Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему
Послеледниковая динамика растительного покрова Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области
ВАК РФ 03.02.01, Ботаника
Автореферат диссертации по теме "Послеледниковая динамика растительного покрова Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области"
, /
о I
004612
На правах рукописи
БЛЯХАРЧУК Татьяна Артемьевна
ПОСЛЕЛЕДНИКОВАЯ ДИНАМИКА РАСТИТЕЛЬНОГО ПОКРОВА ЗАПАДНО-СИБИРСКОЙ РАВНИНЫ И АЛТАЕ-САЯНСКОЙ ГОРНОЙ ОБЛАСТИ (ПО ДАННЫМ СПОРОВО-ПЫЛЬЦЕВОГО АНАЛИЗА БОЛОТНЫХ И ОЗЁРНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ)
03.02.01 - Ботаника
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени доктора биологических наук
1 1 НОЯ 2010
Томск-2010
004612020
Работа выполнена в Институте мониторинга климатических и экологических систем Сибирского отделения Российской академии наук (ИМКЭС СО РАН), г. Томск и на кафедре ботаники ГОУ ВПО «Томский государственный университет»
Научный консультант: доктор биологических наук, профессор Ревушкин Александр Сергеевич
Официальные оппоненты: доктор биологических наук, профессор Свириденко Борис Фёдорович
доктор биологических наук, профессор Лащинский Николай Николаевич
доктор геолого-минералогических наук, профессор Волкова Валентина Сергеевна
Ведущая организация: Институт леса им. В.А. Сукачева СО РАН, г. Красноярск
Защита состоится 11 ноября 2010 г. в 7— ч. на заседании диссертационного совета Д 212.267.09 при ГОУ ВПО «Томский государственный университет» по адресу: 634050, Томск, пр. Ленина 36, факс: (3822) 52-96-01.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Томский государственный университет» по адресу: г. Томск, пр. Ленина, 34 а.
Автореферат разослан « ,5~ » 2010 г.
Ученый секретарь диссертационного совета,
доктор биологических наук В.ГГ. Середина
ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Изменения, происходящие со временем в растительном покрове, являются объективным индикатором естественной динамики природной среды, поскольку растительный покров напрямую зависит от изменений климатической и экологической обстановки (Докучаев, 1885; Варминг, 1901; Clements, 1920; Берг, 1952; Полынов, 1956). Понимание процессов динамики растительного покрова в прошлом помогает выявить естественные долговременные процессы изменения современной природной обстановки, что, в свою очередь, даёт возможность более обоснованно предвидеть её изменения в будущем. Палеопалинологические исследования осадочных отложений современных озёр и болот помогают реконструировать динамику растительного покрова региона в послеледниковое время (Прокопьев, 2001). Территория Сибири в палеопалинологическом плане изучена не достаточно, по сравнению с Европой и Северной Америкой. Имеющиеся палеопалинологические данные по Западной Сибири неоднородны по информативности, детальности, обеспеченности радиоуглеродными датами. Интерпретации разных авторов в основном касаются отдельных районов, но в широком плане весь массив имеющихся для исследуемого региона палеопалинологических данных нуждается в систематизации и обобщении, особенно с позиций ботанической науки. В литературе по-разному оценивается поведение южной границы лесной зоны на равнинах Западной Сибири в голоцене, время и степень проявления голоценового оптимума. Очень мало имеется данных для позднеледниковья и раннего голоцена. Для территории Алтае-Саянской горной области, до наших исследований, имелись лишь единичные пыльцевые разрезы (Малаева, 1998), которые не могли характеризовать всё разнообразие растительных ландшафтов и климата данного региона, расположенного на стыке трёх типов климата, в зоне контакта флористических элементов, происходящих из нескольких флорогенетических центров (Ревушкин, 1988). Флористические исследования неоднократно доказывали тесную историческую связь между флорами равнинной части Западной Сибири, и горами Южной Сибири и Урала (Лавренко, 1946; Толмачев, 1954; Камелин, 1995), но остаётся не ясным, какова роль автохтонных и аллохтонных процессов в формировании флоры и растительного покрова этих регионов (Ревушкин, 1996). Отмеченные «белые пятна» в палеогеографических и ботанических исследованиях на территории ЗападноСибирской равнины и Алтае-Саянской горной области определили актуальность выбранной темы исследований. Данная диссертационная работа вносит дополнительный фактический материал, способный дать более обоснованные ответы на обозначенные спорные вопросы. Она дополняет изучаемый регион серией из 22-х новых полных пыльцевых разрезов, хорошо датированных радиоуглеродным методом (особенно не исследованные районы гор Южной Сибири), кроме того, она обобщает авторские и литературные палеопалинологические данные с помощью оригинальных методов корреляции и визуализации палеопалинологического материала с помощью построения по-
тысячелетних карто-схем палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова. Проведённая работа позволила детально реконструировать динамику растительного покрова в различных округах Алтае-Саянской горной области, выявить тенденции в пространственной послеледниковой динамике палиноареалов отдельных видов и формаций растительного покрова в сопряженной системе гор Южной Сибири и равнинной части Западной Сибири. Результаты таких пространственно-временных палеопалинологических исследований предоставляют новые возможности для применения методов экспериментальной палеоклиматологии, флористических и генетических исследований.
Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является выявление основных закономерностей развития растительного покрова Западно-Сибирской равнины и сопряженной с ней Алтае-Саянской горной области с позднеледникового времени до современности на основе детального спорово-пыльцевого анализа и радиоуглеродного датирования болотных и озёрных отложений.
Для реализации поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
1) обобщить имеющиеся палеопалинологические данные и основанные на них палеореконструкции динамики растительности на равнинной территории Западной Сибири и в Алтае-Саянской горной области;
2) выявить характерные черты современных (субрецентных) спорово-пыльцевых спектров, свойственные лесной зоне равнин Западной Сибири и горным районам Южной Сибири в пределах исследуемых ключевых участков;
3) провести палеопалинологические исследования серии новых разрезов торфяных и озёрных отложений, расположенных на равнинной территории Западной Сибири и в горах Алтае-Саянского региона;
4) реконструировать изменения растительного покрова на основе данных спорово-пыльцевого анализа методом выделения локальных пыльцевых зон и, основанных на них, локальных фаз развития растительности;
5) провести пространственно-временную корреляцию имеющихся для изучаемой территории палеопалинологических данных.
6) провести реконструкцию изменений палиноареалов отдельных эдификаторов растительного покрова и восстановить картину естественной динамики растительного покрова и климата равнинной территории Западной Сибири и Алтае-Саянской горной области с позднеледниковья до современности по тысячелетним временным срезам;
8) провести пространственное моделирование детальных карт растительного покрова Алтае-Саянского горного региона для временных срезов 10000, 8000, 5200 и 3200 лет назад с помощью одной из современных методик моделирования.
Научная новизна. В работе впервые:
- реконструирована детальная картина изменения растительного покрова Алтае-Саянской горной области в позднеледниковье и голоцене на
основе пионерных палеопалинологических исследований озёрных отложений современных малых озёр;
- разработано 2 метода обобщения и корреляции палеопалинологических данных: метод построения локальных и меридиональных трансектов пыльцевых диаграмм на единой, равномерной временной шкале и метод построения по-тысячелетних карто-схем изменения палиноареалов;
- установлено 5 основных относительно стабильных ландшафтно-климатических периодов в динамике растительного покрова равнинной территории Западной Сибири и Алтае-Саянской горной области с позднеледннковья (13 тыс. лет назад) до современности;
- выявлены: последовательность, направления и временные рамки расселения, процветания и деградации ценоареалов отдельных древесных пород на исследуемой территории по тысячелетним временным срезам за последние 13 тыс. лет. Доказано, что сплошной лесной покров из кедра и пихты в горах Южной Сибири начал формироваться с 9,7 тыс. л.н. На равнинной территории Западной Сибири первые сомкнутые леса из берёзы и сосны сформировались около 8,5 тыс. л.н., и лишь позднее, под пологом этих лесов, стали распространяться кедр и пихта;
- установлено, что в голоценовые оптимумы 9 и 6 тыс. л.н. на территории таёжной зоны равнин Западной Сибири возрастала роль темнохвойных формаций с елью и пихтой, и усиливались провинциальные различия в структуре растительного покрова, а в периоды между голоценовыми оптимумами роль темнохвойных пород сокращалась, и структура растительного покрова приобретала более выраженную широтную зональность;
- установлено, что в горных областях Алтае-Саянского региона в динамике растительного покрова Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау проявились закономерности общие с бореальной зоной равнин Западной Сибири, а в динамике растительности крайнего юго-востока исследуемой территории (высокогорья Юго-Западной Тувы) проявились закономерности общие с динамикой растительности семиаридных территорий Монголии.
Положения, выносимые на защиту.
1. В ландшафтах равнин Западной Сибири вплоть до 8,5 тыс. лет назад доминировала реликтовая елово-лиственнично-степная формация, в которой сочетались участки лиственничных и еловых насаждений с обширными степными пространствами. Сосна и кедр в этом ландшафте не участвовали. В конце этой фазы широкое распространение получила берёзовая лесостепь.
2. Формирование сплошного лесного покрова в горах Южной Сибири произошло на 1200 лет раньше, чем на равнинной территории Западной Сибири.
3. В голоценовые оптимумы 9 и 6 тыс. лет назад на равнинной территории Западной Сибири усиливались провинциальные различия в структуре растительного покрова, а в периоды между голоценовыми оптимумами структура растительного покрова приобретала более выраженную
широтную зональность, что отражает, вероятно, ведущую роль атлантического воздушного переноса в природе голоценовых оптимумов.
4. В горных областях Алтае-Саянского региона в динамике растительного покрова Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау проявились закономерности общие с лесной зоной равнин Западной Сибири, а динамика растительности юго-востока исследуемой территории (высокогорья Юго-Западной Тувы) сходна с динамикой растительности семиаридных территорий Монголии и с изменением растительности на севере Западно-Сибирской равнины.
Личный вклад автора в данное исследование. В основу данной работы легли материалы 24-летних палинологических исследований автора. Под руководством автора и с его участием проводились полевые работы по отбору болотных и озёрных кернов, а также поверхностных образцов для палинологических исследований, делались геоботанические описания растительности в местах сбора материала, проводилась химическая подготовка образцов и их спорово-пыльцевой анализ. В дальнейшем автором проводилась вся статистическая и графическая обработка полученных эмпирических данных и дальнейшая их интерпретация и палсореконструкции.
Теоретическая и практическая значимость. Выявленные закономерности в послеледниковой динамике растительного покрова и климата Западно-Сибирской равнины и гор Алтая и Саян значительно пополняют сумму фундаментальных палеогеографических представлений, на основе которых можно делать прогноз дальнейшего развития территорий и выбирать пути их наиболее рационального использования. Новые палеопалинологические данные (22 детальных спорово-пыльцевых разреза), полученные для территорий равнинной части Западной Сибири и для Алтае-Саянской горной области, являются основой для разработки стратиграфических схем позднеледниковья и голоцена указанных регионов. Эти данные закрывают «белые пятна» на обширной территории Сибири и являются существенным вкладом в базу данных для глобального моделирования изменений природно-климатической обстановки Земли. Установленные закономерности в динамике палиноареапов и, связанных с ними ценоареалов, основных лесообразуюших и эдификаторных видов растительного покрова на исследуемой территории могут служить базой для выработки рациональной природоохранной политики регионов. Полученные материалы могут быть использованы при чтении лекций, составлении учебников и учебных пособий для вузов по истории растительности и климата Сибири. Результаты пространственных палиноареалогических исследований предоставляют новые возможности для применения методов экспериментальной палеоклиматологии, моделирования и таких биологических направлений как лесоведение, флористика и генетика.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на Российских конференциях (Томск 1988, 1998, 2005, 2007, 2009; Москва, 1990; Петрозаводск, 1998; Ноябрьск, 2001; Кызыл 2005, 2007), на международных конференциях [Монголия - Ховд 2003; Грузия - Тбилиси 1988; Эстония - Таллин 1989; Финляндия - Оулу 1999; США - Fayettevile 2000; Канада - Quebec 2000; Германия - Berlin 2003, Bonn 2008 (JOPC-VIII); Польша -
Krakov 2004; Китай - Beijing 2005 (PAGES); Англия - London 2006 (HOLIVAR); Чехия - Prague 2006 «7-th European paleobotany-palynology conference»; Италия - Milan 2006 (INQUA-SEQS); Индия - Chandigarh 2009(LIMPACS)(IGBP-PAGES)].
Работа была поддержана грантами: российского фонда РФФИ (05-0564266, 06-05-65127, 06-05-74610); грантом по совместной программе Министерства образования и науки РФ и Германской службы академических обменов DAAD (2004); зарубежными фантами: grant of MakArthur foundation N 98-52191, Grant of "Royal Society of England" for short visits (2006), grant of FULBRIGHT foundation for 6 months visit of USA (2006-2007). Палеопалинологические исследования на болотах юго-востока ЗападноСибирской равнины проводились на базе Института биологии и биофизики при ТГУ. Палеопалинологические исследования озёрных отложений в горах Алтае-Саянского региона проводились при поддержке грантов Американского научного фонда и Американского географического общества № 6567-99 и № 97-161 профессору H.Wright (США).
Публикации. По материалам диссертации опубликовано 60 научных работ, в том числе 12 статей в рецензируемых журналах из «Перечня....» ВАК.
Автор выражает благодарность своему учителю болотоведу Юрию Алексеевичу Львову, коллегам Емельяну Ярушковичу Мульдиярову, Елене Дмитриевне Лапшиной и Наталье Владимировне Черновой, за поддержку в исследованиях и проведение ботанического анализа торфа для ряда исследованных спорово-пыльцевым методом разрезов. Автор благодарит также Павла Станиславовича Бородавко и Павла Анатольевича Бляхарчука за поддержку в проведении полевых работ на Алтае. Особую благодарность автор выражает научному консультанту Александру Сергеевичу Ревушкину за поддержку и внимательное отношение.
Объём и структура работы. Объём диссертационной работа - 519 страниц, включая: введение, восемь глав, выводы, список литературы из 470 наименований, 2 приложения, 87 рисунков, 18 таблиц.
ГЛАВА 1. ОБЪЕКТЫ И ПАЛЕОЭКОЛОГИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ В ИССЛЕДОВАНИИ ДИНАМИКИ РАСТИТЕЛЬНОГО ПОКРОВА
В работе по изучению динамики растительного покрова в качестве базовых методов использовались спорово-пыльцевой анализ и радиоуглеродное датирование голоценовых отложений болот и озёр. В качестве дополнительных методов использовались ботанический анализ торфа, литологический анализ озёрных отложений (LOI), анализ содержания микроугольков, и, в отдельных случаях, использовались данные по диатомовому анализу и анализу устойчивых изотопов. Лично автором в данном исследовании проведён спорово-пыльцевой анализ 1204 ископаемых пыльцевых спектров (каждый из которых включал в среднем 300-400 определённых форм пыльцы и спор), составляющих 22 новых детальных спорово-пыльцевых разреза из озёрных (9)
и торфяных (13) отложений с территории юго-востока Западно-Сибирской равнины (12 разрезов) и Алтае-Саянской горной области (10 разрезов). Кроме того, был проведён спорово-пыльцевой анализ 190 современных (субрецентных) пыльцевых спектров из районов исследования. Получено 123 радиоуглеродные даты в Российских и зарубежных радиоуглеродных лабораториях. В дополнение к этому для торфяных разрезов был проведён детальный ботанический анализ 517 образцов торфа, а для озёрных отложений - литологический анализ 362 образцов озёрного сапропеля методом измерения потерь при прокаливании (LOI) и анализ устойчивых изотопов углерода и кислорода в 99 образцах. Из методов экспериментальной палеоклиматологии в работе использовался информационно-статистический метод В.А. Климанова (1976, 1981, 1985) для реконструкции количественных характеристик палеоклимата и метод моделирования с помощью MontBioCLIM модели для крупномасштабной пространственной реконструкции растительного покрова горных районов по палеопалинологическим данным (Tchebakova et al., 2009).
Метод спорово-пыльцевого анализа, позволяет реконструировать особенности растительного покрова от локального уровня до формационного и зонального (Гричук, 1941; Левковская, 1973; Никифорова, 1980; Anderson, 1986; Moore et al, 1991; Roberts, 1998). Дополнительные палеоэкологические и физико-химические методы исследования, проводимые сопряжено со спорово-пыльцевым анализом, помогают более достоверно интерпретировать палеопалинологические данные и решать проблемы часто трудно разрешимые чисто палинологическим методом (Gasse, 1987; Warner, 1988; Dixit et al., 1992; Reid et al., 1995; Abell et al, 1995; Talbot, 1990; Goodfriend, 1992). Дополнительные методы позволяют более полно раскрывать биогеоценотические связи и процессы, происходящие в ландшафтах.
Далее в данной главе подробно рассматриваются особенности метода спорово-пыльцевого анализа и ряда дополнительных, используемых в работе палеоэкологических и физико-химических методов. Предыдущими исследованиями показана сложность формирования спорово-пыльцевых спектров в природе, где действует множество факторов, меняющихся в пространстве (Гричук и Заклинская, 1948; Сладков, 1967; Березина, 1969; Грабовик, 1982, 1986; Некрасова, 1977; Faegri, 1975; Tauber, 1965; Birks et al, 1980). Кроме учета разномасштабных особенностей растительного покрова, некоторые исследователи рекомендуют применять поправочные коэффициенты для перехода от пыльцевых спектров к составу растительности, которые, тем не менее, могут различаться для разных территорий. Поэтому общепринято палеопалинологические исследования сопровождать изучением соответствия современных пыльцевых спектров составу растительности, в каждом изучаемом районе.
Результаты пыльцевого анализа в работе визуализировались традиционным способом построения спорово-пыльцевых диаграмм. При этом обилие отдельных компонентов в пыльцевых спектрах выражалось в процентах от общей суммы подсчитанной пыльцы и спор за вычетом пыльцы и спор водных и болотных растений согласно рекомендациям (Moore et al, 1991). Для
облегчения интерпретации результатов индивидуальные пыльцевые компоненты объединялись в следующие морфолого-экологические группы: древесные, кустарники и кустарнички, высокогорные виды, рудералы, ксерофиты, мезофиты, аэрогидрофиты, гидрофиты.
При физико-химической подготовке образцов для спорово-пыльцевого анализа в работе использовались: щелочной метод Фон Поста (Post, 1916), сепарационный метод В.П. Гричука (1948), ацетолиз (Erdtman, 1943), обработка плавиковой кислотой (Moore et al., 1991).
В работе использовались радиоуглеродные даты, а не календарный возраст, поскольку это облегчает корреляцию новых пыльцевых разрезов с опубликованными ранее разрезами российских палинологов, не использовавших калибровку. Приводимые в диссертации радиоуглеродные даты, а также радиоуглеродный возраст пыльцевых зон и фаз растительности могут быть легко переведены в календарный возраст с помощью таблицы соотношения радиоуглеродных дат и календарного возраста, которая приводится в данной главе работы согласно Робертсу (Roberts, 1998).
ГЛАВА 2. РАСТИТЕЛЬНЫЙ ПОКРОВ РАЙОНА ИССЛЕДОВАНИЙ
Основными закономерностями структуры растительного покрова Западно-Сибирской равнины являются: хорошо выраженная широтная зональность; высокая степень заболоченности; широкое развитие поёмных явлений (Ильина и др., 1985). По одним данным на территории равнин Западной Сибири выделяется 5 растительных зон (Западная Сибирь, 1963), по другим - 3 геоботанические области (Шумилова, 1962): тундрово-арктическая, бореально-лесная с зонами тайги и берёзовых лесов и степная с зонами лесостепей и степей. Для палеогеографических целей рационально использовать подразделение таёжной зоны на подзоны: северных редколесий, северной тайги, средней тайги и южной тайги. На фоне широтно-зональной структуры в растительном покрове равнин Западной Сибири выделяются провинции: Зауральская, Центрально-Обская и Приенисейская, отличающиеся друг от друга, по мнению И.С. Ильиной с соавторами (1985), долей участия темнохвойных пород в составе тайги и степенью заболоченности.
Горы Южной Сибири, охваченные данным исследованием, включают: Кузнецкий Алатау, Центральный Алтай, Западный Саян и Юго-Западную Туву. Вся эта территория входит в Алтае-Саянскую геоботаническую макропровинцию (Шумилова, 1962). Для макропровинции характерно развитие отчётливо выраженной вертикальной поясности растительного покрова. Исследования A.B. Куминовой (1957, 1960, 1976), Г.Н. Огуреевой (1980), В.П. Седельникова (1979, 1988), К.А. Соболевской (1958), И.М. Красноборова (1976), В.Н. Смагина и др. (1980) позволили выявить особенности состава и структуры растительного покрова в Алтае-Саянской горной области в которой разные провинции и подпровинции различаются по деталям поясного распределения растительности и преобладающим в отдельных вертикальных поясах формациям, что зависит, главным образом, от степени увлажнённости и
континентальное™ климата. Количество выпадающих осадков в Алтае-Саянской горной области закономерно снижается при движении с северо-запада и запада на юго-восток, а континентальность климата в этом же направлении возрастает. Соответственно, в Алтае-Саянской горной области выделяется два основных типа поясности - альпийский (субконтинентальный), характерный для Западного и Северного Алтая и типично континентальный, характерный для более восточных и юго-восточных провинций (Куминова, 1960; Огуреева, 1980). В альпийском типе поясности в горных лесах доминируют темнохвойные породы (пихта, кедр сибирский), а в высокогорном поясе распространены альпийские и субальпийские луга. В континентальном типе поясности в горных лесах доминирует лиственница, а в высокогорьях вместо альпийских и субальпийских лугов развивается подгольцовая (кустарничковая) и гольцовая растительность с высокогорными тундрами. На крайнем юго-востоке Алтае-Саянской горной области, в связи с аридностью климата, пояс горных лесов полностью выклинивается, и зональные степи непосредственно контактируют с высокогорной растительностью. Крайние варианты вертикальной поясности связаны друг с другом серией переходов. Верхняя граница горных лесов закономерно повышается при движении с северо-запада на юго-восток. Повсеместно наблюдается сдвиг вверх верхних границ высотных поясов на склонах южной экспозиции, по сравнению с северными.
Сосна и берёза в Алтае-Саянской горной области формируют леса лишь в предгорьях и частично в низкогорьях между зональными степями и горными темнохвойньши лесами. На западных, наиболее увлажнённых, склонах Кузнецкого Алатау, в Горной Шории, существует реликтовая третичная формация липы сибирской (Крылов, 1891; Куминова, 1957), произрастающей совместно с пихтой, осиной и комплексом травянистых реликтов. Эти леса, называемые «чернью», через «черневые леса» и «черневую тайгу» переходят в горные темнохвойные леса по мере выпадения из их состава реликтовых элементов под действием снижения обилия осадков и увеличения континентальности горного климата (Смагин и др., 1980).
ГЛАВА 3. ИСТОРИЯ ФЛОРЫ И РАСТИТЕЛЬНОСТИ ИЗУЧАЕМОГО РЕГИОНА
В общих чертах эволюция растительного покрова и климата на исследуемой территории шла от тёплого субтропического климата и соответствующей субтропической растительности в палеоцене к тёплоумеренному климату и тургайской флоре в олигоцене, к иссушению и похолоданию климата в миоцене с развитием берёзово-широколиственных лесов и зачатками широтной зональности (Камелин, 1995, 1998; Волкова и Кулькова, 1999). Затем, в плиоцене (Волкова, 1984, 1986; Камелин, 1998) с началом прогрессивного похолодания, после 2,5 млн. лет назад произошло формирование в растительном покрове 2-х формаций - степной и лесостепной, а расположение границ ландшафтных зон на юге равнины приблизилось к
современному. В дальнейшем, в плейстоцене, согласно принятым схемам (Архипов, 1987, 1989; Архипов и Волкова, 1994; Архипов и др,1999; Волкова, 1977, 1991; Решения..., 1970), на исследуемой территории происходило неоднократное чередование ледниковых и межледниковых эпох в раннем, среднем и позднем плейстоцене, вызывавшее периодические миграции лесной и перигляциальной растительности. В сартанское позднеледниковье в течение довольно короткого интервала времени (13-10,3 тыс. лет назад) на равнинной территории Западной Сибири происходили быстрые и резкие смены растительности (Кривоногое, 1989). Только в бореальном периоде (с 9 тыс. лет назад) произошло становление современной зональности растительного покрова.
Изменение растительного покрова равнин Западной Сибири в голоцене рассматривалось в работе H.A. Хотинского (1977). Позднее B.C. Волкова (Волкова и др, 1982; Волкова, 1999, Волкова и др, 2002) сделала более подробную реконструкцию изменения растительности и климата для этой территории. Согласно этим реконструкциям, в предбореальном периоде на территории Западной Сибири существовали 2 типа ландшафтов - тундровый и лесотундровый, к которым на юге добавлялись степные сообщества. В бореальном периоде широко расселились леса, и произошло становление современных ботанико-географических провинций в Северной Азии. В атлантическом периоде B.C. Волкова выделяет климатический оптимум голоцена 6000-5500 лет назад. В это время на севере равнины леса далеко продвигались в тундру. В суббореальном периоде ею выделены три крупных климатических ритма, в пределах которых установлены четыре фазы. Выделяется суббореальный термический максимум 3500 лет назад. В субатлантическом периоде также отмечены неоднократные колебания климата, что привело к обеднению состава древесной растительности на севере равнины, а на юге способствовало распространению берёзово-сосновых редколесий.
