Бесплатный автореферат и диссертация по биологии на тему

Влияние экологических условий на культивирование дождевого червя Eisenia foetida при получении и применении вермикомпоста

ВАК РФ 03.00.16, Экология

Автореферат диссертации по теме "Влияние экологических условий на культивирование дождевого червя Eisenia foetida при получении и применении вермикомпоста"

На правах рукописи

ЛУЧИК МАЛГОЖАТА

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ ИНТРАПЕРЦЕПТИВНОСТИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ НА ФОНЕ ПОЛЬСКОГО ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ

Специальность 10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2006

Работа выполнена на кафедре общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина.

Научный консультант: доктор филологических наук,

профессор, член-корр. РАО Митрофанова Ольга Даниловна

Официальные оппоненты;

доктор филологических наук, профессор, член корр. РАН • Воротников Юрий Леонидович

доктор филологических наук, профессор

Катлинская Лия Павловна

доктор филологических наук, профессор

Яковлева Екатерина Сергеевна

Ведущая организация; Российский университет

дружбы народов

Защита состоится «_ _» Лс&Л 200&Г. в « Ю>> ч. в зале Ученого совета на заседании диссертационного, совета Д .212.047.01 Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина по адресу: 117485, Москва, ул. Академика Волгина, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина.

Автореферат разослан «^Ч » 04 200 (з г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор педагогических наук, профессор

В.В. Молчановскнй

Общая характеристика диссертации

Изучение процессов, происходящих в языке, невозможно без учета роли человека в восприятии мира, речемыслительных процессов, происходящих в его сознании. Одним из феноменов, манифестирующих эти процессы, является понятие перцептора. Понятие это в современных лингвистических исследованиях используется довольно широко и представляется весьма перспективным [Апресян 1986; Бондарко 1983; Золотова 1988; Падучева 1996 и др.], хотя само понятие не является абсолютно новым. Современная его интерпретация в ключевых положениях восходит к теории К. Бюлера [Bühler 1934], с учетом которой рассматривается ныне проблема отношений говорящий — наблюдатель, в частности, совпадения/несовпадения их в одном лице в зависимости от режима интерпретации языка [Апресян 1986; Бондарко 2002; Падучева 1996 и др.].

Предметом исследования являются также позиции наблюдателя и реализации различных вариантов субъектно-предикатно-объектных отношений [Пупынин 19926]. Традиционно идея наблюдателя используется в аспектологии [Исачепко 1960, Бондарко 1983; Маслов 1984; Гловинская 1982; Падучева 1986 и др.]. Однако несмотря на довольно внушительный ряд исследований, в которых интерпретируется феномен наблюдателя и процесс наблюдаемости/перцептивности [работы Ю.Д. Апресяна, A.B. Кравченко, Е.В. Падучевой, Г.А. Золотовой, Т.И. Певневой, Ю.А. Пупынина, A.B. Бондарко, Е.Ю. Ивановой и др.], эта тема по-прежнему нуждается в исследованиях комплексного анализа средств выражения перцептивности.

Предпринятое нами исследование выполнено с опорой на достижения современной лингвистики, прежде всего функциональной грамматики как особого направления в русском и зарубежном языкознании [Бондарко 1971, 1978; Гак 1985; Золотова 1973, 1982; Межкатегориальные связи в грамматике 1996; Сабанеева 1982; Слюсарева 1981, 1986; Шелякин 1985 и др.; Dik 1978;

Halliday 1973; Martinet 1962 и др.]. Теоретической основой научного поиска явились философские и языковедческие концепции, провозглашающие необходимость рассмотрения реальной действительности в соотнесенности с ее отражением в значениях языковых форм (Гумбольдт 1984; Есперсен 1958; Сепир 1934; Пауль I960; Потебня 1913; Шахматов 1941). Поиски, результатом которых должно быть обнаружение взаимосвязей языка и внеязыковой действительности через «понятийные категории», представляющие собой двуплановое единство сознания и языка, привели к расширению круга изучаемых грамматикой объектов. Так, понятие функционально-семантического поля во многих отношениях опирается на теорию понятийных категорий И.М. Мещанинова. [Мещанинов 1945].

Существенную роль в становлении теории функционально-семантических полей сыграло совершенствование тех подходов к изучению содержательной стороны языка, которые основываются на понимании взаимодействия лексических и грамматических явлений [Виноградов 1947, 1975; Кубрякова 1995; Маслов 1948, 1984; . Милославский 1995; Серебренников 1983; Шведова 1973; Ярцева 1968 и др.], в особенности учение В.В. Виноградова о модальности как о семантической категории, имеющей в разных языках «смешанный лексико-грамматический характер» [Виноградов 1975].

Исследование языковых фактов с учетом разных способов выражения значений, являющихся элементами более широких понятийных категорий [Бондарко 1971], позволяет через выявление взаимодействия различных семантических компонентов предложения вычленить семантические категории, включающие разноуровневые средства, объединенные на основе общности их семантических функций.

Актуальность диссертации связана с названными выше проблемами и определяется рассмотрением функционально-семантического единства

языковых средств, обнаруживающих на современном этапе развития русского языка категориальное значение интраперцептивности и способность выражать степень проявления перцептора в описываемых событиях.

Объектом исследования являются различные способы и средства указания на наблюдателя в рамках ситуации наблюдения/восприятия, отображаемой безличным предложением.

Для того, чтобы разграничить ситуации наблюдения/восприятия, отображаемые безличными предложениями, т.е. такие, в которых перцептор является «непосредственно не выраженным составом включенных в безличное предложение лексем и в этом смысле лишь подразумеваемым...» [Павлов 1992: 73] от таких ситуаций, где перцептор эксплицирован или выявляется в ■ ближайшем контексте, нами вводится термин иптраперцептивность. Интраперцептивные ситуации находятся в неоппозитивных отношениях с перцептивными — с выраженным субъектом восприятия, в том числе имеющим статус подлежащего, но также и с такими, где перцептор тоже имплицитный, но само предложение не является безличным (напр., номинативные предложения типа Жара, Мороз и др.).

Предмет исследования — безличное предложение как семантико-синтаксическое единство, отражающее перцептивные смыслы.

Цель исследования — описать особенности перцептивных явлений через призму теории восприятия и центрального ее звена — субъекта восприятия, который присутствует в структурно-семантическом плане безличного предложения как лицо описывающее, констатирующее или оценивающее происходящие в окружающей действительности явления.

Рабочая гипотеза заключается в следующем: существующие в русском языке средства, выражающие значение интраперцептивности, с учетом степени проявления перцептора, представляют собой функционально-

семантическое единство, организованное по принципу поля. Для доказательства выдвинутой гипотезы и достижения поставленной цели необходимо было решить ряд основных задач: 1) выявить инвентарь разноуровневых единиц, реализующих значение интраперцептивности; 2) описать средства выражения интраперцептивности, основываясь на сочетании подходов «от функции к средствам» и от «средств к функциям»; 3) рассмотреть способы, формы и средства выражения интраперцептивности, опираясь на их перцептивный потенциал, а также на степень их перцептивной активности; 4) определить центр и периферию функционально-семантического поля, т.е. наиболее и наименее специализированные средства выражения интраперцептивности; 5) установить «точки соприкосновения», зоны пересеченя интраперцептивности с другими функционально-семантическими полями; 6) выявить сходства и различия в функционировании языковых средств интраперцептивяого значения в русском и польском языках.

Поставленные задачи решались методом «полевого структурирования», лингвистического наблюдения и описания, структурно-семантического анализа предложения и сопоставительным методом.

Сущность нашей исследовательской методологии составило единство системно-структурного и функционально-семантического подходов к характеристике объекта:

Материалом исследования послужили примеры употреблений безличных предложений в произведениях русской литературы 19-20 веков и их польские переводы.

Подобное рассмотрение безличных предложений через призму антропоцентрического подхода в аспекте когнитивной лингвистики и с позиций наблюдателя/перцептора до настоящего времени не выполнялось. Оно позволила вскрыть речемыслительную природу предложений

перцептивной семантики и предложить двуплановое лингвистическое описание этой части синтаксиса — «от значения к форме», т.е. «от функции к средствам» и «от формы к значению», т.е. «от средств к функциям», что определяет научную новизну данного исследования.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что обращение к категории перцептивности расширяет возможности изучения проявлений речемыслительной деятельности человека в языке. Тем самым основные результаты исследования способствуют углублению представления о взаимосвязи языка и мышления, содействуют дальнейшему пониманию синтаксической семантики, учения об односоставности, а также функциональной грамматики.

Его практическая значимость заключается в том, что уже много лет подобное описание безличных предложений включается в курс синтаксиса современного русского языка, в спецкурсы и факультативы по выбору, кроме того материалы таких описаний используются в семинарах и практических занятиях по функциональному синтаксису и функциональной семантике.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Перцептивные субъектно- и объектно-ориентированные глаголы и предикативы, являющиеся центром безличных предложений, и наличествующие в них языковые средства иной частеречной принадлежности, взаимодействуют на основе общности их перцептивных функций и обладают значением интраперцептивности; мера проявления значения интраперцептивности зависит от наличия «узкого» или «широкого» контекста, в которых функционирует то или иное безличное предложение.

2. В' качестве синтезирующего свойства средств выражения категории интраперцептивности выступает степень проявления перцептора.

3. Категория интраперцептивности русского языка представляет собой полевую структуру, ядерными средствами которой являются субъектно-

ориентированные формы, соотносящиеся со смыслом 'воспринимать' семантической парадигмы восприятия. К центральным, но неядерным, принадлежат объектно-ориентированные средства, соотносящиеся со смыслом 'восприниматься'. К периферийным нами отнесены непредикатные языковые средства (наречия и др.), а также контекст, поскольку они хотя и опосредованно указывают на перцептора.

4. Функционально-семантическое поле интраперцептивности является «фрагментом» функционально-семантического поля перцептивности вообще и находится в неоппозитивных отношениях с другими его составляющими. Такой тип отношений экспонируется нами через термин интраперцептивность. Компонент интра- в составе термина интраперцептивность обладает значением 'в, внутри'. Именно таким способом акцентируется факт, что интраперцептивность как функционально-семантическое поле, организованное средствами, наличествующими в безличных предложениях, является лишь «фрагментом», частью более широкого функционально-семантического поля перцептивности вообще.

Обоснованность и достоверность научных результатов исследования обеспечивается тем, что в нем: 1) проанализирован обильный (более 10 тысяч безличных предложений) и разнообразный (принадлежащий разным авторам и разным временным отрезкам) фактический материал; 2) в качестве методологической основы исследования избраны теоретические концепции, принадлежащие авторитетным научным школам; 3) интраперцептивность квалифицируется как функционально-семантическая категория, в средствах выражения которой выявляются как грамматический, так и семантический ее потенциалы.

Апробация работы. Содержание диссертации отражено в монографии «Наблюдатель в семантической структуре безличного предложения русского и польского языков». Основные положения исследования неоднократно

докладывались на международных и межвузовских конференциях. Работа обсуждалась на заседании кафедры общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. A.C. Пушкина в г. Москве. По теме диссертации имеется 20 публикаций в научных изданиях России, Польши, Белоруссии, Словакии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.

Основное содержание диссертации Во Введении изложены вопросы, связанные с обоснованием выбора объекта исседования, актуальности темы, целей и задач исследования, объясняется методология и методы исследования объекта, раскрывается теоретическая и практическая значимость диссертации, основные положения, выносимые на защиту, указывается, где и в какой форме проходила апробация результатов диссертационного исследования.

Для представления категории интраперцептивности в виде функционально-семантического поля (ФСП) потребовалось выяснить роль перцептора, определить специфику его проявления в безличном предложении, описать интраперцептивность как семантическую категорию с учетом средств ее выражения, чему и уделяется основное внимание в реферируемом диссертационном исследовании.

В первой главе «Перцептор как основной участник процесса восприятия» рассматривается проблема фигуры перцептора в русской и польской языковой картине мира, т.е. зафиксированной в языке и специфической для данного языкового коллектива картины восприятия действительности [Яковлева 1994]. Утверждается, что раскрыть механизм восприятия ситуации как в русском, так и в польском языковом сознании возможно, если учесть в семантических исследованиях фигуру перцептора как одного из феноменов с максимальной выразительностью, отражающего

анропоцентричность языковой картины мира. «Образ мира, запечатленный в языке» [Апресян 1986а: 5], является результатом активности человека, его контактов с миром в процессе постижения действительности [Роль человеческого фактора... 1988], а сами контакты человека с миром приобретают самые разнообразные формы. Общим для всех субъектов восприятия мира является то, что их реакциями, состояниями, различными видами деятельности управляют конкретные системы, локализованные в определенных органах человеческого организма

Физическое восприятие, функционирование которого описывется семантическим примитивом 'воспринимать' среди «образующих» человека восьми систем является самой простой, объединяющей его со всей остальной природой (растения и животные также реагируют на свет и температуру). Система восприятия является также менее сложной и с точки зрения лингвистики, о чем свидетельствует, в частности, число лексем, ее обслуживающих [Апресян 19956].

