Миндалевидный комплекс мозга в системе центральной регуляции висцеральных функций

Любашина, Ольга Анатольевна

Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему
Миндалевидный комплекс мозга в системе центральной регуляции висцеральных функций
ВАК РФ 03.00.13, Физиология

Автореферат диссертации по теме "Миндалевидный комплекс мозга в системе центральной регуляции висцеральных функций"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ФИЗИОЛОГИИ ИМ. И.П.ПАВЛОВА

МИНДАЛЕВИДНЫЙ КОМПЛЕКС МОЗГА В СИСТЕМЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РЕГУЛЯЦИИ ВИСЦЕРАЛЬНЫХ ФУНКЦИЙ

Специальность- 03 00 13 - физиология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора биологических наук

на правах рукописи

ЛЮБАШИНА

ОЛЬГА АНАТОЛЬЕВНА

ООЗОВ55Т(

Санкт-Петербург

2007

003065577

Работа выполнена в лаборатории крртико-висцеральной физиологии Института физиологии им. И.П.Павлова РАН

Научные консультанты, доктор биол заел деят

огическихнаук,профессор [БагаевВА| кауки РФ, академик РАН Ноздрачев А Д

Официальные оппоненты

доктор биологических наук, профессор Институт эволюционной физиологии

Григорьян Р А биохимии им И М Сеченова РАН

член-корреспондент РАМН, доктор медицинских наук, профессор Отеллин В А Научно-исследовательский институт экспериментальной медицины РАМН

доктор медицинских наук Институт физиологии им И.П Павлов«. РАН

Ведущая организация:

Поленов С А

Военно-медицинская академия им С М Кирова МО РФ

,00

Защита диссертации состоится " & " <0ЧУУ\ 2007 г. в час. на

заседании Диссертационного Совета

И П Павлова РАН (199034, Санкт-Петербург, наб Макарова, 6)

С диссертацией можно ознакомит! .ся в библиотеке Института физиологии им.И П Павлова РАН

Автореферат разослан " С " СЛУдУУ

Ученый секретарь Диссертационного Совета, доктор биологических наук

Д 002 020 01 в Институте физиологии им.

£>^2007!

Н Э.Ордян

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. Миндалевидный комплекс мозга (МК) представляет собой сложное, структурно и функционально гетерогенное образование (Акмаев, Калимуллина, 1993, Pitkanen, 2000, Sah et al, 2003), вовлеченное в организацию широкого спектра эмоционально и мотивационно окрашенных врожденных и приобретенных поведенческих реакций (Ильюченок и др, 1981, LeDoux, 1992, Шабанов и др, 2000, Шуваев, Суворов, 2001, Cardinal et al, 2002), непременным сопровождением которых являются изменения в деятельности висцеральной и эндокринной систем (Чепурнов, Чепурнова, 1981, Iwata et al, 1987, Roozendaal et al ,1991, LeDoux, 2000)

Тем не менее, несмотря на давнюю историю и большое количество исследований, функциональная роль как МК в целом, так и его отдельных ядер в системе центральной регуляции висцеральных функций до сих пор неясна Полученные к настоящему времени данные по этому вопросу в большинстве своем противоречивы, отличаются у разных авторов и в значительной степени зависят от условий проведения экспериментов Поэтому на данном этапе мы не можем создать единого представления о характере обеспечиваемых МК ре1уляторных и модуляционных процессов

Одной из причин неоднозначности полученных разными авторами данных может являться структурная и функциональная гетерогенность МК, которая, как показали последние исследования, проявляется не столько на ядерном, сколько на подъядерном уровне его организации (Pitkanen, 2000, Sah et al, 2003) Различные подьядра и даже части подъядер МК характеризуются индивидуальными особенностями цитоархитектонической и нейрохимической организации (Pnce et al, 1987, Roberts, 1992, Акмаев, Калимуллина, 1993, De Olmos et al, 2004), а также уникальной для каждого из них сетью афферентных и эфферентных проекций (Pitkanen, 2000, Sah et al, 2003, De Olmos et al, 2004) Иными словами, не столько ядра МК в целом, сколько отдельные подъядра в пределах одного ядра

обеспечивают различные функции этого сложнейшего интегративного образования и могут быть ассоциированы с деятельностью различных функциональных систем

По современным представлениям координация деятельности важнейших вегетативных центров мозга в целях формирования адекватных текущему эмоциональному состоянию висцеральных и эндокринных ответов реализуется благодаря взаимодействию МК с образованиями, так называемой, центральной вегетативной нервной сети (Benarroch et al, 1993) Эта сеть включает в себя непосредственно вовлеченные в процессы висцеральной регуляции области лимбической и инсулярной коры, ядра ложа конечной полоски, таламуса, гипоталамуса, околоводопроводное серое вещество, парабрахиальный комплекс моста, ядра ваго-солитарного комплекса и вентролатерапьную ретикулярную область продолговатого мозга (Быков, 1947, Курцин, 1973, Черниговский, 1975, Беллер, 1977, Ноздрачев, 1983, Александров, Беллер, 1990, Gray, 1993, Багаев и др, 1997, Баклаваджян и др , 1998а, 19986, Багаев, Александров, 2000, Пантелеев и др , 2004).

Можно полагать, что в условиях хронического стресса чрезмерное напряжение связей МК с упомянутыми выше структурами может являться причиной возникновения психосоматических заболеваний (Henke, 1992, Krukoff, 1999, Fukuman et al, 2004) В свою очередь, нарушение нормальных взаимоотношений МК с важнейшими вегетативными центрами мозга в условиях развития таких неврологических патологий, как эпилепсия, болезнь Альцгеймера, последствия инсультов (Чепурнов, Чепурнова, 1981, Cechetto, 1993, Pitkanen et al, 1998 и др), может вызвать свойственные этим заболеваниям нарушения в деятельности висцеральных систем, нередко приводящие к смерти (Devinsky et al, 1986, Baumgartner et al, 2001, Opeskin, Berkovic, 2003) Именно поэтому исследование структурно-функциональных взаимодействий МК с образованиями центральной вегетативной нервной сети представляется чрезвычайно актуальным не только для фундаментальной науки, но и для клинической практики

Между тем, несмотря на значительное количество данных, подтверждающих существование реципрокных структурных (Мухина, 1985, McDonald, 1991, Canteras et al, 1995, Pitkanen, 2000, Petrovich et al, 2001, Zhang et al, 2003 и др) и функциональных (Ferreyra et al, 1983, Nishimura, 1987, Velasco et al, 1989, Petrov et al, 1995, Баклаваджян и др, 1996; Прудкова, 1996, Нерсесян и др, 1999, Ishikawa, Nakamura, 2003 и др) отношений МК с большинством образований мозга, входящих в состав центральной вегетативной нервной сети, основополагающие

закономерности включения отдельных ядер и подъядер МК в процессы регуляции висцеральных функций до сих пор остаются неясными

За последнее время эфферентные проекции МК на кортикальные и субкортикальные образования мозга, вовлеченные в процессы регуляции висцеральных функций, были убедительно продемонстрированы и достаточно подробно изучены многими нейроанатомическими исследованиями (Мухина, 1985, Pitkanen, 2000, Petrovich et al, 2001, Sah et al, 2003, De Olmos et al, 2004 и др) Однако большинство известных к настоящему времени данных по этому вопросу получены разными авторами, в различных методических условиях и с помощью различных по свойствам нейрональных маркеров

Указанные причины значительно усложняют сопоставление представленных в этих исследованиях результатов и не позволяют с достаточной степенью определенности судить об особенностях формирования этих связей, характере распределения и степени выраженности проекций конкретного ядра или подъядра комплекса на функционально различные области центральной вегетативной нервной сети, а также об относительном представительстве в пределах отдельных вегетативных центров мозга входов от различных ядер МК

В связи с этим, особую актуальность в плане выяснения основных анатомических путей, обеспечивающих участие МК в процессах регуляции висцеральных функций, имеет проведение специального исследования пространственной организации эфферентных проекций комплекса на функционально различные области центральной вегетативной нервной сети с уделением особого внимания связям, формируемым его отдельными подъядрами

Что касается нейрофизиологических механизмов, обеспечивающих влияния различных ядер МК на функциональную активность важнейших вегетативных центров мозга, то имеющиеся в литературе сведения по этому вопросу довольно ограничены и противоречивы При этом практически неисследованной является нейромедиаторная составляющая этих процессов

Между тем, известные к настоящему времени экспериментальные данные свидетельствуют о том, что большинство структур центральной вегетативной нервной сети характеризуется присутствием в них клеток, синтезирующих окись азота (McDonald et al., 1993, Rodrigo et al, 1994, Коржевский, Отеллин, 1996, Krukoff, 1999, Елисеева и др, 2002, Kantzides, Badoer, 2005). Это газообразное вещество общепризнанно является важнейшим нейромодулятором, обеспечивающим необходимый уровень функциональной активности различных

структур мозга (Travagh, ОШи, 1994, Гурин, 1997, Ргаэ!, РЫЬрри, 2001, Бшэ аЗ, 2003, 1л й а1, 2003), а его участие в центральных и периферических механизмах регуляции висцеральных функций доказано множеством экспериментов (Уразаев, Зефиров, 1999, Кгико£Г, 1999, Марков, 2001, Покровский, Виноградов, 2005)

На основании этого правомерно предположить, что одним из механизмов реализации влияний МК на структуры центральной вегетативной нервной сети может являться модуляция ЫО-синтезирукяцей активности содержащихся в них популяций нитроергических нейронов Результатом такой модуляции могут быть определенные изменения в уровне возбудимости клеток иннервируемых МК структур и, как следствие, изменения их взаимоотношений с другими образованиями мозга, включая ядра самого МК Однако экспериментальных данных, которые бы подтверждали это предположение, в доступной литературе нет В связи с этим вполне актуальным представляется проведение специальных исследований, направленных на экспериментальное подтверждение этой гипотезы

Цель и задачи исследования Целью настоящей работы, выполненной в рамках плановых исследований лаборатории кортико-висцеральной физиологии Института физиологии им И П Павлова РАН, являлось комплексное структурно-функциональное исследование организации эфферентных проекций различных ядер и подъядер миндалевидного комплекса на нейроны важнейших кортикальных и субкортикальных образований центральной вегетативной нервной сети с одновременной оценкой роли локальных нитроергических механизмов этих структур в реализации опосредуемых проекциями МК модулирующих влияний

Задачи работы состояли в следующем

1 С использованием метода антероградного нейронального транспорта РЬавео^в vuIgaпs-leucoagglutlшn (РНА-Ь) на подъядерном уровне изучить особенности формирования и пространственного распределения проекций различных ядер миндалевидного комплекса на ключевые структуры центральной вегетативной нервной сети, а именно, на висцеральные области передней лимбической и инсулярной коры, паравентрикулярное ядро гипоталамуса и латеральную гипоталамическую область, центральное серое вещество среднего мозга, парабрахиальный комплекс моста, ядра ваго-солитарного комплекса и область вентролатерной ретикулярной формации продолговатого мозга

2 С использованием гистохимического метода определения внутриклеточной никотинамид-динуклеотид-фосфат-диафоразы (НАДФ-д) изучить эффекты электрической стимуляции идентифицированных групп нейронов миндалевидного комплекса на активность нейрональной Ж)-синтазы в клетках иннервируемых ими областей передней лимбической и инсулярной коры, а также вегетативных центров гипоталамуса, моста и продолговатого мозга

3 В нейрофизиологических экспериментах с использованием микроэлектродных методов и центрального (в боковой желудочек мозга) введения селективного блокатора нейрональной ИО-синтазы 7-нитроиндазола изучить роль нитроергических механизмов в реализации модулирующих влияний идентифицированных подъядерных образований миндалевидного комплекса на текущую активность нейронов передней лимбической коры и вегетативных центров гипоталамуса и продолговатого мозга и их активность в условиях стимуляции афферентных волокон блуждающего нерва

Основные положения, выносимые на защиту.

1 Влияния миндалевидного комплекса на кортикальные и субкортикальные процессы регуляции висцеральных функций у крыс осуществляются клетками различных подъядер латерального, базального, добавочного базального и центрального ядер, а также переднего кортикального ядра и амигдалогиппокампальной области Каждое подъядро миндалевидного комплекса характеризуются специфическим диапазоном распространения эфферентных проекций

2 Основными источниками проекций миндалевидного комплекса на висцеральные области коры, гипоталамуса и ствола мозга являются его базальное и центральное ядра Нейроны мелкоклеточного и крупноклеточного подъядер базального ядра преимущественно иннервируют прелимбическую и переднюю агранулярную инсулярную области коры Наиболее выраженные проекции интермедиального и медиального подъядер центрального ядра миндалевидного комплекса адресованы структурам восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральной гипоталамической области, парабрахиальному комплексу моста и ядру одиночного тракта

3 Нейроны мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса оказывают возбуждающее влияние на активность клеток глубоких слоев передней лимбической коры, часть из которых относится к популяции N0-

синтезирующих нейронов Активируемые базальным ядром локальные нитроергические механизмы характеризуются различной ролью в формировании нейрональной активности прелимбической и инфралимбической областей

4 Результатом активации медиальной части центрального ядра миндалевидного комплекса являются дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния на ГГО-синтезирующие клетки функционально различных областей паравентрикулярного ядра гипоталамуса, латеральной гипоталамической области и ядра одиночного тракта Такие же по характеру влияния обеспечивают процессы амигдалофугальной модуляции нейрональной активности указанных структур Часть возбуждающих и тормозных влияний центрального ядра миндалевидного комплекса на активность нейронов вегетативных центров гипоталамуса и продолговатого мозга обеспечивается локальными нитроергическими механизмами, тогда как другие являются МО-независимыми

5 В основе механизмов, обеспечивающих участие миндалевидного комплекса в процессах центральной регуляции висцеральных функций, лежат дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния его отдельных подъядер на функционально специфичные популяции клеток висцеральных областей коры, гипоталамуса и ствола мозга Часть этих влияний реализуется с участием локальных процессов синтеза окиси азота

Научная новизна. Впервые выполнено комплексное исследование основных анатомических путей, нейрохимических и нейрофизиологических механизмов, обеспечивающих процессы модуляции функциональной активности важнейших вегетативных центров и областей мозга ядрами миндалевидного комплекса

Впервые с использованием микроинъекций антероградного нейронального маркера РИазеокю уи^ап8-1еиа^§11Штп (РНА-1,) на подъядерном уровне дано детальное описание формирования и пространственного распределения проекций миндалевидного комплекса на функционально различные области в пределах важнейших структур центральной вегетативной нервной сети висцеральных областей лимбической и инсулярной коры, паравентрикулярного ядра гипоталамуса и латеральной гипоталамической области, центрального серого вещества среднего мозга, парабрахиального комплекса моста, ядер ваго-солитарного комплекса и области вентролатеральной ретикулярной формации продолговатого мозга

Впервые показано, что отдельные подьядра и подобласти миндалевидного комплекса характеризуются свойственным только им диапазоном распространения

эфферентных проекций в пределах центральной вегетативной нервной сети При этом установлено, что основными «выходными» элементами миндалевидного комплекса на кортикальные и субкортикальные уровни регуляции висцеральных функций являются, соответственно, его базальное и центральное ядра

Впервые продемонстрировано, что основными реципиентами проекций базального ядра миндалевидного комплекса являются выполняющие высшие интегративные функции прелимбическая и передняя агранулярная инсулярная кортикальные области В свою очередь установлено, что волокна центрального ядра миндалевидного комплекса главным образом адресованы структурам восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральной гипоталамической области, парабрахиальному комплексу моста и ядру одиночного тракта

Впервые показано, что электрическая стимуляция мелкоклеточной части базального ядра приводит к усилению активности нитроергических нейронов глубоких слоев передней лимбической и передней агранулярной инсулярной областей коры В свою очередь, в результате активации медиальной части центрального ядра впервые продемонстрированы его дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния на 1\ГО-синтезирующук> активность клеток функционально различных областей паравентрикулярного ядра гипоталамуса, латеральной гипоталамической области и ядра одиночного тракта

В результате осуществления оригинальной серии нейрофизиологических экспериментов с использованием микроэлектродной техники и центрального (в боковой желудочек мозга) введения 7-нитроиндазола получены приоритетные данные о характере модулирующих влияний базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на нейрональную активность функционально различных областей передней лимбической коры, гипоталамуса и продолговатого мозга и впервые доказано участие МО-зависимых механизмов в реализации этих процессов

Установлено, что возбуждающие влияния мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса на активность нейронов глубоких слоев передней лимбической коры обеспечиваются локальными нитроергическими механизмами, характеризующимися дифференцированным действием в пределах прелимбической и инфралимбической областей Впервые показано, что эффективность выявленных амигдалокортикальных влияний изменяется в условиях стимуляции левого блуждающего нерва

Впервые выявлены дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния центрального ядра миндалевидного комплекса на нейрональную активность функционально различных областей гипоталамуса и продолговатого мозга Впервые показано, что эффективность возбуждающих амигдадофугальных влияний снижается в условиях стимуляции левого блуждающего нерва

Установлено, что модулирующие влияния центрального ядра на активность нейронов паравентрикулярного ядра гипоталамуса, вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и ядра одиночного тракта определяются локальными нитроергическими механизмами. В свою очередь, амигдалофугальная модуляция нейрональной активности медиальной части латеральной гипоталамической области, дорсального моторного ядра блуждающего нерва и вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга в значительной степени является N0-независимой

Теоретическая и практическая значимость работы. Полученные в работе нейроанатомические, гистохимические и нейрофизиологические данные представляют существенное значение для развития теории центральной регуляции висцеральных функций и создания теоретических основ психосоматической медицины, поскольку раскрывают роль одного из ключевых эмоциогенных образований конечного мозга в центральных механизмах модуляции функциональной активности важнейших вегетативных центров

Выявленные на подъядерном уровне особенности формирования и пространственного распределения проекций различных ядер миндалевидного комплекса на важнейшие структуры центральной вегетативной нервной сети представляют существенное значение для более глубокого понимания структурно и функционально гетерогенной организации миндалевидного комплекса и впервые предоставляют детальное описание анатомического субстрата, посредством

которого осуществляется включение этого образования конечного мозга в центральные механизмы регуляции деятельности внутренних органов

Полученные в ходе выполнения работы данные о влияниях базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на Ж)-синтезирующую активность клеток иннервируемых ими областей коры, гипоталамуса и продолговатого мозга являются первым экспериментальным доказательством включения нитроергической системы мозга в процессы амигдалофугальной модуляции структур центральной вегетативной нервной сети и расширяют наши представления о функциональной роли окиси азота в пределах центральной нервной системы

Представленные в работе нейрофизиологические данные о ИО-зависимых возбуждающих влияниях базального ядра миндалевидного комплекса на переднюю лимбическую область коры и разнонаправленных, частично обслуживаемых окисью азота, влияниях его центрального ядра на нейрональную активность важнейших вегетативных центров гипоталамуса и продолговатого мозга, раскрывают важнейшие механизмы, лежащие в основе осуществляемого миндалевидным комплексом формирования адекватных текущему эмоциональному состоянию эндокринных и висцеральных ответов

Впервые представленные в работе данные о снижении эффективности возбуждающих влияний миндалевидного комплекса на иннервируемые им структуры центральной вегетативной нервной сети в условиях активации афферентных волокон блуждающего нерва углубляют наши представления о влиянии висцеросенсорной информации на процессы внутримозговой интеграции и механизмы центральной регуляции висцеральных функций

Полученные данные о путях и механизмах распространения влияний миндалевидного комплекса на функционально различные структуры и области мозга могут быть полезны в клинике при прогнозировании или анализе причин возникновения психосоматических заболеваний, в патогенез которых вовлечены ядра этой структуры (гипертоническая болезнь, язвенные поражения желудка), а также при диагностировании нарушений в висцеральной сфере, сопутствующих развитию эпилепсии, болезней Альцгеймера и Паркинсона, последствиям инсультов - патологий, каждая из которых характеризуется свойственной ей мозаикой структурных и функциональных повреждений в пределах различных ядер миндалевидного комплекса Ряд полученных в работе результатов может служить в качестве теоретической базы для использования ншроергических препаратов при

лечении этих заболеваний Кроме того, несомненный интерес для неврологической практики представляют данные экспериментов со стимуляцией центрального отрезка блуждающего нерва, являющиеся одним из немногочисленных экспериментальных обоснований использования такой стимуляции для купирования эпилептических приступов

Основные положения и выводы работы могут быть использованы в лекционных курсах по физиологии висцеральных систем и теоретическим основам психосоматической медицины для студентов биологических и медицинских специальностей

Апробация материалов диссертации. Результаты работы представлены автором на XVIII Съезде Физиологического Общества им И П. Павлова (Казань, 2001), на VIII Международном симпозиуме «Базальные ганглии и поведение в норме и при патологии» (Санкт-Петербург, 2002), XVI Конгрессе по анатомии (София, Болгария, 2003), на III Всероссийской конференции с международным участием «Механизмы функционирования висцеральных систем» (Санкт-Петербург, 2003), на XIX съезде Физиологического Общества им И П Павлова (Екатеринбург, 2004), на международном симпозиуме «Central and peripheral synaptic transmission» (Варна, Болгария, 2005), на Всероссийской конференции с международным участием, посвященной 80-легию акад А М Уголева, «Актуальные проблемы физиологии пищеварения и питания» (Санкт-Петербург, 2006) и опубликованы в ведущих физиологических журналах

Публикации. По теме диссертации опубликовано 26 научных работ в отечественной и зарубежной печати, из них 11 статей в рецензируемых журналах

Структура и объем диссертации Диссертация написана в форме монографии и состоит из введения, главы, в которой представлены основные методические приемы, использованные в работе, трех глав с изложением экспериментальных результатов (каждая содержит литературную справку, описание особенностей используемой методики, полученные результаты и их обсуждение), а также общего заключения, выводов и списка литературы Работа содержит 264 страницы Из них - 41 рисунок и 3 таблицы Список литературы включает 643 источника 120 отечественных и 523 зарубежных

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Исследования выполнены на 197 взрослых самцах крыс линии Wistar Основная часть данных получена в нейрофизиологических и гистохимических опытах на животных массой 250-380 г, разведение и содержание которых определялись условиями экспериментально-биологической клиники (с Павлово) Института физиологии им И П Павлова РАН Нейроанатомические исследования выполнены в лаборатории по исследованию эпилепсии Института молекулярных исследований им А И Виртанена Университета г Куопио (Финляндия) на крысах массой 275-350 г, выращенных в условиях Национального центра лабораторных животных Финляндии (National Laboratory Animal Center, Kuopio, Finland) Кроме того, часть гистохимических результатов была получена в экспериментах, проведенных в лаборатории нейроморфологии Института физиологии БАН (София, Болгария) на крысах массой 260-380 г

Нейроанатомические эксперименты выполнены на 101 экспериментальном животном Крыс внутрибрюшинно наркотизировали раствором (общий объем 0 4 мл/100 г-веса), содержащим пентобарбитал натрия (9 7 мг/мл), соляную кислоту (10 мг/мл), сульфат магния (21 2 мг/мл), пропиленгликоль (40%) и абсолютный спирт (10%) Инъекцию 2 5% раствора Phaseolus vulgans-leucoagglutmm в 01М фосфатном буфере (рН=7 4, PHA-L, № L-1110, Vector Laboratories, Burlmgame, СА, USA) в различные ядра и подъядра МК осуществляли ионтофоретически, используя серию положительных импульсов тока силой 4 jaA в течение 7 мин Спустя 10 -14 дней животных вновь наркотизировали и перфузировали транскардиально по методу повышения рН, после чего на замораживающем микротоме изготавливали фронтальные срезы через области исследовавшихся структур толщиной 30 цт

Для выявления содержащих маркер терминалей срезы обрабатывали по иммуногистохимическому методу, предложенному С Герфеном и П Савченко (Gerfen, Sawchenko, 1984), после чего изучали в светлом и темном поле светового микроскопа Точную идентификацию границ ядерных и кортикальных структур на иммуногистохимически обработанных срезах осуществляли с помощью их стереоскопической суперпозиции с прилежащими срезами мозга, окрашенными тионином На срезах через различные уровни МК определяли точную локализацию и объем инъекции PHA-L В пределах исследуемых структур центральной

вегетативной нервной сети изучали плотность, распределение и морфологию содержащих PHA-L волокон и терминалей

Гистохимические исследования выполнены на 18 взрослых самцах крыс Восемь животных были использованы для изучения эффектов электрической стимуляции базального ядра МК, остальные десять - для изучения влияний стимуляции центрального ядра

В начале каждого эксперимента внутрибрюшинно анестезированных уретаном (15 г/кг) животных разделяли на две одинаковые по количеству группы контрольную и стимулируемую В контрольной группе в мелкоклеточную часть базального ядра МК или медиальную часть центрального ядра (Paxmos, Watson, 1998) погружали монополярный вольфрамовый стимулирующий электрод в лаковой изоляции с диаметром кончика 50-60 мкм и сопротивлением 80-100 кОм, но стимуляцию не производили Для стимуляции исследуемых ядер МК экспериментальных животных применяли прямоугольные импульсы тока силой 3050 мкА и длительностью 0 5 мс, предъявлявшиеся с частотой 50 имп/с тремя сериями длительностью по 10 с каждая Интервал между отдельными сериями импульсов составлял 20 с

Немедленно после завершения опыта животных обеих групп перфузировали транскардиально 4% раствором параформальдегида После осуществления необходимых процедур, на замораживающем микротоме изготавливали серийные фронтальные срезы через области исследовавшихся структур толщиной 30 мкм

Каждый первый срез серии подвергали гистохимической обработке для выявления НАДФ-д по модифицированному методу У Шерера-Синглера с коллегами (Scherer-Singler et al, 1983) Готовые срезы монтировали на покрытые хром-желатином предметные стекла и после высушивания заключали в энтеллан (Merck, Germany) Вторую серию срезов в качестве контроля инкубировали в отсутствии Р-НАДФ Каждый третий срез серии для более точного определения границ исследуемых структур (Paxmos, Watson, 1998) окрашивали тионином по методу Ниссля

Изучение полученных срезов осуществляли с помощью установки для анализа изображений, состоящей из светового микроскопа (Jenamed, Germany), снаряженного цифровой видеокамерой (Baumer Optronic, Germany) и IBM-совместимого компьютера Локализацию, оптическую плотность и количество НАДФ-д-позиггивных нейронов определяли с использованием программных пакетов Video Test Master 4 0 и Image Tool Точное определение ростро-

каудального уровня гистохимически обработанных срезов производили в соответствии с упорядоченной серией прилежащих срезов, окрашенных тионином Статистическую оценку и сравнение полученных результатов осуществляли посредством программного пакета Origin 7 5 с использованием критерия Стьюдента

Нейрофизиологические эксперименты выполнены на 118 экспериментальных животных, внутрибрюшинно анестезированных уретаном (1 5 г/кг) Были осуществлены три серии экспериментов

В первой серии опытов (34 крысы) исследовали влияние центрального (в левый боковой желудочек мозга) введения селективного ингибитора нейрональной NO-синтазы 7-нитроиндазола на нейрональную активность глубоких слоев передней лимбической коры, вызванную электрической стимуляцией мелкоклеточной части базального ядра МК до и на фоне раздражения афферентных волокон блуждающего нерва Вторая серия экспериментов (35 животных) была посвящена изучению эффектов введения 7-нитроидазола на вызванную стимуляцией центрального ядра МК активность нейронов паравентрикулярного ядра гипоталамуса и латеральной гипоталамической области и особенности модуляции этой активности в условиях раздражения блуждающего нерва В третьей серии экспериментов (49 крыс) изучали эффекты введения 7-нитроиндазола на реализацию модулирующих влияний центрального ядра МК на текущую и вызванную стимуляцией афферентных волокон блуждающего нерва активность нейронов ваго-солитарного комплекса и области вентролатеральной ретикулярной формации продолговатого мозга

После необходимой хирургической подготовки экспериментальным животным в мелкоклеточную часть базального ядра МК или медиальную часть центрального ядра МК (Paxmos, Watson, 1998) погружали монополярный вольфрамовый стимулирующий электрод в лаковой изоляции с диаметром кончика 50-60 мкм и сопротивлением 80-100 кОм Параметры стимуляции МК в каждой серии опытов определялись экспериментально и зависели от расстояния между исследуемыми структурами Раздражение базального ядра МК в первой серии экспериментов осуществляли одиночными прямоугольными импульсами тока силой 30-60 мкА и длительностью 0 3 мс Для стимуляции центрального ядра МК во второй серии экспериментов использовали одиночные прямоугольные импульсы тока 30-80 мкА и длительностью 0 1 мс В третьей серии экспериментов параметры стимуляции составляли, соответственно, 150-200 мкА и 0 5 мс.

Стимуляция центрального отрезка левого блуждающего нерва в шейном отделе во всех сериях экспериментов производилась с помощью биполярного серебряного электрода одиночными импульсами тока силой 100-400 мкА и длительностью 0 5-1 0 мс В первой серии экспериментов амигдалокортикальные влияния также изучались в условиях фоновой стимуляции блуждающего нерва, предъявляемой с частотой 1 и 10 Гц. Сила импульсов в серии составляла 50-80 мкА, а длительность - 0 5 мс

Отведение внеклеточной электрической активности нейронов исследуемых структур производили вольфрамовыми микроэлектродами (Science Products GMBH, Germany) с диаметром кончика 1 мкм и сопротивлением 5 мОм В начале каждого эксперимента изучали реакции нейронов коры, гипоталамуса или продолговатого мозга на стимуляцию базального или центрального ядра МК в обычных физиологических условиях Затем животному с помощью шприца Гамильтона (Hamilton, USA) осуществляли стереотаксическую инъекцию 7-нитроиндазола (7-N1, Sigma, USA) в количестве 10 мкг (0 3 мкл суспензии в 5% растворе диметилсульфоксида) в передний рог левого бокового желудочка мозга (0 4 мм каудальнее брегмы, 1 3 мм латеральнее средней линии, глубина от поверхности мозга - 4 2 мм) Регистрацию нейрональной активности возобновляли через 5 мин и завершали по истечении 45 мин после введения блокатора

Регистрацию, накопление и предварительную обработку данных экспериментов, а также их мониторинг и управление стимуляцией производили в режиме реального времени посредством аппаратно-программного комплекса на базе персонального компьютера Pentium IV (Пантелеев, 2001) Анализ нейрональной активности осуществляли по перистимульным гистограммам с бином в 1 мс, построенным в результате накопления 50 ответов клетки на предъявление одиночного стимула с интервалом в 2 с Статистическую оценку полученных результатов осуществляли в среде программного пакета Ongm 7 5с использованием критериев Стьюдента или Манн-Уитней-Вилкоксона

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Проведенные нами нейроанатомические, гистохимические и нейрофизиологические исследования выявили сложные, тонко организованные на подъядерном уровне, отношения МК с ключевыми структурами центральной вегетативной нервной сети

Организация эфферентных проекций ядер миндалевидного комплекса на структуры щнтральной вегетативной нервной сети

Выполненные нами инъекции РНА-Ь были локализованы полностью в пределах одного из подъядер МК, а именно, латерального ядра (п=21), базального ядра (п=18), добавочного базального ядра (п=18), центрального ядра (п=13), переднего кортикального ядра (п=3), заднего кортикального ядра (п=9), периамигдалярной коры (п=15) и амигдалогиппокампальной области (п=4) Каждая инъекция РНА-Ь включала в себя от 70 до 885 нервных клеток Однако, как показали полученные результаты, распределение и плотность содержащих РНА-Ь волокон и терминалей в пределах исследуемых структур мозга в большей мере зависели от локализации инъекции в пределах МК, чем от количества захвативших маркер нейронов

В наших экспериментах дорсолатеральное и медиальное подъядра латерального ядра МК формировали хорошо выраженные топографически организованные проекции на ипсилатеральную инсулярную область коры Проекции вентральной части дорсолатерального подъядра были адресованы главным образом слою I и поверхностной части слоя II переднего и заднего агранулярных инсулярных полей В свою очередь, ростральная часть медиального подъядра латерального ядра МК формировала хорошо выраженные проекции к II-V слоям вентральной части передней агранулярной инсулярной области

Основным источником проекций МК к ипсилатеральным передней лимбической и инсулярной областям коры являлось его базальное ядро Мелкоклеточная часть ядра формировала значительные проекции к глубоким слоям прелимбической и инфралимбической областей При этом входы от медиальной части подъядра были более выражены по сравнению с таковыми от латеральной его части Помимо этого, ростральная часть мелкоклеточного подъядра базального ядра МК формировала средние по своей выраженности проекции к V слою вентральной и дорсальной частей передней агранулярной инсулярной области, а его вентральная часть иннервировала V слой дисгранулярной области коры

В свою очередь, интермедиальное подъядро базального ядра формировало значительные входы к слоям II и V прелимбической области и средние по интенсивности проекции к VI слою передней агранулярной инсулярной коры

Наиболее массивные проекции к инсулярной области коры были сформированы клетками медиальной части крупноклеточного подьядра базального ядра МК Наибольшая плотность содержащих РНА-Ь волокон и терминалей была выявлена в У-У1 слоях дорсальной части передней агранулярной инсулярной коры Средние по своей выраженности проекции иннервировали У-У1 слои вентральной части передней агранулярной инсулярной области и V слой дисгранулярной инсулярной коры

Помимо формирования амигдалокортикальных проекций, мелкоклеточное подъядро базального ядра МК посылало волокна к досолатеральному аспекту ростральной части и вентральным аспектам средней и каудальной частей латеральной гипоталамической области Одиночные содержащие РНА-Ь волокна и терминали были выявлены в медиальной мелкоклеточной части паравешрикулярного ядра гипоталамуса и в ростральной части дорсомедиальной колонки ипсилатерального околоводопроводного серого вещества

В наших экспериментах дорсальная часть крупноклеточного подьядра добавочного базального ядра МК формировала хорошо выраженные проекции ко II слою прелимбической коры В свою очередь, ростральная часть этого же подъядра формировала средние по плотности проекции ко II слою вентральной части ипсилатеральной передней агранулярной инсулярной области и V слою дорсальной ее части, а также II и У-У1 слоям вентральной части задней агранулярной инсулярной области

Мелкоклеточное подьядро добавочного базального ядра МК формировало незначительные проекции на исследуемые нами области коры В свою очередь, инъекции РНА-Ь в это подъядро выявили терминали в передней мелкоклеточной области паравентрикулярного ядра гипоталамуса Медиальная часть мелкоклеточного подьядра также посылала волокна к дорсомедиальному аспекту ростральной части латеральной гипоталамической области

Клетки переднего кортикального ядра МК в наших экспериментах практически не иннервировали исследуемые нами области коры, однако являлись источником небольшого количества волокон к передней мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса В свою очередь, ростральная часть ядра формировала легкие проекции к дорсальному аспекту ростральной части латеральной гипоталамической области и более выраженные - к латеральному аспекту её каудальной части

Латеральная, а также медиальная части амигдалогиппокампальной переходной области посылали лишь единичные волокна к передней лимбической и инсулярной областям коры В тоже время, они формировали легкие проекции на область передней мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса Латеральная часть исследуемой области МК также посылала волокна к медиальному аспекту ростральной части латеральной гипоталамической области и вентролатеральному аспекту её каудальной части

Инъекции РНА-Ь в различные подъядра центрального ядра МК выявили в глубоких слоях инфралимбической и инсулярной коры лишь одиночные проходящие волокна В свою очередь, после инъекции маркера в дорсальную часть ингермедиального подъядра центрального ядра МК мы обнаружили терминали в передней мелкоклеточной, латеральной крупноклеточной и медиальной мелкоклеточной частях ипсилатерального паравентрикулярного ядра гипоталамуса Эфферентные проекции к латеральной гипоталамической области были выражены значительно лучше Они были сформированы клетками интермедиального и медиального подъядер центрального ядра МК и были адресованы преимущественно дорсолатеральной части латеральной гипоталамической области на ее среднем ростро-каудальном уровне, а также оканчивались в ее наиболее каудолатеральной части

Центральное ядро в нашем исследовании было единственным образованием МК, формирующим хорошо выраженные проекции к вегетативным центрам ствола мозга Средняя часть медиального подъядра центрального ядра посылала волокна к каудальной трети ипсилатерального околоводопроводного серого вещества, которые оканчивались преимущественно в пределах вентролатеральной части этой структуры

Наиболее выраженные проекции центрального ядра к области ипсилатерального парабрахиального комплекса были сформированы клетками дорсальной части его латерального подъядра Эти входы оканчивались преимущественно в пределах наружного латерального, вентрального латерального и в медиальной части медиального ядер парабрахиального комплекса В свою очередь, дорсальная часть медиального подъядра исследуемого ядра МК иннервировала преимущественно медиальное и центральное латеральное парабрахиальные ядра

Помимо указанных выше проекций, дорсальная часть медиального подъядра центрального ядра МК формировала средние по плотности проекции к ядрам ваго-

солитарного комплекса и менее выраженные входы к области вентролатеральной ретикулярной формации продолговатого мозга Эфферентные проекции к ядрам ваго-солитарного комплекса были адресованы преимущественно его ростральным двум третям и оканчивались, главным образом, в пределах мелкоклеточного и медиального подъядер ипсилатерального ядра одиночного тракта

В вентролатеральной ретикулярной части продолговатого мозга эфференты центрального ядра МК иннервировали преимущественно ростральную часть двойного ядра и дорсальный аспект ростральной вентролатеральной ретикулярной области

