо прямых свидетельств или при наличии лишь косвенных (Алексеев, 1989). Поэтому использование антропологических данных при решении проблемы преемственности современного населения Среднего Поволжья с более древним является наиболее актуальным.

История изучения палеоантропологических материалов эпохи средневековья, в том числе, и золотоордынского времени, с территории Среднего Поволжья насчитывает уже более ста лет. Первые шаги к использованию антропологических данных как исторического источника в освещении проблем происхождения местных народов относятся к концу XIX столетия и связано с научной деятельностью преподавателя и прозектора кафедры физиологической анатомии Казанского университета Н.М. Малиева (Алексеев, 1963). Он осуществлял сбор палеоантропологических материалов и результаты их исследования сопоставлял с данными соматологического обследования народов Поволжья и Приуралья и средневековых серий с территории Восточной Европы (Малиев, 1874). Так, в статье, посвященной анализу краниологической серии из могильника Бабий Бугор, добытой при раскопках на Болгарском городище, Н.М. Малиев делает вывод о том, что население, оставившее данный некрополь, по расовому типу не может быть связано с татарами Поволжья. Обращая внимание на длинноголовость этой серии, он связывал ее с древнеславянским населением центральной полосы России (Малиев, 1881). Несмотря на то, что данный вывод не нашел своего подтверждения в современных исследованиях, факт о наличии некоторой морфологической близости между двумя группами средневекового населения заслуживает особого внимания. С переводом Н.М. Малиева по линии Министерства просвещения в Томский университет в 1888 году, исследования по исторической антропологии Среднего Поволжья в дореволюционное время практически прекращаются (Алексеев, 1963, с.235).

Следующий этап в изучении антропологии татар и палеоантропологических материалов с территории Среднего Поволжья во многом связан с именем Т.А. Трофимовой. Ей впервые, на едином методическом уровне, удалось провести соматологическое обследование основных групп татарского народа. Результаты этих исследований нашли отражение в ряде статей и обобщены в монографии "Этногенез татар Поволжья в свете данных антропологии", где дана не только исчерпывающая характеристика физического облика поволжских татар и выделены главные антропологические типы в его составе, но и предпринята попытка на основе имеющихся к тому времени палеоантропологических материалах проследить этапы расогенеза татар в тесной увязке с этно-политической историей (Трофимова, 1949). С золотоордынской эпохой в истории Среднего Поволжья она связывала в составе татарского населения монголоидный компонент южносибирского облика, который, по ее мнению, "является следствием оседания на территории Волжско-Камской Булгарии кипчакских военных дружин из Золотой Орды, позднейшей инфильтрации в области Казанского царства ногайских групп и ассимиляции всех этих элементов с аборигенным населением" (Трофимова, 1949, с.238). В то же время, учитывая незначительный процент монголоидных форм южносибирского происхождения в составе поволжских татар (не более 15%), Т.А. Трофимова делает вывод о том, что "военно-политическая экспансия монголо-татар не отразилась существенным образом на расовом составе местного населения" (Трофимова, 1949, с.289). Однако в указанной работе по этногенезу татар палеоантрополо-гические материалы золотоордынского времени с территории Среднего Поволжья были даны лишь в предварительной форме. Более конкретно они анализировались в обширной статье, посвященной антропологии средневекового населения города Болгары (Трофимова, 1956).

В итоге сравнительного анализа средних величин различных булгарских серий из г. Болгары и их внутригруппового (типологического) анализа Т.А. Трофимова пришла к заключению, что морфологический облик средневекового городского населения был довольно разнообразным и имел разные генетические истоки (Трофимова, 1956. с. 114).

Так, серию из рядового могильника на Бабьем бугре по своим антропологическим особенностям - долихо-мезокранный европеоидный тип - она связывала с раннесредневековым населением верхне-салтовской культуры, которое под давлением хазар вынуждено было переселиться из Приазовья в Среднее Поволжье. Устанавливаемая в этой же серии примесь местных урало-лапоноидных компонентов относится к местному угро-финскому населению. С местным угро-финским населением она также связывала черепа из Братской могилы на Бабьем Бугре. Наиболее монголоидная серия черепов из культурного слоя в центре Болгарского городища по своему морфотипу сближается, по мнению Т.А. Трофимовой, с сериями татар Золотой Орды. И, наконец, серия черепов из раскопок некрополя у Греческой Палаты по антропологическим данным сопоставима с поздними сериями армян (Трофимова, 1956, с.114-115). Несмотря на то, что многие выводы Т.А. Трофимовой о сложении антропологической структуры поволжских татар и роли участия в этом процессе отдельных этнокультурных групп не потеряли своего значения и в наши дни, однако, отсутствие представительного материала по палеоантропологии средневекового населения с территории Среднего Поволжья и, в первую очередь, по волжским булгарам домонгольского периода объективно ее вынуждало искать истоки антропологических особенностей в физическом облике средневековых булгар и современных татар в материалах, далеко стоящих от места анализируемых событий как хронологически, так и территориально, что, на наш взгляд, во многом размывало четкость понятий "о местных истоках" и "пришлом компоненте" в paco- и этногенезе народов Среднего Поволжья.

Благодаря широкомасштабным археологическим раскопкам на территории Среднего Поволжья в послевоенное время и целенаправленным исследованиям погребальных комплексов, пробел в наших знаниях по палеоантропологии древнего и средневекового населения края был более существенно восполнен.

Большая заслуга в их изучении принадлежит Г.Ф. Дебецу, М.С. Акимовой, Н.С. Сысаку, В.П. и Т.И. Алексеевым, Н.М. Рудь (Постниковой), М.М. Герасимовой, С.Г. Ефимовой и др. Главным выводом работ этих авторов явилось то, что формирование антропологического типа современного населения Среднего Поволжья проходило на длительном отрезке времени и состав его слагающих компонентов был неоднороден. Почти все исследователи едины во мнении, что главную роль в формировании физического облика населения Волжской Булгарии Х-Х1П вв. сыграли два компонента, относящиеся к европеоидным типам и различающиеся по доли присутствия в них монголоидной примеси. Первый тип встречается во всех раннеболгарских и болгарских сериях - это так называемый "зливкинский" тип - европеоидный, брахикранный с ослабленными монголоидными чертами в уплощенности лица и ослабленном выступании носовых костей. Данный морфокомплекс был характерен, собственно, для раннебулгарских тюркских племен, которые привнесли его на территорию Среднего Поволжья в начале VII века. Второй европеоидный тип - брахикранный или мезобрахикранный со средними размерами лицевой и мозговой части черепа был распространен с рубежа нашей эры у местного финно-угорского населения Среднего Поволжья и Приуралья, которое активно контактировало с пришлыми болгарскими племенами и в рамках государственного образования Волжской Булгарии участвовало в сложении антропологического типа волжских булгар (Рудь, 1987, с.138; Ефимова, 1991, с.81).

Параллельно с изучением антропологической структуры населения Волжской Булгарии домонгольского периода шли исследования, может быть, и не в таких масштабах, золотоордынских серий с территории Среднего Поволжья. Отметим их в хронологическом порядке.

Небольшая статья Н.С. Сысака посвящена краниологическому описанию серии из позднего мусульманского кладбища у села Ташкирмень, Лаишевского района РТ, археологические исследования которого проводились А.Н. Стояновым в 1870 году и Н.Ф. Калининым в 1946-48-х годах (Стоянов, 1871; Калинин, Халиков, 1954). Черепа этой серии морфологически характеризуются европеоидным типом, но с заметной монголоидной примесью и, по мнению автора, сближаются с черепами Поломского могильника (Сысак, 1952, с.94).

В 1950 году Т.И. Алексеевой опубликованы черепа из средневековых могильников у сел Березовка и Муранки из раскопок А.Е. Алиховой в Шигонском районе Куйбышевской (ныне Самарской) области (Алексеева, 1958, 1959).

Серия черепов из Березовского могильника по своим антропологическим особенностям относится в целом к большой европеоидной расе и по ряду признаков - мезокрания, узкое и грацильное лицо в сочетании с сильно выступающим переносьем - близка, по мнению автора исследования, к ранним черепам Самтаврского могильника и черепам саков Памира. Учитывая то, что подобная комбинация признаков встречена на территории Среднего Поволжья впервые и не находит себе аналогий среди местных групп, население, оставившее могильник у села Березовка, может считаться неавтохтонным. Единственная серия, которая по своим краниометрическим параметрам сопоставима с березовской, происходит из кладбища у села Тангачи Лаишевского района РТ, отличаясь от последней не только хронологически (кладбище у с. Тангачи датируется более поздним временем), но и меньшей величиной угла носа (Алексеева, 1958, с.88-89).

Серия из Муранского могильника, напротив, по преобладанию в ней черепов долихокранного европеоидного типа с нерезко выраженными чертами увязывается Т.И. Алексеевой с группами средневекового населения, обитавшими в Волго-Окском междуречье (Алексеева, 1959, с.79). Не противоречит этому выводу и языческий погребальный обряд Муранского могильника, который по своим элементам и вещевому инвентарю характерен для средневековой мордвы-мокши (Алихова, 1954).