Эволюция растительного покрова южного горного обрамления Сибири была тесно связана с эволюцией растительности северных равнин (Соболевская, 1958; Малышев, 1965; Красноборов, 1976; Камелин, 1998), но имела и отличительные черты. Так на Алтае и в Туве уже в миоцене в составе растительности выявлялись черты, свидетельствующие о близости какой-то ксерофитной травянистой флоры, произраставшей в депрессиях Северной Монголии (Ильин, 1947). В миоцене на территории Тувы впервые сформировался степной тип растительности. В плиоцене, в связи с активацией горообразовательных процессов усилилась аридность климата, происходила миграция ксерофитов из аридных центров Средней и Центральной Азии на Алтай и в Туву и обмен флорой через «степной коридор» чуйско-тувинско-хакасских степей (Соболевская, 1958). Со второй половины нижнего плейстоцена, в связи с оледенениями, на Алтае произошло полное исчезновение умеренно-широколиственной флоры (Матвеева, 1960). Однако, в ледниковые периоды в горах Южной Сибири лесная растительность сохранялась в особых «убежищах», несмотря на почти полную деградацию лесной растительности на равнинах. Такие убежища лесной растительности
располагались, согласно гипотезе Е.М. Малаевой (1987а, 19876), преимущественно в низкогорных районах. По мнению О.В. Матвеевой (1960), в четвертичном периоде на Алтае происходили смены влажных и сухих эпох, с максимумом влажности в начале среднего плейстоцена. В дальнейшем влажные эпохи повторялись, но с прогрессивным уменьшением влажности климата, что отражалось на степени развития еловой формации на Алтае, которая была максимально распространена в первой половине среднего плейстоцена и постепенно исчезла в начале верхнего плейстоцена. Согласно результатам исследования почв оригинальным педо-гумусовым методом (Дергачева и Феденеева, 1998, 2000, 2003) структура растительного покрова в Центральном Алтае упрощалась в ледниковые эпохи, а в межледниковья формировалась сложная структура высотных поясов, при общей тенденции снижения гумидности климагга на протяжении четвертичного периода.
О.В. Матвеева (1960) полагала, что в голоценовое время растительность Аягая оставалась неизменной. Однако К.А. Соболевская (1958) считала, что в Туве в начале голоцена имела место ксеротермическая фаза относительно тёплого и сухого климата, во время которой в горных районах в холодно-сухих условиях происходило слияние прастепных элементов растительности с альпийскими и криоксерофилизация последних. Климатические условия оптимума голоцена на Алтае, судя по доминированию кедровых лесов, отличались от современных большей влажностью (Разрез новейших отложений..., 1978). В позднем голоцене направленность климатических изменений поменялась на противоположную.
ГЛАВА 4. ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННЫХ ПЫЛЬЦЕЫХ СПЕКТРОВ РАЙОНА ИССЛЕДОВАНИЙ
Ранее проведённые исследования поверхностных пыльцевых спектров с равнинных территорий не раз доказывали возможность определения по спорово-пыльцевым спектрам не только зональных, подзональных и провинциальных особенностей растительного покрова, но и особенностей конкретных фитоценозов, в которых взяты пробы (Чупина, 1971; Мальгина, 1971, 1973; Гричук и др., 1973; Левковская, 1973). Более сложная картина формирования пыльцевых спектров, наблюдается в горных районах (Сафарова, 1973; Алёшинская и др., 1973).
Наши исследования показали, что на юго-востоке Западно-Сибирской равнины в составе поверхностных спорово-пыльцевых спектров проявляются следующие закономерности: 1) В спорово-пыльцевых спектрах подзон мелкотравной и травяной тайги, так же как в составе лесов, наблюдается повышенное содержание пыльцы берёзы; 2) Пыльца пихты, единично встречается в спектрах мелкотравной тайги и достигает максимума в спектрах травяной тайги, что также соответствует роли пихты в этих типах леса; 3) Участие кедра в спорово-пыльцевых спектрах, также как в составе растительности, постепенно снижается по направлению с севера на юг от зеленомошной тайги к травяной. В целом для юго-востока Западно-Сибирской
равнины было выделено 4 типа поверхностных пыльцевых спектров. Выявлены, также особенности поверхностных пыльцевых спектров формирующихся в разных типах болот.
Общий анализ 120 поверхностных пыльцевых спектров из 29 ключевых участков Алтае-Сашской горной области, проведённый с помощью тернарного графика, показал, что вся выборка по общему составу спектров четко разбивается на 3 блока. В первом блоке сосредоточены спектры, в которых обилие пыльцы древесной группы составляет > 50 %. Все эти спектры были отобраны из фитоценозов с сомкнутым или разреженным древесным пологом. Во втором блоке были сосредоточены спектры с повышенным обилием пыльцы кустарничков и трав, а пыльца древесных видов в них составляла менее 50 %. В этом блоке оказались спектры, отобранные из безлесных районов степей, высокогорий и районов с редким древостоем в переходных зонах. Третий блок составили спектры с увеличенным обилием спор, на фоне высокого содержания пыльцы трав или среднего содержания древесной пыльцы. Сюда попали спектры, отобранные с поверхности болот и озёр. Таким образом, общий состав всех рассмотренных поверхностных пыльцевых спектров адекватно отражал степень облесённости, свойственную тем или иным высотно-поясным комплексам растительности, в которых были отобраны образцы.
Далее по индивидуальным пыльцевым спектрам были рассчитаны средние пыльцевые спектры для 29 ключевых участков и проведён их корреляционный анализ с составом локальной растительности и растительности в радиусе 10, 25 и 50 км. Результаты показали положительные статистически значимые корреляционные связи (R варьировал от 0,38 до 0,88) между составом пыльцевых спектров и составом растительности. Оказалось, что пыльца ели в горных районах юга Западной Сибири наиболее достоверно связана с составом локальной растительности, но не имеет связи с составом растительности радиусом 10, 25 и 50 км. Пыльца лиственницы наиболее достоверно отражает локальную растительность и растительность на расстоянии 10 км, но дальше её связь с составом растительности ослабевает. Пыльца кедра, напротив, отражает в большей степени состав региональной растительности.
Отличающимся от общепринятых представлений оказалось поведение пыльцы пихты и сосны на Алтае. Пыльца пихты здесь, как и берёзы, в равной степени достоверно отражает и локальную растительность, и отдаленную растительность радиусом 10, 25 и 50 км. Пыльца сосны наибольшую связь имеет с локальной растительностью, меньшую - с растительностью на расстоянии 10 и 25 км, и не имеет связи с растительностью на расстоянии 50 км. Полученные результаты подтверждают ранее имевшиеся представления о преимущественно локальном происхождении пыльцы ели и лиственницы и региональном происхождении пыльцы кедра и берёзы. Региональность пыльцы пихты в Алтае-Саянском горном регионе может быть связана с произрастанием пихтовых лесов на склонах гор, а локальность пыльцы ели - с произрастанием еловых лесов лишь в долинах рек. Это облегчает разнос пыльцы пихты
воздушными потоками на дальние расстояния. Преобладающая связь пыльцы сосны с локальной растительностью, так же может объясняться произрастанием сосновых лесов на более низких гипсометрических высотах, чем кедровых и пихтовых лесов.
Кластерный анализ усреднённых (для каждого ключевого участка) поверхностных пыльцевых спектров, ранжированных по возрастанию влагообеспеченности материнских фитоценозов, показал объективное совпадение статистически выделяемых кластеров поверхностных спектров с высотными поясами и типами леса. Однако высокогорные спектры не образуют четко отграниченных кластеров, а распадаются на подкластеры, связанные с соседними кластерами, указывая на то, что высокогорные спектры на Алтае несут черты соседних высотных зон и даже соседних географических округов.
Графический анализ таксономического разнообразия поверхностных пыльцевых спектров из Алтае-Саянского региона показал, что: 1. Максимальное разнообразие таксонов древесных и кустарниковых растений наблюдается в поверхностных пыльцевых спектрах пихтово-кедровых горных лесов Кузнецкого Алатау; 2. Характерной чертой поверхностных пыльцевых спектров островных степей Хакасии является повышенное таксономическое разнообразие пыльцы и спор травянистых растений; 3. Поверхностные пыльцевые спектры лесостепных и степных ландшафтов имеют повышенное разнообразие таксонов в подгруппе мезофитных растений. 4. В поверхностных пыльцевых спектрах Хакасских степей отражена характерная черта местной флоры - обогащение её альпийскими элементами.
Таким образом, хотя особенности формирования и анализа пыльцевых спектров не позволяют выявлять всего таксономического разнообразия флор конкретных зон и фитоценозов, некоторые выявленные закономерности состава пыльцевых спектров совпадают с флористическими выводами, например, о возрастании видового разнообразия в переходной полосе между лесной и степной зонами (Толмачев, 1974), о присутствии альпийцев во флоре Хакасских степей (Ревердатто, 1947; Положий, 1972, 1996).
ГЛАВА 5. ПАЛИНОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОЗЁРНО-БОЛОТНЫХ ОТЛОЖЕНИЙ РАЙОНА ИССЛЕДОВАНИЙ
Общая территория, охватываемая палеопапинологическями исследованиями данной работы, простирается на 1800 км с севера на юг и на 1000 км с запада на восток, располагаясь в пределах равнин Западной Сибири, частично в Средней Сибири и в Алтае-Саянской горной области (рис. 1). Нами получено 22. новых пыльцевых разреза, которые сгруппированы в 6 ключевых участков, для каждого из которых в главе даётся отдельная физико-географическая характеристика современного климата и растительности: I. Север Западной Сибири; II. Средняя Сибирь; 111. Юго-восток Западной Сибири; IV. Кузнецкий Алатау и Западный Саян; V. Центральный Алтай; VI. Юго-Западная Тува.
70° 80° (.......90° 100°
!.....1-1 IV-2
Рисунок 1. Карта-схема района исследований с ключевыми участками и расположением исследованных спорово-пыльцевых разрезов Условные обозначения: 1 - ключевые участки; 2 - номера ключевых участков. Спорово-пыльцевые разрезы: 1 - Надым-Пур, 2 - Петропавловка, 3 - Максимкин Яр, 4 - Танино озеро, 5 - Бугристый, 6 - Тегульдет, 7 - Бублик, 8 - Чагинское, 9 - Овражное, 10 - Ново-Успенка, 11 - Кирек, 12 - Васюганье-озеро, 13 - Чудное, 14 - Дикое, 15 - Луговое, 16 - Узунколь, 17 - Кендегелюколь, 18 - Ташколь, 19 - Джангысколь-озеро, 20 - Джангысколь-болото, 21 - Груша, 22 - Ак-Холь
В работе пыльцевые диаграммы, полученные из торфяных отложений, сопровождаются колонкой ботанического состава торфа, а пыльцевые диаграммы, полученные из озёрных отложений - колонкой литологического состава (LOI), отражающего содержание в осадке органики, карбонатов и минеральной фракции. На всех диаграммах указываются радиоуглеродные даты (некалиброванные) на глубинах их отбора в разрезах, а также тысячелетние рубежи (также некалиброванные) на глубинах, рассчитанных по глубинно-возрастным моделям. Каждая пыльцевая диаграмма разделена визуально на пыльцевые зоны по доминирующим и характерным типам пыльцы. На основе пыльцевых зон реконструировались фазы развития растительности, временные рамки которых определялись по глубинно-возрастным моделям. Пример пыльцевой диаграммы приводится на рис. 2.
5.1 Ключевые участки равнинной территории Западной и Средней Сибири
Ключевой участок севера Западной Сибири (I). Диаграмма Надым-Пур получена из мёрзлого бугристого болота расположенного на границе предтундрового редколесья и лесотундры и охватывает 9390 лет. За это время в растительном покрове района исследования сменилось 4 фазы развития растительности: кустарничковой берёзки (9400-9340 л.н.), лиственницы (93408700 л.н.), ели (8700-5500 л.н.), кедра и сосны (5500 л.н.-современность). Фаза ели в данной диаграмме характеризует растительность голоценового оптимума, когда ель в составе лесной растительности далеко продвигалась в тундровую зону. Прогрессирующее похолодание после 5,5 тыс. лет назад способствовало отступлению северной границы леса к югу, деградации еловых лесов и промерзанию ране талых болот района.
Ключевой участок среднетаёжной зоны Средней Сибири (II). Диаграмма получена из мёрзлого крупно-бугристого болота Бублик, расположенного в центре падения Тунгусского метеорита. Мощность торфа - 200 см, возраст придонного слоя торфа - 7260 лет. В динамике растительного покрова района выделяется 4 фазы развития растительности: берёзовых лесов (7500-7080 л.н.), еловых лесов (7080-4850 л.н.), еловых лесов с участием сосны (4850-1860 л.н.), сосновых лесов (1860 л.н.-современность). В период господства в ландшафте еловых лесов болото было талым. После 5 тыс. лет назад появились свидетельства периодического промерзания торфа, и в растительном покрове стали распространяться сосна и лиственница, которые после 2 тыс. лет назад полностью вытеснили ель, а болото с этого времени стало мёрзлым.
Ключевой участок юго-востока Западно-Сибирской равнины (III). Этот ключевой участок, включающий юг средней тайги, южную тайгу и частично зону берёзовых лесов, является узловой территорией, на которой происходит смена умеренно-континентального климата Западной Сибири на резкоконтинентальный климат Средней Сибири, а по отрогам Кузнецкого Алатау, равнинные темнохвойные леса с кедром и пихтой наиболее близко подходят к горным темнохвойным лесам. Этот своеобразный «мост» темнохвойных лесов разбивает непрерывную степную зону Западной Сибири, расположенную западнее, на изолированные степные острова, лежащие к востоку. На данной территории мы исследовали спорово-пыльцевым методом в общей сложности 9 торфяных болот и 1 озеро, включая: 2 пыльцевых разреза, характеризующих среднюю тайгу - Петропавловка (440 см - 9840 лет) и Максимкин Яр (250 см -7300 лет); 2 разреза, расположенных на границе средней и южной тайги -Бугристый (680 см - 9840 лет) и Танино озеро (600 см - 8300 лет); 2 разреза из травяной южной тайги - Васюган-озеро (450 см - 4000 лет) и Тегульдет (577 см - 6400 лет); 3 разреза из зоны сосново-берёзовых лесов - Чагинское (600 см -около 7000 лет), Овражное (500 см - 5140 лет) и Кирек (720 см - около 9500 лет); 1 разрез из поймы р. Оби (зона сосново-берёзовых лесов) - Ново-Успенка (400 см — 5100 лет). В таблице 1 приводится обобщенная схема динамики растительного покрова на юго-востоке Западно-Сибирской равнины.
Таблица 1
Динамика растительного покрова ключевого участка III - юго-восток Западно-Сибирской равнины
Период (лет назад) Средняя тайга Южная тайга и зона берёзовых лесов
10000-8400 Елово-берёзовые островные леса и тундро-степь Полынные степи
8400-6500 Берёзовые и кедровые леса распространяются на плакорах, а сосновые - на песках. Берёзовая лесостепь продолжает существовать на Томь-Обском междуречье до 6700 л.н., а в Причулымье - до 6100 л.н.
6500-5500 Сосновые и берёзово-кедрово-лихтовые леса После 6100 л.н. берёзовая лесостепь полностью сменяется сосновыми и кедрово-пихтовыми лесами
5500-2500 С 5500 л.н. пихта деградирует в средней тайге, и в доминирующую позицию переходят кедровые леса. Сосновые и кедрово-пихтовые леса распространены на плакорах и в пойме р. Оби. После 4000 л.н. начинают доминировать кедровые леса
2500-1000 Доминируют сосновые и кедровые леса. Доминируют сосновые и кедровые леса. Пихта деградирует на плакорах и локализуется в долине р. Оби и её крупных притоков
1000-современность Доминируют сосновые и кедрово-берёзовые леса. Доминируют сосновые и кедрово-берёзовые леса. Пихта наиболее хорошо себя чувствует в пойме р. Оби.
5.2. Ключевые участки Алтае-Саянской горной области
Ключевой участок Кузнецкого Алатау и Западного Саяна (IV). Северные форпосты Алтае-Саянской горной области образованы меридионально протянувшимися на 300 км с севера на юг средне- и низкогорными хребтами Кузнецкого Алатау, покрытыми на западном макросклоне (в Горной Шории)
густыми горными елово-кедрово-пихтовыми черневыми лесами с участками реликтовой «черни» (осиново-пихтовыми лесами с липой). Восточный макросклон Кузнецкого Алатау и широтно отходящий от него Батеневский кряж получают значительно меньше осадков, и здесь распространены лиственничные и сосново-берёзовые леса. На высотах ниже 600 м к западу и к востоку от Кузнецкого Алатау лежат степи. В центральной наиболее возвышенной части Кузнецкого Алатау, на высотах 1300-1400 м распространены горные луга, кустарники, тундры, каменистые россыпи и снежники.
В этом разнообразном ландшафте было получено 3 спорово-пыльцевых разреза, объединенных в ключевой участок IV: озеро Чудное 1100 м н.у.м (600 см - около 12000 лет), лежащее в центральной части Кузнецкого Алатау; озеро Дикое 800 м н.у.м (332 см - 8330 лет), расположенное в низкогорьях Батеневского кряжа; болото Луговое 1200 м н.у.м. (300 см - 5325 лет), находящееся в урочище Ергаки Западного Саяна.
Корреляция фаз развития растительности между тремя диаграммами данного ключевого участка выявила следующие закономерности:
1. До 10000 л.н. на исследуемой территории доминировали комплексные ландшафты из фрагментов лиственнично-еловых лесов, степей или тундро-степей.
2. Кедровые леса распространились в центральных частях Кузнецкого Алатау - 10000- 8400 л.н, на восточных склонах Кузнецкого Алатау - 9000 -7000 л.н. Сосновые леса распространились в предгорьях восточного макросклона Кузнецкого Алатау с 9000 л.н.
3. Во время климатического оптимума, проявившегося с 8400 по 4500 л.н, в центральной части Кузнецкого Алатау доминировали пихтовые леса, а на его восточном макросклоне - сначала кедрово-еловые и лиственнично-сосновые леса, а затем - кедровые и сосновые леса. На Западном Саяне в это время были распространены кедрово-пихтовые леса.
4. После 4500 л.н. пихта потеряла доминирующие позиции в центральной части Кузнецкого Алатау и на Саянах, уступив позиции кедру.
5. С 4500 до 1000 л.н. в центральной части Кузнецкого Алатау стабильно произрастали кедрово-пихтовые леса, но на восточном макросклоне и, частично, на Западном Саяне в течение этого времени проявились 2 аридных интервала (5000-3000 и 2100-1500 л.н.), в течение которых расширялись площади степей, а берёзовая лесостепь сменяла кедровые и сосновые леса на восточном макросклоне Кузнецкого Алатау. Эти сухие периоды были разделены гумидным интервалом 3000-2100 л.н, когда в лесах увеличивалась роль кедра, пихты и сосны.
Ключевой участок Центрального Алтая (У). Центральный Алтай занимает переходную область от влажных горных лесов, распространённых на Северном и Западном Алтае, произрастающих в циклональном типе климата, к высокогорно-степным ландшафтам Юго-Восточного Алтая, формирующимся в
аридно-континентальным типе климата. Лиственничные леса покрывают большую часть Улаганского плато, лежащего в середине Центрального Алтая, но верхняя граница леса образована в данном районе лиственнично-кедровыми лесами на высоте 2100 м. Степи распространены на высотах ниже 1400 м, располагаясь по южным склонам речных долин и в обширных межгорных котловинах - Чуйской и Курайской. В данном ключевом участке спорово-пыльцевым методом были исследованы озёрные осадки из 2-х точек — на Улаганском высокогорном плато и в Курайской котловине. На Улаганском плато были исследованы осадки 3-х небольших озёр, расположенных на разной гипсометрической высоте: оз. Узунколь 1985 м н.у.м. (280 см - 13500 лет), оз. Кендегелюколь 2050 м н.у.м. (265 см - 13500 лет), оз. Ташколь 2150 м н.у.м. (200 см - 13500 лет). В Курайской котловине 2 пыльцевых разреза было получено из мерзлотно-озёрного комплекса озера Джангысколь 1800 м н.у.м. (Джангысколь-озеро, 370 см - 11000 лет, Джангысколь-болото, 330 см - 9000 лет). Три пыльцевые диаграммы с Улаганского плато полностью идентичны друг другу. Небольшие различия в общем ходе спектров (большее обилие пыльцы карликовой берёзки в наиболее высокогорном озере и различная скорость осадконакопления в разные периоды) объясняются разным гипсометрическим расположением озёр. Пыльцевая диаграмма озера Узунколь приводится (см. рис. 2).
Основные закономерности динамики растительного покрова Центрального Алтая с 13000 л.н. до современности следующие:
1. Улаганское плато освободилось от ледников на 2250 лет раньше Курайской котловины, и соответственно раньше на нём началось формирование растительного покрова, начиная с пионерных группировок.
2. С 13000 до 10000 лет назад на Улаганском плато доминировала степная растительность. Похолодание позднего дриаса проявилось на Улаганском плато усилением аридности, что вызвало замедление скорости озёрной седиментации в двух ниже лежащих озёрах. В Курайской котловине в это время сформировались комплексные ландшафты из степной растительности и, вероятно, участков древесных насаждений по берегам озера пра-Джангысколь.
3. Начиная с 11000 лет, на Улаганском плато стал формироваться пояс горных лесов. С 9000 лет назад до 6000 лет назад здесь уже был распространён сплошной лесной покров из горных лиственнично-кедровых с пихтой лесов. В Курайской котловине неширокий пояс горных лиственнично-кедровых с пихтой лесов существовал одновременно с более обширными и более сухими, чем в настоящее время, степями, покрывавшими Курайскую и Чуйскую котловины с 9800 до 6000 лет назад
4. После 6000 лет назад одновременно на Улаганском плато и в Курайской котловине из состава горных лесов исчезла пихта, но максимально распространился кедр. Площадь степей в межгорных котловинах сократилась до современных размеров.
8220+65 .
11890+60 • 12500+70 .
13000+95 >
Рисунок 2. Пыльцевая диаграмма озера Узунколь (1985 м н.у.м.), Улаганское высокогорное плато, Центральный Алтай Условные обозначения: 1 - темно-коричневый сапропель; 2 - переходная зона; 3 — зеленовато-оливково-коричневый сапропель; 4 - сапропель с горизонтальными темными и светлыми слоями; 5 - голубоватые озерно-ледниковые глины; КУ - кустарники и кустарнички; В - высокогорные виды; КС - ксерофиты; НЕ - рудералы; АГ - аэрогидрофиты; ГИ - гидрофиты
5590+75 •
Радиоугперодн. даты
Ключевой участок Юго-Западной Тувы (VI). Данный ключевой участок расположен на безлесном Каргинском высокогорном плато, в самом юго-западном углу республики Тыва, рядом с Юго-Восточной геоботанической провинцией Алтая на границе с Монголией. Несущие влагу западные циклональные воздушные потоки, доходя до Южной Тувы, теряют большую часть осадков на западных и северных макросклонах Алтая и Саян. Аридность, а также высокогорное положение способствуют развитию здесь аридно-высокогорного климата и специфического комплекса степей с высокогорными луговыми и тундровыми растительными сообществами, получившими название криофильных пустошных степей или тундро-степных ценозов (Огуреева, 1980). Лесной пояс здесь отсутствует, и степи непосредственно контактируют с высокогорной растительностью. Палеопалинологическим методом в данном районе были исследованы осадки двух небольших озёр: Груша - 2413 м н.у.м. (243 см - 12000 лет) и Ак-Холь - 2204 м н.у.м.(455 см - около 13000 лет).
Разница в высотном положении озёр обуславливает распространение в окрестностях озера Груша тундрово-альпийской растительности, а по берегам озера Ак-Холь - более ксерофитной растительности высокогорных злаково-полынных степей с альпийскими элементами. На обеих пыльцевых диаграммах выявляется 4 идентичных фазы в развитии растительного покрова, но в диаграмме озера Ак-Холь две ранние фазы сильно сжаты, вероятно, за счет перерыва или сильного замедления осадконакопления. Выявлены следующие фазы развития растительности: 1) фаза пионерной и альпийской растительности, продолжавшаяся с 12 до 11 тыс. л.н.; 2) фаза доминирования злаково-полынных степей с 10 до 9,7 тыс. л.н. Эта фаза включает и эпизод похолодания позднего дриаса, фиксируемый в этом районе лишь по изменению диатомовых комплексов в озёрных осадках (Westover et al., 2006); 3) лесная фаза развития кедрово-листвешшчных лесов в окрестностях озера Груша и лиственничной лесостепи в окрестностях озера Ак-Холь, продолжавшаяся с 9,7 до 4,5 тыс. л.н.; 4) фаза деградации лесов и распространения злаково-полынных степей и высокогорной растительности после 4,5 тыс. лет назад. Отступление лесов с высокогорного Каргинского плато, по нашему мнению, произошло под действием двух факторов -аридизации климата и похолодания.
ГЛАВА 6. КОРРЕЛЯЦИЯ НОВЫХ ПЫЛЬЦЕВЫХ РАЗРЕЗОВ С ЛИТЕРАТУРНЫМИ ДАННЫМИ
Корреляция новых пыльцевых разрезов с имеющимися литературными данными (использовались данные 97 пыльцевых разрезов, датированных радиоуглеродным методом) была проведена двумя методами: 1) методом корреляции опорных пыльцевых разрезов по меридиональным трансектам, пересекающим весь набор широтных растительных зон; 2) методом построения пространственных карто-схем изменения палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова по тысячелетним временным срезам.
6.1. Корреляция опорных пыльцевых разрезов по меридиональным ландшафтным трансектам
Два меридиональных трансекта опорных пыльцевых разрезов были построены через центральный и восточный сектора Западной Сибири. Использовались только наиболее представительные пыльцевые разрезы, хорошо датированные радиоуглеродным методом, охватывающие без перерывов весь голоцен, и, по возможности, позднеледниковье, В этих разрезах с помощью глубинно-возрастных моделей определялись границы тысячелетий. Затем с помощью графических компьютерных программ Adobe Photoshop-7 и CorelDRAW-12 все выбранные диаграммы приводились к единой, равномерной временной шкале. Такая обработка пыльцевых диаграмм снимала проблемы, вызываемые разной скоростью осадконакопления в разных разрезах, и выявляла более наглядно синхронные и метахронные изменения растительного покрова в разных географических точках.