Что касается заднего кортикального ядра и периамигдалярной коры, то наши эксперименты не выявили сколько-нибудь значительных проекций этих областей МК на исследуемые кортикальные и субкортикальные структуры

Таким образом, проекции МК на функционально различные области центральной вегетативной нервной сети формируются клетками различных подъядер его латерального, базального, добавочного базального и центрального ядер, а также нейронами переднего кортикального ядра и амигдалогиппокампальной области Каждое подъядро МК характеризуются специфическим диапазоном распространения эфферентных проекций в пределах центральной вегетативной нервной сети При этом иннервация функционально различных кортикальных или субкортикальных областей осуществляется различными подъядрами одного и того же ядра МК или даже их различными частями

Как показали наши нейроанатомические эксперименты, основными «выходными» элементами МК, обеспечивающими его влияния на кортикальные и субкортикальные процессы регуляции висцеральных функций, являются, соответственно, его базальное и центральное ядра При этом проекции мелкоклеточного и крупноклеточного подъядер базального ядра МК преимущественно адресованы выполняющим высшие интегративные функции прелимбической и передней агранулярной инсулярной кортикальным областям В свою очередь, основными реципиентами проекций интермедиального и медиального подъядер центрального ядра миндалевидного комплекса являются структуры восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральная гипоталамическая область, парабрахиальный комплекс моста и ядро одиночного тракта

Влияние электрической стимуляции базалъного и центрального ядер миндалевидного комплекса на NO-синтезирующую активность структур центральной вегетативной нервной сети

Электрическая стимуляция мелкокяеточной части базального ядра МК вызывала достоверное (Р<0 05) увеличение количества NO-синтезирующих клеток в V слое прелимбической области в среднем от29±07до58±09 единиц на срез При этом также было отмечено небольшое, но статистически достоверное (Р<0 05) увеличение среднего значения оптической плотности этих нейронов Сходные изменения оптической плотности НАДФ-д-позитивных клеток также были выявлены в V-VI слоях инфралимбической коры Однако значимых изменений в количестве нитроергических нейронов в этой области коры не наблюдалось

Стимуляция базального ядра МК также вызывала изменение числа NO-синтезирующих клеток в V-VI слоях вентральной части и V слое дорсальной части передней агранулярной инсулярной коры Среднее количество нитроергических нейронов на срез в этих областях достоверно (Р<0 05) увеличилось от 2 1 ± 0 б до 3 б ± 0 3. При этом также отмечалось достоверное увеличение средней оптической плотности выявленных НАДФ-д-позигивных клеток В других областях инсулярной коры значимых изменений ни в количестве, ни в оптической плотности нитроергических нейронов не наблюдалось

После стимуляции медиальной части центрального ядра МК в пределах ипсилатерального паравентрикулярного ядра гипоталамуса наблюдалось достоверное (Р<0 05) увеличение количества НАДФ-д-позитивных нейронов в среднем от 29 7±35до 45 2±44 единиц на срез При этом отмечалось также значительное увеличение оптической плотности выявленных клеток Реакция NO-синтезирующих клеток на стимуляцию центрального ядра МК наблюдалась во всех зонах исследуемого ядра гипоталамуса Однако наиболее выраженные по отношению к контрольному уровню изменения количества и оптической плотности нейронов были выявлены в латеральной крупноклеточной, а также вентральной и медиальной мелкоклеточных частях паравентрикулярного ядра

В свою очередь, в дорсомедиальной части ипсилатеральной латеральной гипоталамической области после стимуляции МК мы также наблюдали достоверное (Р<0 05) увеличение среднего количества НАДФ-д-позитивных клеток от 105 ± 08 до 155 ± 24 единиц на срез При этом было также выявлено

увеличение оптической плотности этих нейронов В то же время, в вентролатеральной части латеральной гипоталамической области после стимуляции МК мы наблюдали достоверное (Р<0 05) уменьшение среднего количества нитроергических нейронов от 14 9 ± 11 до 8 2 ± 0.7 на срез без значимого изменения их оптической плотности

Электрическая стимуляция медиальной части центрального ядра МК не вызвала достоверных изменений количества и оптических характеристик НАДФ-д-позитивных нейронов в пределах парабрахиального комплекса моста В свою очередь, в медиальной части ипсилатерального ядра одиночного тракта после стимуляции МК наблюдалось достоверное (Р<0 05) уменьшение числа НАДФ-д-позитивных нейронов в среднем от 47 1 ± 19 8 до 27 9 ± 4 I единиц на срез

Наиболее выраженные по отношению к контрольному уровню изменения количества нейронов наблюдались в медиальном и комиссуральном подъядрах ядра одиночного тракта В свою очередь, в дорсомедиальном подъядре после стимуляции МК наблюдалось увеличение числа Ж>-синтезирующих нейронов Несмотря на это, общий показатель средней оптической плотности НАДФ-д-позитивных клеток ядра одиночного тракта после стимуляции центрального ядра стал достоверно (Р<0 05) меньшим

Стимуляция центрального ядра МК не вызвала каких-либо выраженных изменений в количестве и распределении, а также оптической плотности НАДФ-д-позитивных клеток дорсального моторного ядра блуждающего нерва Проведенные нами гистохимические исследования также не выявили каких-либо влияний центрального ядра МК на активность нитроергических нейронов вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга

Таким образом, нами впервые продемонстрированы модулирующие влияния базального и центрального ядер МК на ИО-синтезирующую активность клеток иннервируемых ими кортикальных и субкортикальных областей центральной вегетативной нервной сети При этом установлено, что электрическая стимуляция мелкоклеточной части базального ядра МК приводит к усилению нитроергической активности нейронов глубоких слоев передней лимбической и передней агранулярной инсулярной областей коры В свою очередь, результатом активации медиальной части центрального ядра МК являются возбуждающие влияния на N0-синтезирующую активность клеток паравентрикуляряого ядра гипоталамуса и дорсомедиальной части латеральной гипоталамической области и тормозные - на

нитроергические клетки вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и медиальной части ядра одиночного тракта

Роль ЫО-зависимых механизмов в реализации модулирующих влияний миндалевидного комплекса на нейрональную активность висцеральных областей коры, гипоталамуса и продолговатого мозга

Одиночное электрическое раздражение мелкоклеточной части базального ядра МК вызывало у 206 зарегистрированных в наших экспериментах клеток передней лимбической коры появление одно-, двух- и трехфазных возбуждающих реакций Из общего числа отвечавших на стимуляцию МК нейронов 62 клетки были локализованы в пределах прелимбической области и 144 - в инфралимбической коре Мы не выявили достоверных различий в форме и временных характеристиках ответов нейронов прелимбической и инфралимбической областей В обоих случаях преобладали однофазные типы реакций

Так, в пределах прелимбической области в 58% случаев мы регистрировали однофазные ответы нейронов со средним латентным периодом 19 1 ± 1 1мс В31% опытов ответы клеток состояли из двух фаз, которые характеризовались средними латентными периодами 17 2 ± 0 9 мс и 24 2 ± 1 1 мс, соответственно В 11% случаев мы регистрировали трехфазные реакции нейронов Средние латентные периоды их отдельных компонентов составляли 16 9 ± 0 9 мс, 22 4±21 мси 28 9±31 мс, соответственно Ответы клеток инфралимбической коры в 62% опытов были однофазными и характеризовались средними латентными периодами 18 7 ± 0 6 мс Вызванные стимуляцией базального ядра МК ответы клеток этой области в 28% случаев состояли из двух компонентов, которые в среднем появлялись через 19 1 ± 13 мс и 25 5 ± 14 мс после нанесения стимула Реакции 10% клеток инфралимбической коры были трехфазными Средние латентные периоды их отдельных компонентов составляли, соответственно, 16 5 ± 0.9 мс, 22 9 ± 4 8 мс и 29 9 ± 4 5 мс

Стимуляция центрального отрезка левого блуждающего нерва как одиночными импульсами тока, так и их сериями не вызывала выраженных реакций у нейронов передней лимбической коры и существенно не изменяла среднюю частоту их фоновой активности Однако оба вида раздражения модулировали реакции нейронов коры на активацию базального ядра МК. При этом в обеих областях передней лимбической коры в 58-62% случаев наблюдались тормозные

эффекты стимуляции нерва, проявлявшиеся в генерализованном уменьшении выраженности всех фаз реакции нейрона на раздражение базального ядра МК Наиболее выраженные тормозные влияния оказывала фоновая стимуляция блуждающего нерва вне зависимости от используемой частоты предъявления импульсов

В условиях центрального введения 7-нитроиндазола в пределах прелимбической области коры мы наблюдали увеличение (до 75%) количества однофазных реакций нейронов в ответ на стимуляцию мелкоклеточной части базального ядра МК В остальных 25% опытов мы зарегистрировали двухфазные реакции Трехфазные нейрональные ответы в этих условиях не наблюдались Средние латентные периоды отдельных компонентов вызванных реакций в условиях блокады синтеза N0 достоверно не изменились (Р>0 05) В свою очередь, в инфралимбической области коры в условиях введения 7-нитроиндазола преобладали двухфазные реакции клеток на стимуляцию базального ядра МК, которые были зарегистрированы в 60% таких опытов При этом также наблюдалось достоверное (Р<0 05) увеличение средних латентных периодов вызванных реакций.

В условиях введения 7-нитроиндазола в прелимбической области коры мы наблюдали усиление выраженности тормозных влияний блуждающего нерва, которые наблюдались в 69-71% случаев Наиболее значимые влияния были зарегистрированы при фоновой стимуляции нерва с частотой 1 Гц Между тем, эффективность тормозных влияний блуждающего нерва на вызванные стимуляцией МК реакции клеток инфралимбической коры в условиях введения 7-нитроиндазола несколько снижалась При этом в 51-54% случаев активация нерва приводила к усилению реакций нейронов на раздражение МК Однако раздражение нерва сериями импульсов с частотой 10 Гц единственное из всех видов стимуляции сохраняло в условиях введения 7-нитроиндазола преимущественно тормозные влияния на активность клеток инфралимбической области

Одиночное электрическое раздражение медиальной части центрального ядра МК вызывало у 70 зарегистрированных в наших экспериментах клеток паравентрикулярного ядра гипоталамуса появление одно-, двух- и трехфазных возбуждающих ответов В 57% случаев мы регистрировали однофазные ответы нейронов со средним латентным периодом 132±33мс В 24% опытов ответы клеток паравентрикулярного ядра состояли из двух фаз, которые характеризовались средними латентными периодами 14 4 ± 4 9 мс и 20 9 ± 5 1 мс, соответственно В 19% случаев мы зарегистрировали трехфазные реакции нейронов Средние

латентные периоды их отдельных компонентов составляли 116±19мс, 183±44 мс и 24 2 ± 5 8 мс, соответственно

В свою очередь, 67 (93%) клеток латеральной гипоталамической области также отвечали возбуждающими изменениями текущей активности на стимуляцию центрального ядра МК В 64% случаев мы регистрировали однофазные ответы нейронов со средним латентным периодом 10 8 ± 2 5 мс Реакции 20% клеток состояли из двух фаз. Их средние латентные периоды составляли 10 3 ± 3 5 мс и 16 8 ± 5 0 мс, соответственно В 16% опытов реакции нейронов латеральной гипоталамической области были трехфазными со средними латентными периодами 9 3 ± 2 4 мс, 14 5 ± 3 б мс и 20 б ± 5 3 мс для первой, второй и третьей фаз, соответственно У 37% нейронов этой группы вслед за появлением трехфазного возбудительного ответа мы наблюдали подавление активности в течение 30-70 мс Помимо возбуждающих реакций, у 7% от общего числа зарегистрированных клеток, локализованных в вентролатеральной части латеральной гипоталамической области, в ответ на стимуляцию центрального ядра наблюдалось торможение текущей активности, которое проявлялось в среднем через 8-10 мс после предъявления стимула и продолжалось 50-90 мс

Одиночное электрическое раздражение центрального отрезка блуждающего нерва не вызывало появления каких-либо выраженных реакций у нейронов исследуемых областей гипоталамуса Однако у 71% зарегистрированных нейронов паравентрикулярного ядра гипоталамуса и у 79% клеток латеральной гипоталамической области выраженность ответов на стимуляцию центрального ядра в условиях раздражения блуждающего нерва изменялась

В области паравентрикулярного ядра в 52% случаев реакции нейронов на стимуляцию центрального ядра в условиях раздражения блуждающего нерва уменьшались, а в 48% случаев - усиливались В латеральной гипоталамической области в 63% опытов наблюдались тормозные эффекты стимуляции блуждающего нерва Наиболее значимый модулирующий эффект блуждающего нерва наблюдался при предварительном (за 10 мс до стимуляции МК) нанесении раздражения При этом достоверных изменений средних латентных периодов исследуемых реакций не наблюдалось.

Введение 7-нитроиндазола изменяло характеристики реакций нейронов гипоталамуса на стимуляцию МК В частности, мы наблюдали сдвиги в количественном соотношении одно-, двух- и трехфазных ответов без достоверного изменения их латентных периодов Для зарегистрированных в этих условиях

клеток паравентрикулярного ядра гипоталамуса мы наблюдали выраженную тенденцию к увеличению (до 68%) доли однофазных реакций на стимуляцию центрального ядра МК Количество двухфазных реакций в этих условиях снижалось до 17% (по сравнению с 24% до введения 7-нитроиндазола) В 9% случаев в этих условиях регистрировались трехфазные ответы нейронов

В свою очередь, у нейронов латеральной гипоталамической области, зарегистрированных нами в условиях введения 7-нитроиндазола, наоборот, наблюдалась тенденция к увеличению количества двухфазных реакций в ответ на стимуляцию центрального ядра МК Однофазные ответы нейронов в этих условиях регистрировались в 54% случаев (по сравнению с 64% до введения 7-нитроиндазола) В 30% опытов ответы клеток латеральной гипоталамической области состояли из двух фаз Количество трехфазных возбуждающих реакций в условиях центрального введения 7-нитроиндазола составляло 18% Тормозные реакции клеток латеральной гипоталамической области в ответ на стимуляцию центрального ядра в условиях введения 7-нитроиндазола не наблюдались

В условиях введения 7-нитроиндазола модулирующие влияния блуждающего нерва на вызванные активацией МК ответы нейронов гипоталамуса существенно не изменялись

Одиночное электрическое раздражение медиальной части центрального ядра МК вызывало появление одно-, двух- и трехфазных реакций лишь у 18 (14% от общего числа изученных) нейронов ваго-солитарного комплекса, расположенных, преимущественно, в медиальной части ядра одиночного тракта В 44% случаев мы регистрировали однофазные реакции на раздражение центрального ядра с латентным периодом 27 0 ±27мс В 33% опытов были зарегистрированы двухфазные ответы клеток (значения латентных периодов фаз - 214±26мси34 7 ±17 мс) В 23% случаев реакции нейронов ваго-солитарного комплекса были представлены трехфазными ответами с латентными периодами 15 0 ± 0 9 мс, 20 8 ± 1 7 мс и 27 3 ± 4 2 мс для первой, второй и третьей фаз, соответственно Характер ответных реакций и значения их латентных периодов для нейронов ядра одиночного тракта и дорсального моторного ядра достоверно не отличались

В свою очередь, 46 (76%) клеток, зарегистрированных в средней и каудальной частях вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, также отвечали изменениями текущей активности на стимуляцию центрального ядра МК В 86% случаев в ответ на стимуляцию центрального ядра регистрировались однофазные реакции клеток со средними латентными периодами

равными 19 6 ± 4 0 мс Вероятность появления двухфазных реакций составляла 14% Для первой и второй фаз этих ответов средние латентные периоды составляли 17 2 ± 3 5 мс и 25 8 ± 3 4 мс

Для всех клеток продолговатого мозга, отвечавших на стимуляцию центрального ядра МК, было характерным отсутствие выраженных фазных реакций на раздражение блуждающего нерва Тем не менее, в этих условиях мы наблюдали изменение выраженности ответов клеток вентролатеральной ретикулярной области на стимуляцию МК Так, в 64% случаев наблюдалось подавление реакций клеток, вызванных амигдалофугальными импульсами В остальных случаях в условиях стимуляции блуждающего нерва ответы нейронов на раздражение центрального ядра МК были усилены

Между тем, 98 (75% от общего количества изученных) клеток ваго-солитарного комплекса реагировали одно-, двух- или трехфазных возбуждающими ответами на одиночное электрическое раздражение блуждающего нерва Из них 62 нейрона были локализованы в области ядра одиночного тракта и 36 клеток - в пределах дорсального моторного ядра блуждающего нерва Стимуляция блуждающего нерва также вызывала появление одно- и двухфазных возбуждающих реакций у 15 (25%) нейронов вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, локализованных преимущественно в ее средней ростро-каудальной части

У всех изученных нами клеток ядра одиночного тракта и нейронов дорсального моторного ядра блуждающего нерва раздражение медиальной части центрального ядра МК вызывало изменение реакций, инициированных стимуляцией блуждающего нерва В большинстве опытов наблюдались тормозные эффекты стимуляции МК Они были зарегистрированы у 67% изученных нами нейронов ядра одиночного тракта и 58% нейронов дорсального моторного ядра В 56% и 63% случаев для каждого из ядер, соответственно, тормозные изменения вызванных ответов нейронов проявлялись в селективном подавлении, главным образом, начальных фаз реакций на раздражение блуждающего нерва В остальных опытах наблюдалось генерализованное подавление всех фаз вызванного ответа

В тоже время, наибольшее количество возбуждающих эффектов стимуляции центрального ядра МК было зарегистрировано нами в пределах дорсального моторного ядра (42% случаев по сравнению с 33% для нейронов ядра одиночного тракта) При этом наблюдалось избирательное усиление наиболее выраженных фаз ответов нейронов на раздражение блуждающего нерва или появление новых, более

ранних фаз Изменения вызванных ответов клеток ядра одиночного тракта возбуждающей направленности носили, как правило, генерализованный характер

Все зарегистрированные нами реакции нейронов вентролатеральной ретикулярной области в ответ на раздражение блуждающего нерва также изменялись в условиях стимуляции центрального ядра МК Однако, в отличие от влияний на ядра ваго-солитарного комплекса, амигдалофугальная модуляция вызванной активности клеток вентролатеральной ретикулярной области носила преимущественно возбуждающий характер В 67% случаев наблюдалось генерализованное усиление ответов нейронов на раздражение блуждающего нерва с одновременным увеличением количества фаз В остальных случаях наблюдалось генерализованное подавление всех фаз вызванного ответа

В условиях введения 7-нитроиндазола возбуждающие реакции клеток ваго-солитарного комплекса на изолированную стимуляцию центрального ядра МК не наблюдались При этом амигдалофугальные модулирующие влияния на вызванные активацией блуждающего нерва реакции клеток ядра одиночного тракта оставались преимущественно тормозными Однако количество нейронов, испытывающих такие влияния МК, уменьшилось до 57% (по сравнению с 72% до введения 7-нитроиндазола). В остальных 43% случаев проявлялись возбуждающие эффекты стимуляции центрального ядра МК

Введение 7-нитроиндазола в наших экспериментах не изменяло характер амигдалофугальных влияний на вызванные активацией блуждающего нерва реакции нейронов дорсального моторного ядра Также оно не оказывало выраженного влияния на активность клеток вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга В этих условиях не наблюдалось каких-либо изменений в форме и временных характеристиках ответов нейронов на стимуляцию центрального ядра МК и раздражение блуждающего нерва, а также в характере их взаимных модулирующих влияний

Таким образом, наши эксперименты продемонстрировали возбуждающие влияния базального ядра МК на активность нейронов глубоких слоев передней лимбической коры, которые осуществляются с участием локальных нитроергических механизмов Эти механизмы характеризуются дифференцированным действием в пределах прелимбической и инфралимбической областей. В свою очередь, нами выявлены дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния центрального ядра МК на нейрональную активность функционально различных областей гипоталамуса и продолговатого мозга При

этом установлено, что часть этих влияний осуществляется с участием окиси азота, тогда как другие являются МО-независимыми Одним из важных результатов наших экспериментов также является демонстрация того, что эффективность выявленных нами амигдалофугальных влияний снижается в условиях раздражения центрального отрезка левого блуждающего нерва

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Использование микроинъекций антероградного маркера Phaseolus vulgaris-leucoagglutmm (PHA-L) позволило нам впервые установить, что проекции МК на функционально различные области центральной вегетативной нервной сети формируются локальными группами клеток, расположенными в различных подъядрах латерального, базального, добавочного базального и центрального ядер МК, а также в ограниченных участках переднего кортикального ядра и амигдалогиппокампальной области По нашему мнению, именно эти области МК и следует рассматривать в качестве' компонентов внутренней интегративной регуляторной системы мозга (Александров, Беллер, 1990, Benarroch, 1993; Saper, 1995, Krukoff, 1999, Багаев и др , 1997, Багаев, Александров, 2000, Пантелеев и др, 2004), которая осуществляет иерархически организованные процессы центрального контроля над висцеромоторными и эндокринными составляющими врожденных и приобретенных поведенческих реакций

В свою очередь, нами установлено, что отдельные кортикальные и субкортикальные образования центральной вегетативной нервной сети получают конвергентную иннервацию от нескольких, но определенных для каждого из них ядер МК Эти данные предполагают, что функциональная активность конкретной структуры или области мозга находится под модулирующим контролем со стороны не одного, а нескольких функционально различных ядер МК Очевидно, в этом и

кроется причина противоречивости данных, получаемых различными авторами при изучении модулирующих влияний МК на характеристики конкретного висцерального или эндокринного процесса

Сопоставление полученных нами нейроанатомических данных с известными в настоящее время сведениями об организации афферентных связей МК (Майский и др, 1983, Мухина, 1985, Canteras et al, 1992, Me Donald, 1998, Pitícanen, 2ООО, Казаков и др, 2003, Sah et al., 2003 и др ) свидетельствует о том, что каждая из исследуемых нами областей комплекса получает отличную от других подьядер комбинацию входов от сенсорных областей мозга, системы памяти, других ядер МК, а также структур центральной вегетативной нервной сети

При этом, несмотря на то, что структурные отношения МК с большинством образований центральной вегетативной нервной сети являются реципрокными, локусы, получающие входы от конкретной структуры или области мозга, и группы клеток, формирующие выходы к этой же структуре, в пределах МК пространственно разнесены Это свидетельствует о высоком уровне интеграции поступающей в МК и исходящей из него информации, в результате чего влияния отдельных ядер МК на кошфетные области мозга находятся под тонким модулирующим контролем со стороны других структур, составляющих различные уровни этой же функциональной системы

Как показали наши нейроанатомические эксперименты, основными «выходными» элементами МК, обеспечивающими влияния на кортикальные и субкортикальные процессы регуляции висцеральных функций, являются его базальное и центральное ядра Выходы других ядер МК более ограничены и концентрируются в пределах отдельных кортикальных или субкортикальных элементов этой сети

Проекции различных подъядер базального ядра, интегрирующего экстероцептивную информацию различной модальности с данными прошлого опыта (Майский и др, 1983, McDonald, 1998, Казаков и др, 2000, Paredes et al, 2000, Sah et al, 2003), адресованы глубоким слоям функционально различных областей лимбической и инсулярной коры (рис 1) При этом основными реципиентами проекций этого ядра являются выполняющие высшие интегративные функции прелимбическая и передняя агранулярная инсулярная кортикальные области (Горкин, Шевченко, 1993, McDonald, 1998, Gabbott et al, 2003, Uylmgs et al, 2003)

обонятельная с-ма инсулярная кора периринальная кора ядра галануеа 1-т Втс, АВ,СОа

инфрапимбическая кора

инфралимбическая кора инсулярная кора ядраталамуса гипоталамус

вегетативны« центры ствола АВрс, Мс,СОа.СеС,Се[_

А1М

РаУрс

Ш<1т (мо)г

ЬН VI (мо>

тете <МО>

йтЫТЭ

ОМХ

СУЦМ

Рис 1 Схема функциональной организации проекций мелкоклеточной части базального ядра (Врс) и интермедиального (Се1) и медиального (СеМ) подъядер центрального ядра миндалевидного комплекса на структуры центральной вегетативной нервной сети Сплошные линии - возбуждающие влияния, пунктирные линии — тормозные влияния

Обозначения РИ (V) - глубокие слои прелимбической и инфралимбической областей коры, А1(У) - глубокие слои передней агранулярной инсулярной области коры, РаУрс -мелкоклеточная часть паравентрикулярного ядра гипоталамуса, ЬШт - дорсомедиальная часть латеральной гипоталамической области, ЬНу! — вентролатеральная часть латеральной гипоталамической области, тЫТБ - медиальное подъядро ядра одиночного тракта, скпЫТЗ -дорсомедиальное подъядро ядра одиночного тракта, ОМХ - дорсальное моторное ядро блуждающего нерва, ЯУЬМ - ростральная часть вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, СУЬМ - каудальная часть вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, 1лп - медиальное подъядро латерального ядра миндалевидного комплекса, Втс- крупноклеточная часть базального ядра миндалевидного комплекса, АВ (АВрс) -добавочное базальное ядро (мелкоклеточная часть), Мс - центральное подъядро медиального ядра миндалевидного комплекса, СОа - переднее кортикальное ядро миндалевидного комплекса, СеС - капсулярное подъядро центрального ядра миндалевидного комплекса , СеЬ - латеральное подъядро центрального ядра миндалевидного комплекса

В свою очередь, различные подъядра центрального ядра МК, получающего подробную информацию о состоянии внутренней среды организма (Ottersen, 1980, 1981, Майский и др, 1983, Roder, Ciriello, 1993, Reyes, Van Bockstaele, 2006), главным образом адресованы субкортикальным структурам восходящей части центральной вегетативной нервной сети (рис 1) - латеральной гипоталамической области, парабрахиальному комплексу моста и ядру одиночного тракта, обеспечивающим базовые уровни интеграции висцеросенсорной информации (Баклаваджян и др, 1988, Beart et al, 1990, Saper, 1995, Багаев и др, 1997, Пантелеев и др, 2004) Проекции центрального ядра МК на такие важные нейроэндокринные и «висцеромоторные» центры как паравентрикулярное ядро гипоталамуса, дорсальное моторное ядро блуждающего нерва и двойное ядро продолговатого мозга (Saper, 1995, Пруткова 1996, Багаев и др , 1997, Thompson, Swanson, 2003) также существуют, но выражены значительно в меньшей степени

Таким образом, выявленные нами закономерности организации эфферентных проекций базального и центрального ядер МК указывают на то, что их модулирующие влияния на процессы рефляции висцеральных функций могут реализовываться не только на конечном этапе формирования висцеральных и эндокринных ответов, как это полагали ранее (Гамбарян и др, 1981; Gray, 1990, Roozendaal et al, 1990, Баклаваджян и др, 1996), но и на уровне субкортикальных и кортикальных процессов восприятия и обработки висцеросенсорных сигналов При этом, судя по особенностям организации эфферентных связей, последняя функция является ведущей для обоих исследованных нами ядер МК

Естественным образом возникает вопрос о том, какие нейрональные и медиаторные механизмы лежат в основе модулирующих влияний МК на иннервируемые ими кортикальные и субкортикальные структуры центральной вегетативной нервной сети' К сожалению, опубликованная к настоящему времени литература содержит крайне недостаточное количество сведений для ответа на этот вопрос. При этом наименее исследованной является нейромедиаторная составляющая эти процессов

На основании сказанного, полученные в нашей работе гистохимические и нейрофизиологические данные являются актуальными и, несомненно, значимыми для более глубокого понимания участия различных ядер МК в центральных процессах регуляции висцеральных функций Особенно интересными в этом плане являются представленные нами доказательства вовлечения в эти процессы эндогенных нитроегических механизмов

Нашими нейрофизиологическими экспериментами продемонстрировано, что мелкоклеточная часть базального ядра МК оказывает возбуждающие влияния на активность клеток иннервируемых ею глубоких слоев прелимбической и инфралимбической областей коры (рис 1) Скорее всего, эти влияния обеспечиваются глутаматергическими амигдалокортикальными входами, которые, как известно, формируют ассиметричные (возбуждающего типа) синапсы на шипиках дендритов пирамидных нейронов коры, а также кортикальных интернейронов (Pare et al, 1995, Bacon et al, 1996) На основании этого можно полагать, что зарегистрированные нами одно-, двух- и трехфазные возбуждающие ответы на стимуляцию базального ядра МК могли быть сгенерированы в равной степени как интернейронами, так и пирамидными клетками передней лимбической коры

Таким образом, выявленные нами нейрофизиологические закономерности вполне могут обеспечивать как влияния МК на протекающие в пределах передней лимбической коры процессы обработки висцеросенсорной информации (Черниговский, 1967, Беллер, 1977, Пантелеев и др, 2004), так и механизмы амигдалофугальной модуляции эфферентных влияний коры (Owens et al, 1999, Herman et al, 2002, Пантелеев и др, 2004, Nelson et al, 2005) на другие вегетативные центры мозга (рис 1)

Между тем, наши гистохимические эксперименты впервые продемонстрировали, что, по крайней мере, часть активируемых мелкоклеточной частью базального ядра нейронов передней лимбической коры являются NO-синтезирующими и, учитывая данные ряда авторов (Valtschanoff et al, 1993, Bacon et al, 1996), вполне могут быть тормозными NO/ГАМК-ергическими интернейронами В свою очередь, результаты наших нейрофизиологических экспериментов с внутримозговым введением блокатора нейрональной NO-синтазы 7-нигроиндазола наряду с данными других исследователей (Ohkuma et al, 1995а, 19956, Getting et al, 1996, Robello et al, 1996, Prast, Philippu, 2001) указывают на то, что локальные нитроергические механизмы могут обеспечивать возбуждающие эффекты МК на активность нейронов передней лимбической коры При этом нами выявлена различная роль нитроергических механизмов в отношении формирования вызванной нейрональной активности прелимбической и инфралимбической областей

Таким образом, на данном этапе трудно однозначно определить функциональные последствия продемонстрированных нами возбуждающих

влияний базального ядра МК на NO-содержащие клетки различных областей передней лимбической коры Вполне возможно, что МК в равной степени активирует как тормозные, так и возбуждающие NO-зависимые кортикальные механизмы, которые динамичным образом взаимодействую друг с другом Тем не менее, несомненным является то, что наши эксперименты выявили существование такого рода амигдалокортикальных влияний и впервые доказали вовлечение в эти процессы локальных NO-зависимых механизмов

Следует отметить, что в наших нейрофизиологических экспериментах большинство из активируемых центральным ядром МК нейронов гипоталамуса не отвечало выраженными реакциями на стимуляцию блуждающего нерва Этот факт в совокупности с данными наших гистохимических экспериментов позволяет полагать, что, по крайней мере, часть возбуждающихся в условиях стимуляции МК нейронов гипоталамуса может быть отнесена к популяции локальных нигроергических инггернейронов

Принимая во внимание известные к настоящему времени данные о преимущественно тормозном влиянии NO на нейрональную активность мелкоклеточной (висцеральной) части паравентрикулярного ядра (Zheng, Patel, 1998, Kenney et al, 2003, Li et al, 2003, Zheng, Stern, 2003), можно предположить, что выявленные нами усиление активности нигроергических нейронов после стимуляции МК приводит к снижению функциональной активности проецирующихся на вегетативные центры ствола нейронов гипоталамуса и, как следствие, ведут к ослаблению его висцеральных влияний (Zhang et al, 1999, Григорьян, Соллертинская, 2002)

В свою очередь, результаты, полученные в ряде исследований (Ota et al, 1993, Goyer et al, 1994, Cao et al, 1996, Lee et al, 1999), свидетельствует o возбуждающем влиянии NO на нейросекреторные клетки мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса На основании этого можно полагать, что одни и те же нитроергические механизмы могут обеспечивать

дифференцированное действие МК на функционально различные популяции нейронов этой области гипоталамуса

Что касается активируемых МК нитроергических клеток латеральной гипоталамической области, то опубликованные к настоящему времени экспериментальные данные не содержат какой-либо информации о возможной функциональной роли этих нейронов Имеются лишь сведения, косвенно указывающие на вовлечение NO этой области в процессы регуляции потребления пищи и веса тела (Morley, Flood, 1991, 1992, Squadrito et al, 1993, Morley, Flood, 1994) В свою очередь, данные наших нейрофизиологических экспериментов с использованием внутримозгового введения 7-нитроиндазола указывают на то, что сами механизмы реализации возбуждающих амигдалофугальных влияний на нейрональную активность этой части латеральной гипоталамической области в значительной степени являются NO-независимыми

Между тем, осуществленные нами исследования выявили NO-зависимые тормозные влияния МК на нейрональную и нитроергаческуго активность вснтролатеральной части латеральной гипоталамической области (рис 1), которая является источником проекций на вегетативные центры ствола мозга (Saper et al, 1976, Hardy, 2001, Cinello et al, 2003) Сопоставление данных наших нейрофизиологических и гистохимических экспериментов позволяет полагать, что, по крайней мере, часть подавляемых центральным ядром МК клеток этой области относится к популяции тормозных нитроергических интернейронов (Gerova et al, 1995, Krukoff, 1998, 1999)

В свою очередь, данные проведенного недавно ультраструктурного исследования организации амигдалогипоталамических связей (Tsumori et al, 2006 а, 20066) указывают на то, что центральное ядро МК может оказывать тормозные влияния не только на интернейроны, но и на проекционные клетки латеральной гипоталамической области, активирующие ядро одиночного тракта (Nishimura, Oomura, 1987) Таким образом, в качестве одного из возможных последствий модулирующих влияний центрального ядра на эту область гипоталамуса можно ожидать уменьшение выраженности опосредуемых этой областью гипоталамуса висцеральных (например, депрессорных) влияний (Verberne, Owens, 1998)

Другая из осуществленных нами серий нейрофизиологических экспериментов с использованием внутримозгового введения 7-нитроиндазола позволила установить, что медиальная часть центрального ядра МК оказывает NO-зависимые тормозные влияния на вызванную раздражением блуждающего нерва

активность нейронов медиальной части ядра одиночного тракта (рис 1) Важным является то, что тормозные влияния МК проявлялись и в серии проведенных нами гистохимических исследований, в которых после стимуляции центрального ядра в этой же области продолговатого мозга наблюдалось уменьшение количества и снижение активности НАДФ-д-позитивных нейронов

Поскольку известно, что N0 возбуждает клетки ядра одиночного тракта (Tagawa et al, 1994, Dias et al, 2003, Kantzides, Badoer, 2005), можно полагать, что уменьшение активности NO-синтезирующих клеток в этой области продолговатого мозга частично может лежать в основе продемонстрированных нами и другими исследователями (Zhang et al, 2003) тормозных амигдалобульбарных влияний В свою очередь, данные наших экспериментов с введением 7-нитроиндазола указывают на то, что большая часть этих влияний является NO-независисмой и обеспечивается другими, по-видимому, ГАМК-ергическими механизмами (Pickel et al, 1996, Jrn et al, 1997, Jongen-Relo, Arnaral, 1998, Saha et al, 2000)

Следует отметить, что основная масса испытывающих тормозные влияния МК нейронов ядра одиночного тракта в обеих (гистохимической и нейрофизиологической) сериях наших экспериментов была локализована в его медиальной части, которая является основным реципиентом висцеросенсорной информации от рецепторов гастродуоденальной зоны пищеварительного тракта (Shapiro, Misehs, 1985, Ruggiero et al, 1996, Пенгелеев и др, 1997, Багаев и др, 2000) На основании этого можно полагать, что выявленные нами закономерности имеют отношение прежде всего к механизмам амигдалофугальной модуляции процессов осуществления ваго-вагальных рефлексов желудочно-кишечного тракта

Принимая во внимание известные в настоящее время данные о том, что клетки ядра одиночного тракта оказывают преимущественно тормозное влияние на нейроны дорсального моторного ядра блуждающего нерва (Zhang et al, 1999, Davis et al, 2004), можно полагать, что основным результатом амигдалофугального подавления нитроергической, а значит, и общей функциональной активности первого ядра должно быть повышение уровня функциональной активности второго, приводящее к усилению выраженности парасимпатической составляющей важнейших висцеральных рефлексов

В свою очередь, в дорсомедиальном подъядре ядра одиночного тракта, получающем афферентную информацию от рецепторов сердца (Cmello, 1983, Housley et al, 1987, Ruggiero et al, 1996), в наших гистохимических экспериментах ■мы наблюдали усиление активности NO-синтезирующих нейронов (рис 1) На

основании этого можно предположить, что в основе амигдалофугальной модуляции рефлекторной деятельности сердечно-сосудистой системы на этом уровне определенную роль играют возбуждающие NO-зависимые механизмы В качестве доказательства этому может служить продемонстрированные нами и другими исследователями (Schwaber et al, 1982, Сох et al, 1986, Nishimura et al, 1987, Rogers, Fryman, 1988, Баклаваджян и др, 1998) возбуждающие влияния центрального ядра МК на определенную популяцию нейронов ядра одиночного тракта

Поскольку известно, что ядро одиночного тракта возбуждает активность кардиоингибиторных нейронов двойного ядра (McAllen, Spyer, 1978) и потенциирует симпатоингибирующую активность каудальной части вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга (Chan et al, 1995, Nosjean et al, 2002), можно полагать, что выявленные нами закономерности лежат в основе амигдалофугальной модуляции опосредуемых ядром одиночного тракта депрессорных реакций (рис 1)

Между тем, в пределах дорсального моторного ядра блуждающего нерва, клетки которого преимущественно иннервируют пищеварительный тракт (Fox, Powley, 1985, Miselis et al, 1990, Багаев, Копылов, 1993, Багаев и др, 1997), нами было выявлено некоторое преобладание возбуждающих эффектов стимуляции центрального ядра МК по сравнению с таковыми в ядре одиночного тракта При этом модулирующие влияния МК на клетки дорсального моторного ядра были NO-независимыми Этот факт является еще одним доказательством в пользу дифференцированных влияний МК на функционально различные области продолговатого мозга Однако следует учитывать, что по данным наших нейроанатомических экспериментов проекции центрального ядра МК на ядро одиночного тракта более выражены, чем на область дорсального моторного ядра. В связи с этим большее количество возбуждающих реакций нейронов последнего в условиях стимуляции МК может частично объясняться уменьшением интенсивности тормозных влияний со стороны ядра одиночного тракта (Zhang et al, 1999, Davis et al., 2004)

части (рис 1) Эти данные полностью согласуются с результатами функциональных исследований других авторов (Акопян и др, 1991, Petrov et al, 1996, Баклаваджян и др, 1998а, 19986; Нерсесян и др, 1999; Salome et al, 2001)

Между тем, данные наших и некоторых других нейроанатомических исследований (Cassell, Gray, 1989, Damelsen et al, 1989, Thompson, Cassell, 1989, Wallace et al, 1989, 1992) свидетельствуют о том, что нисходящие проекции центрального ядра МК адресованы главным образом ростральной части вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, где нам не удалось зарегистрировать возбуждающие реакции на стимуляцию МК

Опубликованные к настоящему времени результаты нейрофизиологических и электронномикроскопических исследований (Cassell, Gray, 1989, Milner et al, 1987, Jongen-Relo, Amaral, 1998, Salome et al; 2001) позволяют полагать, что центральное ядро МК оказывает тормозные влияния на активность интернейронов ростральной части вентролатеральной ретикулярной области, что, в свою очередь, посредством неизвестных пока механизмов активирует клетки каудальной части этой же области продолговатого мозга В результате осуществления этих процессов мы, очевидно, и наблюдаем возбуждающие реакции нейронов последней в условиях стимуляции МК

Следует отметить, что, как и в экспериментах по изучению дорсального моторного ядра, мы не выявили выраженных эффектов введения 7-нитроиндазола на вызванную стимуляцией центрального ядра МК активность нейронов вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга Это полностью согласуется с отсутствием влияния МК на активность нитроегических клеток вентролатеральной ретикулярной области в наших гистохимических исследованиях и свидетельствует о NO-независимом характере исследуемых амигдалобульбарных влияний

Таким образом, проведенные нами нейроанатомические, гистохимические и нейрофизиологические исследования выявили сложные, тонко организованные на подъядерном уровне, отношения МК с ключевыми структурами центральной вегетативной нервной сети Функциональное исследование только некоторых из формируемых МК эфферентных проекций свидетельствует о том, что каждое из его отдельно взятых подъядер может оказывать дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния на функционально различные популяции клеток иннервируемых им кортикальных или субкортикальных структур Нейромедиаторная составляющая этих влияний также различна, поскольку часть из

них обеспечивается локальными нитроергическими механизмами, тогда как другие являются Ж)-независимыми.