В.П. Алексеев, анализируя черепа из поздних захоронений Мари-Луговского могильника (Х1П-Х1У вв.), констатировал, что среди них численно преобладают индивиды с явно монголоидным морфотипом южносибирского или центрально-азиатского облика (Алексеев, 1962). Исходя из этого он предположил, что население, использовавшее в золотоордынское время некрополь у д. Мари-Луговое, является на Средней Волге пришлым и своим происхождением связано с одной из групп кочевников Золотой Орды (Алексеев, 1967).

Усиление монголоидных черт в физическом типе золотоордынского населения Среднего Поволжья отмечала также Н.М. Рудь (Постникова) (Рудь, 1987). Если в серии из мусульманского некрополя в районе Соборной мечети г. Болгара фиксируется лишь небольшая монголоидная примесь, которая по своим особенностям: некоторой уплощенности лица, ослабленному выступанию носа и т.д., характерна для местного булгарского населения, то в сериях из позднезолотоордынских кладбищ у Малого минарета и Ханской усыпальницы довольно значительна доля черепов с монголоидным морфокомплексом южных или юго-восточных генетических истоков, что, по мнению Н.М. Рудь, может свидетельствовать о появлении в составе средневолжского населения выходцев из Золотой Орды (Рудь, 1987, с. 114). С кочевым населением связывается также небольшая золотоордынская серия из Старокуйбышевского 1 некрополя (Рудь, 1987, с. 131). Таким образом, монголоидный компонент, который маркирует вливание новых групп в состав средневолжского населения прослеживается как среди городских, так и сельских популяций.

В обобщающей работе по палеоантропологии Поволжья и Приуралья С.Г. Ефимовой приведены сведения по сборной серии черепов из раскопок Э.Д. Пельцама (1878-79 гг.) из поздних мусульманских кладбищ в окрестностях Казани (Ефимова, 1991). По комплексу признаков - умеренная брахикрания, относительно узкое и низкое лицо со средневыступающим переносьем - она сопоставима с более ранними сериями из домонгольского Биляра и Танкеевского могильника и более поздними сериями, характеризующими морфологический облик современного населения Поволжья (Ефимова, 1991, с.45).

Подводя краткие итоги изучения предшествующими исследователями па-леоантропологических материалов с территории Среднего Поволжья золотоордынского времени, все изложенное можно свести к следующему:

1. Население Среднего Поволжья в составе Золотой Орды в антропологическом отношении было неоднородным и характеризовалось европеоидными или смешанными европеоидно-монголоидными чертами.

2. Большинство серии по своему морфокомплексу генетически взаимосвязаны с местными домонгольскими группами. В то же время, выявленный монголоидный компонент южносибирского или центральноазиатского типа может свидетельствовать о переселении на Среднюю Волгу новых групп населения из степной зоны Улуса Джучи.

3. Включение иноэтничных групп в состав средневолжского населения в период после монголо-татарского нашествия не оказало существенного влияния на формирование его антропологического облика.

Вместе с тем, оценивая результаты исследований предшествующих лет в области антропологии населения Среднего Поволжья, нельзя не отметить, что золотоордынские палеоантропологические материалы не стали объектом специального рассмотрения как исторического источника по реконструкции этно-генетических процессов на Средней Волге после включения этих территорий в состав Золотой Орды. В основном они использовались при решении более общих или частных проблем, не связанных напрямую с этнической историей края этого периода. Вывод о преемственности средневолжского населения по антропологическим данным на протяжении всего последнего тысячелетия во многом базировался на материалах домонгольского времени (Алексеев, 1971; Рудь, 1987; Ефимова, 1991). Что же сдерживало исследователей?

Во-первых, многие годы приоритетом в археологических исследованиях средневековых погребальных памятников Среднего Поволжья являлось изучение языческих и мусульманских некрополей домонгольского времени (Халико-ва, 1986; Казаков, 1992). Раскопки золотоордынских могильников, за исключением некрополей города Болгара, носили, во многом, случайный характер. Поэтому в количественном отношении золотоордынские антропологические материалы уступали более ранним. Во-вторых, в распределении золотоордынских серий по социальному и территориальному признаку наблюдалась явная диспропорция. Большинство из них представляло морфологический облик жителей города Болгара и только лишь небольшая часть характеризовала антропологический состав сельского населения. В то же время известно, что в эпоху средневековья население крупных городских центров, а Болгар в золотоордын-ское время являлся именно таковым, в силу разных обстоятельств антропологически не всегда адекватно отражало физический тип окружающего населения, основу которого в феодальном государстве составляли жители сельской округи. В территориальном отношении сельские краниологические серии происходили в основном с периферии булгарских земель, а единственная небольшая серия из Старокуйбышевского 1 некрополя не могла объективно характеризовать антропологическую структуру золотоордынского населения из цен* В этой связи нельзя не упомянуть работы Л.Т. Яблонского по антропологии населения золотоордынских городов Поволжья и A.B. Тихонова по реконструкции физического типа населения Евразии по данным остеологии (Яблонский, 1987; Тихонов, 1997). тральных областей расселения волжских булгар (Закамья), которое в последствии, по данным археологии, переместилось к северу (Предкамье, Заказанье, Предволжье) и в качестве основного компонента приняло участие в формировании антропологического облика казанских татар (Смирнов, 1951; Фахрутди-нов, 1975; Халиков, 1978, 1989; Кокорина, 1991). Наконец, последнее обстоятельство, которое, по-нашему мнению, затрудняло использование антропологических данных как полноценного исторического источника при реконструкции этногенетических процессов на Средней Волге в эпоху Золотой Орды - это их датировка, что во многом было связано со слабой разработанностью хронологической шкалы средневековых древностей Среднего Поволжья и трудностью вычленения из их массива золотоордынских материалов (в первую очередь это относилось к датированию мусульманских некрополей и керамической посуды). Поэтому многие краниологические серии не имели четкой хронологической привязки и датировались широким временным диапазоном.

Многие из указанных проблем, за последние два-три десятилетия нашли свое практическое и теоретическое разрешение. В результате целенаправленных поисков и исследований языческих и мусульманских могильников объем антропологических материалов золотоордынского времени с территории Среднего Поволжья увеличился более чем в два раза, благодаря чему золотоор-дынское население, в антропологическом отношении, представлено основными социальными и территориальными группами. Последние теоретические изыскания в области хронологии средневековых погребальных памятников и керамики помогли более надежно продатировать как ранее известные палеоан-тропологические коллекции, так и новые (Халикова, 1986; Кокорина, 1991). Все это в совокупности позволило перейти к более конкретному рассмотрению антропологической структуры населения Среднего Поволжья в составе Золотой Орды и решать этногенетические проблемы на ином уровне.

Таким образом, основной целью исследования является анализ антропологической структуры населения Среднего Поволжья находившегося в составе Золотой Орды и реконструкция этногенетических процессов. Исходя из этой цели, решались следующие задачи:

- ввести в научный оборот новые краниологические материалы золотоордынского времени с территории Среднего Поволжья;

- провести внутригрупповой и межгрупповой анализ средневолжских золотоордынских серий;

- определить основные вектора этногенетических связей жителей Среднего Поволжья золотоордынского периода с предшествующим населением и другими этнокультурными группами Улуса Джучи;

- рассмотреть особенности антропологического типа средневолжского населения трех хронологических этапов развития Золотой Орды (раннезолотоор-дынский, золотоордынский, позднезолотоордынский). В этом отношении показательна серия черепов из Муранского могильника, которая по ошибочному заключению А.П. Смирнова была отнесена к раннему средневековью, к УП-Х1 вв. (Смирнов, 1952; Алексеева, 1959).

Материал и методы исследования.

Для анализа антропологической структуры населения Среднего Поволжья в составе Золотой Орды было привлечено 24 краниологических серий (около 700 черепов), более половины из которых (около 400 черепов) вводятся в научный оборот впервые (табл.1).

В географическом отношении весь палеоантропологический материал происходит, в основном, с территории Волжской Булгарии золотоордынского периода и прилегающих областей (рис.1). Городское население Среднего Поволжья представляют краниологические серии Болгара. Сельские серии охватывают разные территориальные этнокультурные группы средневолжского населения (волжские булгары из центральных или периферийных зон расселения, средневековая мордва, племена чиаликской культуры и т.д.). Этническая атрибуция антропологического материала основана на анализе археологических данных и их сопоставлении с более поздними этнографическими свидетельствами (элементы погребального обряда, принадлежности костюма и т.д.).