Это позволило выявить на территории Западно-Сибирской равнины и гор Алтае-Саянской области 5 основных, относительно-стабильных ландшафтно-климатических периодов, проявившихся с позднелсдниковья до современности. В течение этих относительно стабильных периодов постепенно накапливались изменения, которые, достигнув определенного порога, приводили к структурным изменениям в растительном покрове, и к переходу в новое относительно-стабильное равновесное состояние растительного покрова с окружающей средой. Выделенные ландшафтно-климатические периоды, по сути, отражают «климатические формации» в понимании E.H. Коровина (1934), подразумевавшего под этим термином «формации, состояние которых определяется взаимодействием климата и почвы, действующими на данной территории и историческими моментами бытия самого фитоценоза» (Коровин, 1934, стр. 53). В палинологическом плане они отражают пыльцевые зоны и фазы развития растительности региональных типов пыльцевых диаграмм. В кратком изложении характеристика выделенных ландшафтно-климатических периодов следующая:
1. Период широкого распространения крио-аридных комплексных ландшафтов из фрагментов елово-лиственничного леса и обширных безлесных тундро-степей (13-9,6 тыс. л.н.). В конце этого периода на исследуемой территории, ярко проявилось «половецкое потепление», выразившееся в распространении еловых лесов в Центральном Алтае, кедровых лесов на Кузнецком Алатау и пояса высокогорных кустарников в высокогорьях Юго-Западной Тувы и Юго-Восточного Алтая.
2. Второй ландшафтно-климатический период (9,6-8,8 тыс. л.н.) отражал повсеместный переход от открытых ландшафтов к лесным. «Переславское похолодание», выделяемое в этот период в Европейской России (Хотинский, 1977), на исследуемой нами территории проявилось неоднозначно - на юго-востоке Западно-Сибирской равнины в это время наблюдалась некоторая аридизация климата, а в среднем течении р. Оби, на Кузнецком Алатау и в горах Юго-Западной Тувы, напротив, прослеживается увлажнение климата.
3. Третий ландшафтно-климатический период (8,8-5 тыс. л.н.) отличался наиболее гумидным и тёплым климатом за всё послеледниковье. Это проявилось в доминировании пихтовых лесов на Кузнецком Алатау, кедровых лесов с пихтой в Центральном Алтае, в распространении сомкнутых берёзово-еловых лесов в современной подзоне предтундровых редколесий и кустарников, в увеличении площади ареала пихтовых лесов на юго-востоке равнин Западной Сибири, в распространении лесной растительности на высокогорных плато Юго-Западной Тувы и Юго-Восточного Алтая. В сформировавшейся лесной зоне в восточном секторе Западной Сибири доминировали сосновые леса, а в центральном секторе, вплоть до 6,1 тыс. л.н, большую роль играли берёзовые леса и лесостепи.
4. В четвёртый ландшафтно-климатический период (5-2,5 тыс. л.н.), совпадающий с суббореальным периодом общепринятой стратиграфической схемы, кедровые леса достигали максимального распространения на всей исследуемой территории. В горах Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау пихта уступила позиции кедру. Одновременно леса отступили к югу на северном экотоне лесной зоны равнин и продвинулись к югу на её южном экотоне. В горах южная и верхняя граница горных лесов отступила с высокогорий Юго-Западной Тувы и Юго-Восточного Алтая.
5. Пятый ландшафтно-климатический период (с 2,5 тыс. л.н. до современности) выделяется по некоторому снижению роли кедра в лесах, распространению сосны в таёжной зоне, увеличению роли полыней в более южных регионах. Климат стал, вероятно, более контрастным.
6.2.Пространственная динамика палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова по тысячелетним временным срезам
Второй метод обобщения и корреляции палеопалинологических данных, который мы использовали в своей работе, состоял в построении пространственных карто-схем изменения палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова по тысячелетним временным срезам. Сходный подход построения карто-схем динамики ареалов основных древесных видов по палеопалинологическим данным применялся для территории северо-запада СССР (Серебрянный, 1971). Однако мы модифицировали метод таким образом: 1) в построениях мы использовали только пыльцевые разрезы (свои и литературные), имеющие радиоуглеродные датировки (всего было использовано 97 пыльцевых разрезов); 2) в каждом использованном пыльцевом разрезе с помощью глубинно-возрастной модели определялись глубины тысячелетних рубежей; 3) состав пыльцевых спектров (содержание пыльцы отдельных древесных видов и полыни) из каждого тысячелетнего рубежа переводился в баллы, аналогично 4-х балльной геоботанической шкале Друдэ (0 - отсутствие пыльцы исследуемого таксона; 1 - единичное и малое обилие пыльцы таксона; 2 - умеренное обилие пыльцы таксона или его снижение после предыдущего максимума; 3 - максимальное обилие пыльцы таксона); 4) затем полученные баллы заносились в таблицы и
наносились на карту в места расположения пыльцевых разрезов; 5) Группы сходных баллов объединялись общей изолинией; 6) Группы баллов 3 обозначались более интенсивным тоном, группы баллов 2 и 1 обозначались более светлым тоном, а группы с баллом 0 (а также районы без пыльцевых данных) не закрашивались совсем. Таким образом, мы получили карто-схемы динамики палиноареалов по тысячелетним временным срезам за последние 13 тысяч лет. На рисунках 3, 4, 5 и 6 в качестве примера приводятся картосхемы изменения палиноареалов некоторых древесных видов на исследуемой территории по тысячелетним временным срезам.
Полученные карто-схемы построены способом, максимально снижающим степень субъективизма, так как: все использованные диаграммы опубликованы в литературе, а спектры тысячелетних рубежей выбраны с помощью глубинно-возрастных моделей; перевод пыльцевых данных в баллы снимает проблему влияния случайных и локальных флюктуаций пыльцевых спектров, отражая фактически региональные типы пыльцевых диаграмм. Выделение областей с 3-х балльной оценкой маркирует эдификаторное ядро палиноареала, в котором данный вид имеет максимальное распространение и часто выступает доминантам и эдификатором растительного покрова, отражая пространственные флюктуации эдафо-климатических условий на исследуемой территории и эндодинамические особенности ценоареала вида. Такие картосхемы не являются чем-то абсолютно законченным, и новые точки с баллами могут добавляться в них по мере появления новых пыльцевых разрезов, что, несомненно, будет уточнять и детализировать картину изменения растительного покрова в прошлом. Преимущество карто-схем палиноареалов, построенных предложенным нами методом, перед использованием изохрон пыльцы (Серебрянный, 1971) состоит в том, что наш метод позволяет не только фиксировать направление и скорость миграции отдельных видов в голоцене, но и отражает пространственный механизм этих миграций, включая прогрессивную и регрессивную динамику ареалов. По-тысячелетние картосхемы динамики палиноареалов были построены для кедра, пихты, лиственницы, берёзы, сосны и полыни (как пыльцевого таксона, отражающего развитие открытых безлесных ландшафтов). В общей сложности вышеописанным способом было построено 84 карто-схемы палиноареалов дяя 13 тысячелетних срезов.
Сравнение современных палиноареалов с растительным покровом показало, что эдификаторное ядро палиноареалов всегда совпадает с зонами и районами, в которых исследуемый таксон процветает и часто является доминантам растительного покрова. Общий контур палиноареалов всегда находится в границах общего ареала вида или таксона, за редкими исключениями заноса небольшого количества пыльцы сосны и кедра в тундровую и степную зоны, а также в высокогорья. Всё это позволяет нам, рассматривая динамику палиноареалов, говорить о динамике соответствующих формаций в растительном покрове. Данный метод обобщения палинологического материала позволил выявить следующие наиболее
значимые закономерности в динамике палиноареалов основных эдификаторов растительного покрова исследуемого региона и соответствующих формаций.
Ель сибирская Picea obovata Ledeb. Согласно построенным карто-схемам палиноареала ели (рис. 3), в позднеледпиковое время существовало 3 рефугиума еловых лесов: Среднеуральский, Алтайский и Прибайкальский, где при первых импульсах потепления и увлажнения климата образовались островные еловые леса. Хотя имеющиеся для позднеледниковья пыльцевые разрезы характеризуют Западную Сибирь только с 11 тыс. л.н, но стремительное распространение ели с 10 тыс. л.н. по всей равнинной территории Западной Сибири, а также в горах Южной Сибири, достигшее максимального расцвета 9 тыс. л.н, свидетельствует в пользу того, что до этого, ель могла присутствовать в небольшом количестве и на равнинах Западной Сибири. В середине атлантического периода 7-8 тыс. л.н. роль ели несколько ослабла, но б тыс. л.н. имел место второй максимум распространения еловых лесов. Оба максимума распространения еловых лесов, фиксируемые по палиноареалу, совпадали с продвижением северной границы лесной зоны далеко на север (Кац, 1969; MacDonald et al, 2000; Binney et al, 2009). При этом максимальное распространение ель получала в западном секторе ЗападноСибирской равнины. После 5 тыс. л.н. роль ели в лесах Западной Сибири и в горах Южной Сибири повсеместно ослабевает. Ель уходит на второй план, и современный её ареал на исследуемой территории является остаточным, сильно редуцированным.
Лиственница Larix Mill. По палинологическим данным лиственничные островные леса в позднеледниковое время существовали на Среднем Урале и в горах Южной Сибири. Вероятно, лиственница присутствовала и в редких лесных насаждениях пер инициальных ландшафтов позднеледниковья равнин Западной Сибири, что способствовало стремительному формированию лиственничных лесов на данной территории 9 тыс. л.н. После этого расцвета лиственничные леса начинают постепенно деградировать вплоть до современности. В настоящее время палиноареал лиственницы отражает остаточный, крайне редуцированный ареал лиственничных лесов на территории Западно-Сибирской равнины. Более стабильным является ареал лиственничных лесов в континентальных районах гор Южной Сибири.
Кедр сибирский, или сосна сибирская Pinus sibirica Du Тоиг.(рис. 4). В ледниковое и позднеледниковое время кедр сохранялся в горах Алтае-Саянской горной области, в Прибайкалье и иа Среднем Урале. Палиноареалогические данные свидетельствуют о том, что в раннем голоцене (10-7 тыс. л.н.) в этих районах сформировались агрегационные очаги (Прокопьев, 2001) сомкнутых кедровых лесов. На равнинах Западной Сибири непрерывный широтный пояс кедровых лесов сформировался только 6-3 тыс. л.н. Позднее роль кедра на исследуемой территории стала постепенно сокращаться.
Рисунок 3. Динамика палиноареала ели сибирской Picea obovata Ledeb. с позднеледниковья до современности
Более тёмным тоном обозначены эдификаторные области палиноареала ели, в которых ель наиболее обильна в растительном покрове; менее интенсивным тоном обозначены области палиноареала, в которых ель встречается единично и играет подчинённую роль в растительном покрове; кружками обозначено расположение использованных пыльцевых разрезов; пунктиром обозначены границы современного ареала Picea obovata, согласно JI.B. Шумиловой (1962)
.■современность
Рисунок 4. Динамика палиноареала кедра сибирского Pinns sibirica Du Tour, с позднеледниковья до современности
Более тёмным тоном обозначены эдификаторные области палиноареала, в которых кедр наиболее обилен в растительном покрове; более светлым тоном обозначены области палиноареала, в которых кедр встречается единично и играет подчинённую роль в растительном покрове: кружками обозначено расположение использованных пыльцевых разрезов; пунктиром обозначены границы современного ареала Pinns sibirica, согласно JI.B. Шумиловой (1962).
Пихта сибирская Abies sibirica Ledeb. (рис. 5), переживала условия ледникового и позднеледникового времени в убежищах в горах Южной Сибири. С 7 тыс. л.н. пихтовые леса распространились по всей Западной Сибири, достигнув максимального расцвета 6 тыс. л.н, когда темнохвойные леса равнины, вероятно, соединялись с горными темнохвойными лесами. Около 5 тыс.л.н. эта связь прервалась и площади пихтовых лесов стали сокращаться, как на равнине, так и в горах. Сформировались 2 отдельных широтных пояса пихтовых лесов: на равнинной территории Западной Сибири и в горах Южной Сибири. Современная тенденция динамики ареала пихты состоит в дальнейшей деградации пихтовых лесов на плакорных местообитаниях равнины с отступлением их в долину р. Оби и в процветании пихтовых лесов в гумидных районах гор.
Берёза повислая Betula pendula Roth, в позднеледниковое время произрастала в рефугиумах лесной растительности на Среднем Урале и в Северной Монголии. Во время потепления аллерёда быстро растущие берёзовые леса образовались по берегам озёр талых ледниковых вод в горах Южной Сибири. Затем 10 тысяч лет назад берёзовые леса стремительно распространились вдоль долины р. Оби до самого её устья. Возможно, в столь быстром распространении берёзы вдоль долины крупной реки, текущей с гор на север, сыграли роль катастрофические прорывы талых ледниковых вод в горах (Рудой, 1988; Ревушкин, 1996). Максимального распространения берёзовые леса на территории Западно-Сибирской равнины достигали 8-7 тыс. л.н, когда берёза доминировала почти по всей современной таёжной зоне. После 7 тыс. л.н. эдификаторная часть палиноареала берёз, образовала четко выраженную широтную зону в пределах современной южной тайги и зоны берёзовых лесов, и южная граница её сместилась к югу. Кроме этой широтной зоны хорошо обособилась северная широтная зона максимального обилия пыльцы берёзы, образовавшаяся, вероятно, за счет берёзовых древостоев лесотундры и пыльцы карликовой берёзки, обильной в подзоне предтундровых кустарников. В современном растительном покрове проявляется тенденция усиления роли берёзы в таёжных лесах.
Сосновые леса из сосны лесной Pinns sylvestris L. (рис. 6) в позднеледниковое время и в раннем голоцене не были распространены на равнинной территории Западной Сибири, но сохранялись, вероятно, в предгорных и горных рефугиумах на Урале, Алтае, в Прибайкалье и в Северной Монголии. Массовое распространение сосны по равнинам Западной Сибири произошло только с 8 тыс. л.н, при этом сосновые леса мигрировали, как с юга - с гор Южной Сибири, так и с запада - с Урала. Возможно, в раннем голоцене, миграцию сосны на равнине сдерживала еще широко распространённая в почвах многолетняя мерзлота. Только с её деградацией сосна быстро заселила районы распространения песчаных почв, до этого занятые крио-аридными полынными степями. В среднем голоцене сосна заходила на север значительно дальше её современной северной границы распространения.
Рисунок 5. Динамика палиноареала пихты сибирской Abies sibirica Ledeb. с позднеледниковья до современности
Более тёмным тоном обозначены эдификаторные области палиноареала, в которых пихта наиболее обилена в растительном покрове; более светлым тоном обозначены области палиноареала, в которых пихта встречается единично и играет подчинённую роль в растительном покрове; кружками обозначено расположение использованных пыльцевых разрезов; пунктиром обозначены границы современного ареала Abies sibirica, согласно J1.B. Шумиловой (1962).
Рисунок 6. Динамика палиноареала сосны лесной Pinus sylvestris L. с позднеледниковья до современности
Более тёмным тоном обозначены эдификаторные области палиноареала, в которых сосна наиболее обильна в растительном покрове; более светлым тоном обозначены области палиноареала, в которых сосна встречается единично и играет подчинённую роль в растительном покрове; кружками обозначено расположение использованных пыльцевых разрезов; пунктиром обозначены границы современного ареала Pinus sylvestris, согласно JI.B. Шумиловой (1962); мелким пунктиром - районы распространения сосновых лесов
Максимального распространения на равнинной территории сосновые леса достигали 4 тыс. л.и. Современная конфигурация ареала сосны лесной в Западной Сибири сформировалась со второго тысячелетия назад. Зональные сосновые леса Приангарья окончательно сформировались около б тыс. л.н., как и островные сосновые леса Северного Казахстана (Tarasov et al., 1997).
Кроме основных древесных пород, аналогичным образом мы исследовали динамику палиноареала рода Artemisia (поскольку видовые определения пыльцы полыни были невозможны). Основные закономерности этой динамики таковы:
1 - с 13 до 9 тыс. л.н. полыни были широко распространены но всей исследуемой территории;
2 - с 9 по 8 тысячелетие назад произошел распад ранее непрерывного пояса криоаридных степей на отдельные участки. На территории современной лесной зоны участки полынных степей сохранялись в это время в районах распространения песчаных почв, а в Хакасии, в горах Алтая и Тувы - в межгорных котловинах;
3 - 8-5 тыс. л.н. произошло полное исчезновение участков полынных степей с территории современной таёжной зоны и формирование выраженного широтного пояса полынных степей на юге Западной Сибири;
4 - с 4-го тысячелетия назад отмечено некоторое увеличение роли полыней в растительном покрове современной таёжной зоны Западной Сибири, а также в горах Алтая. На равнинной территории Западной Сибири в последние 4 тысячи лет имел место неоднократный сдвиг на север и новое отступление к югу северной границы степной зоны.
ГЛАВА 7. РЕКОНСТРУКЦИИ НА ОСНОВЕ МЕТОДОВ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ПАЛЕОКЛИМАТОЛОГИИ
7.1. Количественные палеореконструкцин климата
Информационно-статистический метод В.А. Климанова (1976, 1981, 1985), разработанный для реконструкции количественных показателей климата по палеопалинологическим данным, был использован нами для реконструкции количественных характеристик климата в прошлом (среднегодовой температуры, средних температур января и июля и годового количества осадков) по трём наиболее полным пыльцевым разрезам юго-востока ЗападноСибирской равнины - «Петропавловка», «Бугристый», «Ново-Успенка». Отмечено, что на протяжении всех периодов голоцена палеоклиматические кривые фиксируют неоднократные потепления и похолодания, наиболее частые в начале и в конце голоцена. Амплитуды отклонения температурных характеристик от современных значений в районе исследований были больше в периоды похолоданий, чем в периоды потеплений. В максимумы потеплений сильнее повышались зимние температуры. Климатический оптимум голоцена на юго-востоке Западно- Сибирской равнины был выражен менее ярко, чем в более северных районах, и сопровождался некоторым увеличением аридности
климата. Иссушение климата в конце атлантического периода и в суббореальном периоде в большей степени выразилось на юге района исследований, чем на севере. В субатлантическом периоде отмечено повышение летних температур и увеличение годового количества осадков.
Корреляционный анализ, проведенный между палеоклиматическими реконструкциями, показал наличие статистически значимой связи практически между всеми реконструированными показателями палеоклимата. Отсутствовала корреляционная связь только между среднегодовой температурой и годовым количеством осадков в разрезе «Петропавловка», расположенном в долине р. Оби, а также между годовым количеством осадков в северном водораздельном разрезе «Бугристый» и в южном пойменном разрезе «Ново-Успенка». Эти особенности мы трактуем как проявление локального климата долины р. Оби, отличающегося от климата водораздельных пространств района исследования. Таким образом, растительность водораздельных (плакорных) мест обитания проявляет большую связь с изменениями атмосферных климатических параметров, чем растительность долины р. Оби, что согласуется с представлениями геоботанической науки о плакорных местах обитания (Шумилова, 1962).
7.2. Реконструкция прошлого растительного покрова Алтае-Саянской горной области с помощью MontBioCIiM модели
Использование методов моделирования особенно перспективно в труднодоступных районах, с малым числом хорошо изученных точек, но с большим биотопическим разнообразием. Таким районом является Алтае-Саянская горная область. Модели обычно основаны на выявленных современных связях между косной средой (климатом, почвой, гипсометрией, экспозицией) и растительностью. В диссертационной работе для реконструкции былого растительного покрова данного региона мы использовали модель MontBioCLIM, разработанную Н.М. Чебаковой с соавторами (Tchebakova et al., 2009; Чебакова и др., 1999; Monserud et al., 1993, 1998). Моделирование проводилось совместно с авторами метода. Данная модель разработана для моделирования изменений прошлого и будущего растительного покрова Сибири на основе палинологических данных по принципу аналогичному «биомизации» Прентиса (Prentice et al., 1996; Tarasov et al., 1996; Herzschuh et al., 2004). Однако вместо категорий Прентиса (биомов), в модели MontBioCLIM пыльцевые спектры «биомизировались» с оробиомами, выделяемыми в Алтае-Саянском горном регионе В.Н. Смагиным с соавторами (Смагинидр., 1980).
Для разработки модели было использовано 135 поверхностных спорово-пыльцевых спектров, отобранных нами в различных оробиомах Алтая, Тувы, Хакасии, Кузнецкого Алатау и Западного Саяна, которые увязывались (ординировались) с климатическими данными около 100 метеостанций и картой растительного покрова региона (Самойлов, 2001). С помощью Хатчинсоновских таблиц (Hutchinson, 2000) данные интерполировались на
карту Алтае-Саянского экорегиона. Граничные значения между зональными единицами растительности детерминировались тремя климатическими индексами, отражающими потребность растений в тепле (суммы температур выше 5е), чувствительность к дефициту увлажнения (радиационный индекс сухости) и холодоустойчивость (коэффициент континентальное™). Проверка модели показала большое сходство карты растительности, реконструированной по современным пыльцевым спектрам, с картой реальной современной растительности (средняя каппа статистика равна 0,4).
С помощью МоШВюСЫМ модели по ископаемым пыльцевым спектрам из 10-ти пыльцевых разрезов с территории Алтае-Саянской горной области был реконструирован детальный растительный покров для временных срезов 3200, 5300, 8000 и 10000. лет назад. Моделирование показало, что 10000 лет назад на территории Алтае-Саянского экорегиона климат был сухим и холодным, что способствовало распространению тундро-степи и субальпийской растительности, сочетавшихся с разреженными хвойными лесами. С 8000 по 5300 л.н. климат изменился на тёплый и влажный, что способствовало расширению площадей тёмнохвойной тайги, черневых лесов и подтайги, а площади тундр и субальпийской растительность сильно сократились. 3200 лет назад климат был суше и холоднее современного. Каппа статистика показала отличие современного растительного покрова от прошлого, но большое сходство растительного покрова, смоделированного для временных срезов 8000 и 5300 л.н. (к = 0,80). Более выраженные изменения климата и растительности имели место на подветренных макросклонах Кузнецкого Алатау и Западного Саяна и менее выраженные - на наветренных склонах.
ГЛАВА 8. ОБЩАЯ ДИНАМИКА РАСТИТЕЛЬНОГО ПОКРОВА ИУЧАЕМОЙ ТЕРРИТОРИИ С ПОЗДНЕЛЕДНИКОВЬЯ ДО СОВРЕМЕННОСТИ ПО ТЫСЯЧЕЛЕТНИМ ВРЕМЕННЫМ СРЕЗАМ
На основе вновь полученных авторских пыльцевых разрезов для равнинной территории Западной и Средней Сибири и для Алтае-Саянской горной области и дальнейшей корреляции их с литературными диаграммами были выполнены следующие реконструкции основных этапов в динамике растительного покрова изучаемой территории с позднеледниковья до современности по тысячелетним срезам.
Позднеледннковье - 13-11 тысяч лет назад. Позднеледииковье было временем доминирования на равнине в основном открытых крио-аридных степей и тундро-степей, на фоне которых изредка встречались лесные участки в условиях, где локальный климат и увлажнённость почв позволяли им существовать. Это была своеобразная лесостепь, в которой лесные участки были представлены лиственнично-еловой формацией. В позднеледниковое время отепляющее влияние крупных водных бассейнов в горах Южной Сибири было настолько сильным, что похолодание позднего дриаса, повсеместно проявившееся в Западной и Восточной Европе и в некоторых областях Сибири, в Алтае-Саянском регионе было скомпенсировано и не повлияло на
растительный покров в приозёрных лесных рефугиумах. Древесная растительность здесь не только не погибала, но напротив - 11-10 тысяч лет назад ель значительно расширила эдификаторную часть своего палиноареала на Алтае и в Прибайкалье, сформировав в этих районах агрегационные очаги еловых лесов.
10 тысяч лет назад. Еловые и лиственнично-еловые, редколесья были распространены на Урале и по всей Западно-Сибирской равнине. Примечательным является стремительное распространение берёзовых лесов вдоль всей долины р. Оби. Однако лесной покров Западно-Сибирской равнины всё ещё оставался мозаичным и сочетался с обширными открытыми полынно-степными растительными сообществами. Раздел между зоной полностью открытых степей и зоной лиственнично-еловых разреженных и фрагментарных лесов проходил, по-видимому, по северной границе распространения карбонатов в почвах Обь-Иртышского междуречья - то есть по территории современной южной тайги. В горах Южной Сибири, в Центральном Алтае распространились островные лиственнично-еловые и кедровые леса, а на Кузнецком Алатау - кедровые леса. Однако и в горах участки лесной растительности были фрагментарны и сочетались со степями.
9 тысяч лет назад. Этот временной срез отражает период расцвета на равнинной территории Западной Сибири реликтового ландшафта берёзово-елово-лиственничных и берёзово-лиственнично-еловых разреженных лесов в сочетании с тундровыми (на севере) и степными (южнее) участками. Древесная растительность в составе таких ландшафтов продвигалась на 90-200 км севернее современной границы лесной зоны. В девятом тысячелетии назад берёза и сосна широко распространились по равнинной территории Западной Сибири, и на юге лесной зоны сформировалась берёзово-сосновая лесостепь. Быстрое распространение сосны, по-видимому, произошло, как за счет южносибирского, так и уральского рефугиумов. Следует подчеркнуть, что 9 тыс. лет назад степная растительность всё еще занимала большие, чем в настоящее время, площади на территории Западно-Сибирской равнины. Северная граница степной зоны была смещена к северу на 130-250 км. В растительном покрове Западно-Сибирской равнины 9 тыс. лет назад наблюдались ярко выраженные провинциальные различия. В восточном секторе равнины в лесах доминировала лиственница, а в западном секторе - берёза и ель. Возможно, такая асимметрия была обусловлена усилившимся влиянием тёплого течения Гольфстрим, достигавшим Карского моря. В отличие от реконструкций H.A. Хотинского (Khotinskiy, 1984), мы считаем, что лесная зона 9 тыс. л.н. ещё не была представлена сплошным лесным покровом. По всей территории Западной Сибири лесные участки сочетались со степными. Структура палиноареалов показала, что смещение границ растительных зон на севере Западной Сибири было асимметричным. Кедр к этому времени еще не был распространён на территории Западно-Сибирской равнины. Зона собственно берёзовых лесов, по нашему мнению, была значительно уже, чем по реконструкциям H.A. Хотинского (Khotinskiy, 1984), Сплошные кедрово-пихтовые леса 9 тысяч лет назад сформировались лишь в горах Южной Сибири.