На основании всей совокупности полученных нами данных мы полагаем, что при дальнейшем изучении механизмов вовлечения миндалевидного комплекса в процессы регуляции висцеральных функций на первое место должно вступать не исследование влияний его ядер на ту или иную область мозга, висцеральную систему или симпатическую и парасимпатическую часть автономной нервной сети, а выяснение основополагающих закономерностей взаимодействия его отдельных областей и подъядерных образований с функционально специализированными популяциями нейронов в пределах одних и тех же структур центральной вегетативной нервной сети Только такой подход, по нашему мнению, поможет раскрыть основные закономерности осуществления этих процессов

ВЫВОДЫ

1 Проекции миндалевидного комплекса на висцеральные области коры и вегетативные центры гипоталамуса и ствола головного мозга у крыс формируются клетками различных подъядер его латерального, базального, добавочного базального и центрального ядер, а также переднего кортикального ядра и амигдалогиппокампальной области Каждое подъядро миндалевидного комплекса характеризуются специфическим диапазоном распространения эфферентных проекций

2 Основными элементами, обеспечивающими функциональные влияния миндалевидного комплекса на кортикальные и субкортикальные процессы регуляции висцеральных функций, являются его базальное и центральное ядра Клетки мелкоклеточного и крупноклеточного подъядер базального ядра иннервируют, соответственно, висцеральные области передней лимбической и инсулярной коры Интермедиальное и медиальное подъядра центрального ядра миндалевидного комплекса являются основными источниками эфферентных проекций на вегетативные центры гипоталамуса и ствола мозга

3 Наиболее выраженные проекции клеток базального ядра миндалевидного комплекса адресованы прелимбической и передней агранулярной инсулярной кортикальным областям, которые участвуют в высших интегративных функциях мозга Основными реципиентами проекций нейронов центрального ядра

миндалевидного комплекса являются структуры восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральная гипоталамическая область, парабрахиальный комплекс моста и ядро одиночного тракта

4 Стимуляция мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса активирует ЫО-синтезирующие нейроны глубоких слоев передней лимбической и передней агранулярной инсулярной областей коры Раздражение медиальной части центрального ядра миндалевидного комплекса оказывает возбуждающее влияние на нитроергические нейроны паравентрикулярного ядра гипоталамуса и дорсомедиальной части латеральной гипоталамической области и тормозное влияние - на Ж)-синтезирующие клетки вентролатералыюй части латеральной гипоталамической области и медиальной части ядра одиночного тракта

5 Стимуляция мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса сопровождается фазными возбуждающими реакциями нейронов глубоких слоев передней лимбической коры, которые осуществляются с участием локальных нитроергических механизмов Эти механизмы характеризуются дифференцированным участием окиси азота в формировании нейронных реакций прелимбической и инфралимбической областей коры

6 Стимуляция медиальной части центрального ядра миндалевидного комплекса оказывает возбуждающее влияние на нейроны мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса, медиальной части латеральной гипоталамической области, а также каудальной части вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга и тормозное влияние - на нейроны вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и медиальной части ваго-солитарного комплекса Эффекты раздражения центрального ядра миндалевидного комплекса на активность нейронов паравентрикулярного ядра гипоталамуса, вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и ядра одиночного тракта реализуются с участием локальных МО-зависимых механизмов

7 Степень выраженности возбуждающих влияний базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на нейрональную активность висцеральных областей коры, гипоталамуса и продолговатого мозга снижается на фоне раздражения центрального отрезка левого блуждающего нерва

8 Участие миндалевидного комплекса в процессах центральной регуляции висцеральных функций обеспечивается, дифференцированными влияниями его

отдельных подъядер на функционально различные популяции клеток в пределах кортикальных и субкортикальных областей центральной вегетативной нервной сети Часть этих влияний осуществляется с участием локальных ншроергических механизмов

СПИСОК ОСНОВНЫХ РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1 Пантелеев С С, Багаев В А, Любашина О А Анализ возможных механизмов влияния передней лимбической коры на активность нейронов ваго-солитарного комплекса Росс физиол журн им И M Сеченова 1997 Т. 83 N4 С 33-44

2 Любашина О А, Ноздрачев АД Эффекты стимуляции разных участков центрального ядра миндалины на осуществление ваго-вагального рефлекса Доклады АН 1999 Т 367 N6 С 837-841

3 Багаев В.А, Любашина О А, Пантелеев С С Бульбарные механизмы реализации ваго-вагального рефлекса Арх клинич и эксперим медицины 2000 Т 9 N1 С 25-28

4 Lmbashma О, Jolkkonen В, Pitkànen A Projections from the central nucleus of the amygdala to the gastnc related area of the dorsal vagal complex a Phaseolus vulgaris-leucoaggluùnm study m rat Neurosci Lett 2000 V 291 N2 P 85-88

5 Любашина О A Амигдалофугальная модуляция ваго-вагального моторного желудочного рефлекса В сб Тез доки XVIII съезда Физиол об-ва им И П Павлова Казань, 2001 С 144

6 Багаев В А, Любашина О А . Ноздрачев А Д, Пантелеев С С Модуляция ваго-вагального моторного желудочного рефлекса раздражением афферентных волокон большеберцового нерва В кн Физиология организмов в нормальном и экстремальном состояниях Всеросс конф, посвящ 95-летию со дня рожд проф ВАПегеля Сб статей Томск, 2001 С 169-171

7 Lmbashma О , Bagaev V, Khotiantsev S Amygdalofugal modulation of the vago-vagal gastnc motor reflex in rat Neurosci Lett 2002 V 325 P 183-186

8 Любашина О A Возможные механизмы участия миндалевидного комплекса в регуляции моторной функции желудка Росс физиол журн им И М. Сеченова 2002 Т. 88 N 10 С 1343-1355

9 Любашина О А. Джолкконен Е, Питканен А Организация проекций центрального ядра миндалины на область околоводопроводного серого вещества В сб VIII Междунар симпоз "Базальные ганглии и поведение в норме и при патологии" Тез докл Санкт-Петербург, 2002, С 98

10 Любашина О. Джолкконен Е, Питканен А, Багаев В Проекции центрального ядра миндалины на вегетативные центры ствола мозга В сб Тез докл юбилейн конф, посвящ 50-летию со дня основан Института физиологии Национальной академии наук Беларуси Минск, 2003 С 93-94

11 Любашина О А Организация проекций центрального ядра миндалины на вегетативные центры гипоталамуса и ствола мозга В сб Механизмы функционирования висцеральных систем Тез докл III Всеросс конф с междунар участ, посвящ 175-летию со дня рожд Ф M Овсянникова Санкт-Петербург, 2003 С 184-185

12 Liubashma О. Jolkkonen Е , Pitkanen А, Bagaev V Projections frorn the central nucleus of the amygdala to the brainstem autonomie centers Abstr of the XVI National Congr of Anatomy with internat participation Sofia, 2003 P 56-57

13 Бусыгина ИИ, Любашина О A Эффекты стимуляции области центрального ядра миндалины на периодическую моторную деятельность желудочно-кишечного тракта В кн Физиология и психофизиология мотиваций Межрегион сб научн статей Воронеж, 2003 Выпуск 6 С. 63-68

14 Любашина О А, Кортезова H И, Багаев В А Нитроэргические механизмы в процессах амигдалобульбарных отношений В сб Проблемы интеграции функций в физиологии и медицине (к 100-летнему юбилею присуждения Нобелевской премии И П Павлову) Минск, 2004 С 229-230

15. Любашина О, Йолкконен Е., Питканен А Амигдалофугальная модуляция вегетативных центров мозга Тез докл XIX съезда физиологического общества им И П Павлова Росс физиол журн им И M Сеченова 2004 Т 90 N8 Ч 1 С 146-147

16 Ошарина В В, Савенко Ю H, Дюжикова H А, Любашина О А, Ширяева H В, Миронов С В , Вайдо А И Изменение характеристик гетерохроматина в ядрах нейронов вагосолитарного комплекса продолговатого мозга крыс после стимуляции блуждающего нерва Бюлл эксперим биол и мед 2004 Т 138 N 8 С 132-134

17 Lyubashma О A Possible mechanisms of involvement of the amygdaloid complex in the control of gastric motor function Neurosci and Behav Physiol 2004 V 34 N 4 P 379-388

18 Liubashma О. Kortezova N, Bagaev V Nittoergic mechanisms m the amygdalofugal modulation of the dorsal vagal complex neuronal activity m rat Homeostasis 2004 V 43 N 2 P 49-56

19 Lyubashma О , Itzev D , Usunoff К Amygdalofugal modulation of NO-producmg visceral related areas of the hypothalamus Abstr of the Intern СIA N S conference Bratislava, 2005, P 62

20 Любашина О А Амигдалофугальные связи в системе регуляции висцеральных функций В сб Механизмы функционирования висцеральных систем Тез докл IV Всероссийской конф с междунар участ, посвящ 80-легию Ин-та физиологии им И П Павлова РАН Санкт-Петербург, 2005 С 144

21 Любашина О А Нейрофизиологические аспекты амигдалобульбарных отношений модуляция активности вентролатеральной ретикулярной формации продолговатого мозга В кн Физиология и психофизиология мотиваций межрегион сб научн статей Воронеж, 2005 Вып 7 С 20-28

22 Lvubashina О . Jolkkonen Е , Pitkanen A Gastric-related amygdalofugal pathways Abstr of the East-European symposium "Central and peripheral synaptic transmission" Auton & Autacoid Pharmacol 2006 V 26 P 98

23 Liubashma О , Itzev D , Usunoff К , Bagaev V Amygdalofugal modulation of NO-producmg visceral-related areas of rat hypothalamus Proceed of the Bulg Acad of Sciences 2006 V 59 N1 P 105-110

24 Любашина О A, Ицев Д Б NO-зависимые механизмы амигдалофугальной модуляции вегетативных нейронов гипоталамуса Росс физиол журн им И M Сеченова 2006 Т 92 N 8 С 957-966

25 Любашина О А Амигдалогипоталамические и амигдалобульбарные отношения в системе центральной регуляции деятельности желудочно-кишечного тракта В сб • Матер Всеросс конф с междунар участ, посвящ 80-летию акад A M Уголева, «Актуальные проблемы физиологии пищеварения и питания» Санкт-Петербург, 2006 С 67

26 Itzev Р.. Lyubashma О. Usunoff К G Comparison of NADPH-d-positive and NOS-îmmunoreactive neurons in the brainstem nuclei of rat associated with autonomic fonction Proceed of the Bulg Acad of Sciences 2006 V 59 N11 P 1197-1202

Подписано в печать 10 07.2007 Формат 60x84 1/16 Бумага офсетная Печать офсетная Уел печ л 2 Тираж 100 экз Заказ №531.

Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"»

199004, Россия, Санкт-Петербург, В О , Средний пр, д.24, тел./факс- 323-67-74 e-mail- izd_lema@mail.ru

Содержание диссертации, доктора биологических наук, Любашина, Ольга Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. МЕТОДИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В РАБОТЕ

1.1. Условия проведения нейроанатомических экспериментов.

1.1.1. Осуществление инъекций Phaseolus vulgaris-leucoagglutinin.

1.1.2. Условия проведения перфузии и изготовление срезов мозга.

1.1.3. Иммуногистохимическая обработка срезов мозга.

1.1.4. Анализ и обработка экспериментального материала.

1.2. Условия проведения гистохимических экспериментов.

1.2.1. Электрическая стимуляция ядер миндалевидного комплекса.

1.2.2. Перфузия и изготовление срезов мозга.

1.2.3. Гистохимическая обработка срезов для выявления НАДФ-д.

1.2.4. Анализ и обработка экспериментального материала.

1.3. Условия проведения нейрофизиологических экспериментов.

1.3.1. Хирургическая подготовка животного.

1.3.2. Техника электрической стимуляции ядер миндалевидного ф комплекса и центрального отрезка блуждающего нерва в шейном отделе.

1.3.3. Регистрация активности нейронов передней лимбической коры, ядер гипоталамуса и продолговатого мозга.

1.3.4. Особенности проведения экспериментов в условиях введения блокаторов NO-синтазы.

1.3.5. Контроль за функциональным состоянием животного во время эксперимента.

1.3.6. Гистологический контроль локализации стимулирующих электродов.

1.3.7. Анализ и статистическая обработка полученных результатов.

ГЛАВА 2. ОРГАНИЗАЦИЯ ЭФФЕРЕНТНЫХ ПРОЕКЦИЙ ЯДЕР МИНДАЛЕВИДНОГО КОМПЛЕКСА НА СТРУКТУРЫ ^ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ВЕГЕТАТИВНОЙ НЕРВНОЙ СЕТИ.

2.1. Классификация ядер и областей миндалевидного комплекса.

2.2. Общие принципы организации связей миндалевидного комплекса.

2.2.1. Афферентная иннервация различных ядер миндалевидного комплекса.

2.2.2. Эфферентные проекции миндалевидного комплекса на кортикальные и субкортикальные структуры центральной вегетативной нервной сети.

2.3. Особенности методики.

2.4. Полученные результаты.

2.4.1. Локализация инъекций Phaseolus vulgaris-leucoagglutinin.

2.4.2. Структурные подразделения ядерных и кортикальных образований, входящих в состав центральной вегетативной нервной сети.

2.4.3. Эфферентные проекции латерального ядра миндалевидного комплекса.

2.4.4. Проекции, формируемые базальным ядром миндалевидного ф комплекса.

2.4.5. Эфферентные проекции добавочного базального ядра миндалевидного комплекса.

2.4.6. Проекции, формируемые клетками переднего кортикального ядра миндалевидного комплекса.

2.4.7. Проекции заднего кортикального ядра миндалевидного комплекса.

2.4.8.' Проекции, формируемые клетками периамигдалярной коры.

2.4.9. Эфферентные проекции амигдалогиппокампальной переходной области.

2.4.10. Эфферентные проекции, формируемые клетками центрального ядра миндалевидного комплекса.

Введение Диссертация по биологии, на тему "Миндалевидный комплекс мозга в системе центральной регуляции висцеральных функций"

Изучение центральной регуляции деятельности внутренних органов занимает особое место в истории отечественной физиологии и до сих пор составляет одну из важнейших проблем современной науки. Это направление зародилось в недрах созданного И. П. Павловым учения об анализаторах (Павлов И. П., 1951) и впервые было выделено в качестве отдельной проблемы физиологии и медицины К. М. Быковым - основоположником теории кортико-висцеральных взаимоотношений (Быков, 1947). На первом этапе основные усилия создателей и последователей этой теории были направлены на выяснение роли кортикальных областей мозга в механизмах управления функциями внутренних органов. Благодаря работам К. М. Быкова, И. Т. Курцина, В. Н. Черниговского, их учеников и последователей были выяснены основополагающие закономерности осуществления кортикальных влияний не только на висцеральную сферу, но и другие жизненно важные функции организма (Быков, 1947; Айрапетьянц, Сотниченко, 1967; Черниговский, 1967; Курцин, 1973).

Несмотря на популярное в тот период представление о главенствующей роли коры, сторонники теории кортико-висцеральной физиологии уже тогда признавали, что для обеспечения нормальных процессов регуляции вегетативных функций крайне необходима неразрывная связь в работе коры и подкорковых образований мозга.

В своей книге «Кора головного мозга и внутренние органы» (1947) К. М. Быков писал: «В действительности же в работе внутренних органов мы имеем «многоэтажное» построение регуляторного механизма. Прежде всего, стволовая часть головного мозга определяет в каком-то объеме деятельность жизненно важных функций, а высшие отделы мозга и особенно кора мозга ведают, так сказать, наиболее подвижными частями механизма и определяют работу органов в зависимости от необычайной пестроты внешних факторов, воздействующих непрерывно на кору головного мозга через экстрарецепторы» (стр.249).

За прошедшие с тех пор годы усилиями отечественных и зарубежных нейрофизиологов и нейроморфологов было выявлено значительное количество взаимосвязанных и взаимозависимых периферических и центральных нервных структур, составляющих в совокупности с корой головного мозга единую, иерархически организованную систему регуляции висцеральных функций (Беллер и др., 1980; Ноздрачев, Чернышева, 1989; Александров, Беллер, 1990; Loewy, Spyer, 1990; Saper, 1995; Григорьян, Соллертинская, 2002; Saha, 2005). Несмотря на давнюю историю исследований и большое число работ, роль и значение многих образований переднего мозга в пределах этой системы до сих пор остается неясной. К числу таких структур относится и миндалевидный комплекс.

Миндалевидный комплекс (МК) представляет собой гетерогенную группу ядерных и кортикальных образований, различающихся по цитоархитектоническим, гистохимическим характеристикам и формируемым связям. Первоначально, исключительно на базе анатомических данных, МК относили к структурам обонятельной системы (Cowan et al., 1965; Powell et al., 1965). Однако эксперименты с повреждением и стимуляцией МК указывали на его вовлечение в формирование эндокринных и висцеральных компонентов различных форм видоспецифического поведения. Активация различных ядер МК в этих опытах вызывала множество самых разнообразных реакций со стороны висцеральных систем и органов. Проанализировав обширные экспериментальные данные того времени, Б. Каада (Kaada, 1972) отверг первоначальное представление о МК как о функционально монолитном образовании и высказал предположение об индивидуальной роли для каждого из его ядер в реализации различных форм поведения и сопровождающих их висцеральных реакций.

Ь Наиболее ярко функциональная гетерогенность МК проявлялась при сравнении эффектов стимуляции его базолатеральной и центромедиальной частей. Так, несмотря на многообразие и противоречивость данных, полученных разными авторами, наиболее общими и постоянно наблюдаемыми эффектами при стимуляции ядер базолатеральной группы МК у бодрствующих животных были сходные с таковыми в ситуациях бегства и обороны снижение амплитуды и увеличение частоты дыхательных движений (Ursin, Kaada, 1960; Price et al., 1987; Нерсесян и др., 1999), повышение артериального давления и частоты сердечных сокращений (Stock et al., 1981; Hilton, 1982; Galeno, Brody, 1983; Iwata et al., 1987), уменьшение выраженности барорецептивного рефлекса (Schlor et al., 1984), снижение моторной и секреторной к деятельности желудка (Innes, Tansy, 1980; Henke et al., 1991; Любашина, Ноздрачев, 1999), и все это - на фоне усиления активности шейной части пограничного симпатического ствола (Чепурнова и др., 1984; Баклаваджян и др., 19986). При этом также нередко наблюдались расширение зрачков и гиперсаливация (Алликметс, 1966; Kaada, 1972; Мгалоблишвили, 1974; Гамбарян и др., 1981), мочеиспускание и ^ дефекация (Ursin, Kaada, 1960; Гамбарян и др., 1981), а также усиление выработки ряда гормонов системы гипоталамус-гипофиз-кора надпочечников (аденокортикотропного гормона, соматотропина и тиреотропина) (Beltramino, Talesnik, 1978; Чепурнов, Чепурнова, 1981). В свою очередь, стимуляция ядер центромедиальной группы МК оказывала противоположные, чаще всего ассоциируемые с эмоциональной реакцией страха, эффекты на параметры дыхания (Applegate et al., 1983; Harper et al., 1984; Gray, 1990) и деятельность сердечнососудистой системы (Le Doux et al., 1990; Markgraf, Kapp, 1991; Bohus et al., 1996). Активация центрального ядра МК сопровождалась изменением частоты импульсации верхнего сердечного нерва (Баклаваджян и др., 19986). При этом наблюдалось усиление моторной и секреторной деятельности желудочно-кишечного тракта (Данилова, Климов, 1967; Добровольская и др., 1987; Kim et al., 1990; Henke, 1992; Любашина, Ноздрачев, 1999; Бусыгина, Любашина, 2003) и снижение уровня гипоталамической секреции аденокортикотропного гормона, соматотропина и тиреотропина (Beltramino, Talesnik, 1978; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Bohus et al., 1996). В ряде исследований стимуляция медиального и центрального ядер МК вызывала усиление секреции лютеинизирующего и фолликулстимулирующего It гормона клетками гипоталамуса (Koikegami, 1964; Акмаев, Калимуллина, 1993) и потенциировала процессы овуляции у самок (Zolovick, 1972; Terasawa, Kawakami, 1974).

Особая роль центрального ядра МК в процессах висцеральной и эндокринной регуляции была продемонстрирована в экспериментах с введением в него различных биологически активных веществ. Так, при воздействии на центральное ядро МК кальцитонин-ген-зависимого пептида, тиротропин-рилизинг гормона, ангиотензина II, бомбезина, соматостатина, глутамата, холинергических (карбохол) и адренергических (норэпинефрин) веществ наблюдались прессорный эффект и/или тахикардия (Nguyen et al., 1986; Iwata et al., 1987; Brown, Gray, 1988; Ohta et al., 1991). Микроинъекции ^ нейротензина и серотонина приводили к значительному уменьшению, а введение соматостатина, метионина, лейцин-энкефалина или карбохола - к усилению секреции желудочного сока (Lee et al., 1969; Барашкова и др., 1985). В свою очередь, инъекции в центральное ядро МК кортикотропин-рилизинг гормона, тиротропин-рилизинг гормона и кальцитонин-ген-зависимого пептида вызывали увеличение концентрации катехоламинов в плазме крови (Brown, Gray, 1988; Bohus et al., 1996).

Однако, несмотря на то, что функциональные различия базолатеральной и центромедиальной частей МК в отношении процессов регуляции висцеральных систем были признаны большинством исследователей, эффекты стимуляции его отдельных ядер отличались у разных авторов и в значительной степени зависели от физиологического состояния животных. Так, например, при осуществлении экспериментов в условиях наркоза реакции дыхания (Kaada, 1972; Harper et al., 1984; Gray, 1990), сердечно-сосудистой системы (Mogenson, Calaresu, 1973; Stock et al., 1978; Frysinger et al., 1984) и желудочно-кишечного тракта (Innes, Tansy, 1980; Henke et al., 1991) на раздражение определенного ядра МК зачастую имели противоположный знак по сравнению с таковыми у бодрствующих животных. Более того, реакции той или иной висцеральной системы в этих экспериментах зависели от параметров раздражающего тока (Faiers et al., 1975; Карр et al., 1982; Iwata et al., 1987; Баклаваджян и др., 19986), а также от исходного уровня функциональной активности этой системы (Богач, 1971; Добровольская, 1984; Бусыгина и др., 1990). Все вышеперечисленное усложняло сопоставление полученных разными авторами экспериментальных данных и не позволяло выяснить основные закономерности вовлечения отдельных ядер МК в процессы регуляции висцеральных функций.

Некоторую ясность в эту проблему внесли эксперименты с билатеральными разрушениями различных ядер МК, которые продемонстрировали их значимость не просто для формирования вегетативных реакций той или иной направленности, а прежде всего для нормального функционирования процессов адаптации висцеральных систем. Так было показано, что повреждения как базолатеральных, так и центромедиальных ядер МК приводят к нарушению нормальных реакций дыхательной и сердечно-сосудистой систем на значимые изменения в окружающей среде (Galeno et al., 1984; Zhang et al., 1986; Bohus et al., 1996; Баклаваджян и др., 19986). В свою очередь, локальное повреждение центрального ядра вызывало неадекватные текущему физиологическому состоянию изменения в уровнях содержания норадреналина (Johansson et al., 1981), эпинефрина, норэпинефрина, пролактина, кортикостерона, а и также инсулина (Амирагова и др., 1977; Mine et al., 1985; Roozendaal et al., 1990, 1991) в плазме крови.

Важную роль в развитии представлений о функциях МК и его роли в процессах регуляции висцеральных функций сыграла другая группа исследований, убедительно продемонстрировавших участие этого образования в высших интегративных функциях мозга. Огромное количество работ, начало которым положили экспериментальные данные X. Клювера и П. Бюси (Kluver, Вису, 1939), выявило широкий спектр выполняемых МК поведенческих функций - от видоспецифических пищевого, питьевого и сексуального форм поведения (Grossman, 1970; Шулейкина, 1971; Милнер, 1973; Fonberg, 1974; Акмаев, Калимуллина, 1993, 1995; Baxter, Murray, 2002) до различных видов ассоциативного обучения (Черкес, 1968; Прибрам, 1975; Пигарева, 1978; Sarter, Markowitsch, 1985; Шуваев, Суворов, 2001). В настоящее время МК ассоциируют с деятельностью подкрепляющей системы мозга (Чепурнов, Чепурнова, 1981; Шабанов и др., 2000; Baxter, Murray, 2002), с механизмами краткосрочной и долгосрочной памяти (Гамбарян и др., 1981; Ильюченок и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Sarter, Markowitsch, 1985; Sah et al., 2003), с процессами торможения целостных поведенческих актов (Суворов, 1974), с регуляцией уровня мотивационного и эмоционального напряжений, процессов внимания и восприятия (Вальдман и др., 1976; Шаповалова, 1978; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Симонов, 1997; Davis, Whalen, 2001; Cardinal et al., 2002; Sah et al., 2003). Именно структурной и функциональной гетерогенностью МК объясняется огромное многообразие и неоднозначность экспериментальных данных, полученных в отношении него различными авторами, а также оживленная научная дискуссия, сопровождавшая всю историю его изучения и не прекращающаяся до сих пор. Несмотря на то, что роль МК в реализации высших функций мозга ещё во многом остается неясной, несомненным является то, что все формируемые этим образованием поведенческие реакции сопровождаются выраженными висцеральными и эндокринными компонентами. В настоящее время большинство исследователей рассматривают МК как сложное интегративное образование, главная функция которого состоит в определении значимости сигналов внешней среды с учетом видоспецифических особенностей поведения и прошлого опыта и реализации адекватных текущей ситуацией изменений эндокринных, вегетативных и поведенческих реакций (Ильюченок и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Price et al., 1987; Шуваев, Суворов, 2001; Sah et al., 2003).

В зависимости от того, на каких аспектах структурно-функциональной организации МК концентрируют свое внимание исследователи, его ассоциируют с той или иной функциональной системой. Так ряд авторов, основываясь на общности происхождения и наличии ряда схожих цитоархитектонических черт, а также на данных об участии МК в механизмах реализации произвольного движения, внимания, обучения и памяти, относят МК к базальным ганглиям и называют его архистриатумом (Humphrey, 1972; Inagaki et al., 1983; Swanson, Petrovich, 1998). Действительно, топографические (Alheid, Heimer, 1988), цитоархитектонические (Hall, 1972; Mc Donald, 1982; De Olmos et al., 2004) и нейрохимические (Simerly et al., 1989; Swanson, Petrovich, 1998; Saha et al., 2000) особенности центрального и медиального ядер МК указывают на их явное родство с вентральным стриатумом. В свою очередь, базолатеральные ядра МК находятся в тесных морфологических (Russchen et al., 1985; Горбачевская, 1992; Шаповалова и др., 1992; Горбачевская, 1997; Groenewegen et al., 1999) и функциональных (Шуваев, 2000; Шуваев, Суворов, 2001; Cardinal et al., 2002) взаимоотношениях с хвостатым ядром, скорлупой, дорсальным и вентральным паллидумом, участвуя вместе с ними в механизмах реализации ряда общих процессов.

Между тем, данные эмбриогенеза свидетельствуют о том, что миндалевидный комплекс и неостриатум формируются из различных частей ганглиозного бугра, и дифференцировка ядер МК наблюдается раньше, чем скорлупы и бледного шара (Филимонов, 1949, 1958; Swanson, Petrovich, 1998). Более того, в последних исследованиях с использованием новейших генетических методов убедительно продемонстрировано, что в процессе эмбриогенеза отдельные ядра МК формируются из различных частей переднемозгового пузыря (Stenman et al., 2003; Medina et al., 2004), образуя в итоге различные по происхождению и организации базолатеральную, центромедиальную и кортикальную группы (Swanson, Petrovich, 1998). В структурной организации клеточных популяций МК, относящихся к последней группе (ядро латерального обонятельного тракта, кортикальные ядра), имеют место цитоархитектонические особенности, которые позволяют их рассматривать как формации палеокортекса или переходные к ним образования (Филимонов, 1949; Леонтович, 1978; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Millhouse, De Olmos, 1983; Мухина,

1988; Hall, 1972; De Olmos et al., 2004). Эти и другие аспекты организации МК свидетельствуют о нецелесообразности отнесения его в целом к системе базальных ^ ганглиев, а, наоборот, указывают на необходимость рассматривать МК как структурно и функционально гетерогенное ядерно-кортикальное образование (Price et al., 1987; Pitkanen, 2000; De Olmos et al., 2004) или «ядерно-палеокортикальный комплекс» (Акмаев, Калимуллина, 1993, 1995).

С другой стороны, на основании того, что МК наряду с архи- и палеокортикальными структурами (гиппокамп, препириформная кора, поясная извилина, энторинальная зона, пресубикулум, орбито-инсуло-темпоральная кора), а ^ также некоторыми подкорковыми образованиями (отдельные ядра таламуса, гипоталамуса и ретикулярной формации, центральное серое вещество и покрышка среднего мозга) принимает участие в регуляции эмоциональной и висцеро-вегетативной сферы организма, его относят к лимбической системе (Айрапетьянц, Сотниченко, 1967; Вейн, Соловьева, 1973; Isaacson, 1976; Price et al., 1987; LeDoux, 2000). Впервые о «большой лимбической доле» писал П. Брока (Broca, 1878), включая в её состав филогенетически старые телэнцефалические области, расположенные вокруг ствола мозга. В дальнейшем, по мере выявления роли этих образований в регуляции вегетативно-висцеральных функций, возникло новое обозначение -«висцеральный мозг» (MacLean, 1949). Щ Однако наибольшее распространение в научной литературе получил термин лимбическая система» (Fulton, 1952; MacLean, 1952), объединяющий уже упомянутые палеокортикальные и субкортикальные структуры. Несмотря на широкое признание концепции лимбической системы, её структурный состав четко не определен и варьирует в работах различных авторов. Одной из причин является не раз подвергавшееся критике стремление объединить анатомически и филогенетически разнородные и сложные структуры конечного мозга только лишь на основании некоторого сходства в выполняемых ими функциях. Между тем, разнообразие реакций, вызываемых стимуляцией лимбических структур, даже с точки зрения эмоционального проявления затрудняет выявление их общих свойств (Delgado, 1964; ^ Айрапетьянц, Сотниченко, 1967; LeDoux, 2000). При этом самые большие трудности теория лимбической системы испытывает при анализе сопровождающих эти эмоциональные реакции двигательных и вегетативных компонентов. Одним из следствий является неопределенно положение в системе такого важного центра регуляции эндокринных и висцеральных функций как гипоталамус. В свое время Э. Ш. Айрапетьянц и Т. С. Сотниченко (1967) предложили принципиально иной, наиболее соответствующий современным представлениям, взгляд на лимбическую систему в отношении процессов регуляции висцеральной сферы. В своей книге «Лимбика» (1967) они указывали: «По нашему представлению, висцеральный мозг можно рассматривать как совокупность анализаторных аппаратов разных уровней центральной нервной системы, связанных с висцеральной сферой, независимо от эмоциональных и других реакций, приписываемых лимбической системе» (стр.61).

Современное состояние исследований в данной области позволяет нам полагать, что наиболее целесообразным в плане изучения роли МК в процессах центральной регуляции деятельности внутренних органов является его рассмотрение в составе, так называемой, центральной вегетативной нервной сети. Под этим термином, впервые введенным в науку Е. Е. Бенарроч (Benarroch, 1993), понимается интегративный компонент внутренней регуляторной системы мозга, посредством которого осуществляются процессы центрального контроля над висцеромоторными и нейроэндокринными компонентами важнейших поведенческих реакций. По современным представлениям центральная вегетативная нервная сеть включает в себя непосредственно вовлеченные в процессы висцеральной регуляции области передней лимбической и инсулярной коры, МК и ядра ложа конечной полоски, таламуса, гипоталамуса, околоводопроводного серого вещества, парабрахиального комплекса, ядер ваго-солитарного комплекса и вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга (Беллер, 1977; Александров, Беллер, 1990; Loewy, Spyer, 1990; Benarroch, 1993; Gray, 1993; Saper, 1995; Krukoff, 1999; Багаев, Александров, 2000; Григорьян, Соллертинская, 2002; Пантелеев и др., 2004) (рис. 1). Предпологается, что в результате взаимодействия этих образований формируются регулирующие импульсы, которые обеспечивают необходимый уровень активности симпатических и парасимпатических преганглионарных нейронов, нейроэндокринной системы, а также участвуют в процессах регуляции функционального состояния мотонейронов дыхательной системы и сфинктерных областей (Benarroch, 1993). Концепция центральной вегетативной нервной сети, основанная на современных знаниях о структурно-функциональной организации образований головного мозга, иисулярная кора лимбическая кора ядро ложа коиечной полоски

Рис. 1. Структурная организация центральной вегетативной нервной сети (по: Pitkanen, 2000 с изменениями).

Инсулярная область коры. AI - агранулярное поле, DI - дне гранулярное поле, GI - гранулярное поле. Лимбическая ко/ю: IL - инфралимбическая область, PL - прелимбическая область Голому с. СМ - центре медиальное, MD - меди о дорсальное, PaV - паравентрикулярное, VM - вентромедиальное, VP -заднее вентральное ядра Гипоталамус, Arc - аркуатное ядро, LH - латеральная гипоталамическая область, pFo - перифорникалъная область, РО -преоптическая область, PaV - паравентрикулярное ядро, PeV - пер и венгр и куля р н о е ядро, ргеМ - премамиллярное ядро, SO - супраоптическое ядро, VM -вентромедиальное ядро. Продолговатый мозг: Amb - двойное ядро, AI - норадренергическая область, С1- адренергическая область, DMX - дорсальное моторное ядро блуждающего нерва, GS - гиганта клеточное ретикулярное ядро, NTS - ядро одиночного тракта, pGS - па pa гиганта клеточное ретикулярное ядро, VLRt -вентро латеральная ретикулярная область

NTS dm*

Amb GS pes VLRt непосредственно вовлеченных в регуляцию деятельности внутренних органов, полностью согласуется с представлениями теории функциональных систем и принципами иерархической организации механизмов регуляции вегетативных функций (Быков, 1947; Айрапетьянц, Сотниченко, 1967; Курцин, 1973; Черниговский, 1975; Анохин, 1980; Беллер и др. 1980; Ноздрачев, 1981; Ноздрачев, Чернышева, 1989; Александров, Беллер, 1990; Судаков, 2002). Именно поэтому, несмотря на некоторые недостатки, свойственные любой попытке объединить структурно и функционально гетерогенные образования головного мозга, в плане изучения центральных механизмов регуляции деятельности внутренних органов эта концепция является наиболее перспективной.