В хронологическом отношении большинство серий датируется золотоор-дынским периодом, т.е. второй половиной XIII в. - началом XV в. и лишь небольшая часть - относится к переходному времени: от домонгольского к золо-тоордынскому или от золотоордынского к периоду Казанского ханства. По возможности некоторые серии продатированы более узкими хронологическими рамками. Сведения по датированию погребальных памятников, давших палеоантропологический материал, взяты из научных отчетов или публикаций авторов археологических исследований. Датировка отдельных языческих и мусульманских могильников определялась по монетному материалу, элементам погребального обряда, стратиграфическому залеганию погребений и по археологическим материалам близлежащего поселения, синхронного могильнику.

Для выяснения этногенетических связей средневолжского золотоордынского населения и межгруппового сопоставления в работе использовались краниологические данные по сериям волжских булгар домонгольского периода, кочевников степей Евразии эпохи средневековья и населения золотоордын-ских городов Нижнего Поволжья.

В исследовании антропологического состава золотоордынского населения Среднего Поволжья анализировались только краниологические материалы как наиболее информативный источник при этногенетических реконструкциях (Алексеев, 1979).

Черепа измерялись по стандартной краниометрической программе в рамках краниологического бланка Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР образца 1965 г. (Алексеев, Дебец, 1964). При морфологическом описании серий и отдельных черепов использованы таблицы краниомет

Пользуясь случаем, выражаю искреннюю благодарность М.М. Герасимовой и Н.М. Рудь за возможность использовать в работе их неопубликованные материалы. *Выражаю искреннюю благодарность Е.П. Казакову, Д.Г. Мухаметшину, Н.А. Кокориной, Р.Ф. Ша-рифуллину, М.М. Кавееву и B.C. Баранову за ценные советы и замечания при определении даты функционирования того или иного погребального комплекса. рических констант (Алексеев, Дебец, 1964), а также некоторые рубрикации Р. Мартина (1928) и П. Брока (1886). Определение пола и возраста проводилось на основе разработанных шкал по облитерации черепных швов и степени стертости зубов (Герасимов, 1955; Добряк, 1960), а также по костям скелета (Пашкова, Резников, 1978; Алексеев, 1966).

При внутригрупповом анализе серий вычислялись среднеарифметические показатели признаков и их квадратические уклонения с последующим сопоставлением их со стандартами по однородным группам (Алексеев, Дебец, 1964). Достоверность различий между ними определялась по F- критерию Фишера (Лакин, 1990). Для определения характера внутригрупповой изменчивости (для отдельных, наиболее представительных по численности серий) применялся метод главных компонент (Дерябин, 1983). Оценка полового диморфизма проводилась при помощи коэффициентов, рассчитанных Г.Ф. Дебецом (Дебец, 1961). Условная доля монголоидного компонента в серии определялась по индексам, предложенным также Г.Ф. Дебецом (Дебец, 1961, 1968).

Межгрупповой анализ серий проводился сравнением средних арифметических комплексов, проверкой различий этих величин по t- критерию Стью-дента (Лакин, 1990). Выяснение характера межгрупповой изменчивости и этно-генетических связей определялось методом канонического анализа. Степень морфологической близости между отдельными группами серий оценивалась рассмотрением величин суммарных (обобщенных) расстояний, рассчитанных по методу Пенроуза в модификации Кнуссмана и А.Г. Козинцева (Penrous, 1954; Knussman, 1967; Козинцев, 1974). При вычислении внутригрупповых и межгрупповых статистических параметров использовался пакет прикладных программ Б.А. Козинцева. В качестве иллюстративного материала в работе приведены графики и дендрограммы. Некоторые результаты краниологического анализа дополнительно коррелировались с данными археологии и письменных источников.

Автор глубоко благодарен первым своим учителям в науке и коллегам по работе А.Х. Халикову и В.П. Алексееву за выбор темы исследования и определение ее актуальности, которые, к сожалению, не увидели ее практического воплощения. Автор искренне признателен научному руководителю Т.И. Алексеевой, М.М. Герасимовой, Г.В. Рыкушиной, С.Г. Ефимовой, A.A. Хохлову, сотрудникам сектора антропологии Института этнологии и антропологии РАН, коллективу группы физической антропологии Института археологии РАН, сотрудникам Национального центра археологических исследований Института истории АНТ за постоянное внимание и поддержку в процессе работы над темой исследования. Автор также благодарен коллегам-археологам за ценные консультации и возможность использования в работе антропологических материалов из их раскопок.

УЛС - уплощенность лицевого скелета, % МП - процент монголоидной примеси, УДМЭ - удельная доля монголоидного элемента.

Таблица 1. Список краниологических серий с территории

Среднего Поволжья, использованных в работе п.п. Название могильника или группы, датировка Авторы, изучавшие серии Кол-во черепов

1. Тангачи, Х1У-ХУ1 вв. Т.И. Алексеева, 1958 13

2. Березовский, XIV в. Т.Н. Алексеева, 1958 9

3. Сборная серия "Окрестности Казани", Х1У-ХУ1 вв. С.Г. Ефимова, 1991 15

4. Мари-Луговской, ХШ-Х1У вв. В.П. Алексеев, 1962, 1967 25

5. Такталачукский, ХШ-Х1У вв. Неопубликованные материалы Н.М. Рудь 46

6. Азметьевский I, ХШ-Х1У вв. Неопубликованные материалы Н.М. Рудь 18

7. Дербешкинский, ХШ - ХГУ вв. Газимзянов 43

8. Кожаевский, ХШ в. Газимзянов 62

9. Старокуйбышевский I, Христофоров-ский, ХШ-Х1У вв. Н.М. Рудь, 1987; Газимзянов 29

10. Болылетиганский П, ХШ-Х1У вв. Газимзянов 21

11. Муранский, ХШ-Х1У вв. Т.И. Алексеева, 1959 24

12. "Барбашина поляна", ХШ-Х1У вв. Газимзянов 29

13. Усинский П, ХШ-Х1У вв. Газимзянов 15

14. Ташкирмень, Х1У-ХУ1 вв. Н.С. Сысак, 1952; Т.И. Алексеева, 1958 15

15. Сборная серия "Средневековые кочевники Ср. Поволжья", Х-ХУ вв. Газимзянов 23

16. г. Болгар, "Бабий бугор" (рядовой), ХШ-ХУ вв. Т.А. Трофимова, 1956 35

17. г. Болгар, "Бабий бугор" (братская могила), ХШ-ХУ вв. Т.А. Трофимова, 1956 32

18. г. Болгар, "Греческая палата", ХШ-Х1У вв. Т.А. Трофимова, 1956; неопубликованные материалы М.М. Герасимовой 37

19. г. Болгар, "Четырехугольник", ХШ-ХГУ вв. Н.М. Рудь (Постникова), 1970, 1987 22

20. г. Болгар, "Ханская усыпальница", ХШ-ХГУ вв. Н.М. Рудь, 1987 31

21. г. Болгар, "Малый минарет", ХШ-Х1У вв. Н.М. Рудь (Постникова), 1973, 1987; Газимзянов 39

22. г. Болгар, Усть-Иерусалимский, XIV-XV вв. Газимзянов 46

23. г. Болгар, сборная серия из культурного слоя в центре городища, ХШ-ХУ вв. Т.А. Трофимова, 1956; Газимзянов 48

24. Мавзолеи г. Болгара, Х1У-ХУ вв. Газимзянов 15

Всего: 692

Рис.1. Карта Среднего Поволжья с нанесением памятников, содержавших палеоантропологический материал золо-тоордынского времени.

1 - Мари-Луговое; 2 - "Окрестности Казани"; 3 - Тангачи; 4 -Ташкирмень; 5 - Кожаевка, 6 - Старокуйбышево, Христофоровка; 7 - Б-Тиганы II; 8 - Азметьево 1; 9 -Такталачук; 10 - Дербешки; 11-19 г.Болгар; 20 - "Барбашина Поляна"; 21 - Муранка; 22 - Усинский II; 23 - Березовский.

Заключение Диссертация по теме "Антропология", Газимзянов, Ильгизар Равильевич

Основные выводы

1. Антропологическая структура золотоордынского населения Среднего Поволжья, при сравнении с предшествующим временем, изменяется в сторону усиления ее неоднородности. Эта неоднородность вызвана миграционными процессами, проходившими на Средней Волге после монгольского нашествия и вхождения Волжской Булгарии в состав Золотой Орды. Основными участниками этого процесса, судя по данным краниологии, были представители местного (в широком плане) населения поволжско-приуральских истоков.

2. В целом, золотоордынское население исследуемого региона относилось к европеоидному типу, вариации которого зависели от формы черепа (брахи-кран-долихокран), ширины лица и степени выраженности монголоидных признаков, в основном, уральского или южносибирского генезиса. Намечается приуроченность отдельных краниокомплексов к отдельным группам средне-волжского населения, что позволяет говорить о формировании его физического облика на многокомпонентной основе как результат взаимодействия и биологического смешения между местными и пришлыми, морфологически и, вероятно, этнически разнородными, группами.

3. Антропологические данные могут свидетельствовать, в какой-то мере, о генетической преемственности волжских булгар домонгольского периода с группами населения, проживавшего в золотоордынское время в центральных областях бывшей территории Волжской Булгарии.