8 тысяч лет назад. Реликтовые перигляциальные формации елово-лиственничных и лиственнично-еловых лесостепей исчезли с территории Западной Сибири, уступив место сосново-берёзовым лесам. Сосново-берёзовые леса стали доминировать по всему Среднему Приобью от Урала до Кеть-Чулымского междуречья, захватив территории современной средней и южной тайги. В горах Южной Сибири широко распространилась кедрово-пихтовая формация, процветавшая на Кузнецком Алатау, на Алтае и в Прибайкалье. В более континентальных и аридных районах Алтае-Саянской горной области доминировали елово-лиственничные леса (Батеневский кряж в Хакассии и Монгольский Алтай в Северо-Западной Монголии).
Хотя, по сравнению с предыдущими тысячелетиями, роль степей на территории Западной Сибири к восьмому тысячелетию назад значительно сократилась, всё же имеются свидетельства того, что северная граница зональных степей на равнине располагалась на территории современной южной тайги, то есть на 200-270 км севернее её современного положения. Особенно большим это смещение было в центральной части Западной Сибири и на юго-востоке. Сокращение общей площади степей произошло главным образом за счет исчезновения степных участков в северной (ныне таёжной) части равнины.
7 тысяч лет назад. В общей структуре растительного покрова увеличились зональные различия и сократились провинциальные. По всей территории Западной Сибири широко распространились сосново-берёзовые леса с примесью ели, лиственницы и кедра. На юге лесной зоны сформировалась отчетливо выраженная широтная зона берёзовых лесов и берёзовой лесостепи, южные границы которых на значительной территории уже совпадали с современными. В горных лесах Кузнецкого Алатау пихта доминировала над кедром. В лесах Центрального Алтая доминировал кедр, но пихта играла всё же более значительную роль, чем в настоящее время. По сравнению с восьмым тысячелетием, в седьмом тысячелетии роль полыней в растительном покрове исследуемого региона ещё больше сократилась, но теперь за счет отступления северной границы степей к югу.
6 тысяч лет назад. К шестому тысячелетию назад отчетливо сформировалась южно-таёжная зона елово-пихтово-кедровых лесов, простиравшаяся от Среднего Урала до Новосибирского Приобья. Зона этих мезофильных темнохвойных лесов была обширнее её современного ареала и захватывала территорию современной южной тайги и частично средней тайги. На юго-востоке Западно-Сибирской равнины эти темнохвойные леса соединялись с кедрово-пихтовыми горными лесами Кузнецкого Алатау, Саян, Алтая, и, возможно, Прибайкалья, где позиции этой формации были также более сильны, чем в настоящее время. В этот период вновь усиливается провинциальная неоднородность лесного покрова равнин Западной Сибири, в которой выделяется более влажный Приуральский сектор с доминированием еловых лесов.
5 тысяч лет назад. В центральной части Западно-Сибирской равнины, как и 6 тысяч лет назад, доминировали елово-кедровые и берёзово-елово-кедровые леса с участием сосновых лесов. В общем палиноареале кедра
сибирского к этому тысячелетию отчетливо обособились 3 широтных эдификаторных пояса: северный, среднеобский и южный (горный). К этому тысячелетию сосновые леса широко распространились на Кокчетавской возвышенности, в Казахском мелкосопочнике и в Прибайкалье. В горных лесах Южной Сибири начала сокращаться эдификаторная роль пихты, наметился явный разрыв между пихтовыми лесами равнины и гор.
4 тысячи лет назад. В среднетаёжной зоне Западно-Сибирской равнины были распространены, как и в предыдущем тысячелетии, смешанные елово-кедровые леса на тяжёлых почвах и сосновые леса на песчаных почвах. Сосна начала распространяться на верховых болотах, и образовывала южную границу лесной зоны в центральном секторе Западно-Сибирской равнины. В западном и восточном секторах эту границу формировала берёза, роль которой здесь значительно возросла по сравнению с предыдущим тысячелетием. Отличием от предыдущего тысячелетия является возросшая роль полынно-степных группировок по всей южной половине исследуемой территории. Прежде всего, роль степей увеличилась в юго-западной части равнины. На Кокчетавской возвышенности 4 тысячи лет назад продолжали существовать сосновые и берёзовые леса, но в Казахском мелкосопочнике роль сосновых лесов сократилась. Расширились площади степей в Хакасии, в верховьях Иртыша, в Юго-Восточном Алтае, в Юго-Западной Туве и в Монгольском Алтае. В горах Алтая, Саян, в Прибайкалье повсеместно сократилась эдификаторная роль пихты, и доминирование перешло к кедру. С четвёртого тысячелетия назад леса окончательно отступили с высокогорий Юго-Восточного Алтая, Юго-Западной Тувы и с Монгольского Алтая, уступив место открытым полынно-степным сообществам.
3 тысячи лет назад. Северная граница лесной зоны к этому тысячелетию отступила к югу на 250-300 км, по сравнению с климатическим оптимумом. В западном и центральном секторах Западно-Сибирской равнины кедровые i елово-кедровые леса стали доминировать на территории современной северно] и средней тайги. Пихта же заняла территорию южной и частично средне! тайги. Берёза участвовала в этих лесах в качестве сукцессионных стадий, но ; целом её эдификаторная роль в растительном покрове центральной част] Западно-Сибирской равнины несколько сократилась, по сравнению i предыдущим тысячелетием.
2 тысячи лет назад. Северная граница лесной зоны отступила к югу д< современных позиций. Теперь её формируют в основном берёзовые редколесь: с примесью ели, а на северо-востоке - лиственница. На остальной территорт равнины эдификаторная часть палиноареала кедра сдвигается к югу. В эт< время кедровые леса доминируют в основном на территории современно! южнотаёжной подзоны. В сформировавшемся ранее поясе елово-пихтовы: лесов в западном секторе ослабевают позиции ели, а в восточном - пихт; отступает к югу почти на 180 км. В растительном покрове центральной част! равнины существенно возрастает эдификаторная роль сосны лесной, вероятно в связи с массовым переходом болот в верховую стадию развития и поселение» на них болотной формы сосны.
1 тысяча лет назад. В южнотаёжных лесах сократилась роль ели и пихты. Кедровые леса вновь стали играть доминирующую роль в средней и в северной тайге западного и центрального секторов равнины, а восточнее 80° меридиана - в средней и южной тайге. Роль полыней увеличилась как в зональных степных сообществах, так и в интразональной растительности лесной и лесотундровой зон.
Современность. Отмечено некоторое увеличение роли берёзы в лесной зоне равнины как на северном, так и на южном экотонах. Отмечается некоторое увеличение роли полыней на территории современных предтундровых редколесий и кустарников на равнинной территории Западной Сибири. В горах Южной Сибири в настоящее время проявляется явная тенденция к увеличению эдификаторной роли пихты и сокращению роли кедра.
ВЫВОДЫ
1. Визуальный и статистический анализы вновь полученных поверхностных пыльцевых спектров с равниной территории (юго-восток Западной Сибири) и горной территории (Алгае-Саянская горная область) показали, что:
• высокогорные и степные спектры, кроме пыльцы характерной для высокогорий и степей, несут черты регионального растительного покрова, а спектры горных лесов содержат преимущественно пыльцу растительности конкретного высотного пояса;
• в отличие от принятого в литературе мнения, в современных пыльцевых спектрах гор Южной Сибири пыльца сосны лесной отражает в большей степени локальную растительность, а пыльца пихты - региональную растительность;
• Диагностическими признаками, позволяющими отличить пыльцевые спектры островных степей и лесостепей от лесных спектров являются: а) повышенное таксономическое разнообразие пыльцы в группе травянистых растений; б) более высокое таксономическое разнообразие в подгруппе мезофитных трав; в) присутствие пыльцы из группы высокогорных видов.
2. Палеопалинологические исследования 22-х новых разрезов озёрно-болотных отложений равнинной территории Западной Сибири, Средней Сибири и Алтае-Саянской горной области выявили локальные фазы в развитии растительного покрова в 6-ти ключевых участках. При этом в близко расположенных разрезах локальные пыльцевые зоны совпадали, отражая сходные фазы в развитии растительного покрова, характерные, вероятно, для провинций, округов или районов.
3. Корреляция вновь полученных пыльцевых разрезов с наиболее полными литературными спорово-пыльцевыми диаграммами изучаемого региона, выполненная с помощью построения меридиональных трансектов на единой временной шкале, позволила выявить следующие закономерности в развитии растительного покрова изучаемого региона:
• в истории растительного покрова исследуемой территории с позднеледниковья (13 тысяч лет назад) до современности выделяется 5 основных, относительно стабильных ландшафтно-климатических периодов, границы которых совпадают с общепринятыми хроно-стратиграфическими подразделениями в позднем голоцене, но не совпадают с ними в позднеледниковое время и в раннем голоцене;
• глобальные климатические изменения послеледниковья вызывали синхронные перестройки в растительном покрове, как на северном, так и на южном экотонах лесной зоны;
• в динамике растительного покрова крайнего юго-востока исследуемой территории (Юго-Западная Тува) проявились закономерности общие с динамикой семиаридных и аридных территорий Монголии, а в динамике растительности Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау -закономерности общие с бореальной зоной Западной Сибири.
4. Пространственные реконструкции изменений палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области по тысячелетним временным срезам с использованием авторских и литературных диаграмм позволили восстановить пространственную динамику ареалов отдельных видов древесных пород и всего растительного покрова изучаемой территории с 13 тысяч лет назад до современности. Выявлены следующие закономерности в динамике растительного покрова:
• Кардинальная и резкая перестройка растительного покрова равнин Западной Сибири и гор Алтае-Саянского экорегиона произошла на границе позднеледниковья и голоцена, когда преимущественно безлесные ландшафты начали стремительно заселяться древесной растительностью. Но в течение примерно 2000 лет (с 10 по 8 тысячелетия) лесная зона на исследуемой территории не была сплошной. В ней доминировала реликтовая формация лиственнично-еловых и елово-лиственничных лесов в сочетании с пространствами, занятыми полынно-степной растительностью. Сплошной лесной покров раньше всего сформировался в горах Алтае-Саянской горной области 9-8,7 тыс. лет назад, и лишь после 8,5 тыс. лет назад лесная зона со сплошным лесным покровом сформировалась на территории Западно-Сибирской равнины. При этом в этих первоначальных лесах на равнине доминировали сосна и берёза, а в горах - кедр.
• При заселении лесными породами равнинных территорий и в дальнейшей динамике растительного покрова равнин проявились такие известные в фитоценологии этапы как - миграция (первое появление), эцезис (закрепление первых представителей на новой территории), агрегация (расширение первичных очагов), инвазия (стремительное расширение и слияние первичных очагов), конкуренция, стабилизация, а также редукция ценоареалов. На всех
перечисленных этапах проявлялось сильное влияние на растительный покров экотопического отбора и изменений климата.
• В голоценовый оптимум, проявившийся почти синхронно на всей исследуемой территории с 9 по 5 тыс. лет назад увеличивалась роль темнохвойных пород в лесах: ель доминировала на северной границе лесной зоны, а пихта максимально распространялась в горах и на равнине, кедр и ель продвигались в высокогорья Тувы на крайнем юго-востоке исследуемого региона. Голоценовый оптимум имел 2 волны: бореальную (9 тыс. лет назад) и атлантическую (6 тыс. лет назад). Было отмечено, что в голоценовые оптимумы усиливались провинциальные особенности в структуре растительного покрова Западной Сибири, а вне их - структура растительного покрова приобретала более выраженную широтную зональность. Причиной этих изменений в растительности могло быть усиление отепляющего и увлажняющего влияния Гольфстрима, достигавшего Карского моря в голоценовые оптимумы (РоппсЬи ^ а1, 2009). Ослабление этого влияния, проявившееся кратковременно в середине атлантического периода и окончательно - в позднем голоцене, способствовало: переходу к доминированию широтно-зональной структуры в растительном покрове Западно-Сибирской равнины, сокращению роли пихты в горной тайге, отступлению северной границы лесной зоны к югу, отступлению лесов с высокогорных плато Юго-Западной Тувы и Юго-Восточного Алтая.
5. Моделирование с помощью горной биоклиматической модели МогйВ'юСНМ (ТсЬеЬакоуа й а1, 2009), позволившее построить детальные карты растительности для временных срезов 3200, 5300, 8000 и 10000 лет назад показало, что современная структура растительного покрова и климат Алтае-Саянского региона отличаются от растительности и климата указанных временных срезов. Сухой и холодный климат 10000 л.н. способствовал доминированию холодных степей и тундр с островами лйственнично-еловых лесов. В период голоценового оптимума расширялись площади темнохвойной тайги, «черневых» лесов и подтайги, а холодные оробиомы, такие как тундра, почти исчезали, существенно сокращались субальпийские разреженные леса. Климат времени 3200 л.н. был суше и холоднее современного, в результате чего в лесах сократились площади занимаемые черневой тайгой, а на юге вновь расширились площади сухих степей.
6. Палеоклиматические реконструкции методом информационно-статистического анализа (Климанов, 1976) по трём пыльцевым диаграммам юго-востока Западной Сибири выявили следующие особенности в изменении климатических параметров в данном районе:
• на протяжении всех периодов голоцена происходили неоднократные потепления и похолодания климата. Эти колебания климата, реконструированные по нескольким пыльцевым разрезам, имеют значимую положительную корреляционную связь. Наиболее частые
смены климата имели место в начале и в конце голоцена, что свидетельствует о неустойчивости климата в эти периоды;
• амплитуды отклонений температурных характеристик от современных значений на юго-востоке Западно-Сибирской равнины были больше в похолодания, чем в потепления. В максимумы потеплений наиболее сильно повышались зимние температуры;
• климатический оптимум голоцена на юго-востоке Западной Сибири был выражен менее ярко, чем в более северных районах;
• в общем ходе реконструированных палеоклиматических характеристик наблюдаются четыре волны изменений более высокого порядка, разделённые более мелкими периодами потеплений и похолоданий.
СПИСОК ОСНОВНЫХ РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ
Статьи в журналах, рекомендованных ВАК
1.Tarasov P., Thompson Webb III, Andreev A., Afanas'eva N.B., Beresina N.A., Besusko L.G., Blyakharchuk T.A., Bolikhovskaya N.S., Cheddadi R., Chernyavskaya M.M., Chernova G.M., Dorofeyuk N.I., Dirksen V.G., Elina G.A., Filimonova L.V., Glebov F.Z., Guiot J., Gunova V.S., Harrison S.P., Jolly D., Khomutova V.I., Kvavadze E.V., Osipova I.M., Panova N.K., Prentice I.C., Saarse L., Sevastyanov D.V., Volkova V.S., Zernitskaya V.P. Present-day and mid-Holocene biomes reconstructed from pollen and plant macrofossil data from the former Soviet Union and Mongolia // Journal of Biogeography. 1998. № 25. P. 10291054.
2. Tarasov P.E., Guiot J., Cheddadi R., Andreev A.A., Bezysko L.G., Blyakharchuk T.A., Dorofeuk N.L, Filimonova L.V., Volkova V.S., Zernitskaya V.P. Climate in northern Eurasia 6000 years ago reconstructed from pollen data // Earth and planetary science letters. 1999. № 171. P. 635-645.
3. Blyakharchuk T.A., Sulerzhitsky L.D. Holocene vegetational and climatic changes in the forest zone of Western Siberia according to pollen records from the extrazonal palsa bog Bugristoye // The Holocene. 1999. № 9,5. P. 621-628.
4. Бляхарчук T.A. История растительности юго-востока Западно! Сибири в голоцене по данным ботанического и спорово-пыльцевого анализ; торфяных отложений // Сибирский экологический журнал. 2000. № 5. С. 659 668.
5. Кирпотин С.Н., Бляхарчук Т.А., Воробьёв С.Н. Динамик! субарктических плоскобугристых болот Западно-Сибирской равнины Kai индикатор глобальных климатических изменений It Вестник Томской государственного университета. 2003. № 7. С. 122-134.
6. Blyakharchuk T.A. Four new pollen sections tracing the Holoceni vegetational development of the southern part of the West Siberian Lowland // Thi Holocene. 2003. № 13,5. P. 715-731.
7. Blyakharchyk T.A., Wright H.E. Borodavko P.S., van der Knaap W.O., Amman B. Late-glacial and Holocene vegetational changes on the Ulagan highmountain plateau, Altai mountains, southern Siberia // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 2004. № 209. P. 259-279.
8. Westover K.S., Fritz S., Blyakliarchuk T.A., Wright H. Diatom paleolimnological record of Holocene climatic and environmental change in the Altai Mountains, Siberia// Journal of Paleolimnology. 2006. № 35. P. 519-541.
9. Blakharchuk T.A., Wright H.E., Borodavko P.S, W.O. van der Knaap, Ammann B. Late Glacial and Holocene vegetational history of the Altai Mountains (southwestern Tuva Republic, Siberia) // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palacoecology. 2007. № 245. P. 518-534.
10. Blakharchuk T.A., Wright H.E., Borodavko P.S, van der Knaap W.O., Ammann B. The role of pingos in the development of the Dzhangyskol lake-pingo complex, central Altai Mountains, Southern Siberia // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 2008. № 257. P. 404-420.
11. Бляхарчук T.A. Реконструкция лесной и высокогорно-степной растительности юго-западной части Тувы с позднеледниковья до современности // География и природные ресурсы. 2008. № 1. С. 89-96.
12. Tchebakova N.M., Blyakliarchuk Т.А., Parfenova E.I. Reconstruction and prediction of climate and vegetation change in the Holocene in the Alta-Sayan mountains, Central Asia// Environmental Research Letters. 2009. № 4. P. 1-11.
Публикации в других научных изданиях
13. Львов Ю.А., Бляхарчук Т.А. Палеоботаническое исследование торфяника в центре падения Тунгусского метеорита // Метеоритные и метеорные исследования. Новосибирск : Наука, 1982. С. 89-99.
14. Бляхарчук Т.А. Палеогеографический аспект лесов юго-востока Западной Сибири в вопросах охраны и воспроизводства лесных ресурсов // Экологические проблемы охраны природы : материалы Всесоюзной конференции, Москва, 1990. М., 1990. С. 8-9.
15. Климанов В.А., Бляхарчук Т.А. Изменение климата в районе Подкаменной Тунгуски в голоцене // Геология и минеральные ресурсы Западно-Сибирской плиты и её складчатого обрамления. Тюмень, 1991. С. 147149.
16. Бляхарчук Т.А. Отражение состава растительности в субрецентных спорово-пыльцевых спектрах юго-востока Западной Сибири // Чтения памяти Ю.А. Львова. Томск : Изд-во Том. гос. ун-та, 1998. С. 10-11
17. Blyakliarchuk Т.А., Klimanov V.A., Preis Yu.l. Climatic factors and the development of peat deposits in the south-east of Western Siberia // Turve paiva. 1999. №99. P. 61-65.
18 .Бляхарчук T.A. Естественные тенденции развития лесов на территории Томской области за последние 10 тысяч лет по данным снорово-
пыльцевого анализа // Лесное хозяйство и зелёное строительство в Западной Сибири. Томск : Изд-во Том. гос. ун-та, 1999. С. 40-44.
19. Blyakharchyk Т.А. Succession of plant communities in the mires of the southeast of West Siberian lowland during the Holocene // Proceedings of the 11-th International peat Congress. Quebec, 2000. P. 1-5.
20. Blyakharchuk T.A., Kirpotin S.N., Vorob'ev S.N., Muldiyarov E.Ja. Preliminary results of spore-pollen analyses of peat section in the northern ecotone of the forest zone in Western Siberia // West Siberian peatlands and carbon cycle: past and present: proceedings of the International field symposium. Noyabrsk, 2001. P. 18-22.
21. Blyakharchuk T.A., Stefanova I., Wright H.E., Ammann B. Paleoenvironmental reconstructions for mountains in the Eurasia mid-continent // PAGES News. 2002. № 9 (3). P. 11-13.
22. Wright H., Ammann В., Stefanova I., Atanassova J., Margalitadze N., Wick L., Blyakharchuk T.A. Late-glacial and Early-Holocene dry climates from the Balkan peninsula to Southern Siberia // Aspects of Palynology and palaeoecology. Sofia, 2003. P. 127-136.
23. Blyakharchuk T.A., Wright H.E., Borodavko P.S., van der Knaap W.O., Ammann B. Peculiarities of landscape and vegetation development in Late Glacial and Holocene in Altai mountains according to pollen data from the high elevation lakes // Природные условия и культура Западной Монголии и сопредельных регионов : материалы междунар. конф. Ховд, Монголия. Томск : Изд-во Том. гос. ун-та, 2003. С. 58-59.
24. Blyakharchuk Т.А., Wright Н., Borodavko P.S., Ammann В., van der Knaap W.O. Forest-steppe relationship in the Altai and Tuva mountains as reaction to abrupt climatic changes in the Late glacial and Holocene // Pollen Volumen 14 : abstracts of XI International palynological conference. Nice, 2004. P. 494-495.
25.Бляхарчук T.A., Райт X., Бородавко П.С. Эволюция ландшафтов высокогорной степи и горных лесов как среды обитания древних культур Алтае-Саянской горной страны // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов : материалы Международной конференции. Кызыл, 2005. С. 94-97.
26. Бляхарчук Т.А., Бородавко П.С., Ревушкин А.С. Динамика леса и степи в горах Южной Сибири как реакция на изменения климата и атмосферной циркуляции в позднеледниковье и голоцене // Проблемы изучения растительного покрова Сибири : материалы III Международной научной конференции, посвященной 120-летию Гербария им. П.Н. Крылова Томского государственного университета. Томск : Изд-во Том. гос. ун-та, 2005. С. 53-54.
27. Бляхарчук Т.А. Торфяные отложения как летопись палеогеографической информации // Болота и биосфера : материалы четвёртой научной школы. Томск, 2005. С. 133-137.
28. Blyakharchuk Т.А., Wright Н., Westover K.S., Bolek O.S. Reflection of abrupt climatic changes of termination of last Glacial Period and Holocene in structure of vegetation and landscapes in Altai mountains by evidence of multi proxy
methods // ENVIROMIS : materials of International conference. Tomsk, 2006. P. 127-128.
29. Бляхарчук T.A. Отражение ботанического биоразнообразия в поверхностных спорово-пыльцевых спектрах гор Южной Сибири // Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауны и народонаселения Центрально-Азиатского региона : материалы конференции. Кызыл, 2007. С. 30-31.
30. Парфёнова Е.И, Бляхарчук Т.А., Чебакова Н.М. Климатические параметры ареалов и моделирование разнообразия основных лесообразующих пород Алтае-Саянского региона // Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауны и народонаселения Центрально-Азиатского региона : материалы конференции. Кызыл, 2007. С. 146-149.
31. Бляхарчук Т.А., Масленникова А.В. Споры папоротников в поверхностных спорово-пыльцевых спектрах гор Южной Сибири (Алтай, Тува, Хакасия) // Труды первой российской птеридологической конференции. Томск : Изд-во Том. гос. ун-та, 2007. С. 123-128.
32. Blyakharchuk T.A. Changes of vegetation and climate in the Altai-Sajany mountain region since the late glacial based on pollen data from lake's sediments // 3rd LIMPACS (IGBP, PAGES): Holocene lake records. Chandigarh, 2009. P. 12-14.
33. Бляхарчук T.A., Кусков А.И. Результаты реконструкции изменений климата голоцена по данным пыльцевого анализа с помощью 2-х различных численных методов // Восьмое Сибирское совещание по климато-экологическому мониторингу : материалы российской конференции. Томск : Аграф-Пресс, 2009. С. 67-70.
ЗА. Blyakharchuk T.A. Western Siberia, a Review of Holocene Climatic Changes // Journal of Siberian Federal University. Biology. 2009. № 1 (2). C. 4-12.
35. Бляхарчук T.A., Кусков А.И. Палинологические свидетельства древних периодов опустынивания ландшафтов в Алтае-Саянском регионе // Восьмое Сибирское совещание по климато-экологическому мониторингу : материалы российской конференции. Томск : Аграф-Пресс, 2009. С. 104-107.
Тираж 100 экз. Отпечатано в ООО «Позитив-НБ» 634050 г. Томск, пр. Ленина 34а
Содержание диссертации, доктора биологических наук, Бляхарчук, Татьяна Артемьевна
Введение.
Глава 1. Объекты и палеоэкологические методы, используемые в исследовании динамики растительного покрова.
Глава 2. Растительный покров района исследований
2.1. Западно-Сибирская низменность.
2.2. Алтае-Саянская горная область.
Глава 3. История флоры и растительности изучаемого региона.
3.1. Западно-Сибирская равнина.
3.1.1. История флоры равнин Западной Сибири.
3.1.2. История растительного покрова равнин Западной Сибири.
3.2. Алтае-Саянская горная область.
3.2.1. История формирования флоры гор Южной Сибири.
3.2.2. История растительного покрова гор Южной Сибири.
3.2.3. Палеореконструкции ландшафтной обстановки Алтае-Саянской горной области другими палеоэкологическими методами.
Глава 4. Особенности современных пыльцевых спектров района исследований.-.
Глава 5. Палинологическая характеристика озёрпо-болотных отложений района исследований.
5.1 Ключевые участки равнинной территории Западной и Средней Сибири.
5.1.1. Ключевой участок севера Западно-Сибирской равнины-1.
5.1.2. Ключевой участок среднетаёжной зоны Средне-Сибирского плоскогорья-П
5.1.3. Ключевой участок юго-востока Западно-Сибирской равнины-Ш
5.2. Ключевые участки Алтае-Саянской горной области.
5.2.1. Ключевой участок Кузнецкого Алатау и ЗападногоСаяна.
5.2.2. Ключевой участок Центрального Алтая.