Значительное количество экспериментальных данных свидетельствует о том, что МК является одним из главных регуляторных блоков центральной вегетативной нервной сети (Александров, Беллер, 1990; Gray, 1993). Реципрокные связи ядер МК с большинством составляющих эту сеть структур подтверждены многочисленными нейроанатомическими исследованиями (Александров, Беллер, 1990; Баклаваджан и др., 1996; Liubashina et al., 2000; Pitkanen, 2000; Sah et al., 2003). Можно полагать, что активация именно этих связей в условиях эпилептических приступов, при инсультах и других нейропатологиях, вовлекающих ядра МК (Чепурнов, Чепурнова, 1981; Cechetto, 1993; Pitkanen et al., 1998 и др.), вызывает сопровождающие эти заболевания щ сердечные аритмии и другие столь же серьезные вегетативные нарушения, нередко приводящие к смерти (Devinsky et al., 1986; Baumgartner et al., 2001; Opeskin, Berkovic, 2003). Именно поэтому исследование структурно-функциональных взаимодействий МК с другими образованиями центральной вегетативной нервной сети представляется чрезвычайно актуальным не только для фундаментальных аспектов, но и для неврологической практики.

Однако многие стороны формирования, пространственного распределения и нейрохимической организация этих проекций, в особенности их эфферентной составляющей, до сих пор остаются неясными. Одной из причин является то, что специальное исследование проекций МК на кортикальные и субкортикальные структуры, входящие в состав центральной вегетативной нервной сети, никем не проводилось. Большинство известных к настоящему времени данных по этой проблеме почерпнуты из исследований организации связей отдельных ядер МК с широким спектром структур, ассоциируемых с различными функциональными системами (Мухина, 1985; Canteras et al., 1992, 1995; Petrovich et al., 1996; Zahm et al., 1999 и др.), или продемонстрированы при изучении общей организации проекций МК на конкретные области или структуры мозга (Егорова, 1974; Сидоров, Подачин, 1983; Елисеева, Брагин, 1988; Veening et al., 1984; Danielsen et al., 1989; McDonald, 1991; Rizvi et al., 1991; Petrovich et al., 2001 и др.). При этом представленные в большинстве работ описания связей отдельных ядер МК не учитывают сложность их внутриядерной организации. Между тем, последние исследования афферентных и эфферентных проекций МК свидетельствуют о том, что одна область мозга может обмениваться информацией параллельно с несколькими его ядрами. В свою очередь, каждое ядро или кортикальная область МК формируют реципрокные связи с несколькими структурами мозга, входящими в состав различных функциональных систем, или образующими разные уровни одной системы. При этом представительства различных структур мозга и функциональных систем топически организованы как на уровне МК в целом, так и в пределах его отдельных ядер и кортикальных областей. В результате не только каждое ядро МК, но и его подъядерные образования формируют свою, уникальную для каждого из них сеть афферентных и эфферентных проекций (Pitkanen, 2000; Sah et al., 2003).

Иными словами, не столько ядра МК в целом, сколько отдельные подъядра в пределах одного ядра могут быть связаны с разными структурами мозга и ассоциироваться с деятельностью различных функциональных систем. В связи с этим особую актуальность в плане выяснения основных анатомических путей, обеспечивающих участие МК в процессах регуляции висцеральных функций, имеет проведение специального исследования пространственной организации эфферентных проекций комплекса на функционально различные области центральной вегетативной нервной сети с уделением особого внимания связям, формируемым его отдельными подъядрами.

Как мы уже указывали выше, одной из ключевых функций МК является координация деятельности важнейших вегетативных центров мозга в целях формирования адекватных текущему эмоциональному состоянию висцеральных и эндокринных ответов (Gray, 1993; LeDoux, 2000). Можно полагать, что одним из механизмов реализации этой функции МК является модуляция функциональной активности нейронов иннервируемых им структур центральной вегетативной нервной сети. Так, ранее в нашей лаборатории были получены данные, доказывающие, что одним из результатов активации центрального ядра МК является модуляция функциональной активности нейронов ваго-солитарного комплекса, что, в свою очередь, меняет характер осуществления собственных рефлексов (Черниговский, 1960) верхних отделов желудочно-кишечного тракта (Любашина, 2002; Liubashina et al., 2002; Бусыгина, Любашина, 2003).

Однако, несмотря на очевидную важность изучения механизмов, лежащих в основе функциональных влияний МК на структуры, обеспечивающие процессы регуляции висцеральных органов и систем, известно очень небольшое количество исследований, посвященных этой проблеме. При этом большая часть данных получена в отношении влияний центрального ядра МК на нейрональную активность висцеральных областей ваго-солитарного комплекса (Сох et al., 1986; Nishimura, 1987; Баклаваджян и др., 1998а, б; Нерсесян и др., 1999; Li et al., 2002; Zhang et al., 2003) и на функциональные показатели клеток нейросекреторной области паравентрикулярного ядра гипоталамуса (Пруцкова, 1996; Ferreyra et al., 1983; Petrov et al., 1995, 1996; Lin, York, 2004; Hagiwara et al., 2005). Модулирующие влияния МК на показатели функциональной активности клеток других областей центральной вегетативной нервной сети изучены значительно в меньшей степени и остаются неясными. А между тем, изучение закономерностей осуществления этих влияний поможет не только раскрыть основные механизмы, обеспечивающие процессы амигдалофугальной модуляции важнейших вегетативных центров мозга, но и будет способствовать более глубокому пониманию причин возникновения ряда неврологических (Чепурнов, Чепурнова, 1981; Cechetto, 1993; Pitkanen et al., 1998 и др.) и психосоматических (Henke, 1992; Krukoff, 1999; Fukumari et al., 2004) патологий, в патогенез которых вовлечены ядра МК.

Между тем, к настоящему времени накоплено большое количество данных, свидетельствующих о том, что важную роль в процессах центральной регуляции висцеральных функций играет окись азота (NO) (Magge et al., 1993; Журавлева и др., 1997; Bains, Ferguson, 1997; Krukoff, 1999; Марков, 2001; Покровский, Виноградов, 2005). Популяции NO-синтезирующих нейронов обнаружены не только в паравентрикулярном ядре гипоталамуса и ядре одиночного тракта продолговатого мозга, но в самом МК и других кортикальных и субкортикальных структурах, входящих в состав центральной вегетативной нервной сети (Vincent, Kimura, 1992;

• McDonald et al., 1993; Rodrigo et al., 1994; Satoh et al., 1995; Фиделина и др., 1998; Krukoff, 1998; Lin et al., 2000; Елисеева и др., 2002; Леонтович и др., 2002; Kantzides, Badoer, 2005).

В значительном количестве исследований получены убедительные доказательства, что основным конечным результатом активации N0 в структурах, обеспечивающих процессы центральной регуляции висцеральных функций, является снижение уровня периферической симпатической активности (Bains, Ferguson, 1997; Zhang, Patel, 1998; Krukoff, 1998; Манухина, Малышев, 2000). Показано, что этот процесс осуществляется при участии нескольких механизмов, в частности, как результат влияния NO на возбудимость и спайковую активность клеток вегетативных центров мозга (Travagli, Gillis, 1994; Турин, 1997; Самосудова и др., 2001; Dias et al., 2003; Li et al., 2003), на уровень синтеза в этих структурах классических нейротрансмитгеров (Dickie et al., 1992; Hirsch et al., 1993; Bains, Ferguson, 1997; Zanziger et al., 1997; Prast, Philippu, 2001), а также как следствие модуляции активности нейроэндокринной системы (Rivier, Shen, 1994; Турин, 1997; Lee et al., 1999; Krukoff, 1999).

Таким образом, все большее количество данных свидетельствует о том, что NO t является важнейшим нейромодулятором, обеспечивающим необходимый уровень функциональной активности структур, вовлеченных в процессы висцеральной и эндокринной регуляции. На основании этого правомерно предположить, что одним из механизмов реализации влияний МК на структуры центральной вегетативной нервной сети может являться модуляция NO-синтезирующей активности содержащихся в них популяций нитроергических нейронов. Результатом такой модуляции могут быть определенные изменения в уровне возбудимости клеток иннервируемых МК структур и, как следствие, изменения их взаимоотноршений с другими образованиями мозга, включая ядра самого МК. Однако экспериментальных данных, которые бы подтверждали это предположение, в доступной литературе нет. Между тем, изучение закономерностей, лежащих в основе участия NO в процессах амигдалофугальной модуляции важнейших вегетативных центров мозга, представляет интерес не только для фундаментальной науки, но и для клинической практики. Специальными исследованиями показано, что в процессах развития ряда неврологических заболеваний, вовлекающих ядра МК, (Rondouin et al., 1993; Mulsch et al., 1994; Раевский и др., 1998; Башкатова и др., 1999; Rajasekaran et al., 2003; Wojtal et al., 2003), а также в возникновении и развитии опосредуемых влияниями МК психосоматических расстройств (Krukoff, 1999; Takahashi, 2003; Каминская, 2004; Драпкина, Ивашкин, 2005), определенную, но пока неясную роль играют NO-зависимые механизмы.

Цель и задачи исследования. На основании сказанного выше целью настоящей работы, выполненной в рамках плановых исследований лаборатории кортико-висцеральной физиологии Института физиологии им. И.П. Павлова РАН, являлось комплексное структурно-функциональное исследование организации эфферентных проекций различных ядер и подъядер миндалевидного комплекса на нейроны важнейших кортикальных и субкортикальных образований центральной вегетативной нервной сети с одновременной оценкой роли локальных нитроергических механизмов этих структур в реализации опосредуемых проекциями МК модулирующих влияний.

Задачи работы состояли в следующем:

1. С использованием метода антероградного нейронального транспорта Phaseolus vulgaris-leucoagglutinin (PHA-L) на подъядерном уровне изучить особенности формирования и пространственного распределения проекций различных ядер миндалевидного комплекса на ключевые структуры центральной вегетативной нервной сети, а именно, на висцеральные области передней лимбической и инсулярной коры, паравентрикулярное ядро гипоталамуса и латеральную гипоталамическую область, центральное серое вещество среднего мозга, парабрахиальный комплекс моста, ядра ваго-солитарного комплекса и область вентролатерной ретикулярной формации продолговатого мозга.

2. С использованием гистохимического метода определения внутриклеточной никотинамид-динуклеотид-фосфат-диафоразы (НАДФ-д) изучить эффекты электрической стимуляции идентифицированных групп нейронов миндалевидного комплекса на активность нейрональной NO-синтазы в клетках иннервируемых ими областей передней лимбической и инсулярной коры, а также вегетативных центров гипоталамуса, моста и продолговатого мозга.

3. В нейрофизиологических экспериментах с использованием микроэлектродных методов и центрального (в боковой желудочек мозга) введения * селективного блокатора нейрональной NO-синтазы 7-нитроиндазола изучить роль нитроергических механизмов в реализации модулирующих влияний идентифицированных подъядерных образований миндалевидного комплекса на текущую активность нейронов передней лимбической коры и вегетативных центров гипоталамуса и продолговатого мозга и их активность в условиях стимуляции афферентных волокон блуждающего нерва

Впервые с использованием микроинъекций антероградного нейронального маркера Phaseolus vulgaris-leucoagglutinin (PHA-L) на подъядерном уровне дано детальное описание формирования и пространственного распределения проекций миндалевидного комплекса на функционально различные области в пределах важнейших структур центральной вегетативной нервной сети: висцеральных областей лимбической и инсулярной коры, паравентрикулярного ядра гипоталамуса и Ь латеральной гипоталамической области, центрального серого вещества среднего мозга, парабрахиального комплекса моста, ядер ваго-солитарного комплекса и области вентролатеральной ретикулярной формации продолговатого мозга.

Впервые показано, что отдельные подъядра и подобласти миндалевидного комплекса характеризуются свойственным только им диапазоном распространения эфферентных проекций в пределах центральной вегетативной нервной сети. При этом установлено, что основными «выходными» элементами миндалевидного комплекса на кортикальные и субкортикальные уровни регуляции висцеральных функций являются, соответственно, его базальное и центральное ядра.

Впервые продемонстрировано, что основными реципиентами проекций ^ базального ядра миндалевидного комплекса являются выполняющие высшие интегративные функции прелимбическая и передняя агранулярная инсулярная кортикальные области. В свою очередь установлено, что волокна центрального ядра миндалевидного комплекса главным образом адресованы структурам восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральной гипоталамической * области, парабрахиальному комплексу моста и ядру одиночного тракта.

В результате осуществления оригинальной серии исследований, основанной на сочетании традиционных гистохимических и современных электрофизиологических методов, получены приоритетные данные, впервые демонстрирующие модулирующие влияния базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на N0-синтезирующую активность клеток иннервируемых ими кортикальных и субкортикальных областей центральной вегетативной нервной сети. ^ Впервые показано, что электрическая стимуляция мелкоклеточной части базального ядра приводит к усилению активности нитроергических нейронов глубоких слоев передней лимбической и передней агранулярной инсулярной областей коры. В свою очередь, в результате активации медиальной части центрального ядра впервые продемонстрированы его дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния на NO-синтезирующую активность клеток функционально различных областей паравентрикулярного ядра гипоталамуса, латеральной гипоталамической области и ядра одиночного тракта.

В результате осуществления оригинальной серии нейрофизиологических экспериментов с использованием микроэлектродной техники и центрального (в |1 боковой желудочек мозга) введения 7-нитроиндазола получены приоритетные данные о характере модулирующих влияний базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на нейрональную активность функционально различных областей передней лимбической коры, гипоталамуса и продолговатого мозга и впервые доказано участие NO-зависимых механизмов в реализации этих процессов.

Установлено, что возбуждающие влияния мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса на активность нейронов глубоких слоев передней лимбической коры обеспечиваются локальными нитроергическими механизмами, характеризующимися дифференцированным действием в пределах прелимбической и инфралимбической областей. Впервые показано, что эффективность выявленных fc амигдалокортикальных влиянии изменяется в условиях стимуляции левого блуждающего нерва.

Впервые выявлены дифференцированные возбуждающие или тормозные влияния центрального ядра миндалевидного комплекса на нейрональную активность функционально различных областей гипоталамуса и продолговатого мозга. Впервые показано, что эффективность возбуждающих амигдалофугальных влияний снижается в условиях стимуляции левого блуждающего нерва.

Теоретическая и практическая значимость работы. Полученные в работе нейроанатомические, гистохимические и нейрофизиологические данные представляют существенное значение для развития теории центральной регуляции висцеральных функций и создания теоретических основ психосоматической медицины, поскольку раскрывают роль одного из ключевых эмоциогенных образований конечного мозга в fc центральных механизмах модуляции функциональной активности важнейших вегетативных центров.

Полученные в ходе выполнения работы данные о влияниях базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на NO-синтезирующую активность клеток иннервируемых ими областей коры, гипоталамуса и продолговатого мозга являются первым экспериментальным доказательством включения нитроергической системы мозга в процессы амигдалофугальной модуляции структур центральной вегетативной нервной сети и расширяют наши представления о функциональной роли окиси азота в пределах центральной нервной системы

Представленные в работе нейрофизиологические данные о NO-зависимых возбуждающих влияниях базального ядра миндалевидного комплекса на переднюю лимбическую область коры и разнонаправленных, частично обслуживаемых окисью азота, влияниях его центрального ядра на нейрональную активность важнейших вегетативных центров гипоталамуса и продолговатого мозга, раскрывают важнейшие механизмы, лежащие в основе осуществляемого миндалевидным комплексом формирования адекватных текущему эмоциональному состоянию эндокринных и висцеральных ответов.

Полученные данные о путях и механизмах распространения влияний миндалевидного комплекса на функционально различные структуры и области мозга могут быть полезны в клинике при прогнозировании или анализе причин возникновения психосоматических заболеваний, в патогенез которых вовлечены ядра этой структуры (гипертоническая болезнь, язвенные поражения желудка), а также при диагностировании нарушений в висцеральной сфере, сопутствующих развитию эпилепсии, болезней Альцгеймера и Паркинсона, последствиям инсультов -патологий, каждая из которых характеризуется свойственной ей мозаикой структурных и функциональных повреждений в пределах различных ядер миндалевидного комплекса. Ряд полученных в работе результатов может служить в качестве теоретической базы для использования нитроергических препаратов при лечении этих заболеваний. Кроме того, несомненный интерес для неврологической практики представляют данные экспериментов со стимуляцией центрального отрезка блуждающего нерва, являющиеся одним из немногочисленных экспериментальных обоснований использования такой стимуляции для купирования эпилептических приступов.

Апробация материалов диссертации. Результаты работы представлены автором на XVIII Съезде Физиологического Общества им. И.П. Павлова (Казань, 2001), на VIII Международном симпозиуме «Базальные ганглии и поведение в норме и при патологии» (Санкт-Петербург, 2002), XVI Конгрессе по анатомии (София, Болгария, 2003), на III Всероссийской конференции с международным участием «Механизмы функционирования висцеральных систем» (Санкт-Петербург, 2003), на XIX съезде Физиологического Общества им. И. П. Павлова (Екатеринбург, 2004), на международном симпозиуме «Central and peripheral synaptic transmission» (Варна, Болгария, 2005), на Всероссийской конференции с международным участием, посвященной 80-летию акад. А. М. Уголева, «Актуальные проблемы физиологии пищеварения и питания» (Санкт-Петербург, 2006) и опубликованы в ведущих физиологических журналах.

Публикации. По теме диссертации опубликовано 26 научных работ в отечественной и зарубежной печати, из них 11 статей в рецензируемых журналах.

Структура и объем диссертации. Диссертация написана в форме монографии и состоит из введения, главы, в которой представлены основные методические приемы, использованные в работе, трех глав с изложением экспериментальных результатов (каждая содержит литературную справку, описание особенностей используемой методики, полученные результаты и их обсуждение), а также общего заключения, выводов и списка литературы. Работа содержит 264 страницы. Из них - 41 рисунок и 3 таблицы. Список литературы включает 643 источника: 120 отечественных и 523 зарубежных.

Заключение Диссертация по теме "Физиология", Любашина, Ольга Анатольевна

ВЫВОДЫ

1. Проекции миндалевидного комплекса на висцеральные области коры и вегетативные центры гипоталамуса и ствола головного мозга у крыс формируются клетками различных подъядер его латерального, базального, добавочного базального и центрального ядер, а также переднего кортикального ядра и амигдалогиппокампальной области. Каждое подъядро миндалевидного комплекса характеризуются специфическим диапазоном распространения эфферентных проекций.

2. Основными элементами, обеспечивающими функциональные влияния миндалевидного комплекса на кортикальные и субкортикальные процессы регуляции висцеральных функций, являются его базальное и центральное ядра. Клетки мелкоклеточного и крупноклеточного подъядер базального ядра иннервируют, соответственно, висцеральные области передней лимбической и инсулярной коры. Интермедиальное и медиальное подъядра центрального ядра миндалевидного комплекса являются основными источниками эфферентных проекций на вегетативные центры гипоталамуса и ствола мозга.

3. Наиболее выраженные проекции клеток базального ядра миндалевидного комплекса адресованы прелимбической и передней агранулярной инсулярной кортикальным областям, которые участвуют в высших интегративных функциях мозга. Основными реципиентами проекций нейронов центрального ядра миндалевидного комплекса являются структуры восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральная гипоталамическая область, парабрахиальный комплекс моста и ядро одиночного тракта.

4. Стимуляция мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса активирует NO-синтезирующие нейроны глубоких слоев передней лимбической и передней агранулярной инсулярной областей коры. Раздражение медиальной части центрального ядра миндалевидного комплекса оказывает возбуждающее влияние на нитроергические нейроны паравентрикулярного ядра гипоталамуса и дорсомедиальной части латеральной гипоталамической области и тормозное влияние - на NO-синтезирующие клетки вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и медиальной части ядра одиночного тракта.

5. Стимуляция мелкоклеточной части базального ядра миндалевидного комплекса сопровождается фазными возбуждающими реакциями нейронов глубоких слоев передней лимбической коры, которые осуществляются с участием локальных нитроергических механизмов. Эти механизмы характеризуются дифференцированным участием окиси азота в формировании нейронных реакций прелимбической и инфралимбической областей коры.

6. Стимуляция медиальной части центрального ядра миндалевидного комплекса оказывает возбуждающее влияние на нейроны мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса, медиальной части латеральной гипоталамической области, а также каудальной части вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга и тормозное влияние - на нейроны вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и медиальной части ваго-солитарного комплекса. Эффекты раздражения центрального ядра миндалевидного комплекса на активность нейронов паравентрикулярного ядра гипоталамуса, вентролатеральной части латеральной гипоталамической области и ядра одиночного тракта реализуются с участием локальных NO-зависимых механизмов.

7. Степень выраженности возбуждающих влияний базального и центрального ядер миндалевидного комплекса на нейрональную активность висцеральных областей коры, гипоталамуса и продолговатого мозга снижается на фоне раздражения центрального отрезка левого блуждающего нерва.

8. Участие миндалевидного комплекса в процессах центральной регуляции висцеральных функций обеспечивается дифференцированными влияниями его отдельных подъядер на функционально различные популяции клеток в пределах кортикальных и субкортикальных областей центральной вегетативной нервной сети. Часть этих влияний осуществляется с участием локальных нитроергических механизмов.

ОБЩЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Миндалевидный комплекс мозга представляет собой сложное, структурно и функционально гетерогенное образование (Акмаев, Калимуллина, 1993; Pitkanen, 2000; Sah et al., 2003), вовлеченное в организацию широкого спектра эмоционально и мотивационно окрашенных врожденных и приобретенных поведенческих реакций (Гамбарян и др., 1981; Ильюченок и др., 1981; Шаповалова, 1987; Price et al., 1987; LeDoux, 1992; Gallagher, Holland, 1994; Шуваев, Суворов, 2001; Cardinal et al., 2002; Sah et al., 2003), непременным сопровождением которых являются изменения в деятельности висцеральной и эндокринной систем (Kaada, 1972; Гамбарян и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Hilton, 1982; Iwata et al., 1987; Henke, 1991; Roozendaal et al., 1991; Акмаев, Калимуллина, 1993; Баклаваджян и др., 1998; Соллертинская, Григорьян, 2000; LeDoux, 2000).

Возможность влияния МК на висцеральную и эндокринную сферы установлена во множестве экспериментальных работ при электрической и/или химической стимуляции этой структуры, а также в опытах с повреждением различных ее ядер (Kaada, 1972; Амирагова и др., 1977; Beltramino, Talesnik, 1978; Гамбарян и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Беллер, Бусыгина, 1982; Барашкова и др., 1985; Добровольская, 1987; Iwata et al., 1987; Brown, Gray, 1988; Бусыгина и др., 1990; Kim et al., 1990; Roozendaal et al., 1990; Henke, 1991; Акмаев, Калимуллина, 1993; Баклаваджян и др., 1998; Любашина, Ноздрачев, 1999; Hermann et al., 2002 и др.).

Тем не менее, несмотря на давнюю историю и большое количество исследований, функциональная роль как МК в целом, так и его отдельных ядер, в системе центральной регуляции висцеральных функций до сих пор неясна. Полученные к настоящему времени данные по этому вопросу в большинстве своем противоречивы, различаются у разных авторов и в значительной степени зависят от условий проведения экспериментов. Поэтому на данном этапе мы не можем создать единого представления о характере обеспечиваемых МК регуляторных и модуляционных процессов.

Одной из причин неоднозначности получаемых разными авторами данных может являться структурная и функциональная гетерогенность МК, которая, как показали последние исследования, проявляется не столько на ядерном, сколько на подъядерном уровне его организации (Pitkanen, 2000; Sah et al., 2003). Различные подъядра и даже части подъядер МК характеризуются индивидуальными особенностями цитоархитектонической и нейрохимической организации (Price et al., 1987; Amaral et al., 1992; Roberts, 1992; Акмаев, Калимуллина, 1993; Pitkanen et al., 1997; Pitkanen, Jolkkonen, 1998; De Olmos et al., 2004), а также уникальной для каждого из них сетью афферентных и эфферентных проекций (Pitkanen, 2000; Sah et al., 2003; De Olmos et al., 2004). Иными словами, не столько ядра МК в целом, сколько отдельные подъядра в пределах одного ядра обеспечивают различные функции этого сложнейшего интегративного образования и могут быть ассоциированы с деятельностью различных функциональных систем мозга.

По современным представлениям координация деятельности важнейших вегетативных центров мозга в целях формирования адекватных текущему эмоциональному состоянию висцеральных и эндокринных ответов реализуется благодаря взаимодействию МК с образованиями центральной вегетативной нервной сети, включающей в себя висцеральные области лимбической и инсулярной коры, ядро ложа конечной полоски, ядра таламуса, гипоталамуса, околоводопроводное серое вещество, парабрахиальный комплекс моста, ядра ваго-солитарного комплекса и вентролатеральную ретикулярную область продолговатого мозга (Александров, Беллер, 1990; Benarroch et al., 1993; Gray, 1993; Баклаваджан и др., 1998а, 19986; Любашина, 2002; Liubashina et al., 2002; Любашина, Ицев, 2006; Liubashina et al., 2006).

По нашему мнению, именно обеспечивающие взаимодействие с этими кортикальными и субкортикальными структурами области МК и следует рассматривать в качестве компонентов внутренней интегративной регуляторной системы мозга, осуществляющей иерархически организованные процессы центрального контроля над висцеромоторными и эндокринными составляющими врожденных и приобретенных поведенческих реакций (Быков, 1947; Айрапетьянц, Сотниченко, 1967; Курцин, 1973; Черниговский, 1975; Беллер, 1977; Александров, Беллер, 1990; Loewy, Spyer, 1990; Benarroch, 1993; Gray, 1993; Saper, 1995; Krukoff, 1999; Багаев, Александров, 2000; Пантелеев и др., 2004).

Можно полагать, что чрезмерное напряжение именно этих связей в условиях хронического стресса может являться причиной возникновения психосоматических заболеваний (Henke, 1992; Krukoff, 1999; Fukumari et al., 2004). В свою очередь, нарушение нормальных взаимоотношений МК с важнейшими вегетативными центрами мозга в условиях развития таких неврологических патологий как эпилепсия, болезнь Альцгеймера, последствия инсультов (Чепурнов, Чепурнова, 1981; Cechetto, 1993; Pitkanen et al., 1998 и др.), может вызвать свойственные этим заболеваниям серьезные нарушения в деятельности висцеральных систем, нередко приводящие к смерти (Devinsky et al., 1986; Baumgartner et al., 2001; Opeskin, Berkovic, 2003). Именно поэтому исследование структурно-функциональных взаимодействий миндалевидного комплекса с другими образованиями центральной вегетативной нервной сети представляется чрезвычайно актуальным не только для фундаментальной науки, но и для неврологической практики.

Между тем, несмотря на значительное количество данных, подтверждающих существование реципрокных связей МК с большинством структур, входящих в состав центральной вегетативной нервной сети (Соллертинская, Лякас, 1977; Гамбарян и др., 1981; Ильюченок и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Ferreyra et al., 1983; Сох et al., 1986; Nishimura, 1987; Александров, Беллер, 1990; Petrov et al., 1995; Баклаваджан и др., 1996; Прудкова, 1996; Petrov et al., 1996; Баклаваджян и др., 1998; Нерсесян и др., 1999; Pitkanen, 2000; Любашина, 2002, Li et al., 2002; Liubashina et al., 2002; Sah et al., 2003; Zhang et al., 2003; Lin, York, 2004; Hagiwara et al., 2005; Любашина, Ицев, 2006; Шабанов и др., 2006), структурная и функциональная основа включения отдельных ядер и подъядер МК в процессы регуляции висцеральных функций до сих пор остается неясной.

А между тем, учитывая сложную гетерогенную организацию МК, можно полагать, что только детальное изучение закономерностей этих взаимоотношений на подъядерном уровне поможет раскрыть базовые механизмы реализации влияний МК на висцеральную сферу и объяснить противоречивость получаемых различными авторами данных по этому вопросу. Осуществление такого детального исследования и являлось основной целью наших нейроанатомических, гистохимических и нейрофизиологических экспериментов.

Использование микроинъекций антероградного маркера Phaseolus vulgaris-leucoagglutinin (PHA-L) позволило нам впервые установить, что проекции МК на функционально различные области центральной вегетативной нервной сети формируются локальными группами клеток, расположенными в его различных подъядрах. Как показали наши нейроанатомические эксперименты, основные популяции клеток, формирующих эти эфферентные связи, локализованы в различных частях латерального, базального, добавочного базального и центрального ядер МК, а также в ограниченных участках переднего кортикального ядра и амигдалогиппокампальной области. По нашему мнению, именно эти локальные области МК и следует рассматривать как непосредственно вовлеченные в процессы регуляции висцеральных функций.

В результате анализа полученного экспериментального материала мы выяснили, что отдельные подъядра и подобласти МК характеризуются свойственным только им диапазоном распространения эфферентных влияний в пределах центральной вегетативной нервной сети. При этом иннервация функционально различных кортикальных или субкортикальных областей осуществляется различными подъядрами МК или даже их различными частями. Так, в отношении эфферентных проекций базального ядра МК показано, что глубокие слои инфралимбической области преимущественно иннервируются его мелкоклеточной частью, тогда как прелимбическая кора получают выраженные входы от дорсальной части его мелкоклеточного и интермедиального подъядер. В свою очередь, дорсальная часть передней агранулярной инсулярной коры главным образом иннервируется медиальной частью крупноклеточного подъядра базального ядра.

В отношении центрального ядра МК также впервые продемонстрирована выраженная топография в формировании его эфферентных проекций на вегетативные центры гипоталамуса и ствола мозга. Если латеральное подъядро центрального ядра преимущественно осуществляет иннервацию латеральной части парабрахиального комплекса, то основным источником волокон к вегетативным центрам гипоталамуса являются интермедиальное подъядро и прилежащая часть медиального подъядра. Иннервация структур ствола мозга осуществляется преимущественно клетками дорсомедиальной части медиального подъядра центрального ядра МК.

В свою очередь, нами установлено, что отдельные кортикальные и субкортикальные образования центральной вегетативной нервной сети получают конвергентную иннервацию от нескольких, но определенных для каждого из них ядер МК. Например, в медиальной мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса, иннервирующей ключевые вегетативные центры ствола мозга

Swanson, Kuypers, 1980; Плужниченко, 1996; Risold et al, 1997; Buller et al, 2003; Ciriello et al, 2003; Kantzides, Badoer, 2005), конвергируют входы от интермедиального подъядра центрального ядра МК и мелкоклеточной части базального ядра. В тоже время, в обеспечивающей процессы регуляции висцеральных функций латеральной части латеральной гипоталамической области (Saper et al, 1976; Hardy, 2001; Ciriello et al, 2003) оканчиваются параллельные входы от медиальной части центрального ядра и переднего кортикального ядра МК. Эти и другие полученные нами нейроанатомические данные предполагают, что функциональная активность конкретной структуры или области мозга находится под модулирующим контролем со стороны не одного, а нескольких функционально различных ядер МК. Однако степень выраженности проекций от различных областей МК оказывается различной.

Сопоставление полученных нами данных с известными в настоящее время сведениями об организации афферентных связей МК (Мухина, 1976; Ottersen, 1981, 1982; Гончар, Майский, 1983; Майский и др, 1983; Luskin, Price, 1983; Мухина, 1985; Bernard, 1987; Canteras et al, 1992; Мс Donald, 1998; Shi, Cassell, 1998, 1999; Paredes et al, 2000; Pitkanen, 2000; Казаков и др, 2003; Sah et al, 2003) показало, что каждая из исследуемых нами областей МК получает отличную от других подъядер комбинацию входов от сенсорных областей мозга, системы памяти, других ядер МК, а также структур самой центральной вегетативной нервной сети. При этом, несмотря на то, что структурные отношения МК с большинством образований центральной вегетативной нервной сети являются реципрокными, локусы, получающие входы от конкретной структуры или области мозга, и группы клеток, формирующие выходы к этой же структуре, в пределах МК пространственно разнесены. Это свидетельствует о высоком уровне интеграции поступающей в МК и исходящей из него информации, в результате чего влияния отдельных ядер МК на конкретные области мозга находятся под тонким модулирующим контролем со стороны других структур, составляющих различные уровни этой же функциональной системы.

Таким образом, уже только на основании полученных нами нейроанатомических данных можно предполагать, что в процессе регуляции висцеральных функций модулирующие влияния различных ядер и подъядер МК на определенную область мозга, как и влияния одного и того же ядра на функционально различные вегетативные центры, не будут однозначными и в каждый конкретный момент времени будут зависеть от интеграции целого комплекса внешних и внутренних факторов, определяемых окружающей обстановкой, мотивационным и эмоциональным состоянием организма, а также данными предыдущего опыта. Очевидно, в этом и кроется причина противоречивости данных, получаемых различными авторами при изучении модулирующих влияний отдельных ядер МК на характеристики одного и того же висцерального или эндокринного процесса.

Как показали наши нейроанатомические эксперименты, основными «выходными» элементами МК, обеспечивающими влияния на кортикальные и субкортикальные процессы регуляции висцеральных функций, являются, соответственно, его базальное и центральное ядра. Выходы других ядер МК более ограничены и концентрируются в пределах отдельных кортикальных или субкортикальных элементов этой сети.

Проекции различных подъядер базального ядра, интегрирующего экстероцептивную информацию различной модальности с данными прошлого опыта (Мухина, 1976; Гончар, Майский, 1983; Майский и др., 1983; Мухина, 1985; McDonald, 1998; Казаков и др., 2000; Paredes et al., 2000; Pitkanen, 2000; Sah et al., 2003), адресованы глубоким слоям функционально различных областей лимбической и инсулярной коры. При этом основными реципиентами проекций этого ядра являются выполняющие высшие интегративные функции прелимбическая и передняя агранулярная инсулярная кортикальные области (Виноградова, 1973; Allen et al., 1991; Rolls, 1992; Горкин, Шевченко, 1993; McDonald, 1998; Gabbott et al., 2003; Uylings et al., 2003; Пантелеев и др., 2004; Nelson et al., 2005).

В свою очередь, различные подъядра центрального ядра МК, получающего подробную информацию о состоянии внутренней среды организма (Ottersen, 1980, 1981; Майский и др., 1983; Roder, Ciriello, 1993; Казаков и др., 2003; Reyes, Van Bockstaele, 2006), главным образом адресованы субкортикальным структурам восходящей части центральной вегетативной нервной сети - латеральной гипоталамической области, парабрахиальному комплексу моста и ядру одиночного тракта, обеспечивающим базовые уровни интеграции висцеросенсорной информации (Ильюченок и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Баклаваджян и др., 1988; Beart et al., 1990; Rizvi et al., 1991; Saper, 1995; Багаев и др., 1997; Федин и др., 1997; Пантелеев и др., 2004). Проекции центрального ядра МК на такие важные нейроэндокринные и висцеромоторные» центры как паравентрикулярное ядро гипоталамуса, дорсальное моторное ядро блуждающего нерва и двойное ядро продолговатого мозга (Saper, 1995; Пруцкова, 1996; Багаев и др., 1997; Федин и др., 1997; Risold et al., 1997; Thompson, Swanson, 2003) также существуют, но выражены значительно в меньшей степени.

Таким образом, выявленные нами закономерности организации эфферентных проекций базального и центрального ядер указывают на то, что модулирующие влияния МК на процессы регуляции висцеральных функций могут реализовываться не только на конечном этапе формирования висцеральных и эндокринных ответов, как это полагали ранее (Гамбарян и др., 1981; Gray, 1990; Roozendaal et al., 1990; Баклаваджян и др., 1996), но и на уровне субкортикальных и кортикальных процессов восприятия и обработки висцеросенсорных сигналов. При этом, судя по особенностям организации эфферентных связей, последняя функция является ведущей для обоих исследованных нами ядер МК.

Можно полагать, что выявленные нашими экспериментами топографически организованные проекции базального ядра обеспечивают модулирующие влияния МК на высшие процессы обработки висцеросенсорной информации и связанные с ней процессы обучения и памяти (Виноградова, 1973; Горкин, Шевченко, 1993; McDonald, 1998; Gabbott et al., 2003; Uylings et al., 2003). В свою очередь, формируемые различными подъядрами центрального ядра МК проекции на висцеросенсорные области гипоталамуса и ствола мозга, очевидно, являются структурной основой для модуляции базовых механизмов интеграции различного рода висцеросенсорной информации с другими, прежде всего вкусовыми и соматическими, видами раздражений (Ильюченок и др., 1981; Чепурнов, Чепурнова, 1981; Баклаваджян, 1988; Beart et al., 1990; Rizvi et al., 1991; Batten et al., 2002; Li et al., 2005). При этом следует учитывать, что в процессе реализации своих эфферентных влияний базальное и центральное ядро МК, обладающие богатой сетью межъядерных и внутриядерных связей (Чепурнов, Чепурнова, 1981; Smith, Pare, 1994; Savander et al., 1997; Jolkkonen, Pitkanen, 1998; Sah et al., 2003), активно взаимодействую друг с другом и с другими ядрами и подъядрами МК, компенсируя тем самым анатомическую гетерогенность МК и обеспечивая целостность его функциональной организации.