Группы населения, близкие по морфологическому типу к кочевникам степей Евразии эпохи средневековья и относимые нами к выходцам из Золотой Орды (кипчаки), занимали, в основном, лесостепную зону Среднего Поволжья, несли военную службу на северо-западной границе Булгарского улуса или представляли среди городских жителей Болгара его привилегированный слой. В силу своего социального положения, этнического происхождения и культурных традиций, генетические связи этих пришлых групп с местным, средне-волжским, оседлым населением носили эпизодический характер и не могли существенно повлиять на его изменения в физическом облике.

4. Влияние Золотой Орды на ход этногенетических процессов в Среднем Поволжье, вероятно, было опосредованным и выражалось в целенаправленной политике ханской администрации в регулировании миграционных потоков среди местных групп населения. Политические, экономические, культурные и, особенно, языковые изменения, произошедшие на Средней Волге в золотоор-дынское время, не сопровождались массовым переселением южных, степных групп населения в этот регион.

Заключение Этапы этногенетических процессов на Средней Волге в эпоху Золотой Орды (содержание и характер)

Выявив неоднородный антропологический состав средневолжского населения в золотоордынский период, мы можем, при коннексии данных краниологии, археологии и письменных источников, определить не только истоки этой неоднородности, но и этапы ее сложения. В основе выделения каждого из этапов лежат политические, экономические и этнические изменения, произошедшие в Золотой Орде во время становления, развития и распада этого государства. Соответственно этому мы выделяем следующие этапы, которые, во многом, совпадают с традиционной периодизацией истории развития Золотой Орды: раннезолотоордынский, золотоордынский и позднезолотоордынский.

Раннезолотоордынский этап - от монгольского нашествия и вхождения Волжской Булгарии в состав Золотой Орды до конца XIII в. или начала XIV в.

Накануне монгольского нашествия Волжская Булгария переживала период наивысшего своего развития. Однако, дальнейшее упрочение его государственности, экономики, культуры и формирование общебулгарской народности было прервано монгольской экспансией и включением территорий Среднего Поволжья в состав Золотой Орды. В результате общемонгольского похода 1236г. и последующих военных акций против средневолжских народов в конце 30-х начале 40-х годов, Волжская Булгария была покроена и практически полностью разгромлена. Монголами было разрушено большинство булгарских городов и сельских поселений, безжалостно истреблялось местное население, а уцелевшая его часть уводилась в полон или облагалось данью. По этому поводу русский летописец сообщал, что монголы "взяша славный Великий город Болгарский (остатки Билярского городища) и разбиша оружием от старца до унаго и до сущаго младенца и взяша товара множество, а город их пожгоша огнем, а всю землию их плениша" (ПСРЛ, 1, стб.460). В подтверждении этих слов, кроме других сведений письменных источников о страшных разрушениях и гибели людей, можно привести открытые при археологических раскопках домонгольских городов и селищ коллективные или отдельные захоронения людей, совершенные без соблюдения норм погребального ритуала (Хузин, 1988, с.48-49; Казаков, 1988, с.67; Измайлов, Газимзянов, 1992, с. 104). Краниотип "погребенных" позволяет связывать их с жертвами монгольского нашествия (Ефимова, 1976, с.128; Измайлов, Газимзянов, 1992, с.96-104). К последствиям событий второй четверти XIII столетия нужно относить высокий уровень смертности среди уцелевшего булгарского населения, связанный с послевоенной разрухой, голодом и распространением болезней. Данную ситуацию хорошо иллюстрируют материалы Кожаевского некрополя, где по данным палеоде-мографического анализа отмечается высокий процент детской смертности по отношению к взрослой, что не является характерным для стабильных, в демографическом плане, средневековых популяций. С монгольским нашествием также связано перемещение населения в более спокойные и безопасные рай

- оны. Известно сообщение у В.Н. Татищева о том, что в 1236 г. пришли булгары на Русь и просили убежище. Князь Юрий Всеволодович с радостью принял их и велел развести булгар по волжским и другим городам (Татищев, 1964, с.230). С этими событиями А.Х. Халиков склонен связывать появление булгарских поселенцев на Чепце и в Пермском Прикамье (Халиков, 1994, с.76). Р.Г. Фахрут-динов, основываясь на результатах картографирования булгарских памятников Х-ХУ вв., отмечает их существенное сокращение в золотоордынский период в южных, юго-восточных (несколько меньше в Закамье) пределах расселения домонгольских булгар и увеличение их в Заказанье, Предволжье и других зонах Волго-Камского региона (Фахрутдинов, 1973, с.50-70). При освоении новых земель булгары вынуждены были вступать в контакты с местными, в основном, финно-угорскими племенами. Совместное проживание и генетические связи приводили в зависимости от численного соотношения и других обстоятельств к полной или частичной ассимиляции местных или пришлых групп. По нашим материалам, выходцы из южных районов Волжской Булгарии (серии из Кайбельского (поздний) могильника и некрополя "Муромский городок") могли, при переселении на север, пополнить состав жителей г. Болгара, ставшего в 40-50-е гг. XIII столетия одной из столиц новообразованного государства - Золотой Орды. Исходя из морфологической близости городских серий из столицы домонгольских булгар - Биляра к сельским сериям золотоордынского периода из центральных районов бывшей Волжской Булгарии, мы также можем предположить, что после гибели города его уцелевшие жители влились, преимущественно, в состав населения из сельской округи. В связи с этим интересно рассмотрение этно-генетической ситуации, возникшей на Средней Волге, после окончательного включения Волжской Булгарии в состав Улуса Джучи.

Известно, что после западных походов и подавления антимонгольских выступлений в покоренных землях, в том числе и в Среднем Поволжье, Бату-хан выбирает для размещения своей ставки в 1242-1246 гг. г. Болгар, как наиболее выгодный, в стратегическом и экономическом отношениях, опорный пункт для проявления сепаратистских настроений к центральной власти Монгольской империи, а также контроля над внутренней ситуацией в Золотой Орде. Для обустройства и обслуживания ханской резиденции Батыя, а затем и летней ставки Менгу Тимура и Берке, привлекаются строители и ремесленники из завоеванных ими стран, которые наряду с монголами и их союзниками составили пришлый компонент в населении раннезолотоордынского Болгара. Судя по археологическим материалам Болгарского городища этого периода, это могли быть выходцы из Русских княжеств, Средней Азии, Северного Кавказа и других, экономически развитых, областей Золотой Орды (Смирнов, 1951, с.59-60; Хлебникова, 1988, с.33-49, 53; Полубояринова, 1993, с.52, 55-56). В антропологическом отношении одну из этих пришлых этно-культурных групп характеризуют краниологические материалы из ранней части некрополя на Бабьем Бугре ("Рядовой могильник"), которые датируются, в основном, раннезолотоордын-ским временем (Ефимова, 1960). По комплексу признаков (резко европеоидный, мезо-долихокранный тип) они отличаются от местных форм и сближаются, по мнению С.Г. Ефимовой, с сериями Северного Кавказа эпохи средневековья (Ефимова, 1991, с.35). В этническом отношении эту группу населения Е.А.Халикова связывала с поздними аланами (Халикова, 1986, с.140). С учетом полового диморфизма, женские черепа из этой же серии отличались от мужских более монголоидным обликом, некоторой уплощенностью лица и менее выступающим переносьем. Судя по этим параметрам, данный краниотип имел местные, поволжско-приуральские истоки (Трофимова, 1956, с.76). Вероятно, переселенцы, оторванные от семьи, вынуждены были брать себе жен из местной среды. Возможно, поэтому на отдельных мужских черепах из "Рядового могильника" прослеживаются слабомонголоидные черты, как результат смешения между группами разного этногенетического происхождения (Трофимова, 1956, с.82-83).

К сожалению, мы не располагаем достоверным антропологическим материалом, свидетельствующим о присутствии монгол и близких к ним этнокультурных групп в составе раннезолотоордынского населения Болгара. В то же время археологическими раскопками в юго-восточной части Болгарского городища исследовано поселение знати, застроенного наземными домами с подпольной системой отопления типа канов. Эти дома, своеобразные по планировке и строительным приемам, характерным для жилого строительства монгольских и нижневолжских городов Золотой Орды, можно связать с монгольским компонентом населения Болгара (Егоров, 1970, с. 172-173; Хлебникова, 1987, с.66-67). Этому не противоречат находки культовых фигурок людей, вырезанных из тонкой листовой меди. Они происходят из погребений в районе "Ханской Усыпальницы" (Ефимова, 1978, с.98). По мнению A.M. Ефимовой, подобного рода фигурки, олицетворявшие духов умерших предков-покровителей соотносятся с погребальными комплексами кочевых монгольских племен (Ефимова, 1969, с.73). В связи с этим следует отметить, что в более поздних краниологических материалах из некрополя знати в районе каменных мавзолеев типологически выявляются отдельные черепа с явно монголоидным комплексом признаков центрально-азиатского генезиса (Рудь, 1987, с. 107). Вероятно, здесь были погребены потомки первых монголов, поселившихся в Болгарах в начале 40-х г. XIII столетия. Учитывая то, что они занимали отдельное, несколько обособленное от центральной части города, поселение и имели собственное кладбище, связи их с местным населением были довольно слабыми, в том числе и на генетическом уровне. Этому способствовало их особое, привилегированное положение, этническое происхождение и специфика культурных традиций и идеологических представлений. На наш взгляд, пополнение этой группы населения шло, главным образом, за счет выходцев из центральных и восточных областей Золотой Орды.