5.2.3. Ключевой участок Юго-Западной Тувы.
Глава 6. Корреляция новых пыльцевых разрезов с литературными данными.«.
6.1. Корреляция опорных пыльцевых разрезов по меридианальным ландшафтным трансектам.
6.2. Пространственная динамика палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова по тысячелетним временным срезам.
6.2.1. Описание метода реконструкции палиноареалов.
6.2.2. Динамика палиноареалов отдельных эдификаторных видов растительного покрова Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области.
Глава 7. Реконструкции на основе методов экспериментальной палеоклиматологии.
7.1. Количественные палеореконструкции климата.
7.2. Реконструкция прошлого растительного покрова Алтае-Саянской горной области с помощью Мо^ВюСНМ модели.
Глава 8. Общая динамика растительного покрова изучаемой территории с позднеледниковья до современности по тысячелетним временным срезам.
Выводы.
Введение Диссертация по биологии, на тему "Послеледниковая динамика растительного покрова Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области"
Исследование естественной динамики природной среды, окружающей человека, чрезвычайно важно в современной ситуации резких изменений климата, проявлений парникового эффекта, усиления антропогенного прессинга на природу. Изменения, происходящие со временем в растительном покрове, являются объективным индикатором этой динамики, поскольку растительный покров напрямую зависит от изменений климатической и экологической обстановки (Докучаев, 1985; Варминг, 1901; Clements, 1920; Берг, 1952; Полынов, 1956). Понимание процессов динамики растительного покрова в прошлом помогает выявить естественные долговременные процессы изменения современной природной обстановки, что, в свою очередь, даёт возможность более обоснованно предвидеть её изменения в будущем. Палеопалинологические исследования современных осадочных отложений озёр и болот вскрывают особенности и тенденции в динамике растительного покрова региона в послеледниковое время (Прокопьев, 2001). На фоне детально изученных в палеопалинологическом плане регионов Западной Европы, Северной Америки, Монголии, территория
Сибири изучена еще очень слабо. Имеющиеся палеопалинологические j данные по Западной Сибири не однородны по информативности, детальности, обеспеченности радиоуглеродными датами. Интерпретации разных авторов в основном касаются отдельных районов, но в широком плане весь массив имеющихся для исследуемого региона палеопалинологических данных нуждается в систематизации. До сих пор имеются дискуссионные проблемы. Так, в литературе по-разному оценивается поведение южной границы лесной зоны в Западной Сибири в голоцене, время и степень проявления голоценового оптимума. Еще менее определёнными являются палеореконструкции растительного покрова позднеледниковья и раннего голоцена. Имеющиеся палеопалинологические данные по Алтайско-Саянской горной системе, охватывающие без перерывов весь рассматриваемый интервал послеледникового времени, до наших исследований ограничивались лишь одной пыльцевой диаграммой из пещерных отложений «Ануй-2» (Юго-Западный Алтай), что совершенно не могло характеризовать всё разнообразие растительных ландшафтов и климата Алтайско-Саянской горной области, расположенной на стыке трёх типов климата, в зоне контакта флористических элементов, происходящих из нескольких флорогенетических центров (Ревушкин, 1988). Флористические исследования неоднократно доказывали тесную историческую связь между флорами Западно-Сибирской равнины и горами Южной Сибири и Урала (Лавренко, 1946; Толмачев, 1954; Камелин, 1995), но оставалось не ясным, какова роль автохтонных и аллохтонных процессов в формировании растительного покрова этих регионов (Ревушкин, 1996). Отмеченные «белые пятна» в палеогеографических и ботанических исследованиях на территории Западно-Сибирской равнины и Алтайско-Саянской горной области определили актуальность выбранной темы исследований. Данная диссертационная работа вносит новый фактический материал, способный дать более обоснованные ответы на обозначенные спорные вопросы. Она дополняет изучаемый регион серией из 22-х новых полных пыльцевых разрезов, хорошо датированных радиоуглеродным методом (особенно не исследованные районы гор Южной Сибири), кроме того, она обобщает авторские и литературные палеопалинологические данные с помощью оригинального метода корреляции и визуализации палеопалинологического материала путём построения по-тысячелетних карто-схем палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова. Проведённая работа позволила детально реконструировать динамику растительного покрова в различных округах Алтае-Саянской горной области, выявить тенденции в пространственной послеледниковой динамике палиноареалов отдельных видов и формаций растительного покрова в сопряженной системе гор Южной Сибири и равнинной части Западной Сибири. Результаты таких пространственно-временных палеопалинологических исследований предоставляют новые возможности для применения методов экспериментальной палеоклиматологии, флористических и генетических исследований.
Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является выявление основных закономерностей развития растительного покрова Западно-Сибирской равнины и сопряженной с ней Алтае-Саянской горной области с позднеледникового времени до современности на основе спорово-пыльцевого анализа болотных и озёрных отложений.
Для реализации поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
1) обобщить имеющиеся палеопалинологические данные и основанные на них палеореконструкции динамики растительности на равнинной территории Западной Сибири и в Алтае-Саянской горной области;
2) выявить характерные черты современных (субрецентных) спорово-пыльцевых спектров, свойственные лесной зоне равнин Западной Сибири и горным районам Южной Сибири в пределах исследуемых пыльцевых разрезов;
3) провести палеопалинологические исследования серии новых разрезов торфяных и озёрных отложений, расположеных на равнинной территории Западной Сибири и в горах Алтае-Саянского региона;
4) реконструировать изменения растительного покрова на основе данных спорово-пыльцевого анализа методом выделения локальных пыльцевых зон и основанных на них локальных фаз развития растительности^
5) провести пространственно-временную корреляцию изменений растительного покрова по локальным и по меридиональным профилям, пересекающим центральный и восточный сектора района исследований;
6) провести реконструкцию изменений палиноареалов отдельных эдификаторов растительного покрова по тысячелетним срезам за последние 13 тысяч лет;
7) восстановить картину естественной динамики растительного покрова и климата равнинной территории Западной Сибири' и Алтайско-Саянской горной области с позднеледниковья до современности по тысячелетним временным срезам;
8) провести пространственное моделирование детальных карт растительного покрова Алтае-Саянского горного региона для временных срезов 10000, 8000, 5200 и 3200 лет назад с помощью одной из современных методик моделирования.
Научная новизна. В работе впервые:
- реконструирована детальная картина изменения растительного покрова Алтае-Саянской горной области в позднеледниковье и голоцене на основе пионерных палеопалинологических исследований озёрных отложений современных малых озёр;
- разработано 2 метода обобщения и корреляции палеопалинологических данных: метод построения локальных и меридиональных трансектов пыльцевых диаграмм на единой, равномерной временной шкале и метод построения по-тысячелетних карто-схем изменения палиноареалов;
- установлено 5 основных относительно стабильных ландшафтно-климатических периодов в динамике растительного покрова равнинной территории Западной Сибири и Алтае-Саянской горной области с позднеледниковья (13 тыс. лет назад) до современности, временные границы которых совпадают с общепринятыми хроностратиграфическими подразделениями в позднем голоцене, но не совпадают с ними в позднеледниковое время и в.раннем голоцене;
- выявлены: последовательность, направления- и временные рамки расселения, процветания и деградации ценоареалов отдельных древесных пород на исследуемой территории по тысячелетним срезам за последние 13 тыс. лет. Доказано, что сплошной лесной покров в горах Южной Сибири начал формироваться с 9,7 тыс. л.н., а на равнинной части территории Западной Сибири - с 8,5 тыс. л.н. При этом пионерами сплошного лесного покрова на равнине выступали сначала берёза, затем сосна, и лишь позднее, под пологом этих лесов, стали распространяться кедр и пихта. В горах, напротив, первые сомкнутые леса формировались темнохвойными породами - кедром и пихтой;
- установлено, что в голоценовые оптимумы 9 и 6 тыс. л.н. на равнинной территории Западной Сибири возрастала роль темнохвойных формаций с елью и пихтой, и усиливались провинциальные различия в структуре растительного покрова. В периоды между голоценовыми оптимумами роль темнохвойных пород сокращалась, и структура растительного покрова приобретала более выраженную широтную зональность;
- установлено, что в горных областях Алтае-Саянского региона в динамике растительного покрова Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау проявились закономерности общие с бореальной зоной равнин Западной Сибири, а в динамике растительности крайнего юго-востока исследуемой территории (высокогорья Юго-Западной Тувы) проявились закономерности общие с динамикой растительности семиаридных территорий Монголии, что, вероятно, является следствием принадлежности этих территорий к разным климатическим системам и разным водоразделам на протяжении последних 13 тыс. лет.
Теоретическая и практическая значимость. Выявленные закономерности в послеледниковой динамике растительного покрова и климата равнин Западной Сибири и гор Алтая и Саян значительно пополняют сумму фундаментальных палеогеографических представлений, на основе которых можно делать прогноз дальнейшего развития территорий и выбирать пути их наиболее рационального использования. Новые палеопалинологические данные, полученные для равнинной территории Западной Сибири и для Алтае-Саянской горной области, являются основой для разработки стратиграфических схем позднеледниковья и голоцена указанных регионов. Установленные закономерности в динамике палиноареалов и связанных с ними ценоареалов основных лесообразующих и эдификаторных видов растительного покрова на исследуемой территории могут служить базой для выработки рациональной природоохранной политики регионов. Новые палеопалинологические данные для слабо исследованных районов Западно-Сибирской равнины, Средне-Сибирского плоскогорья и гор Южной Сибири будут ценным вкладом в глобальное" моделирование изменений природно-климатической обстановки Земли. Полученные материалы могут быть использованы при чтении лекций, составлении учебников и учебных пособий для вузов по истории растительности и климата Сибири.
Предметом защиты диссертационной работы является региональная модель сопряженной динамики растительного покрова Алтае-Саянской горной области и равнинной территории Западной Сибири, построенная на основе палеопалинологических исследований болотных и озёрных отложений, радиоуглеродных датировок и корреляции новых и опубликованных ранее пыльцевых разрезов с помощью разработанных методов меридиональных трансектов и построения по-тысячелетних. картосхем палиноареалов.
Защищаемые положения.
1). В ландшафтах равнин Западной Сибири вплоть до 8,5 тыс. лет назад доминировала реликтовая елово-лиственнично-степная. формация, в которой сочетались участки лиственничных и еловых насаждений с обширными степными пространствами. Сосна и сибирский кедр в этом ландшафте не участвовали. В конце этой фазы в ней стала доминировать берёза, также сочетавшаяся с обширными степными пространствами.
2). Формирование сплошного лесного покрова в, горах Южной Сибири произошло на 1200 лет раньше, чем на равнинной территории Западной Сибири.
3). В голоценовые оптимумы 9 и 6 тыс. лет назад на равнинной территории Западной Сибири усиливались провинциальные различия в структуре растительного покрова, а в периоды между голоценовыми оптимумами структура растительного покрова приобретала более выраженную широтную зональность, что отражает, вероятно, ведущую роль атлантического воздушного переноса в природе голоценовых оптимумов. 4). В горных областях Алтае-Саянского региона в динамике растительного покрова Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау проявились закономерности общие с бореальной зоной Западной Сибири, а в динамике растительности юго-востока исследуемой территории (высокогорья Юго-Западной Тувы) проявились закономерности общие с динамикой растительности семиаридных территорий Монголии и севера Западной Сибири.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на Международных и Российских конференциях: «Хозяйственная оценка ландшафтов Томской области (1988, Томск), на международной конференции «Проблемы голоцена» (1988, Тбилиси), на конференции «Структура и развитие болотных экосистем и реконструкции палеогеографических условий» (1989, Таллин), на Всесоюзной конференции «Экологические проблемы охраны природной среды» (1990, Москва), на Чтениях памяти Ю.А. Львова (1998, Томск), на международной конференции Dynamics of Mire ecosystems of northern Eurasia in Holocene (1998, Petrozavodsk), на ежегодном семинаре международного торфяного общества IPS (1999, Oulu), на 16-th Biennual Meeting of American Quaternary Association "Landscape and biotic responses to climatic variability: future impacts and past lessons (2000, Favettevile), на International peat Congress (2000, Quebec), на International field symposium "West Siberian peatlands and carbon cycle, past and present" (2001, Noyabrsk), на International symposium "Environmental change in N
Central Asia, climate, geodynamics, evolution, human impacts (2003, Berlin), на международной конференции «Природные условия и культура Западной Монголии и сопредельных регионов» (2003, Ховд и 2005, Кызыл), на XI International Palynological Conference (Krakov, 2004), на четвёртой научной школе «Болота и биосфера» (2005, Томск), на PAGES 2-nd Open Science
Meeting (2005, Beijing), на международных конференциях ENVIROMIS (2004, 2006, Томск), на международной научной конференции посвященной 120-летию Гербария им. П.Н. Крылова (2005, Томск), на Шестом Сибирском совещании по климато-экологическому мониторингу (2005, Томск), на International conference HOLIVAR-2006 «Natural Climate Variability and Global Warming»(2006, London), на «7-th European paleobotany-palynology conference» (2006, Prague), на «International conference INQUA-SEQS "Quaternary Stratigraphy and Evolution of the Alpine Region in the Europe and Global Framework» (2006, Milan), на 2-й международной научно-практической конференции «Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауны и народонаселения центральноазиатского региона (2007, Кызыл), на «Первой Российской птеридологической конференции и школе-семинаре по птеридологии» (2007, Томск), на «12-th International Congress (IPC-XII) 8-th International organization of Paleobotany Conference (IOPC-VIII)» (2008, Bonn), на 3-rd LIMPACS (IGBP-PAGES) conference"Holocene lake records" (2009, Chandigarh). Кроме того, открытые лекции о динамике растительности и климата Сибири по данным своих исследований, были прочитаны автором в: Botanical Institute of Bern University (Switzerland, 1998), Limnological Center of University of Minnesota (USA, 2000), Geographical Institute of Marburg University (Germany, 2005), Center of Applied Isotope Research of Georgia University (USA, 2006). В основу данной работы легли материалы 24-летних палинологических исследований автора. Под руководством автора и с его участием проводились полевые работы по отбору болотных и озёрных кернов, а также поверхностных образцов для палинологических исследоваий, делались геоботанические описания растительности в местах сбора материала, проводилась химическая , подготовка образцов и их спорово-пыльцевой анализ. В дальнейшем автором проводилась вся статистическая и графическая обработка полученных эмпирических данных и дальнейшая их интерпретация и палеореконструкции.
Автор глубоко благодарен за научную, идейную и психологическую поддержку в проведении данного исследования, безвременно ушедшим своим учителям - Юрию Алексеевичу Львову, Емельяну Ярушковичу Мульдиярову. Автор благодарит Елену Дмитриевну Лапшину и Наталью Владимировну Чернову за предоставленные ими данные по ботаническому анализу торфа в двух пыльцевых разрезах, а также Павла Станиславовича Бородавко и Павла Анатольевича Бляхарчука. за поддержку в полевых работах. Особую признательность автор выражает научному консультанту Александру Сергеевичу Ревушкину за научные консультации, внимательное отношение и множество ценных советов, данных по написанию и оформлению работы.
Заключение Диссертация по теме "Ботаника", Бляхарчук, Татьяна Артемьевна
Выводы
Ш Наиболее важными закономерностями, выявленными при анализе поверхностных пыльцевых спектров с равниной территории юго-востока Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области являются следующие:
1) В болотных спектрах низинных евтрофных болот южно-таёжной подзоны и зоны берёзовых лесов юго-востока Западно-Сибирской равнины может содержаться до 15% пыльцы карликовой берёзки.
2) В отличие от принятого в литературе мнения, в современных пыльцевых спектрах гор Южной Сибири пыльца сосны лесной отражает в большей степени локальную растительность, а пыльца пихты - региональную растительность.
3) Высокогорные и степные спектры, кроме пыльцы характерной для высокогорий и степей, несут черты регионального растительного покрова, а спектры горных лесов содержат преимущественно пыльцу растительности конкретного высотного пояса.
4) Диагностическими признаками, позволяющими отличить лесостепные пыльцевые спектры от лесных являются: а) более высокое таксономическое разнообразие типов пыльцы в группе травянистых растений; б) более высокое таксономическое разнообразие в подгруппе мезофитных трав; в) присутствие пыльцы некоторых высокогорных видов. Выявлены локальные фазы в развитии растительного покрова по палеопалинологическим исследованиям 22-х новых разрезов озёрно-болотных отложений, расположенных в 6-ти ключевых участках на равнинной территории Западной и Средней Сибири и в Алтае-Саянской горной области. При этом, в близко расположенных разрезах совпадающие локальные фазы отражали особенности динамики растительного покрова, характерные для провинций, округов или районов.
Я Корреляция вновь полученных пыльцевых разрезов с наиболее полными литературными спорово-пыльцевыми диаграммами изучаемого региона, выполненная с помощью построения меридиональных трансектов на единой временной шкале, позволила выявить следующие закономерности в развитии растительного покрова изучаемого региона:
1) В истории растительного покрова исследуемой территории с позднеледниковья (13 тыс. лет назад) до современности выделяется 5 основных, относительно стабильных ландшафтно-климатических периодов, границы которых совпадают с общепринятыми хроно-стратиграфическими подразделениями в позднем голоцене, но не совпадают с ними в позднеледниковое время и в раннем голоцене
2) Глобальные климатические изменения послеледниковья вызывали синхронные изменения в растительном покрове, как на северном, так и на южном экотонах лесной зоны.
3) В динамике растительного покрова крайнего юго-востока исследуемой территории (Юго-Западная Тува) проявились закономерности общие с динамикой семиаридных и аридных территорий Монголии, а в динамике растительности Центрального Алтая и Кузнецкого Алатау — закономерности общие с бореальной зоной Западной Сибири.
Ш Пространственные реконструкции изменений палиноареалов основных эдификаторных видов растительного покрова Западной Сибири и Алтае-Саянской горной области по тысячелетним временным срезам с использованием авторских и литературных диаграмм* позволили восстановить пространственную динамику ареалов отдельных видов древесных пород и всего растительного покрова изучаемой территории с 13 тыс. лет назад до современности. При этом выявлены следующие закономерности в динамике растительного покрова и климата региона: 1) Кардинальная и резкая перестройка растительного покрова ЗападноСибирской равнины и гор Алтае-Саянского региона произошла на границе позднеледниковья и голоцена, когда преимущественно безлесные ландшафты начали стремительно заселяться древесной растительностью. Но в течение примерно 2000 , лет с 10 по 8 тысячелетия лесная зона на исследуемой территории не была сомкнутой. В ней доминировала реликтовая формация лиственнично-еловых и елово-лиственничных лесов в сочетании с пространствами занятыми полынно-степной растительностью. Сомкнутые леса раньше всего сформировались в горах Алтае-Саянской области 9—8,7 тыс. лет назад и лишь после 8,5 тыс. лет назад - на территории ЗападноСибирской равнины. При этом в пионерных сомкнутых лесах равнины доминировали сосна и берёза, а в горах — кедр.
2) При заселении лесными породами равнинных территорий и в дальнейшей динамике растительного покрова равнин проявились такие известные в фитоценологии этапы как - миграция (первое появление), эцезис (закрепление первых представителей на новой территории), агрегация (расширение первичных очагов), инвазия (стремительное расширение и слияние первичных очагов), конкуренция, стабилизация, а также редукция ценоареалов. На всех перечисленных этапах
• проявлялось сильное влияние на растительный покров экотопического отбора и изменений климата.
3) В голоценовый оптимум, проявившийся почти синхронно на всей исследуемой территории с' 9 по 5 тыс. лет назад увеличивалась роль темнохвойных пород в лесах: ель доминировала на северной границе лесной зоны, пихта — максимально распространялась в горах и на равнине, кедр и ель продвигались в высокогорья Тувы на крайнем юго-востоке исследуемого региона. Голоценовый оптимум имел 2 волны: бореальную (9 тыс. лет назад) и атлантическую (6 тыс. лет назад).
4) В голоценовые оптимумы усиливались провинциальные особенности в структуре растительного покрова Западно-Сибирской равнины, а вне их — структура растительного покрова приобретала более выраженную широтную зональность. Причиной этих изменений в растительности могло быть усиление отепляющего и увлажняющего влияния Гольфстрима, достигавшего Карского моря в голоценовые оптимумы. Ослабление этого влияния, проявившееся кратковременно в середине атлантического периода и окончательно — в позднем голоцене способствовало: переходу к доминированию широтно-зональной структуры в растительном покрове Западно-Сибирской равнины, сокращению роли пихты в горной тайге, отступлению северной границы лесной зоны к югу, отступлению лесов с высокогорных плато Юго-Западной Тувы и Юго-Восточного Алтая, в Моделирование с помощью горной биоклиматической модели МоМВюСНМ (ТсЬеЬакоуа е! а1., 2009), позволившее построить детальные карты растительности с разрешением в 1 км для временных срезов 3200, 5300, 8000 и 10000 л.н. назад, показало, что современная структура растительного покрова и климат Алтае-Саянского региона отличаются от растительности и климата указанных временных срезов. Согласно этим реконструкциям, сухой и холодный климат 10000 л.н. способствовал доминированию холодных степей и тундр с островами лиственнично-еловых лесов. В период голоценового оптимума расширялись площади темнохвойной тайги, «черневых» лесов и подтайги, а холодные оробиомы, такие как тундра, почти исчезали, существенно сокращались субальпийские разреженные леса; климат времени 3200 л.н. был суше и холоднее современного, в результате чего в лесах сократились площади, занимаемые черневой тайгой, а на юге вновь расширились площади полупустынь. Палеоклиматические реконструкции методом информационно-статистического анализа (Климанов, 1976) по трём пыльцевым диаграммам юго-востока равнинной части Западной Сибири выявили следующие особенности в изменении климатических параметров в данном районе:
1) на протяжении всех периодов голоцена происходили неоднократные потепления и похолодания климата. Эти колебания климата, реконструированные по нескольким пыльцевым разрезам, имеют значимую положительную корреляционную связь. Наиболее частые смены климата имели место в начале и в конце голоцена, что свидетельствует о неустойчивости климата в эти периоды.
2) Амплитуды отклонений температурных характеристик от современных значений на юго-востоке Западной Сибири были больше в похолодания, чем в потепления. В максимумы потеплений наиболее сильно повышались зимние температуры.
3) Климатический оптимум голоцена на юго-востоке Западной Сибири был выражен менее ярко, чем в более северных районах.
4) В общем ходе реконструированных палеоклиматических характеристик наблюдается четыре волны изменений более высокого порядка, разделённые более мелкими периодами потеплений и похолоданий.
Разработанные методы корреляции палеопалинологических данных: метод построения меридиональных трансектов опорных пыльцевых диаграмм на основе равномерной возрастной шкалы, а также метод построения картосхем палиноареалов по тысячелетним временным срезам - позволяют обобщать обширные и разнородные палеопалинологические данные, что даёт возможность выявлять новые закономерности в динамике растительного покрова ранее не просматриваемые. Полученные карто-схемы палиноареалов можно в дальнейшем, по мере появления новых пыльцевых разрезов, дополнять, уточнять и детализировать.
Библиография Диссертация по биологии, доктора биологических наук, Бляхарчук, Татьяна Артемьевна, Томск
1. Алёхин В.В. Фитосоциология (учение о растительных сообществах) иеё последние успехи у нас и на западе // Методики геоботанических исследований. Л.- М: Изд-во «Пучиа», 1925. - С. 9-75.
2. Антипина Т.Г., Панова Н.К. Палинологическое исследованиеторфяников на приполярном Урале // Палинология: стратиграфия и геоэкология. Том II. Сборник научных трудов XII Всероссийской Палинологической конференции. Санкт-Петербург: ВНИГРИ, 2008. -С. 49-55.
3. Артющенко О.Т., Арап Р.Я., Безусько Л.Г., Паршикура-Турло С.И.,
4. Пархоменко Г.О. Соотношение состава субрецентых спорово-пыльцевых спектров и современной растительности Украины // Укр. Бот. журн. 1986. - Т. 43, - № 3. - С. 57-62.
5. Архипов С.А. Четвертичный период в Западной Сибири.
6. Новосибирск: Наука, 1971. 329 с.
7. Архипов С.А. Стратиграфия четвертичных отложений Тюменскогонефтегазоносного региона (уточнённая стратиграфическая основа). Новосибирск: ИГиГ СО АН СССР. 1987. - № 8. - 52 с.
8. Архипов С.А. Хроностратиграфическая шкала ледниковогоплейстоцена севера Западной Сибири // Плейстоцен Сибири. Стратиграфия и межрегиональные корреляции. Новосибирск: Наука, 1989. - С. 20-30.
9. Архипов С.А., Матвеева О.В. Антропоген южной окраины
10. Енисейской депрессии // Тр. ИГиГ СО АН СССР. 1964. - Вып. 29. -127 с. /
11. Архипов С.А, Вотах М.П. История растительности в среднем-позднемвюрме и голоцене в долине Верхней Оби // Плейстоцен Сибири и смежных областей. -М.: Наука, 1973. — С. 130-143.
12. Архипов С.А. и Вотах М.П. Палинологическая характеристика иабсолютный возраст торфяника в устье р. Томи // Палинология Сибири.-М.: Наука, 1980.-С. 112-118.
13. Архипов С.А., Левина Т.П., Панычев В.А. Палинологическаяхарактеристика двух голоценовых торфяников из долины средней и южной Оби // Палеопалинология Сибири. — М.: Наука, 1980а. С. 123-127.
14. Архипов С.А. и Вотах М.Р. Палинологическая характеристика межморенных отложений Нижнего Приобья (Белогорье) // Проблемы стратиграфии плейстоцена Сибири. Новосибирск: Наука, 1982. - С. 46-58.
15. Архипов С.А., Волкова B.C. Геологическая история, ландшафты и климат плейстоцена Западной Сибири. — Новосибирск: НИЦ ОИГГМ СО РАН, 1994.-106 с.
16. Архипов С.А., Зольников И.Д., Зыкина B.C., Круковер A.A. Эоплейстоцен и плейстоцен // Изменения климата и ландшафтов за последние 65 миллионов лет. Москва: ГЕОС, 1999. - С. 94-105.