Естественным образом возникает вопрос о том, какие нейрональные и медиаторные механизмы лежат в основе модулирующих влияний МК на иннервируемые ими кортикальные и субкортикальные структуры центральной вегетативной нервной сети? К сожалению, опубликованная к настоящему времени литература содержит крайне недостаточное количество сведений для того, чтобы в полной мере ответить на этот вопрос. При этом наименее исследованной является нейромедиаторная составляющая эти процессов.

На основании сказанного, полученные в нашей работе гистохимические и нейрофизиологические данные являются актуальными и, несомненно, значимыми для более глубокого понимания механизмов участия различных ядер МК в центральных процессах регуляции висцеральных функций. Особенно интересными в этом плане являются представленные нами доказательства вовлечения в эти процессы эндогенных нитроегических механизмов.

Нашими нейрофизиологическими экспериментами на анестезированных животных продемонстрировано, что мелкоклеточная часть базального ядра МК оказывает одинаково выраженные возбуждающие влияния на активность клеток иннервируемых ею глубоких слоев прелимбической и инфралимбической областей коры (рис. 41). Скорее всего, эти влияния обеспечиваются глутаматергическими амигдалокортикальными входами, которые формируют ассиметричные (возбуждающего типа) синапсы на шипиках дендритов кортикальных нейронов (Pare et al., 1995; Bacon et al., 1996). Мы не имели возможности функционально идентифицировать активируемые МК нейроны передней лимбической коры. Однако данные ультраструктурных исследований амигдалокортикальных проекций (Pare et al., 1995; Bacon et al., 1996) указывают на то, что этими клетками могут являться как пирамидные нейроны коры, так и популяции интернейронов. Таким образом, можно полагать, что зарегистрированные нами в нейрофизиологических экспериментах одно-, двух- и трехфазные возбуждающие ответы на стимуляцию базального ядра МК могли быть сгенерированы как интернейронами, так в равной степени и пирамидными клетками передней лимбической коры.

В свою очередь, наши гистохимические эксперименты впервые продемонстрировали, что, по крайней мере, часть активируемых мелкоклеточной частью базального ядра нейронов передней лимбической коры являются N0обонятельная с-ма инсулярная кора периринальная кора ядра таламуса Lm, Вше, АВ,СОа инфралимбическал кора инфралимбичвекая кора инсулярная кора ядра таламуса гипоталамус вегетативные центры ствола ABpc.Mc.COa.CeC.CeL

PL-IL(V) (N0)7

AI(V) (NO mNTS dmNTS (NO>t

DMX

RVLM

CVLM

Рис. 41. Схема функциональной организации эфферентных проекций мелкоклеточной части базального ядра (Врс) и интермедиального (Cel) и медиального (СеМ) подъядер центрального ядра миндалевидного комплекса на структуры центральной вегетативной нервной сети. Красные линии - возбуждающие влияния, синие линии - тормозные влияния.

Обозначения: PL-IL (V) - глубокие слои прелимбической и инфралимбической областей коры, AI(V) - глубокие слои передней агранулярной инсулярной области коры, PaVpc - мелкоклеточная часть паравентрикулярного ядра гипоталамуса, LHdm -дорсомедиальная часть латеральной гипоталамической области, LHvl -вентролатеральная часть латеральной гипоталамической области, mNTS - медиальное подъядро ядра одиночного тракта, dmNTS - дорсомедиальное подъядро ядра одиночного тракта, DMX - дорсальное моторное ядро блуждающего нерва, RVLM - ростральная часть вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, CVLM - каудальная часть вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, Lm - медиальное подъядро латерального ядра миндалевидного комплекса, Вше- крупноклеточная часть базального ядра миндалевидного комплекса, АВ (АВ рс) - добавочное базальное ядро (мелкоклеточная часть), Мс -центральное подъядро медиального ядра миндалевидного комплекса, СОа - переднее кортикальное ядро миндалевидного комплекса, СеС - капсулярное подъядро центрального ядра миндалевидного комплекса, CeL - латеральное подъядро центрального ядра миндалевидного комплекса. синтезирующими. Как известно (Valtschanoff et al., 1993), в клетках коры NO-синтаза часто локализуется в ГАМК-ергических клетках, которые в большинстве своем являются интернейронами (Valtschanoff et al., 1993; Bacon et al., 1996). Таким образом, можно предположить, что часть выявленных нами активирующих влияний базального ядра МК на область передней лимбической коры адресована тормозным NO/ГАМК-ергическим интернейронам. Конечно, при данной постановке опытов мы не имели возможности определить, происходит ли непосредственное возбуждение нитроергических нейронов после стимуляции базального ядра, или они активируются вторично, в результате влияний МК на взаимодействующие с ними кортикальные клетки. Тем не менее, в контексте нашего исследования можно считать доказанным тот факт, что конечным результатом раздражения мелкоклеточной части базального ядра МК является усиление активности NO-синтезирующих нейронов передней лимбической коры.

В функциональном аспекте выявленные нами закономерности организации амигдалокортикальных проекций прежде всего могут лежать в основе механизмов, обеспечивающих влияния МК на протекающие в пределах передней лимбической коры процессы обработки висцеросенсорной информации (Черниговский, 1967; Беллер, 1977, Пантелеев и др., 2004) и сопряженные с ними процессы обучения и памяти (Виноградова, 1973; Горкин, Шевченко, 1993; Gaffan et al., 1993; Garcia et al., 1999; Uylings et al., 2003).

Что касается последствий инициируемой базальным ядром МК активации клеток передней лимбической коры для её эфферентной функции, то здесь можно предположить две возможности. Если происходит возбуждение пирамидных (проекционных) нейронов передней лимбической коры, то это должно привести к усилению функциональных влияний этой области на иннервируемые ею структуры центральной вегетативной нервной сети (рис. 41). Например, в этих условиях могут потенцироваться активирующие влияния передней лимбической коры на клетки агранулярной инсулярной области (Allen et al., 1991; Gabbott et al., 2003; Nelson et al., 2005) или усиливаться модулирующие влияния инфралимбической коры на нейросекреторную функцию гипоталамуса (Herman et al., 2002), а также на области продолговатого мозга, обеспечивающие рефлекторную регуляцию деятельности сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта (Пантелеев и др., 1989;

Багаев, Пантелеев, 1995; Verberne, Owens, 1998; Owens et al, 1999; Пантелеев и др, 2004). В качестве конечного результата таких возбуждающих амигдалокортикальных влияний следует ожидать усиление выраженности инициируемых передней лимбической корой вегетативных реакций (Беллер и др, 1980; Verberne, Owens, 1998; Баклаваджян и др, 2000; Fisk, Wyss, 2000; Пантелеев и др, 2004). В том же случае, если в результате стимуляции базального ядра МК происходит преимущественная активация тормозных NOS/ГАМК-ергических интернейронов (Valtschanoff et al, 1993; Bacon et al, 1996), следует ожидать прямо противоположных висцеральных эффектов.

Между тем, данные наших нейрофизиологических экспериментов с внутримозговым введением блокатора нейрональной NO-синтазы 7-нитроиндазола свидетельствуют об активирующем действии NO на нейрональную активность коры, а также о различной роли нитроергических механизмов в пределах прелимбической и инфралимбической областей. Более того, полученные in vitro экспериментальные данные других исследователей (Ohkuma et al, 1995а, 19956; Getting et al, 1996; Robello et al, 1996; Prast, Philippu, 2001) указывают на то, что влияния NO на функциональную активность клеток коры могут в равной степени быть как тормозными, так и возбуждающими, причем преимущественное проявление того или другого эффекта зависит то уровня его эндогенной концентрации.

Таким образом, на данном этапе трудно однозначно определить функциональные последствия продемонстрированных нами возбуждающих влияний базального ядра МК на NO-содержащие клетки передней лимбической коры. Для ответа на этот вопрос необходимо проведение специальных, выходящих за рамки представленной работы, исследований. Тем не менее, несомненным является то, что наши эксперименты продемонстрировали существование такого рода амигдалокортикальных влияний и впервые доказали вовлечение в эти процессы локальных NO-зависимых механизмов.

Другим важным результатом нашего исследования, впервые полученным благодаря объединению электрофизиологического и гистохимического методов, является демонстрация возбуждающих влияний центрального ядра МК на нейрональную и NO-синтезирующую активность мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса и медиальной части латеральной гипоталамической области. С другой стороны, на основании полученных нами нейрофизиологических и гистохимических результатов можно полагать, что нитроергические клетки вентролатеральной части латеральной гипоталамической области, формирующей выходы на вегетативные центры ствола (Ricardo, Koh, 1978; Saper et al., 1979; Hosoya, Matsushita, 1981), испытывают тормозные амигдалофугальные влияния (рис. 41). В связи с недостатком экспериментальных данных о функциональной и нейрохимической организации амигдалогипоталамических отношений, эти данные представляют несомненный интерес и являются еще одним доказательством в пользу дифференцированных влияний центрального ядра МК на функционально различные области и/или популяции нейронов гипоталамуса.

Учитывая то, что в наших экспериментах большинство из активируемых центральным ядром МК нейронов мелкоклеточной (висцеральной) части паравентрикулярного ядра не отвечало выраженными реакциями на стимуляцию блуждающего нерва, мы отнесли их к популяции интернейронов. Данные наших гистохимических экспериментов позволяют предполагать, что большинство из этих клеток являются NO-синтезирующими.

На основании доказанного нами и другими исследователями in vitro преимущественно тормозного действия N0 в пределах мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра (Zheng, Patel, 1998; Kenney et al., 2003; Li et al., 2003; Zheng, Stern, 2003), можно полагать, что выявленные нами амигдалофугальные влияния приведут к снижению функциональной активности проецирующихся на вегетативные центры ствола нейронов гипоталамуса и, как следствие, к ослаблению его висцеральных влияний (Zhang et al., 1999; Григорьян, Соллертинская, 2002). В свою очередь, ряд исследований (Ota et al., 1993; Goyer et al., 1994; Cao et al., 1996; Lee et al., 1999), свидетельствует об активирующем влиянии NO на нейросекреторные клетки мелкоклеточной части паравентрикулярного ядра гипоталамуса. Таким образом, можно ожидать, что дополнительно синтезируемый в условиях стимуляции центрального ядра NO будет оказывать дифференцированное действие на функционально различные популяции нейронов паравентрикулярного ядра, в результате чего эндокринные и висцеральные эффекты стимуляции МК будут различаться.

Что касается амигдалофугальной модуляции активности клеток латеральной гипоталамической области, то, как и в экспериментах с паравентрикулярным ядром, ни один из активируемых МК нейронов этой области не проявлял выраженных реакций в условиях стимуляции блуждающего нерва. Большая часть этих нейронов была локализована в дорсомедиальной части латеральной гипоталамической области, где в гистохимических экспериментах после стимуляции центрального ядра мы отмечали увеличение количества НАДФ-д-позитивных нейронов. На этом основании мы также отнесли зарегистрированные нами в этой области гипоталамуса клетки к популяции нитроергических интернейронов.

Опубликованные к настоящему времени экспериментальные данные не содержат какой-либо информации о возможной функциональной роли выявленных нами NO-синтезирующих нейронов латеральной гипоталамической области. Имеются лишь сведения, косвенно указывающие на вовлечение N0 этой области гипоталамуса в процессы регуляции потребления пищи и веса тела (Morley, Flood, 1991, 1992; Squadrito et al., 1993; Morley, Flood, 1994). В свою очередь, на основании данных наших нейрофизиологических экспериментов с использованием внутримозгового введения 7-нитроиндазола можно предположить, что механизмы реализации возбуждающих амигдалофугальных влияний на нейрональную активность латеральной гипоталамической области в значительной степени являются N0-независимыми. С другой стороны, отмеченное нами в условиях блокады синтеза N0 небольшое увеличение количества двухфазных реакций на стимуляцию МК в пределах медиальной части латеральной гипоталамической области свидетельствует о том, что локальные нитроергические механизмы все же играют какую-то роль в регуляции уровня реактивности её клеток.

Между тем, в вентролатеральной части латеральной гипоталамической области, являющейся основным источником проекций на вегетативные центры ствола (Saper et al., 1976; Hardy, 2001; Ciriello et al., 2003), часть зарегистрированных нами нейронов отвечала тормозными реакциями на стимуляцию центрального ядра МК. В этих же условиях в пределах исследуемой области гипоталамуса наблюдалось уменьшение количества НАДФ-д-позитивных нейронов. На этом основании можно предположить, что активация центрального ядра оказывает тормозные влияния на популяцию нитроергических нейронов вентролатеральной части латеральной гипоталамической области.

Данные ультраструктурного исследования организации амигдалогипоталамических связей (Tsumori et al., 2006 а, 20066) позволяют нам полагать, что, по крайней мере, часть из испытывающих тормозные влияния МК клеток латеральной гипоталамической области формирует возбуждающие проекции на область ядра одиночного тракта (Nishimura, Oomura, 1987). Таким образом, в качестве одного из возможных последствий модулирующих влияний центрального ядра МК на эту область гипоталамуса можно ожидать уменьшение выраженности опосредуемых ею висцеральных (например, депрессорных) эффектов (Verberne, Owens, 1998). В тоже время не следует исключать возможности того, что испытывающие тормозные влияния МК клетки латеральной гипоталамической области являются тормозными интернейронами (Gerova et al., 1995; Krukoff, 1998, 1999). В этом случае активация центрального ядра МК должна приводить к усилению инициируемых этими клетками гипоталамуса депрессорных реакций.

Таким образом, недостаток знаний об организации амигдалогипоталамических проекций и функциональной роли N0 в пределах функционально различных областей гипоталамуса не позволяет с достаточной степенью определенности предположить возможные последствия амигдалофугальной модуляции его нитроергических нейронов. Тем не менее, полученные нами данные являются единственным в своем роде подтверждением того, что модулирующие влияния центрального ядра МК на локальные нитроергические системы даже в пределах отдельных ядер и областей гипоталамуса являются функционально дифференцированными. В целом, выявленные нами NO-зависимые нейрофизиологические закономерности могут лежать в основе амигдалофугальной модуляции вегетативных центров гипоталамуса, обеспечивающих необходимую для выживания индивидуума координацию эндокринных и висцеральных компонентов врожденных поведенческих реакций.

Осуществленная нами оригинальная серия нейрофизиологических экспериментов с использованием внутримозгового введения 7-нитроиндазола позволила также установить, что медиальная часть центрального ядра МК оказывает NO-зависимые тормозные влияния на вызванную раздражением блуждающего нерва активность нейронов медиальной части ядра одиночного тракта (рис. 41). Важным является то, что тормозные эффекты МК проявлялись и в серии проведенных нами гистохимических исследований, в которых после стимуляции центрального ядра в этой же области продолговатого мозга наблюдалось уменьшение количества и снижение активности НАДФ-д-позитивных нейронов.

Поскольку экспериментами in vitro и in vivo продемонстрировано возбуждающее влияние N0 на спонтанную активность нейронов медиальной части ядра одиночного тракта (Tagawa et al., 1994; Torres et al., 1997; Dias et al., 2003; Kantzides, Badoer, 2005), можно полагать, что вызванное стимуляцией центрального ядра МК уменьшение активности NO-синтезирующих клеток в этой области продолговатого мозга частично может лежать в основе продемонстрированных в наших нейрофизиологических экспериментах тормозных амигдалобульбарных влияний. Мы полагаем, что частично потому, что блокада синтеза NO в наших экспериментах полностью не устраняла тормозные эффекты МК. По всей вероятности, большая часть этих влияний обеспечивается непосредственным влиянием на клетки ядра одиночного тракта ГАМК-ергических амигдалофугальных терминалей (Pickel et al., 1996; Jia et al., 1997; Jongen-Relo, Amaral, 1998; Saha et al., 2000).

Следует отметить, что основная масса испытывающих тормозные влияния МК нейронов ядра одиночного тракта в обеих сериях наших экспериментов была локализована в его медиальной части, которая является основным реципиентом висцеросенсорной информации от рецепторов гастродуоденальной зоны пищеварительного тракта (Shapiro, Miselis, 1985; Пентелеев и др., 1989; Altshuler et al., 1989; Ruggiero et al., 1996; Багаев и др., 1997; Пентелеев и др., 1997; Багаев и др., 2000). В этом отношении выявленное нами тормозное влияние центрального ядра МК на клетки этой области ваго-солитарного комплекса полностью согласуется с данными, полученными X. Зенг с соавторами (Zhang et al., 2003) в экспериментах по изучению амигдалофугальных влияний на функционально идентифицированные «желудочные» нейроны этой области ваго-солитарного комплекса.

Учитывая сказанное, можно полагать, что выявленные нами нейрофизиологические закономерности имеют отношение прежде всего к механизмам амигдалофугальной модуляции процессов осуществления ваго-вагальных рефлексов желудочно-кишечного тракта. Принимая во внимание то, что клетки ядра одиночного тракта оказывают преимущественно тормозные влияния на дорсальное моторное ядро блуждающего нерва (Zhang et al, 1999; Davis et al, 2004), можно допустить, что основным результатом амигдалофугального подавления нитроергической, а значит, и общей функционально™ активности этого ядра будет являться усиление выраженности парасимпатической составляющей обеспечиваемых им висцеральных рефлексов (Любашина, Ноздрачев, 1999; Любашина, 2002).

В свою очередь, наблюдаемое нами усиление активности NO-синтезирующих нейронов в дорсомедиальном подъядре ядра одиночного тракта, получающем афферентную информацию от рецепторов сердца (Ciriello, 1983; Housley et al, 1987; Ruggiero et al, 1996), свидетельствует о том, что в основе амигдалофугальной модуляции рефлекторной деятельности сердечно-сосудистой системы на этом уровне определенную роль играют возбуждающие NO-зависимые механизмы. В качестве доказательства этому может служить то, что в ряде случаев мы наблюдали возбуждающие влияния центрального ядра миндалевидного комплекса на вызванные стимуляцией блуждающего нерва ответы клеток ядра одиночного тракта. Полученные нами в этой части экспериментов данные согласуются с результатами исследований других авторов (Schwaber et al, 1982; Сох et al, 1986; Nishimura et al, 1987; Rogers, Fryman, 1988; Баклаваджян и др, 1998), демонстрирующих активирующие влияния центрального ядра на активность участвующих в регуляции деятельности сердечнососудистой системы нейронов ваго-солитарного комплекса.

Поскольку известно, что ядро одиночного тракта возбуждает активность кардиоингибиторных нейронов двойного ядра (McAllen, Spyer, 1978) и потенциирует симпатоингибирующую активность каудальной части вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга (Chan et al, 1995; Nosjean et al, 2002), можно ожидать, что выявленные нам закономерности лежат в основе амигдалофугальной модуляции опосредуемых ядром одиночного тракта депрессорных реакций (рис. 41).

Между тем, в пределах дорсального моторного ядра блуждающего нерва, содержащего иннервирующие пищеварительный тракт преганглионарные нейроны (Kalia, Mesulam, 1980; Fox, Powley, 1985; Багаев и др, 1989; Miselis et al, 1990; Багаев, Копылов, 1993; Багаев и др, 1997), нами было выявлено большее количество проявлений возбуждающих влияний центрального ядра МК, чем в ядре одиночного тракта. При этом, как показали результаты наших гистохимических и нейрофизиологических экспериментов, эффекты стимуляции центрального ядра МК на нейроны этой области продолговатого мозга обеспечиваются NO-независимыми механизмами. Этот факт является еще одним доказательством в пользу дифференцированных влияний МК на функционально различные области продолговатого мозга. Однако, принимая во внимание то, что проекции центрального ядра МК на ядро одиночного тракта более выражены, чем на область дорсального моторного ядра, можно допустить, что некоторое преобладание возбуждающих реакций нейронов последнего в условиях стимуляции МК может объясняться уменьшением тормозных влияний со стороны ядра одиночного тракта (Zhang et al., 1999; Davis et al., 2004).

Что касается нейрофизиологических механизмов амигдалофугальной модуляции клеток вентролатеральной ретикулярной области продолговатого мозга, то наши эксперименты продемонстрировали преимущественно возбуждающие влияния центрального ядра МК на текущую и вызванную раздражением блуждающего нерва активность нейронов её каудальной (симпатоингибирующей) части (рис. 41). Эти данные соответствует результатам функциональных исследований других авторов, также свидетельствующими о возбуждающих влияниях центрального ядра МК на клетки каудальной части вентролатеральной ретикулярной области (Акопян и др., 1991; Petrov et al., 1996; Баклаваджян и др., 1998а, 19986; Нерсесян и др., 1999; Salome et al., 2001).

Следует отметить, что, как и в экспериментах по изучению дорсального моторного ядра, мы не выявили выраженных эффектов введения 7-нитроиндазола на вызванную стимуляцией центрального ядра активность нейронов этой области продолговатого мозга. Это полностью согласуется с отсутствием влияния МК на активность нитроегических клеток вентролатеральной ретикулярной области в наших гистохимических исследованиях и свидетельствует о NO-независимом характере исследуемых амигдалобульбарных влияний.

Таким образом, проведенные нами гистохимические и нейрофизиологические исследования впервые показали, что центральное ядро МК осуществляет дифференцированные модулирующие влияния на нейрональную активность функционально различных популяций нейронов вегетативных центров продолговатого мозга. Часть этих влияний опосредуется локальными нитроергическими механизмами иннервируемых МК структур. При этом роль N0 в пределах функционально различных областей одних и тех же структур продолговатого мозга также является неоднозначной. В целом, выявленные нами NO-зависимые и NO-независимые нейрофизиологические закономерности могут лежать в основе реализации дифференцированных влияний МК на рефлекторную деятельность различных висцеральных систем в условиях формирования и реализации эмоционально окрашенных поведенческих реакций.

В заключение отметим, что полученные нами нейроанатомические, & гистохимические и нейрофизиологические данные об особенностях организации эфферентных проекций МК на кортикальные и субкортикальные структуры центральной вегетативной нервной сети представляют интерес не только в плане лучшего понимания сложной структурно-функциональной организации МК, но и являются актуальными для клинической практики.

Экспериментальные и клинические исследования последних лет свидетельствуют о том, что различного рода неврологические заболевания, вовлекающие МК (эпилепсия, болезни Альцгеймера и Паркинсона, депрессия), отличаются свойственной для каждого из них мозаикой повреждений в пределах его отдельных ядер и подъядер (Braak et al., 1994; Vereecken et al., 1994; Tuunanen et al., 1996; Pitkanen et al., 1998; Sheline et al., 1998). Так, например, процессы развития височной эпилепсии в наибольшей мере затрагивают медиальную часть латерального . ядра и мелкоклеточное подъядро базального ядра, а также слой III переднего кортикального ядра и вентральную часть центрального подъядра медиального ядра МК (Pitkanen et al., 1998). Сходная картина повреждений наблюдается и при экспериментальном вызове состояния эпилепсии у животных (Tuunanen et al., 1996). В свою очередь, центральное ядро и периамигдалярная кора являются основными структурными подразделениями МК, страдающими при болезни Паркинсона (Braak et al., 1994). Структура латерального, базального и добавочного базального ядер в наибольшей степени нарушается при депрессии (Sheline et al., 1998), а также при развитии болезни Альцгеймера (Vereecken et al., 1994).

Учитывая выявленные нами различия в организации связей отдельных ядер и подъядер МК со структурами центральной вегетативной нервной сети, можно предположить, что специфика и тяжесть висцеральных нарушений, сопровождающих те или иные неврологические заболевания (Devinsky et al., 1986; Baumgartner et al., 2001; Opeskin, Berkovic, 2003), будет находиться в прямой зависимости от ядерной локализации патологического процесса. В этом отношении полученные нами на подъядерном уровне данные об особенностях организации эфферентных проекций МК представляют существенный интерес в плане диагностики и разработки более совершенных методов лечения таких нарушений.

В свою очередь, продемонстрированное нашими гистохимическими и нейрофизиологическими экспериментами возбуждающее влияние базального ядра МК на активность нитроергических нейронов передней лимбической коры может способствовать лучшему пониманию механизмов участия NO в процессах развития эпилепсии и других неврологических патологий (Чепурнов, Чепурнова, 1981; Collins et al., 1988; Mohapel, Corcoran, 1996; Tolmacheva et al., 2004).

В последние годы показано, что развитие различных клинических и экспериментальных форм эпилепсии сопровождается увеличением концентрации NO в висцеральных областях коры (Mulsch et al., 1994; Talavera et al., 1997; Раевский и др., 1998; Gupta, Dettbarn, 2003; Rajasekaran et al., 2003). В свою очередь, исследованиями на животных продемонстрировано, что введение различного типа предшественников и ингибиторов синтеза окиси азота предотвращает или, наоборот, потенцирует развитие экспериментально вызванной активацией клеток МК судорожной активности, а также изменяет эффективность действия антиэпилептических и антисудорожных лекарственных средств (Rondouin et al., 1993; Mulsch et al., 1994; Раевский и др., 1998; Rajasekaran et al., 2003; Wojtal et al., 2003).

На основании данных наших гистохимических экспериментов можно полагать, что в процессе развития ряда неврологических патологий чрезмерная активация амигдалокортикальных связей может привести к синтезу большого количества NO, которое, помимо чрезмерного возбуждающего влияния на функциональную активность коры, способно оказывать повреждающее действие на кортикальные клетки, вызывая их гибель. Последнее является следствием того, что синтезируемый в больших количествах NO, связываясь с супероксидным анионом (Ог"), образует пероксинитрит (OONO") (Beckman et al., 1990; Radi et al., 1999). Установлено, что образование именно этого радикала является причиной повреждения нейронов при различных острых и хронических неврологических нарушениях, таких как локальная ишемия, травма, эпилепсия, болезни Хангтингтона и Альцгеймера, амиотрофический латеральный склероз, СПИД, слабоумие и другие нейродегенеративные заболевания (Nowicki et al., 1991; Bonfoco et al., 1995). В частности, показано, что одним из механизмов, опосредующих пагубное действие пироксинитрита является окисление клеточных белков и липидов (Beckman, 1991; Ischiropoulos et al., 1992).

На основании сказанного можно предположить, что выявленное нами усиление активности N0 в клетках коры при активации базального ядра МК может при патологических условиях являться причиной многих функциональных расстройств и нейродегенеративных процессов. Однако это только предположение, для обоснования которого необходимы специальные экспериментальные исследования.

Особый интерес для неврологической практики, по нашему мнению, могут представлять полученные нами нейрофизиологические данные о подавлении возбуждающих влияний базального и центрального ядер МК на клетки иннервируемых ими кортикальных и субкортикальных структур в условиях стимуляции левого блуждающего нерва. Учитывая то, что параметры стимуляции блуждающего нерва в наших экспериментах были аналогичные тем, что применяются в неврологической клинике при лечении медикаментозно устойчивых форм эпилепсии, полученные результаты могут рассматриваться в качестве одного из немногочисленных экспериментальных обоснований терапевтического эффекта стимуляции блуждающего нерва (Goldberger et al., 1999; Koszewski et al., 2003; Buoni et al., 2004; Osharina et al., 2006).

Полученные нами данные свидетельствуют о том, что одним из эффектов стимуляции блуждающего нерва является уменьшение реактивности клеток висцеросенсорных областей мозга к активирующим влияниям МК, что, очевидно, и является одним из механизмов, предотвращающих распространение судорожной активности.

В то же время, в ходе наших экспериментов мы выявили различия в эффектах блокады синтеза NO на реализацию тормозных влияний блуждающего нерва в функционально различных областях передней лимбической коры. Эти различия в условиях введения 7-нитроиндазола выражались в сохранении и даже усилении тормозных влияний нерва на вызванные МК ответы нейронов в прелимбической коре и одновременном снижении их эффективности в инфралимбической области. Отметим здесь, что характер ответов нейронов прелимбической и инфралимбической областей на изолированную стимуляцию базального ядра МК в условиях дефицита N0 также изменялся различным образом.

В своей совокупности, полученные нами данные свидетельствуют о неоднородности проявления нейромодуляторного действия N0 в пределах функционально различных областей передней лимбической коры, а значит, и о неоднозначной роли нитроергических механизмов в процессах развития вовлекающих эти области мозга неврологических патологий. По всей вероятности, выявленные нами региональные различия как раз и лежат в основе противоречивости экспериментальных данных, полученных разными авторами при изучении антиэпилептического и антиконвульсивного действия одних и тех же нитроергических соединений (Rondouin et al., 1993; Mulsch et al., 1994; Раевский и др., 1998; Rajasekaran et al., 2003; Woj'tal et al„ 2003).

Наконец, выявленные нами структурные и NO-зависимые нейрофизиологические закономерности реализации дифференцированных влияний центрального ядра МК на функционально различные области вегетативных центров гипоталамуса и продолговатого мозга способствуют лучшему пониманию роли МК, одного из ключевых эмоциогенных образований конечного мозга, в механизмах возникновения и развития таких распространенных в настоящее время психосоматических патологий, как гипертензия и язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки (Henke, 1992; Krukoff, 1999; Fukumari et al., 2004). Полученные по этому вопросу данные могут быть использованы в клинике в целях повышения эффективности диагностики и лечения указанных выше заболеваний, в частности, с использованием нитроергических препаратов.

Таким образом, проведенные нами нейроанатомические, гистохимические и нейрофизиологические исследования выявляют сложные, тонко организованные на подъядерном уровне, взаимоотношения МК с ключевыми структурами центральной вегетативной нервной сети. Функциональное исследование только некоторых из формируемых МК эфферентных проекций свидетельствует о том, что каждое из его отдельно взятых подъядер может оказывать дифференцированные модулирующие влияния на функционально различные популяции клеток иннервируемых кортикальных и субкортикальных структур. Нейромедиаторная составляющая этих влияний также различна, поскольку часть из них обеспечивается локальными нитроергическими механизмами, тогда как другие являются NO-независимыми.

Выявленные закономерности указывают на сложную и неоднозначную роль отдельных подъядер МК в процессах регуляции висцеральных функций. Эта роль определяется в результате взаимодействия МК с другими функциональными системами мозга и зависит от текущего мотивационного, эмоционального и поведенческого статуса организма. Именно поэтому при экспериментальном изучении механизмов вовлечения МК в процессы регуляции висцеральных функций на первое место должно вступать не исследование влияний его ядер на ту или иную область мозга, висцеральную систему или симпатическую и парасимпатическую часть автономной нервной сети, а выяснение основополагающих закономерностей взаимодействия его отдельных подъядерных образований с функционально специализированными популяциями нейронов центральной вегетативной нервной сети.

Библиография Диссертация по биологии, доктора биологических наук, Любашина, Ольга Анатольевна, Санкт-Петербург

1. Айрапетьянц Э. Ш., Сотниченко Т. С. Лимбика. Л., 1967. 120 с. Акмаев И. Г., Калимуллина Л. Б. Миндалевидный комплекс мозга: функциональная морфология и нейро-эндокринология. М., 1993. 272 с.

2. Акмаев И. Г., Калимуллина Л. Б. Миндалевидный комплекс мозга: дискуссионные и малоизученные проблемы // Успехи физиол. наук. 1995. Т. 26. N 1. С. 3-24.

3. Акопян Н. С., Баклаваджян О. Г., Саркисян Н. В. Реакция дыхательных нейронов продолговатого мозга на раздражение ядер миндалевидного комплекса при гипоксии // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1991. Т. 77. N 12. С. 41-49.

4. Александров В. Г., Багаев В. А., Ноздрачев А. Д., Пантелеев С. С.

5. Локализация в инсулярной коре нейронов, посылающих аксоны к «желудочной» области ваго-солитарного комплекса // Доклады Академии Наук. 1996. Т. 347. N 1. С. 129-132.

6. Александров В. Г., Беллер Н. Н. Структурно-функциональная организация связей в системе центральной регуляции висцеральных функций // Успехи физиол. наук. 1990. Т. 21. N 4. С. 85-102.

7. Александров В. Г., Федорова К. П. Строение инсулярной области новой коры мозга крысы //Морфология. 2002. Т. 121. N 1. С. 34-37.

8. Алликметс Л. X. Поведенческие реакции, вызванные электрической стимуляцией миндалевидного комплекса переднего мозга у кошек // Журн. высш. нервн. деят. 1966. Т. 16. N 6. С. 1082-1096.

9. Амирагова М. Г., Стульников Б. В., Подольский Л. Г. Участие миндалевидного комплекса в регуляции секреции инсулина и кортикоидов при эмоциональном стрессе // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1977. Т. 63. N 12. С. 1644-1652.

10. Анохин П. К. Узловые вопросы теории функциональных систем. М., 1980.256 с.

11. Багаев В. А., Александров В. Г. Висцеральное поле инсулярной области коры мозга крыс // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2000. Т. 86. N 11. С. 1512-1520.

12. Багаев В. А., Копылов Е. В. Исследование нейронной организации "желудочной" области дорсального моторного ядра блуждающего нерва // Нейрофизиология. 1993. Т. 1. N 3. С. 190-196.

13. Багаев В. А., Любашина О. А., Пантелеев С. С. Бульбарные механизмы реализации ваго-вагального рефлекса // Архив клинич. и эксперим. медицины. 2000. Т. 9.N1.C. 25-28.

14. Багаев В. А., Макаров Ф. Н. Дорсальное моторное ядро блуждающего нерва и иннервация пищеварительного тракта // Морфология. 1997. Т. 111. N 1. С. 7-14.

15. Багаев В. А., Макаров Ф. Н., Рыбаков В. Л. и др. Локализация нейронов в дорсальном двигательном ядре блуждающего нерва, иннервирующих пилорическую область желудка // Докл. АН СССР. 1989. Т. 304. N 1. С. 45-52.

16. Багаев В. А., Ноздрачев А. Д., Пантелеев С. С. Ваго-вагальная рефлекторная дуга: Элементы структурно-функциональной организации / СПбГУ. СПб., 1997.204 с.

17. Багаев В. А., Пантелеев С. С. Эффекты стимуляции лимбической коры на ответы нейронов ядер ваго-солитарного комплекса, вызванные раздражением блуждающих нервов //Докл. АН СССР. 1995. Т. 340. N 1. С. 555-558.

18. Баклаваджян О. Г. Нейронная организация гипоталамо-висцеральной рефлекторной дуги. Л., 1988. 84 с.

19. Баклаваджян О. Г., Аветисян Э. А., Багдасарян К. Г., Еганова В. С., Нерсесян Л. Б. Нейронная организация амигдало-висцеральной рефлекторной дуги // Успехи физиол. наук. 1996. Т. 27. N 3. С. 51-77.

20. Баклаваджян О. Г., Нерсесян Л. Б., Аветисян Э. А., Аветисян И. Н., Аршакян А. В., Багдасарян К. Г., Еганова В. С., Погосян Н. Л. Нейронная организация лимбико-(цингуло-)висцеральной рефлекторной дуги // Успехи физиол. наук. 2000. Т. 31. N4. С. 11-23.

21. Башкатова В. Г., Вицкова В. Ю., Наркевич В. Б. и др. Содержание оксида азота в коре головного мозга крыс повышается при судорогах, вызванных коразолом // Нейрохимия. 1997. Т. 13. N 1. С. 110-115.

22. Беллер Н. Н. Висцеральное поле лимбической коры. JL, 1977. 159 с.

23. Беллер Н. Н., Болондинский В. К., Захаржевский В. Б., Ониско О. Г., Пастухов В. А., Сергеева И. В., Багаев В. А., Кузнецова Э. К., Матросова Е. М. Кортикальная регуляция висцеральных функций. Л, 1980.271 с.

24. Беллер Н. Н., Бусыгина И. И. Эффект раздражения миндалевидного комплекса на водо-выделительную функцию почек // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1982. Т. 68. N4. С. 503-507.

25. Богач П. Г. Роль гипоталамуса и лимбической системы в регуляции моторной и секреторной функции пищеварительного тракта // Кортико-висцеральные взаимоотношения в физиологии, биохимии и медицине. JI, 1971. С. 41-50.

26. Быков К. М. Кора головного мозга и внутренние органы. Л, 1947. 285 с .

27. Ваграмян 3. А. Коротколатентные реакции нейронов лимбической коры на раздражение амигдалярного комплекса // Нейрофизиология. 1990. Т. 22. . N 5. С. 689691.

28. Вальдман А. В., Звартау Э. Э., Козловская М. М. Психофармакология эмоций. М., 1976. 328 с.

29. Васильева Н. 3., Майский В. А., Карцева А. Г., Савоськина JI. А.

30. Распределение в подкорковых структурах мозга и гипоталамусе кошки меченных пероксидазой хрена нейронов источников нисходящих волоконных систем // Нейрофизиология. 1981. N 3. С. 14-23.

31. Вейн А. М., Соловьева А. Д. Лимбико-ретикулярный комплекс и вегетативная регуляция. М., 1973. 268 с.

32. Виноградова О. С. Различные проблемы памяти и роль лимбической системы в регистрации информации //Жури. высш. нервн. деят. 1973. Т. 23. Вып. 2. С. 305-314.

33. Гамбарян JI. С., Казарян Г. М., Гарибян А. А. Амигдала / АН Армянской ССР. Ереван, 1981. 148 с.

34. Гончар Ю. А., Майский В. А. Источники афферентных проекций конечного и промежуточного мозга в миндалевидный комплекс у кошек // Физиол. журн. 1983. Т. 29. N2. С. 138-147.