С местным, собственно булгарским, компонентом в составе раннезолотоордынского населения Болгара мы можем связывать антропологические материалы из мусульманских некрополей в центре города у "Соборной мечети" ("Четырехугольник") и "Черной Палаты". Судя по месту расположения некрополей и погребальному обряду, черты которого находят близкие аналогии в мусульманских могильниках Волжской Булгарии домонгольского периода, здесь были захоронены представители булгарской городской знати (Воскресенский, Смирнов, 1966). Не противоречит этому предположению и морфологический облик погребенных, который по многим краниометрическим параметрам обнаруживает сходство с сериями домонгольских булгар - Кайбелы (ранний и поздний), Большие Тарханы, "Муромский городок" (Рудь, 1987, с.89; Газимзянов, 2000, с. 197). В основе этого сходства лежит европеоидный, в целом, умеренно брахикранный компонент "зливкинского" типа.

Таким образом, антропологический состав населения раннезолотоордын-ского Болгара определился смешением морфологически и этнически разнородных, пришлых и местных групп, который из механического в начале этого периода постепенно перерастал в биологический к его концу. Наблюдается обособленное и, генетически, изолированное положение военно-политической элиты города, состоящей, вероятно, из монгол и близких к ним этнокультурных групп центрально-азиатского или восточно-сибирского происхождения.

Со второй половины XIII в. и до конца рассматриваемого периода отмечается процесс восстановления экономического потенциала средневолжских земель в составе Золотой Орды. Относительно мирная обстановка этих лет способствовала уменьшению оттока населения в северные районы Волго-Камского региона, и, судя по археологическим памятникам конца XIII в. - начала XIV в., отдельные группы волжских булгар начинают заново осваивать земли, заброшенные после монгольского вторжения (Фахрутдинов, 1975, с.50-78). Однако эти перемещения, происходившие в пределах Среднего Поволжья, не оказали существенного влияния на формирование морфологического облика местного раннезолотоордынского населения, антропологическая структура которого во многом сохранила черты предшествующего времени.

Исходя из вышеизложенного, основным содержанием этногенетических процессов на Средней Волге в раннезолотоордынское время являлось численное сокращение местного населения и его перегруппировка в пределах Среднего Поволжья после монгольского нашествия и включения этих территорий в состав Золотой Орды. При этом характер этногенетических связей при сравнении с предшествующим временем практически не изменился, особенно среди сельских популяций из центральных областей бывшей Волжской Булгарии. Несколько иная этногенетическая ситуация, в силу особых обстоятельств, сложилась при формировании населения одного из столичных центров Золотой Орды - г. Болгар. Здесь, по данным краниологии и археологии, прослеживается взаимодействие пришлых и местных этнокультурных групп. Их механический вначале симбиоз постепенно к концу раннезолотоордынского периода перерастал в биологический. Исключением является социальная верхушка города, состоящая из монголов или других представителей центрально-азиатских и восточно-сибирских племен. Исходя из их, особого социального положения (военно-административный аппарат, представляющий центральную золотоордын скую власть на местах) и этнокультурных традиций, связи с местным населением, в том числе и генетические, у них были минимальными.

Золотоордынский этап - конец XIII в. - 60-е годы XIV столетия.

В этот период Золотая Орда достигла вершины политического могущества и экономического расцвета. В годы правления Тохты, Узбека и их ближайших преемников укрепляется центральная власть Орды; проводятся административные и экономические реформы, способствующие развитию и росту сельскохозяйственного и ремесленного производства, что, в свою очередь, приводило к расширению внутренней и международной торговли; строятся новые и возрождаются старые города, ставшие не только центрами административной власти на местах, но и центрами ремесла, торговли и культурной жизни; распространение ислама в качестве государственной религии нивелировало идеологические различия между разными этно-культурными группами золотоордынско-го населения, что, в конечном итоге, вело к его этнической консолидации на мусульманской и тюркской основе. Все эти изменения во внутриполитической и экономической жизни Золотой Орды в полной мере повлияли на характер и содержание этногенетических процессов в Среднем Поволжье.

Как мы отмечали выше, на Средней Волге в этот период появляются новые группы населения разных этно-культурных истоков - мордва, булгары, русские, половцы-кыпчаки и другие. Их расселение в этом регионе, на наш взгляд, связано с целенаправленной политикой ханской администрации, которая была заинтересована в развитии естественной торговой и транспортной артерии, соединяющая центральные области золотоордынской империи с ее северной и северо-западной периферией - Великого Волжского пути. По ее замыслу, переселенцы должны были обслуживать и контролировать речной путь. Не исключено, что среди этих групп населения наблюдалась некая профессиональная специализация. Например, мордва обслуживала речные переправы и переволоки, а кочевники, вероятно, несли их охрану и поставляли на проходящие караваны скотоводческую продукцию и т.д. Возможно, что часть продуктов производства уходила на внутренний и внешние рынки (Васильев, Матвеева, 1986, с. 240). Судя по археологическим материалам это были, в этническом плане, "чистые" поселения. Различались они и морфологически. Наиболее монголоидные типы были характерны, прежде всего, для средневековых кочевников лесостепной зоны Среднего Поволжья. Долихокранный европеоидный тип с нерезко выраженными признаками преобладал в физическом типе средне-волжской мордвы, европеоидный компонент грацильного типа определял морфологический облик людей, похороненных в золотоордынский период у современного с. Березовка (Алексеева, 1958, 1959). Первоначально контакты между этими группами ограничивались совместным проживанием на компактной территории (район Самарской Луки) и совместным исполнением общих профессиональных обязанностей. Но по мере дальнейшего их сосуществования и, главным образом, распространения среди них мусульманства они могли взаимодействовать и на генетическом уровне. Данный процесс хорошо иллюстрирует антропологические материалы Усинского II могильника, где в мусульман ской группе захоронений похоронены люди разного морфологического облика. В то же время некоторые популяции сохранили свои антропологические и, возможно, этнические особенности - кочевники лесо-степной зоны, продолжавшие вести традиционный образ жизни и березовская группа.

В это же время, в первой половине XIV в., к востоку от основных земель волжских булгар начинают обитать племена чиаликской культуры, представленные в археологическом плане временными (сезонными?) поселениями со слабым культурным слоем и мусульманскими могильниками со следами языческих реликтов в обряде погребения - вещевой инвентарь, культ огня и т.д. (Казаков, 1978; Гарустович, 1998). В хозяйственном отношении это были полуоседлые племена скотоводов и охотников, а в этническом, судя по круглодон-ной лепной керамики со шнуровой орнаментацией, лицевым покрытиям и элементам культа огня в погребальной практике - группы угорского происхождения (Казаков, 1987, с.72-75). Осваивая новые территории после переселения из предгорий Урала, они вступали в различного рода контакты с соседними бул-гарскими группами. Распространение среди них ислама, проповедниками которого выступали, прежде всего, булгары, сопровождалось, вероятно, постепенной их биологической и этнической ассимиляцией. Наиболее наглядно данный процесс отражен в краниологических материалах Азметьевского I некрополя, являющегося одним из западных некрополей чиаликского населения. Как мы уже отмечали, общим для всех чиаликских серий является морфологический компонент, который описывается широким и низким лицом, некоторой упло-щенностью и прогнатизмом в нижней его части, а также широким лбом и широкими орбитами. Если данный комплекс признаков, имеющий приуроченность к одному из вариантов уральской расы, преобладал в сериях из Дербеш-кинского и Такталачукского некрополей, то в серии Азметьевского I могильника он выражен в менее яркой форме и количественно уступает черепам мезоморфного европеоидного типа, что, в среднем, сближало азметьевскую группу чиаликцев, по физическому облику, с булгарским населением. Не исключено, что, подвергшись мусульманизации и тюркизации, отдельные представители чиаликских племен могли переселяться в центральные области бывшей Волжской Булгарии и принять участие в формировании этнического и антропологического облика населения этих территорий. К этому предположению нас подводит тот факт, что в краниологических сериях волжских булгар золотоордын-ского периода четко выявляется на индивидуальном и групповом уровнях широкий и низколицый компонент уральского генезиса, доля которого, по сравнению с предшествующим временем, несоизмеримо возросла. Тем не менее, морфологический облик волжских булгар из центральных их районов расселения не подвергся кардинальным изменениям и в эпоху стабильного развития Золотой Орды. Прежде всего, это относится к сельским популяциям золотоор-дынских булгар. Этому способствовало относительно долгое проживание на одной территории и некая географическая и генетическая изолированность, свойственная сельскому менталитету, поэтому этногенетические связи жителей сельской округи из внутренних областей Среднего Поволжья с окружающим небулгарским населением в отличие от пограничных групп были слабыми.