Учет антропологической природы языка предоставляет возможность раскрыть взаимосвязь языка с восприятием и другими системами и аспектами существования человека и показывает, что «язык не только антропоцентричен, но и эгоцентричен в гораздо большей степени, чем признается в настоящее время» [Апресян 19956: 648].

Универсальные категории человеческого сознания и культуры — пространство, время и оценка — рассматриваются в качестве параметров содержательного сопоставления различных образов мира, получаемых в рамках стшегсгвующих мировидений. Универсальность этих категорий заключается в том, что из них в каждой культуре строится своя особая модель мира. Все происходящее распределено в пространстве и времени, являющимися «основным атрибутом материи, основной формой бытия» [Гак 2000: 127].

Концепция «объектно-заполненного» пространства, понимаемого как

нечто относительное, находящееся в зависимости от пополняющих его объектов (Лейбниц), наделена присутствием человека, перцептора, так как объект связан с непосредственной наблюдаемостью и перцептуально воспринимаемыми признаками [Топоров 1983], а пространство трактуется, прочитывается человеком, «одушевляется» его присутствием [Яковлева 1994].

Аналогично как «естественное, наивное восприятие прочитывает пространство по объектам его заполняющим, так и время осознается (и переживается) через событийные проявления» [Яковлева 1994: 96]. При этом центральное понятие эгоцентрической модели временных отношений -точка отсчета, отождествляемая с «моментом речи», референтом слова сейчас, прочитывается по-другому: как «ограниченный период (или момент) времени, привязанный к некоторому прагматическому фактору, который является неотъемлемым свойством человека» вне зависимости от того, выступает ли он в роли говорящего [Кравченко 1992: 42]. И так как только способность к восприятию окружающей действительности посредством органов чувств является признаком первичным по отношению к речи, то прагматическим ядром периода времени, указываемым словом сейчас, является восприятие, что обусловливает введение в речевую ситуацию субъекта восприятия - перцептора.

Взаимоотношения человека с действительностью сопровождаются отражением их также в аксиологическом аспекте языка, ибо «...мерилом ценности всего сущего является сам человек в совокупности всех проявлений его жизнедеятельности» [Вольф 2002: 22].

Во втором параграфе физическое восприятие рассматривается как основная система, реализующая идею перцептора.

Категоризация языковыми средствами феноменологического знания, составляющая содержательную сторону любой познавательной деятельности

первичного уровня, производится человеческим индивидом, познающим реальный мир [Кравченко 1993]. В первичной ситуации восприятия, по Ю.Д. Апресяну, присутствуют два основных участника: тот, кто воспринимает, и то, что воспринимается. В связи с этим существуют две группы глаголов (или других предикатных слов), которые называют состояния обоих участников ситуации восприятия. Первая группа глагольных лексем связана со смыслом 'воспринимать', вторая — 'восгфийиматься'. Кроме пассивного восприятия с целью получения нужной информации об окружающей действительности субъект может активно использовать предназначенные для этого органы. Поэтому возможна еще одна группа лексем - типа смотреть. Таким-образом, получается «тернарная оппозиция смыслов»: 'воспринимать' - 'восприниматься' -'использовать способность восприятия'.

Пять подсистем восприятия (зрение, слух, обоняние, вкус, осязание), каждая из которых обслуживается тремя лексемами, соотносимыми с отдельными из указанных смыслов (в анализ не включаются их синонимы), составляют семантическую парадигму восприятия, насчитывающую в итоге 15 лексем: видеть - быть видным (кому-либо) — смотреть, польск. widzie6 — bye widzianym (przez kogoS) — patrzec; слышать - быть слышным (кому-либо) — слушать, польск. slyszed — bye slyszanym (przez kogris) — sluchac; обонять - пахнуть — нюхать, ' польск. czui (odczuwac) zapach (won) — pachniec — WEjchac; ощущать вкус — быть на вкус - пробовать, польск. odczuwac smak (doznania smakowe) — miec jakii smak (smakowa6, напр.: slono, kwasno) — smakowac (probowac smak czegos); осязать -быть на ощупь - ощупывать, польск. odbierac wrazenia dotykowe — bye w dotyku -dotykac.

Bee 15 лексем, составляющие, по выражению Ю.Д. Апресяна, «лексикографический тип восприятия», должны были бы заполняться глаголами. Однако наряду с глаголами используются свободные и несвободные словосочетания [Апресян 1995б].

Описание глаголов восприятия в различных аспектах (типологическом: Бсоуе1 1972, У&е^ 1983; по объему информации, поступающей через подсистемы: Апресян 19956; по частотности употребления: Ра]с1яп5ка 1996; при учете базовых глаголов: Моисеева 1998; при соотношении семантики предиката с конкретным способом познания мира: Арутюнова 1998 и др.) проводится на фоне дискуссии на тему, что в нашем восприятии обусловлено непосредственными ощущениями, а что опытом. Есть концепции, совмещающие одно и другое, опыт и текущие ощущения взаимодействуют друг с другом, образуя перцептивный образ [Психология 2002]. В этой связи восприятия с опытом, памятью, интеллектом отражена связь человеческого тела и духа, что нашло подтверждение в делении систем на два класса, причем каждая телесная система копируется в соответствующей ей духовной, например, восприятию соответствует интеллектуальное состояние и деятельность.

В лингвистическом же аспекте группировка систем по пршпщпу парности помогает увидеть глубинное сходство разнородных лексем и одновременно создает новые возможности для семантической интерпретации, т.е. позволяет вскрывать ментальные смыслы, развиваемые основными перцептивными глаголами..

В третьем параграфе «Речевой и нарративный режимы употребления языка» рассматриваются вопросы, связанные с основными особенностями реализации в каждом из них перцептивности.

В устно-разговорной разновидности русского литературного языка перцептором, как правило, является говорящий, на фигуру которого в любом естественном языке ориентирована семантика значительного по количеству пласта слов и конструкций — эгоцентрических элементов.

Дейктические элементы в составе эгоцентриков - это главный инструмент референции в естественном языке, они «служат для идентификации объектов, событий, отрезков времени и пространства и т. д. через их отношение к речевой ситуации» [Падучева 1996: 259]. Признавая два режима интерпретации эгоцентрических элементов, Е.В. Падучева дифференцирует «полноценного»

говорящего в условиях канонической речевой ситуации и замещающих его в нарративном режиме персонажа и повествователя. При этом критерии для анализа потенциального наблюдателя в художественном тексте, который является распорядителем эгоцентрических элементов, можно определить, опираясь на разработанную К.А. Долининым характеристику образа повествователя в художественном тексте, в которой повествователь рассматривается с учетом двух факторов. Первый — это отношение повествователя к фабульному пространству; второй фактор г это положение повествователя в пространстве коммуникации.

Совмещение этих признаков дает комбинацию четырех возможных характеристик повествователя [Долинин 1985] и позволяет выявить релевантный для описания фигуры перцептора признак - обязательную причастность к фабульному пространству.

Некоторая причастность персонажа к обладанию эгоцентрическими элементами заметна в описаниях пейзажа и интерьера, где он может быть дейктическим ориентиром. Однако в связи с тем, что он присутствует в произведении на таких же правах, как и другие персонажи, он может претендовать лишь па роль квазинерцептора.

Четвертый параграф первой главы посвящен реализации перцептора в лексической и грамматической семантике.

«Фигура наблюдателя возникает из семантики некоторых слов и категорий предложения» [Падучева 1996: 267] и, по мнению Ю.Д. Апресяна, является обязательным компонентом толкования отдельных слов с пространственной ориентацией, в результате чего понятие наблюдателя Ю.Д. Апресян связывает непосредственно с пространственным дейксисом.

Фундаментальный тип дейксиса - первичный (пространственный и временной) — относится к ситуации диалога. Производным от него и относительно самостоятельным является вторичный дейксис — дейксис пересказа, в том числе художественного произведения, называемый нарративным

дейксисом [Апресян 1974] или дейктической проекцией [Зализняк 1992], не связанный с канонической ситуацией общения, т.е. с говорящим, а с тем, кто его замещает в нарративном режиме. Сошлемся на понимание А.В. Бондарко прототипического временного дейксиса, где говорящий является актуальной точкой отсчета, прежде всего в условиях диалогической речи, служащей основанием для ее аналогов в непрототипических разновидностях временной ориентации, в частности в рамках текстового времени [Бондарко 2002].

Следовательно, «Дейктические слова — это слова, дающие относительную характеристику чувственно воспринимаемых в речевой или воссозданной ситуации объектов или событий и осуществляющие одновременно семантическое указание на центр координации (субъект или объект), относительно которого характеризуется данный объект или событие» [Стернин 1973: 43]. Ю.Д. Апресян рассматривает дейктические элементы с пространственной ориентацией в составе лексических и грамматических значений разных частей речи.

Так, дейксис, ориентированный на наблюдателя, типичен для пространственных существительных (напр.: глубина контейнера — 'наблюдатель оценивает ее, заглядывая внутрь'), прилагательных (т.н. «мгновенная ориентация» [Журинский 1971]), а также наречий.

Особенно наблюдаемость акцентируется при употреблении наречий с нереализованной второй валентностью, когда осуществляется дейктическая стратегия: Кучер повернул к видневшейся вдалеке деревне (вдалеке обозначает отношение между пространственной точкой X, где находится наблюдаемый объект-деревня и точкой У, из которой производится наблюдателем оценка расстояния до наблюдаемого объекта [Апресян 19956]). Е. С. Яковлева отмечает

«выборочное отношение к предикатам» пространственных наречий вдали,

»

вдалеке, невдалеке, показывая, что одни наречия соединяются только с актуальными предикатами и характеризуются признаком «перцептивностъ», другим этот признак не свойствен [Яковлева 1994].

К единицам, реализующим дейктические значения, принадлежат также предлоги (Мальчик вышел из-за ширмы, где из-за указывает на положение наблюдателя относительно преграды [Апресян 1995а]), относящиеся к субъективному дейксису, когда локализация объектов определяется с учетом местопребывания наблюдателя [Закарян 1982: 20].

С помощью компонента «сознание перцептора» истолковываются дейктические элементы в значениях определенных глаголов пространственного перемещения (идти, бежать, лететь), а также в формах совершенного вида глаголов, употребленных в определенных ситуациях: Тропа оборвалась у реки ('наблюдатель, перемещаясь, фиксирует положение дел').

В лексическое значение довольно многих русских глаголов входит тип дейксиса, заключающийся в идее несовпадения говорящего и наблюдаемого им объекта, реализуемой, например, глаголом показаться. Ср.: На дороге показался отряд всадников (говорящий и объект восприятия не совпадают — предложение правильное); На дороге показался я (говорящий и объект восприятия совпадают — предложение неправильное). Употребление второго предложения возможно в плане цитирования чужого мнения: Иван сказал, что я на дороге появился совершенно неожиданно [Апресян 19956].

Роль перцептора во временном вторичном дейксисе показана через призму не только лексической, но и грамматической семантики, в особенности семантики категории вида.

Следовательно, и эксплицитные, и имплицитные дейктические компоненты предопределяют фигуру перцептора

Во второй главе рассматривается структура функционально-семантического поля интралерцептивпосги.

Первый параграф посвящен основным семантическим признакам безличности. Анализ различных лингвистических позиций позволяет заключить, что различная реализация признака деагентивности в конкретных

типах безличных предложений указывает возможность дифференцированного проявления в них и других признаков, отмечаемых нами в качестве основных семантических признаков безличности: 1) соотнесенность субъектных отношений с категорией

определенности/неопределенности; 2) семантика так называемых «признаковых слов»; 3) специфические формы выражения состояния, соотносимого с теми или иными сферами действительности; 4) непроизвольность действия или состояния, его независимость от воли субъекта.

Во втором параграфе «Специфика перцептивности в безличных предложениях» рассматривается их синтаксическое своеобразие, состоящее в исключении позиции подлежащего из структуры предложения, что приводит к «нарушению четкой противопоставленности субъектно-объектных отношений ...» и к резкой «актуализации роли перцептора в содержании высказывания» [Пупынин 1991: 15].

При разграничении отдельных типов внутри системы безличных перцептивных предложений в качестве ведущего основания мы приняли характер восприятия. При этом, с одной стороны, мы учли двойственность самого процесса восприятия, который может быть отражен в языке и мышлении либо как процесс воздействия окружающей действительности па органы восприятия перцептора, либо как процесс повышенного внимания, исходящего от перцептора к фактам реальной действительности. С другой стороны, выделенные нами типы категориальных перцептивных ситуаций дифференцируются в зависимости от объекта восприятия — образа, звука, запаха.

Объект, субъект и предикат восприятия организуют перцептивную ситуацию, которая понимается как «заключающая в себе денотативно-

понятийную основу передаваемого содержания и его языковую семантическую интерпретацию» [Пупынин 19926: 31].

Практически любые изменения предиката и объекта создают семантические, грамматические и ситуативные модификации безличных перцептивных предложений.