35. Горбачевская А. И. Топическая организация проекций ядер миндалевидного тела, вентрального поля покрышки и черного вещества в стриопаллидуме мозга кошки // Архив анатомии, гистол., эмбриол. 1992. Т. 102. N 2. С. 30-38.

36. Горбачевская А. И. Пространственная организация миндалевидных, нигральных и тегментальных проекций в неостриатуме собаки // Физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 1997. Т. 83. N 1. С. 53-61.

37. Горкин А. Г., Шевченко Д. Г. Отражение истории обучения в активности нейронов лимбической коры кроликов // Журн. высш. нервн. деят. 1993. Т. 43. N 1. С. 172-175.

38. Григорьян Р. А., Соллертинская Т. Н. К вопросу о механизме регуляции вегетативных и моторных функций у кроликов // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2002. Т. 88. N 12. С. 1543-1549.

39. Гурин А. В. Функциональная роль оксида азота в центральной нервной системе // Успехи физиол. наук. 1997. Т. 28. N 1. С. 53-60.

40. Данилова JI. К., Климов П. К. Об участии ядер миндалевидного комплекса в регуляции желчевыделительной функции печени // 8-я научная конференция покортико-висцеральным взаимоотношениям в физиологии, медицине и биологии: Тез. докл. Л, 1967. С. 47.

41. Добровольская 3. А. Взаимоотношения гипоталамуса и миндалевидного комплекса в регуляции моторной функции пищеварительного тракта // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1984. Т. 70. N 6. С. 753-760.

42. Добровольская 3. А., Губкин В. А., Мотузный В. А. Гипоталамо-амигдалярные влияния в регуляции и эвакуаторной деятельности желудочно-кишечного тракта // Физиол. журн. 1987. Т. 73. N 2. С. 30-34.

43. Драпкина О. М., Ивашкин В. Т. Оксид азота и сердечная недостаточность // Терапевт, арх. 2005. Т. 77. N 11. С. 62-68.

44. Дубровина Н. И., Ильюченок Р. Ю. Сопоставление влияний миндалевидного комплекса и центрального серого вещества среднего мозга на нейрональную активность латерального гипоталамуса // Нейрофизиология. 1977. Т. 9. N 1. С. 25-32 .

45. Дубровина Н. И., Ильюченок Р. Ю. Нейронная активность центрального серого вещества среднего мозга при раздражении миндалевидного комплекса и субталамуса // Нейрофизиология. 1978. Т. 10. N 3. С. 245-251 .

46. Дьяконова Т. Л. Окись азота (NO) повышает чувствительность и снижает десенситизацию нейрона к возбуждающему действию глутамата // Доклады Академии Наук. 1997. Т. 352. N 4. С. 552-556.

47. Дьяконова Т. Л. NO-продуцирующие соединения трансформируют ответы нейронов на глутамат // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 1998. Т. 84. N 10. С. 1152-1160.

48. Егорова И. С. Корковые связи амигдалярных ядер // Архив анатомии, гистол., эмбриол. 1974. Т. 66. N 5. С. 71-77.

49. Елисеева 3. В., Брагин Е. О. Афферентные связи префронтальной коры большого мозга кошки // Бюлл. эксперим. биологии и медицины. 1988. Т. 105. N 5. С. 515-517.

50. Елисеева Е. В., Романова Н. Е., Баранов В. Ф., Мотавкин П. А.

51. Нитрооксидсинтаза нейронов заднего ядра и узловатого ганглия блуждающего нерва и её изменения при ингаляциях ацетилхолина в норме и при экспериментальной бронхиальной астме // Морфология. 2002. Т. 122. N 4. С. 32-36.

52. Журавлева И. А., Мелентьев И. А., Виноградов Н. А. Роль оксида азота в кардиологии и гастроэнтерологии // Клинич. медицина (М.). 1997. Т. 75. N 4. С. 18-21.

53. Ильюченок Р. Ю., Гилинский М. А., Лоскутова Л. В. и др. Миндалевидный комплекс (связи, поведение, память). Новосибирск, 1981.230 с.

54. Казаков В. Н., Панова Т. И. Андреева В. Ф., Крахоткина Е. Д., Шевченко Н. И., Панова Л. Е. Проекции дорсального ядра шва и центрального серого вещества среднего мозга на лимбические структуры у кошки // Морфология. 2003. Т. 124. N 4. С. 29-35.

55. Каминская Г. О. Оксид азота: его биологическая роль и вовлечение в респираторные заболевания // Пробл. туберк. и болезн. легких. 2004. N 6. С. 3-11.

56. Коржевский Д. Э., Отеллин В. А. Распределение синтетазы окиси азота в клетках коры большого мозга крысы // Морфология. 1996. Т. 110. N 6. С. 37-40.

57. Курцин И. Т. Теоретические основы психосоматической медицины. Л., 1973.336 с.

58. Леонтович Т. А. Нейронная органиизация подкорковых образований переднего мозга. М., 1978.383 с.

59. Леонтович Т. А., Мухина Ю. К., Федоров А. А. Нейроны базальных ганглиев мозга человека (стриатума и базолатеральной миндалины), экспрессирующие фермент NADPH-d//Росс, физиол. журн. им.И.М.Сеченова. 2002. Т.88. N.10. С.1295-1308.

60. Любашина О. А. Возможные механизмы участия миндалевидного комплекса в регуляции моторной функции желудка // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2002. Т. 88. N10. С. 1343-1355.

61. Любашина О. А., Ицев Д. Е. NO-зависимые механизмы амигдалофугальной модуляции вегетативных нейронов гипоталамуса // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2006. Т. 92. N 8. С. 957-966.

62. Любашина О. А., Ноздрачев А. Д. Эффекты стимуляции разных участков центрального ядра миндалины на осуществление ваго-вагального рефлекса // Доклады Академии Наук. 1999. Т. 367. N 6. С. 837-841.

63. Майский В. А., Серков Ф. Н., Гончар Ю. А. Меченные пероксидазой хрена стволовые источники афферентных путей в миндалевидный комплекс кошки // Физиол. журн. 1983. Т. 29. N 2. С. 131-137.

64. Манухина Е. Б., Малышев И. Ю. Стресс-лимитирующая система оксида азота //Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2000. Т. 86. N 10. С. 1283-1292.

65. Марков К. М. Оксид азота и сердечно-сосудистая система // Успехи физиол наук. 2001. Т. 32. N3. С. 49-65.

66. Мгалоблишвили М. М. Роль миндалевидного комплекса в регуляции оборонительного и пищевого поведения кошки // Вопросы нейрофизиологии эмоций и цикла бодрствования сон. Тбилиси, 1974. Т. 1. С. 64-84.

67. Милнер П. Физиологическая психология. М., 1973. 647 с.

68. Мотавкин П. А., Зуга М. В. Окись азота и её значение в регуляции легочных функций // Морфология. 1998. Т. 114. N 5. С. 99-111.

69. Мухина Ю. К. Нейронное строение и синаптоархитектоника ядер миндалевидного комплекса хищных: Автореф. канд. дисс. М., 1973.23 с.

70. Мухина Ю. К. Гипоталамо-амигдалярные связи мозга кошки // Архив анатомии, гистол. и эмбриол. 1976. Т. 71. N 12. С. 30-37.

71. Мухина Ю. К. Таламо-амигдалярные связи мозга кошки // Архив анатомии, гистол. и эмбриол. 1977. Т. 73. N 11. С. 70-77.

72. Мухина Ю. К. Афферентные связи базолатерального отдела миндалевидного комплекса мозга кошки // Архив анатомии, гистол. и эмбриол. 1985. Т. 88. N 1. С. 2533.

73. Мухина Ю. К. Нейронная организация периамигдалярной коры мозга кошки // Архив анатомии, гистол. и эмбриол. 1988. Т. 95. N 10. С. 5-17.

74. Нерсесян JL Б., Баклаваджян О. Г., Еганова В. С., Саруханян Р. В. Роль различных частей миндалевидного комплекса в регуляции активности дыхательных нейронов // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 1999. Т. 85. N 5. С. 654-662.

75. Ноздрачев А. Д. Физиология вегетативной нервной системы. Л., 1983.296 с.

76. Ноздрачев А. Д., Чернышева М. П. Висцеральные рефлексы / ЛГУ. Л., 1989.168 с.

77. Онуфриев М. В., Гуляева Н. В. Регистрация окисления NADPH как подход к оценке активности NO-синтазы.// Бюлл. эксперим. биологии и медицины. 1995. Т. 120. N8. С. 148-150.

78. Павлов И. П. Полное собрание сочинений. T.III. Кн. 2. М., 1951.438 с.

79. Пантелеев С. С. Механизмы кортикальной модуляции ваго-вагальных рефлексов: Дисс. . д-ра биол. наук / Ин-т физиологии им. И.П.Павлова РАН. СПб., 2001.315 с.

80. Пантелеев С. С., Багаев В. А., Калинина Н. М. Реакции нейронов области ядра солитарного тракта кошки на электрическую стимуляцию желудочной ветви блуждающего нерва // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1989. Т. 75. N 9. С. 1220-1229.

81. Пантелеев С. С., Багаев В. А., Любашина О. А. Анализ возможных механизмов влияния передней лимбической коры на активность нейронов ваго-солитарного комплекса // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 1997. Т. 83. N 4. С. 33-44.

82. Пантелеев С. С., Багаев В. А, Ноздрачев А. Д. Кортикальная модуляция висцеральных рефлексов / СПбГУ. СПб., 2004. 207 с.

83. Пантелеев С. С., Чихман В. Н., Молодцов В. О. Автоматизированная экспериментальная установка для исследования моторной функции желудочно-кишечного тракта анестезированной крысы // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 1996. Т. 82. N4. С. 135-140.

84. Пигарева М. Л. Лимбические механизмы переключения (гиппокамп и амигдала). М., 1978. 126 с.

85. Плужниченко Е. Б. Пространственная организация гипоталамических нейронов, проецирующихся на «желудочную» область вагосолитарного комплекса // Морфология. 1996. Т. 110. N 5. С. 34-37.

86. Покровский В. И., Виноградов Н. А. Оксид азота: его физиологические и патофизиологические свойства // Терапев. арх. 2005. Т. 77. N 1. С. 82-87.

87. Прибрам К. Языки мозга. М., 1975.463 с.

88. Пруцкова Н. П. Электрофизиологический анализ морфофункциональной организации лимбического контроля крупноклеточных нейросекреторных ядер гипоталамуса крыс // Физиол. журн. им. И.М.Сеченова. 1996. Т. 82. N 7. С. 18-27.

89. Пятин В. Ф., Татарников В. С. Оксид азота в зоне А5 модулирует реакцию на гипоксию дыхательного центра и артериального давления у крыс // Бюлл. эксперим. биологии и медицины. 2005. Т. 139. N 2. С. 124-127.

90. Реутов В. П. Цикл окиси азота в организме млекопитающих // Успехи биол. химии. 1995. Т. 35. С. 189-228.

91. Самосудова Н. В., Реутов В. П., Ларионова Н. П., Чайлахян Л. М. Возможная роль оксида азота во взаимодействии между нейронами // Докл. биол. наук. 2001. Т. 378. С. 213-216.

92. Сидоров Б. М., Подачин В. П. Взаимоотношение афферентных входов от структур амигдалярного комплекса на уровне дорсомедиального ядра таламуса // Журн. высш. нервн. деят. 1983. Т. 33. Вып. 4. С. 723-731.

93. Симонов П. В. Мозговые механизмы эмоций // Журн. высш. нервн. деят. 1997. Т. 47. Вып. 2. С. 320-328.

94. Соллертинская Т. Н., Григорьян Р. А. Влияние тиролиберина на моторные и вегетативные компоненты условных рефлексов обезьяны Масаса Mulata // Журн. эволюц. биологии и химии. 2000. Т. 36. N 5. С. 448-451.

95. Соллертинская Т. Н., Лякас Р. И. Исследование организации гипоталамо-амигдалярной системы у кроликов // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1977. Т. 63. N5. С. 638-647.

96. Суворов Н. Ф. Корково-подкорковые уровни регуляции пищевого поведения // Журн. высш. нервн. деят. 1974. Т. 24. N 3. С. 497-505.

97. Судаков К. В. Теория функциональных систем: новый подход к проблеме интеграции физиологических процессов в организме // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2002. Т. 88. N 12. С. 1590-1599.

98. Теплов С. И., Борисова Е. А., Михайлова Г. П. Нейро-гормональные механизмы гипоталамических влияний на тонус мозговых сосудов // Физиол. журн. СССР им. И. М. Сеченова. 1978. Т. 64. N 4. С. 467-474.

99. Уразаев А. X., Зефиров А. Л. Физиологическая роль оксида азота // Успехи физиол. наук. 1999. Т. 30. N 1. С. 54-72.

100. Федин А. Н., Ноздрачев А. Д., Бреслав И. С. Физиология респираторной системы / СПбГУ. СПб., 1997.187 с.

101. Фиделина О. В. Исследование нетрадиционного нейромедиатора окиси азота в паравентрикулярных ядрах гипоталамуса крыс в экстремальных условиях.// Бюлл. эксперим. биологии и медицины. 1998. Т. 125. С. 282-284.

102. Филаретов А. А. Принципы и механизмы регуляции гипофизарно-адренокортикальной системы. JL, 1987. 165 с.

103. Филимонов И. Н. Сравнительная анатомия коры большого мозга млекопитающих: палеокортекс, архикортекс и межуточная кора. М., 1949. 158 с.

104. Филимонов И. Н. Строение миндалевидного ядра у человека и его изменения в процессе онто- и филогенеза // Вестн. АМН СССР. 1958. N 5. С. 37-47.

105. Чепурнов С. А., Чепурнова Н. Е. Миндалевидный комплекс мозга. М., 1981.256 с.

106. Чепурнова Н. Е., Ямщикова Н. Н., Чепурнов С. А. Эфферентная симпатическая активность при раздражении ядер миндалевидного комплекса мозга крысы // Физиол. журн. СССР. 1984. Т. 70. N 3-4. С. 405-410.

107. Черкес В. А. К физиологии миндалевидных ядер // Структура и функция архипалеокортекса. Гагрские беседы. М., 1968. Т. 5. С. 258-273.

108. Черниговский В. Н. Интероцепторы. М., 1960. 659 с.

109. Черниговский В. Н. Нейрофизиологический анализ кортико-висцеральной рефлекторной дуги. Л., 1967.110 с.

110. Шабанов П. Д., Лебедев А. А., Павленко В.П. Влияние пептидов, вводимых в центральное ядро миндалины, на самостимуляцию латерального гипоталамуса у крыс при хронической алкоголизации // Эксперим. и клинич. фармакология. 2006. Т. 69. N 3. С. 14-18.

111. Шабанов П. Д., Ноздрачев А. Д., Лебедев А. А., Лебедев В. А.

112. Нейрохимическая организация подкрепляющих систем мозга // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2000. Т. 86. N 8. С. 935-944.

113. Шаповалова К. Б. Роль корковых и подкорковых структур в сенсомоторной интеграции. Л., 1978. 182 с.

114. Шуваев В. Т. Специфические и неспецифические корково-подкорковые механизмы организации поведения // Росс, физиол. журн. им. И. М. Сеченова. 2000. Т. 86. N 11. С. 1388-1403.

115. Шуваев В. Т., Суворов Н. Ф. Базальные ганглии и поведение. СПб, 2001.278 с.

116. Шулейкина К. В. Системная организация пищевого поведения. М, 1971. 198 с.

117. Alheid G.F., Heimer L. New perspectives in basal forebrain organization of special relevance for neuropsychiatric disorders: the striatopallidal, amygdaloid, and corticopetal components of substantia innominata // Neuroscience. 1988. Vol. 27. P. 1-39.

118. Allen G. V., Saper С. В., Hurley К. M., Cechetto D. F. Organization of visceral and limbic connections in the insular cortex of the rat // J. Сотр. Neurol. 1991. Vol. 311. P. 116.

119. Altschuler S. M, Bao X., Bieger D., Hopkins D. A, Miselis R. R. Viscerotopic representation of the upper alimentary tract in the rat: sensory ganglia and nuclei of the solitary and spinal trigeminal tracts // J. Сотр. Neurol. 1989. Vol. 283. P. 248-268.

120. Altschuler S. M., Bao X., Miselis R. R. Dendritic architecture of nucleus ambiguus motoneurons projecting to the upper alimentary tract in the rat // J. Сотр. Neurol. 1991. Vol. 309. P. 402-414.

121. Alvarez P., Eichenbaum H. Representations of odors in the rat orbitofrontal cortex change during and after learning // Behav. Neurosci. 2002. Vol. 116. P. 421-433.

122. Applegate C. D., Kapp B. S., Underwood M. D., McNall C. L. Autonomic and somatomotor effects of amygdala central nucleus stimulation in awake rabbits // Physiol. Behav. 1983. Vol .31. N. 3. P. 353-360.

123. Arevalo R., Sanchez F., Alonso J. R., Rubio M., Aijon J., Vazquez R. Infrequent cellular coexistence of NADPH-diaphorase and calretinin in neurosecretory nuclei and adjacent areas of the hypothalamus // J. Chem. Neuroanat. 1993. Vol. 6. P. 335 -341.

124. Armstrong W. E., Warach S, Hatton G. I., McNeill Т. H. Subnuclei in the rat hypothalamic paraventricular nucleus: a cytoarchitectural, horseradish peroxidase and immunocytochemical analysis //Neuroscience. 1980. Vol .5. N 11. P. 1931-1958.

125. Ascher P., Nowak L. The role of divalent cations in the N-methyl-D-aspartate responses of mouse central neurones in culture // J. Physiol. 1988. Vol. 399. P. 247-266.

126. Assreuy J., Cunha F. Q., Liew F. Y., Moncada S. Feedback inhibition of nitric oxide synthase activity by nitric oxide // Brit. J. Pharmacol. 1993. Vol. 108. N 3. P. 833-837.

127. Atkinson L., Batten T. F., Corbett E. K., Sinfield J. K., Deuchars J. Subcellular localization of neuronal nitric oxide synthase in the rat nucleus of the solitary tract in relation to vagal afferent inputs // Neuroscience. 2003. Vol. 118. P. 115-122.

128. Bacon S.J., Headlam A. J. N., Gabbott P. L. A., Smith A. D. Amygdala input to medial prefrontal cortex (mPFC) in the rat: a light and electron microscope study // Brain Research. 1996. Vol. 720. P. 211-219.

129. Badoer E. Hypothalamic paraventricular nucleus and cardiovascular regulation // Clin. Exp. Pharmacol. Physiol. 2001. Vol. 28. P. 95-99.

130. Bagaev V. A., Panteleev S. S. Limbic cortical influences to the vagal input neurones of the solitary tract nucleus //NeuroReport. 1994. Vol. 5. N 14. P. 1705-1708.

131. Bains J. S., Ferguson A. V. Nitric oxide depolarizes type II paraventricular nucleus neurons in vitro //Neuroscience. 1997. Vol. 79. P. 149-151.

132. Batten T. F., Gamboa-Esteves F. O., Saha S. Evidence for peptide co-transmission in retrograde- and anterograde-labelled central nucleus of amygdala neurones projecting to NTS // Autonom. Neurosci. 2002. Vol. 98. P. 28-32.

133. Baumgartner C., Lurger S., Leutmezer F. Autonomic symptoms during epileptic seizures // Epileptic Disord. 2001. Vol. 3. N 3. P. 103-116.

134. Baxter M. G., Murray E. A. The amygdala and reward // Nature Rev. 2002. V. 3. P. 563-573.

135. Beart P. M., Summers R. J., Stephenson J. A., Cook C. J., Christie M. J.

136. Excitatory amino acid projections to the periaqueductal gray in the rat: a retrograde transport study utilizing D3H.aspartate and [3H]GABA//Neuroscience. 1990. Vol. 34. P. 163-176.

137. Beckman J. S. The doubled-edged role of nitric oxide in brain function and superoxidemediated injury // J. Dev. Physiol. 199 1. Vol. 15. P. 53-59.

138. Beckman J. S., Beckman T. W., Chen J. et al. Apparent hydroxyl radical production by peroxynitrite: implications for endothelial injury from nitric oxide and superoxide // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1990. Vol. 87. P. 1620-1624.

139. Behan M., Haberly L. B. Intrinsic and efferent connections of the endopiriformnucleus in rat // J. Сотр. Neurol. 1999. Vol. 408. P. 532-548.

140. Behbehani M. M. Functional characteristics of the midbrain periaqueductal gray // Prog. Neurobiol. 1995. Vol. 46. P. 575-605.

141. Beltramino C. Taleisnik S. Facilitatory and inhibitory effects of electrical stimulation of the amygdala on the release of luteinizing hormone // Brain Res. 1978. Vol. 144. N 1. P. 95-107.

142. Benarroch E. E. The central autonomic network: functional organization, dysfunction, and perspective // Mayo Clin. Proc. 1993. Vol. 68. N 10. P. 988-1001.

143. Benarroch E. E., Smithson I. L., Low P. A. Localization and possible interactions of catecholamine- and NADPH-diaphorase neurons in human medullary autonomic regions // Brain Res. 1995. Vol. 684. N 2. P. 215-220.

144. Bernard J. F. Topographical organization of olivocerebellar and corticonuclear connections in the rat-an WGA-HRP study: I. Lobules IX, X, and the flocculus // J. Сотр. Neurol. 1987. Vol. 263. N 2. P. 241-258.

145. Bieger D., Hopkins D. A. Viscerotopic representation of the upper alimentary tract in the medulla oblongata in the rat: the nucleus ambiguus // J. Сотр. Neurol. 1987. Vol. 262. P. 546-562.

146. Blanco E., Jirikowski G. F., Riesco J. M., Juanes J. A., Vasquez R. Coexistence of NADPH-diaphorase with tyrosine hydroxylase in hypothalamic magnocellular neurons of the rat//Neuropeptides. 1997. Vol. 31. P. 227-230.

147. Braak H., Braak E., Yilmazer D. Amygdala pathology in Parkinson's disease // Acta Neuropathol. (Berl.). 1994. Vol. 88. P. 493-500.

148. Bredt D. S., Glatt С. E., Hwang P. M. et al. Nitric oxide synthase protein and messenger RNA are discretely localized in neuronal populations of the mammaliam CNS together with NADPH-diaphorase // Neuron. 1991. Vol. 7. N 4. P. 615-624.

149. Bredt D. S., Hwang P. M., Snyder S. H. Localization of nitric oxide synthase indicating a neural role for nitric oxide //Nature. 1990. Vol. 347. P. 768-770.

150. Bredt D. S., Snyder S. H. Nitric oxide mediates glutamate-linked enhancement of cGMP levels in the cerebellum // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1989. Vol. 86. N 22. P. 9030— 9033.

151. Broca P. Anatomie comparea des circonvolutions cerebralis. Le grand loba limbique et la scissure limbique dans la serie des manniferes // Rev. Antropol. Ser. 21. 1878. P. 285498.

152. Brockhaus H. Zur normalen und pathologischen Anatomie des Mandelkerngebietes // J. Psychol. Neurol. 1938. Vol. 49. P. 1-136.

153. Brodmann K. Vergleichende Lokalisationslebre der Grossbirnrinde in ihren Prinzipien dargestellt auf Grund des Zellenbaues. Lpz. 1909.

154. Brown M. R., Gray T. S. Peptide injections into the amygdala of conscious rats: effects on blood pressure, heart rate and plasma catecholamines // Regul. Pept. 1988. Vol. 21. N1-2. P. 95-106.

155. Browning K. N., Renehan W. E., Travagli R. A. Electrophysiological and morphological heterogeneity of rat dorsal vagal neurones which project to specific areas of the gastrointestinal tract // J. Physiol. (L.) 1999. Vol. 517. P. 521-532.

156. Brune В., Lapetina E. G. Protein thiol modification of glyceraldehyde-3-phosphate dehydrogenase as a target-for nitric oxide signaling // Genet. Eng. N.Y. 1995. Vol. 17. P. 149-164.

157. Brune В., Mohr S., Messmer U. K. Protein thiol modification and apoptotic cell death as cGMP-independent nitric oxide (NO) signaling pathways // Rev. Physiol. Biochem. Pharmacol. 1996. Vol. 127. P. 1-30.

158. Buchanan S. L., Thompson R. H., Maxwell B. L., Powell D. A. Efferent connections of the medial prefrontal cortex in the rabbit // Exp. Brain Res. 1994. Vol.100. N3. P.469-483.

159. Buller К. M., Dayas С. V., Day T. A. Descending pathways from the paraventricular nucleus contribute to the recruitment of brainstem nuclei following a system immune challenge // Neuroscience. 2003. Vol. 118. P. 189-203.

160. Buoni S., Mariottini A., Pieri S., Zalaffi A., Farnetani M. A., Strambi M., Palma L., Fois A. Vagus nerve stimulation for drug-resistant epilepsy in children and young adults //Brain Dev. 2004. Vol. 26. N 3. P. 158-163.

161. Calka J., Block C.H. Angiotensin^ 1-7) and nitric oxide synthase in the hypothalamo-neurohypophysial system // Brain Res. Bull. 1993. Vol. 30. P. 677-685.

162. Calka J., Block C.H. Relationship of vasopressin with NADPH-diaphorase in the hypothalamo-neurohypophyseal system // Brain Res. Bull. 1993. Vol. 32. P. 207-210.

163. Cao L., Sun X., Shen E. Nitric oxide stimulates both the basal and reflex release of vasopressin in anesthetized rats //Neurosci. Lett. 1996. Vol. 221. N 1. P. 49-52.

164. Cardinal R. N., Parkinson J. A., Hall J., Everitt B. J. Emotion and motivation: the role of the amygdala, ventral striatum, and prefrontal cortex // Neurosci. Biobehav. Rev. 2002. Vol. 26. P. 321-352.

165. Carmichael S. Т., Price J. L. Limbic connections of the orbital and medial prefrontal cortex in macaque monkeys // J. Сотр. Neurol. 1995. Vol. 363. P. 615-641.

166. Canteras N. S., Swanson L. W. Projections of the ventral subiculum to the amyg-dala, septum and hypothalamus: a PHAL anterograde track-tracing study in the rat // J. Сотр. Neurol. 1992. Vol. 324. P. 180-194.

167. Canteras N. S., Simerly R. В., Swanson L. W. Connections of the posterior nucleus of the amygdala // J. Сотр. Neurol. 1992a. Vol. 324. P. 143-179.

168. Canteras N. S., Simerly R. В., Swanson L. W. Projections of the ventral premammillary nucleus // J. Сотр. Neurol. 1992b. Vol. 324. P. 195-212.

169. Canteras N. S., Simerly R. В., Swanson L. W. Organization of projections from the medial nucleus of the amygdala: a PHAL study in the rat // J. Сотр. Neurol. 1995. Vol. 360.1. P. 213-245.

170. Carrive P. The periaqueductal gray and defensive behavior: functional representation and neuronal organization // Behav. Brain Res. 1993. Vol. 58. P. 27-47.

171. Carrive P., Paxinos G. The supraoculomotor cap: a region revealed by NADPH diaphorase histochemistry // NeuroReport. 1994. Vol. 5. P. 2257-2260.

172. Cassell M. D., Gray T. S. Morphology of peptide-immunoreactive neurons in the rat central nucleus of the amygdala // J. Сотр. Neurol. 1989. Vol. 281. N 2. P. 320-333.

173. Cechetto D. F. Experimental cerebral ischemic lesions and autonomic and cardiac effects in cats and rats // Stroke. 1993. Vol. 24. N 12. P. 16-19.

174. Cechetto D. F., Chen S. J. Subcortical sites mediating sympathetic responses from insular cortex in rats // Am. J. Physiol. 1990. Vol. 258. N 1. Pt. 2. P. R245-R255.

175. Cechetto D. F., Ciriello J., Calaresu F. R. Afferent connections to cardiovascular sites in the amygdala: a horseradish peroxidase study in the rat // J. Autonom. Nerv. Syst. 1983. Vol. 8. P. 97-110.

176. Cechetto D. F., Saper С. B. Evidence for a viscerotopic sensory representation in the cortex and thalamus in the rat // J. Сотр. Neurol. 1987. Vol. 262. P. 27-45.

177. Chalmers J. P., Kapoor V., Llewellyn-Smith I. J., Minson J. В., Pilowsky P. M. Central control of blood pressure // Eur. Heart J. 1992. Suppl. A. P. 2-9.

178. Chan R. K., Peto C. A., Sawchenko P. E. Al catecholamine cell group: fine structure and synaptic input from the nucleus of the solitary tract // J. Сотр. Neurol. 1995. Vol. 351. N 1. P. 62-80.

179. Chapman V., Buritova J., Honore P., Besson J. M. 7-nitro-indazole, a selective inhibitor of neuronal nitric oxide synthase, reduces formalin evoked c-Fos expression in dorsal horn neurons of the rat spinal cord // Brain Res. 1995. Vol. 697. P. 258-261.

180. Chetkovich D. M., Klann E., Sweatt J. D. Nitric oxyde synthase-independent long-term potentiation in area CA1 of hippocampus // NeuroReport. 1993. Vol. 4. P. 919-922.

181. Chiba Т., Kayahara Т., Nakano К. Efferent projections of infralimbic and prelimbic areas of the medial prefrontal cortex in the Japanese monkey, Macaca fuscata I I Brain Res. 2001. Vol. 888. P. 83-101.

182. Ciriello J. Brainstem projections of aortic baroreceptor afferent fibers in the rat.// Neurosci. Lett. 1983. Vol. 36. N 1. P. 37-42.

183. Ciriello J., McMurray J. C., Babic Т., de Oliveira С. V. R. Collateral axonal projections from hypothalamic hypocretin neurons to cardiovascular sites in nucleus ambiguus and nucleus tractus solitarius // Brain Res. 2003. Vol. 991. P. 131-141.

184. Cirino M., Renaud L. P. Influence of lateral septum and amygdala stimulation on the excitability of hypothalamic supraoptic neurons. An electrophysiological study in the rat. // Brain Res. 1985. Vol. 326. N 2. P. 357-361.

185. Colombari E., Davisson R. L, Shaffer R. A., Talman W. Т., Lewis S. J. Hemodynamic effects of L-glutamate in NTS of conscious rats: a possible role of vascular nitrosyl factors // Am. J. Physiol. 1998. Vol. 274. N 4. Pt. 2. P. H1066-H1074.

186. Costa A., Trainer P., Besser M., Grossman A. Nitric oxide modulates the release of corticotropin-releasing hormone from the rat hypothalamus in vitro // Brain Res. 1993. Vol. 605. P.187-192.

187. Cowan W. M., Raisman G., Powell T. P. S. The connexions of the amygdala // J. Neurol. Neurosurg. Psychiatry. 1965. Vol. 28. N 2. P. 137-151.

188. Cox G. E., Jordan D., Moruzzi P., Schwaber J. S., Spyer К. M., Turner S. A.

189. Amygdaloid influences on brain-stem neurones in the rabbit // J. Physiol. (L.). 1986. Vol. 381. P. 135-148.

190. Crespo C, Sanchez F., Alonso J. R., Arevalo R., Carretero J., Aijon J., Vazquez

191. R. Partial co-existence of NADPH-diaphorase and acetylcholinesterase in the hypothalamic magnocellular secretory nuclei of the rat // J. Chem. Neuroanat. 1998. Vol. 14. P. 71-78.

192. Crosby E. C., Humphrey T. Studies of the vertebrate telencephalon: II. The nuclear pattern of the anterior olfactory nucleus tuberculum olfactorium and the amygdaloid complex in adult man // J. Сотр. Neurol. 1941. Vol. 74. P. 309-352.

193. Crosby E. C., Humphrey T. Studies of the vertebrate telencephalon: III. The amygdaloid compex in the shrew (Blarina brevicauda) // J. Сотр. Neurol. 1944. Vol. 81. P. 285-305.

194. Danielsen E. H., Magnuson D. J., Gray T. S. The central amygdaloid nucleus innervation of the dorsal vagal complex in rat: a Phaseolus vulgaris leucoagglutinin lectin anterograde tracing study // Brain Res. Bull. 1989. Vol. 2. P. 705-715.

195. Davis S. F., Derbenev A. V., Williams K. W., Glatzer N. R., Smith B. N. Excitatory and inhibitory lical circuit input to the dorsal motor nucleus of the vagus originating from the nucleus tractus solitarius // Brain Res. 2004. Vol. 1017. P. 208-217.

196. Davis M., Whalen P. J. The amygdala: vigilance and emotion // Mol. Psychiatry. 2001. Vol. 6. P. 13-34.

197. Dawson Т. M., Bredt D. S., Fotuhi M. et al. Nitric oxide synthase and neuronal NADPH-diaphorase are identical in brain and peripheral tissues // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1991. Vol. 88. N 17. P. 7797-7801.

198. Dawson C. A., Jhamandas J. H., Krukoff T. L. Activation by systemic angiotensin II of neurochemically identified neurons in rat. hypothalamic paraventricular nucleus // J. Neuroendocrinol. 1998. Vol. 10. P. 453-459.

199. Dawson Т. M., Snyder S. H. Gases as biological messengers: Nitric oxide and carbon monoxide in the brain //J. Neurosci. 1994. Vol. 14. N 9. P. 5147-5159.

200. Delgado J. M. R. Free behavior and brain stimulation // Intern. Rev. Neurobiol. 1964. Vol. 6. P. 349-449.

201. Demerle-Pallardy C., Lonchampt M.-O., Chabrier P.-E., Braquet P. Nitric oxide synthase induction in glial cells: Effect on neuronal survival // Life Sci. 1993. Vol. 52. N 23. P. 1883-1890.

202. De Olmos J. S., Alheid G. F., Beltramino C. A. Amygdala // The rat nervous system /Ed G. Paxinos. Academic Press, 1985. Vol. 1. P. 223-334.

203. Devinsky O., Price В. H., Cohen S. I. Cardiac manifestations of complex partial seizures // Am. J. Med. 1986. Vol. 80. N 2. P. 195-202.

204. Dias A. C., Colombari E., Mifflin S. W. Effect of nitric oxide on excitatory amino acid-evoked discharge of neurons in NTS // Am. J. Physiol. Heart. Circ. Physiol. 2003. Vol. 284. P. H234-H240.

205. Dickie В. G. M., Lewis M. J., Davies J. A. NMDA-induced release of nitric oxide potentiates aspartate overflow from cerebellar slices // Neurosci. Lett. 1992. Vol. 138. P. 145148.

206. Dun N. J., Dun S. L., Forstermann U. Nitric oxide synthase immunoreactivity in rat pontine medullary neurons // Neuroscience. 1994. Vol. 59. P. 429-445.

207. East S. J., Batchelor A. M., Garthwaite J. Selective blockade of N-methyl-D-aspartate receptor function by the nitric oxide donor, nitroprusside // Eur. J. Pharmacol. 1991. Vol. 209. P. 119-121.

208. Esplugues J. V., Barrachina M. D., Beltran В., Calatayud S., Whittle B. J. R., Moncada S. Inhibition of gastric acid secretion by stress: a protective reflex mediated be cerebral nitric oxide // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1996. Vol. 93. P. 14839-14844.

209. Esteves F. O., McWilliam P. N., Batten T. F. Nitric oxide producing neurones in the rat medulla oblongata that project to nucleus tractus solitarii // J. Chem. Neuroanat. 2000. Vol. 20. N2. P. 185-197.

210. Faiers A. A., Calaresu F. R., Mogenson G. J. Pathway mediating hypotension elicited by stimulation of the amygdala in the rat // Am. J. Physiol. 1975. Vol. 228. N 5. P. 1358-1366.

211. Ferguson A. V., Renaud L. P. Hypothalamic paraventricular nucleus lesions decrease pressor responses to subfornical organ // Brain Res. 1984. Vol. 305. P. 361-364.

212. Ferreyra H., Kannan H., Koizumi K. Influence of the limbic system on hypothalamo-neurohypophysial system // Brain Res. 1983. Vol. 264. N 1. P. 31-45.

213. Fisk G. D., Wyss J. M. Descending projections of infralimbic cortex that mediate stimulation-evoked changes in arterial pressure // Brain Res. 2000. Vol. 859. P. 83-95.

214. Fonberg E. Amygdala functions within the alimentary system. // Acta Neurobiol. Exp. 1974. Vol. 34. P. 435-466.

215. Forster E. R., Southam E. The intrinsic and vagal extrinsic innervation of the rat stomach contains nitric oxide synthase // NeuroReport. 1993. Vol. 4. P. 275-278.

216. Forstermann U., Kleinert H. Nitric oxide synthase: expression and expressional control of the three isoforms // Naunyn-Schmiedeberg's Arch. Pharmacol. 1995. Vol. 352. P. 351-364.

217. Fox E. A., Powley T. L. Longitudinal columnar organization within the dorsal motor nucleus represents separate branches of the abdominal vagus // Brain Res. 1985. Vol. 341. P. 269-282.

218. Frysinger R. C., Marks J. D., Trelease R. В., Schechtman V. L., Harper R. M.

219. Sleep states attenuate the pressor response to central amygdala stimulation // Exp. Neurol. 1984. Vol. 83. N3. P. 604-617.

220. Fukumori R., Nishigori Y., Goshima Y., Kubo T. Contribution of the medial amygdaloid nucleus to the development of hypertension in spontaneously hypertensive rats. //Neurosci. Lett. 2004. Vol. 365. P. 128-131.

221. Fulton J. F. Physiology of the nervous system. New York. Oxford Univ. Press, 1952.643 p.

222. Fulwiler С. E., Saper С. B. Subnuclear organization of the efferent connections of the parabrachial nucleus in the rat // Brain Res. 1984. Vol. 319. N 3. P. 229-259.