В отличие от сельских популяций формирование городского населения Болгара в первой половине XIV столетия шло гораздо интенсивнее и на более широкой многокомпонентной основе. Этническую и антропологическую неоднородность предшествующего времени дополнял постоянный приток новых этнокультурных групп. Этому способствовало экономическое развитие города и его роль как одного из торгово-ремесленных и культурных центров Золотой Орды. Занимая выгодное географическое положение, г. Болгар в этот период становится связующим звеном между Востоком и Западом, Югом и Севером в экономических и торговых взаимоотношениях как внутри Улуса Джучи, так и за его пределами. Все это привлекало сюда купцов, ремесленников и многих других из разных концов золотоордынской империи, что, несомненно, усложняло этнический состав и физический облик жителей Болгара. Этот процесс хорошо документируют археологические и антропологические материалы. Наиболее выразительны в этом отношении данные раскопок пригородного поселка в западной части городища. Судя по надгробным плитам (самые ранние из них датируются началом XIV в.) с эпитафиями на древнеармянском языке и погребальному обряду, здесь проживали представители армянской христианской общины (Смирнов, 1951, с. 187). Этому не противоречат и краниологические материалы из некрополя у "Греческой Палаты", которые, по мнению Т.А.Трофимовой, морфологически сближаются с современными сериями армян (Трофимова, 1956, с. 148). При этом она отмечала в серии черепа, особенно в женской ее части, иного, более монголоидного морфотипа и связывала их с местным компонентом в составе армянских колонистов (Трофимова, 1956, с. 151).

С другой группой нового населения, поселившейся в этот период в г. Бол-гаре, мы склонны связывать позднюю часть некрополя на Бабьем Бугре ("Братская могила"). Судя по монетным находкам из этой группы захоронений, переселение произошло в начале рассматриваемого этапа (Ефимова, 1960). Морфологически поздняя серия мужских черепов отличалась от более ранних ("Рядовой могильник") менее выраженной европеоидностью (некоторая упло-щенность лица на нижнем уровне и относительно несильное выступание носа), более узким и низким лицом (Трофимова, 1956, с.76). По этим параметрам мужская серия из братской могилы суммарно близка к черепам из средневолж-ских мордовских могильников: Муранский и "Барбашина Поляна". В основе этого типологического сходства могут лежать и близкородственные связи между этими группами населения. В какой-то мере не противоречат этому и общие черты в погребальном обряде этих некрополей: южная или юго-западная ориентация, обряд обезвреживания умершего до и после захоронения и т.д. (Ефимова, 1960). Как нам представляется, появление этой группы в Болгаре можно связывать с общим потоком переселения части средневековой мордвы на среднюю Волгу. Правда, при этом следует отметить, что языческие элементы, скорее всего, мордовского погребального обряда прослеживаются в поздних захорешениях на Бабьем Бугре лишь в виде пережитков на общем фоне мусульманских традиций (безинвентарность, положение лица к югу и т.д.). Не позволяет полностью отождествлять эту группу с мордвой значительная смешанность его антропологического состава. Так, Т.А. Трофимовой в серии из "Братской могилы" были выделены следующие типы: европеоидные длинноголовые формы, местные со слабо выраженной монголоидностью (типы сублапоноидного и субуральского характера), монголоидные центрально-азиатского облика и различные смешанные формы (Трофимова, 1956, с.84). Выяснение причин и места формирования этой морфологической неоднородности пока довольно затруднительно. Поэтому мы можем говорить лишь об участии мордовского компонента, наряду с другими этнокультурными группами, в ее сложении, не исключая и болгаро-аланского влияния.

Серия черепов из мусульманского некрополя у мавзолея "Ханская Усыпальница", основная часть погребений которого датируется первой половиной XIV века, характеризует антропологический облик социальной верхушки города (Ефимова, 1969). Как мы уже отмечали выше, его состав определяли, судя по некоторым элементам погребального обряда (кирпичные надгробия, склепы и т.д.) и данным краниологии (монголоидный, в целом, морфотип центрально-азиатских и южносибирских истоков) выходцы из центральных или восточных областей Золотой Орды. В то же время, в этой серии просматриваются черепа европеоидного, умеренно брахикранного типа с небольшой монголоидной примесью (Рудь, 1987, с.107, 114). Возможно, данный краниокомплекс отражает участие представителей местных групп (в широком плане) в формировании городской знати г. Болгара, что, несомненно, связано с изменением этно-политической и идеологической ситуации внутри Золотой Орды на данном этапе его развития.

Таким образом, содержание и характер этногенетических процессов на Средней Волге в период наивысшего политического и экономического подъема Золотой Орды определяли следующие моменты: целенаправленное расселение ханской администрацией на окраинных территориях бывшей Волжской Булга-рии и в крупных поволжских городах (в нашем случае - г. Болгар) населения разных, прежде всего поволжско-приуральских, этно-культурных и этногенетических истоков для обслуживания ее экономических интересов в данном регионе; совместное проживание и совместное исполнение общих профессиональных обязанностей способствовало развитию контактов между ними, в том числе и на генетическом уровне; большую роль в нивелировании этнических и морфологических особенностей контактируемых групп сыграло распространение среди них мусульманства и смешение с пограничными группами поволжских булгар, что придавало последним некое морфологическое своеобразие, отличающее их от булгарского населения центральных областей Волго-Камья, антропологический состав которого, особенно сельских популяций, по сравнению с предшествующим временем на данном этапе практически не изменился.

Позднезолотоордынский этап - начало 60-х годов XIV - вторая половина XV вв.

Данный этап характеризуется распадом империи Джучи и образованием на его территории государств: Казанское, Крымское, Астраханское, Сибирское ханства и др. Первые признаки упадка Золотой Орды появились еще в конце правления Узбек-хана и его сына Джанибека. Но наиболее наглядно они проявились после смерти Бердибека в 1359 году, когда в борьбе за ханский престол развернулась кровопролитная междоусобная война. Известно, что с 1359 по 1379 гг. в Орде сменили друг друга 25 ханов. В русских летописях этот период золотоордынской истории известен как "великая замятия". Несмотря на то, что основные события этого времени происходили на Нижней Волге, их разрушительные последствия сказывались и на более отдаленных территориях, в том числе и на Средней Волге. Занимая выгодное стратегическое положение и обладая богатым экономическим потенциалом и людскими ресурсами, земли Среднего Поволжья становятся со второй половины XIV столетия объектом захвата и разграбления как со стороны отдельных представителей Золотой Орды, так и со стороны соседних государств. Большой урон экономике и жизнедеятельности Булгарского улуса нанесли: нападения Булат-Тимура в 1361 г., пытавшего обособиться от Золотой Орды и создать на Средней Волге независимое княжество; активные военные действия Тохтамыша против Тимура, которые проходили непосредственно на территории Среднего Поволжья и при непосредственном участии местных жителей в составе войск Тохтамыша; постоянные набеги новгородских ушкуйников и грабительских походов русских князей. Все это не могло не сказаться на характере и содержании этногенетиче-ских процессов в Среднем Поволжье на позднезолотоордынском этапе их развития.

Судя по данным археологии в совокупности с данными письменных источников и антропологических материалов во второй половине XIV века и, особенно, в его конце прослеживает массовый отток населения из зоны "боевых действий" в более безопасные места проживания, главным образом, в Предкамье и Предволжье (Фахрутдинов, 1975, с.69-78). Кроме булгар, в общий поток переселения были вовлечены и другие этнокультурные группы: кипчаки, мордва, русские и др.

Во многом это было антропологически смешанное, мусульманизирован-ное и тюркизированное население, которое, правда, могло сохранить отдельные черты этнического и морфологического своеобразия. Этот тезис хорошо подтверждается материалами раскопок на Болгарском городище позднезолото-ордынского Усть-Иерусалимского некрополя, где прослеживается взаимосвязь между обрядом погребения и антропологическим типом погребенного. Как мы отмечали выше, черепа из мусульманских захоронений выглядели более европеоидными по сравнению с черепами из погребений с элементами язычества, для которых была характерна некоторая уплощенность лица и переносья. Исходя из анализа языческих элементов обряда, захоронения на Усть-Иерусалимском некрополе (скорченность, ориентация костяков, следы обряда обезвреживания умерших, вещевой инвентарь и т.д.) мы склонны связывать наиболее монголоидную группу в данной популяции со средневековой мордвой (Газимзянов, 1997, с.34). Интересно, что место, где находится могильник, известно у местных русских жителей под названием "Татарская постель", что может означать как место, где лежат захороненные татары, жившие здесь до прихода русских поселенцев.