17. Астахов В.И. Фотогеология северного плейстоцена: успехи и проблемы // Региональная геология и металлогеология. — 2004. № 21.-С. 27-44.
18. Атлас СССР. В.В. Точенов и В.Ф.Марков (ред.). — Москва: Главное управление геодезии и картографии'при Совете Министров СССР, 1986.-259 с. „
19. Ачкасов А.И. и Карташова Г.Г. Некоторые данные палинологического анализа голоценового торфяника Усть-порта // Вестник Московского университета. 1977. —№ 3. — Сер. география. -С. 113-117.
20. Базилевич Н.И. Геохимия почв содового засоления. — М.: Наука, 1965. -351 с.
21. Барышников Г.Я. Ископаемая растительность в террасовых комплексах Алтая // Флора и растительность Алтая. Труды южносибирского ботанического сада. Б арнаул::Изд-во Алтайского университета, 1996.-G. 129-135.
22. Барышников Г.Я. Ископаемые флоры переходных зон Алтая // Флора и растительность Алтая. Труды южно-сибирского ботанического сада. Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 1995 .-С. 111-115.
23. Баулин В.В. Основные этапы истории развития многолетнемёрзлых пород на территории Западно-Сибирской низменности7/ Очерки региональной и исторической криологии. Западная Сибирь и прилегающие к ней районы. Тр. Инст. мерзлот. 1962. - T.XIX.1. С. 5-18.
24. Бахарева В.А. Палинологическая-характеристика верхнечетвертичных и голоценовых отложений в районе пос. Першино на Иртыше // Палиностратиграфия мезозоя и кайнозоя Сибири. — Новосибирск: Наука, 1985.-С. 115-120.
25. Безрукова Е В. Палинология позднеледниковых и голоценовых отложений озера Байкал // География и природные ресурсы. — 1998. -№3.- С. 54-61.
26. Безрукова Е.В., Абзаева A.A., Вершинин К.Е., Крапивина С.М.
27. История распространения лесной растительности на восточномпобережье озера Байкал в позднеледниковье и голоцене // География и природные ресурсы. — 2002. — № 2. — С. 68-74'.
28. Белов A.B., Безрукова Е.В., Соколова Л.П. Эволюционно-динамическое картографирование раститетельности Сибири для целей прогнозирования // География и природные ресурсы. — 2008. -№ 1. С. 10-20.
29. Белова В.А. История развития растительности котловин Байкальской рифтовой зоны. М.: Наука, 1975. - 142 с.
30. Белова В.А. Пути формирования современной флоры в котловинах Байкальской рифтовой зоны // Бот. журн. — 1978. — Т. 63. — С. 13411345.
31. Белова В.А. Растительность и климат позднего кайнозоя юга Восточной Сибири. Новосибирск: Наука, 1985. — 158 с.
32. Берг Л.С. Географические зоны Советского Союза. М.: Изд-во АН СССР, 1952.-4.2.-352 с.
33. Березина H.A. Некоторые факторы, определяющие формирование спорово-пыльцевого спектра и использование спорово-пыльцевого анализа при геоботанических исследованиях: Автореф. дис. канд. геогр. наук. М., 1969. - 24 с.
34. Березина H.A., Тюремнов С.Н. О сохранности пыльцы в отложениях голоцена // Вестник Моск. ун-та. 1967. - № 4. - С. 74-86.
35. Березина H.A., Тюремнов С.Н. Разрушение пыльцы важный фактор формирования спорово-пыльцевого спектра // Методические вопросы палинологии. - Новосибирск: Наука, 1971. - С. 5-7.
36. Благовещенский Г.А. Об ископаемых и современных торфяниках Среднего Зауралья // Советская ботаника, 1940. —№3. — С. 57-76.
37. Бляхарчук Т.А. Сопряженность спорово-пыльцевого и ботанического анализов торфа при изучении лесо-болотных ландшафтов юга Западной Сибири // Международная конференция «Проблемы голоцена». Тезисы докладов. — Тбилиси, 1988. — С. 16-17.
38. ЗБ.Бляхарчук Т. А. История растительности юго-востока Западной
39. Сибири в голоцене по данным ботанического и спорово-пыльцевого анализа торфяных отложений: Дисс. канд. биол. наук. — Томск, 1989.-248 с.
40. Бляхарчук Т.А. История растительности юго-востока Западной Сибири в голоцене по данным ботанического и спорово-пыльцевого анализа торфяных отложений // Сибирский экологический журнал. — 2000.-№5.-С. 659-668.
41. Бобров Е.Г. Лесообразующие хвойные СССР. С.К. Черепанов (ред.). -Л.: Наука, 1978.- 189 с.
42. Бобров А.Е., Куприянова Л.А., Литвинцева М.В., Тарасевич В.Ф. Споры папоротникообразных и пыльца голосеменных и однодольных растений флоры Европейской части СССР. — Л.: Наука, 1983.-207 с.
43. Бородавко П.С., Ахматов C.B. К географии озёр Юго-Восточного Алтая // Вестник Томского государственного университета: Проблемы геол. и географии Сибири. 2003. - Том 3(5). - С. 31-35.
44. Боярская Т.Д., Малаева Е.М. Развитие растительности Сибири и Дальнего Востока в четвертичном периоде. М.: Наука, 1967.- 202 с.
45. Бронзов А.Я. Верховые болота Нарымского края (бассейн р. Васюган) // Тр. Ин-та торфа. М., 1930. - Вып. 3. - С. 1-100.
46. Бронзов А .Я. Гипновые болота на южной окраине Западно-Сибирской равнины // Почвоведение. 1936. — № 2. — С. 224-245.
47. Букреева Г.Ф., Архипов С.А, Волкова B.C., Орлова JI.A. Климат Западной Сибири в прошлом и будущем // Геология и геофизика. -1995. Т. 36.-№ 11.-С. 3-22.
48. Бутвиловский В.В. Палеогеография последнего оледенения Алтая: событийно-катастрофическая модель. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1993.-251 с.
49. Варминг Е. Ойкологическая география растений. М. — 1901.
50. Васильев В.А. Несколько слов к вопросу о происхождении тайги // Природа. 1944. - № 3. - С. 71-72.
51. Васильев В.Н. Происхождение флоры и растительности Дальнего Востока и Восточной Сибири // Материалы по истории флоры и растительности. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. Вып. 3 - С. 361457.
52. Васильчук Ю.К., Петрова Е.А., Серова А.К. Некоторые черты палеогеографии голоцена // Бюл. Комис. По изуч. Четвертичного периода. 1983. -№ 52. - С. 73-89.
53. Величко A.A. Природный процесс в плейстоцене. — М.: Наука, 1973. -256 с.
54. Величко A.A. Эмпирическая палеоклиматология (принципы и степень точности) // Методы реконструкции палеоклиматов. — М.: Наука, 1985.-С. 7-20.
55. Величко A.A. Изменение климата и ландшафтов за последние 65 миллионов лет. Москва: ГЕОС, 1999. - 260 с.
56. Величко A.A., Кононов Ю.М., Фаустова М.А. Геохронология, распространение и объём оледенения Земли в поздний ледниковыймаксимум в свете новых данных // Стратиграфия, геологическая корреляция. 2000. - Т. 8, № 1.-С. 3-16.
57. Виппер П.Б. О взаимоотношении леса и степи в горных условиях юго-восточного Забайкалья // Ботан. Журнал. 1968. - Т. 53. - № 4.
58. Волков И.А., Архипов С.А. Четвертичные отложения района Новосибирска. Новосибирск: ИГиГ СО АН СССР, 1978. 89 с.
59. Волков И. А., Волкова B.C. О позднеплейстоценовом озере-море на юге Западно-Сибирской низменности // Труды Ин-та геол. и геофиз. СО АН СССР, 1963. Вып. 44. - С. 109-129.
60. Волков И. А., Волкова B.C. Фазы обводнения внеледниковой полосы Западно-Сибирской низменности // Основные проблемы изучения четвертичного периода. М: Наука, 1965. - С. 227-242.
61. Волков И. А., Гросвальд М.Г., Троицкий C.JI. О стоке приледниковых вод во время последнего оледенения Западной
62. Сибири // Изв. АН СССР. Сер. геогр. наук. 1973. - № 4. - С. 25-35.i
63. Волков И.А., Гуртовская Е.Е., Фирсов JI.B. Строение, возраст и история формирования голоценового торфяника у с. Горно-Слинкино на Иртыше // Плейстоцен Сибири и смежных областей. — М.: Наука, 1973.-С. 55-68.
64. Волкова B.C. История развития растительности и основные этапы палеогеографии низовьев Иртыша в четвертичное время // Основные проблемы изучения четвертичного периода. М., 1965. - С. 440-450.
65. Волкова B.C. Стратиграфия и история развития растительности Западной Сибири в позднем кайнозое. М.: Наука, 1977. — 238 с.
66. Волкова B.C. Палинофлоры плиоцена и раннего плейстоцена Западной Сибири в связи с решением проблемы нижней границы антропогена // Стратиграфия пограничных отложений и антропогена Сибири. -Новосибирск: Изд. ИГиГ СО АН СССР, 1984. С. 54-71.
67. Волкова B.C. Верхнеплиоценовые и нижнеплейстоценовые отложения центральной части Западной Сибири // Корреляция отложений, событий и процессов антропогена. Кишинёв, 1986. — С. 26-27.
68. Волкова B.C. Колебания климата в Западной Сибири в позднеплейстоценовое время // Эволюция климата, биоты и среды обитания человека в позднем кайнозое Сибири. — Новосибирск: Изд. ИГиГ СО АН СССР, 1991.-С. 30-40.
69. Волкова B.C. Голоцен // Изменения климата и ландшафтов за последние 65 миллионов лет. Москва: ГЕОС, 1999. С. 105-109.
70. Волкова B.C., Гуртовая Е.Е., Фирсов Л.В. Строение, возраст и история формирования голоценового торфяника у с. Горно-Слинкино на Иртыше // Плейстоцен Сибири и смежных областей. М.: Наука, 1973.-С. 55-68.
71. Волкова В.С, Баранова Ю.П. Плиоцен-раннеплейстоценовые изменения климата в Северной Азии-// Геология и геофизика. 1980. - № 7. - С. 43-52.
72. Волкова B.C., Белова В.А. О роли широколиственных пород в растительности голоцена Сибири // Палеопалинология Сибири. М.: Наука, 1980.-С. 112-117.
73. Волкова B.C., Левина Т.П. Растительность голоцена Западной Сибири по палинологическим данным // Развитие природы территории СССР в позднем плейстоцене и голоцене. — М.: Наука, 1982. С. 186-192.
74. Волкова B.C., Левина Т.П. Голоцен как эталон для изучения межледниковых эпох Западной Сибири // Палиностратиграфия мезозоя и кайнозоя Сибири. Новосибирск: Наука, 1985. — С. 74- 84.
75. Волкова B.C., Бахарева В.А., Кулькова И.А., Николаева И.В.
76. Палинологическая характеристика и стратиграфия кайнозойских отложений в районе Ханты-Мансийска // Микрофоссилии и стратиграфия мезозоя и кайнозоя Сибири. Новосибирск: Наука, 1988.-С. 51-69.
77. Волкова B.C., Кулькова И.А. Палеоген и неоген // Изменения климата и ландшафтов за последние 65 миллионов лет. Москва: ГЕОС, 1999.-С. 85-94.
78. Воскресенский С.С. Геоморфология Сибири. -М.: Изд-во Моск. Унта, 1962.-352 с.
79. Герасимов И.П., Величко A.A. Проблемы роли природного фактора в развитии первобытного общества // Первобытный человек иприродная среда. М.: Изд-во АН СССР, Институт географии, 1974. -С. 7-16.
80. Гитерман Р.Е., Голубева Л.В. История развития растительности Восточной Сибири в антропогене // Основные проблемы изучения четвертичного периода, к VII конгр. ШС>иА (США, 1965). М.: Наука, 1965.-С. 365-375.
81. Глебов Ф.З. Взаимоотношения леса и болота в таёжной зоне. — Новосибирск: Наука, 1988.-182 с.
82. Глебов Ф.З., Карпенко Л.В., Климанов В.А. и Миндеева Т.Н. Палеоэкологический анализ торфяного разреза на водоразделе Оби и Васюгана // Сибирский экологический журнал. 1996. — № 6.1. С. 497-504.
83. Горбунов М.Г. Третичные сосны Западной Сибири // Ботанический журнал. 1958. - Т. 43. - № 3. - С. 337-352.
84. Городков Б.Н. Растительность тундровой зоны СССР. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1935.- 142 с.
85. Городков Б.Н. Происхождение арктических пустынь и тундр // Труды Ботанич. Ин-та. 1952. - Вып.8. - С. 355-403.
86. Горожанкина С.М., Константинов В.Д. Типология и география тайги с почвенно-ботанической точки зрения // Вопросы почвоведения Сибири. Томск, 1975. - С. 24-35.
87. Горчаковский П.Л. Эндемичные и реликтовые элементы во флоре Урала и их происхождение // Материалы по истории флоры и растительности СССР. 1963. - Т.4. - С. 285-375.
88. Горчаковский П.Л. Флора и растительность высокогорий Урала // Тр. инст. биолог. АН СССР Урал. Филиал, 1966. -Вып 48. 269 с.
89. Грабовик С.И. Связь споровой продуктивности Sphagnum fuscum сэкологическими условиями его произрастания // Комплексные исследования растительности болот Карелии. Петрозаводск, 1982. -С. 179-182.
90. Грабовик С.И. Влияние некоторых экологических факторов наспоровую продуктивность сфагновых мхов // Бот. журн. — 1986. Т. 71.- № 12.-С. 1652-1657.
91. Гричук В.П. Опыт характеристики состава пыльцы в современных отложениях различных растительных зон Европейской части СССР // Проблемы физической географии. М., 1942. - Вып. II. - С. 101-131.
92. Гричук В.П. Опыт реконструкции некоторых элементов климата Северного полушария в атлантическом периоде голоцена //-Голоцен. М.: Наука, 1969. - С. 14-41.
93. Гричук В.П. Климатические условия Северного полушария в атлантическом периоде голоцена // Термические Reclamation в северных широтах. М.: Наука, 1973. - С. 107-127.
94. Гричук В.П., Заклинская Е.Д. Анализ ископаемой пыльцы и спор и его применение в палеогеографии. — М.: Географиздат, 1948. 228 с.
95. Гричук М.П. Опыт выделения различных генераций пыльцы постепени её метаморфизма в межстадиальных отложениях у с. Ильинского // Труды спорово-пыльцевой конференции. Палеогеография. Сб. I. -М., 1950.
96. Гричук М.П. К применению метода спорово-пыльцевого анализа в Сибири //Науч. докл. высш. шк. Сер. геол.-географ. — 1959. — № 1. -С. 113-122.
97. Гричук М.П. О растительном покрове межледниковой и ледниковойэпохи в средней части бассейна р. Оби // Вестн. МГУ. — 1960. — № 5. -С. 81-84.
98. Гричук М.П., Каревская И.А., Карташова Г.Г., Махова Ю.В., Малаева Е.М. Состав пыльцы и спор в различных современных осадках Восточной Сибири и Дальнего Востока // Методические вопросы палинологии. -М.: Наука, 1973. С. 77-82.
99. Гудошников C.B. Общий очерк растительности // Природные ресурсы Томской области. Томск, 1966. — С. 98-100.
100. Гудошников C.B. О происхождении черневой тайги Южной Сибири //Ботанический журнал. 1981. -№ 3. — Том 66. - С. 341-352.
101. Гуртовая Е.Е. Расчленение дозырянских четвертичных отложений Обского Севера. — Новосибирск: Наука, 1975. 74 с.
102. Давыдова H.H., Бердовская Г.Н., Неуструева И.Ю., Пушенко М.Я., Субетто Д.А. Озёра заповедника «Боровое» // в сб. под ред. В.А. Румянцева: История озёр Северной Азии. — Санкт-Петербург: Наука, 1995.-С. 143-175.
103. Девяткин Е.В. Эоплейстоцен Юго-Восточного Алтая // Стратиграфия четвертичных отложений и новейшая геологическая история Алтая. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 32-63.
104. Дергачева М.И., Феденеева И.Н. Эволюция природной среды Северо-Западного и Центрального Алтая в позднем плейстоцене-голоцене // Географ, и природные ресурсы. 2003. - № 1. - С. 76-83.
105. Докучаев В.В. Избранные сочинения. Т. III. — M.-JL: Изд-во АН СССР, 1949.-622 с.
106. Дорофеев H.H. О находке третичной флоры на Алтае // Докл. АН СССР, 1956.- Т. 109.-№5. -С. 1027-1029.
107. Драницын Д.Л. Вторичные подзолы и перемещение подзолистой зоны на юге Обь-Иртышского водораздела // Изв. Докучаевского почв. Комитета. 1914. - №2. - С. 31-93.
108. Дылис Н.В. Сибирская лиственница. — М., 1947. 136 с.
109. Дылис Н.В. О самоопылении и разносе пыльцы у лиственницы //
110. Докл. АН СССР. Новая серия. 1948. - Т. 60. - № 8. - С. 203-205.
111. Елагин И.Н. Фенология некоторых лесных мхов // Лесоведение. -1968.-№2.-С. 68-72.
112. Елина Г.А., Юрковская Т.К. Методы определения палеогидрологического режима как основа объективизации причин сукцессий растительности болот // Ботан. журн. 1992. - Т. 77. -№ 7. - С. 120-124.
113. Елина Г.А, ЛукашовА.Д., Юрковская Т.К. Позднеледниковье и голоцен Восточной Фенноскандии (палеорастительность и палеогеография). Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2000.-239 с.
114. Еленевский P.A. Прошлое лугов Алтая // Природа. — 1939. — № 9. -С. 80-83.
115. Ендрихинский A.C. Плейстоценовые палеоландшафты гор Южной Сибири // Природная среда и древний человек в позднем антропогене. Улан-Удэ: изд-во БФ СО АН СССР, 1987. - С. 13-20.
116. Ефимцев H.A. Четвертичное оледенение Западной Тувы и восточной части Горного Алтая. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - 163 с.
117. Жузе А.П. Палеогеография водоёмов на основе диатомового анализа // Тр. Верхневолжск. Экспедиции. — Ленинград: Географо-экономический институт, 1939. Вып. 4. - 111с.
118. Заклинская Е.Д. Сопоставление состава растительности с продуцируемой ею пыльцой на примере участка ст. Аккуль Акмолинской области // Бюлл. МОИП. Отдел. Геология. — 1946. -Т. 21. -№ 5. С. 85-95.
119. Заклинская Е.Д. Материалы к истории флоры и растительности палеогена Северного Казахстана в районе Павлодарского Прииртышья. Труды Ин-та геол. наук АН СССР. - 1953. - Вып. 141. - Сер. геол. - № 58. - С. 34-63.
120. Заклинская Е.Д. Стратиграфическое значение пыльцы голосеменных кайнозойских отложений Павлодарского Прииртышья и Северного Прииртышья: Автореф. дисс. канд. наук. — М., 1954.-26 с.
121. Западная Сибирь. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - 488 с.
122. Земцов A.A. Геоморфология Западно-Сибирской равнины (северная и центральная части). Томск: изд-во Томского ун-та, 1976. - 344 с.
123. Зубаков В.А., Ганешин Г.С., Чемеков Ю.Ф. Граница плиоцена и плейстоцена и периодизация верхнего кайнозоя // Кайнозойский седиментогенез и структурная геоморфология СССР (к XII конгрессу ИНКВА). Л., 1987. - 113 с.
124. Иванова Е.Е., Климко С.Л, Войцель З.А., Маркова Л.Г., Круглова З.А., Стрижова А.И. Верхний олигоцен // Стратиграфия мезозоя и кайнозоя Западно-Сибирской низменности. — М.: Гостоптехиздат, 1957.-С. 133-135.
125. Ильин М.М. Третичные реликтовые элементы в таёжной флоре Сибири и их возможное происхождение // Мат. по ист. флоры и раст. СССР. 1941. - Вып. 1 - С. 257-292.
126. Ильин М.М. Флоры литоралей и пустынь и их взаимосвязи // Сов. бот. 1947. -№ 5. - С. 249-267.
127. Ильин М.М. Флора пустынь Центральной-Азии, её происхождение и этапы развития // Тез. Докл. III конф. По ист. флоры и растит. СССР // Бот. журн. 1949 - XXXIV. - № 1
128. Ильина И.С. Картографирование растительности поймы р. Оби на отрезке Ханты-Мансийск — Нижневартовское // Докл. Ин-та геогр. Сибири и Дальн. Востока СО РАН СССР. 1968. - № 17. - С. 12-19.
129. Ильина И.С. Обзорное картографирование растительности поймы р. Оби. //Сиб. геогр. сб. 1976.-Вып. 12.-С. 161-182.
130. Ильина И.С., Лапшина Е.И., Лавренко H.H., Мельцер Л.И., Романова Е.А., Богоявленский Б.А., Махно'В.Д. Растительный покров Западно-Сибирской равнины. Новосибирск: Наука, 1985. -251 с.
131. История развития растительности внеледниковой зоны ЗападноСибирской низменности в позднеплиоценовое и четвертичное время. М.: Наука, 1970.-363 с.
132. Кабайлене М.В. О дальности и количестве переноса пыльцы и особенности периодизации пыльцевых диаграмм // Проблемы периодизации плейстоцена. Л.: Наука, 1971. - С. 105-114.
133. Калинин A.B. Растительный покров и естественные кормовые ресурсы // Природные условия Тувинской автономной области: Труды Тувин. компл. экспедиции. М.: Изд-во АН СССР, 1957. - С. 162-264.
134. Карпенко Л.В. Основные закономерности развития леса и болота среднетаёжной подзоны Обь-Енисейского междуречья в голоцене // Сибирский экологический журнал. — 2000. № 5. - С. 635-644.
135. Карпенко Л.В. Реконструкция количественных показателей климата и сукцессии растительности на междуречье Сым-Дубчес в голоцене // География и природные ресурсы. 2006. — № 1. - С. 77-82.
136. Кац Н.Я. О динамике вечной мерзлоты в низовьях Оби в послеледниковое время // Бюлл. МОИП, отд. Ёиол. 1939. - т. 48. -Вып. 2-3.-С. 18-28.
137. Кац Н.Я. К истории позднечетвертичной флоры и климата севера СССР // Материалы по четвертичному периоду. Т. 3. — 1952. - С. 39-48.
138. Кац Н.Я. О климате четвертичного периода в Западной Сибири в свете различных методов исследования // Проблемы истории флоры и растительности СССР. Л.: Наука, 1969. - С. 301-313.
139. Кац Н.Я., Кац C.B. История растительности болот севера Сибири как показатель изменений послеледникового ландшафта // Проблемы палеогеографии четвертичного периода. Труды Института географии. -М.-Л.: АН СССР, 1946.-Т. 37.-С. 330-348.
140. Кац Н.Я., Кац C.B. Стратиграфия торфяников Приобского севера // Тр. Комис. по изуч. четвертичного периода. — 1948. — Т. 7. С. 15-54.
141. Кац Н.Я., Кац C.B. О позднечетвертичной истории ландшафтов южной части Западной Сибири // Почвоведение. — 1949. — № 8. — С. 441-456.
142. Кац Н.Я., Кац C.B. Палеоэкология и хронология расселения ели в Европе в послевалдайское время //Докл. АН СССР. М.: Изд-во АН СССР. - 1953. - Том ХС. - № 4. - С. 635-658.
143. Кац Н.Я., Кац C.B. К истории флоры и растительности севера Западной Сибири в послеледниковое и позднеледниковое время // Бот. журнал. 1958. - Т.43. - № 7. - С. 998-1014
144. Кац C.B. История лесов в Западной Сибири с неогена до современного периода: Автореф. дисс. кад. наук. М., 1953. - 20 с.
145. Кац C.B. Этапы развития растительности Западной Сибири в голоцене // Тр. комиссии по изуч. четвертичного периода. — 1957. — Т. 13.-С. 118-123.
146. Кац Н.Я, Кац C.B., Скобеева Е.И. Атлас растительных остатков в торфах.'-Москва: «Недра», 1977. — 370 с.
147. Кинд В.Н. Геохронология позднего антропогена по изотопным данным. -М.: Наука, 1974. 255 с.
148. Кинд Н.В. Поздне и послеледниковье Сибири (новые материалы по абсолютной хронологии) // Голоцен. — М.: Наука, 1969. — С. 195-201.
149. Кирпотин С.Н., Бляхарчук Т.А., Воробьёв С.Н. Динамика субарктических плоскобугристых болот Западно-Сибирской равнины как индикатор глобальных климатических изменений // Вестник Томского гос. университета. — 2003. № 7. - С. 122-134.
150. Климанов В;А. К методике восстановления характеристик климата прошлого // Вестн. МГУ. 1976. — Сер. 5. — География. — № 2. —1. С. 92-98. *г
151. Климанов В.А. Связь субфоссильных спорово-пыльцевых спектров с современными климатическими условиями //Изв. АН СССР. Серия геогр.-1981.-№5.-С. 101-114.
152. Климанов В.А. Восстановление палеотемператур и палеоосадков на основе спорово-пыльцевых данных // Методы реконструкции палеоклиматов. -М.: Наука. 1985. — С. 38-48.
153. Климатический атлас СССР. -М.: Гидрометеоиздат, 1960. — Т. 1. — 187 с.
154. Колесников Б.П. К систематике и истории развития лиственниц секции Pauciseriales Patschke // Мат. по ист. фл. и растит. СССР. — 1946. Вып. 2. - Изд. АН СССР. - С. 321-364.
155. Коровин E.H. Растительность Средней Азии. — Москва-Ташкент: Объединение госуд. издательст. Среднеазиатское отделение, 1934. — 479 с.
156. Кошкаров А.Д. Палеоэкология и динамика лесных и болотных экосистем и климата бассейна р. Касс в позднем плейстоцене и голоцене. Автореф. канд. дис. - 1998. - 16 с.
157. Кошкарова B.JI. История развития таёжных лесов Приенисейской Сибири // Палеоботанические исследования в лесах Северной Азии. -Новосибирск: Наука, 1981. С. 5-30.