223. Gabbott P. L. A., Warner T. A., Jays P. R. L. Bacon S. J. Areal and synaptic interconnectivity of prelimbic (area 32), infralimbic (area 25) and insular corticies in the rat // Brain Res. 2003. Vol. 993. P. 59-71.

224. Gaffan D., Murray E.A., Fabre-Thorpe M. Interaction of the amygdala with the frontal lobe in reward memory // Eur. J. Neurosci. 1993. Vol. 5. N7. P. 968-975.

225. Gai W.-P., Blessing W. W. Nitric oxide synthesising neurons in the central subnucleus of the nucleus tractus solitarius in humans // Neurosci. Lett. 1996. Vol. 204. P. 189-192.

226. Galea E., Feinstein D. L., Reis D. J. Induction of calcium-independent nitric oxide synthase activity, in primary rat glial cultures // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1992. Vol. 89. N 22. P. 10945-10949.

227. Galeno Т. M., Brody M. J. Hemodinamic responses to the amygdaloid stimulation in spontaneously hyperthensive rats //Am. J. Physiol. 1983. Vol. 245. P. R281-R286.

228. Galeno Т. M., Van Hoesen G. W., Brody M. J. Central amygdaloid nucleus lesion attenuates exaggerated hemodynamic responses to noise stress in the spontaneously hypertensive rat // Brain Res. 1984. Vol. 291. N 2. P. 249-259.

229. Gallagher M., Holland P. C. The amygdala complex: multiple roles in associative learning and attention // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1994. Vol. 91. N 25. P. 11771-11776.

230. Garcia R., Vouimba R.-M. Baudry M., Thompson R. F. The amygdala modulates prefrontal cortex activity relative to conditioned fear // Nature. 1999. Vol. 402. P. 294-296.

231. Gauriau C., Bernard J. F. Pain pathways and parabrachial circuits in the rat // Exp. Physiol. 2002. Vol. 87. N 2. P. 251-258.

232. Gelsema A. J., Roe M. J., Calaresu F. R. Neurally mediated cardiovascular responses to stimulation of cell bodies in the hypothalamus of the rat // Brain Res. 1989. Vol. 482. P. 67-77.

233. Gerova M., Masanova C., Pavlasek J. Inhibition of NO synthase in the posterior hypothalamus increases blood pressure in the rat // Physiol. Res. 1995. Vol. 44. P. 131-134.

234. Getting S.J., Segieth J., Ahmad S., Biggs C.S., Whitton P.S. Biphasic modulation of GABA release by nitric oxide in the hippocampus of freely moving rats in vivo // Brain Res. 1996. Vol.717. P. 196-199.

235. Ghashghaei H. Т., Barbas H. Pathways for emotion: interactions of prefrontal and anterior temporal pathways in the amygdala of the resus monkey // Neuroscience. 2002. Vol. 115. N4. P. 1261-1279.

236. Gillis R. A., Quest J. A., Pagani F. D. Control centers in the central nervous system for regulating gastrointestinal motility // Handbook of physiology. Section 6. The Gastrointestinal System. Bethesda, 1989. P.621-683.

237. Giuili G., Luzi A., Poyard M., Guellaen G. Expression of mouse brain soluble guanylyl cyclase and NO synthase during ontogeny // Dev. Brain Res. 1994. Vol. 81. P. 269283.

238. Gloor P. Electrophysiological studies on the connections of the amygdaloid nucleus in the cat // Electroencephalogr. Clin. Neurophysiol. 1955. Vol. 7. P. 223-242.

239. Gloor P. Amygdala // Handbook of physiology / Eds J. Field, H. W. Magoun, V. E. Hall. Washington. D.C., 1960. Vol. 3. P. 1395-1420.

240. Goktalay G., Levendusky M. C., Millington W. R. Muscimol injection into the lateral hypothalamus inhibits the hypothansion and bradycardia caused by somato-visceral nociception // Brain Res. 2004. Vol. 1029. P. 124-130.

241. Goldberger J. J., Kadish A. H., Johnson D., Qi X. New technique for vagal nerve stimulation//J. Neurosci. Meth. 1999. Vol. 91. P. 109-114.

242. Gonzalez-Hernandez Т., Condesendin M., Meyer G. Laminar distribution and morphology of NADPH-diaphorase containing neurons in the superior colliculus and underlying periaqueductal gray of the rat // Anat. Embryol. 1992. Vol. 186. P. 245-250.

243. Gourine A.V. Role of nitric oxide in lipopolysaccharide-induced fever in conscious rabbits //J. Physiol. 1994. Vol. 475. P. 28-31.

244. Gozal D., Torres J. E., Gozal Y. M., Littwin S. M. Effect of nitric oxide synthase inhibition on cardiorespiratory responses in the conscious rat // J. Appl. Physiol. 1996. Vol. 81. N5. P. 2068-2077.

245. Gray T. S. Amygdaloid CRF pathways. Role in autonomic, neuroendocrine, and behavioral responses to stress // Ann. N. Y. Acad. Sci. 1993. Vol. 697. P. 53-60.

246. Groenewegen H. J., Mulder А. В., Beijer A. V. J. et al. Hippocampal and amygdaloid interactions in the nucleus accumbens // Psychobiology. 1999. Vol. 27. N 2. P. 149-164.

247. Grossman S. P. Avoidance behavior and aggression in rats with transections of the lateral connections of the medial or lateral hypothalamus // Physiol. Behav. 1970. Vol. 5. N 10. P. 1103-1108.

248. Griscavage J. M., Rogers N. E., Arabolos N. S. et al. Regulation of purified nitric oxide synthase by NO // FASEB J. 1994. Vol. 8. N 4. P. 362-365.

249. Guo J. J., Browning K. N., Rogers R. C, Travalgi R. A. Catecholaminergic neurons in rat dorsal motor nucleus of vagus project selectively to gastric corpus // Am J. Physiol. Gastrointest. Liver Physiol. 2001. Vol. 280. N 3. P. G361-G367.

250. Guo Z.-L., Longhurst J. C. Activation of nitric oxide-producing neurons in the brain stem during cardiac sympathoexcitatory reflexes in the cat // Neuroscience. 2003. Vol. 116. P. 167-178.

251. Gupta R. C., Dettbarn W. D. Prevention of kainic acid seizures-induced changes in levels of nitric oxide and high-energy phosphates by 7-nitroindazole in rat brain regions // Brain Res. 2003. Vol. 981. N 1-2. P. 184-192.

252. Gurdjian E. S. The corpus striatum of the rat // J. Сотр. Neurol. 1928. Vol. 45. P. 249-281.

253. Gustafson E. L, Card J. P., Moore R. Y. Neuropeptide Y localization in the rat amygdaloid complex // J. Сотр. Neurol. 1986. Vol. 251. N 3. P. 349-362.

254. Hagiwara Y., Nishigori Y., Fukumori R., Kubo T. The medial amygdaloid area is involved in activation of angiotensin II-sensitive neurons in the anterior hypothalamic area // Brain Res. 2005. Vol. 1033. N 2. P. 128-134.

255. Haley J.E., Wilcox G.L., Chapman P.F. The role of nitric oxide in long-term potentiation // Neuron. 1992. Vol. 8. P. 211-216.

256. Hall E. The amygdala of the cat: a Golgi study // Z. Zellforsch. Mikrosk. Anat. 1972. Vol. 134. N4. P. 439-458.

257. Hall C. W., Behbehani M. M. Synaptic effects of nitric oxide on enkephalinergic, GABAergic, and glutamatergic networks of the rat periaqueductal gray // Brain Res. 1998. Vol. 805. P. 69-87.

258. Hallanger A. E., Wainer В. H. Ascending projections from the pedunculopontine tegmental nucleus and the adjacent mesopontine tegmentum in the rat // J. Сотр. Neurol. 1988. Vol. 274. P. 483-515.

259. Halsell С. B. Differential distribution of amygdaloid input across rostral solitary nucleus subdivisions in rat // Ann. N Y Acad. Sci. 1998. Vol. 855. P. 482-485.

260. Hamalainen M. M., Lovick T. A. Role of nitric oxide and serotonin in modulation of the cardiovascular defence response evoked by stimulation in the periaqueductal grey matter in rats //Neurosci. Lett. 1997. Vol. 229. P. 105-108.

261. Hamilton R. В., Norgren R. Central projections of gustatory nerves in the rat // J. Сотр. Neurol. 1984. Vol. 222. P. 560-577.

262. Haque U., Agani F., Chang С. H., Prabhakar N. R. Nitric oxide a novel chemical messenger in carotid body // FASEB J. 1993. Vol. 7. N 3-4. P. 431-435.

263. Harada S., Tokunaga S., Momohara M., Masaki H., Tagawa Т., Imaizumi Т., Takshita A. Inhibition of nitric oxide formation in the nucleus tractus solitarius increases renal sympathetic nerve activity in rabbits // Circ. Res. 1993. Vol. 72. P. 511-516.

264. Hardy S. G. P. Hypothalamic projections to cardiovascular centers of the medulla. // Brain Res. 2001. Vol. 894. P. 233-240.

265. Harper R. M., Frysinger R. C., Trelease R. В., Marks J. D. State depend alteration of respiratory cycle timing by stimulation of the central nucleus of the amygdala // Brain Res. 1984. Vol. 306. P. 1-8.

266. Henke P. G., Ray A., Sullivan R. M. The amygdala. Emotions and gut functions // Dig. Dis. Sci. 1991. Vol. 36. P. 1633-1643.

267. Henke P. G. Stomach pathology and the amygdala // The Amygdala: Neurobiological Aspects of Emotion, Memory, and Mental Dysfunction / Ed. J. P. Aggleton. New York. Wiley-Liss, 1992. P. 323-338.

268. Herbert H., Moga M. M., Saper С. B. Connections of the parabrachial nucleus with the nucleus of the solitary tract and the medullary reticular formation in the rat // J. Сотр. Neurol. 1990. Vol. 293. P. 540-580.

269. Herman J. P., Tasker J. G., Ziegler D. R., CuIIinan W. E. Local circuit regulation of paraventricular nucleus stress integration glutamat-GABA connections // Pharmacol. Biochem. Behav. 2002. Vol. 71. P. 457-468.

270. Higgins G. A., Schwaber J. S. Somatostatinergic projections from the central nucleus of the amygdala to the vagal nuclei // Peptides. 1983. Vol. 4. P. 657-662.

271. Hilton S.M. The defence-arousal system and its relevance for circulatory and respiratory control // J. Exp. Biol. 1982. Vol. 100. P. 159-174.

272. Hilton S. M., Redfern W. S. A search for brain stem cell groups integrating the defence reaction in the rat // J. Physiol. 1986. Vol. 378. P. 213-228.

273. Hirooka Y., Poison J. W., Dampney R. A. L. Pressor and sympatoexcitatory effect of nitric oxide in the rostral venlrolateral medulla // J. Hypertens. 1996. Vol. 14. P. 13171324.

274. Hirsch D. В., Steiner J. P., Dawson Т. M. et al. Neurotransmitter release regulated by nitric oxide in PC-12 cells and brain synaptosomes // Curr. Biol. 1993. Vol. 3. P. 749-754.

275. Hope В. Т., Michael G. J., Knigge К. M., Vincent S. R. Neuronal NADPH-diaphorase is a nitric oxide synthase // Proc. Natl. Acad. Sci. USA 1991. Vol. 88. N 7. P. 2811-2814.

276. Hopkins D. A., Holstege G. Amygdaloid projections to the mesencephalon, pons and medulla oblongata in the cat // Exp. Brain Res. 1978. Vol. 32. P. 529-547.

277. Horn Т., Smith P. M., McLaughlin В. E., Bauce L., Marks G. S., Pittman Q. J., Ferguson A.V. Nitric oxide actions in paraventricular nucleus: cardiovascular and neurochemical implications // Am. J. Physiol. 1994. Vol. 266. N 1. Pt. 2. P. R306-R313

278. Hosoya Y., Matsushita M. Brainstem projections from the lateral hypothalamic area in the rat, as studied with autoradiography // Neurosci. Lett. 1981. Vol. 24. P. 111-116.

279. Housley G. D., Martin-Body R. L., Dawson N. J., Sinclair J. D. Brain stem projections of the glossopharyngeal nerve and its carotid sinus nerve branch in the rat // Neuroscience. 1987. Vol. 22. P. 237-250.

280. Hoyt K. R., Tang L.-H., Aizenman E. et al. Nitric oxide modulates NMDA-induced increase in intracellular Ca in cultured rat forebrain neurons // Brain Res. 1992. Vol. 592. P. 310-316.

281. Hull E. M., Lorrain D. S. The nitric oxide precursor, L-arginine, increases dopamine and serotonin release in medial preoptic area of male rats // Proc. Int. Symp. «Nitric oxide». Washington D.C., 1993. P. 1.4.

282. Humphrey T. The development of the human amygdaloid complex // The neurobiology of the amygdala / Ed В. E. Eleftheriou. New York London. Plenum Press., 1972. P. 21-77.

283. Jahr С. E., Stevens C. F. Voltage dependence of NMDA-activated macroscopic conductances predicted by single-channel kinetics // J. Neurosci. 1990. Vol. 10. N 9. P. 31783182.

284. Jia H.-G., Rao Z. R., Shi J. W. Evidence of gamma-aminobutyric acidergic control over the catecholaminergic projection from the medulla oblongata to the central nucleus of the amygdala // J. Сотр. Neurol. 1997. Vol. 381. P. 262-281.

285. Johansson G., Olsson K., Haggendal J., Jonsson L., Thoren-Tolling K. Effect of amygdalectomy on stress-induced myocardial necroses and blood levels of catecholamines in pigs // Acta Physiol. Scand. 1981. Vol. 113. N 4. P. 553-555.

286. Johnson M.D., Ma P.M. Localization of NADPH diaphorase activity in monoaminergic neurons of the rat brain // J. Сотр. Neurol. 1993. Vol. 332. P. 391-406.

287. Johnston J. В. Further contributions to the study of the evolution of the forebrain.// J. Сотр. Neurol. 1923. Vol. 35. P. 337-481.

288. Jolkkonen E., Pitkanen A. Intrinsic connections of the rat amygdaloid complex: projections originating in the central nucleus // J. Сотр. Neurol. 1998. Vol. 395. P. 53-72.

289. Joo К. M., Chung Y. H., Shin С. M., Lee Y. J., Cha С. I. Region-specific alterations of neuronal nitric oxide synthase (nNOS) expression in the amygdala of the aged rats // Brain Res. 2004. Vol. 999. N 2. P. 231-236.

290. Kaada B. R. Stimulation and regional ablation of the amygdaloid complex reference to functional representations // Neurobiology of the amygdala / Ed В. E. Elftheriou. New York. Plenum Press, 1972. P. 205-281.

291. Kagiyama S., Tsuchihashi Т., Abe I., Fujishima M. Cardiovascular effects of nitric oxide in the rostral ventrolateral medulla // Brain Res. 1997. Vol. 757. P. 155-158.

292. Kalia M., Mesulam M. M. Brain stem projections of sensory and motor components of the vagus complex in the cat: I. The cervical vagus and nodose ganglion // J. Сотр. Neurol. 1980a. Vol. 193. N 2. P. 435-465.

293. Kalia M., Mesulam M. M. Brain stem projections of sensory and motor components of the vagus complex in the cat: II. Laryngeal, tracheobronchial, pulmonary, cardiac, and gastrointestinal branches // J. Сотр. Neurol. 1980b. Vol. 193. P. 467-508.

294. Kalia M., Richter D. Rapidly adapting pulmonary receptor afferents: I. Arborization in the nucleus of the tractus solitarius // J. Сотр. Neurol. 1988. Vol. 274. N 4. P. 560-573.

295. Kalia M., Sullivan J. M. Brainstem projections of sensory and motor components of the vagus nerve in the rat // J. Сотр. Neurol. 1982. Vol. 211. P. 248-265.

296. Kantzides A., Badoer E. NOS-containing neurons in the hypothalamus and medulla project to the RVLM // Brain Res. 2005. Vol. 1037. N 1-2. P. 25-34.

297. Карр В. S., Gallagher М., Underwood М. D., McNall C.L Whitehorn D.

298. Cardiovascular responses elicited by electrical stimulation of the amygdala central nucleus in the rabbit // Brain Res. 1982. Vol. 234. N 2. P. 251-262.

299. Карр B. S., Markgraf C. G., Schwaber J. S., Bilyk-Spafford T. The organization of dorsal medullary projections to the central amygdaloid nucleus and parabrachial nuclei in the rabbit // Neuroscience. 1989. Vol. 30. N 3. P. 717-732.

300. Карр B. S., Schwaber J. S., Driscoll P. A. Frontal cortex projections to the amygdaloid central nucleus in the rabbit // Neuroscience. 1985. Vol. 15. N 2. P. 327-346.

301. Karimnamazi H., Travers S. P., Travers J. B. Oral and gastric inputs to the parabrachial nucleus of the rat // Brain Res. 2002. Vol. 957. P. 193-206.

302. Kato J., Misko T. P., Currie M. G. Induction of nitric oxide synthase regulates atrial natriuretic peptide receptors in vascular smooth muscle cells // Eur. J. Pharmacol. 1993. Vol. 244. N2. P. 153-159.

303. Kenney M. J., Weiss M. L., Haywood J. R. The paraventricular nucleus: an important component of the central neurocircuitry regulating sympathetic nerve outflow // Acta Physiol. Scand. 2003. Vol. 177. P. 7-15.

304. Kim M. S., Jo Y. H., Yoon S. H., Hahn S. J., Rhie D. J., Kim С. C., Choi H. Electrical stimulation of the medial amygdala facilitates gastric acid secretion in conscious rats // Brain Res. 1990. Vol. 524. P. 208-212.

305. Kishi Т., Hirooka Y., Sakai K., Shigematsu H., Shimokawa H., Takeshita A. Overexpression of eNOS in the RVLM causes hypotension and bradycardia via GABA release // Hypertension. 2001. Vol. 38. N 4. P. 896-901.

306. Kita H., Kitai S. T. Amygdaloid projections to the frontal cortex and the striatum in the rat // J. Сотр. Neurol. 1990. Vol. 298. P. 40-49.

307. Kitto K. F., Haley' J. E., Wilcox G. L. Involvement of nitric oxide in spinally mediated hyperalgesia in the mouse // Neurosci. Lett. 1992. Vol. 148. P. 1-5.

308. Koikegami H. Amygdala and other related limbic structures; experimental studies on the anatomy and functions. 2. Functional experiments // Acta Medica Biol. (Niigata). 1964. Vol. 12. N2-3. P. 73-266.

309. Koszewski W., Bacia Т., Rysz A. Vagus nerve stimulation (VNS) in the treatment of drug-resistant epilepsy. A 4-year follow-up evaluation of VNS treatment efficacy // Neurol. Neurochir. Pol. 2003. Vol. 37. N 3. P. 573-586.

310. Kowall N. W., Beal M. F. Cortical somatostatin, neuropeptide Y, and NADPH diaphorase neurons: normal anatomy and alterations in Alzheimer's disease // Ann. Neurol. 1988. Vol. 23. N2. P. 105-114.

311. Krettek J. E., Price J. L. Projections from the amygdaloid complex to the cerebral cortex and thalamus in the rat and cat // J. Сотр. Neurol. 1977. Vol. 172. N 6. P. 687-722.

312. Krettek J. E., Price J. L. A description of the amygdaloid complex in the rat and cat with observations on intra-amygdaloid axonal connections // J. Сотр. Neurol. 1978. Vol. 178. N2. P. 225-254.

313. Krowicki Z. K., Hornby P. J. Contribution of acetylcholine, vasoactive intestinal polypeptide and nitric oxide to CNS-evoked vagal gastric relaxation in the rat // Neurogastroenterol. Motil. 1996. Vol. 8. N 4. P. 307-317.

314. Krukoff T. Central regulation of autonomic function: NO brakes? // Clin. Exp. Pharmacol. Physiol. 1998. Vol. 25. P. 474-478.

315. Krukoff T. Central actions of nitric oxide in regulation of autonomic functions. // Brain Res. Rev. 1999. Vol. 30. P. 52-65.

316. Krukoff T. L., Khalili P. Recruitment of nitric oxide-producing neurons during increased levels of environmental stimulation // J. Сотр. Neurol. 1997. Vol. 377. P. 509-519.

317. Doux J. E. Brain mechanisms of emotion and emotional learning // Curr. Opin. Neurobiol. 1992. Vol. 2. N 2. P. 191-197.

318. Doux J. E. Emotion circuits in the brain // Annu. Rev. Neurosci. 2000. Vol. 23. P. 155-184.

319. Doux J. E., Farb C., Ruggiero D. A. Topographic organization of neurons in the acoustic thalamus that project to the amygdala // J. Neurosci. 1990. Vol. 10. N 4. P. 10431054.

320. Doux J. E., Farb C., Romanski L. M. Overlapping projections to the amygdala and striatum from auditory processing areas of the thalamus and cortex // Neurosci. Lett. 1991. Vol. 134. N 1. P. 139-144.

321. C.-S., Cho Y. K., Smith D. V. Taste tesponses of neurons in the hamster solitary nucleus are modulated by the central nucleus of the amygdala // J. Neurophysiol. 2002. Vol .88. P. 2979-2992.

322. C.-S., Cho Y. K., Smith D. V. Modulation of parabrachial taste neurons by electrical and chemical stimulation of the lateral hypothalamus and amygdala // J. Neurophysiol. 2005. Vol. 93. P. 1183-1196.

323. L., Ding J., Ren Z., Han Q., Hu G., Xiao M. Expression and colocalization of NADPH-diaphorase and Fos in the subnuclei of the parabrachial nucleus in rats following visceral noxious stimulation // Brain Res. 2006. Vol. 1114. P. 41-52.

324. Ma S. X., Felder R. В., Abboud F. M. Effects of endogenous nitric oxide on neuronal activity in the solitary tract nucleus in vivo and in vitro // Clinical Res. 1993. Vol. 41. N 3. P. 660-665.

325. Ma S., Abboud F. M., Felder R. B. Effects of L-arginine-derived nitric oxide synthesis on neuronal activity in nucleus tractus solitarius // Am. J. Physiol. 1995. Vol. 268. N2. Pt. 2. P. R487-R491.

326. Ma S. X., Ji A., Pandjaitan M., Ojije G. Enchanced nitric oxide release/synthesis in the posterior hypothalamus during nitroglycerin tolerance in rats // Eur. J. Pharmacol. 2003. Vol. 472. N3. P. 179-187.

327. MacDermott A.B., Mayer M.L., Westbrook G.L. et al. NMDA-receptor activation increases cytoplasmic calcium concentration in cultured spinal cord neurons // Nature. 1986. Vol. 321. P. 519-522.

328. MacLean P. D. Psychosomatic disease and the "visceral brain"// Psychosom. Med. 1949. Vol. 11. P. 338-353.

329. MacLean P. D. Some psychiatric implication of physiological studies of frontotemporal portion of limbic system // EEG Clin. Neurophysiol. 1952. Vol. 4. P. 407419.

330. Magge S., Brown C., Panico W. H. et al. Microinjection of nitroprusside and L-arginine into the VLNTS produces an apneustic breasing pattern // FASEB J. 1993. Vol. 7. P. 632-636.

331. Maisky V. A., Datsenko V. V., Moibenko A. A., Bugaychenko L. A. et al. N0generating neurons in the medullary cardiovascular centers of rodents and carnivores // Сотр. Biochem. Physiol. 2003. Vol. 136. P. 605-612.

332. Manzoni O., Prezeau L., Marin P. et al. Nitric oxide-induced blockade of NMDA receptors // Neuron. 1992. Vol. 8. P. 653-662.

333. Maqbool A., Batten T. F. C., McWilliam P. N. Co-localization of neurotransmitter immunoreactivities in putative nitric oxide synthesizing neurones of the cat brain stem // J. Chem. Neuroanat. 1995. Vol. 8. P. 191-206.

334. Maqbool A., McWilliam P. N., Batten T. F. Co-localization of c-Fos and neurotransmitter immunoreactivities in the cat brain stem after carotid sinus nerve stimulation //J. Chem. Neuroanat. 1997. Vol. 13. N 3. P. 189-200.

335. Markgraf C. G., Kapp B. S. Lesions of the amygdaloid central nucleus block conditioned cardiac arrhythmias in the rabbit receiving digitalis // J. Auton. Nerv. Syst. 1991. Vol. 34. N 1. P. 37-45.

336. Mascagni F., McDonald A. J., Coleman J . R. Corticoamygdaloid and cortico-cortical projections of the rat temporal cortex: a Phaseolus vulgaris leucoagglutinin study//Neuroscience. 1993. Vol. 57. P. 697-715.

337. Matsuda Y. Fujimura K. Responses of the medial prefrontal cortex to stimulation of the amygdala in the rat: a study with laminar field potential recording.// Neurosci. Res. 1995. Vol .23. N3. P. 281-288.

338. Matsumoto Т., Nakane M., Pollock J. S., Kuk J. E., Forstermann U. A correlation between soluble brain nitric oxide synthase and NADPH-diaphorase activity is only seen after exposure of the tissue to fixative // Neurosci. Lett. 1993. Vol. 155. P. 61-64.

339. McAlIen R. M., Spyer К. M. The baroreceptor input to cardiac vagal motoneurones.// J. Physiol. 1978. Vol. 282. P. 365-374.

340. McDonald A. J. Cytoarchitecture of the central amygdaloid nucleus of the rat // J. Сотр. Neurol. 1982. Vol. 208. N 4. P. 401-418.

341. McDonald A. J. Organization of amygdaloid projections to the mediodorsal thalamus and prefrontal cortex: a fluorescence retrograde transport study in the rat // J. Сотр. Neurol. 1987. Vol. 262. P. 46-58.

342. McDonald A. J. Coexistence of somatostatin with neuropeptide Y, but not with cholecystokinin or vasoactive intestinal peptide, in neurons of the rat amygdala. // Brain Res. 1989. Vol. 500. N 1-2. P. 37-45.

343. McDonald A. J. Organization of amygdaloid projections to the prefrontal cortex and associated striatum in the rat // Neuroscience. 1991. Vol. 44. P. 1-14.

344. McDonald A. J. Cell types and intrinsic connections of the amygdala // The Amygdala: Neurobiological Aspects of Emotion, Memory, and Mental Dysfunction / Ed. J. P. Aggleton. New York. Wiley-Liss, 1992. P. 67-96.

345. McDonald A. J. Cortical pathways to the mammalian amygdala // Prog. Neurobiol. 1998. Vol. 55. N3. P. 257-332.

346. McDonald A. J., Jackson T. R. Amygdaloid connections with posterior insular and temporal cortical areas in the rat // J. Сотр. Neurol. 1987. Vol. 262. P. 59-77.

347. McDonald A. J., Mascagni F. Corti co-cortical and cortico-amygdaloid projec-tions of the rat occipital cortex: a Phaseolus vulgaris leucoagglutinin study // Neuroscience. 1996. Vol. 71. P. 37-54.

348. McDonald A. J., Mascagni F., Guo L. Projections of the medial and lateral prefrontal cortices to the amygdala: a Phaseolus vulgaris leucoagglutinin study in. the rat // Neuroscience. 1996. Vol. 71. P. 55-75.

349. McDonald I. J., Murad F. Nitric oxide and cyclic GMP signaling // Proc. Soc. Exp. Biol. Med. 1996. Vol. 211. P. 1-6.

350. McDonald A. J., Payne D. R., Mascagni F. Identification of putative nitric oxide producing neurons in the rat amygdala using NADPH-diaphorase histochemistry // Neuroscience. 1993. Vol. 52. N 1. P. 97-106.

351. Meller S. Т., Gebhart G. F. Nitric oxide (NO) and nociceptive processing in the spinal cord //Pain. 1993. Vol.52. P. 127-136.

352. Meulemans A. L., Eelen J. G., Schuurkes J. A. NO mediates gastric relaxation after brief vagal stimulation in anesthetized dogs // Am. J. Physiol. 1995. Vol. 269. N 2. Pt. 1. P. G255-G261.

353. Millhouse О. E., De Olmos J. Neuronal configurations in lateral and basolateral amygdala//Neuroscience. 1983. Vol. 10. N4. P. 1269-1300.

354. Milner В., Squire L. R., Kandel E. R. Cognitive neuroscience and the study of memory // Neuron. 1998. Vol. 20. P. 445-468.

355. Mine K., Tsuruta N., Nakai Y., Kataoka Y., Fujiwara M., Ueki S., Nakagawa T. Effects of small amygdaloid lesions on pancreatic exocrine secretion // Brain Res. 1985. Vol. 340. N 1. P. 9-18.

356. Miselis R. R., Rinaman L., Altshuler S. M., Bao X., Lynn R. B. Medullary viscerotopic representation of the alimentary canal innervation in rat // Brain-Gut Interaction. Boston, 1990. P. 3-22.

357. Miyagawa A., Okamura H., Ibata Y. Coexistence of oxytocin and NADPH-diaphorase in magnocellular neurons of the paraventricular and supraoptic nuclei of rat hypothalamus //Neurosci. Lett. 1994. Vol. 171. P. 13-16.

358. Moga M. M., Gray T. S. Evidence for corticotropin-releasing factor, neurotensin and somatostatin in the neural pathway from the central nucleus of the amygdala to the parabrachial nucleus // J. Сотр. Neurol. 1985. Vol. 241. P. 275-284.

359. Moga M. M., Herbert Н., Hurley К. М., Yasui Y., Gray Т. S., Saper С. В.

360. Organization of cortical, basal forebrain, and hypothalamic afferents to the parabrachial nucleus in the rat // J. Сотр. Neurol. 1990. Vol. 295. P. 624-661.

361. Moga M. M., Weis R. P., Moore R. Y. Efferent projections of the paraventricular thalamic nucleus in the rat // J. Сотр. Neurol. 1995. Vol. 359. N 2. P. 221-238.

362. Mogenson G. J., Calaresu F. R. Cardiovascular responses to electrical stimulation of the amygdala in the rat // Exp. Neurol. 1973. Vol. 39. P. 166-172.

363. Moncada S., Palmer R. M. J., Higgs E. A. Nitric oxide: physiology, pathophysiology and pharmacology // Pharmac. Rev. 1991. Vol. 43. P. 109-142.

364. Morley J. E., Flood J. F. Evidence that nitric oxide modulates food intake in mice // Life Sci. 1991. Vol 49. P. 707-711.

365. Morley J. E., Flood J. F. Competitive antagonism of nitric oxide synthetase causes weight loss in mice//Life Sci. 1992. Vol. 51. P. 1285-1289.

366. Morley J. E., Flood J. F. Effects of competitive antagonism of NO synthetase on weight and food intake in obese and diabetic mice // Am. J. Physiol. 1994. Vol. 266. P. 164168.

367. Morrison S. F., Gebber G. L. Raphe neurons with sympathetic-related activity: baroreceptor responses and spinal connections // Am. J. Physiol. 1984. Vol. 246. P. R338-R348.

368. Mulsch A., Busse R., Mordvintcev P. I., Vanin A. F., Nielsen E. O., Scheel-Kruger J., Olesen S. P. Nitric oxide promotes seizure activity in kainate-treated rats // NeuroReport. 1994. Vol. 5. N 17. P. 2325-2328.

369. Murphy Т., Hart K., Samson W.K. Nitric oxide stimulales water drinking in the rat / FASEB J. 1994. Vol. 8. N 4. P.314-316.

370. Negoro H., Visessuwan S., Holland R. C. Inhibition and excitation of units in paraventricular nucleus after stimulation of the septum amygdala and neurohypophysis // Brain Res. 1973. Vol. 57. P. 479-483.

371. Nelson С. L., Sarter M., Bruno J. P. Prefrontal cortical modulation of acetylcholine release in posterior parietal cortex // Neuroscience. 2005. Vol. 132. P. 347-359.

372. Nguyen K. Q., Sills M. A., Jacobowitz D. M. Cardiovascular effcts produced by microinjection of calcitonin gene-related peptide into the rat central amygdaloid nucleus // Peptides. 1986. Vol. 7. P. 337-342.

373. Nishimura H. Effects of hypothalamic and amygdaloid stimuli on activity of neurones in the dorsal motor nucleus of the the vagal nerv // Fucuoca acta med. 1987. Vol. 78. P. 22-38.

374. Nishimura M., Takahashi H., Nanbu A., Sakamoto M., Yoshimura M.

375. Cardiovascular regulation by L-arginine in the brain of rats. Role of the brain renin-angiotensin system and nitric oxide // Am. J. Hypertens. 1997. Vol. 10. P. 389-396.

376. Nitecka L., Frotscher M. Organization and synaptic interconnections of GABAergic and cholinergic elements in the rat amygdaloid nuclei: single- and double-immunolabeling studies // J. Сотр. Neurol. 1989. Vol. 279. N 3. P. 470-488.

377. Nelson C. L., Sarter M., Bruno J. P. Prefrontal cortical modulation of acetylcholine release in posterior parietal cortex // Neuroscience. 2005. V. 132. P. 347-359.

378. Nitecka L., Amerski L., Panek-Mikula J., Narkiewicz O. Tegmental afferents of the amygdaloid body in the rat // Acta Neurobiol. Experim. 1980. Vol. 40. N 6. P. 609-624.

379. Norris P. J., Charles I. G., Scorer C. A., Emson P. C. Studies on the localization and expression of nitric oxide synthase using histochemical techniques // Histochem. J. 1995. Vol. 27. P. 745-756.

380. Nosjean A., Callera J. C., Bonagamba L., Machado В., Hamon M., Laguzzi R.

381. Serotonin(3) receptor stimulation in the nucleus tractus solitarii activates non-catecholaminergic neurons in the rat ventrolateral medulla // Neuroscience. 2002. Vol. 112. N 4. P. 935-949.

382. Nowak R. Corners of the mind: the cellular basis of memory and learning // J. NIH Res. 1992. Vol. 4. P. 49-55.

383. Nowicki J. P., Duval D., Poignet H. et al. Nitric oxide mediates neuronal death after focal cerebral ischemia in the mouse // Eur. J. Pharmacol. 1991. Vol. 204. P. 339-340.

384. O'Dell T. J., Hawkins R. D:, Kandel E. R. et al. Tests on the roles of two diffusible substances in L TP: evidence for nitric oxide as a possible early retrograde messenger // Proc. Natl. Acad. Sci. 1991. Vol. 88. P. 11285-11289.

385. Ogawa H., Mizusawa A., Kikuchi Y., Hida W., Miki H., Shirato K. Nitric oxide as a retrograde messenger in the nucleus tractus solitarii of rats during hypoxia // J Physiol. 1995. Vol. 486. Pt. 2. P. 495-504.

386. Ohkuma S., Katsura M., Guo J. L., Hasegawa Т., Kuriyama K. Involvement of peroxynitrite in N-methyl-D-aspartate- and sodium nitroprusside-induced release of acetylcholine from mouse cerebral cortical neurons // Brain Res. 1995a. Vol. 31. P. 185193.

387. Ohkuma S., Katsura M., Guo J. .L., Hasegawa Т., Kuriyama K. Participation of peroxinitrite in acetylcholine release induced by nitric oxide generators // Neurosci. Lett. 1995b. Vol. 183. P. 151-154.

388. Ohta H., Bates J. N., Lewis S. J., Talman W. T. Actions of S-nitrosocysteine in the nucleus tractus solitarii are unrelated to release of nitric oxide // Brain Res. 1997. Vol. 746. P. 98-104.

389. Ohta H., Watanabe S., Ueki S. Cardiovascular changes induced by chemical stimulation of the amygdala in rats // Brain Res. Bull. 1991. Vol. 26. N 4. P. 575-581.

390. Ono Т., Luiten P. G. M., Nishijo H., Fukuda M., Nishino H. Topographic organization of projections from the amygdala to the hypothalamus of the rat // Neurosci. Res. 1985. Vol. 2. N 2. P. 221-239.

391. Ono Т., Nishijo H., Uwano T. Amygdala role in conditioned associative learning // Prog. Neurobiol. 1995. Vol. 46. N 4. P. 401-422.

392. Opeskin K., Berkovic S. F. Risk factors for sudden unexpected death in epilepsy: a controlled prospective study based on coroners cases // Seizure. 2003. Vol. 12. N 7. P. 456464.

393. Osharina V., Bagaev V., Wallois F., Larnicol N. Autonomic response and Fosexpression in the NTS following intermittent vagal stimulation: importance of pulse frequency //Auton. Neurosci. 2006. Vol. 126-127. P. 72-80.

394. Ota M., Crofton J. Т., Festavan G. Т., Share L. Evidence that nitric oxide can act centrally to stimulate vasopressin release //Neuroendocrinol. 1993. Vol. 57. P. 955-959.

395. Ottersen O. P. Afferent connections to the amygdaloid complex of the rat with some observations in the cat. III. Afferents from the lower brain stem // J. Сотр. Neurol. 1981. Vol. 202. N3. P. 335-356.

396. Ottersen O. P. Connections of the amygdala of the rat. IV: Corticoamygdaloid and intraamygdaloid connections as studied with axonal transport of horseradish peroxidase // J. Сотр. Neurol. 1982. Vol. 205. N 1. P. 30-48.

397. Owens N. C., Sartor D. M., Verberne A. J. M. Medial prefrontal cortex depressor response: role of the solitary tract nucleus in the rat // Neuroscience. 1999. Vol. 89. N 4. P. 1331-1346.