В этой части диссертационного исследования рассматривается семь разновидностей безличных предложений, отображающих различные перцептивные ситуации.

1. Предложения, отображающие ситуацию обнаружения/необнаружения перцсптором зрительных и слуховых «образов»

В предложениях с предикативами обнаружения, составляющими довольно небольшую группу (слышно, видно, заметно, приметно // польск. \vidac, ¡1усЬас,сгис), указание на перцептора анализируется нами с • пространственных, временных и аксиологических позиций.

Различные параметры и их комбинации создают разнообразные зрительные и слуховые перцептивные «образы» в виде открытого или закрытого реального пространства с линейной, круговой, перекрестной, секторной, панорамной перспективой, в направлении — горизонтальном или вертикальном, от центра или к центру, сверху вниз или снизу вверх.

В описании восприятия пространства акцентируются случаи изменения обзора, вызываемые устранением преграды (см. понятие «устраненного препятствия» в: [Падучева 1998]). Под понятием преграды подразумеваются материальные объекты (напр.: дверь, стена и др.), атмосферные и природные явления (туман, пыль и т.п.), которые затрудняют восприятие зрительных и акустических «образов». Однако специфика некоторых из этих объектов (прежде всего стекол окон), в связи со способностью открывать дополнительные просторы для восприятия зрительных образов, предопределяет введение понятия «мнимой преграды».

Анализ оформления воспринимаемого перцептором пространства производится с учетом разнообразных дейктических ориентиров — дистанционных, геоцентрических и др.

В диссертации описываются способы расположения наблюдаемых «образов» на временной оси, в частности, роль связки в изъявительном наклонении, пропуск которой может обозначать пересечение времени существования изображаемого положения дел со временем его наблюдения в прошлом (пропуск связки в прошедшем времени) — настоящее субъективное время, или же пропуск продиктован объективными условиями наблюдения в данный момент - объективное настоящее.

Анализируются также и другие аспекты временной характеристики, обнаруживаемых акустических и зрительных «образов», в том числе, повторяемость, продолжительность, указание на точное время и т.п.

Субъектом оценки, в свою очередь перцептор, выступает прежде всего в таких контекстах, где констатируется различная степень четкости восприятия, от наиболее низкой, напр.: ... отом мало было видно ... (Платонов) до наиболее высокой, напр.: 5 тишине было отчетливо слышно, как... (Шолохов).

Исходя из позиций, что предикативы обнаружения, экспонируя субъект восприятия, соотносятся со смыслом 'воспринимать' семантической парадигмы восприятия, мы считаем их субъектно-ориентированными, а позицию перцептора, обнаруживающего благодаря своим сенсорным способностям пердмет, ситуацию, явление, определяем как центральную в перцептивной ситуации.

Кроме предикатов «носителями» перцептивности являются различные средства контекста, в особенности семантика некоторых групп наречий.

2. Предложения, отображающие ситуацию воздействия на перцептора обонятельных или тепловых эффектов

Анализу подвергаются предложения, создаваемые глаголами близкой семантики, сязанные с подсистемами: обоняния и осязания.

Изменение «обзора», обусловленное устранением преграды, получает в данной разновидности предложений, в силу специфики обонятельных эффектов, дополнительные возможности реализации: в качестве преграды может выступить замкнутая емкость, а восприятие содержимого внутри возможно лишь вследствие его выведения из вместилища.

Акцентруется факт частотного изображения обонятельной перцептивной ситуации в круговой перспективе, что объясняется самой природой восприятия запахов: окутывающие перцептора, кружащие в воздухе частички пахучего вещества.

Аксиологический аспект сказывается уже в самом подборе предикатной лексики для определения обонятельных ощущений, ср., напр.: благоухает — смердит, которая кроме того может градуироваться в зависимости от указания на высокую, среднюю или низкую интенсивность воздействующего на перцептора запаха. Оценочность проявляется и в использовании лексем, связанных с описанием вкусовых и даже осязательных ощущений, которые по общим представлениям помещаются на оценочной шкале ближе к «плюсу» (приятно) или ближе к «минусу» (неприятно), напр.:... кисло воняло гарью... (Бунип).

Анализ показал, что доминирующая перцептивная ситуация, отображаемая данными предложениями, сопрягается не только с локативной и квалитативной, но в такой же мере с аспектуально-темпоральной ситуацией. При этом как процессно-статальная, так и статально-перфектная ситуации чаще всего выступают как фон для других действий и состояний, или же сопровождают их.

Исходя из факта, что предикаты этого типа безличных предложений, экспонируя объект восприятия, соотносятся со смыслом 'воприниматься'

семантической парадигмы восприятия, мы их определяем как объектно-ориентированные и тем самым утверждаем центральную позицию объекта и периферийную позицию субъекта в перцептивной ситуации. При этом субъект (перцептор) осмысляется как своеобразный объект воздействия потока частиц пахучего вещества или тепловой энергии: он не обнаруживает предмет, это предмет проявляет себя и это доступно его восприятию.

Кроме семантики предикатной лексики, указания на перцептора содержатся и в ее грамматической семантике (видовых формах глагола), а также в «строевой лексике», в особенности пространственных и др. наречиях, а также в других средствах контекста.

3. Предложения, отображающие ситуацию воздействия на перцептора дифференцированной энергии естественно-природного происхождения

Лексическая семантика предикатов, называющих явления природы, предоставила возможность сгруппировать их в зависимости от того, какие рецепторы играют доминирующую роль в процессе восприятия этих явлений: зрительные (побелело, рассветает), слуховые (гремит, притихло) или другие.

Анализ показал, что кроме лексической семантики предиката перцептивность обнаруживается в их грамматической семантике, в особенности в создаваемых ими в предложениях аспектуально-теморальных отношениях.

Между глагольными формами в предложениях выявляются различные смысловые отношения: сопровождение, констатация перехода в состояние и один из актов его протекания, предшествование или следование состояний, незамедлительность проявления другого действия, обусловленная результатом перехода в состояние и др.

Различные модификации статально-процессных и статально-перфектных

ситуаций создаются с помощью определенных конкретизаторов: временных, пространственных и оценочных.

При этом выявлено, что природа самих явлений, отображаемых в этих предложениях, предопределяет во многом характер наблюдения. 'А именно, перцептор производит наблюдение открытого пространства, находясь в нем, или же в закрытом пространстве при устранении преграды. Всеобъемлющий характер природных явлений сказывается не только в употреблении определенных пространственных ориентиров, т.е. стран света или других географических координат, но также и в проявлении особых позиций наблюдения. Это касается таких случаев, когда природное явление, распространяясь по открытому пространству, охватывает и попадающиеся ему на пути закрытые пространства, нередко проникая через преграды или преодолевая их, что фиксируется перцептором изнутри этих закрытых пространств, напр.-.В церкви было холодно, дуло сквозь бревенчатые стены (А. Толстой).

Определено, что субъектом оценки перцептор выступает, как правило, в тех предложениях, где констатируется степень Перехода в состояние или его интенсивность. Показатели времени, пространства и оценки - это, главным образом, пространственные и временные наречия, а также наречия меры и степени, которые рядом с лексической и грамматической семантикой самих предикатов являются основными перцептивными средствами контекста. .

Предикаты, отображающие явления природы, соотносятся со смыслом 'восприниматься' «тернарной оппозиции смыслов» парадигмы восприятия и отражают объект ситуации восприятия, т.е. то или иное явление распространяется, ' охватывая своим «воздействием» субъект. Такая интерпретация перцептивного события ставит в центр объект, а субъект оказывается на его периферии.

4. Предложения, отображающие ситуацию проявления звуковых (и

иных) эффектов как энергии, воздействующей на перцептора

Среди предложений, образуемых глаголами издавания звука, нами обнаружены такие, которые изображают воспринимаемое пространство как замкнутую емкость, содержание которой («звуковое событие») не требует устранения преграды для того, чтобы быть воспринятым: звуки проникают через преграду. ■

В ходе анализа установлено, что варианты перцептивной ситуации в тексте могут создаваться за счет сочетания с разнообразными показателями контекста (пространственными, временными, квалитативными и др.), а также частными смысловыми оттенками приставочного глагола. Доминирующая перцептивная ситуация сопряжена с аспектуально-темпоральной, а она сама с аспектуально-локативной и аспектуально-квалитативной.

Восприятие конкретизируется определенными пространственными и временными ориентирами, напр.: За рекой бухало, ахало, стукало (А. Толстой), где пространственный предлог за указывает на позицию перцептора по эту сторону от реки. Перечисление же в одном ряду трех акустических явлений, не поддающихся расчлененному восприятию и выраженных близкими по значению предикатами, позволило констатировать оценивающую позицию перцептора, которым акцентируется интенсивность воспринимаемого.

В проанализированных безличных предложениях присутствующий в их семантической структуре наблюдатель отражает денотативное пространство, в котором он сам подвергается действию потока звуковой энергии.

Исходя из того, что направление звуковой энергии от объекта к субъекту восприятия, отражаемое предикатами, соотносящимися со смыслом 'восприниматься', т.е. 'быть слышным', семантической парадигмы восприятия, распределяет и естественных участников самого процесса восприятия в денотативной ситуации, отображаемой проанализированными

предложениями между центром и периферией; субъект восприятия, перцептор, определяется как тот, на которого воздействуют — на периферии, объект восприятия, как тот (то), который воздействует — в центре.

Средствами • выражения перцептивности в данной разновидности безличных предложений является лексическая и грамматическая семантика предиката, пространственные и временные наречия и предлоги, а также другие средства во взаимодействии с контекстом.

5. Предложения, отображающие ситуацию наличия характеризуемого признака фрагмента окружающей действительности, доступного восприятию перцептора в виде разных сенсорных «образов»

Анализ фактического материала показал, что в предложениях данной разновидности перцептор или оценивает состояние внешнего по отношению к нему пространства, или же характеризует состояние с временных или пространственных позиций. В качестве признаков, положенных в основу оценки, выступают: свет, температура, звук, влажность, насыщенность чем-либо, цвет, место и время, а также естественно-природный признак.

Семантическое разнообразие предикативов предоставляет возможность изображения как закрытого (напр., в круговой перспективе, с горизонтально-вертикальным сужением кругов, с центром в виде источника света и т.п.), так и открытого (напр., в линейной, перекрестной перспективе с перемещением или с постоянным наблюдательным пунктом) пространств. Кроме того, описываемые пространства изображаются не только в разной перспективе, но и по разным параметрам.

Перцептором не только фиксируются пространственные характеристики изображаемых явлений и ситуаций, но и фиксируемые «образы» размещаются на временной оси.

Собственно оценочным аспектом характеризуются те предложения, которые указывают при помощи специальных средств на высокую, среднюю,

низкую степень признака.

Установлено, что сема оценки русских предикативов на -о связана не столько с визуальным наблюдением [Циммерлинг 1999], сколько с широко понимаемым перцептивным «наблюдением». Большое разнообразие признаков, характеризующих состояние погоды и среды," отображаемое предикативами на -о, с точки зрения восприятия этих признаков органами чувств перцептора в денотативном пространстве, обусловливает отражение «в действии» абсолютно всех подсистем (слуха, зрения, обоняния, вкуса, осязания). Наивысшей частотностью отличаются подсистемы зрения и слуха, напр.: В комнатке было тихо, темно ... (Чехов); обонятельные, осязательные и вкусовые ощущения представлены единичными примерами.

Недопустимость даже в минимальной степени вторжения в «развитие» состояния гарантирует перцептору лишь только периферийную позицию в данной перцептивной ситуации: состояние длится, и перцептору дано воспринять и оценить это состояние со своих позиций.

Выявлено, что указания на перцептора в предложениях с предикативами на -о реализуются такими же средствами, как и в предыдущих типах безличных предложений, т.е., во-первых, лексической семантикой самого предиката и, во-вторых, разнообразными средствами контекста.

6. Предложения, отображающие ситуацию отсутствия наличия или существования объекта, доступную зрительному восприятию перцептора

При обсуждении данной рановидности безличных предложений мы исходили из положения, что, например, в предложениях Гроза прошла и Гроза не прошла отражены не рельность (в Первом) и ирреальность (во втором), а объективно реальные факты: реальный факт о миновании грозы и столь же реальный факт о продолжении грозы [Бондаренко 1983].

Реальность восприятия отсутствия наличия или существования объекта •

обусловлена тем, что человек устроен так, что для того, чтобы воспринимать какие-то объекты, он должен находиться на том же месте, что и объект и на небольшом расстоянии. «Для глаголов зрительного восприятия место - больше, чем просто обстоятельство: человек не просто что-то видит, а что-то видит в том месте, куда он смотрит» [Кустова 1999: 230]. И это обстоятельство очень существенно при противопоставлении в анализируемых предложениях категории наличия/отсутствия (соответственно — существования/несуществования). Воспринимающий органами зрения (и не только) «положение дел» в том месте, куда он смотрит, может констатировать наличие или же отсутствие чего-то, что могло бы находиться в указанном месте, но не находится. Таким образом, местонахождение, локатив, вызывает представление не только о субъекте, но и об объекте восприятия. Из этого следует, что локативный и перцептивный компоненты в анализируемых предложениях взаимообусловлены и взаимосвязаны.