158. Кошкарова B.JI. Изменения климата голоцена в приенисейской Сибири (по карпологическим данным) // Палеоклиматы позднеледниковья и голоцена. М.: Наука, 1989. — С. 96-98.
159. Красноборов И.М. Высокогорная флора Западного Саяна. — Новосибирск: Наука, 1976. 380 с.
160. Красноярский край. Красноярск, 1962. — 402 с.
161. Крашенинников Н.М. Анализ реликтовой флоры Южного Урала в связи с историей растительности плейстоцена // Сов. бот. — 1937. -№4.-С. 16-45.
162. Крашенинников Н.М. Основные пути развития растительности Южного Урала в связи с палеогеографией северной Евразии в плейстоцене и голоцене // Сов. бот. — 1939. — № 6-7. — С. 67-99.
163. Крашенинников Н.М. К истории развития растительных ландшафтов Западной Сибири // Географические работы. — М.: Госуд. изд-во географической литературы, 1951. — С. 421-461.
164. Кременецкин К.В., Тарасов П.Е., Черкинский А.Е. История островных сосновых лесов Казахстана в голоцене // Бот. журнал. — 1994. — № 3. Том.79. — С. 13-29.
165. Кривоногое С.К. К стратиграфии и палеогеографии Нижнего Прииртышья в эпоху последнего оледенения. Новосибирск, 1989. -231 с.
166. Криштофович А.Н. Новые данные к вопросу о третичной и меловой флоре Арало-Каспийского края и её отношение к ископаемой флоре Северной Азии // Отчет почв, работ Сев. Казахст. 1930. - Вып. 4. -Ч. 2. - С. 233-264.
167. Криштофович А.Н. Основные черты развития третичной флоры Азии. Изв. Гл. бот. сада. 1930а. - Т. 29. - №. 3-4. - С. 391-402.
168. Криштофович А.Н. Эволюция растительного покрова в геологическом прошлом и её основные факторы // Мат. по ист. флоры и растит. СССР. 1946. - Вып.П. - С. 21-86.
169. Крылов Г.В. Леса Западной Сибири (история, типы лесов, районирование, пути использования и изучения). — Автореф.докт. дисс. Новосибирск, 1956. - 35 с.
170. Крылов Г.В. Леса Западной Сибири. Под ред. Н.Е.Кабанова. М.: • Изд-во АН СССР, 1961.-255 с.
171. Крылов П.Н. Липа в предгорьях Кузнецкого Алатау // Известия Императорского Томского Университета Отд. оттиск. — Томск: Типо-Литография Михайлова и Маку шина, 1891. — 16 с.
172. Крылов П.Н. Тайга с естественно-исторической точки зрения // Научные очерки Енисейского края. — Томск, 1898. — С. 1-15.
173. Крылов П.Н. Эндемизм алтайской флоры // Протоколы общ-ва естествоисп. и врачей при Томском ун-те. Томск. — 1905. - С. 1-3.
174. Крылов П.Н. Фитостатистический очерк альпийской области Алтая // Изв. Томск, отд. Г.Р. Бот. общ. 1931. -Т. 3. —Вып. 1-2.
175. Куминова A.B. Растительность Кизир-Казырского междуречья // Изв. Зап.-Сиб. Фил. АН СССР. Сер. биол. - Новосибирск, 1946. -№ 1. — С. 41- 53.
176. Куминова A.B. Телецкий рефугиум третичной растительности // Известия восточных филиалов Академии Наук СССР. — 1957.- №2. -С. 104-108.
177. Куминова A.B. Растительный покров Алтая. Новосибирск: Изд-во СО АН СССР, 1960. - 450 с.
178. Куминова A.B. Растительный покров Хакассии. — Новосибирск: Наука, 1976.-423 с.
179. Куприянова JI.A. Исследование пыльцы и спор с поверхности почвы из высокоширотных районов Арктики // Бот. журн., 1951. — Т.36. — Вып. 3.-С. 258-269.
180. Куприянова JI.A. Палинология серёжкоцветных. — М.- Л.: Наука, 1965.-215 с.
181. Куприянова JI.A., Алёшина Л.А. Пыльца и споры растений флоры Европейской части СССР. Л.: Наука, 1972. - T. I. - 171 с.
182. Куприянова Л.А., Литвинцева М.В. Группа Cembra рода Pinus, её объём и связи по палинологическим данным // Бот. журн. — 1974. — Т. 59.-№ 5.-С. 630-644.
183. Куприянова Л.А., Алёшина Л.А. Пыльца двудольных растений флоры Европейской части СССР. Л.: Наука, 1978. — 184 с.
184. Кутафьева Т.К. История лесной растительности междуречья Нижней и Подкаменной Тунгусок в голоцене // История лесов Сибири в голоцене. — Красноярск: изд. Ин-та леса и древесины СО АН СССР, 1975. С. 72-80.
185. Лавренко Е.М. История флоры и растительности СССР по данным современного распространения растений // Растительность СССР. -М.: Изд-во АН СССР, 1938.- Т.1. С. 235-291.
186. Лавренко Е.М. Степи СССР // Растительность СССР. М.: Изд-во АН СССР, 1940. - Т.2. - С. 242-260.
187. Лавренко Е.М. Основные черты развития флоры и растительности севера Евразии (Палеарктики) в четвертичное время // Проблемы палеогеографии четвертичного периода. Труды института географии. 1946.-Т. 37.-С. 330-348.
188. Лавренко Е.М. Основные черты ботанико-географического разделения СССР и сопредельных стран // Проблемы ботаники. -Изд-во АН СССР, 1950. т. I. - С. 547-548.
189. Лавренко Е.М. О растительности плейстоценовых перигляциальных степей // Ботан. журн. 1981. - № 3. - Т. 66. - С. 313-327.
190. Лапшина Е.Д. Структура и динамика болот поймы р. Оби юга Томской области. Дисс. канд. биол. наук. — Томск, 1987. — 300 с.
191. Лапшина Е.И. География растительного покрова Сосьвинского Приобья // Сосьвинское Приобье. Иркутск: изд-во ИГСиДВ СО АН СССР.-1975.-С. 278-352.
192. Левина Т.П. Палинологическая характеристика отложений позднечетвертичной ледниковой эпохи в долине Средней Оби // Стратиграфия и палинология мезозоя и кайнозоя Сибири. — Новосибирск: Наука. 1979. - С. 74-98.
193. Левина Т.П. Развитие растительности в низовьях Енисея и Средней Оби в голоцене // Палеопалинология Сибири. М.: Наука, 1980. -С. 128-143.
194. Левина Т.П., Никитин В.П. Палеоботаническая характеристика голоценового торфяника в районе мыса Каргинского на р. Енисей // Плейстоцен Сибири и смежных областей. — М.: Наука, 1973. — С. 8085.
195. Левина Т.П., Орлова Л.А., Панычев В.А, Пономарёва Е.А.
196. Палеогеография и радиоуглеродная хронология Тоджинской впадины на рубеже позднеледниковья и раннего голоцена //
197. Оледенения и палеоклиматы Сибири в плейстоцене. — Новосибирск: АН СССР Ин-т геологии и геофизики, 1983. С. 119-129.
198. Левина Т.П., Орлова Л.А., Панычев В.А., Скабичевская H.A. Палеогеография и радиоуглеродная хронология на рубеже плейстоцена-голоцена Предалтайской равнины // Кайнозой Сибири и Северо-Востока СССР. Новосибирск: Наука, 1989. - С. 129-142.
199. Левина Т.П., Орлова Л.А. Климатические ритмы голоцена юга Западной Сибири // Геология и геофизика. 1993. - № 3. — С. 36-55.
200. Левковская Г.М. Закономерности распределения пыльцы в современных голоценовых отложениях севера Западной Сибири: Автореф. дис. канд. геол. наук. Л., 1967. - 24 с.
201. Левковская Г.М. Зональные особенности современной растительности и рецентных пыльцевых спектров Западной Сибири // Методические вопросы палинологии. — М.: Наука, 1973. — С. 116120.
202. Левковская Г.М. История голоценового облесения Арктики в свете радиоуглеродных дат // Итоги биостратиграфических, литологических и физических исследований плиоцена и плейстоцена Волго-Уральской области. Уфа, 1977. - С. 15-35.
203. Левковская Г.М., Кинд Н.В., Завельский Ф.С., Форова B.C. Абсолютный возраст торфяников района г. Игарки и расчленение голоцена Западной Сибири // Бюлл. комис. по изучению четвертичного периода. № 37. — М.: Наука, 1970. — С. 94-101.
204. Ледниковая геология Белогорской возвышенности, ЗападноСибирская равнина, Нижнее Приобье. Новосибирск: Наука, 1978. -132 с.
205. Лещинский C.B., Мащенко E.H., Пономарёва Е.А., Орлова Л.А., Бурканова Е.М., Коновалова В.А., Тетерина И.И., Гевля K.M.
206. Комплексные палеонтолого-стратиграфические исследования местонахождения Луговское (2002-2004 годы) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2006. - № 1 (25). — С. 54-69.
207. Львов Ю.А. Болотный процесс как фактор среды обитания человека в Западной Сибири // Особенности естественно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1979. С. 12-18.
208. Львов Ю.А. Географическая структура болотного покрова Западной Сибири // Флора, растительность и растительные ресурсы Сибири. -Томск.-1987.-С. 47-68.
209. Львов Ю.А. и Бляхарчук Т.А. Мерзлотный торфяник в центре• области выпадения вещества Тунгусского метеорита // Метеоритные и метеорные исследования. — Новосибирск: Наука, 1983. — С. 84-99.
210. Малаева Е.М. Растительность и климат горных районов Северной Монголии и Юго-Восточного Забайкалья // Климаты Земли в геологическом прошлом. -М.: Наука, 1978. С. 190-205.
211. Малаева Е.М. Стоянка Ануй-2 // Археология, геология и палеогеография плейстоцена и голоцена Горного Алтая. — Новосибирск: Изд-во;ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. -С. 51-59.
212. Мальгина Е.А. Опыт сопоставления распространения пыльцы древесных пород с их ареалами в пределах Европейской части СССР // Тр. ин-та географии АН СССР. М., 1950. - Т. 46. - Вып. 3.1. С. 356-270.,
213. Мальгина Е.А. Спорово-пыльцевые спектры поверхностных проб из различных географических зон Поволжья // Тр. Ин-та географии АН СССР. М., 1952. - Т. 52. - Вып. 7. - С. 71-90.
214. Мальгина Е.А. К вопросу о формировании спорово-пыльцевых спектров в условиях пустынь Средней Азии // Тр. Ин-та географии АН СССР. -М., 1959. — Т. 77.-Вып. 21. С. 113-139.
215. Мальгина Е.А. Результаты спорово-пыльцевого анализа проб с поверхности почвы из Центральной Монголии // Палинология голоцена. -М.: Изд-во АН СССР, 1971. С. 239-257.
216. Мальгина Е.А. Пыльца и споры в современном аллювии рек Центральной Монголии // Методические вопросы палинологии. -Москва: Наука, 1973. С. 120-127.
217. Малышев Л.И. Высокогорная флора Восточного Саяна. — М.: Наука, 1965.-367 с.
218. Малышев Л.И. Флористические спектры Советского Союза // История флоры и растительности Евразии. — Л.: Наука, 1972. С. 1740.
219. Малышев Л.И. Количественная характеристика флоры Путорана // Флора Путорана (материалы к познанию особенностей состава и генезиса горных субарктических флор Сибири). — Новосибирск, 1976. -С. 163-186.
220. Малясова Е.С., Новиков С.М., Усова Л.И. Динамика торфонакопления и процесс образования бугристых болот Западной Сибири // Бот. журн. 1991. т Т. 76. - № 9. - с. 1227-1237.
221. Марков К.К., Величко A.A. Четвертичный период (Ледниковый период антропогеновый период). - М.: Недра, 1967. — 438 с.
222. Матвеева О.В. Спорово-пыльцевые спектры четвертичных отложений предгорий Алтая, горных районов Восточного Алтая и Западной Тувы // Труды геологического института. — 1960. — Вып. 31. -С. 85-112.
223. Маховер З.М. О причинах устойчивого положения центра Азиатского антициклона над Монголией // Труды Науч.-исслед. Инта аэроклиматологии. 1967. - Вып. 38. - С. 54-59.
224. Маценко А.Е. Пихты восточного полушария // Флора и систематика высшихраст., 1964.-Вып. 13. -С. 3-103.
225. Моносзон М.Х. Рассеивание воздушным путём пыльцы маревых // Тр. Ин-та географии АН СССР. М., 1959. - Т. 77. - Вып. 21. - С. 157-165.
226. Мульдияров Е.Я., Волкова И.И. К изучению генезиса болот Кузнецкого Алатау // Проблемы изучения растительного покрова Сибири. Тезисы конф. Томск: Изд-во Томск, ун-та; 2000. — С. 87-88.
227. Нащокин В.Д. История лесной растительности Красноярского края в антропогене // Сб. матер, по изуч. лесов Сибири и Дальн. Вост. (Труды конференции). Красноярск: Изд-во АН СССР Сиб. Отд.,1963.-С. 281-291
228. Нейштадт М.И. К палеогеографии территории СССР в голоцене // Изв. АН СССР: 1955.-№ 5. - С. 5-15.239; Нейштадт М.И: История лесов и палеогеография СССР в голоцене. М.: Изд-во АН СССР. 1957. -403 с.
229. Нейштадт МЖ Об абсолютном возрасте торфяных болот в Западной Сибири //Revue Romaine de Biologie. Serie Botanique 12/ -1967.-№2-3.
230. Нейштадт МЛ. Мировой природный феномен заболоченность Западно-Сибирской равнины // Изв. АН СССР. Сер. геогр. —1971.— №1.-С. 21-34.
231. Нейштадт М.И. Голоценовые процессы в Западной Сибири и возникающие в связи с этим проблемы // Изучение и освоение природной среды. -М.: Ин-т географии АН СССР, 1976. С. 90-99.
232. Нейштадт М.И. Возникновение и скорость развития процесса заболачивания // Научные предпосылки освоения болот Западной Сибири. -М.: Наука, 1977. С. 39-47.
233. Некрасова Т.П. Пыльцевая продуктивность сосны и кедра // Исследование лесов Западной Сибири. — Красноярск, 1977. — С. 3-8.
234. Николаев В.А. Мезо-кайнозой Западно-Сибирской низменности. Автореф. канд. дисс. — Новосибирск, 1949. 17 с.
235. Овчинников П.Н. К истории растительности юга Средней Азии // Сов. бот. 1940. - №3. - С. 23-48.
236. Огуреева Г.Н. Ботаническая география Алтая. М.: Наука, 1980. — 187 с.
237. Окишев П.А. Динамика оледенения Алтая в позднем плейстоцене и голоцене. Томск: изд-во Томского ун-та, 1982. - 208 с.
238. Павлов Н.В. Введение в растительный покров Хангайской горной страны // Предварительный отчет бот. экспедиции в Северную Монголию за 1926 г. Л., 1929. - Вып. I. - С. 3-71.
239. Палеогеография Западно-Сибирской равнины в максимум позднезырянского оледенения. — Новосибирск: Наука, 1980. — 107 с.
240. Панова Н.К. и Янковская В. Динамика растительности на верхней границе леса Полярного Урала в голоцене // Материалы симпозиума «Динамика болотных экосистем».— Петрозаводск: Изд-во Карельского научного центра РАН, 2000. — С. 11-15.
241. Панова Н.К., Маковский В.И., Хижняк В.А. Итоги изучения болот и развития лесной растительности Висимского заповедника в голоцене // Исследования эталонных природных комплексов Урала. -Екатеринбург: Изд-во «Екатеринбург», 2001. С. 349- 365.
242. Пачоский И.К. Основные черты развития флоры юго-западной России. Херсон: Паровая типо-литография О.Д. Ходушиной, 1910. -430 с.
243. Пермяков А.И. Особенности формирования спорово-пыльцевых спектров современных континентальных осадочных отложений // Четвертичная геология и геоморфология Западно-Сибирской низменности. Новосибирск, 1964. - С. 82-91.
244. Пермяков А.И. Закономерности отражения растительности в спорово-пыльцевых спектрах осадочных пород различного генезиса (на примере р. Енисей). Автореф. дис. .канд. геол. наук. — М., 1968.
245. Пермяков А.И. Субрецентные спорово-пыльцевые спектры Северного Приангарья // Вестник МГУ. Биол., почвовед. 1972. -№5.-С. 38-42.
246. Пешкова Г.А. Степной комплекс видов // Особенности и генезис флоры Сибири. — Новосибирск: Наука, 1984. С. 146-205.
247. Пешкова Г.А. Флорогенетический анализ степной флоры гор Южной Сибири. — Новосибирск: Наука, 2001. — 192 с.
248. Покровская И.М. Основные этапы развития растительности на территории СССР в третичное время // Бот. журнал. — 1954. Т. 39. -вып. 2.-С. 241-250.
249. Положий A.B. Материалы по истории высокогорной флоры Саян // Научные доклады высшей школы. Биологические науки. — 1961. -№ 1.- С. 126-130.
250. Положий A.B. К познанию истории развития современных флор в Приенисейской Сибири // История флоры и растительности Евразии. -Л.: Наука, 1972.-С. 136-143.
251. Положий A.B., Крапивкина Е.Д. Реликты третичных широколиственных лесов во флоре Сибири. — Томск: Изд. Томского ун-та, 1985.-126 с.
252. Поляков П.П. К флоре пихтовых лесов Казахского Алтая // Бот. журн. 1950. - Т. XXV. - № 3. - С. 301-303.
253. Полынов Б.Б. Избранные труды. М.: Изд-во АН СССР, 1956.
254. Попов М.Г. Основные черты истории развития флоры Средней Азии // Бюлл. САГУ. — 1927. Вып. 15. - Ташкент: Ташобллит. - С. 239-292.
255. Попов М.Г. К вопросу о происхождение тайги // Сб. статей по результатам иссл. в области и лесной промышленности в таёжной зоне СССР. М.-Л.: АН СССР, 1957. - С. 19-29.
256. Последнее оледенение в Нижнем Приобье. Новосибирск: Наука, 1977.-213 с.
257. Прокопьев Е.П. Экология растений. — Томск: Изд-во Томского госуниверситета, 2001. 340 с.
258. Пьявченко Н.И. О природе нижнего максимума пыльцы ели в торфяниках // Доклады АН СССР. М., 1954. - Т. 54. - №5. -С. 1093-1096
259. Пьявченко Н.И. Нижняя ель в торфяниках // Тр. ин-та леса АН СССР. Красноярск, 1957. - Т.'36. - С. 178-186.
260. Пьявченко Н.И. Динамика лесистости и состава лесов на юге Сибири в голоцене по данным изучения торфяных и сапропелевых отложений // Лесоведение, 1968. № 3. — С. 17-29.
261. Пьявченоко Н.И. К изучению палеогеографии севера Западной Сибири в голоцене // Палинология голоцена. Новосибирск: СО АН СССР, 1971.-С. 139-158.
262. Пьявченко H.H. О возрасте торфяников и сменах растительности наIюге Западной Сибири в голоцене // Бюлл. Комис. по изуч. четвертичного периода. 1983. - № 52. - С. 164-170.
263. Пяк А.И. Петрофиты Русского Алтая. — Томск: Изд-во Томского унта, 2003.-220 с.
264. Разрез новейших отложений Алтая. Под редакцией К.К. Маркова. — Москва: Изд-во Моск. Ун-та, 1978. 207 с.
265. Раменский Л.Г., Цаценкин H.A., Чижиков О.Н., Антипин H.A.
266. Экологическая оценка кормовых угодий по .растительному покрову \\ М.; Сельхозгиз, 1956. 472 с.
267. Ревердатто В.В. О происхождении растительности Бийской степи. -Томск: «Красное Знамя», 1927. 35 с.
268. Ревердатто В.В. Основные моменты развития послетретичной флоры Средней Сибири // Сов. ботаника. — 1940. № 2. — С. 48-64.
269. Ревердатто В.В. О флористическом составе некоторых ассоциаций Хакасских степей // Изв. Зап.-Сиб. Фил. АН СССР. 1947. - Т. II. -Вып.1. - Сер. биологич. - С. 3-7.
270. Ревушкин A.C. Высокогорная флора Алтая.— Томск: Изд-во Томск, у-та, 1988.-319 с.
271. Ревушкин A.C. О соотношении автохтонных и аллохтонных тенденций в развитии Сибирских флор // Флора и растительность Сибири и Дальнего Востока. Красноярск, 1996. - С. 79-32.
272. Ревякин B.Cl, Галахов В.П., Голещихнн В.П. Горноледниковые бассейны Алтая. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 1979. — 309 с.
273. Решения Межведомственного стратиграфического совещания по четвертичной системе Западно-Сибирской равнины. — Новосибирск: ИГиГ СО АН СССР, 1990. 99 с.
274. Романова Е.А. Краткая ландшафтно-морфологическая характеристика болот Западно-Сибирской низменности // Тр. Гос. гидрол. Ин-та. 1965. - Вып. 126. - С. 96-112.
275. Рудой А.Н. Возраст тебелеров // Современные геоморфологические процессы на территории Алтайского края. Бийск, 1984.
276. Рудой А.Н. Теория делювиального морфолитогенеза // Стратиграфия и корреляция четвертичных отложений Азии. — Владивосток. 1988. -Т. 2.-С. 131-132.
277. Рудский В.В. Алтай как объект всемирного природного населения // Флора и растительность Алтая. Барнаул: Изд-во Барнаульск. ун-та, 1996.-С. 183-195.
278. Рябогина Н.Е. и Орлова Л.А. Позднеголоценовый торфяник Гладилинский рям как индикатор изменения палеоэкологических условий Ишимской равнины // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2002. - Вып.4. - С. 203-213.
279. Савина JI.H. Новейшая история темнохвойных лесов Западного Саяна. — Новосибирск: Наука, 1976. 156 с.
280. Савина JI.H. Тенденция развития лесной растительности Сибири в голоцене (по данным спорово-пыльцевого анализа) // Динамика лесных биогеоценозов Сибири. — Новосибирск: Наука, 1980. С. 2853.
281. Савина Л.Н. Таёжные леса Северной Азии в голоцене. — Новосибирск: Наука, 1986. 189 с.
282. Савина JI.H., Буренина Т.А. Сохранность пыльцы лиственницы в лесных почвах и отражение состава лиственничных лесов Монголиив рецентных спектрах // Палеоботанические исследования в лесах Северной Азии. Новосибирск: Наука, 1981. — С. 62-83.
283. Савина С.С., Хотинский H.A. Зональный метод реконструкции палеоклиматов голоцена // Развитие природы территории СССР в позднем плейстоцене — голоцене. — Москва: Наука, 1982. — С. 231251.
284. Сакс В.Н. Четвертичные отложения северной части ЗападноСибирской низменности и Таймырской депрессии // Тр. НИИГА. -1951.-Т. 14.-114с.
285. Самойлова Г.С. Ландшафтная карта Алтае-Саянских гор // http://www.wwf.ru
286. Сафарова С.А. К методике палинологических исследований в условиях межгорных котловин Южной Сибири // Систематика и методы изучения ископаемых пыльцы и спор. Москва: Наука, 1964 - С. 198-207. под ред.В.Н. Сакс и А.Ф.Хлонова.
287. Сафарова С.А. Особенности формирования спорово-пыльцевых спектров в условиях межгорных котловин // Методические вопросы палинологии. Труды III Международной палинологической конференции. -М.: Наука, 1973. С. 143-152.
288. Седельников В.П. Высокогорная растительность Алтае-Саянской горной области. Новосибирск: Наука, 1988. - 288 с.
289. Седельников В.П. Флора и растительность высокогорий Кузнецкого Алатау. Новосибирск: Наука, 1997. - 169 с.
290. Серебрянный Л.Р. Динамика распространения некоторых древесных пород на северо-западе СССР в послеледниковое время // Палинология голоцена. М.: Изд-во АН СССР, 1971. - С. 17-31.
291. Смагин В.Н., Ильинская С.А., Назимова Д.И., Новосельцева И.Ф., Чередникова Ю.С. Типы лесов гор Южной Сибири. — Новосибирск: Наука, 1980. — 336 с.
292. Сладков А.Н. Введение в спорово-пыльцевой анализ. — М.: Наука, 1967.- 270 с.
293. Соболевская К.А. Основные моменты истории формирования флоры и растительности Тувы с третичного времени // Материалы по истории флоры и растительности СССР. М.-Л. - 1958. - С. 244-314.
294. Сочава В.Б., Исаченко Т.И., Лукичева А.Н. Общие черты распространения лесной растительности Западно-Сибирской низменности // Изв. Всесоюзн. геогр. общ-ва. 1953. - Т. 785. -С. 125-138.
295. Сочава В.Б., Городков Б.Н. Арктические пустыни и тундры // Растительный покров СССР. М.-Л.: Изд.-во АН СССР, 1956. - Т. 1. -С. 61-138.
296. Средняя Сибирь. Растительный покров стр.226-276. Под ред. И.П. Герасимова. Москва: Наука, 1964. - 480 с.
297. Сукачев В.Н. К вопросу об изменении климата и растительности на севере Сибири в позднетретичное время // Метеорол. вестник. — 1922. -Т. 32,-№1-4.-С. 25-43.
298. Сукачев В.Н. К истории развития лиственниц // Лесное дело. М.-Л.: Новая деревня, 1924. - С. 12-44.
299. Сукачев В.Н., Поплавская Г.И. Очерк истории озёр и растительности Среднего Урала в течение голоцена по данным изучения сапропелевых отложений // Бюлл. Комисс. По изуч. Четвертич. Периода СССР. 1946. - № 8. - С. 5-37.
300. Телятников М.Ю., Шауло Д.Н. Тенденции смещения границы леса и тундры в Алтае-Саянской горной области в позднем голоцене // Сиб. экол. журн. 2005. - № 4. - С. 677-685.