В более северные районы Среднего Поволжья переселилась, вероятно, и группа жителей, оставившая ранее на Самарской Луке могильник у с. Березовка. Ее появление в Предкамье, вероятно, маркируют серии черепов из некрополей у сел Тангачи и Ташкирмень. Правда, при этом следует отметить, что более поздняя тангачинская серия, как наиболее морфологически близкая к березовской, отличалась от последней менее выступающим переносьем. Уменьшение выступания носа связано смешением березовской или близких к ней групп с аборигенным населением, которое характеризовалось малыми или средними значениями этого признака.

Во второй половине XIV в. отмечается появление отдельных групп кочевников на Средней Волге либо в составе военных дружин, либо в качестве жителей пограничных военных форпостов (Мари-Луговской могильник). Усилению монголоидного компонента в антропологическом составе средневолжских популяций связано также с переселением рядовых членов кочевых племен, которые постепенно переходили на оседлый образ жизни (дюнные могильники позднезолотоордынского времени типа Виловатовка в Самарском Заволжье и могильник "Песчаный остров" в Нижнем Прикамье). Судя по элементам языческого погребального обряда и антропологическому типу (монголоидный южносибирского или центральноазиатского облика) все эти группы степного, кочевого населения можно отнести к кругу кыпчако-половецких племен. Однако, численно уступая местному поволжско-приуральскому населению, оно не могло существенно изменить ее антропологическую структуру, хотя и внесло определенный вклад в ее морфологическое разнообразие.

О переселении булгар на новые территории свидетельствует существенное увеличение археологических памятников в районе Заказанья, куда, с упадком и опустением центральных булгарских земель (Закамье), переместился политический и экономический центр во главе с Казанью. Судя по археологическим и антропологическим материалам, булгарское население при освоении новых земель смешивалось с местными жителями финно-угорского происхождения и ассимилировало их в своем составе, что не могло не отразиться при формировании этнических и морфологических особенностей казанских татар. Этот процесс хорошо иллюстрируют позднезолотоордынские керамические комплексы из крупных городских центров Заказанья (Казань, Иски-Казань, Чаллы и др.), а также сборная серия черепов из окрестностей Казани, которая по своим морфологическим особенностям близка к сериям волжских булгар Х-ХУ вв.

Информация получена от жителя села Болгары Антонины Ивановны Семеновой. //// и поздним антропологическим материалам, которые характеризуют физический тип народов Среднего Поволжья (Кокорина, 1991, 1999; Ефимова, 1991).

Таким образом, этнические и этногенетические изменения в Среднем Поволжье были связаны в той или иной степени с внутренним развитием Золотой Орды.

Библиография Диссертация по биологии, кандидата исторических наук, Газимзянов, Ильгизар Равильевич, Москва

1. Акимова М.С. Антропологические материалы из Танкеевского могильника //Вопр. антропол. 1973. Вып.45.

2. Алексеев В.П. Палеоантропологический материал из Мари-Луговского могильника // Тр. Марийск. археол. экспед. Йошкар-Ола, 1962. Т.2.

3. Алексеев В.П. Этническая антропология в Казани во второй половине XIX начале XX века // ТИЭ. М., 1963. Т.85.

4. Алексеев В.П. Остеометрия. Методика антропологических исследований. М., 1966.

5. Алексеев В.П. Золотоордынский форпост на марийской земле // Вопр. антропол. 1967. Вып.26.

6. Алексеев В.П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969. Алексеев В.П. Очерк происхождения тюркских народов Восточной Европы в свете данных антропологии // Археология и этнография Татарии. Казань, 1971.Т.1.

7. Алексеев В.П. Палеодемография СССР // СА. 1972. №1. Алексеев В.П. Историческая антропология. М., 1979. Алексеев В.П. Этногенез. М., 1986.

8. Алексеев В.П. Историческая антропология и этногенез. М., 1989. Алексеев В.П., Дебец Г.Ф. Краниометрия: Методика антропологических исследований. М., 1964.

9. Алексеева Т.И. Черепа из Березовского могильника // Сов. антропол., 1958.3.

10. Алексеева Т.И. Черепа из Муранского могильника // Сов. антропол., 1959.1.

11. Алихова А.Е. Муранский могильник и селище // МИА, № 42. М., 1954. Алихова А.Е. Хронологические и племенные отличия в культуре мордвы // СА. 1958, № 2.

12. Алихова А.Е. Из истории мордвы конца 1-го начала II тыс. н. э. // Археологический сборник. Саранск, 1959. Т.И.

13. Археологическая карта Татарской АССР. Западное Закамье. Казань, 1986. Археологические памятники Центрального Закамья. Казань, 1988. Археологические памятники Восточного Закамья. Казань, 1989. Ашмарин Н.И. Болгары и чуваши. Казань, 1902.

14. Васильева И.Н. Погребения средневековых кочевников на территории Куйбышевского Поволжья // Древняя история Поволжья. Куйбышев, 1979. Т.230.

15. Васильева И.Н. II Усинский грунтовый могильник ХШ-Х1У вв. на Самарской Луке // Новое в средневековой археологии Евразии. Самара, 1993.

16. Васильев И.Б., Матвеева Т.И. У истоков истории Самарского Поволжья. Куйбышев, 1986.

17. Воробьев Н.И. Казанские татары. Казань, 1953.

18. Воскресенский А.С., Смирнов А.П. Археологические исследования Соборной мечети ("Четырехугольник") в Великих Болгарах // СА. 1966. № 1.

19. Газимзянов И.Р. Об одном элементе погребального обряда некрополей Волжской Булгарии (по материалам Кожаевского могильника) // Проблемы археологии Среднего Поволжья. Казань, 1991.

20. Газимзянов И.Р. Новые данные по антропологии средневекового населения г. Болгара // Город Болгар и округа. Тез. докл. Болгар, 1994.

21. Газимзянов И.Р. Антропологические материалы из средневолжских мордовских могильников эпохи средневековья // Узловые проблемы современного финно-угроведения. Материалы I Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995.

22. Газимзянов И.Р. Антропология населения Волжской Булгарии золотоор-дынского периода и некоторые вопросы этногенеза татар Среднего Поволжья // Вестник антропологии. М., 1996. Вып.1

23. Газимзянов И.Р. Раскопки 1 Карташихинского могильника // Археологические октрытия 1996 года. М,, 1997.

24. Газимзянов И.Р. Исследования Усть-Иерусалимского могильника на территории Болгарского городища // Болгар и проблемы исторического развития Западного Закамья. Тез. докл. Болгар, 1998.

25. Газимзянов И.Р. Золотая Орда и этногенетические процессы на Средней Волге // Народы России. Антропология. Часть 2. М., 2000.

26. Газимзянов И.Р., Измайлов И.Л. Раскопки булгарских мусульманских могильников в Татарии // Археологические открытия Урала и Поволжья. Сыктывкар, 1989.

27. Газимзянов И.Р., Измайлов И.Л. Исследования на Спасском (Старокуйбышевском) комплексе памятников // Археологические открытия Урала и Поволжья. Ижевск, 1991.

28. Газимзянов И.Р., Кавеев М.М. Исследования Кожаевского мусульманского некрополя /0/ Археологические открытия Урала и Поволжья. Йошкар-Ола, 1994.

29. Гарустович Г.Н. Население Волго-Уральской лесостепи в первой половине II тыс. н. э. // Автореферат дисс. на соиск. учен, степени канд. истор. наук. Уфа, 1998.

30. Герасимов М.М. Восстановление лица по черепу (современный и ископаемый человек) // ТИЭ. М., 1955. Т.28.

31. Герасимова М.М. Скелеты древних булгар из раскопок у села Кайбелы // ТИЭ. Антропологический сборник. Т.1. М., 1956

32. Генинг В.Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху // Вопросы археологии Урала. Ижевск, Свердловск, 1971. Вып. II.

33. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.-Л., 1950

34. Дебец Г.Ф. Турко-финские взаимоотношения в Поволжье по данным палеоантропологии // Антропол. журн. 1932. № 1.

35. Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР // ТИЭ. М.-Л., 1948. Т.4.

36. Дебец Г.Ф. О путях заселения Северной полосы русской равнины и Прибалтики // Советская этнография. 1961, № 6.

37. Дебец Г.Ф. Опыт краниометрического определения доли монголоидного компонента в смешанных группах населения СССР // Проблемы антропологии и исторической этнографии Азии. М., 1968.

38. Дебец Г.Ф., Левин М.Г., Трофимова Т.А. Антропологический материал как источник изучения вопросов этногенеза // Советская этнография. 1952, № 1.

39. Денисов П.Ф. Религиозные верования чувашей. Чебоксары, 1959.

40. Добряк В.И. Судебномедицинская экспертиза скелетированного трупа. Киев, 1960.

41. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М.,1985.

42. Ефимова A.M. Могильник на Бабьем бугре городища Болгара // МИА, № 80. М., 1960.

43. Ефимова A.M. Кладбище у Ханской усыпальницы на Болгарском городище // МИА, № 169. М., 1969.