В предложенной Е.В. Падучевой формуле в отрицательном предложении с родительным субъекта обязательно присутствует один из двух компонентов: 1. Х-а не существует в мире/месте; 2. Х-а нет в перцептивном пространстве субъекта сознания, где X — это предмет или явление, которое обозначается синтаксическим субъектом. Модель 1 называется экзистенциальной, модель 2 - перцептивной.

Когда чего-то не существует в мире / в месте / в перцептивном пространстве, правила русского языка не позволяют «несуществующий» предмет (лицо, состояние и под.) обозначить именительным падежом, он может быть выражен только родительным. Это обстоятельство свидетельствует о том, что в когнитивном пространстве русской языковой личности присутствуют механизмы, позволяющие выражать совершенно одинаковые объекты в зависимости от их присутствия или отсутствия разными падежными формами. Кроме того, акцентируется факт, что сама

идея существования не является чем-то элементарным: то, что существует, хотя и в данный момент недоступно чувственному восприятию, осмысляется по-другому, нежели то, что не существует вообще; и те, и другие случаи принадлежат как бы разным мирам и русский язык отражает это конкуренцией именительного/родительного падежей.

В свете проведенного анализа различных модификаций отрицательных предложений можно заключить, что содержащиеся в них указания на наблюдателя, связаны не с семантикой отдельных лексем или же грамматических форм, а с семантической структурой целого предложения.

7. Предложения, отображающие результат ситуации разрушения и под. или же саму эту ситуацию как зрительный «образ», доступный восприятию перцептора

Проведенный анализ группы этого типа предложений обнаружил включение в нее локальных, темпоральных и" квалитативных компонентов, которые реализуют семантику релевантных для описания фигуры перцептора понятий пространства, времени и оценки.

Нами особенно акцентируется факт реализации в данной разновидности предложений перцептивности, связанной с фиксацией состояния человека. В нашем понимании, перцептором является лишь тот, кто воспринимает внешние проявления состояния, например: Сошнина скрутило судорогой на земле, ... (Астафьев); все случаи самонаблюдения мы трактуем как квазиперцептивность.

Центром анализируемых предложений является предикат, выраженный в большинстве случаев глаголом совершенного вида. Отображаемые предложениями ситуации, изображающие результат «налицо», как правило, связаны со зрительным восприятием. Ощутимая наблюдаемость в семантике глаголов совершенного вида предопределяется целостностью действия, обнаруживаемой при взгляде на действие «со стороны».

И именно грамматическое значение вида, выражаемое глаголами в сочетании с контекстом, имеет ключевое значение для выявления в этих предложениях перцептивности, так как специальную сему с этим значением предикаты не содержат. Следовательно, соотносить отдельные предикаты с одним из смыслов парадигмы восприятия 'воспринимать', 'восприниматься' невозможно, но тем не менее отображаемую целым предложением ситуацию можно считать объектом восприятия перцептора и, естественно, его позицию в перцептивном событии определить как периферийную.

Третий параграф данной главы посвящен интраперцептивности как семантической категории.

Грамматическим основанием для выделения функционально-семантической категории интраперцептивности являются грамматические формы (предикативы, безличные глаголы) и грамматические конструкции, которые взаимодействуют с другими единицами (включая единицы лексики и контекста) на базе общности семантики.

Хотя перцептивность не входит в традиционный круг грамматических значений, она за счет своей семантической природы играет важную роль в языковой интерпретации целого ряда грамматических явлений. Безличные глаголы и предикативы, не имея перцептивности в качестве собственной функции, реализуя свой потенциал, берут на себя дополнительную семантическую нагрузку, функционируя при этом в условиях так называемой «грамматики в широком смысле» [Бондарко 2002].

В свете сказанного анализируемая категория интраперцептивности является исходно-семантической - от «значения к форме», т.е. «от функций к средствам», что и предложено в реферируемом исследовании. Но, принимая во внимание необходимость выраженности этой категории в языке, в работе предложен анализ языковых форм и в направлении «от средств к функциям», т.е. «от формы к значению». При таком рассмотрении разнообразные

средства объединяются на основе общности и взаимодействия их семантических функций, а сама семантическая категория интраперцептивности описывается через совокупность морфологических, лексических и синтаксических средств ее выражения и предоставляется в виде функционально-семантического поля. В основу структурирования ФСП интраперцептивности положен признак степени проявления перцептора в описываемых событиях. Собранный и проанализированный материал позволил дифференцировать его таким образом:

1. Высокая степень проявления перцептора в описываемых событиях — высказывание содержит непосредственное указание на перцептора через название его же «каналов связи» с действительностью; таким образом, одна из сенсорных подсистем экспонируется «в действии».

2. Средняя степень проявления перцептора в описываемых событиях: высказывание характеризуется опосредованным указанием на перцептора -через указание на объект восприятия (в широком смысле). Объектом является воздействующий на перцептора признак среды, или же отображаемое высказыванием событие, предстоящее в перцептивной ситуации как , объект. Следовательно, опосредованное указание на перцептора заключается в том, что называет признак среды или событие, для констатации которых обязателен субъект восприятия.

3. Низкая степень проявления перцептора — косвенное, сигнальное указание на временную, пространственную или другую характеристику перцептора.

В четвертом параграфе данной главы описываются семантические средства выражения категории интраперцептивности.

Перцептивностъ связывается с фиксацией объектов (предметов и явлений) в ■ некотором пространственно-временном . фрагменте действительности, что обеспечивается, во-первых, морфологически —

характером безличного предиката состояния (действия) - безличным глаголом или предикативом, способным представлять явления и предметы как воспринимаемые; и, во-вторых, синтаксически - отсутствием подлежащего. Такая грамматическая оформленность имитирует в какой-то степени процесс восприятия, в рамках которого субъект («за кадром») как бы компенсирует «ущербность» безличного предложения (отсутствие подлежащего) и заодно является единственным источником информации (о том, что происходит, мы узнаем благодаря ему).

Безличные предикаты, включенные в анализируемый материал, подразделяются на несколько групп: собственно безличные глаголы и личные глаголы в безличном употреблении в составе «абсолютивных» конструкций; собственно безличные глаголы в «не-абсолютивном» употреблении; личные глаголы в безличном употреблении в «неабсолютивных» конструкциях; предикативы. На грамматическое и семантическое значение безличной формы как основного выразителя перцептивности ориентируются перцептивные свойства контекста.

Именно контекстом обусловлена перцептивность, выводимая из видовых значений. Категориальное грамматическое значение совершенного и несовершенного вида реализуется в разных условиях контекста, в зависимости от которых различаются типы употребления видов. Они, в свою очередь, объединяются в определенные группы на основании типов ситуаций, передаваемых при участии вида. В ситуации единичного конкретного действия реализуются: центральный тип употребления глаголов совершенного вида — конкретно-фактический и один из основных типов употребления глаголов несовершенного вида — конкретно-процессный [Грамматика 1980]. Оба типа употребления совершенного и несовершенного видов глагола обеспечивают непротиворечивую позицию перцептора. Непосредственная чувственная данность объектов восприятия позволяет

локализовать их на временной оси как совпадающие с временем наблюдения.

Проанализированные в данной части работы средства выражения функционально-семантической категории интраперцептивности, как показал анализ, принимают разное участие в ее реализации.

Пятый параграф посвящен рассмотрению ядерных и периферийных компонентов в структуре функционально-семантического поля интраперцептивности. Градация высказываний по степени проявления перцептора в описываемых событиях позволяет выделить в структуре поля: ядерные перцептивные формы, неядерные перцептивные формы, неядерные перцептивные конструкции, периферийные перцептивные средства.

Наиболее четко перцептивность реализуют предикативы видно, слышно, выражающие высокую степень проявления перцептора. Среднюю степень проявления перцептора реализуют центральные, но неядерные средства, т.е. глаголы обоняния, издавания звука, предикативы на —о, а также отрицательные безличные предложения и предложения с предикатами разрушения и под., которые выражают интраперцептивность семантикой целого предложения (отображаемые ими ситуации предстоят перед перцептором в виде «кадра», зрительного «образа», т.е. являются объектом восприятия). Низкая степень проявления перцептора в описываемых событиях — реализуется различными средствами контекста, видо-временными отношениями, словами оценочной, пространственной и временной семантики (наречия меры и степени, временные и пространственные наречия и предлоги и др.).

Анализ показал, что для создания ситуации восприятия нужны не только перцептивные глаголы и другие перцептивные средства, но и любые средства, которые каким-то образом указывают на изменение обзора, появление нового перцептивного пространства, новой ситуации, способствующей восприятию. Таким образом, признаки перцептивности (как

и акционалыюсть/неакциональность, динамичность/статичность и др.) релевантны и для лексических единиц, и для предложения, и для текста. Следовательно, чем большая зависимость выражения интраперцептивности от контекста, тем меньшая степень проявления перцептора в описывемых событиях.

Опора на меру этого признака и своеобразие средств его выражения позволяет структурировать ФСП интраперцептивности со своим ядром, центром и периферией, где ядро и периферию образуют соответственно ядерные и периферийные средства выражения перцептивности, а центр включает неядерные перцептивные словарные формы и неядерные перцептивные конструкции.

Единицы, составляющие ФСП интраперцептивности, как очевидно из анализа, полифункциональны по своей семантической и грамматической природе. Выявление этой лингвистической реальности породило необходимость установить взаимодействие ФСП интраперцептивности с другими функционально-семантическими полями, что и делается в очередном параграфе. ФСП интраперцептивности взаимодействует с бытийностью, определенностью/неопределенностью, аспектуальностью и таксисом, модальностью, категорией состояния, персональностью, объектностью и субъектностью.

Взаимодействие ФСП интраперцептивности с ФСП бытийности обнаруживается в наличии и в том, и в другом предикатов существования/несуществования, в том числе предикатива нет, а также предложений типа Светает.

Связь интраперцептивности с ФСП определенности/неопределенности прослеживается в размежевании генитивных и номинативных конструкций.

Многогранны связи ФСП интраперцептивности с ФСП аспектуальности, в которых различаются, по меньшей мере, две стороны: а) связи

интраперцептивности с семантикой вида: б) связи интраперцептивности с аспектуальными лексико-грамматическими разрядами слов, выражающими способы глагольного действия и - шире - с различными лексическими группировками глаголов.

Взаимодействие ФСП интраперцептивности и ФСП таксиса основывается на установлении синхронного и ретроспективного наблюдателя.

Связи ФСП интарперцептивности и модальности обнаруживаются, помимо типичной для интраперцептивности реальной модальности, в микрополях ФСП модальности. Так, например, микрополе достоверности, рассматриваемое в аспекте эвиденциальности, указывает на непосредственное отношение к наблюдению.

Близкое взаимодействие интраперцептивности с полем категории состояния обусловлено самим характером восприятия. Нами выявлено пересечение этих полей в сфере результативного (перфектного) состояния, являющегося результатом предшествующего действия и связанного с актуальностью его последствий, напр.: В лесу стемнело ; а также в сфере нерезультативного состояния, к одним из центральных компонентов которой относятся предикативы на —о, напр.: Здесь тихо.

Обнаружение же многоаспектности отношений интраперцептавности с персональностью, с одной стороны, и субъектностью, объекта остью, с другой, связано с тем, что «сущность функциональной специфики безличных предложений располагается не в плоскости их отношений к категории персональности, а в характере связей предикативного признака с его субъектом», следовательно — в системе «субъектно-объектных связей, проходящих через безличный предикат в целом» [Павлов 1992: 73].

Следует заметить, что элементы соприкасающиеся ' с интраперцептивностью можно обнаружить не только в рассмотренных выше ФСП, однако отношения с перечисленными ФСП являются наиболее яркими

и тем самым наиболее существенными с точки зрения выявления специфики интраперцептивйости.

Констатация взаимодействия интраперцептивности лишь с перечисленными полями отражает только какую-то «долю» ее связей с другими семантическими категориями и средствами их выражения, что позволяет говорить о неограниченном потенциале данной категории.

В третьей главе русское безличное предложение рассматривается в аспекте этнического восприятия, т.е.восприятие его посителем польского языкового сознания.

Тип предложения как абстрактная синтаксическая модель «содержателен сам по себе» и поэтому рассмотрение и оценка содержательной нагрузки намечает его «миссию в действующей языковой системе с учетом его соотнесенности с этнической культурой и мировосприятием» [Тарланов 1995: 65]. Именно понятие этносинтаксиса (по А. Вежбицкой), т.е. национального своеобразия, позволяет строить доказательства тому, что в структуре каждого языка отражена определенная национальная философия, «свое» национальное видение мира.