301. Титова З.А. Опыт применения спорово-пыльцевого анализа в Центральном Алтае. — Тр. Томского ун-та, 1957. — Т. 147. — С. 51-56.
302. Тихомиров Б.А. О лесной фазе в послеледниковой истории растительности Севера Сибири и её реликтах в современной тундре //
303. Матер, по истории Флоры и растительности СССР.— М.-Л., Изд-во АН СССР, 1941.-Т. 1. — С. 315-374.
304. Тихомиров Б.А. Данные о заносе пыльцы древесных пород к северу от лесной границы // Докл. АН СССР. Нов. серия. 1950. — Т. 71. — №4.-С. 753-756.
305. Толмачев А.И. Флора Центральной части Восточного Таймыра // Труды Полярной комиссии. Л.: Изд-во АН СССР, 1932. - Вып. 8.126 с.
306. Толмачев А.И. О количественной характеристике флор и флористических областей // Труды Северной базы АН. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - Вып. 8. - 40 с.
307. Толмачев А. И. Основные пути формирования растительности высокогорных ландшафтов Северного полушария // Бот. журн. -1948. Т. 33. - № 2. - С. 61-180.
308. Толмачев А.И. К истории возникновения и развития темнохвойной тайги. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - 156 с.
309. Толмачев А.И. Основы учения об ареалах (введение в хорологию растений). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1962. - 98 с.
310. Толмачев А.И. Введение в географию растений. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1974. — 244 с.
311. Троицкий С.Л. Основные положения миграционно-климатической концепции // Проблемы стратиграфии и палеогеографии плейстоцена Сибири. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1982. - С. 7-10.
312. Тюлина Л.Н. Из истории растительного покрова северо-восточного побережья Байкала // Пробл. Физ. Геогр. 1950. - Т. 15. - М.-Л.: Изд-во АН СССР.-С. 105-132.
313. Тюремнов С.Н. Возраст торфяных месторождений и история развития древесной растительности // Торфяные месторождения Западой Сибири. М.: Наука, 1957. - С. 114-128.
314. Тюремнов С.Н. Сохранность пыльцы и спор в торфяных и озёрных отложениях голоцена // Докл. Сов. палинол. М.: Изд-во АН СССР, 1965.-С. 45-55.
315. Тюремнов С.Н., Березина Н.А. О разрушении пыльцы древесных пород в различных условиях водно-минерального режима // Вестник Моск. ун-та, сер. биология, почвоведение. М.: Колос, 1974. - 206 с.
316. Фёдорова Р.В. Пыльца растений в воздухе // Проблемы физической географии. 1950. - Вып. 15. - С. 228-231.
317. Фёдорова Р.В. Распределение пыльцы и спор текучими водами // Тр. Ин-та географии СССР. 1952. - Т. 52. - С. 45-72.
318. Фёдорова Р.В. Количественные закономерности распространения пыльцы древесных пород воздушным путём // Материалы поугеоморфологии и палеогеографии СССР. М.: Наука, 1952а. - С. 91103.
319. Фёдорова Р.В. Рассеивание воздушным путём пыльцы некоторых травянистых растений // Изв. АН СССР. Сер. географ. 1956. - № 1. -С. 104-109.
320. Фёдорова Р.В. Рассеивание воздушным путём пыльцы злаков // Тр. Ин-та географии АН СССР. 1959. - Вып. 77. - С. 145-156.
321. Филина Н.И. О скульптуре спородермы некоторых видов берёз секции А1Ьае // Научн. докл. Высшей школы. Биологич. науки. -1982.-№ 11.-С. 66-71.
322. Филина Н.И. Значение палиноморфологических исследований берёз для спорово-пыльцевого анализа // Палинология и палеогеография. — Свердловск, 1983.-С. 116-118.
323. Флора Сибири. И.М. Красноборов (ред.). — Новосибирск: Наука, 1988.-Том 1.-197 с.
324. Флора Сибири. Л.И. Малышев и Г.А.Пешкова (ред.). -Новосибирск: Наука, 1990. Том 2-3. - 361 с.
325. Флора Сибири. И.МЖрасноборов и Л .И. Малышева (ред.). -Новосибирск: Наука, 1992. Том 5. - 310 с.340: Флора Сибири: Asteraceae (Compositae). Под ред. И М. Красноборова. Т. 13 . - Новосибирск: Наука, 1997. — 470 с.
326. Хомупгова В.И., Андреева М. А., Давыдова H.H., Неуструева И.Ю., Радаева В.Ю., Субегто Д.А. Южный Урал. Озеро Увильды II в сб. под ред. В:А. Румянцева: История озёр Северной Азии. — Санкт-Петербург: Наука, 1995. С. 22- 40.
327. Хлонов Ю.П. Липы и липняки Западной Сибири. — Новосибирск: изд-во СО АН СССР, 1965. 154 с. .
328. Хотинский H.A. О положении границы между лесом и степью в Западной Сибири // Лесоведение. 1970. - № 6. - С. 40-47.
329. Хотинский H.A. Голоцен Северной Евразии. М.: Наука, 1977. -200 с.
330. Хотинский H.A. Дискуссионные проблемы реконструкции и корреляции палеоклиматов голоцена // Палеоклиматы позднеледниковья и голоцена. -М.: Наука, 1989. С. 12-17.
331. Хромых B.C. Природа и ландшафты юга Обь-Томского междуречья // Вопросы географии Сибири. 1997. - № 22. - С. 198-211.
332. Чебакова Н.М., Монсеруд P.A., Денисенко О.В., Парфёнова Е.И. Приложения модели сибирской растительности к пространственно-временным исследованиям климата и растительного покрова // Лесоведение. 1999. - № 2. - С. 3-12.
333. Чебакова Н.М. Возможная трансформация растительного покрова Сибири при различных сценариях изменения климата. Диссертация в виде научного доклада. — Красноярск: Изд-во инст. леса СО РАН, 2006.-60 с.
334. Чернова Г.М., Михайлов H.H., Денисенко В.П., Козырева М.Г.
335. Некоторые вопросы палеогеографии голоцена Юго-Западного Алтая // Известия Всесоюзного географического общества. — 1991. — Вып. 2. -Том 123.-С. 140-146.
336. Чупина Л.И. Современные спорово-пыльцевые спектры Южного Казахстана 1/ Вестник АН Каз. ССР. 1965. - № 2. - С. 12-22.
337. Чупина Л.И. К интерпретации палинологических данных из антропогенных отложений Восточного Казахстана // Изв. АН Каз. ССР. Сер. геол. 1969. - № 6. - С. 82-86.
338. Чупина JI.H. Пыльца древесных пород в современных споровоапыльцевых спектрах Средней Азии и Казахстана // Палинология голоцена. Москва: изд-во АН СССР, 1971. - С. 227-238.
339. Шацкий С.Б. Основные вопросы стратиграфии палеогена Сибири // Палеоген и неоген Сибири. — Новосибирск: Наука, 1978. — С. 3-22.
340. Шенина О.Н. Палинологическая характеристика и вертикальная скорость роста голоценовых торфяников бассейна р. Пур // Геокриологические исследования / Труды ВСЕГИНГЕО. М. -1980. - С. 62-67.
341. Шумилова Л.В. Ботаническая география Сибири. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1962. - 439 с.
342. Юрцев Б.Н. Гипоарктический ботанико-географический пояс и происхождение его флоры // Комаровские чтения. — Вып. XIX. М.-Л.: Наука, 1966. - 93 с.
343. Ямских А.Ф., Сулержицкий А.Д., Абрамова Г.М., Зубарева Г.Ю. Палеогеографические условия формирования поймы реки Большой Кемчуг// Природные условия Минусинской котловины (Западной части территории КАТЭКА). Красноярск, 1981. — С. 101-112.
344. Abell P.I., Amegashitsi L., Ochumba P.B.O. The shells of Etheria elliptica as recorders of seasonality at Lake Victoria // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 1995. 119. - P. 215 - 219.
345. Andreev A.A. and Klimanov V.A. Quantitative Holocene climatic reconstruction from Arctic Russia // Journal of Palaeolimnology. 2000. -№24.- P. 81-91.
346. Andreev A.A, Siegert C. Late Pleistocene and Holocene Vegetation and Climate on the Taymyr Lowland, Northern Siberia // Quaternary research. 2002. - № 57. - P. 138-150.
347. Andreev A.A., Pierau R., Kalugin I., Daryin A.V., Smolyaninova L.G., Diekmann B. Environmental changes in the northern Altai during the last millinium documented in Lake Teletskoye pollen record // Quaternary Research. 2007. - № 67. - P. 394-399.
348. Ammann В., Wick L. Analysis of fossil stomata of conifers as indicators of the alpine tree line fluctuations during the Holocene. Oscillations of the Alpine and Polar Tree Limits in the Holocene // Palaeoclimate Research. -1993.-№9.-P. 175-185.
349. Andersen S. Th. The relative pollen productivity and pollen representation of north European trees, and correction factors for pollen spectra. Danmar: Danemarke Geologishe Undersogetlse, 1970. P. 1-99.
350. Anderson P.M. Modern pollen assemblages from Northern Alaska // Rev/ Paleobot. and Palynolog. 1986. - Vol. 46. - № 3-4. - P. 325-341.
351. Bennett K.D. Competitive interactions among forest tree populations in Norfolk, England, during the last 10000 years // New Phytol., 1986. -№ 103.-P. 603-620.
352. Bennett K.D. Holocene history of forest trees in southern Ontario. Can. J. Bot.- 1987.-№65.-P. 1792-1801.
353. Bezrukova E.V., Abzaeva A.A., Letunova P.P:, Kulagina N.V., Vershinin K.E., Belov A.V., Orlova L.V., Danko L.V., Krapivina S.M.
354. Binney H.A., Willis K.J., Edwards M.E., Bhagwat S.A., Anderon P.M., Andreev A.A., Blaauw M.,,DambIon F., Haesaerts P., Kienast
355. Binford M.W., Deevey E.S., Grisman T.L. Palaeolimnology: an historical perspective on lacustrine ecosystems // Annual Review of Ecology and Systematics. 1983. - № 14. - P. 255-286.
356. Birks H.J.D. Numerical zonation, comparison and correlation of
357. Quaternary pollen-stratigraphical data // Handbook of Holoceneipalaeoecology and palaeohydrology. — Chichester: John Wiley, 1986. — p. 743-774.
358. Birks H.J.D.and Birks H.H. Quaternary palaeoecology. London: Arnold, 1980.-350 p.
359. Blyakharchyk T.A. and Sulerzhitsky L.D. Holocene vegetational and climatic changes in the forest zone of Western Siberia according to pollen. records from the extrazonal palsa bog Bugristoe // The Holocene. — 1999. -№ 9. -P. 621-628.
360. AmmannB. täte Glacial and Holocene vegetational changes on the
361. Ulagan high-mountain plateau, Altai Mountains, southern Sineria // Palaeogeography, Paleoclimatology, Palaeoecology. — 2004. — № 209. -P. 259-279.
362. Boyd W.E. The role of mosses in modern pollen analysis: the influence of mose morphology on pollen entrapment // Pollen et Spores . 1986. -Vol. 28. -№ 2. - P. 243-255.
363. Bradshaw R.H.W. Spatially-precise studies of forest dynamics // Vegetation history. Dordrecht: Kluwer, 1988. - P. 725-751.
364. Burgleigh R. W.F. Libby and the development of radiocarbon dating // Antiquity. 1981.-№ 55.-P. 6-8.
365. Chisholm B.S. Variation in diet reconstructions based on stable carbon isotope evidence // The chemistry of prehistotic human bone. — Cambrige: Cambrige University Press, 1989. P. 10-37.
366. Clements F.E. Plant indicators: the relation of plant communities to process and practice. Washington, 1920.
367. Davis, M.B. On the theory of pollen analysis // American Journal of Science. 1963. - № 261. - P. 897-912.
368. A method for determination of absolute pollen frequency // Handbook of Palaentological Techniques (eds) B.G.Kummel and D.M. Raup, Freeman. San Francisco. - P. 647-686.
369. Delcourt P.A. Mapping and calibration of modern pollen-vegetation relationships in the southeastern Ubited States //Rev. Palynol. 1983. -Vol. 39.-№ 1-2.-P. 1-45.
370. Deevey E.S., Gross M.S., Hutchinson G.E., Kraybill H.L. The natural 14C contents of materials from hard-water lakes // Poceedings of the National Academy of Sciences. 1954. -№ 40. - P. 285-288.
371. Dixit S.S., Smol J.P., Kingston J.C. and Charles D.F. Diatoms: powerful indicators of environmental changes // Environmental Science and Technology. 1992. - № 26. - P. 23-33.
372. Faegri K„ Iverson J. Textbook of modem pollen analysis. -Copenhagen, 1955. — 167 p.
373. Frenzel B. Die Vegetations und Landschaftszorien Nord-Turasiens wahrend der letzten Eiszeit und wahrend der postglazialen Warmezeit. Abh. Mth. naturw. Klasse. - 1960. - № 6. - P. 32-49.
374. Erdtman O.G.E.Worpswede-Wabamum. Ein pollenstatistisches Menetekel // Abh.nat.Ver. Bremen, 1932. - Vol. 28. - № 11.
375. Erdtman O.G.E. An introduction to pollen analysis. Waltham, Mass, USA.-1943.-239 p.
376. Gasse F. Diatoms for reconstructing palaeoenvironments and palaeohydrology in tropical semi-arid zones // Hydrobiologia. — 1987. — № 154.-P. 127-163.
377. Gillespie R. Radiocarbon user's handbook. — Oxford: Oxford University Committee for Archaeology Monograph no.3. — 1984.
378. Goodfriend G.A. The use of land snail> shells in paleoenvironmental reconstruction // Quaternary Science Reviews. 1992. -№ 1. — P. 665686.
379. Goslar T., Arnold M., Bard E., Kuc T., Pazdur M.F., Ralska-Jasiewiczowa M., Rozanski K., Tisnerat N., Walanus A., Wicik B., Wieckowski K. High concentration of atmospheric 14C during the Younger Dryas cold episode // Nature. 1995. - P. 414-417.
380. Grimm E. Tilia 1.12, Tilia*Graph 1.18. Illinois State Museum, Research and Collections Center. Illinois: Springfield, 1991.
381. Grimm E. TGView Version 2.0.2. Illinois State Museum, Research and Collections Center. — Illinois: Springfield, 2004.
382. Gulliksen S., Birks H.H., Possnert G., Mangerud J. The calendar age of the Younger Dryas — Holocene transition at Krakenes, western Norway // The Holocene. 1998. - P. 68-75.
383. Hahne J. and Melles M. Late- and post-glacial vegetation and climate history of the south-western Taymur Peninsula, central Siberia, as revealed by pollen analysis of a core from Lake lama // Veget. Hist. Archaebot. 1997. - № 6. - P. 1-8.
384. Heaton T.H.E., Holmes J.A., Brodgwater N.D. Carbon and oxigen isotope variations among lacustrine ostracods: implications for palaeoclimatic studies // The Holocene. 1995. - № 5. - P.428-434.
385. Hedges R.E.M. AMS dating; present status and potential applications, in J.J. Lowe (ed.) Radiocarbon dating: recent applications and future potential. (Quaternary Proceedings, 1). -London: Thames and Hudson, 1991.-P. 206-214.
386. Heiri O., Lotter A.F., Lemcke G. Loss on ignition as a method for estimating organic and carbonate content in sediments: reproductiviy and comparability of results // Jorn. of Paleolimnol. — 2001. № 25. — P. 101110.
387. Herzschuh U., Tarasov P., Wunnemann B., Hartmann K. Holocene vegetation and climate of the Alashan Plateau, NW China, reconstructed from pollen data // Palaeoogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 2004. — № 211. — P. 1-17.
388. Holmes J.A. Nonmarine ostracods as Quaternary palaeoenvironmental indicators // Progress in Physical Geography. — 1992. — № 16. P. 405431.
389. Holloway R.C. Analysis of surface pollen from Alberta, Canada by polar ordination // Northwest Sci. 1984. - Vol. 58. - № 1. - P. 18-28.
390. Huntley B., Birks H.J.B. An atlas of past and present maps for Europe:0.13,000 ears ago. Cambridge, University Press Cambridge. - 1983.i-95 p.
391. IGBP Report 43. Predicting Global Change Impacts on Mountain Hydrology and Ecology: Integrated Catchment Hydrology/ Altitudinal Gradient Studies. Documentation Resulting from an International
392. Workshop Kathmandu, Nepal. An annex to the Global Change Newsletter. Stockholm, Sweden, 1996. - 61 p.
393. Jacobson G.L., Bradshaw R.H.W. The selection of sites for paleovegetational studies // Quarter. Res. 1981. - Vol. 16. - P.80-96.
394. Janssen C.R. Resent pollen spectra from the deciduous and coniferous-deciduous forests of N.E. Minnesota: a study in pollen dispersal // Ecology. 1966. - Vol. 47. - P. 804-825.
395. Khotinskiy N.A. Holocene Vegetation History // in A.A. Velichko editor. Late Quaternary Environments of the Soviet Union. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984.-P. 179-200.
396. Koch G.W., Vitousek P.M., Steffen W.L., Walker B.H. Terrestrial transects for global change research // Vegetation. 1995. — № 121. -P. 53-65.
397. Korner Ch., Farquhar G.D., Wong S.C. Carbon isotope discrimination by plants follows latitudinal and altitudinal trends // Oecologia. — 1991. -№88.-P. 30-40.
398. Leavitt P.R. A review of factors that regulate carotenoid and chlorophyll deposition and fossil pigment abundance // Journal of paleolimnology. -1993.-№ 9.-P. 109-127.
399. MacDonald G.M. Modern pollen spectra from the western interrelation of late Quaternary vegetation development //New. Phytol. —1986. —
400. Vol. 103. -№ 1. P. 245-269.
401. MacDonald G.M., Velichko A.A., Kremenetski C.V., Borisova O.K., Goleva A.A., Andreev A.A., Cwynar., Riding R.T., Forman S.L., Edwards T.W.D., Arvena R., Hammarlund D., Szeicz J.M., Gattaulin
402. V.N. Holocene treeline history and climate across northern Eurasia // Quaternary Research. 2000. - №53 (3). - P. 301-311.
403. Manten A.A. Bibliograhy of paleopalynology // Rev. Pale'obot. Palyn. -1969.-№8.-P. 1-14.
404. McAndrews J.H. Torrey Bot Club Mem. 1966. - № 22. - P. 1-72
405. Monserud R.A., Leemans R. The comparison of global vegetation maps // Ecological modeling. 1992. - № 62. - P. 272-293.
406. Monserud R.A., Denisenko O.V:, Chebacova N.M. Composition of Siberian paleovegetation to current and future vegetation under climate change // Climate Research. 1993. - № 3. - P. 143-159.
407. Monserud R.A., Chebacova N.M. and Denisenko O.V. Reconstruction of the mid-Holocene palaeoclimate of Siberia using a biocliniatic vegetation model // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology.- 1998.-№ 139-P. 15-36.
408. Moore P.D., Webb J.A., Collinson M.E. Pollen analysis. Second edition.- London: Blackwell Science Ltd, 1991. 217 p.
409. Morner N.A. The Pleistocene/Holocene boundary: a proposed boundary-stratotype in Gothenberg, Sweden//Boreas. — 1976. — № 5. — P. 193-275.
410. Oldfield F. Lakes and their drainage basis as units of sediment-based ecological study // Progress in Physical Geography. 1977. - № 1. -P. 460-504.
411. O'Sullivan P:E. The ecosystem watershed concept in the environmental sciences review// International Journal of Environmental Sciences -1979.-№ 13.-P: 273-281.
412. Overpeck J.T., Webb J:A., Prentice I.C. Quantitative interpretation of fossil pollen spectra: dissimilarity coefficients and the method of modern analogues // Quaternary Research. 1985. - № 23. - P. 87-108.
413. Peteet D., Andreev A., Bardeen W. et al., Long-term Arctic peatland dynamics, vegetation and climate histoiy of the Pur-Taz region, Western Siberia // Boreas. 1998. - Vol. 27. - P. 115-126.
414. Pitkanen A., Turunen J., Tahvanainen T. and Tolonen K. Holocene vegetational history from the Salym-Yugan Mire Area, West Siberia // The Holocene. 2002. - № 12,3. - P. 353-362.
415. Porinchu D.F., MackDonald G.M. Paleolimnological and
416. Palaeoecological studies from Northern Russia: Evidence of abrupt andj1.ng-term climate change during the Late-Quaternary // 3 LIMP ACS (IGBP, PAGES): Holocene lake records, thesis of conference. India. -Chandogarh: Panjab University, 2009. P. 99-106.
417. Post L. Skogstadspollen i sydsvenska torvomoss lagerfoljder. Geol. Foren. i Stokholm, 1916.-433 s.
418. Prentice I.C. Review of Paleobotany and Palynology. — 1980. -№31.-P. 71-104.
419. Prentice I.C., Cramer W., Harrison S.P., Leemans R., Monserud R.A. and Solomon A.M. A global biome model based on plant physiology and dominance, soil properties and climate // Journal of Biogeograph. — 1992. № 19.-P. 117-134.
420. Prentice I.G., Guiot J., Huntley B., Jolly, Cheddadi R. Climate dynamics. 1996.-№ 12.-P. 185-196.
421. Ramsay C.B. OxCal program v2.18. Oxford University Radiocarbon Accelerator Unit. 1995.
422. Reid M.A., Tibby J.C., Penny D. and Gell P.A. The use of diatoms to assess past and present water quality // Australian Journal of Ecology. -1995. -№20. -P. 57-64.
423. Reille M. Pollen et spores d'europe et d'afrique du nord. Marseille: Laboratoire de Botanique Historique et Palynologie, 1995. - 327 p.
424. Roberts N. The'Holocene. An Environmental History. Oxford: Blackwell Publishers Ltd, 1998. - 316 p.
425. Rozanski K., Araguas-Araguas L., Gonfiantini R. Isotopic pattern in modern global precipitation // In: Swart, P.K., Lohmann, K.C., McKenzie,
426. J., Savin S. (Eds.) Climate change in continental isotopic records. 1993. — № 78. - American Geophysical Union Monograph;
427. Smol J.P. Paleolimnology: an important tool for effective ecosystem management // Journal of Aquatic Ecosystem Health. 1992. - № 1. -P. 49-58.
428. Solomon A. V., Silkworth A.B. Spatial Patterns of Atmospheric Pollen Transport in a Montane Region // Quaternary Research:,—1986. — № 25. — P. 150-162. '
429. Stockmarr J. Tablets with spores used in absolute pollen analysis // Pollen Spores. 1971.-№13.- P. 614-621.i
430. Stockmarr J. Determination of spore concentration with an electronic particle counter // Danm. Geol. Unders". Arbog, 1973. P. 87-89.
431. Stuiver M., Reimer P. J. Extended 14C data base and revised CALIB-radiocarbon calibration program // Radiocarbon. 1993. — № 35. —'P: 215230.
432. Talbot M. R. A review .of the paleohydrological: interpretation of the carbon and oxygen isotopic ratios in primary lacustrine carbonates // Chemical geology (Isotope;Geosciences Section). 1990.—№ 80.— P. 261-279
433. Tarasov P.S., Jolly D., Kaplan J.O. A continuious Late Glacial and Holocene record of vegetation changes in Kazakhstan // Palaeogeography, Paleoclimatology, Palaeoecology. 1997. -№ 136: - P. 281-292.
434. Tarasov P., Dorofeyuk N., Metel'tseva E. Holocene vegetation and climate changes in Hoton-Nur basin, northwest Mongolia // Boreas.2000.-№29.-P. 117-126.
435. Tauber H. Differential pollen dispersion and the interpretation of pollen diagrams// Denmarks Geol. Unders. Raekk., 1965. - Vol. 89. — № 11-P.1-69.
436. Taylor C., Stuiver M., Reimer P.J. Development and extension of the calibration of the radiocarbon time scale: archaeological applications //
437. Quaternary Science Reviews (Quaternary Geochronology). — 1996. —15.-P. 655-668.
438. Tchebakova N.M., Blyakharchuk T.A., Parfenova E.I. Reconstruction and prediction of climate and vegetation change in the Holocene in the Altai-Sayan mountains, Central Asia. // Environmental Research Letters. -2009.-№4.-P. 1-11.
439. Trautmann W. Zur Unterscheidung fossiler Spaltöffnungen der mitteleuropaischen Coniferen // Flora. 1953. - № 140. - P. 523-533.
440. Walter H. Vegetation on the Earth and Ecological systems of the Geo-biosphere. Third English edition. Berlin-Heidelberg-New York-Tokyo: Springer, 1985.-319 p.
441. Walter M., Jansen J., Riedel F. and Keupp H. State and dynamics of Geoscieces and Human Geography of Mongolia // Berliner Geowissenschaftliche abhandlungen. Berlin, 2000. - P. 80-84
442. Warner B.G. Methods in Quaternary ecology 5. Testate amoebae (Protozoa) // Geoscience Canada. 1988. - № 15. - P. 251-160.
443. Watson R. A., Wright Jr. H.E. The end of the Pleistocene: a general criticue of chronostratographic classification // Boreas. — 1980. № 9. -P. 153-163.
444. Westover K.S., Fritz S.C., Blyakharchuk T.A., Wright H.E. Diatom Paleolimnological record of the Holocene climatic and environmental change in the Altai Mountains, Siberia // Journ. of Paleolimnology. -2006.-№35.-P. 519-541.
445. Wright H.E. Coring tips //Journal of Paleolimnology. 1991. - № 6. -P. 37-49.
-
Бляхарчук, Татьяна Артемьевна
-
доктора биологических наук
-
Томск, 2010
-
ВАК 03.02.01
- Растительность лесостепи Западно-Сибирской равнины и Алтае-Саянской горной области
- Историческая география ландшафтов Алтае-Саян
- Зоогеографический анализ населения булавоусых чешуекрылых (Lepidoptera, Rhopalocera) Юго-Восточного Алтая
- Дневные бабочки (Lepidoptera, Diurna) засушливых территорий Северо-Запада Алтае-Саянской горной страны
- Оценка и прогноз современных изменений климата Алтайского региона