398. Pajolla G. P., de Aguiar Correa F. M. Cardiovascular responses to the injection of L-glutamate in the lateral hypothalamus of unanesthetized or anesthetized rats // Auton . Neurosci. 2004. Vol. 116. N 1-2. P. 19-29.

399. Panteleev S., Grundy D. Descending influences from the infralimbic cortex on vago-vagal reflex control of gastric motor activity in the rat // Autonom. Neurosci. 2000. Vol. 86. P. 78-83.

400. Pare D., Dong J., Gaudreau H. Amygdalo-entorhinal relations and their reflection in the hippocampal formation: generation of sharp sleep potentials // J. Neurosci. 1995. Vol. 15. N3. Pt. 2. P. 2482-2503.

401. Paredes J., Winters R. W., Schneiderman N., McCabe Ph. M. Afferents to the central nucleus of the amygdala and functional subdivisions of the periaqueductal gray: neuroanatomical substrates for affective behavior// Brain Res. 2000. Vol. 887. P. 157-173.

402. Pasqualotto B. A., Vincent S. R. Galanin and NADPH-diaphorase coexistence in cholinergic neurons of the rat basal forebrain // Brain Res. 1991. Vol. 551. P. 78-86.

403. Paxinos G., Watson C. The Rat Brain in Stereotaxic Coordinates. New York. Academic Press, 1998. 71 p.

404. Pellegrino D. A., Baughman V. L., Koenig H. M. Nitric oxide and the brain // Int. Anesthesiol. Com. 1996. Vol. 34. P. 113-132.

405. Perez-Jaranay J. M., Vives F. Electrophysiological study of the response of medial prefrontal cortex neurons to stimulation of the basolateral nucleus of the amygdala in the rat //BrainRes. 1991. Vol. 564. N 1. P. 97-101.

406. Petrov Т., Jhamandas J. H., Krukoff T. L. Connectivity between brainstem autonomic structures and expression of c-fos following electrical stimulation of the central nucleus of the amygdala in rat // Cell Tissue Res. 1996. Vol. 283. N 3. P. 367-374.

407. Petrovich G. D., Canteras N. S., Swanson L. W. Combinatorial amygdalar inputs to hippocampal domains and hypothalamic behavior systems // Brain Res. Brain Res. Rev. 2001. Vol. 38. N 1-2. P. 247-289.

408. Petrovich G. D., Risold P. Y., Swanson L. W. Organization of projections from the medial nucleus of the amygdala: a PHA-L study in the rat // J. Сотр. Neurol. 1996. Vol. 374. N3. P. 387-420.

409. Petrovich G. D., Swanson L. W. Projections from the lateral part of the central amygdalar nucleus to the postulated fear conditioning circut // Brain Res. 1997. Vol. 763. N 2. P. 247-254.

410. Pickel V. M., Van Bockstaele E. J., Chan J., Cestari D. M. Amygdala efferents form inhibitory-type synapses with a subpopulation of catecholaminergic neurons in the rat nucleus tractus solitarius // J. Сотр. Neurol. 1995. Vol. 362. P. 510-523.

411. Pitkanen A. Connectivity of the rat amygdaloid complex // The amygdala: a functional analisys / Ed J. P. Aggleton. Oxford University Press, 2000. P. 31-115.

412. Pitkanen A., Jolkkonen E., Kemppainen S. Anatomic heterogeneity of the rat amygdaloid complex // Folia Morphol. (Warsz). 2000. Vol. 59. N 1. P. 1-23.

413. Pitkanen A., Savander V., LeDoux J. E. Organization of intra-amygdaloid circuitries in the rat: an emerging framework for understanding functions of the amygdala // Trends Neurosci. 1997. Vol. 20. N 11. P. 517-523.

414. Pitkanen A., Tuunanen J., Kalviainen R., Partanen K., Salmenpera T. Amygdala damage in experimental and human temporal lobe epilepsy // Epilepsy Res. 1998. Vol. 32. N 1-2. P.233-253.

415. Plochocka-Zulinska D., Krukoff T. L. Increased gene expression of neuronal nitric oxide synthase in brain of adult spontaneously hypertensive rats // Mol. Brain Res. 1997. Vol. 48. P. 291-297.

416. Post S., Mai J. K. Evidence for amygdaloid projections to the contralateral hypothalamus and the ipsilateral midbrain in the rat // Cell Tiss. Res. 1978. Vol. 191. P. 183186.

417. Powell T. P. S., Cowan W. M., Raisman G. The central olfactory connections // J. Anat. 1965. Vol. 99. P. 791-813.

418. Prabhakar N. R., Haxhin M., Cao H. Nitric oxide and oxygen chemoreception of the carotid body // Neurosci. Abstr. 1992. Vol. 18. P. 1197-1201.

419. Prast H., Tran M, H., Fisher H., Philippu A. Nitric oxide-induced release of acetylcholine in the nucleus accumbens: role of cyclic GMP, glutamate and GABA // J. Nuerochem. 1998. Vol. 71. P. 266-273.

420. Prast H., Philippu A. Nitric oxide as modulator of neuronal function // Progr. Neurobiol. 2001. Vol. 64. P. 51-68.

421. Price J. L., Amaral D. G. An autoradiographic of the projections of the central nucleus of the monkey amygdala//J. Neurosci. 1981. Vol. 1. P. 1242-1259.

422. Prewitt С. M., Herman J. P. Anatomical interactions between the central amygdaloid nucleus and the hypothalamic paraventricular nucleus of the rat: a dual tract-tracing analysis // J. Chem. Neuroanat. 1998. Vol. 15. N 3. P. 173-185.

423. Price J. L., Slotnik В. M., Revial M. Olfactory projections to the hypothalamus // J. Сотр. Neurol. 1991. Vol. 306. N 4. P. 447-461.

424. Quintana E., Garcia-Zaragoza E., Martinez-Cuesta M. A., Calatayud S., Esplugues J. V., Barrachina M. D. A cerebral nitrergic pathway modulates endotoxin-induced changes in gastric motility // Br. J. Pharmacol. 2001. Vol. 134. N 2. P. 325-332.

425. Radi R., Beckman J. S., Bush К. M., Freeman B. A. Peroxinitrite-induced membrane lipid peroxidation: the cytotoxic potential of superoxide and nitric oxide // Arch. Biochem. Biophys. 1991. Vol. 288. P. 481-487.

426. Ray A., Henke P. G., Sullivan R. M. The central amygdala and immobilization stress-induced gastric pathology in rats. Neurotensin and dopamine // Brain Res. 1987. Vol. 409. P. 398-402.

427. Ray J. P., Price J. L. The organization of the thalamocortical connections of the mediodorsal thalamic nucleus in the rat, related to the ventral forebrain-prefrontal cortex topography//J. Сотр. Neurol. 1992. Vol. 323. N 1. P. 167-197.

428. Reid I. A., Goyer M., Chou L. et al. Effect of inhibition of nitric oxide synthesis on vasopressin secretion in conscious rabbits // FASEB J. 1993. Vol. 7. P.433-436.

429. Rempel-CIower N. L., Barbas H. Topographic organization of connections between the hypothalamus and prefrontal cortex of the rhesus monkey // J. Сотр. Neurol. 1998. Vol. 398. P. 393-419.

430. Rettori V., Belova N., Dees W. L. et al. Role of nitric oxide in the control of luteinizing hormone-releasing hormone release in vivo and in vitro // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1993. Vol. 90. P. 10130-10134.

431. Reyes В. A., Van Bockstaele E. J. Divergent projections of catecholaminergic neurons in the nucleus of the solitary tract to limbic forebrain and medullary autonomic brain regions // Brain Res. 2006. Vol. 1117. N 1. P. 69-79.

432. Ricardo J. A., Koh E. T. Anatomical evidence of direct projections from the nucleus of the solitary tract to the hypothalamus, amygdala and other forebrain structures in the rat // Brain Res. 1978. Vol. 153. N 1. P. 1-26.

433. Riche D., De Pommery J., Menetrey D. Neuropeptides and catecholamines in efferent projections of the nuclei of the solitary tract in the rat // J. Сотр. Neurol. 1990. Vol. 293. N3. P. 399-424.

434. Risold P. Y., Canteras N. S., Swanson L. W. Organization of projections from the anterior hypothalamic nucleus: a Phaseolus vw/gaw-leucoagglutinin study in the rat // J. Сотр. Neurol. 1994. Vol. 348. N 1. P. 1-40.

435. Risold P. Y., Thompson R. H., Swanson L. W. The structural organization of connections between hypothalamus and cerebral cortex // Brain Res. Rev. 1997. Vol. 24. N 2-3. P. 197-254.

436. Rivier C., Shen G. H. In the rat, endogenous nitric oxide modulates the response of the hypothalamic-pituitaiy-adrenal axis to interleukin-lp, vasopressin, and oxytocin // J. Neurosci. 1994. Vol. 14. P. 185-193.

437. Rizvi T. A., Ennis M., Behbehani M. M., Shipley M. T. Connections between the central nucleus of the amygdala and the midbrain periaqueductal gray: topography and reciprocity //J. Сотр. Neurol. 1991. Vol. 303. N 1. P. 121-131.

438. Robello M., Amico C., Bucossi G., Cupello A., Rapallino M. V., Thellung S. Nitric oxide and GABAa receptor function in the rat cerebral cortex and cerebellar granule cells // Neuroscience. 1996. Vol. 74. P. 99-105.

439. Roberts G. W. Neuropeptides: Cellular morphology, major pathways, and functional considerations // The Amygdala: Neurobiological Aspects of Emotion, Memory, and Mental Dysfunction / Ed. J. P. Aggleton. New York. Wiley-Liss, 1992. P. 115-142.

440. Rodella L., Rezzani R., Agostini C., Bianchi R. Expression of NADPH-diaphorase and colocalization with Fos in the brain neurons of the rat following visceral noxious stimulation // Brain Res. 1999. Vol. 834. P. 173-177.

441. Roder S., Ciriello J. Innervation of the amygdaloid complex by catecholaminergic cell groups of the ventrolateral medulla//J. Сотр. Neurol. 1993. Vol. 332. N 1. P. 105-122.

442. Rodrigo J., Riveros-Moreno V., Bentura M.I., Uttenthal L.O., Higgs E. A. et al.

443. Subcellular localization of nitric oxide synthase in the cerebral ventricular system, subfornical organ, area postrema, and blood vessels of the rat brain // J. Сотр. Neurol. 1997. Vol. 378. P. 522-534.

444. Rodrigo J., Springall D. R., Uttenhal O., Bentura M. L. et al. Localization of nitric oxide synthase in the adult rat brain // Philos. Trans. R. Soc. Lond. B. Biol. Sci. 1994. Vol. 345. P. 175-221.

445. Rogers R. C., Fryman D. L. Direct connections between the central nucleus of the amygdala and the nucleus of the solitary tract: an electrophysiological study in the rat // J. Auton. Nerv. Syst. 1988. Vol. 22. N 1. P. 83-87.

446. Rolls E. T. Neurophysiological mechanisms underlying face processing within and beyond the temporal cortical visual areas // Philos. Trans. R. Soc. Lond. B. Biol. Sci. 1992. Vol. 335. N 1273. P. 11-20.

447. Rondouin G., Bockaert J., Lerner-Natoli M. L-nitroarginine, an inhibitor of NO synthase, dramatically worsens limbic epilepsy in rats // Neuroreport. 1993. Vol. 4. N 10. P. 1187-1190.

448. Room P., Russchen F. Т., Groenewegen H. J., Lohman A. H. Efferent connections of the prelimbic (area 32) and the infralimbic (area 25) cortices: an anterograde tracing study in the cat // J. Сотр. Neurol. 1985. Vol. 242. P. 40-55.

449. Roozendaal В., Koolhaas J. M., Bohus B. Attenuated cardiovascular, neuroendocrine, and behavioral responses after a single footshock in central amygdaloid lesioned male rats // Physiol. Behav. 1991. Vol. 50. N 4. P. 771-775.

450. Roozendaal В., Oldenburger W. P., Strubbe J. H., Koolhaas J. M., Bohus B. The central amygdala is involved in the conditioned but not in the meal-induced cephalic insulin response in the rat // Neurosci. Lett. 1990. Vol. 116. N 1-2. P. 210-215.

451. Ross C. A., Ruggiero D. A., Reis D. J. Afferent projections to cardiovascular portions of the nucleus of the tractus solitarius in the rat // Brain Res. 1981. Vol. 223. N 2. P. 402-408.

452. Ross C. A., Ruggiero D. A., Reis D. J. Projections from the nucleus tractus solitarii to the rostral ventrolateral medulla // J. Сотр. Neurol. 1985. Vol. 242. N 4. P. 511-534.

453. Ruggiero D. A., Mtui E. P., Otake K., Anwar M. Central and primary visceral afferents to nucleus tractus solitarii may generate nitric oxide as a membrane-permeant neuronal messenger // J. Сотр. Neurol. 1996. Vol. 364. N 1. P. 51-67.

454. Russchen F. T. Amygdalopetal projections in the cat: I. Cortical afferent connections. A study with retrograde and anterograde tracing techniques // J. Сотр. Neurol. 1982. Vol. 206. P. 159-179.

455. Russchen F. Т., Bakst I., Amaral D. G., Price J. L. The amygdalostriatal projections in the monkey. An anterograde tracing study // Brain Res. 1985. Vol. 329. N 1-2. P. 241-257.

456. Sah P., Faber E. S. L., Lopez De Armentia M., Power J. The amygdaloid complex: anatomy and physiology // Physiol. Rev. 2003. Vol. 83. P. 803-834.

457. Saha S. Role of the central nucleus of the amygdala in the control of blood pressure: descending pathways to medullary cardiovascular nuclei // Clin. Experiment. Pharmacol. Physiol. 2005. Vol. 32. N 5-6. P. 450-458.

458. Sanders К. M. Nitric oxide and the nervous system // Lancet. 1992. Vol. 339. N 8784. P. 50-51.

459. Saper С. B. Central autonomic system. // The rat nervous system / Ed G. Paxinos. New York. Academic Press, 1995. P. 107-135.

460. Saper С. В., Loewy A. D. Efferent connections of the parabrachial nucleus in the rat //BrainRes. 1980. Vol. 197. N 2. P. 291-317.

461. Saper С. В., Loewy A. D., Swanson L. W., Cowan W. M. Direct hypothalamo-autonomic connections // Brain Res. 1976. Vol. 117. P. 305-312.

462. Saper С. В., Swanson L. W., Cowan W. M. The efferent connections of the anterior hypothalamic area of the rat, cat and monkey // J. Сотр. Neurol. 1978. Vol. 182. N 5. P. 575-600.

463. Saper С. В., Swanson L. W., Cowan W. M. An autoradiographic study of the efferent connections of the lateral hypothalamic area II J. Сотр. Neurol. 1979. Vol. 183. P. 689-706.

464. Sarter M., Markowitsch H. J. Convergence of basolateral amygdaloid and mediodorsal thalamic projections in different areas of the frontal cortex in the rat // Brain Res. Bull. 1983. Vol. 10. N 6. P. 607-622.

465. Sarter M., Markowitsch H. J. Involvement of the amygdala in learning and memory: a critical review, with emphasis on anatomical relations // Behav. Neurosci. 1985. Vol. 99. P.342-380.

466. Satoh K., Arai R., Ikemoto K., Narita M., Nagai Т., Ohshima H., Kitahama K.

467. Distribution of nitric oxide synthase in the central nervous system of Macaca fuscata: subcortical regions // Neuroscience. 1995. Vol. 66. P. 685-696.

468. Savander V., LeDoux J. E., Pitkanen A. Interamygdaloid projections of the basal and accessory basal nuclei of the rat amygdaloid complex // Neuroscience. 1997. Vol. 76. N 3.P. 725-735.

469. Scalia F., Winans S. S. The differential projections of the olfactory bulb and accessory olfactory bulb in mammals // J. Сотр. Neurol. 1975. Vol. 161. N 1. P. 31-55.

470. Scherer-Singler U., Vincent S. R., Kimura H., McGeer E. G. Demonstration of aunique population of neurons with NADPH-d histochemistry // J. Neurosci. Methods. 1983.1. Vol. 9. N 3. P. 229-234.

471. Schlor К. H., Stumpf H., Stock G. Baroreceptor reflex during arousal induced by electrical stimulation of the amygdala or by natural stimuli // J. Auton. Nerv. Syst. 1984. Vol. 10. N2. P. 157-165.

472. Schmidt H. H. NO, CO and OH. Endogenous soluble guanylyl cyclase-activating factors//FEBS Lett. 1992. Vol. 307. N 1. P. 102-107.

473. Schuman E. M., Madison D. V. A requirement for the intercellular messenger nitric oxide in long-term potentiation // Science. 1991. Vol. 254. N 5037. P. 1503-1506.

474. Schwaber J. S., Kapp B. S., Higgins G. The origin and extent of direct amygdala projections to the region of the dorsal motor nucleus of the vagus and the nucleus of the solitary tract // Neurosci. Lett. 1980. Vol. 20. N 1. P. 15-20.

475. Schwaber J. S., Kapp B. S., Higgins G. A., Rapp P. R. Amygdaloid and basal forebrain direct connections with the nucleus of the solitary tract and the dorsal motor nucleus // J. Neurosci. 1982. Vol. 2. P. 1424-1438.

476. Shammah-Lagnado S. J., Aldeid G. F., Heimer L. Efferent connections of the caudal part of the globus pallidus in the rat // J. Сотр. Neurol. 1996. Vol. 376. P. 489-507.

477. Shapiro R. E., Miselis R. R. The central organization of the vagus nerve innervating the stomach of the rat // J. Сотр. Neurol. 1985. Vol. 238. P. 473-488.

478. Shapoval L. N., Sagach V. F., Pobegailo L. S. Nitric oxide influences ventrolateral medullary mechanisms of vasomotor control in the cat // Neurosci. Lett. 1991. Vol. 132. P. 47-50.

479. Sheline Y. I., Gado M. H., Price J. L. Amygdala core nuclei volumes are decreased in recurrent major depression //NeuroReport. 1998. Vol. 9. P. 2023-2028.

480. Shi C.-J., Cassell M. D. Cortical, thalamic and amygdaloid projections of rat temporal cortex//J. Сотр.Neurol. 1997. Vol. 382. P. 153-175.

481. Shi C.-J., Cassell M. D. Cortical, thalamic and amygdaloid connections of the anterior and posterior insular cortices // J. Сотр. Neurol. 1998. Vol. 399. P. 440-468.

482. Shi C.-J., Cassell M. D. Perirhinal cortex projections to the amygdaloid complex and hippocampal formation in the rat // J. Сотр. Neurol. 1999. Vol. 406. P. 299-328.

483. Shi C., Davis M. Visual pathways involved in fear conditioning measured with fear-potentiated startle: behavioral and anatomic studies // J. Neurosci. 2001. Vol. 21. P. 98449855.

484. Shibuki K., Okada D. Endogenous nitric oxide release required for long-term synaptic depression in the cerebellum // Nature. 1991. Vol. 349. N 6307. P. 326-328.

485. Shuai X.-W., Xie P.-Y. Expression and localization of c-Fos and NOS in the central nerve system following esophageal acid stimulation in rats // World J. Gastroeneterol. 2004. Vol. 10. N 15. P. 2287-2291.

486. Simerly R. В., Young В. J., Capozza M. A., Swanson L. W. Estrogen differentially regulates neuropeptide gene expression in a sexually dimorphic olfactory pathway // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1989. Vol. 86. N 12. P. 4766-4770.

487. Shinonaga Y., Takada M., Mizuno N. Topographic organization of collateral projections from the basolateral amygdaloid nucleus to both the prefrontal cortex and nucleus accumbens in the rat // Neuroscience. 1994. Vol. 58. P. 389-437.

488. Simonian S. X., Herbison A. E. Localization of neuronal nitric oxide synthase-immunoreactivity wilhin subpopulations of noradrenergic A) and A2 neurons in the rat // Brain. Res. 1996. Vol. 732. P. 247-252.

489. Smith Y., Pare D. Intra-amygdaloid projections of the lateral nucleus in the cat: PHA-L anterograde labeling combined with postembedding GABA and glutamate immunocytochemistry // J. Сотр. Neurol. 1994. Vol. 342. P. 232-248.

490. Solodkin A., Traub R. J., Gebhart G. F. Unilateral hindpaw inflammation produces a bilateral increase in NADPH-diaphorase histochemical staining in the rat lumbar spinal cord //Neurosci. 1992. Vol. 51. P. 495-499.

491. Somiya H., Tonoue T. Neuropeptides as central integrators of autonomic nerve activity: effects of TRH, SRIF, VIP and bombesin on gastric and adrenal nerves // Regul. Pept. 1984. Vol. 9. N 1-2. P. 47-52.

492. Sorvari H., Soininen H., Paljarvi L., Karkola K., Pitkanen A. Distribution of parvalbumin-immunoreactive cells and fibers in the human amygdaloid complex // J. Сотр. Neurol. 1995. Vol. 360. P. 185-212.

493. Squadrito F., Calapai G., Cucinotta D., Altavilla D., Zingarelli B. et al. Anorectic activity of NG-nitro-L-arginine, an inhibitor of brain nitric oxide synthase, in obese Zucker rats //Eur. J. Pharmacol. 1993. Vol. 230. P. 125-128.

494. Sripanidkulchai K., Sripanidkulchai В., Wyss J. M. The cortical projection of the basolateral amygdaloid nucleus in the rat: anterograde fluorescent dye study // J. Сотр. Neurol. 1984. Vol. 229. P. 419-441.

495. Srisawat R., Bishop V. R., Bull P. M., Douglas A. J., Russell J. A., Lugwig M., Leng G. Regulation of neuronal nitric oxide synthase mRNA expression in the rat magnocellular neurosecretory system // Neurosci. Lett. 2004. Vol. 369. P. 191-196.

496. Stenman J., Yu R. Т., Evans R. M., Campbell K. Tlx and Рахб co-operate genetically to establish the pallio-subpallial boundary in the embrionic mouse telencephalon. //Development. 2003. Vol. 130. P. 1113-1122.

497. Stock G., Schlor К. H., Heidt H., Buss J. Psyhomotor behaviour and cardiovascular patterns during stimulation of the amygdala // Pflugers Arch. 1978. Vol. 376. P. 177-184.

498. Stock G., Rupprecht U., Stumpf H., Schlor К. H. Cardiovascular changes during arousal elicited by stimulation of amygdala, hypothalamus and locus coeruleus// J. Auton. Nerv. Syst. 1981. Vol. 3. N 2-4. P. 503-510.

499. Stornetta R. L., Guyenet P. G. Distribution of glutamic acid decarboxylase mRNA-containing neurons in rat medulla projecting to thoracic spinal cord in relation to monoaminergic brainstem neurons // J. Сотр. Neurol. 1999. Vol. 407. N 3. P. 367-380.

500. Sun N., Yi H., Cassell M. D. Evidence for a GABAergic interface between cortical afferents and brainstem projection neurons in the rat central extended amygdala // J. Сотр. Neurol. 1994. Vol. 340. P. 43-64.

501. Swanson L. W. Cerebral hemisphere regulation of motivated behavior // Brain Res. 2000. Vol. 886. P. 113-164.

502. Swanson L. W., Petrovich G. D. What is the amygdala? // Trends Neurosci. 1998. Vol. 21. P. 323-330.

503. Swanson L. W., Sawchenko P. E. Hypothalamic integration: organization of the paraventricular and supraoptic nuclei // Annu. Rev. Neurosci. 1983. Vol. 6. P. 269-324. "

504. Swanson L. W., Sawchenko P. E., Lind R. W. Regulation of multiple peptides in CRF parvocellular neurosecretory neurons: implications for the stress response // Prog . Brain Res. 1986. Vol. 68.P. 169-190.

505. Tagawa Т., Harada S., Imaizumi T. et al. Nitric oxide increases neuronal activity in the nucleus tractus solitarius of rat brain slices // Circulation. 1993. Vol. 88. N 4. P. 356-359.

506. Takagishi M., Chiba Т. Efferent projections of the infralimbic (area 25) region of the medial prefrontal cortex in the rat: an anterograde tracer PHA-L study // Brain Res. 1991. Vol. 566. P. 26-39.

507. Takahashi T. Pathophysiological significance of neuronal nitric oxide synthase in the gastrointestinal tract // J. Gastroenterol. 2003. Vol. 38. P. 421-430.

508. Takeuchi Y., Matsushima S., Matsushima R., Hopkins D. A. Direct amygdaloid projections to the dorsal motor nucleus of the vagus nerve: a light and electron microscopic study in the rat // Brain Res. 1983. Vol. 280. P. 143-147.

509. Talavera E., Martinez-Lorenzana G., Corkidi G., Leon-OIea M., Condes-Lara M. NADPH-diaphorase-stained neurons after experimental epilepsy in rats // Nitric Oxide. 1997. Vol. 1. N 6. P. 484-493.

510. Talman W. Т., Dragon D. N., Ohta H., Lin L. H. Nitroxidergic influences on cardiovascular control by NTS: a link with glutamate // Ann. N. Y. Acad. Sci. 2001. Vol. 940. P. 169-178.

511. Tanaka M., Ikeda Т., Hayashi S., Iijima N., Amaya F., Hisa Y., Ibata Y. Nitrergic neurons in the medial amygdala project to the hypothalamic paraventricular nucleus of the rat //Brain Res. 1997. Vol. 777. N 1-2. P. 13-21.

512. Terasawa E., Kawakami M. Positive feedback sites of estrogen in the brain on ovulation: possible role of the bed nucleus of stria terminalis and the amygdala // Endocrinol. Jpn. 1974. Vol.21.N LP. 51-60.

513. Ter Horst G. J., Luiten P. G., Kuipers F. Descending pathways from hypothalamus to dorsal motor vagus and ambiguus nuclei in the rat // J. Auton. Nerv. Syst. 1984. Vol. 11. N LP. 59-75.

514. Thompson R. H., Canteras N. S., Swanson L. W. Organization of projections from the dorsomedial nucleus of the hypothalamus: a PHA-L study in the rat // J. Сотр. Neurol. 1996. Vol. 376. P. 143-173.

515. Thompson R. L., Cassell M. D. Differential distribution and non-collateralization of central amygdaloid neurons projecting to different medullary regions // Neurosci. Lett. 1989. Vol. 97. N3. P. 245-251.

516. Tolmacheva E. A., van Luijtelaar G., Chepurnov S. A., Kaminskij Y., Mares P. Cortical and limbic excitability in rats with absence epilepsy // Epilepsy Res. 2004. Vol. 62. P. 189-198.

517. Torres J. E., Kreisman N. R., Gozal D. Nitric oxide modulates in vitro intrinsic optical signal and neural activity in the nucleus tractus solitarius of the rat // Neurosci. Lett. 1997. Vol. 232. P. 175-178.

518. Travagli, R. A., Gillis R. A. Nitric oxide-mediated excitatory effect on neurons of dorsal motor nucleus of vagus //Am. J. Physiol. 1999. Vol. 266. N 1. Pt.l. P. G154-G160.

519. Tseng C.-J., Liu H.-Y., Lin H.-C., Ger L.-P., Tung C.-S., Yen M. H. Cardiovascular effects of nitric oxide in the brain stem nuclei of rats // Hypertension. 1996. Vol. 27. P. 36-42.

520. Turner В. H., Herkenham M. Thalamoamygdaloid projections in the rat: a test of the amygdala's role in sensory processing //J. Сотр. Neurol. 1991. Vol. 313. P. 295-325.

521. Tuunanen J., Halonen Т., Pitkanen A. Status epilepticus causes selective regional damage and loss of GABAergic neurons in the rat amygdaloid complex // Eur. J. Neurosci. 1996. Vol. 8. P. 2711-2275.

522. Unger J., Lange W. Presence or absence of NADPH-diaphorase in somatostatin and neuropeptide Y neurons in amygdala and cortex: differential sensitivity in Alzheimer's disease // Eur. J. Neurosci. 1989. Suppl. 2. P. 237-241.

523. Ursin H., Kaada B. R. Functional localization within the amygdaloid complex in the cat // EEG Clin. Neurophysiol. 1960. Vol. 12. N 1. P. 1-20.

524. Uylings H. В. M., Groenewegen H. J., Kolb B. Do rats have a prefrontal cortex? // Behav. Brain Res. 2003. Vol. 146. N I. P. 3-17.

525. Van der Kooy D., Koda L. Y., McGinty J. F., Gerfen C. R., Bloom F. E. Theorganization of projections from the cortex, amygdala, and hypothalamus to the nucleus of the solitary tract in rat // J. Сотр. Neurol. 1984. Vol. 224. P. 1-24.

526. Vanhatalo S., Soinila S. Nitric oxide synthase in the hypothalamo-pituitary pathways //J. Chem. Neuroanat. 1995. Vol. 8. P. 165-173.

527. Velasco J. M., Fernandez de Molina A., Perez D. Suprarhinal cortex response to electrical stimulation of the lateral amygdala nucleus in the rat // Exp. Brain Res. 1989. Vol. 74. N 1. P. 168-172

528. Verberne A. J. M., Owens N. C. Cortical modulation of the cardiovascular system // Progress in Neurobiology. 1998. Vol. 54. P. 149-168.

529. Vereecken Т. H. L. G., Vogels O. J. M., Nieuwenhuys R. Neuron loss and shrinkage in the amygdala in Alzheimer's disease // Neurobiol. Aging. 1994. Vol. 15. P. 4554.

530. Vertes R. P. Differential projections of the infralimbic and prelimbic cortex in the rat// Synapse. 2004. Vol. 51 N 1. P. 32-58.л

531. Vincent S. R. Nitric oxide: a radical neurotransmitter in the central nervous system // Prog. Neurobiol. 1994. Vol. 42. P. 129-160.

532. Vincent S. R., Hope В. T. Neurons that say NO // TINS. 1992. Vol. 15. N 3. P. 108113.

533. Vincent S. R., Satoh K., Fibiger H. C. The localization of central cholinergic neurons // Prog. Neuropsychopharmacol. Biol. Psychiatry. 1986. Vol. 10. N 3-5. P. 637-656.

534. Vizzard M. A., Erdman S. L., De Groat W. C. Increased expression of neuronal nitric oxide synthase (NOS) in visceral neurons after nerve unjury // J. Neurosci. 1995. Vol. 15. P. 4033-4045.

535. Volgin D., Volgina A., Seredenko M. Involvement of nitric oxide in regulation of the medullary respiratory rhythm in neonatal rats // Acta Neurobiol. Exp. (Wars.). 2000. Vol. 60. N2. P. 175-186.

536. Volsch M. Zur vergleichenden Anatomie des Mandelkerns und seiner Machbargebilde. I Teil // Arch. Mikrosk. Anat. Entwicklungsmech. 1906. Vol. 68. P. 573683.

537. Volsch M. Zur vergleichenden Anatomie des Mandelkerns und seiner Machbargebilde. II Teil // Arch. Mikrosk. Anat. Entwicklungsmech. 1910. Vol. 76. P. 373523.

538. Wallace D. M., Magnuson D. J., Gray T. S. The amygdalo-brainstem pathway: selective innervation of dopaminergic, noradrenergic and adrenergic cells in the rat. // Neurosci. Lett. 1989. Vol. 97. N 3. P. 252-258.

539. Wallace D. M., Magnuson D. J., Gray T. S. Organization of amygdaloid projections to brainstem dopaminergic, noradrenergic, and adrenergic cell groups in the rat // Brain Res. Bull. 1992. Vol. 28. P. 447-454.

540. Wang Z.-Z., Dinger В., Fidone S. J., Stensans L. J. Physiological role of nitric oxide (NO) in the cat carotid body // FASEB J. 1993. Vol. 7. N 3-4. P. 431-435.

541. Weidenfeld J., Itzik A., Goshen I., Yirmiya R., Ben-Hur T. Role of the central amygdala in modulating the pituitary-adrenocortical and clinical responses in experimental Herpes implex virus-1 encephalitis //Neuroendocrinology. 2005. Vol. 81. P. 267-272.

542. Weller K. L., Smith D. A. Afferent connections to the bed nucleus of the stria terminalis // Brain Res. 1982. Vol. 232. N 2. P. 255-270.

543. Whitnall M. H. Regulation of the hypothalamic corticotropin-releasing hormone neurosecretory system // Prog. Neurobiol. 1993. Vol. 40. P. 573-629.

544. Wiedner E. В., Bao X., Altschuler S. M. Localization of nitric oxide synthase in the brain stem neural circuit controlling esophageal peristalsis in rats // Gastroenterology. 1995. Vol. 108. P. 367-375.

545. Wojtal K., Gniatkowska-Nowakowska A., Czuczwar S. J. Is nitric oxide involved in the anticonvulsant action of antiepileptic drugs?// Pol. J. Pharmacol. 2003. Vol. 55. N 4. P. 535-542.

546. Wood J., Garthwaite J. Models of the diffusional spread of nitric oxide: implications for neural nitric oxide signalling and its pharmacological properties // Neurophalmacol. 1994.1. Vol. 33. P. 1235-1244.

547. Woolf N. J., Butcher L. L. Cholinergic projections to the basolateral amygdala: a combined Evans blue and acetylcholinesterase analysis // Brain Res. Bull. 1982. Vol. 8. N 7. P. 751-763.

548. Wotherspoon G., Alberta M., Rattray M., Priestley J. V. Serotonin and NADPH-diaphorase in the dorsal raphe nucleus of the adult rat // Neurosci. Lett. 1994. Vol. 113. P. 3136.

549. Wouterlood F. G., Groenewegen H. J. Neuroanatomical tracing by use of Phaseolus vulgaris leucoagglutinin (PHA-L): Electron microscopy of PHA-L-filled neuronal somata, dendrites, axons and axon terminals // Brain Res. 1985. Vol. 326. P. 188-191.

550. Yamada K., Emson P., Hokfelt T. Immunohistochemical mapping of nitric oxide synthase in the rat hypothalamus and colocalization with neuropeptides // J. Chem. Neuroanat. 1996. Vol. 10. P. 295-316.

551. Yamamoto Т., Azuma S., Kawamura Y. Functional relations between the cortical gustatory area and the amygdala: electrophysiological and behavioral studies in rats // Exp. Brain Res. 1984. Vol. 56. N 1. P. 23-31.

552. Yang W., Oskin O., Krukoff T. L. Immune stress activates putative nitric oxide-producing neurons in rat brain: cumulative effects with restraint // J. Сотр. Neurol. 1999. Vol. 405. P. 380-387.

553. Yasin S., Costa A., Trainer P., Windle R., Forsling M. L., Grossman A. Nitric oxide modulates the release of vasopressin from rat hypothalamic explants // Endocrinol. 1993. Vol. 133. P. 1466-1469.

554. Zahm D. S., Heimer L. Synaptic contacts of ventral striatal cells in the olfactory tubercle of the rat: Correlated light and electron microscopy of anterogradely transported

555. Phaseolus vulgaris leucoagglutinin //Neurosci. Lett. 1985. Vol. 60. P. 169-175.j

556. Zahm D. S., Jensen S. L., Williams E. S., Martin J.R. 3 . Direct comparison of projections from the central amygdaloid region and nucleus accumbens shell // Eur. J. Neurosci. 1999. Vol. 11. N4. P. 1119-1126.

557. Zanzinger J., Czachurski J., Seller H. Neuronal nitric oxide reduces sympathetic excitability by modulation of central glutamate effects in pigs // Circ. Res. 1997. Vol. 80. P. 565-571.

558. Zanzinger J., Seller H. Species differences in the distribution of nitric oxide synthase in brain stem regions that regulate sympathetic activity // Brain Res. 1997. Vol. 764. N 1-2.1 P. 265-268.

559. Zhang J. X., Harper R. M., Ni H. F. Cryogenic blockade of the central nucleus of the amygdala attenuates aversively conditioned blood pressure and respiratory responses // Brain Res. 1986. Vol. 386. N 1-2. P. 136-145.

560. Zhang J. X., Snyder S. H. Nitric oxide stimulates auto ADP-ribosylation of glyceraldehyde-3-phosphate dehydrogenase // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 1992. Vol. 82. P. 9382-9385.

561. Zhang X., Cui J., Tan Zh., Jiang Ch., Fogel R. The central nucleus of the amygdala modulates gut-related neurons in the dorsal vagal complex in rats // J. Physiol. 2003. Vol. 553. N3. P. 1005-1018.

562. Zhang X., Fogel R., Renehan W. E. Stimulation of the paraventricular nucleus modulates the activity of gut-sensitive neurons in the vagal complex // Am. J. Physiol. 1999. Vol .277. P. G79-G90.

563. Zhang X., Renehan W. E., Fogel R. Neurons in the vagal complex of the rat respond to mechanical and chemical stimulation of the GI tract // Am. J. Physiol. 1998. Vol. 274. N 2, Pt. l.P. G331-G341.

564. Zolovick A. J. Effects of lesions and electrical stimulation of the amygdala on hypothalamic-hypothyseal regulation. // Neurobiology of the amygdala / Ed B. Eleftheriou. New York, 1972. P.643-684.

Информация о работе

Любашина, Ольга Анатольевна
доктора биологических наук
Санкт-Петербург, 2007
ВАК 03.00.13

Диссертация

Миндалевидный комплекс мозга в системе центральной регуляции висцеральных функций - тема диссертации по биологии, скачайте бесплатно

Автореферат

Похожие работы