А. Вежбицкая, рассматривая некоторые философские вопросы и их воплощение в языке, уделяет внимание проблеме «неизвестного» в пределах человеческого знания, а анализ материала безличных предложений приводит ее к выводу, что русский синтаксис способен передавать таинственность, непознаваемость событий, происходящих не только во внешнем мире, но и в человеческом организме. Рассмотрение инфинитивных предложений типа Не видать ему света белого убеждает ее в том, что «в наиболее полной мере особенности русского национального характера раскрываются и отражаются в трех уникальных понятиях русской культуры»: душа, судьба, тоска [Вежбицка 1996: 33]. Кроме того, А. Вежбицкая приписывает русским «фатализм Востока», противопоставляя его «активизму Запада», а также

смирение, послушание и терпение. Из всего этого она заключает, что русский синтаксис свидетельствует о природной склонности русских к фатализму, пассивности, антирационализму и под., что особенно высвечивается при сопоставлении ¡этого «фрагмента» русской синтаксической системы с английским языком.

По нашему мнению, эти утверждения справедливы в отношении двух системно разных языков, но значимее, интереснее искать общее и различное в способах отражения безличности в родственных языках, в нашем случае в русском и польском. В качестве иллюстрации нами избраны безличные глагольные предложения с предикатом способным/неспособным открывать место для семантического субъекта. Проведенное сравнение показало, что русский язык явно отдает предпочтение конструкциям, в составе которых обязательным компонентом является имя в косвенном падеже в функции субъекта действия или состояния; а в польском языке большей продуктивностью обладают предложения без указания на субъект в их составе. Анализ, например, безличных инфинитивных предложений показывает, что в русском языке сохранились варианты предложений, употребляемых и в древнерусском языке, . причем особо интенсивно развивались конструкции с субъектным дативом: их сфера употребления расширилась, и сегодня они являются самым продуктивным типом безличных предложений. В современном же польском языке инфинитивные предложения с формально выраженным дательным падежом субъекта являются исключительно редкими.

В свою очередь, в польском языке особо интенсивно развиваются структуры типа ргас% сгу(а рщс ттиг (конструкция с формантом при невозвратном глаголе) и конструкции с формами на -но, -то (Момюпо о м>о]те), т.е. предложения, из структуры которых исключено указание на субъект.

В итоге в русском языке наибольшей продуктивностью среди безличных предложений отличаются те, которые имеют конструктивно обязательное субъектное дополнение, в польском языке — такие, которые не содержат в своей структуре субъектного компонента, что придает им обобщенный характер.

Сравнение безличных глагольных конструкций показывает, что они по критерию продуктивности одинаково типичны для русского и польского языков и что их низкая продуктивность касается только отдельных типов польских безличных предложений.

Разнообразие глагольных безличных конструкций свойственно обоим сравниваемым языкам, причем основные типы их находят соответствия в каждом из них.

Обилие пациентивных конструкций в русском языке свидетельствует не о выражаемой языком культурной традиции, требующей от человека быть пассивным, подчиняться слепой силе неуправляемых им враждебных ему событий, а об объективации мыслительных процессов в формах языка. Именно этот факт, т.е. экспликация семантического субъекта или отсутствие таковой — это основной признак, отмеченный А. Доросом, отличающий тенденции в развитии русских и польских безличных конструкций [Богов 1975]. Отсутствие в польских конструкциях формально выраженного субъектного компонента придает им более обобщенный характер (в сравнении с русскими эквивалентами). Русские безличные предложения только в какой-то незначительной части (преимущественно «абсолютивные» конструкции) не содержат указания в своей структуре на реального или потенциального субъекта действия или состояния.

В Заключении подытожены результаты исследования, которые сводятся к следующему:

- и в русском и польском языках есть разноуровневые языковые

средства, взаимодействующие на основе общности их перцептивных функций и обладающие категориальным значением интраперцептивности;

- в структуре ФСП интраперцептивности объединяются средства, принадлежащие к лексическому (перцептивные предикаты, наречия, предлоги и др), морфологическому (безличные глаголы и предикативы; видо-временные формы в изъявительном наклонении) и синтаксическому (безличные перцептивные предложения) уровням;

- основными средствами выражения интраперцептивности в русском языке являются перцептивные предикаты — глаголы и предикативы, на семантическое и грамматическое (видовые значения) значение которых ориентируются перцептивные свойства контекста;

- степень проявления перцептора в описываемых событиях является признаком, определяющим структуру ФСП интраперцептивности, и позволяет видеть в ней: ядерные перцептивные формы; неядерные перцептивные формы, неядерные перцептивные конструкции, перцептивные периферийные средства;

- рассмотрение безличных предложений в сравнительно-этническом аспекте позволяет выявить определенную национальную специфику отражения в них близкого восприятия мира.

Работы, опубликованные по теме исследования^

Монографии

1) Лучик М. Наблюдатель в семантической структуре безличного предложения русского и польского языков, 21е1опа йога, 2004. — 212 с.

Статьи в сборниках научных трудов, журналах и материалах научных конференций

2) Лучик М. Об одном типе безличных перцептивных предложений русского и польского языков И Известия Российского Государственного

педагогического университета им.А.И. Герцена. Сер. Общественные и гумантитарные науки, 2004. № 4. - С. 59-67.

3) Лучик М. Субъектно-предикатно-объектные отношения в семантической структуре безличных предложений русского и польского языков // Известия Томского политехнического университета. 2005. Т. 308. № 3. — С. 197-201.

4) Лучик М. Влияние позиции наблюдателя на реализацию субъектно-предикатно-объектных отношений в безличном предложении русского и польского языков // Известия Тульского гос. ун-та. Сер. Язык и литература в мировом сообществе. 2005. Вып. 8. — С. 113-129.

5) Лучик М. О способах выражения субъекта в инфинитивных предложениях в русском и польском языках // Русистика и современность: Материалы П1 Международной научно-практической конференции, СПб, 1998. - СПб: Сударыня, 1999. Вып. VI. - С. 195-197.

6) Лучик М. О структурно-семантических особенностях инфинитива в аспекте категории ин-персональности // Nowe elementy teorii i praktyki opisu i dydaktyki nauczania j^zyka rosyjskiego: materialy Konferencji naukowo-metodycznej, Warszawa, 6-7 maja 1999 r. / Pod. red. N.P. Isajewa. — Warszawa: Artico, 1999.-C. 159-164.

7) Лучик M. О функционально-семантической категории ин-персональности // Slowo. Tekst. Czas: Materialy IV Mi^dzynarodowej konferencji naukowej, Szczecin, 21-22 pazdziernika 1999 r. / Pod red. M. Aleksiejenki. - Szczecin: Wyd. Nauk. Uniwersytetu Szczeciñskiego, 2000. - C. 182-184.

8) Лучик M. Субъектный компонент в семантической структуре безличного предложения в русском языке // Новое в теории и практике описания и преподавания русского языка: Материалы VIII Международной научно-методической конференции, Варшава, 10-11 мая 2001 г. / Под ред. Н.П. Исаева. - Варшава: Artico, 2001. - С. 237-241.

9) Лучик М. Субъектный компонент в семантической структуре предложений типа В комнате пахнет яблоками // Sprachenkontakte und Literaturvermittlung / Pod red. A. Maáczyka, P. Zimniaka. - Zielona Góra: Wyd. Szkoly Nauk Humanistycznych i Spolecznych UZ, 2001. — C. 175-178.

10) Лучик M. К выявлению особенностей субъектного датива при независимом инфинитиве И Языковые, литературные и культурологические контакты Европы и мира: Сб. науч. докл. Международной научной конференции, Прешов, 27-28 сентября 2000 г. / Под. ред. А. Антоняка. - Прешов: Filozoílcka fakulta Presovskej univerzity,

2001.-С. 115-121.

11) Лучик М..О безличных глагольных предикатах состояния лица в русском языке // Zielonogórskie Seminaria Polonistyczne 2001 / Pod red. S. Borawskiego, J. Brzeziñskiego. - Zielona Góra: Wyd. Uniwersytetu Zielonogórskiego, 2002. - C. 243-248.

12) Лучик M. Инфинитивные предложения как трудный случай грамматики в обучении русскому языку как иностранному польских студентов-филологов // Традиции и инновации в преподавании русского языка в вузе и школе: Межвуз. сб. метод, материалов / Под ред. Р.Я. Тюрина. — Томск: Томский государственный педагогический университет,

2002.-С. 30-35.

13) Лучик М. К вопросу о выражении субъекта в инфинитивных предложениях // Innowacje w jgzykach wschodnioslowiañskich II / Pod red. B. Tichoniuka. - Zielona Góra: Wydawnictwo UZ, 2002. - C. 195-198.

14) Лучик M. Некоторые замечания о реализации роли наблюдателя в безличных предложениях русского и польского языков // Новое в теории и практике описания и преподавания русского языка: Материалы IX Международной научно-методической конференции, Варшава, 16-17 мая

2002 г. / Под ред. И. JI. Тетерева, Т. Медзиньского. - Варшава: Artico, 2002.-С. 162-167.

15) Лучик М. Семантический субъект в структуре безличных предложений типа Светает в русском и польском языках П Русский язык как инстранный: Теория, Исследования, Практика: Материалы IV Международной научно-практической конференции «Русистика и современность», Санкт-Петербург, 28-29 июня 2001 г. / Под ред. И.П. Лысаковой. - СПб.: Сударыня, 2002. Вып. V. - С. 237-244.

16) Лучик М. Некоторые семантико-прагматические особенности предложений с независимым инфинитивом в русском и польском языках // Pragmatyczne aspekty opisu jgzyków wschodnioslowiaáskich: Prace Naukowe Uniwersytetu Sl^skiego w Katowicach / Pod red. P. Czerwiñskiego. -Katowice: Wyd. Uniwersytetu áktskiego, 2003. - C. 186-191.

17) Лучик M. Концепт наблюдателя в семантической структуре безличных предложений с предикатами, называющими ощущения обоняния // Literatury i j?zyki wschodnioslowiaáskie z perspektywy koñca XX wieku / Pod. red. B.. Tichoniuka, A. Ksenicza. - Zielona Góra: Oficyna Wyd. Uniwersytetu Zielonogórskiego, 2003. - C. 289-294.

18) Лучик M. Фигура перцептора в структуре отрицательных предложений русского и польского языков // Новое в теории и практике описания и преподавания русского языка: Материалы X Международной научно-методической конференции, Варшава, 15-16 мая 2003 г./ Под ред. И.Л. Тетерева. - Варшава: Sowa, 2003. - С. 162-167.

19) Лучик М. О безличных перцептивных предложениях русского и польского языка // Беларуска-Руска-Польское супастауляльнае мовознауства, культуралогш: Матэрыялы VI М1жнароднай навуковай канферэньп, Вщебск 15-17 мая 2003 г. - Вщебск: Выдавецтва УА ВДУ ím. П.М. Машэрава, 2003. Ч. I. - С. 29-30.

20) Лучик М. К вопросу о презентации безличных предложений в польской аудитории // Методика преподавания славянских языков и литератур как иностранных с применением технологии диалога культур: Матер, конф./ Под ред. В.А. Доманского. - Томск: Изд-во Томского гос. пед. ун-та, 2004. -С. 69-73.

21) Лучик М. Указания на перцептора в структуре безличных предложений типа Под кроватью завозилось II Ze studiow nad jijzykami i literaturami wschodniosiowianskimi/ Pod red. B. Tichoniuka, W. Wilczynskiego. — Zielona Gora: Oficyna Wyd. UZ. 2004. - C. 63-68.

ГосИРЯП Зак. N° *// тир. JMiooéL*.

Содержание диссертации, кандидата биологических наук, Дондокова, Долгор Баировна

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

1.1 Экология дождевого червя Eisenia foetida

1.2 Технология получения и фракционирования вермикомпостов

1.3 Влияние вермикомпостов на рост, развитие, урожайность и каче- 22 ство культурных растений.

1.4 Характеристика Байкал ЭМ-1 препарата и его влияние на рост, раз- 27 витие урожайность и качество культурных растений

Глава 2 МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЙ

2.1 Материалы исследований

2.2 Методика опытов и методы исследований.

2.3 Агрофизические и агрохимические свойства почв опытного участка.

Глава 3 ВОСПРОИЗВОДСТВО И ПОЛУЧЕНИЕ БИОМАССЫ 52 ДОЖДЕВОГО ЧЕРВЯ EISENIA FOETIDA, ВЕРМИКОМПОСТА И ИЗУЧЕНИЕ ЕГО ФИЗИЧЕСКИХ И ХИМИЧЕСКИХ СВОЙСТВ.

3.1 Влияние трофического фактора на культивирование дождевого 52 червя

3.2 Влияние температурного режима на выход неполовозрелых осо- 57 бей дождевого червя

3.3 Межвидовые взаимоотношения при культивировании дождевого 59 червя.