44. Ефимова A.M. Кладбище на окраине посада города Болгара // Города Поволжья в средние века. М., 1974.

45. Ефимова A.M. Антропоморфные фигурки с кладбища у Ханской усыпальницы в Болгарах // CA, 1978, № 2.

46. Ефимова С.Г. Антропологические материалы из Билярских некрополей // Исследования Великого города. М., 1976.

47. Ефимова С.Г. Палеоантропология Поволжья и Приуралья. М., 1991.

48. Закиев М.З. Проблемы языка и происхождения волжских татар. Казань,1986.

49. Измайлов И.Л., Газимзянов И.Р. Исследования полуземлянки и братских могил на Старокуйбышевском V селище // Археологические памятники зоны водохранилищ Волго-Камского каскада. Казань, 1992.

50. Исхаков Д.М. Татары (популярный очерк этнической истории и демографии). Набережные Челны, 1993.

51. Исхаков Д.М. О концептуальных проблемах татарской исторической науки и задачах журнала "Tatarica" // "Tatarica". Казань, 1997. Вып.1.

52. Кавеев М.М. Некоторые итоги исследования IV Кожаевского селища // Историко-археологическое изучение Поволжья. Йошкар-Ола, 1994.

53. Казаков Е.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии. М., 1978.

54. Казаков Е.П. О происхождении и этнокультурной принадлежности средневековых прикамских памятников с гребенчато-шнуровой керамикой // Проблемы средневековой археологии Урала и Поволжья. Уфа, 1987.

55. Казаков Е.П. Булгарские памятники приустьевой части Закамья и монгольское нашествие // Волжская Булгария и монгольское нашествие. Казань, 1988.

56. Казаков Е.П. Булгарское село X-XIII веков низовий Камы. Казань, 1991.

57. Казаков Е.П. Культура ранней Волжской Болгарии. М., 1992.-/¿/¿Г

58. Калинин Н.Ф., Халиков А.Х. Итоги археологических работа за 1945-1952 гг. Казань, 1954.

59. Каховский В.Ф. Происхождение чувашского народа. Основные этапы этнической истории. Чебоксары, 1965.

60. Козинцев А.Г. Статистические данные к проблеме происхождения краниологического типа айнов // Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974.

61. Кокорина H.A. Керамика Волжской Булгарии второй половины XI- начала XV вв. (к проблеме преемственности булгарской и булгаро-татарской культур) // Автореферат дисс. на соиск. учен, степени канд. истор. наук. Москва, 1991.

62. Кротков A.A. В поисках Мохши // Труды ОИАЭ. Саратов, 1923. Вып.34.4.1.

63. Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала (Этногенетиче-ский взгляд на историю). М., 1992.

64. Кузеев Р.Г. Иванов В.А. Этнические процессы в Волго-Уральском регионе в V-XVI веках и проблема происхождения чувашского этноса // Болгары и чуваши. Чебоксары, 1984.

65. Лакин Г.Ф. Биометрия. М., 1990.

66. Латынин Б.А. "Поляна им. Фрунзе" // Археологические исследования в РСФСР в 1934-1936 гг. М.-Л., 1941.

67. Малиев Н.М. Материалы для сравнительной антропологии // Труды Общества естествоиспытателей. T.IV, № 29. Казань, 1874.

68. Малиев Н.М. Сообщение о болгарских черепах // Протоколы заседаний Общества естествоиспытателей за 1880-1881 гг.Казань, 1881.

69. Марк К.Ю. Этногенез мордовского народа по данным антропологии // Этногенез мордовского народа. Саранск, 1965.

70. Моця А.П., Халиков А.Х. Булгар-Киев. Пути, связи, судьбы. Киев, 1997.

71. Мухамедьяров Ш.Ф. Основные этапы происхождения и этнической истории татарской народности // Материалы VIII Конгресса антропологических и этнологических наук. Токио, 1968.

72. Обрезков А. Следы древнего поселения в окрестностях г. Спасска Казанской губернии // ИОАИЭ, X, вып.2. Казань, 1892.

73. Пашкова В.И., Резников Б.Д. Судебно-медицинское отождествление личности по костным останкам. Саратов, 1978.

74. Полубояринова М.Д. Русь и Волжская Болгария в X-XV вв. М., 1993.

75. Полякова Г.Ф. Изделия из цветных и драгоценных металлов // Город Болгар: Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Казань, 1996.1. ПСРЛ. Т.1.М, 1962.

76. Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957.

77. Рудь Н.М. Антропологические данные к вопросу об этнических взаимоотношениях на Средней Волге в X-XIV вв. // Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М., 1987.

78. Руденко К.А. Могильник на острове "Песчаный" // Татарская археология. Казань, 1999. № 1-2 (4-5).

79. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960.

80. Смирнов А.П. Волжские булгары. М., 1951.

81. Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья // МИА, № 28. М., 1952.

82. Степи Евразии в эпоху средневековья: Археология СССР. М., 1981.

83. Стоянов А.Н. Отчет о раскопках древних могил и курганов в Лаишевском и Спасском уездах Казанской губернии // Протоколы заседаний Общества естествоиспытателей за 1870-71 гг. Казань, 1871.

84. Сысак Н.С. Антропологическая характеристика населения так называемой буртасской культуры // КСИЭ. 1952. Т. 14.

85. Татищев В.Н. История Российская. М., 1964. Т.Ш.

86. Тихонов А.Г. Физический тип средневекового населения Евразии по данным остеологии // Автореферат на соиск. учен, степени канд. истор. наук. М., 1997.

87. Трофимова Т.А. Этногенез татар Поволжья в свете данных антропологии // ТИЭ. М.-Л., 1949. Т.7.

88. Трофимова Т.А. Антропологический состав населения г. Болгары в Х-ХУ вв. // ТИЭ. Антропологический сборник. М., 1956. Т.1.

89. Усманов М.А. Золотая Орда: истоки и наследие // Сокровища Золотой Орды (каталог выставки). С-Петербург, 2000.

90. Фахрутдинов Р.Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булга-рии и ее территория. Казань, 1975.

91. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золо-тоордынских ханов. М., 1966.

92. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994.

93. Федоров-Давыдов Г.А. Торговля нижневолжских городов Золотой Орды // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Йошкар-Ола, 1998. Вып.1.

94. Федотов М.Р. О булгарском и чувашском языках // Болгары и чуваши. Чебоксары, 1984.

95. Халиков А.Х. Мордовские и болгаро-татарские взаимоотношения по данным археологии // Этногенез мордовского народа. Саранск, 1965.

96. Халиков А.Х. Происхождение татар Поволжья и Приуралья. Казань, 1978.

97. Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. Казань, 1989.

98. Халиков А.Х. Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария. Казань, 1994.

99. Халикова Е.А. О могильнике "Бабий бугор" в Болгарах // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978.

100. Халикова Е.А. Мусульманские некрополи Волжской Булгарии X начала XIII в. Казань, 1986.

101. Хлебникова Т.А. История археологического изучения Болгарского городища. Стратиграфия. Топография // Город Болгар: Очерки истории и культуры. М., 1987.- А/Ж

102. Хлебникова Т.А. Неполивная керамика Болгара // Город Болгар: Очерки ремесленной деятельности. М., 1988.

103. Хузин Ф.Ш. Великий город и монгольское нашествие // Волжская Булга-рия и монгольское нашествие. Казань, 1988.

104. Цветкова H.H. Материалы к этнической антропологии мордвы // Проблемы этнических исследований Европейского Северо-востока. Сыктывкар, 1982.

105. Шокуров А.П. Материалы к археологической карте нижнего течения р. Белой и среднего течения р. Ик // Древности Башкирии. М., 1970.

106. Юсупов P.M. К вопросу о форме и содержании процессов метисации на Южном Урале с рубежа 1-II тыс. н. э. (постановка проблемы) // Проблемы средневековой археологии Урала и Поволжья. Уфа, 1987.

107. Юсупов P.M. Краниология башкир. JL, 1989.

108. Ютина Т.К. Исследования средневековых памятников в Прикамье // Археологические открытия 1984 года. М., 1985.

109. Яблонский Л.Т. К палеодемографии населения средневекового города Сарая Бату (Селитренное городище) // Советская этнография. 1980, № 1.

110. Яблонский Л.Т. Социально-этническая структура золотоордынского города по данным археологии и антропологии // Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М., 1987.

111. Bunak V. Neues Material zur Aussonderung antropologischer Typen unter der Bevölkerung Osteuropas // Zeitschrift für Morphologie und Antropologie, Bd.XXX,1932,H3.

112. Knussmann R. Penrose-Abstand und Diskriminanzanalyse // Homo, Bd. XVIII. 1967.

113. Martin R. Lehrbuch der Antropologie in systematischer Darstellung. Jena, 1928. Bd.II.

114. Penrose L. Distance, size and shape // Annales of eugenics. London, 1954. V.18.1. ИОАИЭ1. КСИЭ1. МИА1. ОИАЭ1. ПСРЛ1. CA1. ТИЭ