3.4 Методика ускоренного отделения червей от вермикомпоста

3.5 Физические и химические свойства вермикомпостов

Глава 4 ОЦЕНКА ВЛИЯНИЯ ВЕРМИКОМПОСТА И БАЙКАЛ ЭМ

ПРЕПАРАТА КАК БИОСТИМУЛЯТОРОВ ПРОРОСТКОВ КУЛЬТУРНЫХ РАСТЕНИЙ

4.1 Определение токсичности Байкал ЭМ-1 препарата и сравнитель- 75 ный анализ его и вермикомпоста при предварительном замачивании семян

4.2 Изучение влияния водной вытяжки из вермикомпоста и Байкал 80 ЭМ-1 препарата на рост и развитие, урожайность и качество проростков культурных растений

Глава 5 ВЛИЯНИЕ РАЗЛИЧНЫХ ФРАКЦИЙ ВЕРМИКОМПОСТА НА 105 РОСТ, РАЗВИТИЕ, УРОЖАЙНОСТЬ И КАЧЕСТВО ПРОРОСТКОВ.

5.1 Влияние различных фракций вермикомпоста на рост и развитие 105 проростков культурных растений

5.2 Влияние различных фракций вермикомпоста на урожайность и 107 качественные показатели проростков культурных растений.

ВЫВОДЫ П

РЕКОМЕНДАЦИИ ПРОИЗВОДСТВУ

Введение Диссертация по биологии, на тему "Влияние экологических условий на культивирование дождевого червя Eisenia foetida при получении и применении вермикомпоста"

Актуальность темы. Почвенные беспозвоночные животные играют важную роль в трансформации органического вещества и соединений питательных элементов наземных экосистем. Большое значение в этих процессах принадлежит дождевым червям. Они осуществляют первичную деструкцию растительного опада, трансформируя его в специфические продукты жизнедеятельности - вермикомпост (Raw, 1962; Гиляров, 1967).

В связи с обострением важной экологической проблемы накопления огромной массы органических отходов промышленного и сельскохозяйственного производства (опилки, шлам лигнин, навоз КРС, птичий помет и др.) дождевые черви (вермикультура) используются для переработки этих отходов и получения вермикомпостов, представляющих ценное, экологически безопасное органическое удобрение - биогумус. Отмечаются трудности при выращивании дождевых червей в искусственных условиях ввиду особенностей их поведения: при отклонении условий выращивания от оптимальных они имеют тенденцию к расползанию, повышается заболеваемость, снижается плодовитость. Для разведения в искусственных условиях наиболее пригодными считаются дождевые черви, которые относятся к семейству Lum-bricidae, роду Eisenia, виду foetida. Он характеризуется высокой скоростью роста, плодовитостью, высокой продолжительностью жизни (до 16 лет). Важной особенностью этого вида является потеря инстинкта покидать местообитание при неблагоприятных условиях среды (Городний, 1999; Мельник, 1990).

В последние годы отмечается устойчивое возрастание спроса на продукцию зеленых проростков пшеницы и зеленных культур, которые устраняют дефицит макро- и микроэлементов, аминокислот, ферментов, нормализуют обмен веществ, обладают выраженным антиканцерогенным действием и широко применяется в лечебных учреждениях и оздоровительных центрах. Для получения продукции пророоткощ с рысокими качественными показэтелями по экологической безопасности наиболее перспективно использовать вермикомпост как стимулятор роста растений. Учитывая широкое внедрение в России как стимулятора рекламируемого Байкал ЭМ-1 препарата (аналог японского биопрепарата Кюсей-ЭМ (эффективные микроорганизмы)), значительный интерес представляет сравнение его эффективности с вермикомпо-стом.

В дальнейшем, при обсуждении в работе результатов, исследований вермикомпостов, водной вытяжки из вермикомпостов и Байкал ЭМ-1 препарата, мы будем применять обобщающий термин «биопрепараты».

Цель: выявить экологические особенности культивирования дождевого червя Eisenia foetida при получении и применении вермикомпоста.

Задачи исследования:

- оценить влияние трофических, абиотических и биотических факторов на культивирование дождевого червя Eisenia foetida',

- изучить влияние различных субстратов на выход вермикомпоста и его физические и химические свойства;

- разработать методику ускоренного отделения дождевого червя Eisenia foetida от вермикомпоста.

- провести сравнительный анализ влияния вермикомпоста и Байкал ЭМ-1 препарата на рост и развитие культурных растений,

Научная новизна

• Оценено влияние трофического фактора на условия культивирования дождевого червя.

• Изучены межвидовые взаимоотношения популяции дождевого червя Eisenia foetida в вермикультуре.

• Разработана методика ускоренного отделения дождевого червя от вермикомпоста на основе использования температурного режима.

• Определена эффективность влияния вермикомпостов и Байкал ЭМ-1 препарата как стимуляторов роста, урожайности и качества проростков культурных растений.

Защищаемые положения

• Диапазон температурного оптимума для активного роста и развития популяции Eisenia foetida изменяется в зависимости от состава субстрата.

• Культивирование популяции Eisenia foetida на субстрате из пищевых отходов сопровождается развитием паразитов дождевого червя, что приводит к снижению численности популяции и выхода вермикомпоста.

• Ускоренная выгонка дождевых червей из вермикомпоста зависит от температуры в слое субстрата и его плотности.

• Вермикомпост оказывает стимулирующее влияние на урожайность и качество проростков культурных растений. Тогда как Байкал ЭМ-1 препарат снижает их качественные показатели.

Практическое значение

• Изучены экологические особенности функционирования дождевого червя в вермикультуре, перспективность использования технологии верми-культивирования в бытовых и производственных условиях.

• Разработана методика ускоренного отделения взрослых червей и молоди Eisenia foetida от вермикомпоста.

• Разработаны рекомендации по применению вермикомпоста как стимулятора проростков культурных растений.

Публикации

По материалам диссертационной работы опубликовано 12 научных работ.

Апробация работы

Результаты исследований, представленные в диссертации, докладывались:

- на 1-й международной конференции «Дождевые черви и плодородие почв» г. Владимир, 2002 г.;

- на всероссийской научно-практической конференции «Экологическая безопасность сохранения окружающей среды и устойчивое развитие регионов Сибири и Забайкалья», г.Улан-Удэ, 2002 г.;

- на международной научной школе-конференции студентов и молодых ученых «Экология Южной Сибири и сопредельных территорий», г. Абакан, 2002 г.;

- на научно-практической конференции «Высшее сельскохозяйственное образование, аграрная наука и техника - развитию АПК Байкальского региона», посвященной 70-летию академии, г. Улан-Удэ, 2002 г., 2 работы

- на международной научно-практической конференции «Устойчивое землепользование в экстремальных условиях», г. Улан-Удэ, 2004 г.;

- на всероссийской конференции молодых ученых «Современные тенденции развития АПК», г. Красноярск, 2005 г., 2 работы;

- на Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Новые экологобезопасные технологии для устойчивого развития регионов Сибири», г.Улан-Удэ, 2005 г.

- на III Всероссийской конференции с международным участием «Актуальные вопросы защиты окружающей среды и безопасность территорий регионов России», г.Улан-Удэ, 2006 г.

Практическая стажировка по технологии вермикомпостирования в производственных условиях проходила на предприятии ОАО «Улан-Удэнская птицефабрика», в 2001 году в цехе вермикомпостирования.

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, 5 глав, выводов, списка литературы. Общий объем составляет 130 страниц. Содержит 39 таблиц, 11 рисунков, приложения Список литературы включает 168 наименований, в том числе на иностранных языках - 20.

Заключение Диссертация по теме "Экология", Дондокова, Долгор Баировна

Выводы

1. Температурный экологический оптимум для активного размножения и роста популяции Eisenia foetida в субстратах из птичьего помета и пищевых отходов составляет от +16 до +25°С, а в субстратах из фекалий - от +20 до +25° С.

2. Биомасса дождевого червя Eisenia foetida увеличивается на 45% при использовании субстрата из пищевых отходов, но при этом отмечается явление паразитизма, приводящее к снижению численности популяции.

3. Наиболее эффективным для роста и развития популяции Eisenia foetida является вермикомпост, полученный из птичьего помета.

4. Оптимальные условия для выгонки дождевого червя Eisenia foetida из вермикомпоста (выход червей -98%) за 40 минут создается при температу

П 1 ре +100 С со дна вермикомпоста и плотности субстрата р =1,05г/см .

5. Водная вытяжка из вермикомпоста, а также вермикомпост без предварительного просеивания и средняя фракция оказывают стимулирующее влияние на развитие и качественные показатели проростков культурных растений, тогда как Байкал ЭМ-1 препарат в большинстве случаев оказывает отрицательное влияние.

РЕКОМЕНДАЦИИ К ПРОИЗВОДСТВУ

- В суровых природно-климатических условиях Республики Бурятия вермиком-постирование лучше проводить в теплый период года - июнь июль август сентябрь - в открытом грунте, а в остальные месяцы в закрытом обогреваемом помещении и иметь маточное поголовье популяции.

- Наиболее экономичный способ разведения червей и получения вермикомпоста -траншейный с зоной защиты по краям. При траншейном способе необходимо расположить новую порцию отходов рядом с переработанной. Вермикомпост можно собирать через несколько дней, когда черви переползут в новую траншею с более привлекательной пищей. Наиболее быстрый - механический с использованием ускоренного отделения особей от вермикомпоста с помощью изменения температурного режима.

- При вермикомпостировании в открытом грунте высота траншеи не должна быть ниже 20 см в связи с тем, что температура зимой в наших природно-климатических условиях* низкая, вермипопуляция не будет питаться и активно развиваться.

Для повышения качества вермикомпоста предпочтительнее использовать субстрат из птичьего помета с минимальным количеством добавления почвы, но с обязательным добавлением целлюлозы и кальция.

- Пищевые отходы и фекалии для вермикомпостирования в открытом грунте использовать нежелательно поскольку на них развиваются паразиты и конкуренты дождевого червя.

Фракционирование вермикомпостов проводить только при необходимости получить удобрение для быстрого действия на растения. Непросеянный вермикомпост дает хорошие результаты, повышая урожай и качество растительной продукции, улучшает аэрацию почвы, препятствуя ее уплотнению.

- При использовании водной вытяжки из вермикомпостов для предварительного замачивания семян ее необходимо разводить в соотношениях 2:1,1:1,1:2,1:5,1:10.

- Байкал ЭМ-1 препарат в разведениях 1:500; 1:1000 и 1:2000 можно использовать для предварительного замачивания семян и выращивании культур, где качество растительной продукции не имеет значительного интереса, например для технических культур и в ландшафтном дизайне.

- Вермикомпост и его водная вытяжка в разведениях повышает рост, развитие, урожайность и качество растений.

Библиография Диссертация по биологии, кандидата биологических наук, Дондокова, Долгор Баировна, Улан-Удэ

1. Абашеева Н.Е. Экологические проблемы агрохимии / Н.Е. Абашее-ва // Почвенные ресурсы Забайкалья.- Новосибирск: Наука, 1989.-С.135-137.

2. Абашеева Н.Е. Плодородие почв Прибайкалья./ Н.Е. Абашеева, -Новосибирск: Наука, Сиб. отд-е; 1983. С. 156.

3. Абашеева Н.Е. Агрохимия почв Забайкалья./ Н.Е. Абашеева Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. - С. 148.

4. Азимов Д.А. Биогумус может оздоровить почву, повысить урожай / Д.А. Азимов // Земледелие. 1991.- №7. - С.22-24.

5. Архипченко И.А., Барболина И.И., Дерикс П.Л. Использование отходов животноводства для получения биоудобрений. //Доклады Россельхозакадемии. 1998.-№6.

6. Алтаев А.А. Влияние вермикомпостов и ЭМ-препарата на агррфи-зические свойства каштановых почв Бурятии: автореф. дисс. канд.биол. наук/А.А. Алтаев-Улан-Удэ, 2002.- С.21.

7. Алтаев А.А. Влияние вермикомпостов на урожай и качество клубней картофеля: // тез. докл. всеросс. конф. студентов и молодых ученых Агроэкология и устойчивое развитие общества. /А.А. Алтаев Красноярск: Изд-во КрасГАУ, 1998. - С.47.

8. Аринушкина Е.В. Руководство по химическому анализу почв / Е.В. Аринушкина. М.: Изд-во МГУ, 1970. - С.482.

9. Атлавените О.П., Станиславичюте И.С., Шюляускене Н. М. Влияние дождевых червей на агрохимические свойства, микрофлору и ферментативную активность дерново-подзолистой почвы / О.П. Атлавените // Тр. АН Лит. ССР. Л., 1981.-С. 75-81.

10. Атлавените О.П. Влияние дождевых червей на агроценозы / под ред. В .Л. Контримавичуса. /ОП Атлавените- Вильнюс: Москлас, 1990.-С.177.

11. Баренбойм Г.М., Маленков А.Г. Биологически активные вещества. Новые принципы поиска./ Г.М. Баренбойм М.: Наука, 1986.

12. Барнаков Н.В., Пляскин А.А. Влияние сроков сева и нормы высева яровой пшеницы на урожай и качество зерна в степных условиях Читинской области /Н.В. Барнаков // Вопросы повышения продуктивности полеводства в Бурятской АССР.-Улан-Удэ,1970.

13. Барне А.Ж. Динамика сброса коконов у компостного червя / А.Ж. Барне Владимир, 2002. - С.7

14. Башилов Е.А. Культура пшеницы и овса в условиях Забайкалья/ Е.А. Башилов //Тр. общ. наук БФ СО АН СССР. Вып. 1967.

15. Беляева И.С., Саляев Р.К., Сабирова Р.Н. Получение высоких урожаев экологически чистой продукции при помощи оптимизации минерального питания растений Сибирский институт физиологии и биохимии растений (СИФИБР)./ И.С. Беляева Иркутск, 2002.-С 69-113.

16. Библиотечка газеты «Пятница». И в саду и в огороде. Улан-Удэ, 1996.

17. Благовещенская З.К. Земледелие без химизации./З.К. Благовещенская //Химизация в сельском хозяйстве,- 1990. №7-12.

18. Бондаренко A.M. Механизация технологического производства биогумуса / A.M. Бондаренко//Техника и оборудование для семян. 2000 №7. - С.8-9.

19. Ботов С.А. Что такое биогумус. /С.А. Ботов Цветоводство.- N5. -1996.

20. Брыкалов А.В., Романенко Е.С. Биогумус высокоэффективное удобрение. / А.В. Брыкалов // Земледелие. - 1990 -№5. - С.38.

21. Брехман И.И., Нестеренко И.Ф. Природные комплексы биологически активных веществ: Сахар и здоровье человека. /И.И. Брехман- Л.: Наука,1988.-С.93.

22. Бухарина И.Л. Влияние биостимуляторов на всхожесть семян и рост укропа на ранних стадиях онтогенеза: тр. междунар. науч. практ. конф. «Проблемы развития садоводства и овощеводст-ва»/И.Л. Бухарина. Ижевск, 2002.

23. Бранинец Н.В., Тепличко А.П. О механизации технологического процесса промышленного вермикомпостирования. М., 1990.

24. Быкин Ф.И. Биологические аспекты воспроизводства плодородия почв при внесении вермикомпоста / А.В.Быкин // Химия в сельском хозяйстве 1997.- №6.- С.5-6

25. Быкин Ф.И., Городний Н.М. Вермикомпост как фактор воспроизводства плодородия почв и получения биологически полноценной овощной продукции. Горки. 1992.

26. Вавилов П.П., Гриценко В.В. Практикум по растениеводст-ву./П.П. Вавилов М.: Колос, 1983.

27. Важенин И.Г., Важенина Е.А. Забайкалье (Бурятия и Читинская обл.) / И.Г. Важенин // Кн. Агрохимическая характеристика почв СССР. М: Наука. 1969 - С.208

28. Вендило Г.Г., Чередниченко И.Н., и др. Условия выращивания и качество продукции /Г.Г. Вендило //Химизация сельского хозяйства. 1989,. №1. С 49-51.

29. Витамины под ред. М.И. Смирнова.- М., 1974.

30. Вьен Х.С. Физиология салата./Х.С. Вьен // Мир теплиц. -2000. -№1. С.50-55.

31. Ганжара Н.Ф. Практикум по почвоведению. /Ганжара Н.Ф., Борисов Б.А., Байбеков Р.Ф. Под редакцией доктора биологических наук, профессора Н.Ф. Ганжары. - М.: Агроконсалт, 2002. -С.280

32. Ганжара Н.Ф. Биогумус./Н.Ф. Ганжара Приусадебное хозяйство, N4 1996.

33. Гатаулина Г.Г., Обьедко'в М.Г. Практикум по растениеводству. — М.:Колос,2000.- С.216: ил

34. Гельмут Круг. Овощеводство./ К. Гельмут М. Колос, 2000.

35. Гиляров М.С. Беспозвоночные животные и лесные биогеоцено-зы./М.С. Гиляров//Лесоведение.- 1967. -№2. С.32-37.

36. Городний Н.М, Мельник И.А. Биоконверсия органических отходов в биодинамическом хозяйстве./ Н.М. Городний Киев.: Урожай, 1999. С.240.

37. Городний Н.М., Сердюк А.Г., Быкин А.В. Технологические аспекты переработки свиного навоза в вермикомпост//Химизация в сельском хозяйстве.-1995.-№1. С.15-18.

38. Городний Н.М., Повхан М.Ф. Биоконверсия органических отходов для получения биогумуса и охрана окружающей среды./ Н.М. Городний //Проблемы азота в интенсивном земледелии. Новосибирск, 1990.- С.231-235.

39. Громова B.C., Палий М.В. Использование биогумуса в экологически неблагополучных районах. /B.C. Громова // Химия в сельском хозяйстве. 1994. - №4. С.20-21.

40. Дамбаева З.Б., Осипов В.И. Сорта и технология возделывания зерновых культур в Бурятии. /З.Б. Дамбаева- Улан-Удэ, 1998. С. 36.

41. Дедов О.В., Кузнецов Н.П. Применение биогумуса О.В. Дедов //Агрохимия. -1999.-№1.- С.31-32.

42. Доспехов Б.А. Методика полевого опыта (С основами статистической обработки результатов исследований). Изд. 4-е, перераб. и доп. - М.: Колос,1979. - С.16: , ил.-(Учебники и учеб. пособия для высш. с.-х. учеб. заведений).

43. Елисеев Э.И. Биохимия салата /Э.И.Елисеев //Биохимия овощных культур.- JL; М., 1961 С.283-304.

44. Емельянова И.М. Субстраты для получения биогумуса / И.М. Емельянова // Эемледелие.-2000.-№3- С.28.

45. Ефремов В.В., Спиричев В.Б. Обеспеченность витаминами. /В.В. Ефремов // Клин, мед., Т.65, №8, 1987. С. 140

46. Жариков Г.А. Биопереработка сельскохозяйственных и промышленных органических отходов вермикомпостированием. / Г.А. Жариков // Агрохимия -21.-1999.-№7.- С.22.

47. Жигжитова И.А. Трансформация органических отходов методом вермикультуры и формирование биоудобрений: автореф. дис. к.б.н. / И.А. Жигжитова Улан-Удэ, 1988.- С.20

48. Жигжитова И.А., Корсунова Т.М. Методические рекомендации по получению и применению вермикомпостов (биогумуса) для повышения урожая и качества сельскохозяйственных культур./ И.А. Жигжитова Улан-Удэ: РИО БГСХА, 1999.- С.20.

49. Жигжитова И.А., Корсунова Т.М. Разнообразие микроорганизмов в ценозах вермикомпостов //Сохранение биологического разнообразия в Байкальском регионе : проблемы, подходы, практика. Улан-Удэ 1996.-С. 67-68.

50. Захаров В.Н. Вовремя подкормили- высокий урожай получили //Картофель и овощи.-1992.-№3. С. 13-14.

51. Иваница В.А. Микробиологические аспекты трансформации органических отходов и производства биогумуса /В.А. Иваница // Достижение науки и техники АПК 1992. - №4- С.19

52. Иванцов Д.В. ЭМ -Биотехнология природного земледелия./Д.В. Иванцов Новосибирск, 2002.

53. Игонин A.M. Переработка навоза и другой органики с помощью дождевых червей. / A.M. Игонин // Земледелие 1989, №12 -С.52-54.

54. Игонин A.M. Дождевые черви восстанавливают плодородие почвы. Картофель и овощи. N2. - 1991.

55. Игонин A.M. Дождевые черви: как повысить плодородие почв в десятки раз, используя дождевого червя -"старателя". Ковров,: 2002.-С.192 .

56. Ищенко И.А. Взаимодействие между дождевыми червями и микроскопическими грибами. М: 1995.

57. Касатиков В.А., Кравченко М. Е. Эффективность вермикомпоста на основе навоза крупного рогатого скота при внесении под полевые культуры // Химия в сельском хозяйстве. III Международный конгресс по биоконверсии органических отходов.- № 4.-1994.-С.17

58. Катин И.А., Герман Э.В. Сад и огород Алма-Ата, Изд-во ЦК компартии Казахстана, 1989

59. Княжев В.А., Суханов Б.П., Тутельян В.А. Правильное питание. Биодобавки, которые Вам необходимы. -М.: Медицина, 1998.208 с.

60. Коваль С.Ф., Шаманин В.П. Растение в опыте: монография / ИЦИГ СО РАН, ОМ ГАУ, Омск, 1999- С.204.

61. Кортиков В.П., Кортиков А.В. Лекарственные растения. М.: Рольф, Айрис -пресс, 1999. - С.768.

62. Корсунова Т.М., Жигжитова И.А. Перспективы использования вермикультуры для биосинтеза гумуса и повышения плодородия почв Бурятии // Земельные ресурсы Республики Бурятия. -Улан-Удэ, 1994.-С.49.

63. Корсунова Т.М., Жигжитова И.А. Биотехнология утилизации органических отходов методом вермикультуры и получение биогумуса // Экологические проблемы микробиологии и биотехнологии Байкальского региона. Улан -Удэ, 1995. -С. 19-20.

64. Корсунова Т.М., Жигж'итова И.А., Биологическая активность вермикомпостов из различных органических отходов: Сбор. тр.в БГСХА. Улан-Удэ 1995. -С. 97-100.

65. Королева А.В. Вермикультура: дождевые черви, местные удобрения. Крым, 1992.

66. Кузин Ф.А. Диссертация: методика написания. Правила оформления. Порядок защиты: практ. пособие.- М., 2000.

67. Куликов А.И., Панфилов В.П., Дугаров В.И. Физические свойства и режимы лугово-черноземных мерзлотных почв в Бурятии. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1986.

68. Куликова Н.Т. Изменчивость химического состава некоторых пряных культур в Запольярье Бюл. ВИР.- Л., 1975. Вып. 52, С.58-64.

69. Кулика А.П., Гармаша С.Н., Булейко С.Ю., Чернышева Т.П. Влияние содержания белка в субстрате на развитие вермикультуры. Химия в сельском хозяйстве. М., №4. 1994

70. Лаврова В.П. Ключи к тайнам жизни. Кн 4, ч.7, М., 1988. С.262.

71. Ленскинова Л.В., Корсунова Т.М., Цыдыпов В.В. Микробиологические процессы в вермикомпосте, полученном из отходов ЛПК. // Экология Южной Сибири: материалы Абакан, 2002. -С.104-106.

72. Локшин Э.И. К вопросу о разделении биомассы червей и биогумуса в вермихозяйствах. Экологизация сельскохозяйственного производства Северокавказского региона. Анапа. 1995.

73. Лукьянец В.Н. Применение стимуляторов роста при предпосевной подготовке семян овощных культур // Вестн. с-хоз науки Казахстана. 1989.

74. Магницкий К.П. Диагностика потребности растений в удобрениях. М., Московский рабочий. 1972.

75. Макарцев Н.Г. Кормление сельскохозяйственных животных.-Киев.: ГУП «Облиздат», 1999. 646 с.

76. Малый практикум по физиологии растений: практ. пособие / Под ред. М.В.Гусева. -8-е изд. -М.: Изд-во МГУ, 1982. С.192.

77. Мельник И.А. Вермикультивирование как мощное средство оздоровления окружающей среды и получения чистой с/х продукции // Зерновые культуры. 1997.№4. - С.9.

78. Мельник И.А., Гуцуляк В.Д. Биогумус и урожай овощей. Химия в сельском хозяйстве. III Международный конгресс по биоконверсии органических отходов. № 4. 1994. С. 15

79. Мельник И.А., Карпец И.П. Вермикультура и ее продукт биогумус // Химизация сельского хозяйства.-1990.-№ 10.- С .14-17.

80. Мельник И.А. Карпец И.П. Вермикультура: организация хозяйства, технология разведения червей и производства биогумуса // Зерновые культуры.- 1998.-№1- С.6-8

81. Мельник И.А., Карпец И.П. Производство биогумуса// Химизация сельского хозяйства- 1990 №12- С.34-37.

82. Мельник И.А. Разводите червей на приусадебном участке. Картофель и овощи М: Агропромиздат.1992.

83. Мерзлая Г.Е. Мишунина М.П. Положительное действие биогумуса на дерново-подзолистой почве при выращивании кукурузы. Доклады Российской академии сельскохозяйственных наук.- N 6. -1994.

84. Мерзлая Г.Е., Зябкина Г.С. Агроэкологическая эффективность вермикомпостов Вести РАСХН. N 3. -1996

85. Красильников. Н.М. Методы изучения почвенных микроорганизмов и их метаболитов. Красильников. Н.М., 1966

86. Мокиев В.В., Бояршинова JI.B. Опыт использования биогумуса в тепличном хозяйстве //Химия в сельском хозяйстве. III Международный конгресс по биоконверсии органических отходов.- № 4.- 1994. С.16.

87. Муханова Ю.И. Зеленные овощи. 2-е издание.-М.: Моск. рабочий, 1982.- С.144.

88. Наплекова Н.Н. Влияние биопрепаратов ЭМ -технологии на качество продукции: докл: и тез. /Корпорация ЭМ -Биотех, Новосибирский государственный аграрный университет. Новосибирск 2002, С.77.

89. Наплекова Н.Н. Влияние Биопрепаратов ЭМ технологии на рост и развитие овощных культур: докл. и тез. / корпорация ЭМ -Биотех, Новосибирский государственный аграрный Университет. 2002, С.28.

90. Наплекова Н.Н., Шатунова М.П. Эффективность биопрепаратов ЭМ-технологии на разных сортах картофеля Доклады и тезисы /корпорация ЭМ -Биотех, Новосибирский Государственный Аграрный Университет, 2002, С.25.

91. Новиков М.Н. и др. Птичий помет ценное органическое удобрение / М.Н. Новиков, В.И.Хохлов - М.: Росагропромиздат, 1989.

92. Носатовский А.И. Пшеница (биология).- М.: Колос, 1965. С.568.

93. Нерсесян М.С.НПЦ «ЭМ-Биотех» Поиски путей улучшения сохранности биопрепаратов: докл. и тез. /Корпорация ЭМ Биотех, Новосибирский Государственный Аграрный Университет. /Нерсесян 2002. С. 18

94. Осипов В.И. Зерновые культуры в Бурятии. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1982.-С.88.

95. Овощеводство / Г.И.Тараканов, В.Д. Мухин, К.А. Шуин и др. под ред. Г.И. Тараканова и В.Д. Мухина. -М.: Колос, 1993.- С.511.

96. Орлов Д.С., Аммосова Я.М., Садовникова J1.K. Сравнительная характеристика вермикомпостов, // Химия в сельском хозяйстве. III Международный конгресс по биоконверсии органических отходов. № 4. 1994

97. Орлов Д.С., Бирюкова О.Н. Гуминовые вещества вермикомпостов//Агрохимия .№12. 1996.

98. Пакулов К.Н. Состояние и перспективы распространения ЭМ технологии в Украине. Эффективные микроорганизмы реальность и перспективы: материалы I Междунар. конф. (1-3 ноября 2000).-Воронеж, 2000. - С.15-16.

99. Пакулов К.Н. Результаты внедрения ЭМ-технологии за 2000-2001 годы. // Материалы II Международной научно-практической конференции. Иваново, 2002. - С. 25-27.

100. Парель Т.С. Распространение и закономерности распределения дождевых червей фауны СССР (с определительными таблицами Lumbricidae и других Megadril\)M.\ Наука, 1979.

101. Пернак Б.С. Переработка отходов в органическое удобрение биогумус: тез. докл. междунар. науч. техн. конф. «Биотех -1995». -Днепропетровск, 1995.

102. Пономарева С.И. Роль жизнедеятельности дождевых червей в повышении плодородия дерново-подзолистых почв // Тр. почв. Инст. им. В.В. Докучаева. Т.41, 1953. С. 304-378.

103. Потапов JI.B., Шагжиев Н.Ш., Варламов А.А. Бурятия: Концептуальные основы стратегии устойчивого развития / М.: Круглый год, 2000. С.257.

104. Практикум по агрохимии /Б.А.Ягодин, И.П. Дерюгин, Ю.П. Жуков и др.; под ред.Б.А. Ягодина.- М.: Агропромиздат,1987.-512с.:ил

105. Программа и методика биогеоцинотических исследований./отв. ред Н.В. Дылис.-М.: Наука, 1974. С.146-152.

106. Протопопов Н.Ф. Ускоренные способы подготовки субстрата в вермипроизводстве. //Химия в сельском хозяйстве.- №4 1994.

107. Покровская С.Ф. Использование дождевых червей для переработки органических отходов и повышения плодородия почв (Вермикультура). //Обзор информ. (ВАСХНИЛ Всесоюзный инф. и техн.-эконом. исслед. АПК: М.>1991-37

108. Покровская С.Ф. Культивирование дождевых червей на отходах. Зарубежный опыт. Земледелие N9. 1993

109. Растениеводство в Забайкалье / Н.В. Барнаков, В.П. Баиров, А.Г.Кушнарев и др.под ред. В.П. Баирова.-Улан-Удэ, 1999.-С.422. : ил.

110. Растениеводство /Г.С. Посыпанов, В.Е.Долгодворов, Г.В.Коренев и др.Под ред Г.С.Посыпанова.-М.:Колос 1997. С.447.

111. Ржанов Т.С. Полевые культуры Забайкалья./ Т.С. Ржанов-Чита: Чит обл. гос. изд-во,1952. С.431.

112. Симоненкова В.А., Петрова Г.В. Биологические особенности красного калифорнийского гибрида дождевого червя в зависимости от плотности их заселения органосодержащих субстратов./-М., 1990 г.

113. Смаилова Т.А. Агрохимические показатели биогумуса и перегноя. /Т.А. Смаилова //Химия в сельском хозяйстве. III Международный конгресс по бйоконверсии органических отходов. № 4. - 1994

114. Сортовое разнообразие укропов. // Картофель и овощи №3 2000.

115. Стадник Б.П. Вермикультивирование многоцелевое рентабельное производство // Оптимизация в сельском хозяйстве. Агрохимический вестник.-1995.- №5.- С.39-40.

116. Теоретические и клинические аспекты науки о питании, т.8 -Методы оценки обеспеченности населения витаминами, под ред. М.Н. Волгарева М., 1987

117. Терещенко Н.Н. Взаимоотношения калифорнийского червя с микрофлорой.-Новосибирск,. 1994.

118. Терещенко П.В. и др. Биогумус в системе «почва-растение» //Агро-21,2000.-№3-С.22

119. Терещенко П.В. Об идентификации биогумуса //Агрохимия.-1999.- №11-С.54-58

120. Требухина К.А, Туленкова А.Г. Однолетние зеленные овощные культуры М.: Росагропромиздат, 1988.- С.32.

121. Трипольская J1.H. Влияние различных антропогенных факторов на численность червей в дерново-подзолистой супесчаной почве. Владимир 2002. С.4.

122. Трувеллер К.А. Ускоренное получение промышленных культур навозного червя гибридизацией на основе генофонда местных популяций. //Экологизация сельскохозяйственных производства Северокавказского региона Анапа, 1995.

123. Труды международной научно-практической конференции «Проблемы развития садоводства и овощеводства». -Ижевск: Изд-во ИжГСХА,2002.- С.223.

124. Физиология и биохимия сельскохозяйственных растений / Н.Н.Третьяков, Е.И. Кошкин, Н.М.Макрушин и др. под ред. Н.Н.Третьякова. М.: Колос, 2000 - С.640.: ил.

125. Физиология и биохимия покоя и прорастания.пер. с англ. Н.А.Аскоченской, Н.А.Гумилевской, Е.П Заверткиной и Э.Е.Хавкина под ред. М.Г.Николаевой и Н.В.Обручевой, с пре-дисл. М.Г. Николаевой. -М.: Колос, 1982.-С.495.

126. Хржановский В.Г. Курс общей ботаники (цитология, гистология, органография, размножение): учебник для сельхозвузов.-2-е изд., перераб. и доп. М.: Высш. школа, 1982.-С.384 ., ил.

127. Церлинг В.В. Агрохимические основы диагностики минерального питания сельскохозяйственных культур. /В.В. Церлинг М., Наука: 1978,-С.1-216.

128. Церлинг В.В., Горшкова М.А. и др. Методические указания по диагностике минерального питания комовых, овощных и полевых культур. -М.: Колос, 1972, -39 с.

129. Церлинг В.В. Диагностика питания сельскохозяйственных культур: Справочник М.: Агропромиздат, 1990- С.235.

130. Церлинг В.В., Зинкевич А.С. Биологические различия растения и диагностические показатели их питания. М., «Колос», 1970, С. 251-256.

131. Циунель. Сортовое разнообразие укропов. //Картофель и овощи.-№3 М 2000 .

132. Чичерин Г.М. Полевое круглогодичное вермикультивирование в условиях Западной Сибири. Торф и сельское хозяйство. -Томск,. 1994.

133. Шаблин П.А. Развитие ЭМ технологии в России и за рубежом. / П.А. Шаблин Материалы II Международной научно-практической конференции. Иваново, 2002. - С. 14-15.

134. Шакирова Ф.М., Безрукова М.В., Шаяхметов И.Ф. Физиология растений. 1995. Т. 42. - № 5. - С. 700-702.

135. Шакирова Ф.М., Безрукова М.В. Физиология растений.- 1998. -Т. 45. №3. С. 451-455.

136. Шалапенок Е.С. Практикум по зоологии беспозвоночных: учеб. пособие/Е.С. Шалапенок, С.В. Буга.-Мн.: Новое знание, 2002.272.: ил.

137. Шапкин В.А. Практикум по зоологии беспозвоночных: Учеб.пособие для студентов высш. пед. уч. Заведений -М.:Издат.центр «Академия», 2003.-208с.

138. Шарова И.Х. Зоология беспозвоночных: учеб. Для студ. высш. учеб. заведений. / И.Х Шарова- М.: Гуманит. центр ВЛАДОС, 1999.-592с.:ил.

139. Шатунова М.П. Биопрепараты серии ЭМ -Активные ростстиму-ляторы картофеля, докл. и тезисы /Корпорация ЭМ Биотех, Новосибирский Государственный Аграрный Университет, 2002.-С.21.

140. Шманаева Т.Н., Литвиненко М.В. Качество овощей и химизация. -М.: Знание, 1990.

141. Albag R., Graff О. Einfluens der regenvurmataligkeit auf protein-qualiatat junger haferplanzen. //Ztshr. Landwirtsch. Forch, 1974. -V.31. P.227-284.

142. Businelli M., Perucci P., Patumi H., Giusquiani P.L. Chemical and enzymic activity of some worm casts // Plant Soil. 1984/ V.80. -№3.-P.414-422.

143. Cammue B.P.A., Broecaert W.F., Kellens T.S. et al. // Plant Physiol. 1989. V. 91. №4. P. 1432-1435.

144. Commercial earthworm farming -is it for you? N17/97.

145. Edwards C.A. Dominguez J. Neuhauser E. F. Growth and reproduction of Perionyx excavatus. Biology and fertility of soils v.27/98

146. Edwards C.A., Dominguez. Growth and reproduction of derionyx excavatus. Biol. Fertil. Soils. N 2. 1998.

147. Edwards C.A.,Dominguez J, Neuhauser E.F. Growth and reproduction of Perionyx excavatus. Biology and fertility of soils, v 27 N2/98.

148. Franjo Slamic Some microbiological, Enzymatic and chemical characteristics of stable manure and lumbripost. Zacreb. 1996.

149. Garfa Penez R.E., Rodrighez nave F.I. Effect earthworm for growth Centlnela. //Rev Chapingo. 1990. - 15. -№69-70. -P. 92-96.

150. Hervas L., Mazuelos C., Senest M., Saiz-Jimenes C. Chemical and physico-chemical characterization of vermnikomposts and their humus asid fractions. // The Sc/ of Total Environment. 1989. - V. -81-82.-P. 543 -550.

151. Manna M.C. Singh M. Growth and reproduction of the vermicom-posting earthworm Perionyx excavatus as influenced by food materials. Biologu and fertility of soils volum 24 N1/97.

152. Manna т.е., Sngh M., Kundu. Grouwth and reprodaction of the ver-micomposting eartworm Perionyx excavatus as influence by. Boil., Fertil.,Sols. N1/97.

153. Mba C.C. Vermicomposting and biological N -fixation. //Proc 9ht Int. Simp. Soil Biol. And Coserv. Bioshere, 1987. V.l. -Budapest. -P. 545-552.

154. Parlevliet C. Commercial earthworm farming is it for you. Far-monte Agricalture. N 17. 1997.

155. Perer S., Chafer M., Ortola M.P. Elaboracion factores de calidad en ensaladas procesadas e fresco. Alimentaria. -2002. -39, №338. C. -77-85

156. Pomares F. Tarazona F.' Estela M. Utilizacion del vermicompost como enmienda organica en cultivos horticolas. Fruticultura Horticulture, ANO XII -Num 135 Marzo 1993.

157. Raikhel N.V., Lee H.-I., Broekaert W.F. // Annu. Rev. Plant Physiol. Plant Mol. Biol. 1993. V. 44. P. 591-615.

158. Raikhel N.V., Mishkind M.L., Palevitz B.A. // Planta. 1984. V. 162. №1. P. 55-61.

159. Singh P.S., Bhaglal P., Bhullar S.S. // Plant Growth Regul. 2000. V. 30. №2. P. 145-150.

160. Singh K.P., Vivek Kumar and J.S Hooda. The Effect of Inoculation with Eisenia foetida and N-Fixing or P-Solubilizing Microorganisms on Decompositions of Cattle Dung and Crop Residues. Biological Agricalture and Horticulture. 2000, vol.18. N2.

161. Slamie F. Some microbiological, enzymaticand chemical characteristics of stabl manure and lumbripostn solid state. Polioprivr znan. Smotra. 1996.